Текст книги "Кровь драконов"

Автор книги: Тодд Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

Я не то чтобы не соглашалась с нею, М'халл, – сказала Цветок Ветра. – Просто некоторые вещи не имеет смысла знать – вроде наложения швов при помощи синтетического шовного материала, – потому что такие знания не имеют технологического подкрепления.

М'халл неохотно кивнул.

Пока женщина-генетик и всадник обменивались репликами, Пурман напряженно размышлял. Потом он взглянул Нa Цветок Ветра.

– Насколько велико сходство между стражами порога и драконами?

М'халл фыркнул и коротко улыбнулся Пурману.

– Вот видите, Цветок Ветра, Пурман тоже поддерживает мою точку зрения.

Цветок Ветра кивнула и повернулась к Пурману.

– Они очень схожи. Я использовала, по большей части, ту же самую генетическую базу и ту же основную технологию.

– В таком случае с какой же целью вы их выводили?

Женщина удивленно вскинула брови и вздохнула: Ваше образование страдает пробелами, Пурман. Вам следовало бы знать, что, вводя в экосистему новую разновидность, следует всегда иметь в виду больше одной цели. Вообще-то стражи порога были предназначены для решения сразу нескольких проблем, – продолжала она. – Драконы, по своей природе, должны были поддерживать телепатическую связь лишь с несколькими избранными людьми. Но они предназначались для того, чтобы стать частью жизни человека, если можно так выразиться. Их нельзя бояться.

Значит, вы вывели стражей порога, чтобы людям было кого бояться? – в голосе Пурмана звучал откровенный скепсис.

К тому же они намного уродливее, чем драконы, – добавил М'халл. – Если человеку потребуется рассказать о драконах тем, кто никогда их не видел, он, скорее всего, скажет: похож на стража порога, только намного крупнее и очень красивый.

В таком случае получается, что ваша главная цель связана с психологией?

Это вовсе не главная цель, – голос Цветка Ветра впервые за весь разговор зазвучал ядовито. – В отличие от ваших вин.

Пурман лишь хмыкнул в ответ и жестом попросил пожилую даму – лучшего на планете генетика и врача – продолжать.

– Их глаза я разрабатывала для наилучшего видения в условиях низкой освещенности, – сказала Цветок Ветра, тщательно подбирая слова, – и особое внимание уделила восприятию света в инфракрасной части спектра.

– Не забудьте, при проектировании вы заложили в них больше способностей к эмпатии,[1]1
  Эмпатия (здесь) – способность воспринимать и транслировать вовне эмоции, в отличие от телепатии – способности обмениваться на расстоянии, без слов и технических средств, мыслями.


[Закрыть] чем к телепатии, – вмешался М'халл.

Цветок Ветра бросила на него недовольный взгляд.

– Простите, – виновато проговорил всадник.

– Я переработала структуру кожи и эпидермиса, чтобы ввести в них больше скелетирующих материалов на основе кристаллов бора…

– Она хотела сделать их бронированными, – перевел М'халл.

Цветок Ветра кивнула.

– Это не сработало, – вставил М'халл.

Цветок Ветра вздохнула, а М'халл умиротворяюще замахал руками и добавил:

– Но идея была хорошая.

– Да, действительно, – согласился Пурман. – Но почему вы решили действовать именно так? Почему вы не применили все эти модификации непосредственно к драконам?

– Иметь две независимые разновидности более безопасно, – объяснила Цветок Ветра. – Разнообразие обеспечивает страховое дублирование.

Пурман кивнул, но поднял руку, прося Цветок Ветра помолчать, пока он не соберется с мыслями. Наконец он сделал нужный вывод:

– Стражи порога должны сражаться с Нитями по ночам?

– Причем сами по себе, без участия человека, – добавил М'халл. Очевидно, он что-то вспомнил; его глаза ярко сверкнули. – Однажды я видел, как это происходит. Они были великолепны. Той ночью я узнал много нового о борьбе с Нитями.

– Они выдыхают огонь?

– Нет, – ответил М'халл. – Они поедают Нить, точно так же, как огненные ящерицы. К тому же они не нуждаются во всадниках – их организуют собственные королевы.

– Королевы?

М'халл кивнул: Конечно. В этом отношении они ничем не отличаются от драконов или огненных ящериц.

– А почему у них такие крылья? – спросил Пурман. – Они такие короткие, просто куцые. Каким образом стражи летают?

Глаза Цветка Ветра недовольно сверкнули.

– Они летают точно так же, как и драконы. Я сделала крылья меньше, чтобы минимизировать опасность повреждения от Нитей.

– В таком случае зачем вы секретничаете? – гневно спросил Пурман. – Об этом должны знать все!

– Зачем? – переспросила Цветок Ветра. – Да ведь если это станет широко известно, весь Перн перестанет спать по ночам, и люди бросятся караулить свои жилища от падения Нитей! Скажите, разве много народу согласится доверить защиту драгоценных виноградных лоз одним только вашим личинкам?

– К тому же такие Падения случаются нечасто, – вставил М'халл. – По ночам уровень кислорода в атмосфере снижается, особенно на высотах от полутора тысяч до трех тысяч метров, да и воздух становится слишком холодным для только что вышедших из спор Нитей. Вы же знаете, как они развиваются: от соприкосновения с относительно плотным воздухом в стратосфере спора начинает превращаться во взрослый организм. Если они быстро попадают в теплые слои атмосферы, то выживают, падают на планету и начинают жрать. Если же воздух оказывается холоднее определенного предела, то новорожденные Нити сразу же умирают. В таком состоянии их уносит ветром, как пыль, и выбрасывает куда-нибудь в необитаемые места или в океан.

– А как быть с теми, которые все же упадут? – упорствовал Пурман.

– Точно так же, как с тем незначительным количеством Нитей, которые частенько пропускают драконы, – сказал М'халл. – Остается надеяться на то, что наземные команды найдут их и разделаются с ними.

– В самом деле, по ночам их всегда меньше – из-за холода. – Пурман напряженно задумался, поджав губы. – Ну а теплой ночью?

М'халл с сожалением покачал головой.

– Я рассказываю вам, Пурман, о том, что удалось узнать мне самому. Я задавал себе тот же самый вопрос, пытаясь придумать, каким образом можно заставить моих всадников сражаться не только днем, но и ночью – учитывая, что в темноте драконы видят лишь немногим лучше, чем люди.

Всадник снова вспомнил то давнее зрелище – он не уставал ему удивляться.

– Они собрались отовсюду, разбились по группам, повинуясь приказам своих королев, и взлетели навстречу Нитям. Сначала я находился над ними, они приближались ко мне, словно множество звезд, поднимающихся с земли. А потом они оказались надо мною и набросились на Нити, безошибочно атакуя жизнеспособные клубки.

– Они видят в основном в инфракрасном диапазоне, – пояснила Цветок Ветра. – Благодаря этому они способны различать живые Нити и погибшие, замороженные ночным высотным воздухом.

– Значит, они обладают именно ночным зрением… – чуть слышно выдохнул Пурман.

Цветок Ветра кивнула.

– Поэтому их глаза так страдают от дневного света: просто он для них невыносимо ярок.

– А почему взбесилась самка из Бендена? Почему она так отреагировала на почесывание? – спросил Пурман.

Цветок Ветра досадливо мотнула головой.

– Я хотела, чтобы они умели реагировать немедленно, если будут спать, когда на них сверху начнут падать Нити, – сказала она. – Я надеялась сделать стражей порога достаточно защищенными для того, чтобы они могли пережить соприкосновение с Нитями и защитить Перн… в том случае, если что-нибудь, случится с драконами или их всадниками.

Пурман выпрямился на стуле в струнку; последние слова, несомненно, потрясли его. Он повернулся к М'халлу в безмолвной мольбе подтвердить их или опровергнуть, но предводитель Вейра молча кивнул. Тогда Пурман все же заговорил:

– Вы думаете, что такое может случиться?

– Я не генетик, Пурман, – ответил М'халл, – но, естественно, надеюсь, что нет.

Пурман бросил на Цветок Ветра долгий вопросительный взгляд, очевидно, ожидая продолжения разговора. Не дождавшись поддержки, он заговорил сам:

– Я помню, недавно у меня возникла серьезная проблема с одним из виноградников. С таким я еще не сталкивался. Ягоды начали гнить прямо на лозе. Мне понадобилось довольно долго и упорно трудиться, чтобы выяснить, в чем дело. Оказалось, что вместо грибка, который обычно сосуществует с виноградом и даже защищает его от некоторых вредителей, появилась другая, вредоносная разновидность.

Потребовалось несколько месяцев, чтобы в конце концов создать новую форму виноградной личинки, которая смогла защитить лозу от этого грибка.

Говоря все это, он безотрывно следил за лицом Цветка Ветра, следя за ее мельчайшими реакциями. Когда он договорил, ему стало ясно.

– Вы боитесь, что нечто подобное может случиться с драконами, да?

Цветок Ветра кивнула.

– Драконы были выведены из огненных ящериц. Паразиты, представляющие опасность для огненных ящериц, могут оказаться опасными и для драконов.

Она нахмурилась еще сильнее.

– Но ведь точно так же, как в вашем случае с внесением изменений в личинки, чтобы они помогали винограду справляться с опасным грибком, так и у драконов… Те генетические изменения, которые были произведены при их создании, должны были сделать их иммунными к бактериальным и вирусным заболеваниям, которые поражают огненных ящериц… Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Но с течением времени обязательно происходят мутации, – сказал Пурман, как бы размышляя вслух. – Сколько должно пройти времени? Какие проблемы могут возникнуть у драконов?

Цветок Ветра тряхнула головой.

– Я не знаю.

Она вздохнула и откинулась на подушку.

– По мнению эриданцев, для того чтобы новая разновидность стала частью экосистемы, должны пройти столетия, – сказала она, немного помолчав. – Как бы то ни было, даже учитывая смертельную опасность, которую представляют Нити, моя мать намеревалась потратить на исследования несколько десятков лет. Но события обернулись так, что мы успели изучить лишь самые очевидные болезнетворные факторы, связанные с огненными ящерицами, прежде чем Китти Пинг создала драконов.

Цветок Ветра снова тяжело вздохнула.

– У меня было преимущество: мне удалось провести несколько исследований перед тем, как я приступила к созданию стражей порога, но все же…

Ее голос сорвался.

– Теперь я должна отдохнуть, – сказала она, указывая мужчинам на дверь, но тут же улыбнулась Пурману. – Пойдите проведайте вашего сына. Я хотела бы, чтобы он остался здесь. Тогда я смогу научить его тому, чего не знаете вы. Она повернулась на бок.

– Все равно он должен оставаться здесь до тех пор, пока его раны не заживут.

Глава 3

Быстрый корабль, стройный корабль,

Режущий бурные волны,

Скажи мне, корабль, смелый корабль,

Любовь мою встречу ли вновь я?

Неподалеку от морского холда Полукруглый, Второй Интервал, 507 ПВ

Когда Лорана вскарабкалась к верхушке самой высокой мачты «Всадника ветра», ветер, холодный и сырой от ночного тумана, висящего над морем, плотно прижал одежду к телу. Она ничего не слышала, кроме журчания морской воды под носом корабля далеко внизу, и почти ничего не видела, так как звезды прятались за облаками, а лучи восходящего солнца еще не показались из-за горизонта.

С того самого мгновения, когда «Всадник» легко накренился, поймав парусом ветер, и выскользнул из гавани Исты, Лорана мечтала именно об этом: как она заберется на высшую точку судна, крепко обхватит мачту ногами, вскинет руки над головой и почувствует, как соленый ветер студит разгоряченные щеки. Однако ей пришлось выждать до тех пор, пока не прошел невольный страх перед креном судна, перед кажущейся ненадежностью выбленок, редко ввязанных в немыслимо длинные ванты, а потом – перед необходимостью перейти с такой надежной площадки салинга на стень-ванты, протянувшиеся на совсем уже невероятной высоте. К тому же Лоране пришлось дожидаться момента, когда никто из команды не сможет ее увидеть, потому что повисеть на мачте и почувствовать ветер было не единственной ее целью.

Девушка опустила руки и осторожным движением передвинула вперед небольшую сумку, которая висела на ремне у нее за спиной. Затем она так же осторожно вынула небольшую дощечку-планшет, к которой заранее прикрепила лист бумаги, и, потянув за нитку, вытащила из сумки палочку древесного угля. И в сером предутреннем свете Лорана принялась быстро делать набросок.

С каждой минутой свет восходящего солнца становился все ярче и ярче, что позволяло Лоране видеть свой рисунок при различном освещении, а также сравнивать наброски с величественным зрелищем бескрайнего моря. Солнце только-только вышло из-за горизонта, когда она наконец с удовлетворением решила, что ей удалось создать наилучший рисунок, на какой она способна. Да, очень похоже, решила она. Ее пальцы начинали понемногу неметь от утреннего холодка.

– Эй, наверху! – донесся до нее грубый мужской голос. – Как утро?

– Легкий ветерок, отдельные облака, красное небо, – ответила Лорана. Она убрала рисовальные принадлежности в сумку и начала спускаться по вантам. Навстречу ей с палубы донесся не то недовольный стон, не то ворчание.

Оказавшись внизу, Лорана поспешила на кормовую надстройку, где находился стоявший вахту Барор.

– Почему вы так недовольны погодой? – спросила она сварливого моряка.

Барор скорчил кислую рожу и сплюнул за борт.

– Верная морская примета, – коротко ответил он.

Лорана удивленно вскинула брови.

Барор мотнул головой:

– Да ведь это каждый ребенок знает: «Красно солнце с вечера – моряку бояться нечего. Красно солнце поутру – моряку не по нутру». Шторм налетит, как пить дать, только я все равно об этом уже знал.

Кто-то уже успел шепнуть Лоране, что Барор много лет назад сломал руку и с тех пор уверился, что может безошибочно предсказать перемену погоды по ноющей боли в месте перелома.

– Надеюсь только на то, что мы войдем в гавань раньше, чем он начнется, – добавил он, демонстративно потирая руку.

Лорана отвернулась от моряка и пошла прочь. Из троих помощников капитана Барор был ей наименее симпатичен. Лоране ни разу еще не удалось увидеть его без недовольного или злого выражения лица. Поначалу она думала, что виной тому непрекращающаяся боль в поврежденном предплечье, но вскоре поняла, что Барор просто-напросто относился к породе людей, которые всегда всем недовольны и никогда не упускают случая пожаловаться.

Спустившись на палубу, Лорана обнаружила, что по-над водой густо летят крупные брызги, и поежилась от холода. Она направилась было к трапу, ведущему под палубу, но вдруг обернулась, почувствовав на себе пристальный взгляд Барора. Тот провожал ее глазами, причем вид у него был такой, словно он увидел девушку впервые. Лорана быстро отвернулась и сбежала по трапу.

Из каюты в коридор ей навстречу вышел капитан Таннер.

– Доброе утро, – сказал он.

Лорана кивнула и пошла дальше, но в этот момент с палубы донесся громкий удар, послышался стон и посыпались громкие ругательства – сначала звучал только голос Колфета, а потом к нему присоединился Барор.

– Лорана! – крикнул Барор. – Живо возвращайся сюда! Колфет спросонок свалял дурака! – И добавил, будто бы себе под нос, хотя его все равно было слышно по всему кораблю: – И кому же мне теперь сдавать вахту?

– Пойдем, – сказал Таннер, коротко кивнув девушке.

– Лучше уж я сразу возьму свои вещи, – ответила Лорана и бегом бросилась в свою каюту.

– Хорошая мысль, – согласился капитан Таннер, Лорана вернулась на палубу менее чем через две минуты. Она успела взять сумку целителя и накинуть теплое пальто. Бальзам из холодильной травы сразу облегчил боль, которую испытывал пострадавший. Колфет перестал ругаться и лишь шипел сквозь зубы. После беглого осмотра Лоране стало ясно, что локтевая кость сломана почти точно посередине между локтем и запястьем.

– Могло быть и хуже, – отозвался Колфет, когда девушка сообщила ему об этом. – Зато теперь и я тоже смогу предсказывать погоду.

– Пойдемте в мою каюту. Я должна соединить кость и зафиксировать перелом, – сказала Лорана.

Таннер сразу встревожился. Заметив, что на палубу вышел один из матросов, он громко позвал:

– Эй, Гестен, Колфет сломал руку. Помоги ему спуститься вниз, чтобы Лорана могла заняться его переломом.

– Нет, пусть занимается своими делами! – возразил Колфет. Он вдруг всей тяжестью навалился Лоране на плечо, так что у той от неожиданности едва не подкосились ноги. – Лорана – девушка сильная; мы с ней как-нибудь справимся. Кроме того, сами видите, какая заходит непогодь. Чтобы зарифить парус, вам потребуются все здоровые руки.

Помочь рослому широкоплечему моряку спуститься в каюту оказалось намного сложнее, чем в первый момент показалось Лоране, но она почувствовала, что, сделав это, заслужила почетное звание «своего парня».

Оказавшись в каюте, она бросила сумку на дальний край стола и принялась рыться в ящиках шкафа, извлекая оттуда бинты и другие вещи, которые могли ей понадобиться.

Все подготовив, она села напротив больного, не испытывая ни малейшего сомнения в том, что работа с огромной ручищей Колфета будет детской игрой по сравнению со сложными манипуляциями, которые ей пришлось произвести с тончайшими косточками крыла Гренна. И вдруг заметила, что моряк пристально разглядывает ее. Почувствовав, что покраснела, она поспешно наклонилась и принялась осторожно закатывать рукав, чтобы освободить поврежденное место.

– У тебя нежные руки, – благодарно произнес Колфет. Лорана быстро взглянула на него, чтобы понять, как он себя чувствует, но, встретившись с его ласковым, даже нежным взглядом, поспешно опустила голову и вновь занялась переломом.

– Вам здорово повезло, что кости не вышли наружу. Она осторожно прощупывала место травмы. Колфет вздрогнул.

– Мне очень жаль, но холодилка здесь не поможет.

– Кошачья трава тоже, – мрачно отозвался Колфет. Свободной рукой он отбросил со лба длинную прядь белых, как кучевое облачко, волос и с болезненным шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы. – Ты об этом не думай, знай себе, делай свое дело. А я тем временем буду рассматривать твои рисунки, вот оба и будем при деле.

Лорана совсем забыла о том, что развесила по стенам каюты свои рисунки, намереваясь просушить их от морской сырости. С начала плаванья она так много рисовала, что у нее уже подходил к концу запас бумаги. Все члены команды обращались к ней с просьбами нарисовать их, причем некоторые даже не по одному разу. Не то чтобы ей не хотелось выполнять эти просьбы: она так любила свою работу, что была готова рисовать кого угодно и когда угодно. К тому же плаванье на «Всаднике ветра» предоставило ей возможность запечатлеть множество новых лиц. У нее получились очень удачные портреты строгого Барора и вечно кислого Майнета. А капитана Таннера она нарисовала даже несколько раз – Лорана тайно признавалась себе, что смотреть на молодого моряка довольно приятно.

Колфета ей удалось нарисовать лишь однажды, в то мгновение, когда он поймал рыбу. Это оказалась не лучшая из ее работ, поскольку ей пришлось делать набросок очень быстро, чтобы ухватить движение, но на моряка она произвела такое впечатление, что он даже забыл про рыбу и бросился искать надежное место, чтобы спрятать рисунок.

– Похож – ну прям как живой! – восхитился он при первом же взгляде.

Итак, Колфет сосредоточился на рисунках, а Лорана приноравливалась к качке судна, чтобы согласовать с ней свои действия. Она внимательно следила за позой Колфета, следила за положением сломанной руки, старалась слиться с мерно переваливающимся кораблем, вот она, кажется, уловила момент, сделала быстрое движение и…

– А-а-а-а! Скорлупа и осколки, почему бы тебе сразу не отломать ее совсем?! – рявкнул побледневший от боли Колфет.

Несмотря на все тщательные приготовления, Лорана умудрилась начать совмещение как раз в то мгновение, когда «Всадник ветра» подскочил на волне, и обломки кости стукнулись один о другой, причинив раненому невыносимую боль.

– Простите… – пробормотала Лорана, почувствовав, что у нее на глазах выступили слезы. – Я просто пыталась…

– У вас там все в порядке? – крикнул с палубы капитан Таннер.

– Вот что значит пустить бабу на корабль! – хрипло проорал Барор.

– Это просто шальная волна! – рявкнул в ответ Колфет. Услышав реплику Барора, он с комическим возмущением закатил глаза. – Просто Лорана малость не угадала, когда начать меня склеивать.

Он посмотрел на Лорану, облизал губы и громко крикнул:

– Сейчас-то у нее все получится, можете не сомневаться. Лорана энергично закивала.

– Получится, получится. Простите меня, Колфет, я…

– Нечего извиняться, – довольно резко перебил ее старый моряк. – Ты знай делай то, что нужно, и все дела. – Он еще раз облизал губы.

Лорана склонилась над его сломанной рукой. Колфет молча наблюдал за ее движениями…

– Ну, вот, – сказала Лорана, ловко завязав бинт. – Как вы себя чувствуете?

Колфет осмотрел шину, наложенную на его предплечье.

– Чувствую себя просто отлично. – Его лицо прояснилось. – Ты отлично справилась, девочка. У тебя талант настоящего целителя.

– А теперь вам, наверно, стоит хлебнуть немного вина с соком кошачьей травы, чтобы приглушить боль, – предложила Лорана и поднялась из-за стола, собираясь вынуть флягу из шкафчика.

Колфет расплылся в улыбке, сообразив, что имеет полное право хорошенько выпить, но тут же покачал головой.

– Ты хорошая девушка, но капитану, возможно, понадобятся все руки, даже моя. Мы попадем в новый морской холд еще засветло. До тех пор я как-нибудь вытерплю.

Старый моряк серьезно задумался.

– Когда «Всадник ветра» закончит свою прогулку, капитаном станет Барор. И мне придется позволить ему взять первого помощника, – сказал он, осторожно пошевелив рукой, и кисло скривился. – В таком случае тебе не стоит оставаться на корабле.

– Но я надеялась…

– Барор не любит женщин, – перебил ее Колфет. – Ты и сама должна была это заметить. – Он сделал паузу и наклонился поближе к девушке: – И еще он очень не любит драконьих всадников. По той же самой причине.

Лорана с любопытством взглянула на собеседника.

– Его первая жена убежала с всадником, – пояснил Колфет. – Не могу сказать, чтобы я считал ее виноватой – Барор никогда не был красавцем, а любезностей в его исполнении не выдержала бы и дохлая рыба.

Лорана открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Колфет остановил ее взмахом здоровой руки.

– Мне кажется, он мог бы со временем и изменить свое отношение, – продолжал он, – если бы только его вторая жена не умерла во время Лихорадки. И он с тех пор обвиняет всадников, что они, мол, слишком поздно стали помогать.

– О!

Колфет кивнул.

– Он нашел себе и третью жену, но она нещадно изводит его. Я думаю, именно из-за нее он с такой радостью отправился, в плаванье. Однако ничто на свете не заставит его с уважением относиться к женщинам или всадникам.

– Ну…

– Пока здесь командует капитан Таннер, тебе не о чем волноваться, – успокоил ее Колфет. – И, возможно, нам удастся придумать, как уломать Барора.

Лорана хотела что-нибудь ответить, но никак не могла собраться с мыслями. Затянувшуюся паузу прервал крик с палубы:

– Эй, вижу землю!

– Похоже, что мы прибудем в порт еще до полудня, – сказал Колфет.

Лорана кивнула.

– Вам нужно будет обязательно пойти к целителю холда. Пусть он посмотрит, правильно ли я все сделала.

Колфет начал возражать, но вдруг перебил сам себя.

– Ты права, – сказал он и добавил с усмешкой: – Только я сомневаюсь, что он найдет к чему придраться!

На подходе к берегу «Всадник ветра» обогнал множество больших и малых рыбачьих лодок и суденышек, возвращавшихся в новый морской холд после утреннего лова. Все рыбаки вели себя одинаково: сначала они рассматривали «Всадник ветра», потом устремлялись ему вдогонку, но быстро отставали от шхуны, которая, словно танцуя, стремительно летела на всех парусах по разыгравшимся волнам.

Поначалу моряки «Всадника ветра» с недоверием следили за неудачными попытками тягаться с их кораблем, потом перестали удивляться и азартно махали руками отстающим. В конце концов даже Колфет широко ухмыльнулся и с деланым сожалением заметил:

– Что касается меня, скажу, что такого скорохода наш мастер еще не видел.

Однако по мере приближения к берегу команда, состоявшая из северян, сначала потихоньку, а потом все громче стала роптать по поводу стиля судовождения капитана Таннера.

– Я слышал разговоры, что ветры здесь непостоянные, – сказал Барор, бросив на капитана такой взгляд, будто подозревал его в желании разбить судно. – Если дать промашку, то можно на берег выскочить, вместо того чтобы по пасть в порт.

Таннер пропустил мимо ушей выпад Барора и другие реплики, спровоцированные этими словами, и только пристальнее взглянул на компас.

– Через полчаса мы будем в морском холде, – сказал он, повысив голос, чтобы вся команда его слышала.

Когда обещанные полчаса почти истекли – солнце только-только миновало зенит, – даже Лорана заволновалась, правильно ли они держат курс.

– Впереди огромный утес! – вдруг крикнул впередсмотрящий. – Мы сейчас разобьемся… Глазам своим не верю! У него в самой середине огромная дыра!

– Это порт, – коротко пояснил капитан Таннер и резко принялся выкрикивать приказы.

Паруса быстро приготовили к спуску. Как только «дыру» стало видно с кормы, капитан, сам ставший за руль, немного изменил курс. Смерив снисходительным взглядом Барора, он громко скомандовал:

– Приготовить ялик к спуску!

Якорная команда, занявшая свои места на носу, приготовилась отдать якорь.

Через пять минут «Всадник ветра» застыл посреди просторной бухты. По левому борту располагалась огромная пещера, словно нарочно вырезанная в береговой линии, а справа были хорошо видны шахтеры, каменотесы и другие рабочие, вырубавшие в скале, которая возвышалась сразу же над усыпанной крупной галькой береговой полосой, помещения для нового холда. Лорана, Таннер, Барор и Колфет непрерывно крутили головами, пока легкий ялик мчался к берегу.

– Ничего похожего в Тиллеке нет, – нехотя признался Барор, когда вновь обрел дар речи.

– И в Исте тоже, – согласился капитан Таннер. – Сюда не проникает ни один ветер, кроме одного-единственного направления, а до причалов не достает вообще ни один!

Как только прибывшие высадились на берег, навстречу им вышел высокий, очень худой мужчина.

– Меня зовут Трайнар, – представился он, – я здесь командую портом. Это ваше судно?

– Да, – ответил капитан Таннер. – Это шхуна «Всадник ветра», выстроена по заказу мастера-рыбака из Тиллека. Сейчас совершает испытательный переход из морского холда Исты и обратно.

Трайнар с интересом рассматривал шхуну.

– Я слышал о ней. На вид очень красивая. Наверно, быстроходная. Много места для рыбы?

Колфет громко фыркнул:

– Она построена для скоростной перевозки ценных грузов, а не для ловли рыбы!

После этих слов восторг Трайнара поубавился.

– Скоростной так скоростной. В любом случае, если вы хотите остаться здесь на ночь, вам придется снять стеньги и поставить вашу красотку к причалу здесь, в пещере.

– Нет необходимости – мы уйдем с вечерним отливом, – ответил Таннер.

– Еще лучше, – ответил Трайнар. – В таком случае я сейчас пришлю кого-нибудь, чтобы пришвартовал ваш ялик. Когда будете готовы к отходу, отыщите меня. Плата за швартовку – две марки.

– Две марки! – возмутился Колфет. – Разве вы не слышали, что сказал этот человек, – это судно мастера-рыбака?

– И все равно две марки, – спокойно ответил Трайнар. Он помахал рукой; сразу же подошли два здоровенных моряка. – Джалор сейчас вытащит ваш ялик, а Марсет покажет, как пройти в холд.

С этими словами начальник порта повернулся было, чтобы уйти, но Таннер остановил его:

– Сколько будет стоить выставить якорную вахту на «Всаднике ветра»?

Трайнар задумчиво пожевал губами:

– Пожалуй, за четыре марки это можно устроить.

– Отлично, – сказал Таннер, протягивая деньги. Он повернулся к гребцам ялика. – Это начальник порта Трайнар. Он выставит на нашем корабле якорную вахту. Возвращайтесь на судно, сообщите об этом остальным и можете все сойти на берег до начала вечернего отлива. Как по-вашему, нормально?

Барор схватил Таннера за плечо.

– А что, если они ее угонят? – громким хриплым шепотом спросил сварливый моряк.

– Наш корабль один такой на весь мир, так что человека, который ее украдет, будет очень легко найти, – ответил Таннер. – Кроме того, «Всадник» еще не принадлежит вашему мастеру. Пока мы не закончим испытания, за все, что с ним случится, отвечаю я.

Барор хрюкнул что-то в знак согласия, сохраняя все же недовольный вид. Таннер повернулся к Марсету:

– Мы будем рады посмотреть ваш новый холд.

– Лично я буду рад заглянуть в хорошую, большую кружку холодного вина, – пробормотал Барор.

– А Колфет должен повидаться с целителем вашего холда, – впервые вмешалась в разговор Лорана.

Таннер оглянулся с таким видом, будто был огорчен тем, что сам не вспомнил про такое важное дело.

– Сначала к целителю, а там посмотрим.

Целитель Бордан оказался приземистым плотным пожилым мужчиной с широкими густыми бровями и длинными седыми волосами, заплетенными в косичку. Он долго обнюхивал перевязку, опасаясь признаков заражения, осторожно ощупал руку с наложенной на нее шиной, в несколько слов выспросил у Лораны, что представлял собой перелом, и наконец объявил, что считает состояние поврежденной руки отличным, а перевязку – сделанной наилучшим образом.

– Вы поступили очень разумно, что не попытались наложить гипсовую повязку, – уважительно, как равной, сказал ей Бордан.

– У нас просто не было материалов для ее изготовления, – призналась Лорана. – Но разве гипс не лучше?

– Да, гипсовая повязка лучше удерживает кости на месте, но в море, при постоянной сырости, вы очень скоро получили бы вместо повязки липкий и мягкий бесформенный ком. Нет, в данном случае нет ничего лучше хорошо наложенной прочной шины. – Он прищурился и вопросительно взглянул на Лорану. – Вы никогда не думали о том, чтобы стать целительницей?

Лорана так растерялась от этого скрытого комплимента, что не сразу нашлась с ответом. Ее спас Таннер:

– По-моему, Лоране с головой хватает ее рисования. Густые брови Бордана поднялись почти до самой кромки волос.

– Так вы еще и рисуете? А вам известно, что Дому целителей очень нужны хорошие рисовальщики? У вас действительно верный глаз?

– В ее рисунках все такое настоящее, что я, бывает, боюсь провалиться в них, словно в этот чертов люк, – заявил Колфет.

– Что ж, если вы когда-нибудь надумаете помочь нам, я с удовольствием напишу для вас рекомендательное письмо мастеру-целителю, – сказал Бордан.

Глаза Лораны широко раскрылись от удовольствия.

– Благодарю вас! Большое спасибо, целитель Бордан.

– Ну вот, – проворчал Колфет, – разве я не говорил, что нам совершенно ни к чему было тревожить целителя и отвлекать его от важных дел? Впрочем, я весь вспотел от всех этих щупаний… прошу, конечно, прощения за прямоту, целитель Бордан.

Бордан фыркнул и широко улыбнулся.

– В наших погребах найдется отличное бенденское вино, которое, я думаю, чудесным образом облегчит вашу боль, мой друг. Впрочем, – он предостерегающе поднял палец, – не забывайте хорошенько смешивать его с водой, а не то когда вино улетучится из организма, ваши кости сразу это почувствуют!