Текст книги "Закон Хроноса"

Автор книги: Томас Тимайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

11

Через день, суббота, 12 июня 1895…

– Меня зовут Герон… Полностью автоматизированное устройство типа Т-301… Меня сконструировал Никола Тесла… Сдан в эксплуатацию 26 марта 1892 года… Патентный номер…

– Спасибо, Герон, наверное, хватит,– Гумбольдт похлопал по корпусу и железный человечек замолчал.– Ну, что я вам обещал?

– Да, слова льются из него ручьем,– Оскар осматривал небольшой черный ящичек, закрепленный на спине робота.

Гумбольдт провел пальцами по прибору:

– Пфефферкорн уступил нам собственный лингафон. Настроить его было нелегко, но несколько часов работы – и робота можно понимать. Только вот сомневаюсь, хорошо ли это. Он тот еще болтун.

– Согласится ли Тесла с такими изменениями? – спросила Шарлотта.

Исследователь пожал плечами.

– Если нет, просто снимем лингафон. Пара минут дела. Но что-то мне подсказывает, что он будет в восторге. Так, больше не хочу вас мучить неведением. Вам же не терпится узнать, что находится в лесу, верно?

У Оскара от предвкушения сердце забилось быстрее. Он схватил руку Шарлотты и крепко ее стиснул.

– Конечно! – воскликнул он.– Когда идем?

– Как только будете готовы. Пфефферкорн присоединится к нам чуть позже и займется последними приготовлениями. Думаю, пойдем пешком. Это будет немного дольше, но зато не придется снова грузить Герона на повозку.

– Подождите меня, я только переобуюсь в более прочные ботинки,– Шарлотта развернулась и бросилась в направлении дома.

Элиза стояла в стороне и задумчиво смотрела на Герона. До сих пор спутница исследователя вела себя необычайно тихо. Не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы понять, что механический человечек ей не нравится. И не понравился с того самого мгновения, когда она впервые его увидела.

Пока отец настраивал лингафон, Оскар воспользовался случаем, чтобы с ней поговорить.

– Привет, Элиза! С тобой все в порядке?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты в последнее время очень задумчивая. Кажется, ты единственная, кому не понравилось прибавление в нашем семействе.

Женщина слабо улыбнулась:

– Это так заметно? Меня не сложно разгадать. С этим нужно что-то делать…

– Чем тебе не нравится Герон? По-моему, он совершенно безвредный. Как ты думаешь?

– Не могу даже объяснить,– тихо ответила Элиза,– но от него исходит какое-то непонятное ощущение опасности. Не от него самого, заметь, а от того, что он может сделать.

– Непонятно…

Элиза улыбнулась.

– Мне тоже, если тебя это утешит. Но ты не волнуйся. Все это будет в далеком будущем.

Оскар нахмурился. Элиза часто испытывала подобные ощущения, и почти всегда они подтверждались. Она обладала способностью видеть то, что находится далеко в прошлом или будущем.

– Нужно сообщить об этом отцу?

Женщина покачала головой:

– Нет, нет. Я могу ошибаться.

Она поцеловала его в щеку и удалилась в направлении кухни. Из дома уже бежала Шарлотта. Она переобулась, и глаза ее сияли от предвкушения.

– Я готова,– крикнула девушка.– Можем начинать?

Вилма бежала рядом с Героном. Оба не отличались особой скоростью и представляли собой странную пару. Оскар шел прямо за ними и слышал, о чем они говорят.

– Странная конструкция с тремя пальцами на ногах… Какое у тебя наименование?

– Наименование? Я… Вилма.

– Самодвижущаяся наземная единица Вилма, кто твой конструктор? -…Никакого конструктора. Вылупилась… Из яйца… Птица.

– Ты умеешь летать?

– Нет.

– Тогда… никакая ты не птица.

Вилма возмущенно расправила свои куцые крылышки и забила ими по воздуху.

– Клюв, перья, крылья… Птица!

– Никакая не птица.

– Нет, птица,– сердито запрыгала Вилма.

Оскар улыбнулся. Вилма не на шутку разволновалась. Она изо всех сил пыталась убедить робота, что является птицей, но Герон стоял на своем. Из его механического нутра доносился гул неодобрения.

– Недостаточно обоснований… Птица = летать… Определение однозначное.

– Он еще не знает, что существуют птицы, которые не умеют летать,– шепнул Оскар Шарлотте.– Похоже, нам придется пополнить его краткий справочник. Бедняжка Вилма! Она сама не своя. Мне казалось, они станут друзьями, но если так пойдет и дальше, то до этого еще очень далеко.

Герон повернул к ним голову. Глаза у него сузились.

– Не так громко,– посоветовала ему Шарлотта.– Думаю, у него очень хороший слух. Если будешь и дальше так говорить, можешь задеть его чувства.

– Чувства? – ухмыльнулся Оскар.– Хочу тебе напомнить, что он состоит из шестеренок, листового железа и сложных схем. Для настоящих чувств нужно сердце.

– Как будто чувства возникают в сердце,– фыркнула Шарлотта.– Хочешь, я сошью маленькое сердце из бархата и вложу ему в грудь? Тогда он точно станет самым чувствительным роботом на Земле.

Они переглянулись и рассмеялись. Герон отвернулся и зашагал дальше по неровной лесной тропинке.

Перед хижиной их уже поджидал Юлий Пфефферкорн. Он прибыл на дымящем автомобиле и привез тяжеленный сундук. Мотор машины тихо работал на холостом ходу.

– Опять! – пробурчал Пфефферкорн.– Мы договаривались на пять часов. Я жду вас здесь уже битых двадцать минут!

Гумбольдт кивнул на Герона:

– К сожалению, наш маленький друг не слишком быстроходен. Похоже, придется снабдить его еще и гусеницами.

– Лучше не надо,– возразил изобретатель.– Тесла не будет в восторге, если мы начнем что-то менять в его машине. Кроме того, такие вещи лучше обсуждать без робота. Мы же не знаем, что он потом расскажет своему создателю. Как думаешь, Герон, ты можешь молчать?

– Полностью автоматизированное производственное устройство Т-301 запрограммировано записывать и сообщать… Сокрытие информации может привести к серьезным сбоям в системе.

На секунду показалось, что Пфефферкорн вот-вот лопнет от злости, но он совершенно неожиданно рассмеялся.

– Вот тебе, Фриц! Болтлив, как сорока. Лучше будем обсуждать важные вещи с глазу на глаз.

Пфефферкорн, Вилли, Берт и Мышонок сняли черный ящик и осторожно опустили его на землю.

– Что там такое? – пропыхтел Мышонок.– У вас там целый сундук золота?

– Нечто гораздо более ценное,– ответил Гумбольдт.

– Того, что находится внутри, ни в коем случае нельзя касаться голыми руками,– сказал Пфефферкорн.– А то можно легко превратиться в пыль. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Я замерял, там все десять гигаватт. Не обманывайтесь его внешним видом.

– Именно для этого тебе нужен Герон? – поинтересовался Оскар.– Груз не причинит ему никакого вреда?

– Да, это одна из причин,– ответил Гумбольдт.– Другую назову чуть позже. Оскар, поможешь открыть?

Юноша подошел с другой стороны и взялся за крышку.

– На счет три. Раз, два, три.

Все зажмурились от красного света. Когда пришли в себя, затаив дыхание, заглянули внутрь ящика.

– Это рубин? – в удивленных глазах Лены отразился свет кристалла.

– Нет, это не рубин,– ответил Гумбольдт.– Это камень из Атлантиды. По крайней мере, его кусок. Шарлотта и Оскар помнят, что нам его подарил Александр Ливанос. Ему показалось, что придет день, и камень нам понадобится. И он был прав.

– Он прекрасен,– вздохнула Лена.– Откуда он появился?

– Якобы из глубины земли,– сказал Гумбольдт.– Ливанос рассказывал, что технология работы с кристаллами в Атлантиде была хорошо развита. Благодаря ей они строили самолеты, получали свет, производили оружие. Но велика была и жажда обладать этой энергией. Кристалл треснул. Сильный взрыв разрушил остров, погрузив Атлантиду в море и вызвав приливную волну, достаточно сильную, чтобы уничтожить минойскую империю. Перед нами один из последних оставшихся обломков камня.

– И что вы хотите с ним сделать?

– Сейчас увидите,– исследователь достал из кармана ключ и открыл дверь сарая.– Заходите, не бойтесь.

Он вошел в полумрак первым, Оскар и его друзья проследовали за ним.

Хижина была метра четыре в ширину и метров восемь в длину. Через маленькое окошко фасада проникал одинокий луч света, освещающий странную конструкцию посередине.

Оскару не понадобилось много времени, чтобы понять, что перед ним точная копия машины времени из лаборатории исследователя, только гораздо больше. Серебристые круги были метра три в диаметре и сверкали так, словно были сделаны из чистого серебра. Стенки шара в центре состояли из тонких переплетенных проволок, благодаря чему можно было заглянуть внутрь. Там были мягкие кресла с ручками и панель управления. Кресла были снабжены ремнями безопасности.

Гумбольдт взял тряпочку и протер металлические части.

– Дорогие друзья, позвольте представить вам «Хронос-1». Первую абсолютно рабочую машину времени. На ее разработку у меня ушло два года жизни и половина состояния, и все же без помощи моего хорошего друга Юлия Пфефферкорна я бы никогда ее не закончил. Позвольте выразить ему огромную благодарность,– он приложил руку к груди и слегка поклонился.

Пфефферкорн гордо вздернул подбородок.

Оскар с друзьями подкрались к аппарату, как мыши к спящей кошке. Никто не сказал ни слова. Первым пришел в себя Мышонок.

– С помощью этой штуки вы будете путешествовать во времени? Это похоже на ярмарочный аттракцион!

– Этот ярмарочный аттракцион, как ты его на-звал,– самая сложная техническая конструкция по эту сторону экватора,– мягко улыбнулся Гумбольдт.– Он сложнее, чем самый новый автомобиль. Он настолько тонок, что можно написать множество книг и ни на шаг не приблизиться к его настоящей тайне. Но не хочу надоедать вам деталями. Факт заключается в том, что с помощью этой машины один или несколько человек могут путешествовать во времени. Вперед или назад, на неделю, месяц или годы – совершенно неважно. Может быть, даже до самого начала времен, если понадобится. Причем, мне кажется, что мир в момент своего зарождения был бы не самым лучшим для нас местом. Жара и ядовитые испарения быстро бы нас сгубили,– он хитро улыбнулся Мышонку.– Но работа еще не закончена. Нам нужно решить несколько серьезных задач, и разобраться с ними нам поможет Герон. Герон, ты готов?

– Автоматизированное устройство Т-301 к работе готово.

– Благодарю,– Гумбольдт открыл верхнюю часть шара и вытащил оттуда лесенку.– Попробуй, сможешь ли ты подняться.

Маленький робот убедился, что ступеньки выдержат его вес, и начал тяжело подниматься вверх. На это ушло довольно много времени.

– Ты сможешь двигаться в кабине?

– Тут достаточно свободного места.

– Прекрасно. Мне хотелось бы, чтобы ты прошел к панели управления. Видишь механический таймер? Он находится в самом центре панели?

– Латунный диск с цифрами?

– Правильно. Это механический таймер, который мы, к сожалению, не можем использовать из-за его неточности. Твой хозяин рассказывал, что у тебя есть встроенный электрический счетчик – внутренние часы.

– Мой хронометрический узел.

– Точно,– улыбнулся Гумбольдт.– Ты сможешь переставить его, если понадобится?

– Да.

– Отлично. Попробуй, можешь ли ты подключить его к центральному пульту. Белый штекер в нижней части панели управления.

Герон нашел штекер, открыл клапан на груди, вытащил оттуда кабель и попытался присоединить его к панели. После нескольких попыток он покачал головой.

– Разъем не подходит. Нужен штекер французского стандарта.

– Ах да, я забыл. Ох уж эти стандарты,– вздохнул Гумбольдт.– Договорятся ли когда-нибудь европейцы по поводу унификации всех величин? Юлий, посмотри, пожалуйста, нет ли у тебя в сумке с запчастями адаптера?

Изобретатель покопался в наплечной сумке и быстро нашел нужную вещь. Через несколько минут он заменил белый немецкий штекер из керамики на французский черный металлический. Оскар не мог налюбоваться, с какой быстротой и точностью работает Пфефферкорн. Гумбольдт включил вспомогательный генератор. Аппарат загудел: пошел ток.

– Попробуй еще раз, Герон.

Не прошло и десяти секунд, как на груди робота замигали кнопки.

– Связь установлена. Таймер активирован.

Гумбольдт потер руки:

– Первую проблему решили. Теперь мы можем задавать время с помощью электрических часов у тебя внутри. Это позволит быть более точными. Будем надеяться, что этого достаточно.

Оскар нахмурился:

– Это значит, что Герон будет путешествовать во времени вместе с нами?

– Точно подмечено,– кивнул Гумбольдт.– Он будет нашим кучером. Спасибо, Герон, ты очень помог. Можешь спускаться. У меня для тебя есть еще одно задание.– Он повернулся к ребятам: – Теперь самое сложное. Вы должны поднять сюда ящик, чтобы Герон мог использовать кристалл. Беритесь каждый за ручку обеими руками. Ящик обшит свинцовыми пластинами, вы уже заметили, какой он тяжелый. Справитесь?

– Ясное дело,– заверил его Берт.– Куда именно его нужно поставить?

– Лучше всего здесь, рядом с цоколем. Осторожнее, не споткнитесь. Если кристалл разобьется, нас всех убьет взрывом.

Выслушав такое напутствие, Оскар, Вилли, Берт и Мышонок затащили ящик внутрь хижины и поставили на пол. Они с трудом перевели дыхание. Красный свет не успокаивал. Воздух, казалось, был пропитан энергией.

– Хорошая работа, мальчики,– похвалил Гумбольдт.– Сегодня вы заработали дополнительную порцию десерта.

Оскар подошел к Шарлотте и стал следить за развитием событий с безопасного расстояния.

Гумбольдт снова обратился к Герону:

– Итак, мой маленький друг, теперь твоя очередь. Тебе нужно вставить кристалл в камеру в цоколе. Камеру я открою. Очень важно, чтобы ты ничего не толкнул и ни к чему не прикоснулся. Машина времени не заземленная, и можно получить такой разряд, что все здесь превратится в пепел. Думаешь, у тебя получится?

– Автоматизированное устройство Т-301 умеет обращаться с высоким напряжением.

– Тогда вперед,– исследователь хлопнул железного человечка по плечу и отступил в сторону.

Похоже, единственным существом, не испугавшимся кристалла, была Вилма. Она осталась рядом с Героном и с подозрением следила за каждым его шагом.

– Не разбей светящееся яйцо…

– Это не предусмотрено. Движения Герона запрограммированы с точностью до микрометра.

– Всегда может произойти ошибка…

– Не у меня.

Вилма фыркнула. Кажется, уверенность Герона выводила ее из себя. Робот вынул кристалл своими огромными металлическими руками и направился к цоколю. Там была камера, облицованная изнутри черным металлом. «Может быть, свинец,– подумал Оскар, а может быть, еще какой-нибудь малоизвестный материал». Герон поместил кристалл внутрь и закрепил его. Потом закрыл дверцу. Раздалось низкое гудение.

Гумбольдт вернулся, осмотрел панель управления и довольно кивнул.

– Сделано,– сказал он с видимым облегчением.– Наступил важный момент. Пора совершить первое пробное путешествие.

12

Суббота, 12 июня 1895…

Хайнц Берингер подался вперед, достал из коробки сигару и зажег ее. Глаза цвета стали ни на миг не выпускали из виду мальчишку.

– Стоп, стоп, стоп, не так быстро. По порядку. Расскажи точно, что произошло.

– Я уже говорил… Штука запылала. А потом начала вращаться. Быстрее… Я вообще… Я еще никогда ничего такого не видел.

Берингер затянулся и выпустил дым прямо в лицо мальчика. Из трактира доносились смех и звон стаканов. Занавес немного приглушал шум.

«Лесоруб» был вторым домом Берингера. Здесь он занимался своими делами, здесь встречался с осведомителями. Неприятели назвали бы это место штаб-квартирой преступной организации, но сам Берингер считал иначе. Он занимался импортом и экспортом, то есть регулировал поток информации от своих клиентов. То, что в трактире всегда было полно народу, ему не мешало – наоборот, из-за шума, который устраивали посетители, его невозможно было подслушать. И это обстоятельство клиенты очень ценили, ведь никто из них не хотел, чтобы их имя оказалось связанным с подобной организацией. Так как в трактире было много людей Берингера, то вероятность того, что сюда забредет жандарм или чиновник уголовной полиции, была невелика. А случись вдруг такое, Берингера сразу бы предупредили.

Он еще раз затянулся.

– Итак, Гумбольдт закрыл дверцу?

– Да.

– И что потом?

– Потом он повернул выключатель. Вверху панели управления. Замигало очень много огоньков,– мальчик заерзал, как будто на стуле кто-то рассыпал рис. Не сложно было понять, что чувствует он себя не в своей тарелке.

Берингер ухмыльнулся. Нужно знать, на какой рычажок надавить.

– Потом машина заработала?

– Да, и еще как! Можно было даже увидеть, как в воздухе появились искры. Эта штука как будто ожила.

– Что дальше?

– Потом они взяли Вилму… это птица Гумбольдта… и странного железного человечка и посадили их внутрь. У Гумбольдта было двое часов. Одни он оставил себе, другие положил в футляр. И тут началось.

– Что началось?

– Если бы я мог сказать…– мальчик покосился в сторону, как будто у него появилось желание немедленно раствориться в воздухе. Может быть, ему показалось, что в трактир заглянул кто-то из его друзей и заметил его. Но скорее всего, ему просто было неприятно, что за ним стоял человек в черном и отбрасывал на него тень.

Берингер улыбнулся. Такое впечатление его человек производил на всех.

– Наверное, твоя память улучшится, если горло не будет таким сухим. Позволь мне что-нибудь тебе заказать. Пауль!

Как хозяин умудрялся различать в таком шуме голоса, останется, пожалуй, тайной, которую он унесет с собой в могилу. Через пару секунд из-за занавеса показалась круглая голова.

– Чем могу служить, господин Берингер?

– Пиво для моего юного друга и двойную порцию водки для меня.

– Очень хорошо.

Не успел хозяин уйти, как тут же появился снова и поставил на стол напитки.

– На здоровье, господин Берингер,– пробормотал он и исчез.

Мальчик с несчастным видом посмотрел на пиво, потом вздохнул и сделал глоток. Берингер взял стопку и залпом выпил. С трудом перевел дух – горло словно огнем обожгло. Но через миг жжение исчезло, и по телу разлилось приятное тепло.

– Уже лучше, правда? А теперь рассказывай, что же там произошло.

– А… Эта штука… Эта машина начала двигаться. Три кольца так быстро вращались, что у меня закружилась голова. Кажется, они еще и светились…

– Красным, как кристалл?

– Нет, нет. Свет был белым. Знаете, таким голубовато-белым… Таким ярким, что на него нельзя было смотреть.

– А потом?

– Потом машина исчезла. Через пару секунд от нее и следа не осталось. Как будто нечистая сила ее унесла.

– Как так?

– Точно не знаю,– сказал мальчик.– Ее просто не стало. Ни ее, ни Вилмы, ни железного человечка. Как будто никогда и не было. Странно как-то. Я уж подумал, что они водят всех за нос, и это какой-нибудь фокус. Гумбольдт и Пфефферкорн как с ума сошли. Набросились друг на друга, хлопали по плечам, называли друг друга «сорвиголовами», «старой рухлядью» и всякой другой ерундой. Я смотрел и думал, с чего бы им так радоваться? Машины же нет. Но им это, видно, не мешало. Когда они успокоились, Гумбольдт объяснил, что волноваться не нужно, нужно просто подождать.

– Сколько подождать?

– Неизвестно. Но он сказал, что нам нужно отойти на другую сторону хижины. Это важно, потому что поможет ответить на другой вопрос. О чем он говорит, я не понял, но отошел вместе с остальными. Через десять минут все снова засветилось, и из ниоткуда появилась машина. Она дымилась и шипела, но, похоже, была совершенно целой.

– А пассажиры?

– Они чувствовали себя очень даже неплохо. Сначала по лестнице спустилась Вилма, потом Герон. Когда Гумбольдт спросил, что они чувствовали во время путешествия, те сказали, что для них все длилось буквально одно мгновение. Им показалось странным, что мы, зрители, вдруг оказались на другой стороне хижины. Именно это и хотел узнать Гумбольдт. Именно поэтому он и заставил нас поменять место. Пока у нас прошло десять минут, путешествие Вилмы и Герона не заняло и секунды.

Берингер откинулся на спинку.

– Интересно. А часы?

– Они показывали разницу ровно в десять минут. Как будто машина просто перескочила эти десять минут.

– А робот?

– С ним все в порядке. Гумбольдт переставил внутренние часы на десять минут вперед, так что они снова шли правильно.

Берингер пригладил рукой жесткие черные волосы.

– Не хочешь ли ты сказать, что эта чертова машина действительно совершила скачок во времени?

Мальчик испуганно оглянулся.

– А как тогда все это объяснить?

Человек за его спиной презрительно скривился. Очевидно, он не поверил ни единому слову из того, что услышал. Берингер задумался. Не зря же он так долго возглавлял организацию – он всегда доверял своим чувствам. Предусмотрительность, дальновидность и скепсис – вот причина того, что он продержался на этой должности гораздо дольше своих предшественников. Конечно, на первый взгляд эта история казалась чистой авантюрой. Но что, если это правда? Разве Гумбольдт не доказал, что является мастером на всякие неожиданности? Что, если машина времени действительно работает? Берингер чувствовал, когда наклевывалось хорошее дельце. Он поддерживал контакт с людьми, которые могли бы выложить за подобную информацию кругленькую сумму. Кроме того, ему уже давно пора свести счеты с исследователем и его сыном.

– Можно идти, господин Берингер?

– Хм, что? Ах, да, да, иди,– отмахнулся Берингер.– Но продолжай держать меня в курсе. Сам знаешь, что случится, если я не получу новостей. Дай мне то, чего я хочу, и мы останемся друзьями.

Мальчик подавленно встал и вышел из трактира. Черный человек не спускал с него глаз, пока тот не исчез. Потом сказал:

– Ты веришь тому, что он рассказал? Если интересно мое мнение, то я считаю все это выдумкой. Эх, я бы с удовольствием вытряхнул из него правду.

– Держи свои грязные руки от него подальше, Паромщик. Мальчик говорит правду, поверь моему нюху.

– А ты не боишься, что он нас когда-нибудь сдаст? Вот замучит его нечистая совесть, и он побежит каяться.

– Почему побежит? Он прекрасно знает, что ему за это будет. И не только от нас, но и от Гумбольдта,– он покачал головой.– Нет, нет, он уже по уши в болоте. Он у нас в руках и будет и дальше приносить нам важную информацию,– Берингер потер руки.– Ах, как хорошо держать в руках все ниточки! Кажется, у меня появилась еще одна профессия. Что скажешь про кукольника? По-моему, неплохо, а?

– Не знаю…

– Что же ты знаешь? Садись и допивай пиво мальчишки. За него же уплачено. А потом беги к Карлу Штрекеру. Отцу будет интересно узнать, что происходит в доме Гумбольдта. Я уверен в этом.