Текст книги "Педофильский радикализм (ЛП)"

Автор книги: Томас Виктор О'Кэрролл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Но ближе к делу. Безвременная статья была замечена. Вся Флит Стрит устремилася за “Daily Telegraph”. На следующие сутки провинциальные, национальные редакции держали меня на проводе 15 часов. И столько ж ещё день.

Пресса взорвалась. Первая полоса “The Daily Mirror” – ужастики типа Роудс Бойсон, озаглавленные «Детством в непотребстве», предварённые редакторскими пожеланиями нам «залезть обратно под камень». Прочие газеты – та же песня. Некоторые затравили гостиницу, забронированную нами на 1 сентября. Участвовала не только пресса: директору заведения пообещали выбить окна да сжечь отель, а самому грозили смертью. Это мне сообщили работники гостиницы.

Неудивительно, что заведение нам отказало. Наутро “Daily Mirror” открывалася заголовком «Взашей!» Говорилось, якобы персонал отеля забастовал – отель отказался взять £ 1 500 за продажу билетов.

Мы были выставлены, когда мы ждали гостей. До 1 сентября всего неделя. Недрёманным оком общественности наше мероприятие сглазили. Но при первом же препятствии не хотелось отступать под камень. Атмосферу гостиницы мы больше нигде не воспроизвели. Тамошние звонили в актовые залы вузов, однако безуспешно. Уходили бесценные дни. Наконец, уговорили сочувственного священника, чтобы выделил… церковь.

28 августа “Sunday Mirror” уже знали, что PIE «упрямится проповедовать отвратительные свои взгляды» в ином и неизвестном помещении. «Несмотря на препятствия, – цитировали меня, – своё первое публичное собрание мы таки проведём!» Хотя мы стояли горой, однако мероприятие пришлось отсрочить. Вдобавок от уделения нам убежища того священника рассоветовал епископ Труро⁵.

В PIE'шные с прессой отношения вышеозначенная публикация “Sunday Mirror” ввела новшество. Объявила войну нашей занятости:

«Работодатели Тома О'Кэрролла в Открытом университете сказали, что личное время работников их якобы не касается. Однако педофильная деятельность О'Кэрролла будет обсуждаться после возвращения с отпуска. Мы заявляем: этого мало. Его следует уволить немедленно».

За что? Обоснования нет. Впечатление, что праведному гневу народа быть утолимым единственно тогда, когда мне плохо. А качественно ли мной исполняются служебные обязанности, неважно. Если Национальному союзу журналистов охота привечать у себя “Sunday Mirror'вцев”, то зря. Кодекс НСЖ гласит: «журналисту запрещено создавать материалы, поощряющие дискриминирование по национальности, полу, воззрениям или сексуальной ориентации».

Двумя днями ранее чуть, именно чуть утончённее стало нападение на казначея PIE Карла. “Daily Telegraph” объявила: «Детосексуальщика подпустили к детям». Газета не поленилась отследить его до места работы. Администрирует, оказывается, во службе по делам молодёжи. Муниципальная казна, Гальбэнк-фонд – оба держат её зависимыми.

Начальству соцслужбы хватило смелости не плясать под журналистскую дудку. Хотя наказать рублём их очень легко. Служба только потребовала, чтобы Карл отошёл от управления казною PIE – так и сделал, – а сокращать отказалась. Но давление на них усиливалось. Чтобы служба не закрылась, а коллеги не стали безработными, Карл опять предложил уволиться. Его сместили под «спасибо». Теперь ему не найти работу, как и нам – казначея.

Мысли не поспевали за происходящим. Пока выяснялася Карлова трагедия, мне надо было записаться на Ноттингемскую конференцию CHE, вообще много чего сделать. Подробности не будут уместны. Хотя съехавшиеся геи были солидарны в озлоблении на притеснения PIE, гостиницам, а также гостиницей (ожидавшийся на конференции педосимпозиум отменили по вмешательству гостиничной компании “Forte”).

После конференции, на выходные, вышли первые дружественные публикации. “Observer'ом” выпущена пространная Бронгерсмова «Нетерпимая Британия». Не хуже были статьи: «Священник открыл удивительные факты по педофилии» в “Sunday Times” и «Половые преступники „способны помогать детям“» в “Sunday Telegraph”. Неужели наша стратегия правильна? Неужели паникёрство сменила качественная журналистика? Всё проще: статьи писаны нашим.

Я знал уже доминиканского священника Михайла Ингрэма. В его монастыре Святого креста, Лестершир, я гостил. Долгие годы Лондонская больница святого Фомы, Лестерширская служба по делам семьи давали Михайлу работу как детскому психологу. В его сочинении 91 образец мальчиколюбия. Не поддерживая педофилию, Михайло понимает: много любви в этих отношениях и больше пользы, чем ущерба. Его работу не напечатали, хотя стоило бы. Я решил, ему для того следует оказаться на конференции БПС в Суонси.

Всё готовили за многие месяцы. Ингрэм одно время хотел издаться в Америке – там его больше ценят и позвали в Гарвард учить этике секса, – но согласился, что Суонси даст отличное подспорье. От имени Михаила мне получилось уговорить организаторов и пристроить его рукопись.

Себя тоже. Я просто хотел услышать умное слово про детскую сексуальность и педофилию: данные темы были включены в программу. Внимание прессы привлекал я не на PIE, но к Ингрэмову с его подобными трудам, обещавшим педолевачество. Как уже знаем, учёная конференция стала конференциею журналистской. Напуганная профессура педосексуальные труды разбирала втайне. Возможно, правильно, поскольку СМИ могли накалять обстановку, не освещать её.

Суонсийские неприятности венчает угроза, дескать обслуживающему персоналу гостиницы придётся бастовать, если меня не выгонят. Конференцию привечавший университет – обидно! – портье, горничным и поварам уступил. Обидно не по мании моего величия, но по неготовности научной организации следовать идеалу дискуссионной свободы. Единственное, что было хорошего на конференции, представлено Триммером:

«В университетском пресс-центре был очаровательный мальчик. Складывал из аннотаций самолётики. Я спросил его папу с псифака, станет он его прятать, если покажется Том О'Кэрролл.

– Ни за что! – голос у него, как у Милк Вуда. – Это такой озорник, я сам их познакомлю. На пользу будет обоим»

⁶.

Ко времени, когда меня попросили с отеля Суонси (маленкий озорник, увы, мне не встретился), PIE наконец отыскала замену гостинице Лондона. Наше публичное собрание было назначено на 19 сентября 1977 года в Конвэй-холле, что на Рэдлайонской площади в Лондоне.

Имя площади стало нарицательным. Она помнит ужасные столкновения между консерваторами и леваками. В 1974 году здесь демонстрант умер. Следующие, видимо, мы. Место нашего собрания пресса разнюхала. Можно было не сомневаться: дойди дело до насилия, потери будут единственно с нашей стороны. Все смельчаки рекрутируются на сторону заведомого победителя. А нам оставаться лишь ягнятами на бойне – мысль отвратительная.

Я с Хоузом обычно принимаю срочные решения без исполкома PIE. Изначально мы собирались отстоять общественное своё собрание. Никому не дождаться, чтобы мы залезли под камень. Правда за нас, и будь что будет.

Но при том я сомневался. Хотя «час мужества пробил на наших часах, и мужество нас не покинет», разве кремнями хотим изобразить педофилов? Разве не нашею целью демонстрация педофильего миролюбия, нежности, доброты? Немного бабскости, как у хиппи во время Вьетнамской войны, не помешает.

Всё же, когда пришло время, мы поддержкою не погнушались. Мы вечные должники стреляному GLF, что согласился проследить за порядком. Ричарду Мак-Кэнсу, тогда председателю CHE, наше публичное собрание запомнилось таким.

«Все вместе под ручку, плотными рядами баб с мужиками, пропихнулись-таки до фойе. На нас прямо метеоритный дождь овощей и фруктов с мукой. А у входа целые сотни нас и ногтями, и шмарали, и пинали, и дубасили. За час через толпу ещё сто пропихнулось. Один из ‘Daily Telegraph’ изжёванный весь, а рожа в кровище. На прочих одежда – в клочки. Кто один, выталкивают обратно с заюшенными котелками. И в воронок. Мусоров вообще только четверо.

Наконец-то съезд открыли. Глядь на улицу, а толпы уже не одна сотня. Вон старые знакомые Национального фронта. Этих фашиков в толпе сразу видно.

Внутри Конвэй-холла не могу слышать докладчиков: толпа орёт: „Смерть! Смерть!“ и двери ломает.

Закончили на полчаса раньше, типа толпе сюрприз. Кто быстро бегает, строим шеренгой. Старики-инвалиды, ждите указаний. Как с тонущего корабля бежим!

Многих поймали по отдельности. Еврея из наших мочат руками и ногами, очки ему хрясь! Мусоров уже десятка три, а ни хрена не делают.

Ну, инстинкт самосохранения, все дела: перед каким-то чёртом снимаю ЛГБТ-шный значок, кошу под горячую голову. Охреневают, что мы молодые все. Думали, потузят себе старпёров – а фиг! Среди нас и голубые, и педофилы, и натуралы, и журналисты, и профессура – все пришли послушать PIE.

Пропустили через руки и ногами меня, ногами. Ору мусору: „Помогите!“, а он мне: „Иди на!..“ Трое наших притормозили такси и давай отсюда»

⁷.

Удивительно, но насколько позволяло происходящее, собрание состоялось хорошо. Имелись опасения, что какие-нибудь уличные дебоширы прикинутся смирными, купивши билет, окажутся с нами, мероприятие сорвут. Но поскольку любой, очутившийся в Конвэй-холле, выглядел извращенцем (даже когда члену Библейского кружка надо в иную часть здания), обструкции не было.

Сотня присутствовавших и никакого хама. Больше всего журналистов. Вместо доктора Бронгерсмы выступил аноним (о. Михаил), объявленный «детским психологом». Ему нарушать инкогнито запретила церковь. На Михаила, с его слов, опустилася благодать. На нас – нечто более матерьяльное, текст его речи.

Кейт отправлял обязанности председателя. Я же рёк академично, разумно, взвешенно – посреди поднятого вокруг нас бедлама. Даже вопросы задавались интеллигентные, при выкриках, осаде неуместные. Наутро всё было в газетах. Публикации заурядные. Обсуждали выходки черни, но не высказанное в зале.

И ради чего всё делалось? До нас «растлители» презирались, а после нас именуются «педофилами» и снова презираются. Никто ничего не понял. Да что поймёшь, если знакомишься с нами через издания вроде “Daily Mirror”? Газеты – свалка нетерпимости, лишённая живого рассмотрения новой идеи. Нет у меня больше наивности. Идеи новостями не научить.

А научить ожидали мы доводя до сведения народа, что педорадикалы существуют. Что не лишены теоретической базы, к ознакомлению доступной. Подобная задача не для мафии, но для прозрачной группы, в общественную панику способной устоять. Я в эту стратегию по-прежнему верю. Но допустил ошибки тактические.

– Не быть возрасту согласия, – заявил я “Daily Mirror”, – а только половой близости между всеми поколениями.

Не в меру бескомпромиссно. Надо было сделать ударение, что секс у ребёнка со взрослыми по желанию ребёнка почти всегда совершается без коитуса. Что коитус по желанию, когда случается, то чаще всего в старшем возрасте. Я действительно так и говорил, однако не в изданиях.

(Кроме того, педофилы воспитаны скрытностью. Сложно становиться в позу, вещать с достоинством.)

Но был и позитив. После той истории меня привечали студенты (также в Дискуссионном обществе Оксфордского университета⁸), курсанты соцработы, гей-объединения, равно как участники конференции Союза молодёжных организаций. Письменные вопросы присылали со всего мира психологи, социологи, журналисты. Никакой истерии, порой и сочувствие. Надежда всегда есть.

Однако такие реакции неприметны. Затмеваются чудовищною порноистерией и событиями середины 1978 года – сговором органов правопорядка со “News of the World” против PIE. Недостанет и тома раскрывать обстоятельства принятия Закона о защите детства – пусть интересуются психиатры. Тут уместно только сожаление, что Закон утвердился вследствие деятельности PIE.

Следует упомянуть историю, когда ради борьбы с эксплуатациею детей и журналисты эксплуатировали детей. BBC'шное шоу “Tonight”, я знаю наверняка, разрушило ребёнку жизнь. Так её бы не разрушили никакие эросъёмки. Впечатляя зрителя, телевизионщики показали лица фотографированных.

«Не безответственно ли показывать этих детей в лицо? – поражается Гильберт из “Observer'а”. – Может, им ещё хуже на виду телезрительской орды, чем единичных извращенцев?»

Есть основания, чтоб ответить утвердительно. Автора фотографий я знаю. По тому делу спрашивал его знакомых. Бывший учитель, он охарактеризован изумительным педагогом. Особенно трудные дети, малолетние нарушители права выигрывают от его заботы – порой единственной. Один его мальчик оказался сыном армиды, всё время которой уходило на клиентов.

Много времени, любви для него нашёл один учитель. Разумеется, “Tonight'у” легче всего спрятаться за порноборческими, педоистеричными предрассудками. Набрехать о родителях, «обезумевших с горя». Им обычно просто наплевать, однако журналистам они не признаются. Да тем и знать неохота.

А что же детки, которых атака телевидения вызволила с порнорабства? Мальчика, показанного “Tonight'ом”, одноклассники затравили. Его семью соседи сжили с города. «Честные», «бесстрашные» журналисты наверняка довольны своим подвигом.

Интеллигентское внимание нам, обывательское – «детской порнографии» не самые прямые последствия PIE'шной пиар-кампании. В июне 1978 года, на чёрные выходные, нам припасли перепевку журналистской атаки на PAL. Три страничищи “News of the World” обнародовали данные, фотографии семерых PIE'шников. Домà руководителей организации (включая моё жилище) пережили полицейский обыск. Много было конфисковано бумаг.

“News of the World” и полиция по-видимому связаны. Статья пользуется материалом отчёта, представленного на съезде PIE неделю назад. Там участвовал PIE'шник, уже месяцы как журналистами засланный. У входа дежурил фотограф.

Видимо, не только пресса стимулировала полицию. Полицию не какую-нибудь, а с отдела печатной непристойности. Оживились органы пристойности спустя недели после публикации (наконец-то!) педоброшюры «Олбани Трастом». Её мы разослали каждому депутату палаты Общин, епископам и пэрам, архиепископу Кентерберийскому.

Тогда казалось, идея хорошая. Теперь уже знаем: эшелоны власти брошюра побудила поднажать на полицию. Я поделился такими соображениями со следователем по нашему делу – вылившемуся во всеохватывающее расследование деятельности PIE, письменное донесение генпрокурору величиною с эту книгу, гонения на PIE-актив, оправдываемые «заговором против общественной нравственности» – следователь подтвердил участие властей и не знает, чтобы кто-нибудь думал иначе.

26 месяцев, которые мы пережили после пиар-кампании 1977 года, поставили будущее PIE под сомнение. Палки в колёса вставляются немилосердно. Даже собраться (право, которое всякой организациею, начиная кабацкими любителями дротиков и кончая ООН, используется как само собою разумеющееся) не можем. Все силы тратятся на конспирацию, но не на главную нашу деятельность.

Для морального поддержания пригодится разве что пример иностранных педогрупп. Ведь PIE ни в коем случае не уникальна. Успешнее всего борются педофилы Нидерландов и США.

Лес за деревьями

Кажется, что ростки Сексреволюции не приживутся на почве пуританской Америки: Британии хватает одной Уайтхаус, а над американцами нависают одновременно две такие сексоборки («детоспасительная» Анита Брайант и «детопорнографическая» Юдиана Дэнсн-Гёба) при поддержке множества черносотенцев. Плюс охотники за сенсациями самого похабного, “News of The World'овского” пошиба.

Благодаря Дэнсн-Гёба порноненавистническим абсурдизмом обогащён английский язык¹. Аниту же Брайант обессмертила трудовая дискриминация гомосексуалов, особенно педагогов. Акция «Спасите наших детей»² обеспечила Брайант эпохальную победу в 1977 году.

Как и многие другие штаты, Флорида тогда вступила в год антидискриминационного законодательства. Внезапно тенденция нарушена в округе Майами-Дейд. Со ссылками на Конституцию Брайант организовала местного значения референдум на возвращение дискриминации. Инициатива встречена безысходным отпором игре на предвзятых опасениях народа. Позже Калифорния начала бороться за такой Proposition №6, но кампанию победили не без участия геев. И педофилов, уже начавших обороняться.

Реакционеры спасали «семейные ценности» (читай: отжившие полоролевые стереотипы), которые угрожают и феминисткам. Однако пинать удобнее тех, у кого народного сочувствия меньше всего. Особенно когда педофилия гомосексуальна.

Да, мальчиколюбцы для Брайант – что коммунисты для Джозефа Маккарти. Снова Холодная война, борьба с «антинародным сговором», а бдительность и выслеживание – гражданский долг. Межконфессиональная комиссия противу деторастлителей предложила Community Action Kit – призывы «следить» за соседями, приятелями, даже родственниками; «стуча на них» при подозрении в эротических «непорядках». Изданы пособия по выявлению мальчиколюбцев: если парень околачивается возле неродственного мальчишки, то замышляется недоброе – надо проверить³.

Но кто реакционней Оклахомы, что наряду со сценическими сальностями да рекламою ножичков отличилася законом о кастрации совратителей детей⁴. В штате Мэн одна политиканша предложила кастрировать и педофилов, и педофилок. Нарушителю мужского пола показана также хирургическая деиннервация пениса, чтобы не стоял. Женщине вырезать яичники. Секс операция не предотвратит, однако секреции помешает – влагалище «высушится», ставши неэластичным; интромиссия сделается малоприятной, если не болезненной.

Но будущее было за плюрализмом. В иных штатах охотою на ведьм оказан эффект бумеранга. Легислатуры притом – Америка не вся. У подножья полит-Олимпа долго прозябали промискуитетные контр-культуры à la Джонстон – Дешер или порождённые движениями за права ребёнка.

Не было недостатка в идеологах детской сексуальности, «трансгенерационного секса». Пионерами тут Общество Рене Гиò, сформированное в 1962 году семерыми парами на лекции по сексу при гостинице Лос-Анджелеса. Названы в честь французского психолога, год как умершего в Таиланде. Гио сочинял аналогично Райху, пороки цивилизации выводил из увечья сексуальности. Гиошные слова: «Секс после восьми – это слишком поздно» стали девизом Общества. До порноистерии лицо гиозма Тём О'Хэа видел авантаж изображений. «О'Хэа, – писало гей-издание, – собрал обильную коллекцию фото мальчиков и девочек. Всеми степенями близости со взрослыми-детьми фотографированые, видимо, наслаждаются»⁵.

При Тихом океане (в Сан-Диего) нашлось место Кружку детской чувственности, который узнали по Биллю половых прав ребёнка. Выдающийся деятель этого Кружка, соцработница на пенсии Валида Давила, приняла взгляды, подобные взглядам Элейны Йетс. Тесно сотрудничество с Лигою половой свободы, куда вхожи разнообразные нудисты да сторонники свободной любви (что могут иметь общего?). Лига за нудизм: ребёнка «надлежит избавить от нездорового сокрытия своего восхитительного тела, как если б это была некоторая падаль, омерзительная для дневного света»⁶. Свингерскому составу Лиги нечего возразить. Несмотря на возможные противопедофильные замечания, Лига полностью за детскую сексуальность⁷.

Удивительно, что в Америке никогда не было группы типа PIE с открытыми педофилами, борющимися за легальную добровольную половую близость между мужчинами, женщинами, мальчиками, девочками. Волнами реакции смыло журнал “Better Life” – издание максимально педофильное, хоть и зацикленное на мальчиколюбии. Также на ответственности⁸.

Эти шаткие начинания не выдержали борьбы. Но видна притом управа на брайант-дэнсн-гёбавцев.

С иного берега США результаты поразительны. В 1977 году гайки завинчивали крайне туго. Бостонский Риви́а задержал 24 мужчин – якобы членов «секс-банды» мальчиков 8 – 15 лет⁹.

Газеты закипели такими страстями, что местные гей-активисты подняли правозащитное движение противу нового Салема. Это Бостон-Бойсевская комиссия, названная по схожей охоте на ведьм 1955 года в Бойсе. Сартровед Иоанн Жерасси́ сочинил об этом “The Boys of Boise” (1966).

Скоро комиссия включала 500 бостонцев и 50 спонсорских организаций, начиная церквами, кончая политическими партиями – не только радикальными, но также либеральными. Сначала засудили прокурорскую телефонную линию по сбору сплетен о ривиасских парнях. Благодаря Массачуссетскому союзу гражданских свобод её закрыли.

Угроза деторастлительной славы не помешала поддержке гомосексуальных организаций. На март уже полиция нанесла новый удар, арестовавши 102 человека в библиотеке Бостона. Вменяли непристойности, проституцию (видимо, там имелась гомопанель), но не деторастление – очевидные гонения на геев, а не педофилов. Бостон-бойсевцы поддержали сильнее.

Немаловажна бостон-бойсевская сходка по сбору средств. Речь огласил автор Го Вайдл. Присутствовали глава Союза североамериканских адвокатов суда первой инстанции, некоторые сенаторы плюс аудитория в 1 500 человек. Неосмотрительно прибывшего старшего судью Массачусетского высшего суда после митинга подняли со скамьи, чтобы пересадить его на скамью подсудимых Верховного суда США.

Для Тома Ривза с руководства Бостон-Бойсевской комиссии «случ мегатемовее всего лахового в Áмерке». Зато нет худа без добра:

– Задругался тот джяжник с нами и вáйфа его. На митингухе в 2 000 Аниту Брайант крыл вообще нереально

¹⁰.

Ривз – абсолютно «конченный» педофил. Мальчиколюбцем его слышно по радио, телевидению, мелькает и на бостонских изданиях.

– Пролаки́ по нейбе прохаваны, что я за фрукт, – ну, пасово, что пацанва у дверей туда-сюда, – и даже больше мне кореша… Мало что професоню, ещё и заректили по фейму… Электáч под газетный мандёж шёл. И ни хрена стрёмного за весь тайм. Студакáм с преподами я вообще модный

¹¹.

Логическое завершение бостон-бойсевщины – декабрьская бостонская конференция по мальчиколюбию да возрасту согласия в 1978 году. Присутствовало 200 человек от 15 штатов и трёх канадских окраин. Они сформировали Североамериканскую мальчиколюбческую ассоциацию (NAMbLA), которая созвала другую, мартовскую конференцию с политзанятиями по феминизму.

Но как общенациональная гомоистерия не помешала бостон-бойсевскому задору, гласности NAMbLA? Как удалось им обменяться местами с окружпрокурором, открывшим это ривиасское дело?¹² Как они смогли совратить на свою сторону судебные, даже церковные власти? И как угроза гонений не помешала 1½-тысячному благотворительному митингу, не вызвала при этом американский Конвэй-Холл?

Разгадка бостон-бойсевской удачи в её правозащитности вместо революционности. Даже противодействуя возрасту согласия, комиссия не борется за права педофилов. Также Бостон-Бойсевская комиссия не сторонится компромиссов. Это не PIE: занимается любовными делами только подростков-юношей, а не малышей. Ведь иначе ЛГБТ-шники побоятся пойти с ними до конца.

Ещё, наверное, сказывается ментальность американцев. Даже расторопностью педокликуш англоамериканскую восприимчивость в отношении новых идей не заглушить. Не только маргинальные СМИ приветствуют акции бостон-бойсевцев, издавая широкомысленные статьи.

Например, обострение порноистерии не помешало публиковаться антропологу Ричарду Кёрайру:

«Детская порнография задела за живое нацию США. Кроме продавцов и покупателей её действительно никто не любит. Но почему внезапно стошнило целую нацию? Откуда такая брезгливость у мещанина, спокойного к истреблению дальневосточных крестян, тысячи которых умерли детьми?

Детская порнография страшна неопровержимою демонстрацией отзывчивости детей к ухаживаниям и готовности заниматься сексом активно. Подобно всякому дарованию, детская сексуальность обратима во зло и на благо. Порнографы прямо заставляют увидеть у ребят эротический потенциал.

Увы, Сексуальная революция ничему не научила. Её плоды присвоены взрослыми, но такое самодурство ничего не сдерживает. Разве можно детям объяснить, что, хотя секс – это природно, здорово, правильно, но заниматься всё равно нельзя? Ещё лучше будет объяснить это себе самим»

¹³.

Никакие беснования Брайант и Дэнсн-Гёба не помеха моей вере в англоамериканцев. Подразумеваю также Канаду, где на заре 1979 года ведущее гей-издание “Body Politic” выдержало суд из-за пространной, умной статьи «Мужчины, любящие мальчиков, любящих мужчин» – «оскорбительной, аморальной, неприличной». Обвинение сняли: для судьи “Body Politic” – «издание солидное», статья – «приглашение к осмыслению», притом «убедительно призывающая ко взвешенному неосуждению педофилов». (Доныне, правда, волочат апелляцию.)

Несмотря на журналистскую травлю, публикация действительно меняет общественное мнение. К февралю 1979 года целая широкая страница “Toronto Globe” объявилася со статьёю «Педофил: Мифы, реальность»¹⁴ – самая полная, правдивая публикация по теме.

Но что значат американские проблески терпимости противу поддержки Нидерландов! Уже говорилось об удивительных объединениях, à la Нидерландский адвокатский орден или Протестантский союз детозащиты, для которых юридическое преследование взрослого любовника согласного ребёнка неоправданно.

Нельзя сказать, однако, что голландцы – педофильи друзья поголовно. Совместные культурные корни нарушили беззаботность и там¹⁵. Но всё равно последние годы нидерландской истории знаменуются повальною либерализациею. Жизни как общественной (атмосфера Британии в 1960-е), так и личной. Не зазорно, к примеру, Роттердамскому муниципалитету рассматривать идею «центрального эровермага» – шикарного приюта борделям, эроискусству, секс-шопам.

Шанс и педофилам: наши застряли в узости кругозора британцев, а тамошним охрана Нидерландской ассоциации на половые реформы (NVSH). Начинала семьепланированием, однако постепенно преключилась на сексэмансипацию, в т. ч. детей и (с 1971 года) педофилов¹⁶. Пользуется популярностью, достигла ¼-миллионного членства пару лет назад, оказывает огромное влияние на публичные настроения.

Под эгидой NVSH уже немало городов обзавелося педофильскими клубами. Абсолютно прозрачными: приятель украсил окно педоплакатом (у нас обычно завешивают окна плакатами до выборов) – не разбили.

И роттердамский, и прочие клубы проводят открытые регулярные встречи, куда педофилы наведываются с любовниками, хотя журналистов и полицию тоже пускают.

Общенациональная газета напечатала большую внимательную статью, проинтервьюировав и педофилов, и возлюбленных¹⁷. По телевидению целые 2 000 000 слушают агитацию за педофилию от протестантского священника, матери с широкими взглядами, студента-медика¹⁸. Ему половая близость ко взрослому с 12-ти дала много¹⁹.

Общественность этим отнюдь не возмущена. Участвовавший Бронгерсма рассказывает о благоприятном отзыве прессы, начиная коммунистической и кончая римскокатолической.

Вышли демонстранты с плакатами, флагами, детьми. Собрались у Гаагского дворца правосудия, в 1978 году поддержав апелляцию дела 34-летнего соцработника, досиживающего три месяца (оставалось ещё два) после троекратного секса с мальчиками 14 – 15 лет. По меркам Британии, присуд курам на смех.

А демонстранты требуют отменить §247 УК Нидерландов, осуждающий развратные действия с детьми. Любопытно, что долгие годы (с наполеоновской оккупации до принятия §247 в 1886 году) голландцы не знали никакого возраста согласия – что детей эксплуатировали тогда сильнее, не похоже.

Удивительнее проявился генпрокурор. Посочувствовал осуждённому, которого преступление «не слишком уже серьёзное»²⁰ – тот отделался штрафом, условным освобождением.

Далее было коллективное прошение министру нидерландской юстиции разделить этику секса и законодательство. Подписи собраны стараниями Геральда Зверюса. Что, руководя рабочею группой NVSH по педофилии, совмещает это с учительствованием. Не просто совмещает, а допускается пропагандировать в школы. Некоторые ребята даже вызвалися на сборы подписей.

Вторая петиция, к отмене возраста согласия, правительством изучена в июне 1979 года, подписана членами профсоюзов (учителей, учителей-протестантов, инспекторов условноосуждённых) и Протестантского семейного союза. Последним издана брошюрка, в отношении педофилии дружественная.

Очевидно, что данная группа, борющаяся за семью, не видит угрозы семье со стороны педофилии. Даже более того, крупнейшая некоалиционная фракция парламента, Трудовая партия, поддерживает аболиционизм. А поддержи Трудовую сомневающиеся либералы, то составят уже парламентское большинство.

Бернард иллюстрирует общественные настроения Нидерландов одной историей.

В Германии педофила заедала совесть. Никакому земляку не мог открыться. Вдруг оказывается: готовится Всемирная сексовыставка в Роттердаме. Наконец-то можно будет излить душу.

Отправляется – действительно стенд NVSH, а возле двое дежурят. Завязывается разговор. Парни держатся до того сочувственно, что немчина растаял. Пустился делиться своими впечатлениями, воспоминаниями про девочек. Внезапно собеседнику понадобилось отойти.

– Прошу извинить, я полицейский, должен идти дежурить…

Чего только не делал оставшийся, чтоб успокоить. Будучи волонтёром NVSH, он убеждал: ареста не будет, о девочках его никто не расскажет, а полиции Германии никто не сообщит.

Что приезжему было невдомёк, это нежелание полиции Роттердама заморачиваться чьими-нибудь интрижками. Хотя можно только с 16, никто пальцем о палец не ударит, если девочка – подросток, а жалобы не подано.

В отношении же мальчиков 12 – 16 лет у полиции понимания меньше. Пример от Эдуарда Бронгерсмы показывает омерзительность учиняемого ребёнку допроса²¹. Но 1974 год отошёл, а голландская полиция сделала выводы благодаря также о. Кламмеру:

– Бывает, учишь органы такому предмету, курс им излагаешь, и чувствуется: на вещи полиция начинает иначе смотреть. «Попадутся – перевешаю тварей!» – это реакция парней очень уже крутых. Но всегда кто-то возражает, и часами можно дискутировать. Иногда вначале предлагаю выступать у входа, чтобы мог улизнуть. Но затем ощущается, что полиция в ужасе от её обращения с педофилами, детьми, родителями

²².

В марте 1977 года на симпозиуме Национального психогигиенического центра глава Роттердамской полиции нравов объявил: если дело требует их участия, родителей обязательно предупреждают об ущербе ребёнку, причиняемом оперативно-розыскными мероприятиями; за родителями право допросу ребёнка (не) подвергать.

Даже когда полиция пользуется ребёнком, у прокурора полное право на пресечение следствия. Он опирается на презумпцию неподсудности (не при половых единственно преступлениях). Часто прокурору кажется, что судебное разбирательство больше навредит, а не поможет, и дело закрывают.

Бронгерсма, сам юрист, удружил и примером. В 1977 году педагог увязал эротические сношения со школьником. Оказался достаточно глупым и раскошелился на дорогой подарок. Родители насторожились. У щедрователя дома нашли море фотографий, а на них учитель и ребёнок играют очень пикантно – лучшей улики не придумать.