Текст книги "Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной"
Автор книги: Томас де Ваал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
"В течение всего периода моей работы послом я получил три [проекта] соглашения. Это началось в конце 1992 года. Так, к примеру, они говорили: "Вот соглашение – подпиши! Российские части будут размещены вот здесь. Война временно прекратится, и начнутся переговоры". А мы им отвечали: "Это может превратиться в Кипр". А они говорили: "Хорошо, тогда армянские войска возьмут Кельбаджар…" (18)
Если намерения России, особенно в 1992 году, представляются туманными, то, по-видимому, только потому, что одни российские ведомства не давали себе труда ставить в известность другие ведомства о своих планах. Самым активным российским игроком на Кавказе в то время было министерство обороны, которое даже и не думало информировать о своих намерениях прочие ведомства ельцинского правительства.
Трое высокопоставленных российских военных имели свой интерес на Кавказе и постепенно оказывали армянам все большую поддержку. Генерал-полковник Федор Реут, ранее командовал 7-ой советской армией в Армении. Теперь, будучи командующим базирующимися в Тбилиси российскими частями Закавказского военного округа, он помог оказавшейся в изоляции Армении получать все необходимое через грузинские порты на Черном море. Михаил Колесников, также бывший командующий 7-ой советской армией, стал начальником российского Генерального штаба, и армяне могли рассчитывать на его проармянскую позицию. И что самое важное, новый российский министр обороны Павел Грачев тоже начал придерживаться проармянской линии.
Именно Армению Грачев выбрал для первого заграничного визита в мае 1992 года, спустя несколько дней после своего назначения на пост министра обороны России. Только что произошли вооруженные столкновения на границе между азербайджанским анклавом Нахичевань и Арменией, напряжение усилилось также и оттого, что Турция, член НАТО, заявила о готовности действовать в обеспечение безопасности Нахичевани в соответствии со своими обязательствами по Карскому договору 1920 года. Грачев вместе с ближайшим помощником Ельцина Геннадием Бурбулисом, прибыл в Ереван, чтобы подтвердить обязательства Москвы по защите армянской границы с Турцией и для отражения "турецкой угрозы".
Грачев был чужд дипломатических тонкостей, и его видение ситуации на Кавказе, как представляется, питалось коммерческими и личными интересами и упрощеннным пониманием стратегических интересов России в этом регионе. Проще говоря, эти интересы сводились к увеличению численности российских войск на Кавказе. Подобная стратегия не предполагала поддержку только одного режима или одной страны. Как пишет Фельгенгауэр, "министерство обороны находилось в хороших отношениях с Арменией, но и на полный разрыв с Азербайджаном не шло". Грачев строил свою политическую тактику на личной основе и установил тесные дружеские контакты с коллегами-министрами обороны. В Грузии он даже попросил министра обороны стать его крестным, когда вдруг решил креститься, – но при этом оказывал поддержку абхазским мятежникам, развязавшим войну за отделение от Грузии. В 1992 году, вскоре после визита в Ереван, Грачев подружился с азербайджанским министром обороны Рагимом Газиевым и несколько дней гостил у него дома в Шеки, в горах северного Азербайджана. Газиев даже поехал на похороны матери Грачева.
Самые крепкие узы дружбы, однако, связывали Грачева с армянским министром обороны Вазгеном Саркисяном. Уже после смерти Саркисяна Грачев в декабре 1999 года присутствовал на объединительной конференции союза ветеранов войны "Еркрапа" и стал почетным гражданином Еревана. В марте 2001 года он вновь приехал в Ереван на юбилейные торжества памяти Саркисяна и заявил своим гостеприимным хозяевам: "Вазген Саркисян был моим другом и хорошим учеником. Я был счастлив обучать его военному искусству" (19).
В сентябре 1992 года Грачев организовал в черноморском городе Сочи встречу министров обороны трех закавказских республик – азербайджанца Газиева, армянина Саркисяна и грузина Тенгиза Китовани. Газиев и Саркисян, как сообщалось, подписали краткое заявление, в котором содержался призыв к перемирию и к размещению в зоне карабахского конфликта "наблюдателей из стран СНГ". Однако Грачев не проинформировал об этой встрече многих заинтересованных сторон, в частности, руководителей Белоруссии, Украины и Казахстана, которые и должны были бы направлять "наблюдателей", а также Владимира Казимирова, которого российское министерство иностранных дел недавно назначило посредником по урегулированию конфликта. Казимиров в это время находился в Баку.
Он вспоминает: "Я привез Эльчибею послание от Ельцина с предложениями по мирному урегулированию конфликта, но я понятия не имел о том, что на следующий день, 19 сентября, Грачев проводит эту встречу в Сочи" (12). Казимиров узнал об этой встрече только после того, как один коллега-дипломат обратил его внимание на заметку в "Интернэшнл геральд трибюн". Когда же он собрался присоединиться к участникам встречи, оказалось, что уже поздно.
Через неделю Грачев направил в зону боев 56 российских наблюдателей, но был вынужден отозвать их, потому что боевые действия так и не прекратились. Газиеву не консультировался со большинством своих коллег в азербайджанском руководстве, так что в результате, после возвращения в Баку, ему устроили разнос. На что именно он тогда дал свое согласие, так до конца и неясно, но, по словам Тофика Зульфугарова, в то время высокопоставленного чиновника азербайджанского министерства иностранных дел, русские претендовали на Лачинский коридор между Арменией и Азербайджаном в качестве своего стратегического трофея. "[Газиев] дал согласие на то, чтобы [Россия] получила так называемый Лачинский коридор во временное пользование", – сказал Зульфугаров.
Как бы там ни было, президент Эльчибей, конечно, не одобрил подписанный Газиевым в Сочи документ. 28 сентября министр внутренних дел Азербайджана Искандер Гамидов заявил: "Совершенно ясно, что размещение в Азербайджане российских миротворческих сил является ничем иным, как скрытой формой агрессии" (21). Столь явная антироссийская позиция изолировала Газиева и способствовала более тесному сближению российского министерства обороны с армянами.
Армения в осаде
Независимая Армения с трудом пережила 1992 год. Политическая обстановка в стране оставалась стабильной. Оппозиция взяла власть бескровно, и многие старые коммунисты стали работать в администрации Тер-Петросяна. Главные оппоненты Тер-Петросяна находились в стане националистической оппозиции, прежде всего – в партии "Дашнакцутюн", которая летом 1992 года сформировала на местах первые антиправительственные администрации. В целом же, однако, он пользовался широкой поддержкой.
Перед Арменией встала важнейшая проблема – экономическое выживание. Всего несколько лет назад одна из самых процветающих союзных республик, она теперь оказалась в нищете. Установленная Азербайджаном экономическая блокада лишила ее электроэнергии, железнодорожного сообщения и импорта продовольствия. Россия находилась слишком далеко, а на трех ближайших соседей положиться было нельзя. Турция выражала солидарность с Азербайджаном и после некоторого потепления в двусторонних отношениях, в 1993 году полностью закрыла границу с Арменией. Северная соседка Грузия находилась в состоянии перманентного кризиса, и ее трубопроводы, шоссейные и железные дороги часто перекрывались. В эти условиях самым дружественным соседом Армении стал Иран, но он находился далеко, и попасть туда можно было только по извилистой высокогорной дороге. Тем не менее, без иранских товаров, Армения едва ли смогла бы пережить две жестокие зимы 1991-1992 и 1992-1993 годов.
В эти зимы по уровню жизни армянские граждане были отброшены на несколько веков назад. Горожане брали воду из колодцев, срубали деревья для домашних дровяных печурок и коротали долгие вечера при свечах. Снабжение Армении электроэнергией достигло достаточных объемов только в 1996 году, после вызвавшего много споров возобновления работы Мецаморской атомной электростанции.
Острая нехватка средств жизнеобеспечения, впрочем, возымела парадоксальный психологический эффект: у населения Армении выработалось характерное для военного времени чувство солидарности. То есть бытовые тяготы лишь укрепили общественную поддержку войны в Карабахе. И тем не менее, реальность за фасадом экономических трудностей была более сложной. С окончанием войны начали раздаваться обвинения, что в Армении производилось достаточно электроэнергии для последующей прибыльной перепродажи ее в Грузию и что политические лидеры страны воспользовались военной обстановкой для приватизации целых секторов экономики.
Мощным теневым игроком была также армянская "мафия". Это неожиданно раскрылось в январе 1993 года, когда в камере московской тюрьмы убили армянского гангстера Рафика Багдасаряна по кличке Сво. Тело Сво было отправлено домой в Ереван и погребено в самом престижном месте городского кладбища Тохмах. Советскому криминальному братству не было дела до межнационального конфликта, и старые товарищи Сво из Азербайджана решили прилететь в Ереван отдать последнюю дань уважения усопшему. Это был первый и единственный раз за первую половину девяностых годов, когда между Ереваном и Баку возобновилось воздушное сообщение. Кроме того, гангстерам удалось добиться возобновления поставок газа и электроэнергии из Азербайджана в Армению на те три дня, что они участвовали в похоронах и поминках. После того, как мафиозные гости разъехались, блокада была возобновлена, и на город вновь опустилась тьма.
Импровизированные армии
Победа Армении и поражение Азербайджана в 1994 году объясняется тремя факторами: политическим и военным хаосом в Азербайджане, более масштабной российской помощью Армении и более высокой боевой подготовкой армян.
Последнее обстоятельство имеет исторические корни. Как и другой мятежный народ кавказского высокогорья, чеченцы, карабахские армяне имеют долгую традицию ведения войн. В 1993 году карабахские бойцы получали денежное вознаграждение, если они умудрялись вывести из строя вражеский танк, повредив гусеницы: это можно было отремонтировать. Если же танк подбивали выстрелом по броне, то премии бойцы не получали. Армянский журналист Вартан Ованесян, вспоминает свое пребывание в Мардакертском районе, когда на его глазах три азербайджанских танка предприняли внезапную атаку. У группы бойцов, с которыми он там находился, был лишь один гранатомет. Пока Ованесян умолял их поскорее открыть огонь, они спорили, кому стрелять, чтобы потом получить награду. Они даже стали вспоминать старые обиды со времен деревенского прошлого. Танки были уже почти в двухстах метрах, когда один из бойцов, наконец, взял гранатомет и выстрелил. Граната попала танку в гусеницу, и тот замер. Находившийся внутри экипаж не пострадал. Остальные два танка повернули назад.
Поначалу добровольческая армянская армия была неорганизованной. "Командующего не было, – вспоминает Самвел Даниэлян. – Подразделение могло прекратить боевые действия, сняться с позиций и в полном составе отправиться в Армению хоронить убитого товарища". В фидаинском движении, в конце концов, удалось навести дисциплину после того, как его бойцы стали выполнять особые боевые задания в составе регулярных армейских частей. Вартан Ованесян, характеризуя их роль на поле боя, использует русское слово "штурмовик". Им хватало мужества и фанатизма атаковать неприятельские части под покровом ночи или во время тумана, сея в их рядах панику. "Нам надо было побеждать умением, а не числом", – говорит Ованесян (22).
В Карабах приехала сражаться группа армянских добровольцев из-за рубежа. Самым знаменитым из них был Монте Мелконян, археолог, родившийся в Калифорнии, бывший член террористической организации АСАЛА (Армия освобождения Армении), которая в 1970-х и 1980-х годах убивала турецких дипломатов. Мелконян несколько лет скрывался, пока в 1990 году не оказался в Армении. Когда в Карабахе началась война, Мелконяна назначили командующим войсками юго-восточного Мартунинского района. Мелконян, известный под фронтовым прозвищем Аво, был профессиональным воином и ярым армянским националистом, считавшим Карабах ареной священной войны. Он запрещал своим солдатам употреблять алкоголь и всячески боролся с мародерством. Такое поведение, по словам его вдовы Сеты, создало ему немало проблем, когда он возглавил нерегулярную постсоветскую армию.
"Приходили люди и предлагали [Монте] взятки. Он даже не понимал, о чем они говорят. "Что? Что это?" Ему и в голову не приходило, что ему предлагали, например, взятку за то, чтобы он вывез чью-то семью. Кто-то хочет вывезти свою семью, но Монте говорит: "Нет". Если не будет мирных жителей, солдаты не смогут хорошо сражаться. Ему, скажем, подносят бутылку спиртного, а он этого не понимает. Он боролся с мародерами, но многим это не нравилось, ведь солдаты хотели забирать вещи, которые они могли потом передать своим семьям. Он был против пыток, в том числе когда пытали раненых азербайджанских солдат и несколько раз наказывал армян, если те издевались или били и плохо обращались с ранеными азербайджанцами" (23).
Мелконян погиб в июне 1993 года. К этому времени, когда боевые отряды карабахских армян уже вышли за пределы своей территории, круша на своем пути азербайджанские города и села, даже патриотично настроенные армяне ощутили перемену в общем отношении к войне. "Когда мы сражались за Карабах, солдаты вешали у себя в казармах портреты [армянских героев-партизан] Андраника и Ндже, – вспоминает военный советник Гурген Бояджян. – А когда мы заняли Агдам, солдаты развешивали картинки с голыми девицами. Психология совершенно изменилась" (24).
Азербайджанскому командованию приходилось формировать боевые части из неоднородных элементов. Типичен в этом отношении пример кадрового военного Исы Садыхова. Азербайджанец Садыхов переехал в Азербайджан из Грузии летом 1992 года и стал комендантом Казахского района в северо-западной части республики. К нему под начало попала группа недисциплинированных, одетых кто во что бойцов. "Главной проблемой в то время было пьянство". К тому же "это были добровольцы, люди уже в летах, бородатые. Они не хотели сбривать бороды, но все же я их заставил побриться". Садыхов рассказывал, что ввел суровые наказания за дезертирство и запретил солдатам эвакуировать семьи из региона. Он объяснял, что "война в основном носила психологический характер. Армяне стреляли по крупным населенным пунктам, возникала паника, начиналось массовое бегство населения, а за ним бежали армейские части. Я считал своей главной задачей остановить поток беженцев. И мне это удалось" (25).
Добившись военного превосходства над противником летом 1992 года, азербайджанцы не смогли из-за нехватки личного состава и боевого опыта эффективно воспользоваться этим преимуществом. В октябре 1992 года армия застряла в горах на севере Нагорного Карабаха. В документальном фильме, снятом азербайджанским министерством обороны, есть кадры, где офицеры яростно спорят о причинах военных неудач. Командир Неджмеддин Садыхов жалуется, что ракеты "Град" запускаются куда попало и часто летят мимо цели. Заместитель министра обороны Лейла Юнусова добавляет: "Нам говорят, что у нас огромное количество ракет, и мы впустую их тратим, расстреливая деревья в лесу". Хуже того, использование грозного оружия неопытными солдатами несколько раз заканчивалось ужасно -когда азербайджанские военные становились жертвами огня своих войск.
Был случай, когда азербайджанские самолеты подвергли бомбардировке азербайджанский город Физули. Вспоминает Кямал Али: "Часто бывало, что я целый день вел огонь по какой-нибудь высоте. А потом выяснялось, что там засели наши солдаты. И они целый день стреляли в нас. В такие же ситуации попадали и армяне". Самый впечатляющий случай "огня по своим" произошел в этой войне с армянами. У них на вооружении находилось лишь два истребителя Су-25, и один из них был сбит карабахскими армянами, которые по ошибке приняли его за азербайджанский самолет. Летчик катапультировался, и когда приземлился, на него набросилась группа деревенских жителей, которые избили его. После этого выяснилось, что он армянин. Карабахцы потом шутили, что им удалось "уничтожить пятьдесят процентов военно-воздушных сил Армении" (26).
В целом, за все время военных действий армяне сумели лучше распорядиться своими ресурсами. Чтобы защититься от налетов азербайджанской авиации, осенью 1992 года армяне выстроили систему противовоздушной обороны – причем, по мнению Лейлы Юнусовой, с помощью России. "Мы располагали самолетами, и небо над Степанакертом было открытым. А потом, в течение нескольких недель, у них появляется отличная система противовоздушной обороны". После этого применение авиации стало слишком большой роскошью.
Армяне занимались также восстановлением трофейной техники. По оценке одного армянского военного эксперта, после каждого боя из строя выходило от 15 до 20% боевой техники, а советский танк на поле боя "живет" в среднем всего лишь полтора дня (27). Чтобы решить эту проблему, карабахские власти переоборудовали станцию по ремонту тракторов в цех по ремонту танков. Американский репортер Ли Хокстадер побывал в этом ремонтном цеху в сентябре 1993 года и увидел там тридцать танков Т-72 и более десяти БМП. "Мы в состоянии отремонтировать 90% поступающих к нам танков, в зависимости от характера повреждений", – сказал Хокстадеру 37-летний инженер Андрей Мусаелян, начальник танково-ремонтного цеха. По его словам, 80% ремонтируемых в этом цеху танков были захвачены у азербайджанцев, и у многих на башнях все еще красовались исламские полумесяцы. А остальные, добавил он, "наши" (28).
Ветер меняется
Осень 1992 года стала кульминацией военных успехов Азербайджана. В какой-то момент азербайджанцы овладели поселком Срхавенд к северу от Степанакерта и дорогой к востоку от города и готовились захватить Лачинский коридор. Министерство обороны в Баку планировало отправить туда колонну автобусов для вывоза армянского гражданского населения с территорий, которые Азербайджан собирался занять. К октябрю 1992 года, однако, продвижение азербайджанских войск было остановлено, и наступательная операция выдохлась.
Как в Карабахе, так и в Армении отряды ополченцев постепенно преобразовывались в регулярные формирования. В Карабахе деятельность нового комитета обороны начала приносить первые плоды. Бывший автомеханик, 27-летний Самвел Бабаян, применил жестокие методы для создания карабахско-армянской "армии", насчитывавшей не менее 10 тысяч человек. Другие командиры, как покоритель Шуши Аркадий Тер-Татевосян, из-за разногласий с Бабаяном вернулись обратно в Армению.
В самой Армении Тер-Петросян в октябре 1992 года назначил своего старого товарища и соперника Вазгена Манукяна министром обороны. Манукян, не будучи профессиональным военным, совместно с Норадом Тер-Григорянцем, начальником Генерального штаба, приступил к строительству новой армии. Он признает, что публичные заверения, будто армянская армия не принимала участия в военных действиях, предназначались исключительно для зарубежной аудитории: "Будьте уверены, что какие бы политические заявления мы ни делали, карабахская и армянская армия вели совместные боевые действия. Я не придавал значения тому, откуда мои солдаты – из Карабаха или Армении". По словам Манукяна, он неоднократно приказывал армянским командирам вступать в бой, не информируя об этом Тер-Петросяна, проводившего более осторожную политику (29).
Между тем в Азербайджане общественная поддержка режима Эльчибея постепенно таяла. Гейдар Алиев, под чьим руководством Нахичевань стала своего рода полунезависимым княжеством, представлял серьезную причину для беспокойства. Похолодание в отношениях между Алиевым и бакинским режимом наступило после того, как местные активисты Народного фронта в октябре 1992 года попытались отстранить его от власти. Алиев был непревзойденным мастером затяжных политических игр и создания альянсов. Он воспользовался открытием в мае 1992 года новой дороги между Нахичеванью и Турцией для укрепления собственных связей с Анкарой, не испортив при этом отношений с Россией.
Алиев также постарался сделать все, чтобы не допустить военных действий между Нахичеванью и Арменией. После серьезных пограничных столкновений в мае 1992 года обе стороны решили, что им не следует открывать второй фронт в этой войне. Стремясь снять напряженность в приграничной области, Алиев ежедневно поддерживал телефонную связь с Ашотом Манучаряном, советником по национальной безопасности армянского президента. Манучарян регулярно обеспечивал Алиеву воздушный коридор для полетов из Нахичевани в Баку над армянской территорией. Ходили слухи, что когда в апреле 1993 года Алиеву надо было вернуться домой из Анкары, где он присутствовал на похоронах Тургута Озала, он позвонил Манучаряну домой, чтобы получить его разрешение на пролет над армянской территорией, но застал только его престарелую мать, с которой он уже разговаривал. Та пообещала передать его просьбу сыну, но не смогла найти его. Когда армянский истребитель поднялся на перехват самолета Алиева и пилот спросил, кто дал добро на его вхождение в воздушное пространство Армении, ответ был: "Мама Ашота!"
В Баку президент Эльчибей столкнулся с прямым неповиновением министра обороны Рагима Газиева и главнокомандующего Сурета Гусейнова. Создавалось впечатление, что оба тайно сговорились с российскими военными. В феврале 1993 года командир Захид Нифталиев уже не сомневался в вероломстве обоих высших военачальников.
Армяне стали постепенно отвоевывать захваченные азербайджанцами территории на севере Нагорного Карабаха, и азербайджанское подразделение попало в окружение близ села Атерк. Нифталиев вспоминает, что когда он прибыл в расположение штаба неподалеку от поселка, к нему выбежала знакомая телефонистка вся в слезах. Она рассказала, что подслушала телефонный разговор Газиева и Гусейнова, во время которого Газиев сказал Гусейнову, что оставляет окруженных в Атерке солдат на произвол судьбы. Нифталиев немедленно связался с министром внутренних дел Искендером Гамидовым, чтобы расследовать случай явного предательства. "Искендер Гамидов пришел в кабинет к Рагиму Газиеву, – рассказывал Нефталиев, – и они начали громко спорить. И он заставил Газиева приказать нашей бригаде покинуть Атерк. Наши солдаты покинули Атерк и вышли оттуда с большими потерями" (30). После этого инцидента Гусейнов отвел две бригады с передовой. Эльчибей снял его со всех постов, но Гусейнов просто отправил свою 709-ю бригаду на базу в Гяндже и отказался ее расформировать. Вскоре после этого, 20 февраля, Газиев был вынужден уйти в отставку с поста министра обороны.
Кельбаджар
Демонстративный уход Сурета Гусейнова с передовой оставил зияющую прореху на одном из самых уязвимых участков азербайджанской обороны, в высокогорье большого Кельбаджарского района. Кельбаджарский район – это узкая полоска земли, зажатая между северо-западной частью Нагорного Карабаха и Арменией. Этот район представляет важное стратегическое значение для обеих сторон. Здесь также берет начало большинство рек региона.
Армянское наступление началось 27 марта 1993 года. Кельбаджар обороняла небольшая группа азербайджанских солдат, которые не получили никакого подкрепления. "От наших не было никакой помощи", – говорит Шамиль Аскеров, один из лидеров большой курдской общины Кельбаджара (31). Основной удар наступательной операции армянских войск был направлен с запада, со стороны Варденисского района Армении, хотя тогда этот факт всячески отрицался по политическим соображениям. Поддержка наступления обеспечивалась со стороны Карабаха.
Эта операция обострила разногласия в армянском руководстве между президентом Тер-Петросяном, сторонником урегулирования конфликта дипломатическими методами, и теми, кто подобно министру обороны Вазгену Манукяну и карабахским армянам, стремились развить достигнутые на фронте успехи. Манукян вспоминает, что он намеренно не информировал Тер-Петросяна о масштабе вовлеченности вооруженных сил Армении в Кельбаджарской операции, так как понимал, что президент будет этим недоволен. "Я доложил ему лишь малую часть этой операции, – рассказывает Манукян, – и, получив его согласие, мы сделали больше". Тер-Петросян направил карабахскому лидеру Роберту Кочаряну письмо, в котором призвал его остановить наступление (32).
3 апреля армяне захватили город Кельбаджар. Потери были минимальны, так как большинство азербайджанских солдат покинули город вместе с мирными жителями. Новый поток беженцев устремился по единственному маршруту, который армяне не перекрыли, – восьмидесятикилометровой заснеженной дороге на север через Муровский горный массив. Дом Аскерова – вместе с его уникальной библиотекой, насчитывавшей тридцать тысяч томов, – был уничтожен ракетами "Град". Он был в числе беженцев, оказавшихся на той горной дороге. "2 апреля мы достигли вершины Муровского перевала", – вспоминает Аскеров. Кто-то гнал через перевал восемьдесят овец. Я попал в середину стада. Все они там погибли. Был снег и ветер. Я спрятал одного ягненка себе под пальто. У меня слезы замерзали на щеках". Большинство из нескольких сотен мирных жителей, погибших при взятии Кельбаджара, погибли от холода. Армяне заняли всю область, почти не понеся потерь.
Утрата Кельбаджара явилась ударом для режима Народного фронта. Президент Эльчибей ввел в стране чрезвычайное положение сроком на два месяца, чтобы преодолеть последствия своего первого крупного военного поражения. Начался всеобщий призыв юношей в армию (33). В то же самое время режим Эльчибея подвергся сильному давлению со стороны Москвы, потребовавшей подписать мирное соглашение, предусматривавшее размещение в регионе российских миротворческих войск. Даже если русские и не участвовали напрямую во взятии Кельбаджара, эта победа армян явно была им выгодна, став дополнительным рычагом силового давления на Азербайджан.
Успех Кельбаджарской операции обеспечил армянам еще один мост между Карабахом и Арменией, но дипломатическая цена этой победы оказалась высока. Впервые выявились неопровержимые факты того, что армянские вооруженные силы вели боевые действия за пределами Карабаха на территории Азербайджана. Были сделаны предположения, что в боевых действиях принимали участие военнослужащие 7-й российской армии (34). Захват азербайджанского района за пределами Нагорного Карабаха, вкупе с предположениями о вмешательстве внешних сил, вызвал осуждение Армении международным сообществом.
30 апреля 1993 года Совет Безопасности ООН принял первую резолюцию по конфликту в Нагорном Карабахе. Призвав обе воюющие стороны прекратить военные действия, резолюция содержала особое обращение к Армении, в котором содержалось требование "немедленного вывода оккупационных сил" из Кельбаджара. И без того хрупкие отношения Армении с Турцией были окончательно подорваны. В 1992 году Турция не установила дипломатические отношения с Арменией, но и не разорвала с ней все связи. К примеру, Турция дала согласие на доставку через свою территорию 100 тысяч тонн пшеницы в качестве гуманитарной помощи Европейского Союза для Армении. После взятия Кельбаджара Тер-Петросян попытался укрепить контакты с соседней страной и даже отправился в Анкару на похороны Тургута Озала, но Турция решила свернуть двусторонние отношения, и вторая поставка гуманитарной пшеницы в Армению уже была заблокирована.
Уступая давлению, Тер-Петросян поддержал мирный план, согласованный между Россией, Соединенными Штатами и Турцией. Согласно этому плану, армяне должны были вывести войска из Кельбаджарского района в обмен на гарантии безопасности для Нагорного Карабаха. 14 июня армянский лидер отправился в Степанакерт, чтобы попытаться убедить карабахских армян принять этот план мирного урегулирования. Дискуссии были бурными, и местный парламент высказался за мирный план только после того, как спикер Георгий Петросян ушел в отставку. Однако карабахцы попросили месячной отсрочки для претворения плана в жизнь. У них была веская причина – время работало на них: они видели, что Азербайджан вот-вот станет ареной политической междоусобицы.
Поражение азербайджанцев
Крах президентства Абульфаза Эльчибея наступил с поразительной быстротой. 4 июня 1993 года он направил правительственные войска для разоружения мятежного гарнизона войск под командованием Сурета Гусейнова. Когда операция провалилась, правящий режим не сделал почти ничего, чтобы себя защитить. Спустя две недели, как только Гусейнов выступил со своими войсками в направлении Баку, Эльчибей отрекся от власти и бежал из столицы.
Полковник Иса Садыхов был в числе тех, кого послали разоружить Гусейнова. По его словам, когда он 4 июня прибыл в Гянджу, Гусейнову уже доложили, что против него посланы войска. Мятежный командующий выставил перед своим штабом "живой щит" из женщин и детей, чтобы предотвратить вооруженное столкновение. Когда Садыхов с несколькими офицерами прибыли в Гянджу на встречу с Гусейновым, их обманом заманили в ловушку, избили и заперли в подвале. Они чудом спаслись.
Гусейнов действовал самоуверенно: по-видимому, он уже готовился к захвату власти. Правительственные делегации, прибывавшие к нему на переговоры, вели себя скорее как просители, а не официальные лица. Побывавший тогда в Гяндже Томас Гольц нашел на территории военной базы зримое объяснение самонадеянности Гусейнова: ему досталось все вооружение российской 104-й воздушно-десантной дивизии, покинувшей Гянджу всего лишь десять дней назад. Не встретив никакого сопротивления со стороны растерянной власти, Гусейнов двинулся "маршем" на столицу Азербайджана (35).
Правительство Народного фронта в отчаянье обратилось за помощью к Гейдару Алиеву, призвав его вернуться из Нахичевани в Баку. Это было, как заметил Гольц, все равно, что "пригласить крокодила в загон для коз". В стремительной круговерти дальнейших событий Эльчибей лишился власти, а Алиев вместо него занял президентское кресло.
Сначала, 15 июня, Алиев сменил Ису Гамбара на посту спикера парламента. Через три дня, в то время как мятежные части под командованием Гусейнова продолжали двигаться на Баку, Эльчибей вернулся к себе на родину в Нахичевань. 24 июня парламент наделил Алиева чрезвычайными президентскими полномочиями: шаг, предложенный вечным оппозиционером Этибаром Мамедовым. 30 июня Алиев назначил Гусейнова – уже не мятежника – новым премьер-министром Азербайджана. Он также разорвал несколько контрактов, подписанных Эльчибеем в начале июня с рядом западных нефтяных компаний. Спустя два месяца, 28 августа, Алиев прибегнул к общенациональному референдуму чтобы вынести Эльчибею всенародный вотум недоверия. Тем самым он расчистил себе путь к победе на президентских выборах 3 октября.
