Текст книги "Маленькие дети"

Автор книги: Том Перротта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Хорошо, милая. Иду.

– Подожди, – прошептала Тереза. Она открыла сумочку и торопливо рылась в ней.

– Что?

Тереза вытащила кошелек и, как школьница, подмигнула Саре:

– Спорю на пять долларов, что ты не сможешь узнать номер его телефона.

* * *

Маленький мальчик скептически посмотрел на Люси, раскачивающуюся на соседнем сиденье, а потом повернулся к Саре. Его серьезное выражение лица как-то странно не соответствовало веселому колпаку с настоящими бубенчиками.

– Ей скоко лет? – строго осведомился он.

– Люси, дорогая, скажи этому милому мальчику, сколько тебе лет, – попросила Сара.

Девочка упрямо потрясла головой, как всегда принципиально не желая принимать участие в светской беседе.

– Мне три! – гордо крикнул малыш, нисколько не смущенный молчанием девочки. На всякий случай он продемонстрировал всем еще и три вытянутых пальца.

– Исполнилось в феврале, – уточнил Герой Грез и улыбнулся Саре. Вблизи его лицо уже не казалось таким идеально стандартным, как издали, – глаза были посажены чуть ближе, чем следовало, а один зуб на нижней челюсти рос немного вбок. Сара решила, что эти маленькие недостатки делают его еще привлекательнее. – А к горшку все еще никак не можем приучиться, – пожаловался он.

– Мне можете об этом не рассказывать, – засмеялась Сара. – А Люси три года исполнилось в апреле. Правда, милая? – наклонилась она к девочке.

Люси не стала ни подтверждать, ни опровергать эту информацию. Она молча таращилась на незнакомого мальчика со смесью любопытства и ужаса.

– Она у меня немного застенчивая, – объяснила Сара.

– Об Эроне этого не скажешь, – опять улыбнулся Герой Грез. – Он ужасный болтун.

– Моя бабушка живет в Нью-Джерси! – объявил мальчик, видимо, больше не в силах скрывать сей волнующий факт. Правда, потом он немного помрачнел: – У нее нету бассейна.

– У его второй бабушки во Флориде есть бассейн, – объяснил его отец.

– А ты любишь плавать? – спросила у Эрона Сара.

– Не люблю акул, – изрек тот. – Могут тебя съесть.

– Не слушайте его. Он любит плавать. Мы почти каждый день купаемся в городском бассейне. – Герой Грез протянул ей руку. – Кстати, я Тодд.

– Сара.

– Я вас, кажется, раньше здесь не видел.

– Да, мы здесь недавно. А раньше ходили на другую детскую площадку, знаете, где скрипучая карусель? Рядом с кафе-мороженым.

Тодд знал. Они с Эроном любили периодически менять площадки, чтобы не надоедало. И он уже успел заметить, что на одних люди гораздо приветливее, чем на других.

– Знаете, вы первый человек, который заговорил со мной здесь, – сказал он и оглянулся на других мам, наблюдающих за ними с таким откровенным любопытством, словно Сара и Тодд были плоскими изображениями на белом экране.

– Наверное, они вас стеснялись, – объяснила Сара. – Привлекательные мужчины нечасто заглядывают на детские площадки.

Матерь божья! Неужели я с ним флиртую?

Тодд задумчиво кивнул, очевидно нисколько не смущенный ее комплиментом. Когда ты так хорош собой, подумала Сара, глупо притворяться удивленным, если другие это замечают.

– Да, наверное, я казался им странным, – согласился Тодд. – В этом районе вряд ли найдется много неработающих отцов, которые сидят дома с детьми.

– А чем занимается ваша жена? – поинтересовалась Сара.

– Она режиссер-документалист. Сейчас снимает фильм о ветеранах Второй мировой войны. Знаете, героическое поколение и все такое.

– «Спасти рядового Райана», – кивнула Сара.

– Да, Стивен Спилберг, – согласился Тодд.

– По-моему, то, что вы делаете, – просто замечательно. Не понимаю, почему считается, что мужчины не могут заниматься детьми.

– Я два года назад закончил юридический факультет, – немного поколебавшись, признался Тодд, – но никак не могу сдать экзамен на лицензию. Уже два раза проваливался.

– Я слышала, что это очень трудный экзамен, – сочувственно покачала головой Сара. – Кажется, у Джона Кеннеди-младшего тоже были с ним проблемы?

Люди часто упоминали имя младшего Кеннеди, стараясь утешить Тодда, и он уже привычно посочувствовал парню. Мало того что у него убили отца и сам он разбился на самолете – его еще угораздило войти в историю как святого покровителя всех неудачников, проваливших экзамен на лицензию.

– Не знаю, трудный или нет, – пожал плечами Тодд, – но я цепенею от ужаса каждый раз, когда о нем думаю. Знаете, бывают такие кошмары, в которых вдруг понимаешь, что целый семестр не ходил на математику, а сейчас должен сдать какой-то экзамен.

– А может, вам просто не хочется становиться юристом?

Это предположение вроде бы удивило Тодда.

– Вполне вероятно, что и не стану. Мы с Кэти решили, что я сделаю еще одну попытку, а если опять не получится, начну искать себе другое занятие.

Все эти признания Тодд делал совершенно просто, нисколько не стесняясь своих неудач. Он не похож на других мужчин, решила Сара. Вот Ричард никогда бы так не смог. Интересно, Тодд всегда говорит о себе с такой откровенностью или он почему-то решил довериться именно ей? Во всяком случае, в нем не было абсолютно ничего, внушающего робость или смущение. Скорее он казался довольно одиноким человеком, который рад раскрыть душу любому, проявившему к нему хоть какой-то интерес. То же самое можно было сказать и о большинстве молодых матерей, с которыми Сара общалась в последнее время.

– Я обратила внимание на вашу коляску, – сказала она. – У вас двое детей?

– Нет, только Эрон. Мы купили ее на распродаже, и оказалось, что в ней очень удобно возить всякие покупки. Ну, по крайней мере, было удобно, пока с нами не начал ездить Большой Мишка.

– А Люси ни за что не соглашается ездить в коляске. Мы везде ходим пешком, и получается страшно долго.

Они еще немного покачали своих детей и поболтали, а потом Тодд посмотрел на часы и, к своему удивлению, обнаружил, что они показывают уже половину первого. В отличие от Сары он, похоже, умел снимать Эрона с качелей без скандала и слез: сначала Тодд объявил пятиминутную готовность, потом громко сообщал о каждой истекшей минуте, а последние десять секунд они с мальчиком с удовольствием отсчитывали хором. Пока качели Эрона окончательно не остановились, Тодд не спеша усадил в коляску медведя. Только увидев, как он, опустившись на колени, застегивает ремешок вокруг толстого плюшевого живота, Сара неожиданно ощутила укол грусти.

«Не уходи! – хотелось крикнуть ей. – Не оставляй меня с ними!»

Словно услышав ее, Тодд поднял голову и робко улыбнулся, будто собираясь задать нескромный вопрос.

– Ну что ж, – неуверенно начал он, – приятно было познакомиться.

– Мне тоже.

Она молча смотрела, как, взяв Эрона под мышки, Тодд снимает его с качелей. Нога мальчика запуталась в ремешках, и Сара помогла освободить ее, не дожидаясь, пока ее попросят.

– Спасибо.

– Не за что. С нами все время случается то же самое. По-моему, Люси делает это нарочно.

Пока Тодд усаживал сына в коляску, Сара смотрела в глаза Большого Мишки, на морде которого застыло выражение страшной тревоги, будто он хотел позвать на помощь, но не знал, как это делается. Тодд выпрямился и уже собирался кивнуть на прощанье, когда она вдруг выпалила, не успев подумать:

– Знаете, как эти женщины называют вас? – она кивнула в сторону стола.

– Как? – Тодд был явно заинтригован.

– Героем Грез.

– У-ух. – Он в растерянности замер, как будто услышал что-то оскорбительное. – Какой ужас!

– Да нет, это скорее комплимент. Вы главный герой их романтических фантазий.

– Ну, возможно… – неуверенно пожал плечами Тодд. – В смысле, наверное, бывают прозвища и похуже.

– Одна из них поспорила со мной на пять долларов, что я смогу узнать ваш номер телефона, – заявила Сара, ужасаясь собственной смелости.

– На пять долларов? – засмеялся Тодд. – Поделимся?

– Думаю, договоримся.

Тодд похлопал себя по карманам и показал ей пустые ладони:

– У вас есть ручка?

В сумке ручка, кажется, была, но Саре совсем не хотелось идти за ней к столу. К тому же у нее появилась идея получше.

– Знаете, что будет еще круче? Если мы сейчас обнимемся.

Несколько секунд они стояли совершенно неподвижно, и мужество Сары уже начало стремительно таять, но потом Тодд сделал шаг ей навстречу и, широко улыбнувшись, раскинул руки.

Сара не привыкла обниматься с такими высокими мужчинами, и ей было немного неудобно. Она прижалась лицом к ключице Тодда, и прямо у нее перед глазами оказалось влажное пятно пота, расплывающееся из-под его руки. Кисловатый запах его большого тела показался ей странно успокаивающим.

– Совсем неплохо, – прошептал он.

Сара кивнула и прижалась к нему еще теснее, будто они танцевали на выпускном балу. Она стояла спиной к столику и могла только вообразить, какое впечатление производила эта сцена на остальных мамаш. Откинув голову, она посмотрела Тодду в глаза:

– Хотите их совсем доконать?

Позже Сара никак не могла вспомнить, ответил ли он ей что-нибудь или, может, просто кивнул. Как бы то ни было, Тодд сделал именно то, чего она от него ждала, словно услышал ее невысказанное желание.

Первый поцелуй получился пробным и словно шутливым, но во второй раз все было уже всерьез: они целовались сначала с осторожной нежностью, а потом самозабвенно и страстно. Так можно целоваться в два часа ночи под дверью комнаты в студенческом общежитии, но никак не в полдень на детской площадке и к тому же практически с незнакомцем. К счастью, у кого-то из них хватило здравого смысла наконец остановиться, хотя Сара так никогда и не узнала, у кого именно.

– Бог мой… – потрясенно прошептала она.

Тодд провел по губам тыльной стороной ладони.

– Ого! – выдохнул он и покраснел.

– Тебе лучше уйти сейчас, – попросила Сара.

Он кивнул и, не сказав больше ни слова, пошел прочь, медленно толкая коляску по нереально зеленому газону поля для соккера. Сара долго провожала глазами его широкую удаляющуюся спину, а потом оглянулась на дочь, которая, сидя на неподвижных качелях, задумчиво смотрела в том же направлении и мечтательно качала ногой.

– Пойдем? – предложила Сара.

На этот раз, как ни странно, Люси не стала скандалить, когда мать сняла ее с качелей. Держась за руки, они молча вернулись к столу. Сара чувствовала, как от смущения и гордости пылают щеки и почему-то дрожат колени. Тереза и Шерил изумленно таращились на нее, а лицо Мэри-Энн исказилось от злости.

– Твоей дочери было чрезвычайно полезно наблюдать за подобной сценой, – прошипела она.

– Его зовут Тодд, – сообщила Сара. – Он юрист. И он очень славный.

Комитет обеспокоенных родителей

С недавнего времени Эрон начал проявлять интерес к своему пенису. Когда у него выдавалась свободная минута – смотрел ли он телевизор или слушал сказку перед сном, – его рука машинально опускалась вниз и взгляд делался томным и мечтательным. По времени с этим новым увлечением совпал заметный прогресс в умении пользоваться туалетом, в связи с чем днем Эрон стал расхаживать по дому в трусиках (ночью и во время прогулок на всякий случай ему все-таки надевали памперс). Поскольку частенько он успевал добежать до туалета только в последнюю минуту, штаны поверх трусов решили пока не носить, и столь легкий доступ к интересующему его органу стал для мальчика непрерывным соблазном, противостоять которому у него не было сил.

Кэти и Тодд, убежденные, что каждый человек имеет право распоряжаться собственным телом, а к тому же выяснившие из множества прочитанных пособий для родителей, что детская мастурбация является делом обычным и вполне безобидным, решили не мешать мальчику познавать себя. Тем не менее иногда они все-таки испытывали некоторые сомнения.

– А ты занимался этим, когда был маленьким? – спросила Кэти.

Сидя в кухне, они наблюдали за тем, как Эрон рассеянно поглаживает свое крошечное мужское достоинство, не отрывая глаз от фильма «Клиффорд, большой рыжий пес».

– Не знаю, – пожал плечами Тодд.

У него осталось мало воспоминаний от раннего детства. Единственное, что задержалось в памяти и иногда всплывало где-то на границах сознания, – это лицо матери, склонившееся над его кроваткой, и ощущение ее любовного, светлого и неясного присутствия.

– Я-то точно никогда не занималась. Мама говорила мне, что там внизу все грязно, и запрещала даже трогать. Правда, она мне и палец запрещала сосать. Мазала его на ночь какой-то горькой гадостью.

– Тля ребенка зозать палец ист зовершенно естестффенно! – успокоил ее Тодд, передразнивая доктора Рут. Кэти всегда хохотала, когда он так делал, и Тодд частенько пользовался этим приемом в постели, когда хотел уговорить ее попробовать что-нибудь новенькое (Надеффать наручники зоффершенно естестффенно, торогая!). Это всегда, или по крайней мере до недавнего времени, было одной из забавных и милых слабостей Кэти: стоило убедить ее, что что-то, кажущееся ей сомнительным, находится в границах нормального, и она соглашалась на любые, даже самые рискованные эксперименты. – И нет ничего неестестффенного в том, что мальчик ффозбуждает рыжая собака!

Кэти вежливо улыбнулась и сразу же заговорила о другом:

– Кстати, вы с Эроном уже освоили карточки с цифрами?

– Не особенно, – признался Тодд.

Недавно Кэти почему-то решила, что Эрон должен запомнить цифры, научиться считать до ста и освоить хотя бы самое простое сложение. Она приобрела набор «Веселая арифметика для дошкольников» и теперь требовала, чтобы муж с сыном каждый день хотя бы по полчаса занимались им. Тодд отнесся к этому проекту без энтузиазма. Ребенку, черт возьми, всего три года, и его любимое занятие – крушить поезда! И пока нет никакой необходимости портить ему жизнь арифметикой.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы хотя бы попробовали, – тихо сказала Кэти. – Пусть он просто познакомится с основными понятиями. Если нам с тобой плохо давалась математика, это еще не значит, что и он должен ее бояться.

– Мне хорошо давалась математика, – возразил Тодд. – Все, кроме интегрального исчисления. С ним у меня получился какой-то тормоз.

Кэти оглянулась на Эрона:

– Милый! – Только на третий раз ей удалось перекричать телевизор. – Когда «Клиффорд» закончится, займемся с тобой арифметикой, хорошо?

Эрон кивнул с отсутствующим видом и опять уставился на экран. Тодд поцеловал жену в щеку.

– Ну что ж, мне пора в библиотеку, – вздохнул он.

– Как идут дела? – спросила Кэти, неудачно притворяясь равнодушной.

– Нормально. А что?

– Не знаю. Просто я иногда волнуюсь за тебя. За нас, – поправилась она.

Он еще раз поцеловал ее, на этот раз в лоб.

– Не о чем волноваться.

* * *

Смысла некоторых трюков с доской Тодд никак не мог угадать. Они не были такими эффектными, как, например, езда на велосипеде на одном заднем колесе или вращение баскетбольного мяча на пальце. Он не понимал, чего именно мальчики хотят добиться и, следовательно, удается ли им это.

Вот и сегодня они делали что-то непонятное: сначала на небольшой скорости катились по тротуару, низко пригнувшись, а потом вдруг подпрыгивали и на долю секунды зависали в воздухе. У более умелых скейтеров доска при этом словно прилипала к ступням, и, приземлившись, они продолжали катиться. У других она выскальзывала из-под ног, подскакивала кверху и, перевернувшись, падала на землю с мягким стуком или с грохотом, в том случае если хозяин все-таки опускался на нее, за чем неизбежно следовало падение.

Тодд понимал, что мягкое приземление лучше, чем шумное, но только ли в этом заключался трюк? Даже у тех, которые вроде бы делали все правильно, он получался каким-то неинтересным и явно не стоящим столь долгих усилий. Но с непонятным упорством мальчики снова и снова скользили мимо Тодда, подпрыгивали, зависали, приземлялись, сохраняя равновесие либо падая, и повторяли все сначала с упорством, доступным только тем, кто еще не вышел из отрочества. Казалось, каждый из них говорил: Не знаю, зачем я это делаю, но все равно буду делать до тех пор, пока не вырасту и не начну делать что-нибудь другое.

Уже не в первый раз за несколько последних дней Тодд вспомнил поцелуй у качелей и даже негромко застонал, закрыв на минуту глаза. Ему до сих пор трудно было поверить, что это случилось на самом деле – вот так, ни с того ни с сего, после банального короткого разговора и на глазах у всех этих женщин и детей (Эрона, как выяснилось позже, очень заинтересовало увиденное, и объяснения Тодда, что это такая взрослая игра и что все было понарошку, он принял с большой долей скептицизма). Сара не просто поцеловала его. Она с откровенной жадностью прижималась к нему всем телом, шептала что-то горячее и невнятное ему в рот, и Тодд уже готов был схватить ее за ягодицы, но, к счастью, вовремя вспомнил, где они находятся. Когда он оторвался от нее, Сара выглядела такой разочарованной, что он едва не пригласил ее к себе домой для продолжения, хотя непонятно, какое продолжение могло состояться в присутствии пары трехлетних малышей.

С тех пор прошла уже неделя, за которую Тодд ни разу не видел ее. На следующее утро они с Эроном опять пришли на площадку к школе, но там не оказалось даже трех вредных баб, которые прозвали его Героем Грез. Правда, через несколько дней они вернулись, но, когда Тодд спросил у них о Саре, притворились слабоумными и сделали вид, что не знают ни ее адреса, ни даже фамилии.

«Странно, что вы об этом спрашиваете, – заявила самая стервозная из них, с резким голосом и ногами как зубочистки. – Нам показалось, что вы с ней довольно близко знакомы».

У городского бассейна Сара тоже не появлялась, хотя Тодд хорошо помнил, как говорил ей о том, что они с Эроном бывают там почти каждый день. Судя по всему, она не испытывала большого желания еще раз увидеться с ним. Может, это и к лучшему, решил Тодд. Он и сам вовсе не стремился завести с ней роман. Просто хотелось еще раз увидеться, поговорить о том, что случилось у качелей, и выяснить, взволновало ли ее это происшествие так же сильно, как его самого.

Потому что Тодду никак не удавалось забыть о проклятом поцелуе. Слишком странно все это получилось. Хотя, честно говоря, он мечтал о чем-то подобном уже несколько месяцев, почти каждый раз, когда знакомился с какой-нибудь молодой привлекательной матерью. Дорогой Форум «Пентхауса», мне тридцать один год, я неработающий отец и хочу рассказать тебе о том, что случилось со мной однажды на детской площадке. А неделю назад это на самом деле случилось. Как будто он опять стал подростком и вернулся в те времена, когда секс еще не стал привычной и вполне предсказуемой частью жизни, а был чем-то волшебным и таинственным, появляющемся ниоткуда и неожиданно, порой даже когда о нем совсем не думаешь, хотя думаешь о нем почти постоянно. Приходишь на вечеринку, и – пожалуйста, вот он. Или в магазине, или в «Макдоналдсе». Даже в церкви! Какая-нибудь девушка улыбнется тебе, и все сразу же меняется.

С потерей этих бесконечных и разнообразных возможностей Тодду труднее всего было примириться после женитьбы. Разумеется, взамен он приобрел право каждую ночь ложиться в постель с восхитительной женщиной. И мог целовать ее всегда, когда хотел… ну, или почти всегда. Но иногда ему хотелось поцеловать и кого-нибудь другого, просто так – для разнообразия и чтобы доказать себе, что все еще возможно. И не важно, что Сара совсем не в его вкусе, и ее даже нельзя было назвать хорошенькой, по крайней мере по сравнению с Кэти – обладательницей длинных ног и роскошных блестящих волос, которая, если хотела, умела выглядеть просто сногсшибательно. У Сары была мальчишеская фигура, немного выпуклые глаза, непослушные, жесткие волосы и чересчур широкие, на вкус Тодда, брови. Ну и что с того? Зато она шагнула прямо ему в объятия, угадав желания, о которых он сам не догадывался до тех пор, пока не очнулся посреди детской площадки, тяжело дыша и не решаясь выпустить ее из рук.

* * *

– Эй, извращенец!

Тодд вздрогнул и даже поднял руки, словно защищаясь от удара. Он так глубоко ушел в свои мысли или минивэн подъехал так тихо, что Тодд заметил его, только когда тот остановился прямо перед ним, закрыв скейтбордистов.

– Нравятся молоденькие мальчики, да?

Вопрос прозвучал с добродушной насмешкой, и он, немного расслабившись, заглянул в машину. Водитель перегнулся через пассажирское сиденье, и Тодд не сразу вспомнил, кому принадлежит это широкое ухмыляющееся лицо.

– Господи, Ларри! Даже не шути так.

С Ларри Муном Тодд познакомился прошлым летом в аквапарке, где они оба в самый разгар жары выгуливали своих сыновей. С тех пор они ни разу не виделись. Мун, коренастый парень с толстой шеей, лет тридцати пяти, когда-то был полицейским, а сейчас получал пенсию по инвалидности, хотя на первый взгляд казался абсолютно здоровым.

– Ты не занят? – спросил он Тодда.

– Вообще-то мне надо… гм… заниматься, – признался Тодд и в доказательство поднял с земли сумку с книгами. – В следующем месяце буду сдавать экзамен на лицензию.

– Так ты вроде уже сдавал в прошлом году?

– Да. Догадайся, с каким результатом.

Ларри засмеялся, как будто услышал веселую шутку.

– Садись в машину, – предложил он. – У меня есть предложение получше.

Мун быстро очистил пассажирское сиденье, зашвырнув назад футбольный мяч и бинокль. Толстую пачку голубых листочков он взял в руки и, когда Тодд уселся, положил ее ему на колени.

– Не возражаешь? – спросил он. – Не хочу, чтобы они помялись.

Тодд сразу же узнал листовки, сообщающие о появлении в пригороде извращенца. На прошлой неделе он уже получил три таких – одна пришла по почте, другая оказалась вложенной в воскресную газету, а третью кто-то просунул ему в машину, когда Тодд ушел в магазин, неплотно закрыв окно. Подпись на листовке гласила «Оплачено Комитетом обеспокоенных родителей».

– Ты член комитета? – поинтересовался Тодд.

– Я и есть комитет. Просто это звучит солиднее, чем «Оплачено Ларри с Хэйзел-авеню». Официальнее.

– А как ты узнал об этом уроде?

– В Интернете есть специальный сайт. По закону штата власти обязаны сообщать гражданам места проживания лиц, осужденных за сексуальные преступления. – Ларри оглянулся на Тодда: – А ты разве на него не заглядываешь?

– Очень редко, – покаялся Тодд.

– Я считаю, законопослушные граждане должны знать, что Джек Потрошитель поселился в соседнем доме, так ведь?

– Макгорви живет рядом с тобой?

– Ну, не совсем, но все-таки довольно близко. – Ларри нахмурился. – Этого ублюдка надо было кастрировать, и конец проблемам.

Тодд кивнул без особого энтузиазма, словно признавая право Ларри на подобное мнение, но не до конца разделяя его.

Они немного помолчали, и Тодд обратил внимание на негромкую музыку, звучащую из приемника.

– Ты любишь Раффи?

– Кого? – удивился Мун.

– Это ведь Раффи поет, да? «Большая прекрасная планета».

– А, это! – Ларри нажал на кнопку и выключил радио. – Через две минуты я уже не обращаю внимания на то, что там играет.

– А знаешь, мне его музыка даже нравится, – признался Тодд. – Не все время, конечно, но иногда приятно послушать песню-другую. Не то чтобы я член его фан-клуба или что-нибудь в этом роде…

Ларри ничего не ответил, и Тодд сразу же пожалел, что так разоткровенничался. Ощущение дискомфорта значительно усилилось, когда, остановившись на светофоре, Ларри повернулся к нему всем корпусом и принялся неторопливо его рассматривать: он с нескрываемым интересом изучал ноги Тодда, потом медленно поднял взгляд выше.

– Хорошо выглядишь, – проронил он. – Ходишь в спортзал?

Черт! Только этого Тодду не хватало.

Он испытывал неловкость не столько за себя, сколько за Ларри и при этом чувствовал себя идиотом. А кем еще он должен был себя чувствовать? Парень подкатывается к нему, обзывает извращенцем, приглашает в свою машину, а он садится, даже не спросив, куда они едут. Любой пятилетний ребенок знает, что так поступать нельзя.

– Я много бегаю, – объяснил Тодд. – А еще отжимаюсь, делаю приседания и все такое.

– Невероятно, – ухмыльнулся Ларри и довольно больно, хоть и дружелюбно стукнул Тодда по плечу. – Я разыскивал тебя несколько месяцев, а когда наконец отчаялся и махнул рукой – вот он ты, стоишь на углу как какая-нибудь шлюха из гетто.

– Зачем ты меня разыскивал? – поинтересовался Тодд, решив не обращать внимания на сравнение, которое показалось ему не совсем корректным. – Хотел о чем-то спросить?

– То-то парни обрадуются, – задумчиво сказал Ларри.

Тодд совсем поскучнел. Парни? Какие еще парни? Он уже собирался это выяснить, когда прямо из левого ряда минивэн неожиданно свернул на парковку у школьного спортивного комплекса. Стадион был ярко освещен, и, к радости Тодда, на нем оказалось довольно много народу: старички трусцой бегали по дорожкам, десяток пацанов пинали мячик, а две китаянки занимались тай-ши перед навесом, под которым хранилось оборудование. Тодд немного успокоился, хотя Ларри опять начал пристально разглядывать его ноги.

– Хорошо, что ты в кроссовках, – наконец заключил он.

* * *

Воспоминания об игре в школьной футбольной команде остались одними из самых приятных в жизни Тодда, но поле на стадионе Артура «Биффа» Райана было таким отвратительным, что даже ностальгический флер не позволял забыть об этом. Газон между тридцатиярдовыми линиями состоял в основном из проплешин, которые многострадальные служители перед важными играми и торжественными церемониями пытались замаскировать какой-то растительной краской. Подобное покрытие, естественно, не выдерживало топота двадцати двух пар ног, как, впрочем, и белая краска, которой на поле наносилась разметка, поэтому уже к концу первой пятнадцатиминутки все линии, включая боковые и эндовые, становились воображаемыми. Помимо всего прочего грунт на Поле отказывался впитывать воду, и даже после короткого дождя оно превращалось в настоящее болото, которое запросто могло засосать твою кроссовку в тот самый момент, когда ты пытался улизнуть от агрессивного лайнбэкера.

Насколько приятнее было бы сражаться на таком поле, подумал Тодд, как только они с Ларри вступили на восхитительный искусственный газон стадиона «Веллингтон Бразерс». На ярко-бирюзовом, как Карибское море, фоне белые поперечные и желтые эндовые линии смотрелись удивительно нарядно, и даже сейчас – с пустыми трибунами и небольшой горсткой игроков, разминающихся посреди поля, стадион будто излучал торжественную и романтически-приподнятую атмосферу, которую Тодд ощутил остро, как запах.

– Ого! – сказал он. – Это что-то!

– Да, неплохой газон, – согласился Ларри, – но не очень пружинистый. Играешь будто на бетонке.

Мужчины на поле остановили тренировку и двинулись им навстречу. На них, как и на Ларри, были серые спортивные шорты и футболки с надписью СТРАЖИ на груди. Все они с откровенным интересом разглядывали Тодда, но этот осмотр смутил его гораздо меньше, чем тот, который производил Ларри в замкнутом пространстве салона.

– Кто это? – сварливо спросил широкогрудый мужчина с короткой, как у сержанта, стрижкой и носом, который был сломан, причем, похоже, не один раз.

Ларри обнял Тодда за плечи:

– Это тот самый квотербэк, о котором я вам рассказывал.

Подобная рекомендация привела Тодда в замешательство. Он смутно помнил, что в аквапарке они обменивались с Ларри какими-то футбольными байками, но ведь он не мог не упомянуть при этом, что не играл в футбол уже по крайней мере лет десять. Сейчас с таким же успехом, как квотербэком, его можно было назвать семиклассником.

– Ты же говорил, он переехал, – вступил в разговор темнокожий парень с бритой головой, ростом, наверное, не выше метра шестидесяти, но сложенный при этом как Майк Тайсон. Его коротко обрезанная футболка заканчивалась гораздо выше пупка и оставляла открытыми все шесть квадратиков брюшного пресса, достойного украсить обложку любого журнала о фитнесе.

– Я случайно с ним встретился, – объяснил Ларри, – около библиотеки.

– Надеюсь, он окажется не хуже, чем ты расписывал, – буркнул долговязый парень, у которого колено было перевязано эластичным бинтом.

– Он играл в команде колледжа, – сообщил Ларри. – Наверное, уж не хуже тебя.

Тодд решил, что сейчас, пожалуй, не время объяснять, что колледж был совсем маленьким, а сам он редко играл в стартовом составе. Он и так чувствовал себя здесь немного неуютно в своих аккуратных шортах и рубашке поло.

– Парни, я немного не догоняю, – признался Тодд. – Кто вы такие?

– Мы «Стражи», – объяснил коротко стриженный сержант.

– Мы копы, – добавил темнокожий коротышка.

– Мы играем в «Ночной лиге флаг-футбола[2]2
  Флаг-футбол – разновидность американского футбола, его бесконтактная версия.


[Закрыть]», – вмешался Ларри. – В нее входят три штата, и во многих городах есть команды.

– Нашего квотербэка жена заставила уйти из команды, – пожаловался парень с перевязанным коленом. – Ей надоели его сотрясения.

Остальные «Стражи» сердито оглянулись на него, будто тот выдавал какие-то сверхсекретные сведения.

– Сотрясения? – переспросил Тодд. – Вы же сказали, что играете во флаг-футбол?

– Ну, это такой довольно конкретный флаг-футбол, – объяснил Ларри, и его товарищи, похоже, сочли это забавным.

– Вообще-то он, конечно, контактный. – Стриженый сержант так гнусавил, что если бы Тодд его не видел, то решил бы, что тот нацепил себе на нос прищепку. – Мы просто называем его флаг-футболом, чтобы не было проблем со страховкой.

– Нам сейчас очень нужен квотербэк, – вступил в разговор бегемот с лицом херувима, который до сих пор не проронил ни слова.

– Может, попробуем пару простых розыгрышей? – предложил Ларри.

Тодд немного помолчал, ожидая, что его здравый смысл проснется и напомнит о себе. Он легко мог придумать целую кучу отговорок. Моя жена работает по ночам. Мне надо готовиться к очень важному экзамену. В полночь у меня глаза сами закрываются какой уж тут футбол. Мне не нравятся сотрясения. Но стоять здесь, на бирюзовом газоне, под ослепительными прожекторами, в кругу людей, называющих себя «Стражами», было очень приятно. Гораздо приятнее, чем одиноко торчать под буком и наблюдать за двенадцатилетними пацанами. Тодд вдруг почувствовал то же, что чувствовал за секунду до того, как поцеловал Сару: будто старый мир трещит по швам и лопается, а перед ним открываются захватывающие новые возможности.

– Только мне надо немного размяться, – сказал он.

* * *

После тренировки Ларри предложил выпить пива и отпраздновать новый союз.

Тодд начал было отказываться, потому что шел уже одиннадцатый час, а потом решил: какого черта? Он ведь не каждый вечер пропадает где-то и пьянствует.

– Твое здоровье, – провозгласил Ларри, поднимая кружку. – Ты смотрелся совсем неплохо.

– Ты считаешь? – Тодд провел рукой по лицу, будто стирая следы неуверенности. – Остальные парни, по-моему, так не думают.

– Кто? Тони Корренти? – отмахнулся Ларри. – Да он просто душка. Мухи не обидит, последнюю рубашку отдаст.

Тодд схлестнулся с Тони Корренти – сержантом с перебитым носом – в самом конце тренировки, во время розыгрыша. Он только что отдал замечательный подкрученный пас прямо в руки Девэйна Роджерса, темнокожего коротышки, которого уже начал считать своим принимающим, когда внезапно налетевший Корренти коротким ударом под дых свалил его на газон, оказавшийся, как честно предупреждал Ларри, ничуть не мягче свежеуложенного асфальта. Взбешенный Тодд, у которого на несколько секунд перехватило дыхание, тут же вскочил на ноги и, широко разведя руки, уставился на обидчика, молчаливо вопрошая: какого черта?!