Текст книги "Закон Хроноса"

Автор книги: Томас Тимайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

26

Задняя дверь, ведущая на лестничную клетку, была приоткрыта. Берингер сбежал.

– Трусливая крыса,– прошипел Оскар.

– Я за ним, а ты оставайся.

– Я с тобой. Здесь уже нечего делать.

– Идем, если хочешь. Только будь осторожен. Он как зверь в засаде, его нельзя недооценивать.

– Можешь мне не рассказывать,– криво улыбнулся юноша, ныряя в темноту вслед за отцом.

Через засаленные окна первого этажа проникал хмурый вечерний свет. Газовые фонари еще не зажгли, поэтому бежать в полумраке было трудно, пришлось перейти на шаг.

Тишина. Оскар снял респиратор и начал подниматься по скрипучим ступеням. Воздух пропитался запахом пива и горелого жира. Под ложечкой засосало. Только однажды он был в потайной комнате Берингера. Очень давно, но воспоминания были яркими, как будто это было вчера. Соседняя банда отобрала у него двадцать две золотые марки, и он несколько недель скрывался. Но Берингер нашел его и привел сюда. Свел с типами, которые его обокрали. После короткого допроса его отпустили, не тронув и волосинки на голове. А тех троих он больше никогда не видел и не слышал.

– Осторожнее,– шепнул он, когда они поднялись на второй этаж, и указал на дверь.

За ней находились две тайные комнаты Берингера. Гумбольдт кивнул, дал знак и снова надел респиратор. Потом достал из пальто еще два цилиндра.

Они стали по обе стороны двери и внимательно прислушались. Не услышав ни звука, исследователь осторожно нажал на щеколду. Заперто.

Он махнул Оскару, чтобы тот отошел, и стал перед дверью, широко расставив ноги.

– Открывайте, Берингер! Это ваш последний шанс. Если скажете, кто заказал меня, я сохраню вам жизнь. Я держу свое слово.

– Убирайся, ублюдок!

Раздались выстрелы. Пули пробили дверь и просвистели рядом с головой Гумбольдта. Но вместо того, чтобы отшатнуться, исследователь ловким ударом подкованного сапога сбил замок. Выскочили шурупы, металлическая щеколда с грохотом упала на пол, и дверь распахнулась.

Хайнц Берингер засел в задней части комнаты за опрокинутым столом и целился в исследователя сквозь щель в столешнице. Раздался еще один выстрел и вырвал кусочек ткани из пальто Гумбольдта. Исследователь и глазом не повел. Спокойно, словно ища смерти, он размахнулся и бросил оба цилиндра в комнату. Раздалось шипение, и повалил дым. Мгновение – и комнату окутал едкий туман. Оскар услышал кашель и хрипы, грохот и звон стекла. Среди дыма он различил едва уловимое движение, потом послышался глухой удар.

– Он хочет сбежать! Быстро!

Гумбольдт рванулся вслед за Берингером. Оскар бросился за ним. Они остановились посреди комнаты и увидели, что Берингер исчез. Окно разбито, ветер колышет занавески. Юноша подошел к окну и выглянул. Между домом и соседним зданием оставался проход, метра четыре шириной. Внизу стояло несколько мусорных баков, вдоль стены тянулись железные перила балконов и пожарные лестницы, соединявшие этажи. Они услышали скрип.

– Он там! Я вижу!

Двумя этажами выше по лестнице карабкался темный силуэт. На фоне фиолетового вечернего неба отчетливо проступал контур человека. Берингер перепрыгнул на балкон дома напротив. Оскар прикинул расстояние и покачал головой. Отчаянный прыжок. Он повернулся, чтобы поделиться наблюдением с отцом, но мимо него пронеслась огромная тень и с грохотом приземлилась на балконе напротив. Гумбольдт со стоном поднялся и продолжил преследование. В своем развевающемся пальто он напоминал черного ворона. Оскар отступил в комнату и собрал все свое мужество.

– Ошибиться нельзя,– прошептал он.– Иначе – смерть. Будешь валяться на мостовой между крысами и старыми бутылками.

Но отступать было поздно. Он разогнался и побежал.

Как будто во сне увидел разбитое стекло в оконной раме, мусорные контейнеры внизу, надвигающуюся прямо на него кованую решетку. Лицо обдало ветром.

Потом он упал.

Удар вышиб из легких воздух. Ноги сорвались вниз. Еще миг, и он полетел бы на землю, но ему удалось схватиться за перила и подтянуться. Дрожа и задыхаясь, он сел на балкон. Он не сорвался, остался жив. Легкие качали воздух, как мехи в кузнице. Раз, два. Раз, два.

Паника прошла, мозг снова заработал. Где Берингер?

Послышался скрип. Противники уже добрались до самого верха. Оскар взял себя в руки и побежал по ступенькам. Стремительно, словно белка, взлетел он по пожарной лестнице. Третий этаж, четвертый, пятый. Сердце готово было выскочить из груди. Он всегда считал, что находится в хорошей форме, но такой темп был слишком жестким. Лестница кончалась на шестом этаже. Дальше только крыша. В бледном вечернем свете Оскар разглядел водосточную трубу. Давненько не лазил он по трубам!

Юноша стиснул зубы. Прочь сомнения. Он зашел уже так далеко, что какая-то водосточная труба не сможет его остановить. А ведь раньше он часто бывал на крышах. Кому, как не ему, чувствовать себя здесь как рыба в воде?

Оскар набрал в легкие побольше воздуха, подпрыгнул, схватился за трубу, подтянулся на руках, уперся ногами в стену и медленно полез вверх. К счастью, сноровка не пропала. На крышу он попал без особых хлопот. Ни следа Гумбольдта и Берингера. Он обошел дымовую трубу и осторожно прошел по краю крыши к концу дома. Заметил на углу темный силуэт. Кто-то сидел и смотрел вниз. Отец!

Оскар с облегчением поспешил к нему. От вида, расстилавшегося перед ним, перехватило дух. Под ногами простирался весь Берлин.

– Где Берингер?

– Сбежал. Ему удалось обхитрить меня и перепрыгнуть на другую крышу. Больше я его не видел.

– Он неплохо здесь ориентируется,– заметил Оскар.

Гумбольдт кивнул. Выглядел он усталым и подавленным.

Юноша сел рядом и посмотрел вниз. С каждой минутой становилось темнее.

– Пойдем, отец. Уверен, жандармы уже давно приехали.

Он положил руку на плечо исследователя. Тот что-то крутил в пальцах.

– Что это?

Гумбольдт протянул ему предмет:

– Маленький сувенир от нашего друга. Пистолет. Берингер обронил его во время бегства.

Вечерний свет окрасил неуклюжее на вид оружие в кроваво-красный цвет.

– Комиссара это заинтересует.

– Определенно,– с трудом поднялся Гумбольдт.– Ты прав, нам нужно возвращаться. Здесь мы больше ничего не можем сделать.

В сумерках он стал похож на старика.

Комиссар Обендорфер был низеньким плотным человечком с внимательными светлыми глазами и идеально подстриженной бородкой. Он со своими жандармами уже обыскивал тайную комнату Берингера. Зажгли лампы, и теперь она была хорошо освещена.

Обендорфер как раз собирался открывать ящики и изучать их содержимое. Когда вошли Гумбольдт с Оскаром, он прервался.

– Поймали его?

Исследователь покачал головой.

– Ускользнул. Все-таки он мастер по заметанию следов.

– Берингер – тот еще головорез. Я бы удивился, если бы вы его поймали. Но, по крайней мере, вы его напугали. Сюда он не вернется, слишком уж тут горячо. Придется ему прятаться, а едва высунет нос – клац! – и мы его схватим,– он внимательно посмотрел на исследователя.– Что у вас с плечом? Позвать врача?

– Нет, все в порядке. Небольшая травма.

– Это было очень храбро с вашей стороны. Обычно я не одобряю подобные действия, но вам удалось найти логово мошенника. Мы арестовали всю банду Берингера. Что вы с ними сделали? Никогда еще я не видел столько слез.

– Немного слезоточивого газа моего собственного изготовления. Если хотите, охотно поделюсь рецептом.

– Это могло бы очень помочь в будущем,– призадумался Обендорфер.– Но, боюсь, будет сложно убедить начальство применить такие современные средства. Вернемся к Берингеру. Как прошел разговор? Удалось вырвать у него признание?

Гумбольдт полез в потайной карман и достал небольшой прибор.

– У него рот не закрывался,– передал он Обендорферу лингафон с записывающим устройством.– Думаю, этого достаточно, чтобы засадить его за решетку, если, конечно, мы его поймаем.

– Не сомневайтесь, господин фон Гумбольдт. Нет такого места в городе, где бы он чувствовал себя в безопасности. Учитывая то, какую награду за его поимку мы назначили. Кстати, мои люди подобрали на улице вашего юного друга. Я подумал, что вы сами с ним разберетесь.

Один из жандармов подвел Вилли к двери и подтолкнул к Гумбольдту. Исследователь отшатнулся от него, как от прокаженного.

Оскар схватил друга за руку и ткнул в бок:

– Что на тебя нашло? Почему ты предал нас? Почему пошел к Берингеру?

Мальчик готов был расплакаться. Он скрестил руки и уставился в пол.

– Я… Это все из-за моих карточных долгов.

– Карточные долги?

Вилли кивнул.

– Очень глупо. Мне казалось, я контролирую ситуацию, но Берингер меня обманул. Он заплатил за мое пиво, потом мы сыграли еще разок, и еще… Я пытался сказать, что так не честно, и что не буду платить, но он пригрозил, что всем расскажет. Мне стало так стыдно…

– И вместо того, чтобы рассказать мне правду, ты нас предал?

– Он выспрашивал только мелочи. Где мы живем, над чем работает господин Гумбольдт. Я ничего не придумал. Откуда же мне знать, что он Элизу…

– Сколько ты ему должен? – нахмурился Оскар.

Вилли расплакался.

– Шевели языком! Сколько?

– Пятьсот…

– Пятьсот чего? Пуговиц от брюк?

– Золотых марок.

Оскар широко раскрыл глаза:

– Шутишь? Вилли, ты же прекрасно знаешь, что он жульничает. Как ты позволил втянуть себя в игру?

– Но это же не сразу! Сначала я даже выигрывал. А потом пошла полоса неудач. Долг рос и рос… Ну да, еще и пиво…

Гумбольдт возмущенно фыркнул.

– Исчезни с моих глаз, мальчик. Я больше не хочу тебя видеть,– устало сказал он.

Вилли развернулся и пошел за жандармом, который его привел.

Гумбольдт откашлялся.

– Теперь мы должны собрать здесь все улики. Оскар, отдай господину Обендорферу пистолет.

– Пистолет? – повернулся к юноше комиссар.

Оскар достал оружие и гильзу из сумки и осторожно положил на стол. При свете ламп холодная сталь сверкала как стекло.

Обендорфер рассмотрел пистолет поближе и присвистнул.

– Сюда, ребята! Такое не каждый день увидишь,– он поднял оружие и рассмотрел со всех сторон.– Что у нас здесь? Маузер, тип С 96. Не знаю такого. Наверное, прототип. А ну-ка, Эрих, посмотри, нет ли там серийного номера?

Жандарм приблизился и покрутил пистолет в руках.

– Эрих – наш эксперт,– объяснил комиссар.– Он знает все марки и все модели. Держу пари, ты такого никогда не видел, а?

– Точно, господин комиссар. Штука действительно уникальная.

– Такое оружие не просто заполучить,– задумался Гумбольдт.

Эксперт покачал головой.

– Должно быть, это прототип. Производители берегут такие экземпляры, как золотые яйца. Достать такую вещь можно, только подключив влиятельных людей. Откуда он у вас?

– Берингер обронил, когда убегал.

Комиссар удивленно поднял бровь.

– Что ж, думаю, можем считать, что у Берингера есть хороший приятель в компании «Маузер». Может быть, он даже наладил контакты с командованием армией. Удивительно. Просто удивительно! – Обендорфер задумчиво потер подбородок.– У меня такое ощущение, что за всем этим скрывается нечто гораздо большее. Дело приобретает политическую окраску.

Пока он это говорил, его помощник проверил магазин и вынул оттуда последнюю пулю. Он сравнил ее с гильзой, которую Оскар положил на стол, и присвистнул. Юноша подался вперед, чтобы лучше рассмотреть.

– Взгляните, господин комиссар,– пододвинул он улики Обендорферу.– Вам они ничего не напоминают?

Комиссар поднес предметы к свету и внимательно осмотрел каждый миллиметр.

– Черт меня подери! – пробормотал он.– Неужели это то, что я думаю?

Эрих кивнул.

– В чем дело? – подошел Гумбольдт.

Обендорфер криво улыбнулся.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло, господин Гумбольдт. Ваша находка вывела нас на очень горячий след.– Он поднял пистолет и патрон.– Естественно, нам придется проверить все в лаборатории, но я уверен, что перед нами оружие, из которого были убиты наш уважаемый император и его супруга.

27

Той же ночью…

На улице было темно, бушевала гроза. Ветер раскачивал деревянные стены лесной хижины и так свистел под крышей, что казалось, хочет поднять дом в воздух.

Оскар сгорбился над книгой в углу под газовым светильником и пытался сосредоточиться на повествовании. Но из головы не выходили события прошедшего дня. Бегство Берингера, измена Вилли и открытие комиссара Обендорфера. Слишком много, чтобы все понять. Выходит, Берингер не только в Гумбольдта стрелял, он еще и императора убил. Но почему? Главарь шайки достаточно хитер, конечно, но он не террорист. Зачем убивать императора? Гумбольдт убежден, что Берингер действовал не сам, а выполнял чей-то заказ. И кто бы ни был заказчиком, он уже знал, что покушение на исследователя потерпело неудачу. Что теперь? Что нужно этому неизвестному? А если он не один? Может быть, замешана целая группа. Неужели Гумбольдт представляет для них угрозу? И если да, то почему? А вдруг кто-то проявляет интерес к машине времени?

Вопрос за вопросом.

Теперь, когда противники знают, что существует большая машина, они наверняка попробуют прибрать ее к рукам. Гумбольдт решил круглые сутки не спускать с нее глаз, и Оскару выпала очередь дежурить первым. Он здесь до полуночи, а потом его сменит отец.

Какие неприятности их подстерегают?

Поплотнее завернувшись в шерстяное одеяло, он попробовал следить за приключениями Леонарда и Тома Оутрама в поисках народа туманов. В романе рассказывалось о сокровище – огненно-красных драгоценных камнях, которые охраняло чудовище, пожирающее людей. Книгу написал Генри Райдер Хаггард и называлась она «Копи царя Соломона».

К нему прижалась Вилма. Она зарылась клювом в перья и крепко спала. Оскар и сам чувствовал, что устал, но спать было нельзя. Он взглянул на часы и отметил, что терпеть осталось всего лишь полчаса.

Хижина снова задрожала от порыва ветра и дождя, на крышу посыпались ветки и листья. Вдали послышался раскат грома.

– Что за ночь,– покачал головой Оскар.– Если бы я не знал, где я, решил бы, что попал на шабаш ведьм. Как ты можешь так спокойно спать? Ладно, разомну-ка я ноги и посмотрю, все ли в порядке. Ты спи, я сам со всем справлюсь.

Он нежно погладил Вилму по голове, встал и похромал к Герону, засунув руки в карманы. Правая нога затекла от сидения.

Маленький робот, как обычно, стоял на посту в носовой части машины времени и равнодушно смотрел на юношу. Наверное, был занят какими-нибудь сложными математическими вычислениями. Можно подумать, что он выключен, но еле заметное свечение глаз свидетельствовало о том, что он всего лишь находится в режиме ожидания.

Стены снова вздрогнули. Дождь с такой силой лупил по крыше, что любой другой на месте Оскара давно бы испугался.

«Боже, боже, боже,– думал Оскар.– Мерзкая погода. Придет ли в такую грозу Гумбольдт? И вообще, кто сможет украсть машину времени? Она слишком громоздкая, чтобы ее можно было куда-то переместить».

Снаружи заскрипело дерево. Потом раздался грохот. Наверное, ветка упала на крышу. Или это Гумбольдт?

Оскар подошел к двери. Посмотрел в замочную скважину. Небо разорвала молния, и на короткий миг ярко осветила лес. Никого.

– Эй?

В ответ только шум грозы.

– Есть тут кто-нибудь? – Оскар открыл дверь и высунул голову.

Настоящий шабаш ведьм! Темные силуэты деревьев жутко выделялись на фоне мерцающего неба. Тучи пронзали бесчисленные молнии.

Юноша закрыл дверь, задвинул засов и вернулся в тепло. Как же приятно, когда между тобой и бушующей природой находится несколько сантиметров дерева. Разведка пошла на пользу: усталости он больше не чувствовал. Еще немного, и его сменит отец. Он уже ждет не дождется, когда уляжется в постель и натянет на голову одеяло.

Оскар шел за книгой, когда снова сверкнула молния. Она была ярче, чем предыдущие. Как будто ударила прямо за окном. На полу отразился светлый прямоугольник. Прямоугольник с жирным пауком посредине. Руки вытянуты в стороны, ноги упираются в нижние углы. Готов броситься на новую жертву. Пол под ногами Оскара задрожал от грома. Ледяной страх сковал все тело. Таких больших пауков не бывает. Он поднял взгляд. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на него надвигается черная тень. Удар. Он с такой силой упал на пол, что из легких вышибло дыхание. Как будто с разбегу наткнулся на стену. Из глаз посыпались искры. Юноша лежал на полу и с трудом дышал. Наконец, целую вечность спустя, легкие наполнились живительным кислородом.

– Ну, малыш, не думал, что мы так скоро увидимся?

Тень нависла прямо над ним. Крепкая, мускулистая, сильная.

Берингер.

Искривив губы в ухмылке, на него смотрел сам главарь шайки. Не успел Оскар ответить, как в мастерской раздался оглушительный вой.

ТРЕВОГА… ТРЕВОГА!

Берингер обернулся.

Высоко на машине стоял Герон, и глаза его пылали, как два красных уголька.

ТРЕВОГА… ТРЕВОГА!

– Что это?

– Герон,– пропыхтел Оскар.– Программа защиты… активирована.

В груди словно огонь горел. Хорошо, если он ничего не сломал.

– Сделай так, чтобы шум прекратился. Немедленно.

– Не могу…– покачал головой Оскар, еще не пришедший в себя после падения.

Берингер схватил его за воротник и хорошенько тряхнул.

– Я сказал, сделай так, чтобы он замолчал. Шевелись!

– Эта… защитная система… автоматическая… нельзя отключить,– выдавил Оскар.– Отец сконструировал ее так… на случай, если кто-то захочет украсть машину времени…

ТРЕВОГА… ТРЕВОГА!

– Спорим, я ее выключу? – Берингер отшвырнул Оскара и бросился к машине. По дороге он подхватил тяжелый гаечный ключ.

– Нет! – крикнул Оскар.– Этого делать нельзя! Он незаменимый, машина без него не работает.

Он с трудом поднялся, превозмогая боль.

– Мне все равно,– крикнул Берингер.– Если эта штука не перестанет шуметь, я раскрою ей череп. Ты слышишь меня, жестяной ящик? Замолчи!

Берингер подбежал к машине времени и взметнулся по ступенькам в кабину. Стиснув в руке тяжелый гаечный ключ, приблизился к панели управления.

ТРЕВОГА… ТРЕВОГА!

Оскар собрался с силами и рванулся за Берингером. Нужно что-то делать! В груди горел огонь. Он схватился пальцами за поручень и, превозмогая боль, начал подтягиваться по ступенькам. Берингер замахнулся гаечным ключом.

– Если ты немедленно не прекратишь этот спектакль, чертов…

Больше сказать он ничего не успел. Оскар обхватил его сзади и ударил в подколенную впадину. Этому трюку его научил отец. Боевой прием с Дальнего Востока, предназначенный именно для того, чтобы обезоружить могущественного противника. Берингер упал как подкошенный. Он раскинул руки, пытаясь вернуть равновесие, но ударился о Герона. Вой прекратился. Глаза робота быстро замигали. Раздался глухой гул. Тревожный сигнал, но сейчас Оскар не мог ничего сделать. У него было более важное дело.

– Отпусти меня, идиот,– кричал Берингер, пытаясь освободиться.– Клянусь, я переломаю тебе все…

«Кости»,– наверное, хотел он сказать, но тут Оскар ударил его локтем в живот, так что послышались только хрипы. Брюшные мышцы у бывшего боксера были словно отлиты из железа. Он быстро пришел в себя, руками – будто стальными тисками – обхватил шею Оскара и крепко сжал. Юноша попытался освободиться, но это все равно, что пытаться вырвать из земли корни дерева. Снова из глаз посыпались искры, на этот раз они были гораздо ярче. Мерцающие огни, что-то вроде электрического гудения. Характерный запах нагретых проводов. Оскар скосил глаза и заметил, что маховик пришел в движение. Дуги вздрогнули и плавно двинулись вниз. Гудение постепенно превращалось в гул. Пол под ногами завибрировал. Воздух стал нестерпимо жарким, окутал, словно одеялом, и проник под одежду.

Берингер тоже это заметил и ослабил хватку.

– Какого черта?..

И тут их поглотил хаос. Визг, как от миллионов освобожденных душ. Нестерпимо яркий свет, такой, что пришлось крепко зажмурить глаза. Оскар понял, что они пересекают время. Но ощущения были не такие, как в прошлый раз. Что-то подсказывало ему, что сейчас они движутся вперед. Навстречу будущему.

28

Гумбольдт последний раз взглянул на наручные часы. Скоро двенадцать. Пора выходить. Если бы только погода была получше!

За дверью бушевала гроза. Несколько часов назад он посмотрел на барометр и увидел, что приближается непогода, но никак не предполагал, что все будет так плохо. Взять зонт? Ураганный ветер все равно вырвет его из рук. Лучше всего длинное пальто и широкополая шляпа. И не забыть индукционную лампу, на улице темно – хоть глаз выколи.

Он недовольно посмотрел в небо, которое озарила молния, и пошел. На полпути остановился передохнуть. Дверь конюшни раскрылась и хлопала на ветру. Пока он ее закрывал и задвигал засов, животные следили за ним своими большими глазами.

Пора. Иначе Оскар подумает, что о нем забыли.

При свете лампы ливень напоминал метеоритный дождь. Ветер рвал полы пальто и пригибал траву и кусты к земле. Подняв воротник и низко надвинув шляпу, исследователь тяжелой походкой двигался во мраке. Вспышка молнии залила лес ослепительным светом. По небу прокатился глухой раскат грома. К счастью, деревья в некоторых местах были помечены, иначе найти дорогу было бы трудно. Снова блеснула молния. На этот раз гром раздался через более короткий промежуток – явный признак того, что гроза приближается. Он стер с лица капли дождя. Придется убедить Оскара подождать, пока гроза не кончится. С такой скоростью, как она приближается, это будет совсем недолго. Через полчаса все успокоится.

Снова вспыхнул свет. Но в этот раз это был целый каскад вспышек. Небо устроило настоящий спектакль. Гумбольдт втянул голову в плечи. Он вспомнил истории про коров, в которых падала молния, когда те стояли под деревом, и они оставались там лежать, прямые, как палка. Просто валились на бок и вытягивали ноги. Не хотелось бы, чтобы жизнь кончилась именно так. Быстрее под крышу!

Он пробежал несколько шагов и остановился. Где же гром?

Свет был таким ярким, что он был уверен: молния ударила совсем рядом. Исследователь приподнял поля шляпы и посмотрел в направлении хижины. Лес осветил еще один каскад вспышек. На сетчатке остался темный контур мастерской. Когда Гумбольдт понял, что он только что увидел, у него перехватило дыхание. Лучи света проникали из стыков между досками и из слухового окна. В хижине было светло. Теперь он услышал и сигнал тревоги, который раньше не слышал, наверное, из-за грозы.

ТРЕВОГА, ТРЕВОГА.

Гумбольдт побежал. Ветер дул в лицо, как будто хотел задержать. Человек с трудом боролся со стихией, утопая ногами в слякоти. Целая вечность прошла, пока он добрался до хижины.

Тяжело дыша, навалился на дверь. Заперто. Огни внутри погасли, сигнал тревоги замолчал.

– Оскар? С тобой все в порядке? Открой дверь. Это я, отец.

Никакого ответа.

Сквозь щели проникал только слабый свет газового светильника. Гумбольдт забарабанил кулаками по деревянной двери.

– Оскар, открывай! Я пришел тебя сменить.

С ненавистью покосился он на дверной замок. Новая модель, которую невозможно открыть снаружи. Был бы у него ключ! По соображениям безопасности от мастерской был только один ключ, и он находился сейчас внутри.

Вдруг Гумбольдт почувствовал запах. Он ошибается, или запахло электричеством? Исследователь забеспокоился.

– Открывай, Оскар! – закричал Гумбольдт.– Я знаю, что ты внутри. Считаю до трех и ломаю дверь. Раз, два, три.

Когда ничего не произошло, он снял пальто и шляпу и перешел от слов к делу. Легче было сказать, чем сделать. Опасаясь кражи и шпионажа, он хорошенько укрепил хижину. Никогда бы не подумал, что придется вламываться туда самому. После двух неудачных попыток он как следует разогнался и ударил пяткой. Мастерская зашаталась, но дверь осталась на своем месте. Исследователь насквозь промок, плечо болело. Он сердито подошел ближе и задумался. Как туда попасть? Может, через слуховое окно? У дерева неподалеку некоторые ветки почти касались домика. Только вот как на них забраться? Но если он хочет узнать, что случилось в хижине, ничего другого не остается. Он обхватил ствол руками и ногами и подтянулся. Утомительный прием, но работает. Он видел нечто похожее у древесных людей Папуа-Новой Гвинеи. Они проделывали это с легкостью. Но, правда, лазать под проливным дождем им не приходилось. Наконец, метра через два ему удалось ухватиться за толстую ветку и занять более удобную позицию. Дальше будет легче. Следующую ветку уже можно было обхватить. Он уже собрался подтянуться, когда небо снова осветила молния.

Прямо перед ним, на сломанном сучке висел кусочек ткани. Толстая плотная серая шерсть, какую используют для курток и брюк. Гумбольдт остолбенел. Взял лоскут и поднес к самым глазам. Такой материал он уже видел. Куртка Берингера!

Находка так его поразила, что он потерял равновесие и упал вниз. Больно ударился о землю. Нет, умолял он. Пожалуйста, не это. Только не Оскар.

Его охватило отчаяние. Но вдруг из щелей хижины снова просочилось сияние и мерцание огней. Тьму прорезали лучи света. Послышалось характерное гудение.

Машина времени! Оскар вернулся!

Или Берингер?

Прихрамывая и морщась от боли, Гумбольдт поспешил к двери. Одежда позеленела от древесной коры, руки и ноги покрылись слоем грязи. Никакого оружия у него не было, поэтому он подхватил крепкий сук и стал в боевую стойку. Если дверь откроет Берингер, его ждет разочарование.

Машина внутри успокоилась. Гудение постепенно стало тише и скоро совсем смолкло. Гумбольдт услышал, как спустилась лесенка. Кто-то возился у двери. Отодвинулся засов, и распахнулась дверь. Гумбольдт напряг все мышцы.

В свете появилась темная тень. Растрепанные волосы, изорванная одежда. Короткий миг напряжения, и он услышал голос:

– Отец? Это ты?

– Оскар!

Исследователь бросился вперед и заключил сына в объятия.

– Ты жив! Бог мой, я так за тебя волновался. Я услышал сигнал тревоги Герона и видел огни. А потом нашел вот это,– он передал кусочек ткани Оскару.– Берингер?

Юноша кивнул.

– Где он? Здесь? Я его в порошок сотру!

– Успокойся,– сказал Оскар, и Гумбольдт заметил в уголках его рта слабую улыбку.– Он исчез.