Текст книги "Рептилия"

Автор книги: Томас Тимайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 29

В смятении я оперся рукой о массивную каменную стену.

– Откуда он знает?

– Здесь есть смазанные следы. Такое ощущение, словно по полу протащили тяжелый предмет. Следы исчезают прямо под стеной. Кроме того, слева и справа от статуй на дисках видны свежие царапины. Может, вы посчитаете меня сумасшедшей, но я все равно скажу – за этой стеной есть еще одно помещение. Эта стена – ничто иное, как дверь, и пользовались ею совсем недавно.

– Смазанные следы, говорите?

Я вдруг вспомнил о четырех могилах снаружи. И эта мысль мне совершенно не понравилась.

– Дайте мне, пожалуйста, ваш фонарик, – попросил я Элиши.

Я осторожно начал ощупывать подушечками пальцев каменную пластину между статуй.

– Действительно, – заметил я, – здесь на самом деле есть незафиксированные камни. Вполне может обнаружиться и выход. Но где тот механизм, который открывает эту дверь?

Я отошел назад и посмотрел по сторонам.

– Поищите окошечки или рычаги, – сказал я Элиши, – что-нибудь, что может открыть дверь.

Я попал в свою стихию. С давних пор меня привлекали истории о потайных ходах, гробницах и катакомбах. А рассказы о находках Говарда Картера в Долине Царей были для меня вообще настольной книгой. Когда я еще пешком под стол ходил, мой отец читал мне легенды и сказания классической древности. Я улыбнулся, вспомнив нашу тогдашнюю игру. Она называлась «объясни мне мир» и начиналась с того, что отец клал на мои колени свой огромный атлас и начинал листать страницы. Когда я говорил «стоп», он останавливался, а я, ткнув пальцем в карту, показывал ему определенную страну. Отцу приходилось рассказывать об этой местности все, что он только знал, начиная с климата и хозяйства, растений и животных и заканчивая населением и местным языком. Он знал все о любой части света, будь то чудеса археологии или мифы и легенды о так называемых сказочных существах. В такие моменты я чувствовал себя очень близким ему. Но когда приключенческих историй стало недостаточно, отец превратился в практика, которому необходимо увидеть все собственными глазами. Эти-то отношения и бросили тень на годы, прожитые вместе.

Я тяжело вздохнул. В сущности, сейчас я впервые сам что-то нашел. Наконец-то я понял отца, смог почувствовать возбуждение от приключений и насладиться щекочущим нервы ощущением. Если бы он сейчас видел меня, то наверняка гордился бы. Однако, спустя полчаса тщетных поисков, разочарование отрезвило меня. В помещении не отыскалось ни рычагов, ни окошечек – ничего, что помогло бы открыть эту дверь.

– И что теперь? – Элиши порылась в своей сумке и выудила из своего неиссякаемого запаса пару шоколадных батончиков с мюсли. – Хотите?

Я взял один, поблагодарив ее, и снова посмотрел по сторонам. Не думая ни о чем, я пережевывал шоколад. А мой взгляд застыл на обеих каменных статуях. Мы их уже осматривали, но вдруг что-то ускользнуло от нашего взгляда? Широко распахнутые глаза и оскаленные зубы выглядели действительно жутко. Во всяком случае, довольно неприятно, – на мой вкус. Я с трудом мог представить себе, что строители этого города добровольно захотели заселить здешнюю местность, которая находилась в непосредственной близости от существа, которого они боялись до дрожи в ногах. Пожалуй, лучше было бы им укрепиться где-нибудь в паре сотен километров отсюда. На лицо противоречие, которому я прежде совсем не придавал значения.

– Какая часть статуи кажется вам наиболее отталкивающей? – спросил я Элиши, отложив шоколад.

Она пристально осмотрела статую с головы до ног и ответила:

– Пасть. Как только я смотрю на эти зубы, то думаю, что они сотворили с Сикспенсом. И по спине пробегает холодок…

– Согласен. Морда и эти зубы даже на расстоянии кажутся самой отвратительной частью скульптур. Нужно повнимательнее посмотреть на них.

Я засунул остаток батончика в рот, вытер руки о штанины и приблизился к чудовищам.

Статуи были около трех метров в высоту, но их головы так низко склонялись к земле, что я без труда дотянулся до них. Кажется, время прошло мимо монстров совершенно бесследно. С неприятным чувством в желудке я засунул руку прямо в пасть одной из скульптур. Зубы оказались довольно острыми и поцарапали кожу, но я не убрал руку. В этой комнате имелся ответ, по крайней мере, на один вопрос, и я должен найти его, чего бы мне это ни стоило.

– Что вы там делаете? – испуганно прошептала Элиши, как только заметила кровь на моей руке. – Немедленно прекратите это безумие!

– Неужели волнуетесь? – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Я польщен.

И я просунул руку почти до локтя в пасть монстра, – и тут же снопа почувствовал боль. На этот раз раны оказались намного глубже, это я мог сказать и без врача. Было чертовски больно, но я не хотел сдаваться. Вдруг я что-то нащупал – это было основание языка монстра. И когда я уперся в него пальцами, мне показалось, что он стронулся с места.

– Там что-то есть, – выдавил я, – что-то наподобие рукоятки. Попробую ухватиться за нее.

Моим вытянутым пальцам удалось схватиться за каменную рукоять и даже потянуть на нас. Сначала раздался скрип, потом грохот, и в стене неожиданно начала открываться одна створка.

– Этого не может быть! – проговорила Элиши. – Вы действительно сделали это, сумасшедший…

Но створка неожиданно перестала скрипеть и начала закрываться. Я снова потянул за язык, но на сей раз без особого успеха.

– Черт, – в отчаянии крикнул я, – одной рукоятки явно недостаточно! Здесь должно быть больше замков. Попытайте счастье у другой статуи.

Но Элиши оказалась слишком маленькой, чтобы засунуть руку в пасть. Эгомо понял нашу проблему и без промедления плюхнулся на колени, предлагая Элиши встать на его спину.

– Надеюсь, он выдержит мой вес, – сказала Элиши, осторожно взбираясь на Эгомо. – Мне мужчины не раз говорили, что на самом деле я тяжелее, чем кажусь.

Я ухмыльнулся.

– Вам лучше знать. Только решайтесь, пожалуйста, побыстрее.

Элиши осторожно переместила свой вес на Эгомо и схватилась за скульптуру, чтобы не упасть. Я заметил, как под темной кожей пигмея заиграли мускулы.

– Все ли в порядке там внизу? – озабоченно спросила она.

Эгомо кивнул. Может, он и хотел казаться понежнее, но по природе был жестким парнем. Элиши осторожно просунула руку в пасть статуи.

– Осторожней, – крикнул я ей, – зубы довольно острые!

– Все нормально, – ответила она, – мои руки тоньше ваших. Еще секундочку.

– Пожалуйста, поторопитесь! – Боль в моем предплечье стала невыносимой и начала распространяться по всей руке. Я изо всех сил старался прогнать от себя мысли о том, что эти зубы проделывают в данный момент с моей рукой.

– Я нащупала рукоять, – отозвалась биолог, – давайте потянем вместе. Один… два… три!

Я потянул. И снова раздался скрип, только на этот раз он был намного громче. Створки открывались все шире и шире. Мы сделали это! Я быстро вынул руку из пасти и осмотрел ее. С большим облегчением я обнаружил, что раны оказались всего лишь кровоточащими царапинами.

– С вами все в порядке? – крикнула Элиши. Сначала она помогла Эгомо встать на ноги, а потом поспешила ко мне. – Что с вашей рукой? Дайте-ка посмотреть…

– Ничего, – заверил я ее, – просто слишком богатая фантазия.

Я посмотрел еще раз в пасть рептилии и заметил кровь на ее зубах.

– Вам обязательно нужно будет обработать рану антисептиком, чтобы она не воспалилась.

В этот момент створки двери остановились, издав напоследок угрожающий скрип.

Ворота в мистерию древнего царства распахнулась.

От удивления у меня перехватило дыхание. Я, конечно, на многое рассчитывал, но был совершенно не готов к открывшемуся передо мной виду. Мы почувствовали резкий запах горючего. Сверху на каменных карнизах горел слабый огонь, коптивший потолок. В некоторых местах на пол падали черные капли, окрашивая собой известняковый камень. Я тут же вспомнил о запятнанном алтаре, и у меня словно камень с души упал. Ответом на мой первый вопрос стало слово «нефть».

Жидкость вытекала тонким ручейком из каменного отверстия. А языки пламени колыхались из стороны в сторону из-за слабого ветерка, освещая стены тусклым таинственным светом. Интересно, есть ли здесь сосуд, который поддерживает вечный огонь? Или нефть (которая здесь имеется) вытекает прямо из земли? А самое главное – каким образом эта система до сих пор работает по прошествии стольких лет?

Загадка за загадкой.

Я посмотрел по сторонам. Свод, в который мы только что вошли, опирался на колонны, которые в диаметре равнялись огромным старым деревьям. Рядом с ними мы казались карликами. Вид этого архаичного строения просто захватывал дух. И прежде чем я вдоволь насмотрелся на эту красоту, прошло несколько минут.

– Давайте пойдем дальше, – сказал я Элиши и, не дожидаясь ее ответа, двинулся вперед.

Стоящий впереди нас Эгомо указал на пол. Следы, которые мы заметили еще в предыдущей комнате, продолжались. Эгомо вновь оказался прав. Этот отпечаток, как нить Ариадны, вел нас в незнакомые глубины.

Здесь наши фонарики оказались лишними. Мы выключили их и осторожно пошли дальше. Но уже через пару шагов я остановился.

– Вы видите это, Элиши? – прошептал я, показывая на стены, покрытые фресками такой красоты, которую не встретишь даже в Британском музее.

На них были изображены сцены из причудливого мира богов, поражавшие своей выразительностью. Перед нами открылись конические здания, между которых летали странные экипажи, фонтаны со струей воды размером с дом и шестиугольные пирамиды. Там были террасы, сады, триумфальные арки и рощи, в которых прогуливались невероятные боги.

– В египетском стиле, – сказала Элиши, – во всяком случае, очень похоже. Хотя признаюсь, что я не эксперт в подобных вещах.

– Я, к сожалению, тоже, – ответил я. – Но осмелюсь предположить: египтяне имеют к этому какое-то отношение. Только у меня есть странное чувство, что на самом деле египтяне были не первыми, скорее наоборот. Этот мир богов выглядит намного старше, чем египетский. Не так очеловечен, что ли… Скорее, как…

– Как что?..

Я вздохнул. Честно говоря, я совсем не хотел открывать эту тему. Но теперь, раз уж проболтался, придется рассказывать всю историю с самого начала.

– Вы когда-нибудь слышали теорию о том, что и пирамиды, и сфинкс на самом деле намного старше, чем принято считать?

Элиши покачала головой.

– Ну, например, на сфинксе были обнаружены следы эрозии – желобки, которые идут сверху вниз. Следы ветровой эрозии проходят горизонтально. Следовательно, эрозия на сфинксе может быть только водной. При этом достоверно известно, что в Сахаре не было ни одного сезона ливней, по крайней мере, на протяжении последних шести тысяч лет. И пустыня существовала задолго до того, как ее заселили египтяне. Есть теории, что пирамиды Гизы были построены за несколько тысяч лет до появления первых фараонов. Грубо говоря, они просто переделали их в свои гробницы и поместили себя в уже готовые гнездышки.

– Кто же их тогда построил, если не фараоны? Может, сами боги?

Ее взгляд дал мне понять, что последний вопрос она задала совершенно серьезно. А почему бы и нет? Во всяком случае, глядя на все то, что нас окружает, можно поверить, что все возможно.

– Современные теории сводятся к одной высокоразвитой пракультуре, которая намного старше египетской, – продолжал я. – Она существовала в те времена, когда Сахара была зелена и плодовита, и ее населяли слоны и носороги.

– А может, «конгозавры»? – Элиши с надеждой посмотрела на меня.

– Вполне возможно. Только до сегодняшнего дня от этой культуры не находили следов, – я пожал плечами. – Все, чем располагали ученые – сомнительные следы, знаки и признаки. По неподтвержденным слухам, на границе Ливии и Судана есть некое захоронение, поиски которого привели к шестигранной пирамиде. Только по непонятным причинам в этой истории оставалось слишком много пробелов. Вполне возможно, что это – всего лишь газетная утка.

– Но здесь-то не утка! – Глаза Элиши блестели. – Если ваши слова – правда, то это значит, что мы наконец-то напали на след, который может доказать все эти теории.

– Это не просто след, а недостающее звено, – возразил я, – и не менее сенсационное, чем открытие мокеле-мбембе.

Я повернулся лицом к фрескам. Каждая последующая картина не была похожа на предыдущую. Но, насколько фантастическими ни были изображения, в них имелся некий общий элемент, деталь, которая представляла собой явную связь с реальностью.

– Посмотрите-ка сюда, – прошептал я и обратил ее взгляд на эту деталь.

Нижняя часть фрески изображала замкнутую подземную Вселенную, своего рода Нижний Мир.

Элиши провела подушечками пальцев по контуру фрески.

– «Конгозавры», – прошептала она, – сотни «конгозавров».

Я наблюдал за тем, как ее пальцы скользили по жирным телам гигантских ящеров, переплетенных между собой. Некоторые из них держали в пасти дугообразные палки, другие – какие-то предметы, напоминавшие телевизоры или сундуки. Или то были книги? Да, дело принимаю все более мистический оборот.

– Некоторые из них, кажется, держат на своей спине свод, – прервала Элиши молчание. – Такое впечатление, словно на них держится вся верхняя половина картины. Была бы я искусствоведом, то сказала бы, что на их плечах покоится фундамент нашего собственного мира, без них все рухнуло бы.

Я кивнул.

– Достаточно прямолинейная символика, не находите? А посмотрите вот сюда. Тут целая вереница людей с носилками, на которых лежат больные или умирающие. И благодаря одному только прикосновению животного они исцеляются. Это что – слезы, которые падают из их глаз?

– Они плачут от страдания рода человеческого.

Кажется, Элиши тронуло то, что она ощутила.

Я глубоко вдохнул.

– Значит, все это время мы ошибались. Люди заселили местность ради этого существа. Они любили и уважали его. Обожествляли. Если это не знак его добросердечия, то я даже не знаю, что еще он может означать.

– А статуи, следовательно, были задуманы для того, чтобы не впускать в святилище непрошенных гостей, – сказала Элиши, – как защита от неверующих. Тем не менее, – она покачала головой, – я все равно не до конца понимаю происходящее…

– Что вы имеете в виду?

Она раскинула руки.

– Да все это. Какая-то мистерия. Вопросы следуют один за другим. Кем были здешние люди, для чего они воздвигли этот храм? Почему они исчезли, что уничтожило их культуру? И вот еще – кто зажег лампы? Вы же не хотите мне сказать, что они горели на протяжении нескольких тысяч лет!

– Вот такое практическое мышление мне в вас и нравится больше всего, – сказал я, подмигнув Элиши. – Предлагаю приостановить все наблюдения, пока мы не выясним, кто скрывается в этой пещере. Понимаю, это сложно, но другого выхода нет.

Элиши подмигнула мне в ответ.

– Вы становитесь настоящим авантюристом. Потрясающие изменения по сравнению с тем парнем, с которым я познакомилась неделю назад.

– Ну, не преувеличивайте, – возразил я, хотя ее комплимент мне очень польстил. – Я чертовски боюсь того, что может ждать нас внизу. И чем дольше мы тут стоим, тем хуже мне становится. Давайте же, наконец, спустимся.

Мы пошли дальше, но на этот раз оказались более целеустремленными и не останавливались возле каждой интересной детали храма.

Цели мы достигли даже раньше, чем предполагали. Скорее всего, иллюзия пространства возникла из-за ламп, – их мерцающий золотистый цвет делал комнату намного больше, чем она была на самом деле. Коридор, в который мы попали, шел метров на пятнадцать вперед, а потом, после крутого изгиба, переходил во вторую комнату. Она по размеру и по форме очень напоминала алтарное помещение.

От удивления я даже присвистнул. Эта комната не была совершенно пустой, как предыдущая. В ней не имелось сундуков, саркофагов или других святынь, какие находили в египетских храмах. Это была современно оборудованная лаборатория. Здесь стояли складные стулья и стол, на котором располагались приборы, ничуть не уступавшие нашим. Точнее говоря, это была точная копия нашей собственной лаборатории на Лак-Теле. Стены комнаты были покрыты набросками и диаграммами. В ней также находился дизельный генератор, обеспечивающий технические приборы и галогеновые лампы электричеством. Только сейчас он не работал – то ли оттого, что кончилось топливо, то ли его кто-то выключил. Комната освещалась лишь тусклым светом масляных ламп.

Чтобы прийти в себя и понять, что я не сплю, мне пришлось сделать пару глубоких вдохов.

Именно здесь находились ответы на вопросы, которые мы так давно искали. Эта лаборатория могла принадлежать только Эмили и ее команде. Наверняка они перебрались сюда сразу же после уничтожения лагеря у озера. Когда и каким образом им удалось обнаружить это место, почему они так долго прятались здесь, не подавая никаких признаков жизни – все это еще предстояло понять. Но где пряталась Эмили и ее помощники? Сама лаборатория выглядит так, словно еще совсем недавно ее использовали по назначению. Только сейчас, при свете ламп, помещение скорее походило на гробницу. Может быть, здесь есть вторая потайная дверь?

– Эмили? – Мой голос отразился от стен. – Эмили, ты здесь?

Ответа не последовало.

Элиши дернула меня за рукав и пальцем показала на ряд спальных мешков, которые лежали у плохо освещенной стены. Они находились в беспорядке и, судя по всему, ими давно не пользовались.

Ни одним из них…

На секунду мое дыхание остановилось, потому что я заметил – на этой куче лежит человеческое тело.

Глава 30

На полу лежало скрюченное тело. Оно походило на небрежно брошенный в угол тюк с тряпьем. Мое сердце кольнуло. Неожиданно я впервые осознал, что пришел сюда слишком поздно. Судя по всему, Элиши и Эгомо почувствовали это, – они позволили мне подойти к телу первым.

Эмили выглядела так, словно спала. Но, увы, она была мертва. Прохлада храма помогла сохранить ее тело от разложения. На нем оказались заметны следы болезни и слабости. Я осмотрел ее. Левая рука Эмили была перевязана по всем правилам, но, сняв повязку, я обнаружил: раны так и обработали. Они выглядели так, будто их многократно нанесли острым предметом. Вероятно, Эмили, как и я, поцарапалась об острые клыки статуй-привратников. Я не мог сказать наверняка, что именно послужило причиной ее смерти – инфекция, попавшая в раны или что-то иное. Ясно одно – эти ранения доставили ей немало боли. Ее лицо, выглядевшее молодым и прекрасным на фотографиях в имении Памбриджей, сейчас представлялось бледным и осунувшимся. Но в изгибах ее губ я все же узнал следы того юношеского задора, который очаровал меня много лет назад. В губах, которые могли так чудесно улыбаться, которые подарили мне первый поцелуй…

Говорят, первая любовь может преодолеть все преграды. Я почувствовал, что в этой фразе кроется много правды. Не уверен, относятся эти слова к реальному человеку или же просто к идеалу, который мы придумываем для себя. Конечно, я отдавал себе отчет в том, что женщина, лежавшая у меня на руках – совершенно чужая. Тем не менее, я поднял ее и прижал лицом к своему плечу. Теперь существовали только я и она. А когда я погладил ее короткие белые волосы, меня переполнили воспоминания о нашем детстве.

Не знаю, сколько времени длилось наше прощание, но, в конце концов, я смог выпустить ее из объятий. Когда я поднял взгляд, то заметил, что в руках она держала какую-то книгу. Книга была в красном матерчатом переплете с кожаной тыльной стороной, а на обложке был выбит герб семьи Памбридж. Я вытер рукавом слезы с лица и взял книгу – дневник Эмили. Он открылся как раз на самой последней записи, датированной 9 февраля – как раз в этот день я прибыл в Браззавиль. 9 февраля… Прежде, чем я осознал значение этой даты, прошло несколько минут. Даже если бы мы знали, что Эмили все еще жива, начни мы поиски в первый же день, все равно мы добрались бы сюда слишком поздно. В это время Эмили Памбридж уже была смертельно больна. Вот он, неисправимый и отрезвляющий факт. Утешительный факт… В этот момент ее судьба уже была предрешена, и ничто не могло изменить последовательности событий.

В глазах Элиши читалась глубокая озадаченность.

– Это ведь она, не так ли?

– Почему она даже не попыталась вернуться домой? – тихо проговорил я. – Почему спряталась именно здесь, не дав знать о себе ровным счетом ничего? Бессмыслица какая-то…

– Может быть, ответы на эти вопросы найдутся в ее дневнике? – предположила Элиши, протянув руку к красной книге. – Можно?

– Конечно, – прошептал я, все еще прижимая к себе тело Эмили, – сейчас я не в состоянии читать.

Элиши открыла последнюю страницу и попыталась разобрать почерк. Нужно заметить, что это далось ей с трудом – слова были записаны дрожащей рукой.

«Вторник, 9 февраля, 08.20

Смертельно устала. За последнюю ночь не удалось ни разу сомкнуть глаз. Приняла все медикаменты, что были, но воспаление остановить так и не удалось. Инфекция горит в моем теле, как огонь. Только при помощи оружия сдерживаю мужчин от того, чтобы показаться перед спасательной бригадой. Солдаты наверняка пришли сюда по поручению моей матери. Если бы она только знала, как изменилась ситуация за это время! Тайна Лак-Теле ни в коем случае не должна попасть не в те руки, и уж тем более – не в руки конголезского правительства. Слишком многое поставлено на карту. Втайне от всех я начала уничтожать результаты исследований и записи. Они меня не поняли бы.

…Мы не знаем, что за взрыв прогремел сегодня утром, но, по всей видимости, он произошел в лагере солдат. Может, на них напали, а может, с ними произошел несчастный случай. Антуан хотел выйти и посмотреть, но я воспротивилась. Они не должны нас найти, иначе все пропало. Еще несколько дней назад я с удовольствием сама пошла бы с ними на контакт, но данные, которые получены в последние дни, заставляют меня одуматься. Моя команда находится на грани мятежа. Все больны.

Теперь, когда солдаты обнаружили этот храм, не знаю, сколь долго мне еще удастся сдерживать коллег.

Боюсь, мне остается только одно…»

Я растерянно покачал головой.

– Что она имела в виду? Запись продолжается?

– Да. – Элиши подняла свой взгляд и как-то странно посмотрела на меня. – Но не уверена, что вы действительно захотите все это услышать.

– Я должен, – возразил я. – Я должен знать, что же здесь произошло.

Элиши вздохнула:

– Хорошо.

«Дело сделано. Я совершила нечто невообразимое. Они все мертвы. Они были моими друзьями и самыми верными спутниками. Они отдали ради меня свои жизни, а я так отблагодарила их за это. Да простит меня Бог.

Они хотели вернуться домой. Я бы тоже сделала это с великой радостью. Но если бы это действительно произошло, то они начали бы болтать. Они рассказали бы все, включая тайну этого места. К счастью, все произошло очень быстро. Они даже не успели ничего почувствовать. Что последовало затем, было несравнимо тяжелее. С большим трудом я вынесла их тела наружу и похоронила. По крайней мере, они были похоронены по-христиански. Для Антуана я даже сделала крест. Конечно, меня можно осудить, но видит Бог, у меня не было другого выхода. Они – это что-то особенное. У них есть дар, которого мы не понимаем. Мы не имеем никакого права преследовать и уж, тем более, убивать их. Но именно это и произойдет, если станет известно, чем мы здесь занимались. Многие команды из разных стран будут приезжать сюда, чтобы положить их на алтарь науки. А те, которым удастся выжить, наверняка будут выставлены в каких-нибудь зоопарках на всеобщее обозрение. Им придется влачить жалкое существование подопытных кроликов на службе ученых. Если бы я только могла показать людям то, что они показали мне. Но они вряд ли сами осознают свои способности. И пока во мне будет теплиться жизнь, я буду хранить их тайну. То, что я сделала – непростительно, но я должна была так поступить.

Мама, я молю Бога, чтобы ты поняла меня, когда прочтешь эти строки.

От слабости просто не могу держаться на ногах. Чувствую, как жизнь медленно покидает меня. Тем, кто найдет и прочитает эти записи, могу посоветовать только одно: избегайте Лак-Теле, берегите его тайну и никому не рассказывайте о нем. Человек – не венец творения, даже если ему и трудно принять это.

Эмили Памбридж».

– Это последняя запись. – После того, как Элиши закрыла дневник, в комнате воцарилась гробовая тишина.

– Боже, что она сделала? – пробормотал я, пытаясь понять смысл этой записи. Внезапно я почувствовал, как меня отбросило от тела, которое я держал на руках. – Она убила всех людей, что лежат над нами, – я покачал головой. – Что же произошло, почему она так сильно переменилась?

Элиши многозначительно посмотрела на меня.

– Кажется, Эмили Памбридж была экстремальной натурой во всех отношениях. Вы просто не знали этого. Или не хотели признавать, – что, по сути, одно и то же. На самом деле она очень отличалась от того идеала, с которым вы прожили последние двадцать лет. Сожалею, что она умерла, но даже если бы она выжила, это все равно не изменило бы ничего. Ваше юношеское увлечение – не более чем иллюзия. Если бы вы хоть раз встретили ее в последние годы жизни, это была бы встреча с абсолютно иным человеком. Вы вряд ли смогли бы понять друг друга…

Я вытер пот со лба.

– Вы правы. Я был полным идиотом.

– Ну, не надо так уж строго, – на ее лице проскользнула улыбка. – Может быть, вы – неисправимый романтик. И я думаю, что это прекрасно. Одно только мне кажется странным…

– ???

Элиши встала и начала ходить из стороны в сторону.

– Эта лаборатория и все то время, что они провели здесь, – все это не стыкуется с их первоначальным планом.

– О чем это вы? – У меня до сих пор была тяжелая голова, и я изо всех сил старался сконцентрироваться на разговоре.

– Вам не бросилось в глаза, что мнение Эмили очень сильно изменилось? Эти высказывания в дневнике, – она подняла его над головой, – диаметрально противоположны первоначально названной цели экспедиции. Кажется, она настроилась даже против собственной матери. Изначально было запланировано найти мокеле, взять пробу его плоти, а потом вернуться домой, чтобы добавить полученные результаты в проект «Геном человека». Я права?

– Ну да, что-то в том роде. – Постепенно я начал понимать, к чему клонила Элиши. – Может, она обнаружила то же, что и мы – мокеле не просто новый вид, а прыжок в эволюции? Вполне возможно.

Элиши решительно покачала головой:

– Думается мне, это не переубедило бы такую женщину, как Эмили Памбридж. Наоборот. Различия в ДНК между мокеле и человеком стали бы величайшим открытием и победой для нее. Уверена, что уж она бы воспользовалась правом первооткрывателя. Даже представить трудно, какие последствия могли последовать за таким открытием, – она замолчала. – Видимо, она обнаружила что-то еще. Нечто, еще не найденное нами – настолько необычное, что она не могла рассказать об этом даже своей матери. Помните слова из дневника? «Они – это что-то особенное. У них есть дар, которого мы не понимаем… Если бы я только могла показать людям то, что они показали мне».

Она отошла назад и многозначительно посмотрела на меня:

– Признайтесь, что не задумывались над этими словами, когда я читала.

– Честно говоря, нет. Я был где-то далеко, в своих мыслях. Но вы правы, в этих словах есть что-то странное. Кто эти «они», и о каких «способностях» здесь идет речь?

– Что касается «их», то тут, по-моему, все предельно просто. А вот что касается «способностей», то я, так же, как и вы, пребываю в полнейшем недоумении. Да и последнее предложение показалось мне весьма удивительным: «Человек – не венец творения, даже если ему и трудно принять это».

Я поднялся с пола и потер руки. Только сейчас я заметил, что в подземелье было очень холодно.

– Не имею ни малейшего понятия, что она могла иметь в виду. Может быть, когда она это писала, у нее уже помутилось сознание.

Элиши задумчиво полистала дневник.

– Да нет, она была в своем уме. Только она ни в коем случае не хотела рассказывать, что обнаружила, чтобы не возбуждать излишний интерес в тех людях, которые могут найти дневник.

– Давайте осмотрим помещения, – предложил я. – Может, нам удастся найти хоть что-нибудь, проливающее свет на произошедшее. Хотя, честно говоря, я на такое не надеюсь. Она написала, что уничтожила все документы. Тем не менее, попытка – не пытка.

Мы просмотрели все записи и компьютерные базы данных. Но, как я и предполагал, ничего не нашли. Все следы, которые могли пролить свет на результаты экспедиции Памбридж, были уничтожены с граничащей с безумием тщательностью. Данные, документы, даже приборы, на которых могли оказаться следы крови мокеле, были уничтожены. Эмили собрала все это вместе, облила маслом и подожгла.

– Это бессмысленно, – слался я после получасовых поисков. – Эмили хорошо поработала. Та скудная информация, которую можно хоть как-то прочесть, не говорит ровным счетом ни о чем. С таким же успехом эти данные могут относиться и к конголезской болотной жабе.

– Вот только такой твари нет и в помине, – в глазах Элиши читалось явное разочарование. – И что, по-вашему, нам остается делать?

– Вопрос в том, что мы можем сделать. Боюсь, у нас не так много возможностей. Учитывая наше сомнительное положение, я вообще предложил бы ничего не предпринимать.

– Ничего?! Как вы себе это представляете? Нам что, нужно оставить все, как есть?

Я кивнул:

– И как, по-вашему, мы сможем перевезти все эти вещи? Единственное, что я сделал бы, так это похоронил бы Эмили рядом с ее коллегами. Мне кажется, это понравилось бы ей.

– А потом?

Я пожал плечами:

– Потом… Думаю, нам следует принять во внимание последнее желание Эмили – забыть о том, что мы увидели здесь.

Элиши недоверчиво посмотрела на меня.

– Предоставить право изучить мокеле кому-нибудь другому?

Я пожал плечами:

– Вспомните еще раз о нашем положении. Мы серьезно пострадали, Сикспенс мертв, а наш самолет превратился в груду железа. Мокеле раздражен, он наверняка повторит попытку нападения. Нам пора убираться отсюда. Вы, конечно, можете думать что угодно, но нам здесь уже нечего делать.

Элиши пнула камень.

– Будь все проклято! Вот что я скажу вам, господин профессор. Мне это совсем не нравится, но мы действительно не в силах изменить что-либо, – она склонила голову. – Тем не менее, надежда умирает последней. Если нам удастся сохранить эту тайну, то, возможно, у нас еще будет возможность вернуться сюда. Тогда мы будем подготовлены намного лучше.

Мне показалось, Элиши и сама-то не очень сильно верит в то, что говорит, – но я промолчал. Она цеплялась за последнюю надежду, и мне совсем не хотелось лишать ее этого.

В последний раз Элиши бросила разочарованный взгляд на комнату и сказала:

– Хорошо. Давайте предадим Эмили земле. Она заслужила это. Потом мы снова закроем двери – и домой.