Текст книги "Солнце взойдёт"
Автор книги: Том Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Он называется дерьмоцвет, – сказал Бьорн. – Напряги воображение.
– Ох. – Девчушка сделала книксен. – Наверное, – сказала она, – мне лучше вернуться домой, а то мама начнет волноваться, куда я подевалась. Ради Бога, будь осторожен с этим большим острым топором!
– Давай-давай, топай.
Девочка сделала еще один книксен и вприпрыжку побежала вниз по склону, оставив наконец Бьорна наедине с деревьями, птицами, белками и врастающим ногтем на ноге. Некоторое время он стоял, бесцельно глядя вокруг; затем его взгляд упал на одно дерево, которое он узнал. Это был высокий могучий дуб; он хорошо помнил его – он залезал на него, когда был мальчишкой, и дедушка частенько подсаживал его на узловатые ветви, рассказывая ему обо всех чудесных вещах, которые можно оттуда увидеть. «Как это замечательно, – говаривал дедушка, – сидеть на высоком дереве и смотреть вокруг на все царства земные, словно глазами самого Бога!»
Бьорн пошире расставил ноги, улыбнулся и занес топор.
ЧЕТЫРЕ
Это очень странное чувство – знать, что в твоей голове находится кто-то посторонний; нечто среднее между жуком, заползшим тебе за шиворот, и вломившимися в твой дом грабителями.
Первой мыслью, которая пришла на ум Джейн после того, как она возвратилась домой, проведя на работе весь вечер и не сделав за это время ровным счетом ничего, было вымыть голову, но почему-то это почти не помогло.
У нее по-прежнему оставалось ощущение – и это раздражало ее больше всего, – что у нее внутри что-то набито; примерно так чувствуешь себя, когда после купанья обнаруживаешь, что тебе в ухо попала вода. Однако попытка зажать нос и продуть уши тоже ни к чему не привела.
От тишины становилось еще хуже, и Джейн включила телевизор. Поначалу смесь раздражения и заинтересованности, вызванная в ней открытием нового австралийского сериала, немного развлекла ее, и она провела по меньшей мере шесть минут, сидя перед экраном и пытаясь разгадать, является ли Терри сестрой Глории или сыном любовника Трейси; но затем у нее начало появляться неприятное чувство, что все эти голоса находятся внутри ее головы, и несколько поколений бронзовокожих яркоглазых осси[5]5
Aussie – австралиец (англ. разг.).
[Закрыть] развивают свои непростые интимные взаимоотношения непосредственно между ее ушами. Она торопливо переключила программу и три минуты смотрела передачу для домохозяек, затем выключила телевизор и решила попробовать послушать музыку.
Казалось, это сработало. Она припомнила свое смутное впечатление, что несмотря на показную браваду, голос незнакомца звучал обеспокоенно, когда она пригрозила затопить его музыкой. Она выбрала «Пятьдесят Знаменитых Маршей Гвардейского Оркестра Голдстрима» – подарок от престарелого дядюшки с очень странным представлением о щедрости, – надела наушники и села в кресло. Через десять минут («Лиллибурлеро», «Полковник Богей», «Девушка, которую я оставил» и – невероятно! – «Когда мне будет 64») она пришла к заключению, что одержимость демонами, пожалуй, все-таки лучше, чем преждевременная глухота, и выключила также и магнитофон. Она налила себе чашку чая.
– Ну хорошо, – сказала она. – Я знаю, что вы там. Вылезайте.
Абсолютная тишина, как внутри, так и снаружи. Возможно, сказала она себе, я схожу с ума.
Эта возможность (о черт, молоко скисло, надо было брать порошковое) еще не приходила ей в голову, но сейчас ее врожденное логическое мышление настоятельно рекомендовало ей этот вариант в качестве объяснения, удовлетворяющего всем известным фактам. Если это объяснение было верным, оно требовало от нее серьезного обдумывания и, весьма вероятно, кардинальных изменений в ее образе жизни. У девушек, которые слышат голоса внутри своей головы, есть два варианта действий – созывать армии и изгонять англичан из Аквитании, либо обращаться за помощью к специалистам.
– Вот этого я бы тебе не советовал делать, – произнес голос. – Ты нисколько на нее не похожа.
Джейн облегченно вздохнула. Значит, она все-таки не сходит с ума.
– Вылезайте, – твердо сказала она. – Так, чтобы я могла вас видеть.
– Как хочешь.
Незнакомец материализовался на другом конце стола, ухватил ее чашку с чаем и отхлебнул. Она снова включила чайник и принесла с сушилки вторую чашку.
– Не похожа на кого?
– На Жанну д'Арк, – ответил он. – Смешная девчушка была эта Жанна. Ни капельки не сумасшедшая, ни на волос, но определенно из тех людей, которые создают здравому уму дурную репутацию.
– Вы пьете мой чай. Молоко, кстати, скисло.
– И в дополнение ко всему, – продолжал незнакомец, – из-за того, что она почти не снимала шлема, у нее в ушах образовались просто омерзительные комки серы. Такого рода вещи чрезвычайно удручают.
– Вы просто придумали это, – сказала Джейн. Незнакомец улыбнулся.
– Десять баллов из десяти за интуицию, – признал он. – Ты совершенно права. Когда Жанна д'Арк творила свои дела, я был не более чем крохотной нечленораздельной теорией на дне европейского подсознательного. Все эти истории мне рассказывал один парень из нашего департамента. Он утверждал, что еще в пятнадцатом веке изобрел палочки для вытаскивания серы из ушей и только из-за того, что ему приходилось постоянно лазать через ее уши туда и обратно.
– Очаровательно, – отозвалась Джейн. – Послушайте, у этого преследования есть какая-то цель, или это просто мне так повезло? Должна сказать, кстати, что ни капельки вас не боюсь.
– Не боишься?
– Не боюсь.
– О черт. Вот незадача! Просто у меня была теория о том, что страх – это неотъемлемый компонент любой программы набора персонала. – Незнакомец рассеянно отхлебнул из чашки, и Джейн заметила, что уровень жидкости при этом нисколько не изменился. Однако маленькие белые пятнышки, в которые превратилось свернувшееся молоко, исчезли.
– Вот странно. Я думала, что в присутствии таких, как вы, свежее молоко прокисает, а не наоборот.
– Статическое электричество, – объяснил незнакомец, отхлебнув еще раз и состроив гримасу. – Лично я ненавижу свежее молоко. От него у меня зубы тупятся. Девять из десяти за наблюдательность, кстати.
– Только девять? – спросила Джейн, глядя на закипающий чайник. – А почему не десять?
– Потому что, – ответил он, – ты должна была вспомнить, что молоко было свежим, когда его тебе принесли сегодня утром, и оно простояло весь день в холодильнике Это мое присутствие заставило его свернуться, а сейчас я совершаю благородный поступок, снова делая его свежим посредством обращения потока ионов во времени.
– Вот как, вы даже такое можете?
– Ну разумеется, – ответил тот, раздвигая свою улыбку, как лучник натягивает тетиву. – Я очень многосторонний. Можно сказать, большинство ионов работает на меня.
– Сказать можно все что угодно.
Джейн кинула в чашку пакетик и залила его водой из чайника. Вода была ледяной.
– Ребячество, – произнесла она.
Незнакомец поднял левую ногу, как лошадь, которую собираются подковать, и начал разглядывать подошву своего башмака.
– Не совсем, – сказал он. – Переверни ее и посмотри, что будет.
Джейн хмуро взглянула на него и выплеснула воду из чашки в раковину. Раздался стук, и она увидела четыре или пять маленьких кусочков чего-то с виду похожего на стекло.
– Алмазы, – небрежно заметил незнакомец. – Произведены с помощью электролиза. Но заметь, они не стабильны, – добавил он, когда Джейн кинулась к раковине, пытаясь выудить их оттуда. – Вот увидишь, через пару минут они снова превратятся в рафинад.
Так и произошло. Джейн прерывисто вздохнула.
– Вы не ответили на мой вопрос, – сказала она.
– Не ответил, – согласился незнакомец. Он уселся на кухонный табурет, подхватил кусок «Баттенберга», который Джейн берегла на черный день, и вгрызся в него. Несмотря на энергичный хруст, издаваемый незнакомцем, площадь поверхности торта оставалась неизменной. – Еще одна пословица не оправдалась, – отметил он с набитым ртом. – Ты хочешь знать, почему я являюсь тебе?
– Мне казалось, вы говорили, что вы не призрак.
– Не призрак. Я… – он замялся.
– Вы черт, – спокойно произнесла она. – Это-то я смогла сообразить.
Тот неодобрительно сдвинул брови.
– Я не черт, – сказал он. – Мы не используем это слово, у него слишком много двусмысленных оттенков. Мы рассматриваем это слово как уничижительное и ущемляющее наше достоинство. Мы представляем собой самостоятельную метафизическую группу, обладающую своей уникальной культурной и духовной целостностью, и я был бы весьма обязан, если бы ты отнеслась к этому с уважением.
Джейн кивнула.
– Хорошо, – сказала она. – Это я вполне могу понять. Но тогда кто же вы?
Складка между бровями незнакомца стала немного глубже; он положил кусок торта, по всей видимости нетронутый, обратно на тарелку, откуда взял.
– В целом, – сказал он, – мы стараемся избегать обобщающих и описательных существительных. Мы твердо верим, что каждое мельчайшее существо во всем космосе является единственным и неповторимым, и…
– Понятно, – проговорила Джейн, скрестив на груди руки. – Все это прекрасно. Вы – неповторимое. Неповторимое что?
– Мы предпочитаем не…
– Да давайте же!
– Ну хорошо. – Теперь можно было отчетливо видеть, что незнакомец в замешательстве. Он взял со стола солонку, вытряс немного соли себе на ладонь и бросил ее через правое плечо. – Когда мы подвергаемся давлению, мы предпочитаем называться дэмонами.
– Демонами.
– Дэмонами, – поправил незнакомец, выделяя первую гласную. – От греческого «даймон», что означает дух, внештатное божество или сверхъестественную сущность. Мы чувствуем…
– Но ваш глава – Сатана, верно?
Теперь незнакомец выглядел заметно оскорбленным.
– Неверно, – сказал он. – Вот смотри: когда ты идешь в магазин и покупаешь копченого цыпленка, ты же не считаешь, что делом по-прежнему заправляет семидесятилетний техасский полковник с короткой белой бородкой, не правда ли? Так же и здесь. Название осталось прежним, полагаю, или, по крайней мере, некоторые внешние признаки нашей корпорации, но могу тебе сказать, что с того времени мы продвинулись далеко вперед. Мы направили наши интересы в совершенно новые области.
– Как мафия.
– Нет, не как мафия. Скорее уж как Руперт Мердок или Говард Ходжес. Мы действительно занимаемся сейчас совсем не теми вещами, чем прежде – скажем, двести лет назад.
– Да что вы говорите, – сказала Джейн. – Вы перешли в область коммуникаций и информационных технологий? Или, может быть, в финансовые службы? В это я могла бы поверить, – добавила она задумчиво.
– Позволь, я налью тебе чаю.
Джейн непроизвольно содрогнулась.
* * *
– Нет, спасибо, – ответила она. – Я предпочитаю чай из мокрой воды и органических чайных листьев. Боюсь даже предположить, что может оказаться в чашке чая, налитой вашими руками.
– Ты очень злая, – произнес незнакомец.
– А вы до сих пор не ответили на мой вопрос, – ласково сказала Джейн. – Зачем я вам понадобилась?
– Как я и говорил – мы хотим предложить тебе работу.
– Чертовкой? Благодарю покорно.
– Не будешь ли ты так любезна не использовать это слово.
– А вы выглядите довольно глупо, когда обижаетесь, – заметила Джейн, – и совершенно не похожи на то, как я представляла себе демонов – простите, дэмонов; надеюсь, я правильно произнесла это слово…
– Абсолютно. А как, по-твоему, я должен выглядеть?
– Не уходите от темы. Мне как-то уже говорили, что Иисус хочет, чтобы я была солнечным лучиком, но полагаю, ваше предложение несколько иного рода, не так ли?
Незнакомец вздохнул, и Джейн внезапно ощутила приступ симпатии к еще одному бедняге, у которого был тяжелый день.
– Простите, – проговорила она. – Расскажите мне о работе.
Он с признательностью взглянул на нее.
– Спасибо, – произнес он.
– И простите, что я вас вычихнула тогда, – добавила Джейн. – Это было не нарочно, честное слово. У меня летом иногда начинается аллергия.
– Да, это неприятно. Итак, работа в основном…
– Да?
Незнакомец на мгновение задумался.
– Вообще-то, – сказал он, – это, пожалуй, немного сложно объяснить словами. Вот если бы ты позволила мне на минутку заскочить тебе в голову…
– Лучше не надо, – быстро проговорила Джейн и затем добавила: – Но в любом случае, спасибо, что спросили.
– Ну ладно, – согласился незнакомец. – Сейчас я соображу, как лучше будет изложить это вербально, и мы попробуем объясниться. Итак, в основном… о черт!
Джейн испуганно взглянула на него.
– Что случилось?
Незнакомец выглядел смущенным.
– Моя бибикалка, – пояснил он. – Просят перезвонить. Не позволишь воспользоваться твоим телефоном на минутку?
Джейн подавила смешок.
– Похоже, вы сегодня дежурный черт?
– Я очень тебя прошу…
– Будьте как дома. Телефон в той комнате. Надеюсь, вы будете звонить не очень далеко?
Он издал невнятный звук.
– Совсем недалеко, – ответил он. – До моего офиса полторы мили на лифте.
Он прошел в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь.
Джейн каким-то образом удержалась, чтобы не подслушивать у замочной скважины.
Дверь отворилась, и в проеме показалась голова незнакомца.
– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он. – Там у них что-то случилось, я должен бежать в офис. Слушай, ничего, если ты просто пока что забудешь обо всем этом и мы поговорим позже?
Джейн кивнула.
– Только не могу обещать, что смогу забыть обо всем, что произошло.
– На этот счет не беспокойся, – сказал незнакомец. – И о телефонном счете я тоже позабочусь. Спасибо за чай.
Он исчез.
Джейн стояла не двигаясь около двадцати секунд. Затем она дважды моргнула, тряхнула головой и вдруг поняла, что стоит в своей квартире.
– Странно, – вслух произнесла она. – Совершенно не помню, когда я успела снять пальто.
Она немного подумала над этим, пока что-то в глубине ее подсознания не уверило ее, что это совсем не стоит того, чтобы ломать голову. «Пожалуй, – решила она, – лучше заварю-ка я себе чашечку чая, отрежу кусочек торта, а потом вымою голову, часок посмотрю телевизор и завалюсь спать».
ПЯТЬ
Уэйн, техник-стажер (второй курс), оглядел пульт управления солнцем и попытался понять, не сломалось ли в нем что-нибудь.
Если сломалось, сказал он себе, то это не его вина. Он не просил так срочно переводить его из Приливов, где он только-только овладел искусством мытья полов в столовой для персонала, и давать ему лететь на этой треклятой махине. Никто не объяснил ему, как на ней летают, возможно из-за того, что никто и сам толком не знал. Итог, к которому сводился полученный им устный инструктаж по управлению вверенным ему приспособлением, выражался словами: «По-моему, вон та хреновина – это зажигание».
Почему они все там внизу смотрят на него?
Он где-то слышал, что смертные обычно не смотрят прямо на солнце, потому что это вредит их глазам или какому-то еще столь же хрупкому органу.
Смертным, насколько он мог судить, вообще вредило чуть ли не все. Если хотя бы половина того, что он слышал, была правдой, то это просто чудо, что кто-то из них еще остался.
Оторвать от земли эту дурацкую штуковину было уже само по себе не так-то просто, и причиненный при этом ущерб тоже был не на его совести. В конце концов, любой человек в здравом уме предположил бы, что она взлетает вертикально. Разумеется, никто не сказал ему, что сначала ее нужно двадцать минут разгонять вдоль земли, пока она наберет достаточно скорости, чтобы, в очередной раз подпрыгнув, остаться в воздухе.
Он нажал на то, что, как он надеялся, было кнопкой включения переговорного устройства, и еще раз попытался установить связь с контрольной вышкой. Он заметил, что его голос срывался из-за понемногу охватывавшей его паники.
– Эй, – произнес он, – там, внизу! Вы можете мне сказать, какого дьявола я должен здесь наверху делать?
Ему стало лишь ненамного легче, когда он определил, как работать с джойстиком; впрочем, это было все же кстати.
Можно было подумать, что когда тянешь его на себя, машина должна подниматься выше. Ничего подобного. Удивительно, насколько быстро может таять ледяная шапка, если описывать над ней низкие круги.
– Есть там внизу хоть кто-нибудь, дерьма вам на головы?!
Он сдался. По левую руку от него на консоли находились несколько кнопок, на которые он еще не нажимал. Он нажал на них. Особенной разницы он не заметил.
Должен был найтись какой-то способ заставить эту хреновину лететь ровно. Если он сможет опуститься пониже, возможно, на земле окажется кто-нибудь, кто будет знать, что ему делать, и они смогут сообщить это ему. Он заметил рычаг с красной головкой и потянул его. Теперь он несомненно заметил разницу.
– Помогите! – завопил он.
Минут через пять, когда он приноровился лететь вниз головой, ему удалось вновь схватиться за рычаг и он попробовал задвинуть его обратно. Рычаг не шелохнулся. Его заклинило.
«По крайней мере, – сказал он себе, – теперь мне не видно, что происходит на земле». Почему-то ему не хотелось этого знать.
Инстинкт подсказал ему, что поскольку он не может видеть, куда летит, разумно будет попытаться подняться выше, так как чем выше ты летишь, тем на меньшее число вещей ты можешь напороться. Ну, может быть, блуждающая звезда; возможно, комета-другая. Не земля. Он налег на джойстик, но теперь заело и его. Он заметил, что начал вращаться, постепенно при этом снижаясь.
Если огромный пылающий диск, которым он пытался манипулировать, врежется в землю, еще оставалась возможность, что он, может быть, просто оставит глубокую вмятину и в три счета улетит куда-нибудь на другой конец вселенной.
– Я не виноват, – бормотал он, вцепившись в джойстик. – Я не виноват, я не виноват, я – не – виноват…
* * *
Джейн проснулась и резко села в кровати. Что-то было не так.
Рассвет, поняла она. Он делал нечто такое, чего рассвет делать не должен. Он мигал.
С головой, еще полной липкого, тяжелого сна, она выбралась из кровати, прошлепала к окну и отдернула штору. «Боже мой, – подумала она. – Так и есть!»
Солнце, стоявшее высоко – очень высоко – в утреннем небе, мигало подобно огромному ослепительному стоп-сигналу.
Яркая вспышка, затем внезапная темнота, и так двадцать раз в секунду. По всем признакам планета Земля приближалась к развязке и готовилась делать левый поворот.
«Может быть, – сказала себе Джейн, влезая в пуловер, – это просто затмение. Много затмений. Может, они вывалили весь скопившийся у них огромный запас затмений, пока у них не вышел срок годности».
Она остановилась и секунду подумала. Тут есть что-то еще, – поняла она.
Очень медленно она повернулась и отыскала свои часы. Это было не так просто, поскольку стробоскопический эффект от мигающего солнца не давал сфокусировать на чем-нибудь взгляд или определить расстояние. В конце концов она все же нашла их и всмотрелась в циферблат. На часах было полдвенадцатого. Ночи. Она легла спать всего какой-нибудь час назад. Какого дьявола им вздумалось устраивать рассвет в полдвенадцатого ночи?
«Возможно, – подумала она, – с минуты на минуту сделают какое-нибудь объявление. „Нет причин волноваться, это всего лишь учения. Мы отрабатываем рассветы, и забыли вас предупредить. Приносим извинения за беспокойство“».
Потом она заметила. Солнце шло в обратную сторону. Вместо направления «восток-запад» оно шло в направлении «запад-восток».
Она смогла определить это, поскольку, в добавление к тому, что оно вспыхивало и гасло, как пленка времен немого кино, оно двигалось по небу с совершенно невероятной скоростью.
Джейн стояла у окна – маленькое смертное существо, пытающееся постичь смысл Вселенной. Если подумать, это было довольно самонадеянно с ее стороны; никто не стал бы ее винить, если бы она даже и не стала пытаться.
Вон Аристотель уже пытался, в конце концов, и Фома Аквинский, и Декарт, и Эйнштейн, и еще множество других, каждый из которых был лучше подготовлен и, скорее всего, гораздо больше получал, чем она. И тем не менее следовало признать, что объединенные результаты их усилий не очень впечатляли. Никто не осудил бы Джейн, если бы она потерпела неудачу. Но она не потерпела ее; фактически, несмотря на то что она вряд ли сама понимала это, она попала в самое яблочко, почти пробив насквозь мишень.
– Боже мой, – сказала она, – здесь что-то не так!
И, словно поздравляя ее с точностью сделанного ею определения, луна показалась из-за кучки выглядевших довольно испуганными облаков, пронеслась по небосклону и зависла, остановившись немного пониже солнца. Джейн могла поклясться, что на совершенно чистом серебряном круге лунного лика она разобрала выражение, напомнившее ей лицо ее школьного учителя географии. Джейн нахмурилась.
– Честное слово! – проговорила она.
Она плотно задернула шторы и вернулась в кровать.
* * *
Уэйн, техник-стажер (второй курс), открыл глаза и посмотрел вверх.
Строго говоря, это не было верхом, поскольку он по-прежнему летел вверх тормашками, направляясь прямиком к центру земли. С его точки зрения, однако, это было верхом. Это называется «относительность», и в большинстве случаев она работает.
– Ох, – сказал он.
Прямо над своей головой – или, возможно, под своей головой – он увидел луну. Более того, на луне он увидел лунного человека. И этот лунный человек определенно выглядел недовольным.
Говоря точнее, он стоял, высунувшись из кабины, и размахивал кулаками, что-то крича. Он был слишком далеко, чтобы Уэйн мог что-либо услышать, а тем более прочесть по губам, но общая суть его речи была слишком понятна.
– Я не виноват, – проревел стажер. – Я не виноват!
Какого черта, все равно тот не мог его услышать. Уэйн пожал плечами, расслабился и откинулся в пилотском кресле. С минуты на минуту, полагал он, он врежется в землю, и все это уже не будет иметь большого значения.
Но случилось так, что, откидываясь в кресле, он задел локтем контрольную панель, переключив на ней какой-то тумблер.
– …НЮ ТЫ ТАМ ВЫТВОРЯЕШЬ, ДОЛБАНЫЙ ТЫ СУКИН СЫН, ПЕРЕКЛЮЧАЙ СЕЙЧАС ЖЕ ЧЕРТОВ ДЖОЙСТИК И ВЫПУСКАЙ СВОИ ХРЕНОВЫ ЗАКРЫЛКИ!!!
«Ага, – сказал сам себе Уэйн, – это, должно быть, и есть переговорное устройство. Что ж, теперь, возможно, что-нибудь и получится».
– Эй, – сказал он, – вы меня слышите?
Голос в переговорном устройстве, по всей видимости принадлежавший лунному человеку, не ответил на его вопрос непосредственно, но у него сложилось впечатление, что да, им удалось войти в контакт. Уэйн перевел дыхание.
– Слушайте, – сказал он, – как летают на этой штуковине?
Последовала минута остолбенелого молчания.
– Ты что, хочешь сказать, что ты не знаешь?
Уэйн хмыкнул.
– Разумеется, не знаю, черт побери! Неужели вы думаете, что я стал бы лететь вниз головой прямо к чертовой земле, если бы знал?
Луна слегка вильнула в сторону.
– Неужели никто, ну, не объяснил тебе, что ли, прежде чем посадить тебя за пульт?
– Нет, – ответил Уэйн. – Послушайте…
– Ладно, – быстро проговорил лунный человек, – держи голову выше, в этом нет ничего страшного. Видишь этот рычаг прямо перед тобой?
Уэйн посмотрел.
– Ну да, – сказал он. – Я уже пробовал.
– Заткнись и послушай. Это джойстик, понял? Теперь, слева от джойстика есть несколько рычагов. Это закрылки. Так вот, джойстик тянешь правой рукой на себя, левой выпускаешь закрылки. Только не дергай. Не дергай, я сказал! Мягко!
Удивительно, но Уэйн почувствовал, что солнце слушается – выравнивается и замедляет полет. Он мертвой хваткой вцепился в джойстик. Голос в переговорном устройстве звучал спокойно и уверенно, лишь с самой крошечной щепоткой слепой паники.
– Ну вот, – произнес голос. – Теперь, рядом с твоей левой ногой находится педаль. Это тормоз. Нашел?
– Ага.
– Только мягко, не забудь; вот так. Ни в коем случае не рывком, не то ты заглушишь его. Теперь джойстик немного вперед, вот так, молодец; и приоткрой самую малость дроссель…
– А где здесь дроссель?
– Правая нога. Нет, нет, это сцепление; вот дроссель. Только помни, самую малость, а то опомниться не успеешь, как окажешься в Туманности Рака. Давай, сынок, еще чуток; вот так. Теперь так и держи.
– Так?
– НЕТ!!!
На минуту установилось радиомолчание, в то время как солнце и луна предпринимали попытки избежать столкновения. По всем статьям яростные виражи, закладывавшиеся луной, должны были поднять цунами, который гигантским пылесосом прошел бы по всей Северной Америке и задал бы Японии такую большую уборку, какую она еще долго бы помнила. Однако волею судеб в Приливах был безнадежный недобор персонала, не без помощи руководящих чиновников других департаментов, и поэтому все осталось в точности как было.
– ШЕВЕЛИ ДОЛБАНЫМ ДЖОЙСТИКОМ!
– Так?
– Вот-вот. Еще немножко. Работай спиной, не только руками.
– Так?
– Да, хорошо.
Солнце, казалось, зависло на одном месте; затем, на какую-то долю секунды, оно, казалось, начало камнем падать вниз, но тут же выправилось, вильнуло так, что у Уэйна захолонуло сердце, и полетело прямо и ровно. Луна приблизилась вплотную и осторожно легла на параллельный курс.
– Чистая работа, – произнес лунный человек с оттенком восхищения, пробивавшимся сквозь страх и облегчение. – И еще одно.
– Что?
– Выруби наконец эту чертову мигалку, у меня от нее уже голова болит.
Уэйн с хрустом сдвинул брови.
– Мигалку? Какую еще мигалку?
– Обыкновенную. Аварийный сигнал. Ты мигаешь, как полицейская машина, разве ты… У тебя под левой рукой, там такая маленькая синяя кнопка со стрелочкой… Вот-вот. Ты неплохо справляешься.
Сидя в навигационной кабине луны, Джордж испустил глубокий вздох и тыльной стороной ладони вытер полпинты пота со лба. Увольнение в результате оказалось чертовски недолгим. «Однако, – сказал он себе, – похоже, парнишка неплохо схватывает, и потрясающе быстро; это, видать, врожденное. Прямо скажем, повезло».
– Ну вот, – произнес он. – Теперь нам остается только развернуть его в обратную сторону.
