Текст книги "Под знаменами Аквилы (СИ)"

Автор книги: Томас Ханна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

     Почти все ксеносы были окружены. Иногда некоторые пытались прорваться, некоторые пытались атаковать в ответ, но единственное, на что были способны их немощные когти– это поцарапать краску на святой броне техногвардии.

     И тут поляну озарила вспышка белого цвета.

     -Пора, – стоявший до этого неподвижно Брэдли встал и тенью пошел вниз. Туда, где его уже ждала его главная цель. Псайкер этих чужаков.

     Он бежит как призрак, мрачным лесным духом перемещаясь между деревьев.

     Жнец человеческих душ. Лишь в такие моменты Клиф Брэдли мог почувствовать себя истинно живым. Он уже не чувствовал веса силовой брони, что за долгие года превратилась в его вторую кожу, не чувствовал веса оружия, что изучил до малейшей трещинки за бесчисленные операции в секторе Килаксиды.

     Сейчас его цель это лишь жалкое подобие тех ужасов, которые он уже десятки лет изгонял в ад недрогнувшей рукой. Почти оскорбление для такого профессионала.

     Поляна была полна хаоса. Минуту назад их псайкер применил один из своих грязных трюков, взрывом разорвав окружение скитариев.

     Жертв нет, но часть мерзких мутантов бежала, и теперь весь лес полон убегающих ксеносов. Их ловят, оглушая шоковыми дубинками, но Клэф чувствует, как командующий Молотов уже готов отдать приказ стрелять на поражение по тем, кого уже не схватить. Хотя, какое ему до этого дело?

     Один особо глупый ксенос бежит на него не разбирая дороги. Она останавливается лишь в полуметре от него, увидев его в самый последний момент. В ее глазах страх и удивление. И прежде чем она успевает подать сигнал своим, падает, оглушенная шоковой дубинкой.

     И вот он добегает до цели. Пожара в этом месте нет. От обгоревших деревьев идет пар. Псайкер, кем бы он не был, буквально заморозил огонь. На поляне все тот же бардак. Хлипкие строения этих дикарей рушатся с первого же удара армированных кулаков техногвардейца. Иногда из под обломков вытаскивают еще живых ксеносов, что, потеряв голову от страха, прятались там от воинов империума.

     -Господин Клэф, ваша цель там. Один из скитариев отдает честь, увидев помощника инквизитора, одновременно отмечая цель в на тактическом экране.

     Клиф смотрит в сторону площади, на которой все еще остались монстры, цепляющиеся за свободу, и видит ее.

     Царственную и красивую, даже после того, как ее тело было обезображено порчей этих “мамоно”. Она с трудом стоит на ногах, но ее голова все еще гордо вскинута, а в серых глазах читается стальная решимость.

     -Не трожьте мою стаю, убийцы!,– С ее пальцев срывается огненный шар, что посылает одного из скитариев в полет на несколько метров.

     В следующую секунду в ее тело впивается сразу несколько дротиков, посланные из пистолета Клэфа. Все– в богатые кровеносными сосудами места. Но это не производит никакого эффекта. Шаманка со злостью выдергивает транквилизаторы.

     Это знак. Приказ на этот случай был предельно ясен. При невозможности взять живой – уничтожить.

     Скитарии как по команде вскидывают свои лазганы. Концентрированный огонь этого оружия способен уничтожить даже легкую технику, не говоря уж о живой плоти.

     Жизнь этого существа прерывается спустя считанные мгновения.

     Клиф идет, переведя свой лазган в режим повышенной мощности. В его практике уже случалось такое, что особо опасные монстры даже получив смертельные раны, расходуя последние силы, забирали с собой своего убийцу. Но предостережения напрасны. Возле трупа шаманки он видит рычащую на него мамоно, совсем юную девушку, что приподняла губу, оскалив клыки. Она делает прыжок в сторону и с ее лап срывается сгусток синего пламени, что исчезает в воздухе, столкнувшись с его аурой парии.

     Еще один псайкер? Молотов будет доволен.

     Удар шоковой дубины отправляет эту молодую особь в царство морфея.

     -Говорит Клифф Брэдли. Первичная цель не достигнута. Возможности взять ксеноса живым не было. Цель уничтожена. Достигнута вторичная цель. Схвачен псайкер. Класс силы не определен, но меньше чем у объекта А.

     -Принято. Ждите транспорт для эвакуации.

     Клэф еще пару секунд вглядывается в лицо последнего трофея. Жаль, но это не ее дочь. Слишком велико различие. Может, она была преемницей?

     ***

     Салливан был в ярости. Легкая задача, в которой его участие было лишь на бумаге, грозила обернуться провалом. Цели, за которые он отвечал лично, только что покинули поле боя и пытались сбежать, стремительно продвигаясь к реке.

     Он бежал через лес, оставив поле битвы далеко позади. Рядом с ним лишь отряд скитариев во главе со Львом Микелой. И на что надеялись эти мутанты, когда попытались убежать от армии империума?

     Расстояние стремительно сокращалось. Двадцать, пятнадцать метров, пять метров.. Он уже видел чешуйки на спине женщины-ящерицы. Рука сама собой потянулась к шоковому ружью.

     Внезапно он остановился, сбитый с толку. Одна из целей – та,что мелькала пламенем, пропала с экрана его визора. Судя по тому, что остановился не только он, это не неисправность оборудования.

     О том, где она, гадать долго не пришлось. Тишину леса пронзил пронзительный женский крик. Салливан лишь милостью Императора избежал удара клинка, окутанного языками пламени.

     Кем бы не был его противник, ему страшно. Это видно по ее глазам, видно по тому, как каждый раз она совершает над собой победу, поднимая клинок для атаки. Подобное он уже видел– это решимость матери, что погибает, защищая свое потомство. На секунду, ему даже стало жаль ее. Не часто встретишь подобную самоотверженность в этом мире. Но приказ неумолим.

     -Лев, займись ей., – Салливан уходит от атаки, позволяя закованному в адамантий скитарию решить данную проблему.

     -Так значит вы все же не пропали…

     Визор подмечает как ветки спереди гнутся, как от ветра. Вот и его цель номер один. Руки сжимают шоковое ружьё. Хорошая попытка, ксеносы, но этого мало.

     Последний взгляд на драку позади него. Клинок мутанта переломан пополам. Сейчас ей даже не убежать. Но воля к победе в этом существе все так же велика, почти как у орка. Она прыгает на Льва, обломком меча пытаясь перебить артерии на его шее, но слышит лишь противный скрежет металла.

     -Ради всего святого! Беги!, – крик, полный отчаяния. Она пытается сказать что-то еще, но теряет свое сознание от удара шоковой дубинки.

     ***

     – Нет, нет,нет!, – Тарквиния бежит из последних сил. Она уже задыхается, ее ноги горят огнем, но невидимый преследователь все равно догоняет ее.

     -Давай же Тарквиния, как тебя учила Гвиневра. Последний рывок., – если бы она бежала подобный марафон в других условиях, то уже лежала бы в пыли, жадно глотая пыльный воздух. Но страх дает ей сил. Внезапно она останавливается, негромко вскрикнув. Горная река, которую они когда то без проблем перешли на пути в это селение, теперь превратилась в полновесный бурный поток, наполненный силой недавних ливней. Он стремительно мчится, огибая огромные валуны, одним лишь своим видом показывая, что пересечь его это очень плохая идея.

     Сердце неистово стучит в груди.

     Она испуганно оборачивается назад и наконец видит своего преследователя: полностью в черной броне, маска украшена зловещими красными глазами. Он с любопытством смотрит на нее, медленно поднимая странную штуку на подобие посоха. И хоть Тарквиния не видит его лица, она готова спорить, что сейчас на нем широкая ухмылка.

     Может, Тарквиния и не сильна в техномагии, но она точно знает, что это такое. Это оружие. Она не знает какое, но если ничего не предпринять, то ее жизнь рискует сильно укоротиться.

     -Послушайте, если вы есть наемники, то у нас есть золото. Правда. Мы вам заплатим.

     Вроде подействовало, существо в нерешительности остановилось. Инари делает успокаивающий выдох, слыша как камушки под ее ногами с бульканьем падают в воду. Быть может, ей удастся с ним договориться. Мозг уже начинает подбирать варианты.

     Но следующее мгновение не оставляет на это времени. Тарквиния чувствует, как в бок ей впивается что-то острое, словно ее ужалила огромная оса. Она вскрикивает, вытаскивая дротик с ярко-красным оперением и чувствует, как в месте укуса распространяется немота. Глаза начинает слипаться сами собой. Вот и все. Тот же самый дротик, который она увидела на том вервольфе.

     Она кидает взгляд на бурный поток. Она– ловкая Инари. Он– закованный в броню солдат. Если ей удастся перебежать на ту сторону, то есть небольшая вероятность, что он не рискнет бежать за ней. Очень хочется другой вариант, но выбора все равно уже нет.

     И вот, она решается. Первый прыжок на скользкий камень проходит даже лучше, чем она ожидала. За спиной раздаются неизвестные ей проклятия.

     Соберись Тарквиния. Еще три камня и ты на том берегу.

     Еще прыжок. Веки предательски слипаются.

     А в следующий прыжок она чувствует, как ее нога скользит по мокрому камню. Она падает в поток реки, чувствуя как основание черепа пронзает боль от встречи с камнем, что так не вовремя предал ее. Вода вокруг на мгновение окрашивается красным.

     Ее тело, словно пушинку, подхватывает бурный водоворот. Руки тщетно пытаются ухватиться за отполированные за сотни лет камни. И вот она чувствует, как в новом повороте реки она впечатывается в один из булыжников что натуральным образом вышибает из нее весь воздух.

     В панике Тарквиния пытается сделать вдох, но вместо живительного кислорода в легкие устремляются новые потоки воды. Она кричит от страха, уже не соображая где находится. Ей отчаянно нужно вдохнуть, хоть немного.

     В глазах темнеет. Тело охватывает слабость. Она делает последнюю попытку вырваться из водного плена, но понимает, что это бесполезно. Последнее, что она успевает запомнить, преждем чем сознание покидает ее, это то, как по берегу реки за ней бежит черный силуэт ее охотника.

     ***

     Салливан сделал глубокий глоток амасека. Официально – чтобы продезинфицировать ротовую полость. Неофициально – чтобы успокоить нервы. Ему только что пришлось сделать искусственное дыхание мутанту.

     И самое противное в том, что ему это понравилось!

     -Император, надеюсь мне понравилось не из-за их демонической энергии. Я еще слишком молод, чтобы меня сжигали на костре.

     -Салливан, доложи обстановку, – в ухе раздался треск вокса.

     -Цель захвачена.

     -Отлично, жди эвакуационный отряд.

     Еще один глоток амасека. Он посмотрел на инари, что теперь свернулась калачиком, пытаясь сохранить остатки тепла:”Неужели вы действительно такие монстры, как рассказывала та “пикси”?”.

     Император, будь они страшными, как генокрады, все было бы куда как проще.

     ***

     Тарквиния гордая. Тарквиния хитрая. Однохвостый бандит. И – Однохвостый заморыш, Нелепая копия, Однохвостая дурочка.

     У Тарквинии было много имен. Так много, что она уже давно сбилась со счета, помня лишь свое последнее– Тарквиния Гордая и свое истинное – Тарквиния Любимая, имя, которое ей когда то дала Мама. Было у нее и еще одно имя, о котором она не знала – образец № 741. Но ее это даже не волновало, как и не волновала большая часть других проблем, что сейчас испарились подобно утреннему туману в жаркий день.

     Она еще раз провела ладонью, вытирая слезы, что все еще скапливались в уголках опухших и покрасневших глаз. Она не знала где она, не знала, кто ее тогда спас из бурлящего водоворота реки, что неумолимо тянул обессилевшее тело на дно, не знала где и кто обработал рану, кто раздел догола, но точно знала одно – она скоро умрет.

     Она очнулась минут десять назад. Может двадцать. Здесь сложно было отследить время. Окоченевшее тело покрывают многочисленные синяки и едва зажившие кровоподтеки. Пальцы нащупывают огромную рану почти у основания черепа. Заключена в странном месте – стеклянный ящик, что не пропускал звуки, но прекрасно пропускал холод и свет. Лишь одно окно. Сквозь него она видит ослепительно белый зал, безукоризненно белый настолько, что создается иллюзия бескрайней пустоты и такие же клетки, в которых сидят испуганные вервольфы.

     Наконец, первоначальный шок и дезориентация проходят. Она смотрит в окно, ища пути к спасению.Но наблюдает лишь таких же пленников. Десять вервольфов. Десять узников. Во всяком случае, именно столько она видит на противоположной стороне. Гвиневры среди них нет и это пугает даже больше собственной неволи. В груди начала нарастать страх. Ее Саламандра сильный, опытный воин, но слишком многие погибли в ту ночь. Что если сейчас ее уже нет в живых? Вдруг ее охладевшее тело сейчас лежит на почерневшем пепелище, раздетое до трусов, усыпаное синяками и ожогами, а вместо добрых огненно-рыжых глаз лишь пустые, выклеванные падальщиками глазницы? Страх стал быстро перерастает в панику. Она мучительно пытается вспомнить, когда вчера в последний раз видела Гвиневру и замирает от ужаса. Воспоминание, пугающе отчетливое– как Гвиневра набросилась на мага-воина, что уже хотел прикончить Инари, и сбила его с ног. Доспех покрыт кровью, меч сломан пополам. Она кидается на него, пытаясь осколком меча достать до его горла, но благородный металл лишь издает противный скрежет, встретившись с заколдованной броней врага.

     Последнее, что она слышит, это её крик. Истошный крик, где отчаяние перемешалось со страхом : “Ради всего святого! Беги!”. После чего густой дым от лесного пожара скрыл их с глаз.

     И она (Тарквиния) побежала.

     Стоп. Побежала? Побежала?! Тарквиния в панике встала, чувствуя как это страшное откровение придало ей сил. Взгляд мечется по камере. Она лицом пропадает к стеклу, пытаясь хоть краешком глаза увидеть узников на ее стороне. Но все тщетно. Пытается жестами узнать у вервольфов напротив о том, не видят ли они в камерах рядом с ней Саламандры, но получает в ответ лишь недоуменный взгляд. Сердце скачет в груди. Тело уже не чувствует холода. И вот, сначало робко и неуверенно, но с каждым разом всё громче она зовёт : “ Гвиневра. Гвиневра!”. Скоро она уже кричит во все свое охрипшее горло, но в ответ слышит лишь тишину. Забытые до этого рыдания вновь пытаются выйти наружу: Она испугалась и бросила единственное существо, которое любила всем сердцем там, наедине с теми кошмарными тварями, даже не попытавшись ему помочь. Убежала, спасая свое жалкое подобие жизни.

     Наконец, немного успокоившись она пытается трезво оценить ситуацию.

     Первое – пленников явно меньше, чем должно быть. Конечно, остальные уже могут быть мертвы, но это уже надежда, пусть и небольшая. Дыхание, до этого тяжелое и прерывистое, медленно сменяется спокойными вдохами.

     Второе – она до сих пор не знает о пленниках на своей стороне. Вполне возможно, что Гвиневра сейчас сидит рядом с ней, просто не слышит ее. Тарквиния с сожалением потрогала горло, что сейчас горело огнем от крика и простуды. И почему она раньше не подумала о том, что звук не проникает за стены этой темницы?

     Третье… третье… Нет никакого третьего! Как первого со вторым! Боги! Все эти догадки даже отдаленно не похожи на правду. Она лишь обманывает саму себя. Да, вервольфы может и дикий народ, но смогли бы понять что она спрашивает их о саламандре. В груди вновь натянулся стальной трос страха.

     5 минут. 10 минут. Час.

     Один час. Не менее. Страх постепенно сменяется усталостью. В камере невыносимо холодно и в окоченевших пальцах появляется ломота. Иногда через силу приходится заставлять себя сделать хоть пару кружков по камере, чтобы не уснуть.

     Спустя два часа размеренный ритм камеры наконец нарушается. Одна из стен отходит в сторону, обнажая стальные коридоры тюрьмы, где они очутились. И сквозь открытую дверь в коридор заходят три механических человека из тех, что вчера устроили бойню.

     Они медленно идут, не оглядываясь по сторонам, пока не доходят до камеры с надписью “09-01”.

     Молодая вервольф внутри угрожающе приподнимает верхнюю губу, демонстрируя свои острые зубы. Ощетинившаяся шерсть и поза готового к прыжку зверя. Тарквиния даже может увидеть, как под кожей перекатываются напряженные до предела стальные мышцы. Сейчас она напоминает туго натянутую струну. Дикарка явно не питает иллюзий по поводу их намерений. И вот, дверца камеры открывается.

     Как только щель становится достаточно широкий, вервольф решается на отчаянный прыжок. Сильные ноги посылают тело в двухметровый полет и словно распрямившаяся пружина она устремляется к своему врагу.

     Мечты о муже и любовнике остались в прошлом, да и какие мечты могут быть об этой консервной банке? Сбить с ног, выцарапать глаза и бежать, бежать подальше от этого ужаса.

     Прекрасный план разбивается о реальность. Тарквиния не верит своим глазам, видя как рука железного человека с нечеловеческой быстротой останавливает оборотня, ловя дикарку в полете за горло. Когти вервольфа безрезультатно скребут по красному плащу что отказывается рваться.

     Железный голем, кажется, даже не обращает внимания на ее попытки освободится. Он медленно разворачивается, закрывая за собой дверь в клетку. После чего также медленно уходит, все еще сжимая в руках вопящую от ужаса мамоно.

     Дверь в темницу вновь закрывается.

     Настроение в зале меняется. Теперь пленники объяты ужасом. Кто-то взволнованно ходит по своей камере, неустанно нарезая круги. Кто-то шепчет молитвы лесным духам. Они жили стаей не один год. Пусть и не всегда дружной, но стаей, где каждый видел в другом защитника. Теперь их хотят забрать по одному. В неизвестность. Где явно нет ничего хорошего.

     Внутри вновь появился этот противный внутренний голос, что пробуждается наверно у каждого существа, когда дела идут плохо.

     -Опять ты всех подвела.

     Нет. Снова. Инари чувствует,как ее разум начинает отчаянно биться в черепной

     коробке, пытаясь уйти от предстоящей экзекуции. Но разве можно уйти от самого себя? Это тяжело сделать даже будучи на воле, а уж сейчас и подавно.

     -Нас всех здесь убьют. А все из-за тебя и твоей глупой мечты отомстить своему клану! Стать наемниками? Отличная идея! Найти проклятый артефакт? Бывало и хуже! Небесные камни? Да что вообще может пойти не так ?!

     Тарквиния встает, начиная как и вервольфы ходить по камере. Это не просто

     палачи и их ассистенты. Она вспоминает то, как они схватили ту молодую волчицу. Не пинков, ни ругани. Движения отточены до автоматизма. Всего два вывода: воины-маги или големы. Оба варианты одинаково печальны. Первый говорит о работе некромантов, второй– о могущественном маге, что вновь решил исследовать Духовную Энергию мамоно.

     В мыслях вновь мелькает образ Гвиневры. Если их держат здесь для ритуалов и опытов, то пройдет еще немало времени, прежде чем их всех убьют. Надежда, что ее напарница все еще жива, вспыхивает с новой силой. В таком деле нужно как можно больше живого материала, а ее Саламандра достаточно умна, чтобы попасть в плен, откуда можно бежать, а не глупо умирать на поле боя. Это очень вероятно. К тому же, такое с ними уже было. И сейчас Тарквиния не может так просто сдаться пока у нее есть цель. Она никогда не сдавалась. Даже тогда, когда весь мир говорил ей, что игра проиграна. С того самого дня, как вся ее жизнь полетела к черту.

     ***

     Тарквиния устало потерла заспанные глаза, оглядев свою семью. Ей шесть лет. Невинный возраст, полный чудес и радостных открытий.

     Ее мама стоит рядом с отцом, с улыбкой глядя на свою дочь. У них произошло что-то очень радостное. Во всяком случае только так можно объяснить их счастливые лица.

     -Что-то произошло?, – в заспанном голосе Тарквинии сквозит любопытство.

     Обычно, за таким выражением лица следовал подарок или что-то очень и очень крутое! Как например, тот раз, когда папа взял ее на прогулку в лес к черному обелиску. Было очень страшно! Но рядом с отцом можно не бояться, ведь стоит монстрам прийти из леса, как ее папа выхватит свой меч и покажет им, кто здесь главный.

     -Тарквиния. У нас для тебя радостная новость! У тебя будет сестренка!

     ***

     Тарквиния вновь со злостью осмотрела свою камеру. Ни единого шва! И как они этого добились?! Может, это работа гномок? Хотя нет, это слишком хитро для них. Все же это магия. Чертова магия. И почему ей не повезло родиться с одним хвостом? Бесполезная уродина! Где то там сейчас может сидит Гвиневра, надеясь на помощь, а все, что она сейчас может, это лишь бессильно ругать их невидимого пленителя. Как говорил один мудрый и слегка чокнутый маг: “Магию может победить только Магия”.

     ***

     -Сестренка?!, – остатки сна мгновенно исчезают. Определенно, этот день станет самым лучшим в ее жизни! Она сразу же засыпает маму вопросами: “А когда она появится? А она будет со мной играть? Будет?”

     -Ну конечно будет, дорогая, – ее мать тихо смеется, радуясь счастью дочки.

     -Я научу ее рисовать. Даже дам ей свои карандаши, научу как правильно завязывать детское кимоно и на новый год обязательно дам ей попробовать лучшие конфеты, даже дам ей поиграть со своими куклами и… И…

     Голос девочки дрожит от возбуждения. Она уже в предвкушении. У нее появится сестренка и они будут самыми лучшими друзьями!

     Время в тот год тянулось мучительно медленно. Живот мамы округлялся, а дом постепенно наполнялся зачастившими гостями. Для маленькой Тарквинии наступили лучшие времена, ведь каждый из гостей всегда приносил с собой какой-нибудь гостинец.

     Конечно, обычно они все были для еще нерожденной малышки, но ведь она могла поиграть ими, пока она не выйдет из маминого животика?

     Зимой мама ушла в больницу. Целых три дня Тарквиния провела у своей сварливой бабушки, которая не давала ей сладкого и часто называла однохвостой, когда думала, что ее нет поблизости. Но мама с папой всегда говорили, что на такое не стоит обращать внимания. И она не обращала. Жизнь была прекрасна. У нее скоро будет сестренка, ее папа и мама лучшие в мире, а дома было полно новых игрушек. Она даже попыталась связать чепчик, но получилось у нее не очень и мама обещала помочь, как только вернется от целителей.

     Мама вернулась рано утром, под завывания зимней метели, держа в руках шевелящийся сверток.

     Маленькая новая жизнь. Страшненькая (все новорожденные страшные) новорожденная девочка, что противно кричала, разбуженная ярким светом волшебных кристаллов.

     -Знакомься, это Ливия. Ливия Великая.

     Тарквиния смотрела на сестренку со смесью обиды и непонимания. Ей было семь лет и у нее был всего лишь один хвост. У ребенка, что сейчас копошился в пеленках и улыбался, слушая любвеобильный лепет мамы, было три хвоста. Три.

     В тот момент Тарквиния впервые почувствовала, как в ее душе кольцами свернулась черная змея зависти.

     ***

     Бесполезно! Стена лишь покрылась мелкими подпалинами, но не поддалась. Подумав, Тарквиния решила, что, возможно, это даже к лучшему. Неизвестно, как и откуда поступает здесь воздух. Она же могла задохнуться, сожгя весь живительный газ (кислород)!

     Хорошо, на магию и до этого было мало надежды. Она разбегается, пытаясь плечом выломать стекло в, как ей кажется, наиболее ослабленном от заклинаний месте.

     Плечо пронзила тупая боль. Инари медленно отходит от стекла чувствуя себя глупой мухой, что решила выломать окно. Ни магии, ни силы. Из соседних камер на нее взирают сочувствующие взгляды вервольфов.

     Дверь открывается во второй раз. Опять та самая троица. Они медленно приближаются к камере “09-02”. Совсем юная волчица внутри, почти ребенок, падает перед ними на колени, умоляя дать ей жизнь. Во всяком случае, так думается Тарквинии.

     Наконец, одному из них надоедает ее тирада. Он грубо хватает ее за волосы, защелкивая на руках наручники.

     Она видит как по ее лицу текут слезы. Когти на ногах безуспешно пытаются зацепиться за гладкий пол. Дверь снова закрывается. Цитадель получила новую жертву. У Тарквинии вновь появилось время.

     ***

     В тот день жизнь Тарквинии изменилась. Изменилась навсегда. Она мечтала о такой же, как и она сама, подруге. А получила лишь живое напоминание своего уродства.

     Ей десять лет. Июль.

     Ей, однохвостая дурочка! Сможешь свечку зажечь, или тебе спички может принести?

     Мимо нее шумной гурьбой проносится ватага ребятишек. Они идут на речку. Поплавать в теплой воде, скинув с себя полуденный зной лета. Они подходят к каждому дому, созывая таких же для веселия. Чем больше – тем лучше. У одной из них в руках мяч. Новомодная забава из Зипанги – пляжный волейбол.

     Мимо Тарквинии они проносятся не останавливаясь, лишь подкалывая ее едкими шутками, а одна даже, делая вид что случайно, больно толкает ее в плечо, заставляя ее упасть в пыль, раскидав библиотечные книги.

     От обиды на глазах наворачиваются слезы. Она бы все отдала, лишь бы не быть уродиной. Все свои игрушки и все свои карманные деньги. Она старается не смотреть в их сторону, чувствуя как в горле появляется противный ком.

     -Эй, да она плакать хочет!, – Тарквиния не выдерживает и, быстро собрав книги, бежит домой, заливаясь слезами. Вдогонку ей раздается смех детворы. Тарквиния бежит к дому обходными путями, выбирая самые темные переулки, лишь бы опять случайно не столкнуться с ними.

     В одном из переулков она останавливается и бережно стряхивает пыль с ценных книг.Она прочитала все книги, что ей давали. Она наизусть знает теорию, но все это бесполезно, когда на уроке она обливается потом, но не может даже зажечь крохотный огонек, в то время как другие могут щелчком пальцев зажечь сырую ветку.

     Даже дом перестал быть убежищем. Мать и отец все время возятся с Ливией. Ей сейчас 3 года и ей все интересно. Все ей нужно пощупать и потрогать. Вот и сейчас мать с счастливым лицом смеется, видя как улыбающаяся Ливия хлопком ладош заставляет воздух вокруг искрится сотнями маленьких огоньков. Со стороны это и вправду выглядит красиво.

     -Как прошел день в библиотеке?, – мать даже не посмотрела в ее сторону.

     Тарквиния угрюмо посмотрела на сестренку буркнув: “отлично”.

     -Хорошо, не забудь дополнительно позаниматься.

     Дополнительные занятия. Глупый ритуал, призванный развить ее силы. Он бесполезен. Она это точно знает с восьми лет, когда случайно подслушала разговор матери и бабушки – “почти без шансов”.

     Она поднимается в свою комнату, зашторивает окна и в гневе кидает книги на кровать, после чего зарывается в подушку, начиная сдавленно рыдать : “Ненавижу! Ненавижу вас всех!”.

     ***

     Их вновь стало меньше. Третья оказалась магом. Наверняка неявным. Сила прорезалась в критический момент к удивлению самой дикарки. Ей удалось швырнуть болт зеленого пламени в одного из тех рыцарей. Не то, чтобы это навредило ему, но ее сразу же убили из того странного оружия, что стреляло красными лучами. На полу в коридоре до сих пор лежат куски ее тела.

     Теперь их осталось шесть штук не считая ее. На своей стороне она одна. Это Тарквиния уже выяснила с помощью жестов. Ей срочно нужно найти способ побега, но уставший от холода и нервных переживаний разум лишь требует крепкого сна.

     Краем глаза она замечает как одна из вервольфов складывает руки в молитвенном жесте к верховной. Ну, раз уж Падшая не помогает, может хоть она поможет? Да?

     ***

     Зима. 4 года спустя.

     Тарквинии уже 14 лет. Она откидывается на кровать, свесив ноги и смотря в потолок. Подумать только! 14 лет! Она уже почти взрослая!

     От мечтаний ее отвлекают звуки шумного застолья с первого этажа. Инари умеют веселиться, когда захотят. И от этих звуков настроение Тарквинии портится. Сегодня день рождения ее ненавистной сестры. 7 лет назад она пришла в этот дом забрав у нее единственных существ, которые ее любили такой, какая она есть, не требуя ничего взамен. Ее маму и папу. Даже отец почти перестал говорить с ней, когда в их земли пришел некий “Орден”. Он теперь целый день пропадает на плацу, тренируя мужское население обращению с оружием.

     Она с силой бьет подушку. Прошло семь лет и различие не просто не сгладилось. Нет! Оно лишь стало сильнее. На ее день рождения в этом году никто не пришел. Лишь мама с папой подготовили ей угощение и подарили подарки. Ни родных, ни одноклассников. А сейчас дом полон гостей. Приехали издалека. Проклятье, но она даже не может спуститься. Она видела, как внизу веселятся ее одноклассники, которых привели сюда родители. Ей стыдно показываться им на глаза в этот день. У них уже по три хвоста. У ее сестры недавно появился маленький четвертый. У нее – так и остался один. Все было бесполезно. Даже родители перестали ее мучить дополнительными тренировками.

     Снизу слышатся поздравления. Ей дарят подарки. Тарквинии в этот год подарили очередную книгу – она слишком слаба для магических предметов, а ее сестре наверняка подарили артефакты, причем не глупые безделушки, а то, что стоит весомую монету у мастеров.

     Жизнь несправедлива. Эту истину Тарквиния усвоила очень хорошо.

     Внезапно раздался скрип двери. В проеме появляется ее отец : “Эм, Тарквиния, может спустишься к нам?”. Ему явно неудобно, он не находит нужных слов.

     -Нет, спасибо. Хочется побыть одной, – Тарквиния все так же безучастно смотрит в потолок, нервно отстукивая незамысловатый мотив своей ногой по полу.

     -Все в порядке?, – отец видит, что она хочет побыть одна, не хочет ее принуждать, но чувство вины за свое веселье, пока она лежит здесь в полном одиночестве, не дает ему просто так уйти.

     -Да, в полном, – В мыслях Тарквинии проносится лишь : Пожалуйста, уйди, просто уйди.

     -Хорошо, мы оставим тебе кусок торта.

     Как только он уходит, Тарквиния говорит в пустоту комнаты чуть слышимым голосом: “Подавитесь вы своим тортом”.

     Даже сон не идет.

     Дверь скрипит во второй раз и Тарквиния морщится от отвращения. Ее сестра Ливия.

     -Спустишься? – на лице застыла неуверенность.

     -Тебя послала мама?

     -Да.

     -Проваливай.

     -Эй, не груби.

     -Проваливай!

     Ливия показывает ей язык и быстро сбегает вниз по лестнице, захлопнув дверь.

     Тарквиния переворачивается на другой бок. Вечером, после праздника, ее будет ждать серьезный разговор с матерью о ее поведении, но ей сейчас плевать на это.

     ***

     С момента ее пробуждения прошло уже 8 часов. Наверное. И Тарквиния чувствует, что если срочно не возьмет себя в руки, то вскоре потеряет способность адекватно мыслить.

     -Нет, этого не бывает. Из каждой тюрьмы можно сбежать, – Тарквиния разговаривает сама с собой, стараясь поддержать присутствие духа. Прошло уже немало времени с момента последнего посещения ее камеры теми странными тюремщиками.