Текст книги "Человек из Ларами"

Автор книги: Томас Теодор Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Заслышав стук копыт, Барбара настороженно оглянулась и сразу же узнала всадника на крепком чалом коне. Тем не менее голос её не выдал ни малейшего признака беспокойства.

– Доброе утро.

Уилл снял шляпу.

– Мисс Кирби...

Память, как оказалось, всё же подвела – этим утром Барбара отнюдь не выглядела девчонкой. Да, она осталась такой же маленькой, хрупкой, но щегольская белая шляпка с красной ленточкой выдавала женщину с тонким вкусом. Темно-каштановые волосы отливали медью в тех местах, где солнце касалось их своими лучами. А за её спокойствием, решил Локхарт, крылась натура лёгкая и пылкая.

– Вы, наверно, в Рокстон? – поинтересовался он.

– Нет, всего лишь в «Полумесяц».

– Я ведь так и остался чужаком, верно? – усмехнулся Уилл.

Барбара рассмеялась.

– К счастью, вам достало благоразумия не задерживаться в нашем городе надолго и уехать, не привлекая к себе внимания.

Разубеждать её Уилл не стал. Некоторое время оба ехали рядом, но молча. Он радовался, что накануне помылся в ванне, побрился и постригся. Барбара оценила произошедшие перемены первым же взглядом. Градус удовольствия понизился, однако, когда Уилл заметил у неё на пальце кольцо с брильянтом.

– Вчера его у вас, по-моему, не было.

Она подняла руку.

– Да, оно у меня только со вчерашнего вечера. Это от Фрэнка Дарраха. Вы ведь его знаете?

Уилл кивнул. Барбара, уловив отсутствие энтузиазма у попутчика, с любопытством на него посмотрела, а потом сменила тему.

– Дядя Алек заплатил вам за фургоны и мулов?

– Вэггоман ваш дядя? – удивился Уилл.

– Да.

– Мне заплатили сегодня утром в банке. Более чем достаточно.

– Алек бывает и таким, – заметила Барбара. – И раз уж вы уезжаете, то и проблем больше не будет.

– Так ему и скажите. Передайте, что я полностью удовлетворён и никаких проблем не хочу.

Она пожала плечами.

– Мы нечасто видимся, но если встретимся, я передам.

На этом разговор и закончился. Уилл поднял шляпу и, пришпорив коня, ушёл вперёд, думая о том, что на этот раз проблемы ждут уже не его, а саму Барбару. Если его подозрения насчёт Фрэнка Дарраха верны, все её надежды на счастливый брак рухнут в самом скором времени. Что ж, её никто не неволил, жениха выбрала сама. Уилл даже не оглянулся. Он лишь надеялся, что уже никогда больше не встретится с Барбарой Кирби.

* * *

В то утро, в своей большой, тихой спальне Алек Вэггоман порезался при бритье. Держа бритву в руке, он долго всматривался в зеркало над умывальником, отражавшее морщинистое, с белыми усами и в хлопьях пены лицо. Самой царапины видно не было, но сочащаяся из пореза кровь пробивалась из-под белой мыльной пены.

Несколько секунд Вэггоман бесстрастно наблюдал за тем, как растекается пятно. Яркий утренний свет вливался в комнату через восточное окно, но движения его оставались такими же неторопливыми и расчётливыми, как будто помещение наполняли тени. Закончив бриться, он неспешно оделся.

Повар уже дал сигнал к завтраку, ударив по чугунной треноге, когда Алек Вэггоман вышел из приземистого, похожего на крепость дома в широкий, залитый солнцем задний двор. Окружённый по периметру бараком для рабочих, навесом, складами, ветряной мельницей и кухней, плотно утрамбованный, двор напоминал обнесённый неровным частоколом форт.

«Когда-то он и был фортом; им же в некотором смысле оставался и поныне», – подумал Вэггоман, расправляя широкие плечи. Всё началось с крохотной однокомнатной хижины, а потом «Колючка» разрослась – наперекор всему миру.

Из кухни доносились приглушённые голоса и звяканье посуды, но шум моментально стих, как только Вэггоман открыл дверь. Нарушить тишину осмелился Дейв.

– Ты что, горло пытался перерезать? – язвительно спросил он.

Вэггоман усмехнулся и, заняв привычное место во главе стола, провёл пальцем по царапине. Потом, чуть повернув голову, обратился к повару.

– Поджарь мне одно яйцо, Джоуи. Кусочек ветчины – помягче. Всё. – Ему хватило бы и одного лишь недовольства от ощущения собственной беспомощности. Но человек должен что-то есть.

В дальнем конце стола маячило бородатое, распухшее лицо Вика Хансбро. Как обычно, управляющий завтракал в полном молчании.

Несколько человек, поев, уже поднимались из-за стола.

– Сегодня в город никто не поедет, – бесстрастно объявил Вэггоман.

Хансбро тут же вскинул голову. Разбитые губы шевельнулись.

– Но у меня в городе дела, – глухо проговорил он.

– Отложи их, Вик. Через полчаса зайди ко мне. И ты тоже, Дейв.

Размытое пятно на другом конце стола застыло в нерешительности, но весь протест вылился лишь в ворчливое «конечно».

Немного погодя, расхаживая по своему кабинету в южном крыле, Вэггоман размышлял о едва не состоявшемся бунте. В последнее время в поведении управляющего всё явственнее проступала самоуверенность.

Заполнявшие восточные окна лесистые склоны пика Колорадо заслоняли ранчо от остального мира, компенсируя его отсутствие устремлёнными ввысь утёсами, отвесными обрывами, тёмными впадинами и изгибами ущелий. И каждую их пядь Алек Вэггоман знал как свои пять пальцев. Теперь мысль об этом отзывалась болью.

Вглядываясь изо всех сил в окно, он видел только тёмный, неясный силуэт. Форму без содержимого.

На юге, за стеклянной дверью, взгляду открывались уходящие вдаль холмы и раскинувшиеся за ними, теряющиеся в сизой дымке луга. Только теперь, когда Вэггоман смотрел в ту сторону, дымка не висела за холмами, а начиналась на широкой веранде, прямо за стеклянной дверью. И она быстро сгущалась.

Умытая солнцем, прекрасная земля не исчезла, она всё ещё была там. И восхищаться ею будут даже те, кто ещё не появился на свет. Но Вэггоман знал и другую, горькую правду. Для него она ушла, пропала, сохранилась только в воспоминаниях. Смотреть в западные окна, на двор, он не стал – его ждала работа. Бумажная работа. Конечно, с ней бы справился и Дейв, да только ему такое занятие было не по душе.

Вдоль одной стены в этом непритязательном, скромно обставленном солнечном кабинете с пузатой печью, ящиком для дров и песочницей в углу стояли длинные скамьи и несколько деревянных стульев. На полу – шкура гризли. У дальней стены – стойка для ружей. На полках – картонные коробки.

Люди приходили сюда за приказаниями и одолжениями. Приходили покупать, продавать и просто проведать. Эту комнату называли по-разному: кто-то – Орлиным Гнездом, кто-то – Воровским Насестом, кто-то изобретал названия и куда менее благозвучные. Губы под белыми усами дрогнули в улыбке. Вэггоман прошёл к письменному столу с убирающейся крышкой и нехотя опустился на стул. Слева стол заливал падающий из окна свет, но цифры в лежащих перед ним счетах всё равно расплывались.

Раньше зрение хоть иногда немного прояснялось, но в последнее время оно либо оставалось стабильно плохим, либо только ухудшилось. Вэггоман положил бумагу на стол, поднял большие руки с заскорузлыми пальцами и потёр глаза.

Слепота. Беспомощность.

В бессильном жесте он уронил тяжёлые кулаки, и они упали на стол. Бумажки подпрыгнули. Минуту-другую старик сидел неподвижно, глядя на расползающиеся цифры.

Мэтт Селдон, доктор, которого Коронадо ещё не заслужил, объяснил ему всё простыми словами. Катаракта. Глазные линзы мутнеют, утолщаются. Как яичный белок при варке. Тусклые, непроницаемые шторы закрывали от него мир, безжалостно заслоняли свет и жизнь, всё светлое, чистое, настоящее.

Мэтт Селдон посоветовал проконсультироваться у лучших окулистов – в Сент-Луисе, Чикаго, Филадельфии, Нью-Йорке, Бостоне... А ещё один хороший глазной врач жил в Сан-Франциско...

Вэггоман побывал у них. Верхом, в дилижансе, в железнодорожном вагоне – он добирался до приёмных в этих больших городах. Все врачи подтвердили диагноз Мэтта Селдона.

Вэггоман протяжно вздохнул. Что ж, Мэтт, по крайней мере, не станет болтать. Потому что знает, какими могут быть последствия. По ступенькам крыльца протопали сапоги, и Вэггоман повернулся к двери.

Они пришли вместе, Дейв и Вик Хансбро.

– Закройте дверь, – коротко распорядился старик и, повернувшись в скрипучем вращающемся кресле, посмотрел на обоих. – Время подумать у вас было, так что объясните, чем вы занимались вчера у солёных озёр.

– Я поехал за тем парнем, – хмуро сказал Дейв. – Мы его поймали – воровал нашу соль.

– Как ты узнал, что он там?

– Фрэнк Даррах проболтался, что этот Локхарт отправился к озёрам грузить соль.

– Даррах, значит? Вот как... – Вэггоман помолчал. – Понятно. Ну вот. Даррах вас обоих выставил дураками.

– Как это он... – начал возмущённо Дейв.

– Помолчи! – коротко отрезал старик. – Вик должен был знать. И ты тоже, Дейв, должен разбираться в делах получше, если рассчитываешь встать когда-нибудь у руля «Колючки». Сегодня утром Локхарт получил в банке деньги. На этом точка.

– Можно подумать, ты никого не ломал? – вспыхнул сердито Дейв.

С минуту Алек Вэггоман молча смотрел на сына. В детстве Дейв был милым малышом. Потом вырос, стал крепким, симпатичным парнем. Сильным. Горячим. Пошёл в мать. И характер у неё же взял. Да, они все гордились сыном. Оглядываясь с грустью в прошлое, Алек Вэггоман уже и не мог вспомнить, когда его стали беспокоить крутой, буйный нрав Дейва, упрямство, желание всё сделать по-своему, независимо от последствий.

Не так уж всё и плохо, попытался успокоить себя Вэггоман. В молодости все такие. Неуправляемые. Просто ещё не побывал в узде.

– Конечно, ломал, – начал он спокойным, доброжелательным тоном. – Когда человек ищет неприятностей, он обычно их находит. Тех, кто пытался меня провести, я ломал. Только так можно было построить и удержать ранчо.

Дейв не принял миролюбивого тона отца.

– А теперь ты размяк – с неприкрытой враждебностью отозвался он. – Хочешь купить мир да покой.

Вэггоман предпринял вторую попытку.

– Сейчас другие времена, и действовать нужно по-другому. Твоя задача – управлять ранчо так, чтобы оно приносило прибыль. А для этого тебе понадобятся друзья и покой.

– Друзья? – ухмыльнулся Дейв. – Да ты просто изнежился. Потерял хватку. Прячешься от неприятностей? боишься повторить то, что делал раньше?

Некоторое время старик сидел неподвижно, чувствуя, как бессилие накрывает его подобно волне. Ну, должен ведь он увидеть и понять! И я его заставлю! Времени уже почти не осталось, а Дейв всё ещё не готов.

– Ты не такой, каким был я, – медленно заговорил Вэггоман. – Попытаешься скопировать меня – и нарвёшься на того, кто крепче и сильнее. Он использует против тебя твоё же упрямство, твою твердолобость. Он сломает тебя. Ты не дурак. Перестань вести себя как избалованный мальчишка. Пора повзрослеть. А теперь убирайся и подумай над тем, что я сказал. Мне нужно поговорить с Виком.

Глава 10

Выходя, Дейв громко хлопнул дверью. Хансбро, проводив его взглядом, повернулся к Вэггоману.

– Не слишком ли ты суров с ним, а, Алек?

– Думаешь, суров?

Прозвучавшая в вопросе холодная сдержанность отразилась на распухшем лице управляющего тенью неуверенности.

– Вообще-то, дело не моё, – пробормотал Хансбро. Прежде чем разбитые губы шевельнулись снова, Вэггоман сердито выругался.

– Ты, чёртов громила! Если бы я за тобой не присматривал, тебя бы уже давно обтесали! Я даже думал за тебя!

– Алек, я ничего такого...

– Заткнись! Ты должен был вмешаться вчера. Там, в соляной лагуне. Ты должен был остановить его! Жаль, этот парень, Локхарт, мягко с тобой обошёлся. Я бы тебя калекой сделал!

Хансбро опять попытался возразить, но старик снова его оборвал.

– Помолчи! И слушай меня внимательно. Скажу только раз, повторять не стану!

Привыкший подчиняться этому высокому, всё ещё могучему старику, распоряжавшемуся им, казалось, всю жизнь, Вик Хансбро лишь переступил с ноги на ногу и беспокойно заморгал.

– Запомни мои слова, Вик. Мне больше не нужен громила, который только помогает Дейву искать неприятности. Такого держать не стану!

Хансбро вздрогнул от неожиданности и, не желая верить услышанному, в изумлении уставился на Вэггомана.

– Ты же не выгонишь меня, Алек? После стольких-то лет...

– Выгоню! Как только пойму, что это пойдёт на пользу Дейву. Предупреждаю, Вик! Если только не удержишь Дейва от очередной глупости, отправлю пасти коров! А если ещё и помогать ему станешь, уволю! Ясно? Не нравится – забирай расчёт и катись!

– Господи, Алек! Что ты такое говоришь! Я никогда тебя не брошу. И ты это знаешь.

– Знаю, Вик. И знаю, почему ты за меня держишься. А теперь иди и подумай хорошенько над тем, что я сказал.

Хансбро неловко повернулся, толкнул плечом дверь и вышел из кабинета. Но дверью не стукнул, что не укрылось от внимания Вэггомана, который в мрачном настроении вернулся к столу и ожидавшим его бумагам. Он уже знал, что сделает Хансбро – умчится в горы. Вот и хорошо – пусть остынет. И никуда он не денется, вернётся, присмирев и поджав хвост.

Знай Хансбро об этих мыслях старика, он разозлился бы ещё больше. Молча, ни на кого не глядя и ни с кем не разговаривая, он прошёл в загон и оседлал своего лучшего коня, прекрасного чалого мерина. Вышедший из дома Дейв наблюдал за ним с хитроватой усмешкой.

– Ну, что он тебе сказал?

Вик сердито дёрнул подпругу, потом поправил её и лишь затем посмотрел на Дейва.

– Приказал присматривать за тобой. Удерживать от глупостей.

– Назначил нянькой? – фыркнул Дейв.

– Ничего не поделаешь.

– Почему ещё?

– Пригрозил, что выгонит.

– Выгонит даже скорее, чем ты думаешь, если узнает про поддельные счета. – В голосе Дейва прорезалась нотка злорадства.

Хансбро торопливо оглянулся, проверяя, не слышит ли их кто.

– Я же ради тебя старался, – заискивающе сказал он. – И ты это знаешь. Так или иначе, всё ведь тебе достанется. Рано или поздно. И ты сам сказал, что нуждаешься в деньгах.

– А ты всё равно забрал половину, – снова ухмыльнулся Дейв. – Половину, Вик. Не забудь об этом, когда захочешь покомандовать мной. Алеку сильно не понравится, что ты в его отсутствие продал несколько лучших бычков. Я даже не знаю, кто их купил. Ты сам всё это дельце обделывал. – Он довольно кивнул. – Так что даже не пытайся мне указывать.

– Конечно, Дейв, – негромко сказал Хансбро, наматывая поводья на здоровенный кулак. Провожая взглядом будущего хозяина ранчо, он вдруг ощутил неприятный холодок страха. Вскочив в седло, Вик выхватил плетёный кожаный арапник и хлестнул чалого по крупу. Ошалевший от боли конь сорвался с места в галоп.

У себя в кабинете Алек Вэггоман поднял голову, прислушался к удаляющемуся стуку копыт и снова склонился над бумагами. Работалось трудно, документы приходилось подносить близко к глазам. А ведь ещё шесть месяцев назад он мог держать их в футе от лица. Напряжение постоянно росло, и ощущение собственной беспомощности выводило из себя. В конце концов недовольство собой стало невыносимым. Негромко выругавшись, Вэггоман отодвинулся от стола, встал, снял шляпу со служивших вешалкой оленьих рогов и вышел во двор.

– Приготовьте мне коня! – бросил старик первому встречному.

Он выехал один, хмурый, молчаливый, но ещё крепкий, полный сил, сохранивший отменную выправку. Мысли устремлялись в будущее и возвращались к Дейву. Горы остались за спиной. Впереди, на много-много миль, протянулся знакомый мир холмов и глубоких оврагов, остроконечных хребтов и широких лугов. Великолепный в своей дикой, первозданной красоте мир его ранчо.

Вэггоман знал, весь этот мир, вся эта красота – здесь, рядом. Мир этот сохранился в памяти до мельчайших деталей, и часть его, мучительно малую, подступающую к дороге часть, он видел даже теперь. Всё остальное накрывала сгущающаяся с каждым разом мутная пелена.

Память, уходившая в прошлое на много лет, сохранила множество прекрасных картин. Но что уготовляет будущее? Что ждёт Дейва? Что ждёт ранчо? И что ждёт его самого после того, как слепота сожмёт свои чёрные оковы? Лёгкая усмешка тронула плотно сжатые губы.

Конь негромко фыркнул и повёл ушами. Не видя встречного, Вэггоман натянул поводья и, остановившись у обочины, принялся сворачивать самокрутку. Сначала до него долетел неспешный стук подков по каменистой тропе, потом появившийся наездник обрёл женский силуэт.

Приблизившись к стоящему у дороги одинокому всаднику, Барбара вдруг подумала, что Алек Вэггоман напоминает вытесанную из камня фигуру, что он – неотъемлемая часть этого жестокого, необузданного, неуступчивого края. Его суровое, морщинистое, с орлиным профилем лицо, его железная воля и неисчерпаемая энергия резко контрастировали с приятной внешностью и обходительными, мягкими манерами её отца, Джубала Кирби. Глядя на дядю, она испытала странное, словно идущее вопреки некоему внутреннему сопротивлению, чувство гордости.

Вид у Алека Вэггомана был хмурый, задумчивый и немного воинственный. Сохраняя до последнего молчание, он как будто вынуждал Барбару заговорить первой, отчего её приветствие прозвучало холоднее, чем ей того хотелось бы.

– Доброе утро, дядя Алек.

Удивительно, но губы под внушительными белыми усами растянулись в почти добродушной улыбке.

– Барбара! Решила-таки проведать старика? – Её неуступчивость, сдержанность по отношению к нему, казалось, развлекали Вэггомана.

– Нет, еду в «Полумесяц», – ответила она. – Кстати, этот человек... Уилл Локхарт... просил передать, что вполне доволен тем, как с ним рассчитались в банке. Сказал, что не хочет больше никаких неприятностей.

Секунду-другую старик молча смотрел на неё из-под полуопущенных век, потом спросил:

– Почему Локхарт сам не сказал мне об этом?

– А он был бы в безопасности, если бы пожаловал на ранчо?

– Да. – Вэггоман помолчал, не сводя с неё немигающего взгляда. – Локхарт тоже направлялся в «Полумесяц»?

– Нет, он ехал в Рокстон-Спрингс. Подальше от наших мест.

Старик ответил мгновенно, острым, как укол рапиры, вопросом.

– Если Локхарт уезжает, то зачем передавать, что неприятности ему не нужны? Зачем посылать тебя с таким бессмысленным посланием, вынуждая делать крюк в несколько миль?

– Не знаю. – Барбара неловко пожала плечами. – Вообще-то, он и не просил меня ехать к вам.

– Значит, ты просто решила навестить дядю Алека, а? – с хитрой улыбкой спросил он. – А ты точно знаешь, что Локхарту не предложили место в «Полумесяце»?

– По крайней мере, мне он ничего такого не сказал. – Она почувствовала, что краснеет, и, с вызовом ответив на пристальный взгляд старика, задала свой вопрос: – Вы его боитесь?

И снова улыбка под белыми усами.

– Что такое страх? – спросил Вэггоман и сам же ответил: – Нет, просто интересуюсь. Из предосторожности. Я знаю Кейт Кэнадей. Потеряв аренду на луга Гальегоса, она бы не упустила шанса нанять Локхарта.

– Дядя Алек, зачем вы поступили так с Кейт?

Улыбка растаяла. Лицо старика снова как будто окаменело. Но ответ прозвучал неожиданно:

– Я смотрел вперёд. Нам не обойтись без зимних пастбищ. Если вдруг умру, Дейв никогда их не получит. Я сам решил проблему.

Он сказал это так, словно будущее уже нависло над ним тяжёлой, мрачной тучей. Барбара знала Дейва всю свою жизнь, знала его силу и слабости, и теперь её как будто осенило. Этот высокий, хмурый старик пытается поддержать сына, заглядывая в то время, когда сам уже сойдёт в могилу.

«Но это невозможно, – с грустью подумала Барбара. – Дейв не изменится».

– Но и «Полумесяцу» нужны те пастбища, – возразила она.

Вэггоман снова улыбнулся.

– У «Полумесяца» есть Кейт Кэнадей.

– А у «Колючки» есть Алек Вэггоман.

– Кто знает, что будет завтра? – сухо заметил старик и неожиданно для самого себя добавил: – Вчера я отдал соляные озёра в аренду Фрэнку Дарраху.

– Фрэнк ничего мне не сказал, – вырвалось у Барбары.

– А должен был?

– Ну, мог бы и упомянуть. – Новость вызвала у неё раздражение – хотя с чего бы? – Прошлым вечером Фрэнк сделал мне предложение. И мы говорили о других его делах.

Вэггоман не выказал ни малейшего удивления.

– Ты выйдешь за него?

– Вы разве не заметили кольцо у меня на пальце? – Она вытянула левую руку. – Старик наклонился, чтобы получше рассмотреть брильянт, а когда выпрямился и подобрал поводья, улыбка на его губах как будто потеплела.

– Так ты счастлива, Барбара? Что ж, окажи любезность дяде, проводи меня до поворота к «Полумесяцу».

Дальше ехали вместе. Вэггоман оказался на удивление приятным спутником, и девушка не раз ловила себя на мысли, как было бы чудесно, если бы он всегда был таким. Лишь позже, уже подъезжая к «Полумесяцу», она вспомнила его слова о том, что Кейт Кэнадей попытается завлечь к себе на ранчо этого чужака, Уилла Локхарта.

Бревенчатый дом, хозяйственные постройки, конюшня – таким предстал перед ней центр ранчо «Полумесяц». Как обычно, гостью встретила шумная свора собак, лай которых привлёк внимание хозяйки. Выйдя из кухни, Кейт усмирила их зычным окриком и поспешила навстречу Барбаре.

– Вот так сюрприз! – Широкое, обветренное лицо расплылось в радостной улыбке. – А я было подумала, уж не Локхарт ли приехал. Как только я его вчера ни зазывала. Нет, остался при своём, чтоб ему пусто было.

Барбара рассмеялась.

– А я по пути встретила Алека Вэггомана, так он сразу догадался, что ты попытаешься нанять Локхарта.

– С таким управляющим я бы поставила Алека на место, – нахмурилась Кейт и, пожав плечами, переменила тему: – Приготовлю побольше кофе, и мы с тобой поболтаем всласть.

– Вообще-то, я приехала пригласить тебя на свадьбу, – сказала Барбара, постаравшись скрыть непонятное волнение.

Кейт недоверчиво уставилась на неё.

– И за кого же ты выходишь?

– За Фрэнка Дарраха.

– Вот как! – воскликнула хозяйка «Полумесяца» и жестом пригласила её в дом.

Передняя являла гостям ещё один аспект Кейт Кэнадей. Пол устилал мягкий, пружинящий ковёр винного цвета. У сложенного из камня камина поблескивала латунная подставка для дров. Возле стены красовался орган. Софу розового дерева и пару уютных кресел покрывали пёстрые парчовые накидки. Белые кружевные шторы скрывали окна. Женщины устроились на софе. Полюбовавшись кольцом, Кейт забросала Барбару вопросами.

Исчерпав тему нарядов, она со вздохом поднялась.

– А про кофе-то мы совсем забыли.

Барбара задумчиво посмотрела на неё.

– Мне кажется, Джубал не одобряет моё решение. По-моему, Фрэнк ему не нравится. А тебе?

Кейт остановилась. В шерстяной рубашке и юбке, с высоко взбитыми, растрёпанными волосами и грубоватым, но добрым лицом, она скорее напоминала переодетого в женское платье мужчину.

– Замуж не Джубалу выходить, – негромко сказала Кейт. – И не мне. Ты ведь его любишь, так?

– А что, не должна?

– Другого такого мужа в наших краях не сыскать. Денег он заработал немало. И ещё заработает. Представительный. На здоровье не жалуется.

– А ещё у него зубы крепкие, – напомнила, усмехнувшись, Барбара. – Вижу, тебе он тоже не по вкусу, да?

– Я так не сказала, – горячо возразила Кейт. – Не буду переходить на личности, но есть такие, что привыкли всё решать за женщину, а когда та пытается поступить по-своему, сразу шум поднимают. – Лицо у Барбары пошло пятнами, что, конечно, не ускользнуло от пытливого взгляда хозяйки. – Вижу, этот Локхарт уже успел тебя зацепить, а?

– Чепуха. Это просто смешно.

Кейт отправилась за кофе, но у порога бросила сухо через плечо.

– А в таких делах по-другому и не бывает.

* * *

Уставший за несколько часов чалый вынес Уилла в узкую долину между невысокими холмами. Дорога пересекала её в направлении обсаженных высокими тополями улочек и пропёкшейся под солнцем плазы[5]5
  Плаза (исп. plaza) – городская или рыночная площадь.


[Закрыть], которые и составляли Рокстон-Спрингс. К западу, на крутом утёсе, разместились глинобитные строения форта с реющим на ветру флагом. Между городом и фортом протекала сверкающая на солнце речушка, питавшая узенькие канальцы, которые, в свою очередь, несли воду к полям и зеленеющим городским огородам.

Оставив коня в загоне Моголлона, Уилл направился к ближайшей гостинице, где задержался ровно настолько, чтобы пробежать глазами по записям в регистрационном журнале. Следующим пунктом его маршрута был «Бережок» на северной стороне плазы. Здесь ему случалось останавливаться раньше. Он уже прислонил карабин к деревянной стойке и взял перепачканную чернилами ручку, когда дежурный, присмотревшись к гостю, задал не относящийся к делу вопрос:

– А не вы ли огорчили управляющего «Колючки» в Коронадо?

Уилл скользнул взглядом по списку и, наткнувшись на знакомое имя – Ф.Л. Даррах – поднял голову.

– Небольшое недоразумение, – небрежно ответил он и, забрав ключ от комнаты и карабин, поднялся наверх. Похоже, его уже стали замечать. Досадно. В некотором смысле случившееся подтверждало предостережение банкира Фрилла насчёт того, что от Вэггомана лучше держаться подальше.

Комната в начале коридора представляла собой убогое, тесное, без претензий помещение, меблированное древней железной кроватью, креслом-качалкой, лампой, умывальником и кувшином. Лучи заходящего солнца протискивались через неплотно сдвинутые шторы. Уилл разделся, умылся и, оставив карабин в комнате, вышел в коридор.

Ключа от номера Дарраха на доске внизу не было. Уилл прошёл по истоптанной коричневой дорожке. Даррах занимал комнату под номером одиннадцать, открывавшуюся на галерею второго этажа и плазу. После утомительного ночного путешествия и утренних хлопот торговец скорее всего спал.

Сделав такой вывод, Уилл подумал, что задача не такая уж трудная. Нужно лишь только выяснить, какие такие обстоятельства заставили Дарраха мчаться посреди ночи в Рокстон-Спрингс, терпя все сопряжённые с этим неудобства.

* * *

Фрэнк Даррах проснулся с непривычным, но бодрящим ощущением восторга и триумфа. Некоторое время он нежился в постели, раздумывая над открывающимися перспективами. Как же всё-таки ему повезло, что судьба поставила малышку Барбару Кирби второй, сразу после Дейва Вэггомана, в очереди наследников «Колючки»!

А ещё через две недели – две коротких недели! – после свадьбы он, Фрэнк Даррах, станет обладателем всего, чем владеет сейчас Алек Вэггоман. От таких мыслей голова шла кругом.

В коридоре скрипнули половицы. Фрэнк счастливо улыбнулся. Шаги, неторопливые и осторожные, приблизились. Остановились. И повернули обратно.

Повалявшись ещё немного, он встал, раскурил сигару и, открыв дверь на галерею, скользнул ленивым взглядом по пустынной, пропечённой солнцем плазе. Внимание его привлёк высокий мужчина, твёрдым шагом пересекавший площадь. На незнакомце была голубая рубашка, штаны из денима и чёрная, чуть сдвинутая набок шляпа. Что-то знакомое... Так это же тот самый перевозчик, Локхарт. И вышел он из этой самой гостиницы.

Фрэнк вспомнил странные шаги за дверью. Возможно, это был Локхарт. Наверняка Локхарт. А значит, всего лишь несколько минут назад он проявил непонятный интерес к нему, Фрэнку Дарраху.

Всколыхнувшийся моментально страх охватил тугой петлёй. Чужак наблюдает за ним! Фрэнк торопливо отступил в комнату и схватил висевшую у изголовья белую батистовую рубашку. Пару минут спустя он уже сбегал по лестнице вниз, подгоняемый крепнущим, холодным страхом.