Текст книги "Кровь драконов"

Автор книги: Тодд Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Глава 2

… -ом (суффикс): (i) биологическая часть экосистемы, (ii) материальная и генетическая информация, необходимая для воссоздания биологической части экосистемы. Примеры: «терром» – связан с биологической частью экосистемы Земли; «цетом» – с биологической частью Цети-3; «эриданом» – с биологической частью экосистемы Эридана.

Экосистемы. Терминологический словарь. – Изд. 24 – Т. «-ом – Планета».

Форт-холд, 42 год Первого Прохождения, 50 ПВ

Испустив очередной беззвучный вопль, Цветок Ветра оказалась выброшенной из сновидения в новый день. Она часто видела один и тот же сон. Правда, на сей раз имелось одно единственное отличие от того, к чему она вынужденно привыкла. Нечто разбудило ее прежде окончания сна.

Но несмотря на то, что сон был прерван, против собственной воли, Цветок Ветра попрежнему помнила последние слова матери: «Ты всегда и во всем меня разочаровывала. А теперь тебе предстоит блюсти семейную честь. Смотри же, Цветок Ветра, не оплошай!» Цветок Ветра видела один и тот же сон на протяжении последних сорока лет.

Звук повторился: высоко в небе протрубил дракон, извещая о прибытии!

Ее мать, Китти Пинг, создала драконов. Китти Пинг была знаменитым ученым, единственным человеком, получившим образование на Эридане; она спасла третью планету системы Тау Кита от губительных последствий войны против расы Нахи и стала спасительницей Перна – создала огромных огнедышащих драконов, телепатически связанных с человеком.

Цветок Ветра получила известность, сотворив при помощи аналогичных генетических манипуляций летающих животных, не переносящих света. Они получили название стражей порога (впрочем, существовало достаточно распространенное мнение, что это не заслуга ученой, а вина или ошибка). В списке пассажиров звездолета Китти Пинг и Цветок Ветра значились как генетики. Однако это слово характеризовало лишь малую часть того объема знаний эриданской цивилизации, которые Китти Пинг смогла передать своей дочери по имени Цветок Ветра.

– Ты всегда и во всем меня разочаровывала, – голос матери (всегда спокойный, всегда сдержанный) звучал в ушах Цветка Ветра уже более сорока лет.

Они прибыли на Перн пятьдесят лет тому назад, тысячи измученных войной людей, пытавшихся отыскать идиллический мир, о существовании которого не знало бы ни человечество, ни Нахи. Их возглавляли такие вожди, как Эмили Болл, прославившаяся на посту губернатора Тау Кита и руководившая героической борьбой Первой планеты альфы Центавра, и адмирал Пол Бенден, благодаря которому удалось одержать победу в войнах против Нахи.

Однако вместо того, чтобы получить в награду отдых в пасторальном сельскохозяйственном мире, они вскоре узнали, что их прекрасная планета Перн имеет злобную сводную сестру – Алую звезду. Она двигалась по сильно вытянутой кометной орбите и возвращалась в систему Ракбата каждые 250 лет, принося с собой страшную опасность – Нити. И вот через восемь лет после того, как колонисты высадились на Перне, Алая звезда подошла достаточно близко для того, чтобы высыпать свой груз на планету-сестру. Нити – не обладающие даже зачатками разума прожорливые споры, путешествовавшие вместе с Алой звездой через вакуум космоса, поедали все органические вещества, к которым им удавалось прикоснуться: пластмассы, древесину, живую плоть. Первое Падение, которому подверглась ничего не подозревающая колония, повлекло за собой катастрофические потери.

Эта свалившаяся нежданно-негаданно новая опасность заставила Китти Пинг, Цветок Ветра и едва ли не всех остальных биологов Перна отложить работы по приспособлению к условиям Перна земных форм жизни и сосредоточиться на создании защиты от Нитей.

Взяв в качестве основы аборигенный вид – летающих огненных ящериц, длиной от носа до кончика хвоста не больше человеческой руки, Китти Пинг создала огромных летающих огнедышащих драконов, способных носить на себе человека и телепатически связанных с всадниками. Эти пары – всадник—дракон – должны были с помощью извергаемого драконами пламени сражаться против Нитей. Именно таким образом было спасено человеческое население Перна.

Крик дракона и прервал сон Цветка Ветра. Окно не было закрыто занавеской, и она разглядела, как мелькнули мерно машущие широкие крылья, а потом услышала, как дракон опустился во дворе рядом с Колледжем.

В многоголосых воплях, донесшихся до ее окна, безошибочно угадывался накал эмоций, хотя слов было не разобрать. Впрочем, прибытие дракона само по себе говорило об экстраординарности происходящего, а шум подтверждал, что случилась серьезная беда.

Через несколько мгновений голоса переместились из двора в здание.

В комнате пахло лавандой. Цветок Ветра глубоко вдохнула аромат и повернулась взглянуть на свежие цветы, стоявшие на ночном столике. В комнате ее матери всегда пахло кедром. Иногда еще и яблочным цветом, но кедром – всегда.

Возможно, сейчас помогла бы арника, подумала Цветок Ветра. Она села в постели, безошибочно попав ногами в шлепанцы на полу, и некоторое время собиралась с силами, чтобы заставить свои ослабевшие от старости мускулы двигаться, преодолевая боль в старых суставах. Арника очень хороша от ушибов и всяких болей.

И немного чая с мятой для прояснения сознания, добавила она, зажмурив глаза с такой силой, что испытала сладостно-болезненное ощущение.

Она вошла в туалетную комнату и бесстрастно взглянула на свое лицо, отразившееся в неподвижной воде умывального таза. Ее волосы все еще оставались темными – такими они были всегда. Темными были и глаза. Они смотрели на нее из воды с той же бесстрастностью, с какой она разглядывала свое лицо. Ее кожа сохранила желтоватый оттенок, которым отличались ее азиатские предки; ее глаза имели азиатское миндалевидное очертание.

Цветок Ветра закончила осмотр, в который раз отметив, что лицевые мускулы, начавшие ослабевать лет тридцать тому назад, больше не поддерживают уголки рта и те опускаются все ниже и ниже.

Открыв комод, она сразу заметила лежавшую в ящике – в самом низу – желтую тунику и почти незаметно для самой себя вздохнула, как она делала каждый день на протяжении последних двадцати лет. Однажды из-за недосмотра в прачечной одна из ее белых туник приобрела отчетливый желтоватый оттенок. Никто не обратил на это внимания. Когда день закончился, Цветок Ветра аккуратно убрала желтую тунику в ящик. Порой она надевала ее с перерывами в несколько лет – и ни разу никто этого не заметил. Теперь же она, как обычно, выбрала одну из своих ослепительно белых туник. Из нижнего ящика она достала чистую пару черных брюк.

После того как Цветок Ветра покончила с одеванием, ее внимание вернулось к шуму, который ее разбудил. Судя по звукам во дворе…

– Моя леди, моя леди! – донесся юный девичий голос. Цветок Ветра его не узнала. Это была, вероятно, одна из новых учениц по медицине. – Пожалуйста, пойдемте скорее, произошел несчастный случай!

Хотя в комнате никого не было и никто не мог ее увидеть, Цветок Ветра поспешила прогнать с лица выражение язвительной насмешки, появившееся сразу же после того, как прозвучало обращение «моя леди». – Что там? – спросила она, направляясь к двери.

– М'халл, предводитель Бенден-Вейра, доставил мальчика, – ответила ученица. Она распахнула дверь, как только услышала, что Цветок Ветра отодвинула засов. – Он подвергся нападению.

У Цветка Ветра екнуло сердце. Внешне она оставалась спокойной, но в глубине души испугалась. Выражение лица девушки позволило безошибочно догадаться, кто напал на мальчика. А ученица решительно добавила, словно стремилась снять всякие неясности:

– Это был страж порога.

Цветок Ветра вышла из двери своей комнаты и гордо прошла мимо рослой, хотя и совсем юной ученицы.

– Принеси мою сумку.

Девушка застыла на месте, не зная, что ей делать: то ли помогать дряхлой старухе спускаться по лестнице, то ли бегом выполнять ее распоряжение.

– Из меня высыпался еще не весь песок, так что я вполне могу ходить без посторонней помощи, – резко бросила ей Цветок Ветра. – Принеси мою сумку.

В больнице была только одна по-настоящему чистая комната, слишком примитивная для того, чтобы назвать ее полноценной операционной, но, по крайней мере, здесь всегда поддерживалась должная чистота.

Цветок Ветра отметила про себя, как расположились встречавшие ее люди. Одну группу составили ее дочь и музыкант, вторую – М'халл и еще один мужчина, которого, как ей показалось, она должна была знать. Отдельно от остальных стояли двое интернов.

При ее появлении интерны вскинули было головы, но М'халл заговорил первым:

– Моя леди Цветок Ветра, моя мать сказала мне, что вы лучше всех умеете накладывать швы.

«Интересно, когда же началась вся эта чепуха с «моя леди»?» – подумала Цветок Ветра. Произнеси она это вслух, ее слова прозвучали бы донельзя ехидно.

– В каком состоянии пациент? – обратилась она к Латрелу – тому из интернов, который стоял ближе. – У пациента серьезные рваные раны на лице, шее и животе, – быстро ответил молодой человек.

Цветок Ветра заметила и оставила без комментария его бледность, а также и то, как он несколько раз облизал губы, произнося столь короткую фразу. Латрелу неоднократно доводилось видеть серьезные травмы, и нетрудно было догадаться, что этот случай кажется ему из ряда вон выходящим.

– Это десятилетний мальчик. Ему уняли боль бальзамом из холодильной травы и соком кошачьей травы и очень тепло укутали для перехода через Промежуток во время путешествия из Бенден-холда. Пульс нитевидный и слабый; заметны признаки потери крови и шока. Джанир пытается стабили…

Цветок Ветра прервала его на полуслове резким взмахом руки и направилась в большую умывальную комнату рядом с операционной. Рукава она начала засучивать на ходу.

– Оденьте меня, а потом будем умываться.

Латрел кивнул, извлекая из специального шкафа стерилизованный паром халат. Облачившись с помощью интерна, Цветок Ветра, не теряя ни секунды, принялась тщательно намыливать и скрести особой щеткой руки от кончиков пальцев до локтей и выше. Одновременно она кивнула Латрелу, чтобы тот продолжил доклад.

– Мы не можем определить его группу крови…

– Первая, резус положительный, – громко произнес мужчина, стоявший рядом с М'халлом.

Цветок Ветра повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо. Она не скрывала своего интереса.

– Я знаю нашу родословную: у него может быть только первая, положительный, – повторил мужчина.

Цветку Ветра наконец-то удалось соотнести его лицо с обликом молодого человека, вернее, мальчика, с которым она разговаривала много лет тому назад.

– Питер Табберман.

Услышав это имя, мужчина вздрогнул.

– Теперь меня называют Пурманом, – поправил он. – Мальчик – мой сын.

Цветок Ветра нахмурила брови. В первые годы существования колонии на Перне, вскоре после Высадки, Тэд Табберман заработал славу отступника, больше того, опасного ренегата. Он без разрешения воспользовался оборудованием – общественный суд пришел к выводу, что Тэд совершил кражу, – чтобы провести несколько биологических экспериментов. В результате одного из них сам исследователь погиб, оставив маленького Питера сиротой. Цветок Ветра понимала, почему Питер Табберман решил оградить себя от недоброй памяти об отце.

– Пурман. Бенденские вина, – сказала она так, что не ясно было, обращается она к нему или разговаривает сама с собой. – Генетически модифицированный виноград, верно?

Она выждала ровно столько, чтобы винодел собрался ответить, но не успел произнести ни слова, и обратилась ко второму интерну:

– Пурман будет мыться вместе с нами. Затем снова повернулась к Латрелу:

– Старые иглы. Они ведь хранятся у тебя, да? – Когда молодой человек кивнул, она приказала: – Простерилизуй их и принеси сюда. Как насчет шовного материала?

Появилась запыхавшаяся от быстрого бега юная ученица (Цветок Ветра наконец вспомнила ее имя – Карелли); в руках у нее была медицинская сумка наставницы.

– Моя леди. – Ее голос сорвался, она перевела дыхание и выпалила: – На складе больше нет.

Цветок Ветра утвердительно хмыкнула и посмотрела на предводителя Бенден-Вейра.

– М'халл!

М'халл подошел к женщине, казавшейся рядом с ним совсем крошечной. Она жестом предложила ему наклониться поближе.

– У меня остался только один комплект шовного материала. Если я истрачу его на этого мальчика, то позже придется умереть кому-нибудь другому. Возможно, это будет всадник, – сказала она так, чтобы ее не слышал никто, кроме собеседника.

М'халл понимающе кивнул.

– Я знала, что этот день рано или поздно наступит, – добавила генетик. – Мы утрачиваем техническую базу. Раны такого рода встречаются довольно редко, и, я уверена, скоро все забудут, как их лечить.

– В таком случае давайте используем этот запас сегодня, – сказал М'халл, – пока еще есть вы и ваши навыки.

Цветок Ветра кивнула, поворачиваясь к Карелли. – Сходи еще раз в мою комнату и принеси оттуда оранжевую сумку.

Когда девочка убежала, Цветок Ветра объяснила Пурману:

– В оранжевой сумке лежат остатки шовного материала и антибиотиков. Ваш сын будет последним жителем Перна, которого будут лечить такими средствами.

– Но ведь когда-нибудь… – начал было Пурман.

– Боюсь, что очень не скоро, – перебила его Цветок Ветра. – Очень немногие из нас располагают нужными навыками и знаниями. А теперь, когда кончились запасы, навыки станут бесполезными.

Войдя в операционную, Цветок Ветра обнаружила, что раны, полученные мальчиком, действительно ужасны – именно такие она ожидала и боялась увидеть. Правая сторона лба, нос и левая щека были разодраны огромными когтями трехпалой лапы стража порога. Дальше следы когтей тянулись по левой стороне груди мальчика к плечу и переходили на бицепс левой руки.

Цветок Ветра наклонилась поближе и всмотрелась в лицо мальчика. Перед несчастьем он был таким же красивым, как и отец в его возрасте. Теперь же… Она заставила себя собраться и нащупала пульс на запястье раненого.

– У него шок, – объявила она.

Джанир кивнул и лишь потом сказал: – Я старался держать его в тепле, но он потерял много крови. Да еще и путешествие через Промежуток…

Двери в операционную распахнулись, пропустив внутрь Латрела, Карелли и Пурмана.

– Ему потребуется кровь, – объявила Цветок Ветра. Она посмотрела на Латрела: – Поставь рядом вторую кровать. – После этого женщина повернулась к Пурману: – Нужны как минимум три дозы крови. Одну сможете дать вы. – Она похлопала по кровати, которую поспешно устанавливал Латрел. – Ложитесь сюда. Вы будете первым. Карелли, найди Эморру и скажи, что она срочно нужна здесь, – продолжала распоряжаться Цветок Ветра. – И пусть кто-нибудь сделает мне чаю с мятой и добавит немножко арники.

Юная ученица, не оглядываясь, махнула рукой в знак того, что, дескать, все понятно, и умчалась. Лицо Пурмана было мрачным и тревожным.

– Мы должны стабилизировать его состояние и промыть раны, чтобы предотвратить инфекцию, – объяснила Цветок Ветра.

Она внимательно рассматривала нос мальчика.

– Он потерял большую часть хряща. Восстановить форму носа будет очень непросто.

Жестом потребовав у Джанира зонд, она осторожно исследовала щеку мальчика.

– Левая щека серьезно повреждена. Труднее всего будет иммобилизовать ее на время заживления. – Она продолжила осмотр и через несколько секунд добавила: – К счастью, судя по всему, кости лица не повреждены.

Она вздохнула и перешла к ране на груди мальчика.

– Грудная клетка не повреждена, и это очень хорошо. Рана поверхностная. Мы оставим ее открытой и будем почаще промывать, чтобы гарантированно избежать заражения.

Затем она осмотрела руку мальчика.

– Часть мускула вырвана, – констатировала она и посмотрела на Джанира. – Промоешь рану физиологическим раствором и перевяжешь.

– Этим будет заниматься он? А почему не вы? – спросил Пурман, уже севший на кровать.

– Нам понадобится три дозы крови, – повторила вместо ответа Цветок Ветра. – Вы дадите первую.

Дверь открылась, и в помещение вошла серьезная молодая женщина. Она принесла с собой слабый запах звездянки – такое название дали на Перне гибриду местного цветущего растения с жимолостью.

– Эморра, – Цветок Ветра кивнула в сторону вошедшей, и Пурман изумился их сходству, – даст вторую дозу, а я третью.

– Но… – попытался было возразить Пурман.

Цветок Ветра заставила его замолчать властным взмахом руки.

– Прежде чем дать кровь, я зашью раны на его лице. – Ее губы изогнулись в невеселой усмешке. – Все правильно: дочь и внучка Китти Пинг должны помочь сыну и внуку Таббермана. И, – добавила она, заметив, что Пурман снова открыл рот, – кроме нас с нею, поблизости нет ни одного подходящего донора.

Мама, ты слишком стара, – вмешалась Эморра. – Я сдам две дозы.

Кто это слишком стар? – фыркнула Цветок Ветра. – Да что ты можешь знать? Ты же никогда не изучала медицину.

Конечно, тебе виднее, – смутилась Эморра.

В этот момент появилась Карелли с чашкой чая на подносе.

– Это была генетика, а не медицина, – ответила Цветок Ветра.

Глаза Эморры сверкнули. Пурман и Джанир не без тревоги смотрели на двух женщин.

– Прошу вас, – умоляюще произнес Пурман. – Мой сын…

Цветок Ветра еще пару секунд прожигала дочь яростным взглядом.

– Ты всегда и во всем меня разочаровывала, – тихо пробормотала она, прежде чем склониться над мальчиком, и принялась быстро шить, начиная со лба. Прямо на глазах окружающих края раны смыкались.

Она сшила кожу и подкожный жир полидиоксаноном – синтетической саморастворяющейся нитью – и соединила эпидермис синтетической нитью из полиэфирного волокна. Она намеревалась делать стежки как можно мельче, но все же пришлось шить довольно крупно, потому что шовного материала оказалось меньше, чем она рассчитывала.

Джанир следил за дыханием и пульсом мальчика, а Латрел контролировал ход прямого переливания крови больному сначала от Пурмана, потом от Эморры.

Когда мальчик получил две дозы донорской крови, Цветок Ветра, не отрываясь от работы, приказала:

– Карелли, уведи отсюда Пурмана и Эморру, позаботься о том, чтобы им дали вина и сыру, а потом пусть они немного отдохнут.

Еще через час Цветок Ветра отложила инструменты и устало побрела ко второй кровати.

– Теперь моя очередь, Латрел.

Джанир и Латрел встревоженно переглянулись.

Мальчик уже… – начал было Джанир.

Он пропадет без крови, – резко прервала его Цветок Ветра. – А я нет.

Латрел поджал губы.

– Эморра, возможно, и не изучала медицину, но я-то изучал. Сдать дозу крови – в вашем возрасте это не такая уж хорошая идея.

Взгляд Цветок Ветра сосредоточился на лице молодого человека.

Латрел, я уже научила тебя всему, что ты сможешь делать с теми запасами, которые у нас остались, – медленно произнесла она. – Раны мальчику нанес страж порога – моя «ошибка». А раз так, то для меня не может быть ничего лучше, чем отдать немного крови во имя искупления моей же ошибки. – Увидев, что ее слова не убедили интерна, она добавила: – К тому же, Латрел, я так решила.

Очень хорошо, – ответил ее помощник. Его голос прозвучал спокойно, но лицо явственно выдавало волнение.

Цветок Ветра вздрогнула, почувствовав, как начинающий врач ловко вонзил иглу ей в вену. Потом' ее кровь потекла в жилы искалеченного мальчика. Старая женщина вздохнула и потеряла сознание.

Она всегда видела один и тот же сон.

– Да как ты только посмела сказать, что певчая птица многозвон – мой самый большой успех?

Китти Пинг была удостоена всевозможных почестей за работу по выведению гибрида, который удачно предотвратил наихудшие из возможных экологических бедствий, коими изобиловали войны против Нахи. Однако для нее самой эти почести не были достаточным аргументом.

Когда мы, наконец, будем вправе остановиться? – перешла в наступление Китти Пинг, поскольку Цветок Ветра не пожелала ответить на ее первый вопрос.

Никогда. – Цветок Ветра услышала как бы со стороны, что несколько раз тупо повторила это слово.

А почему?

Потому что «сегодня» рождает «завтра», – сказала Цветок Ветра, ответив матери одним из ее излюбленных изречений.

И без того узкие глаза Китти Пинг еще сильнее прищурились.

– И что же это означает, детка?

Это означает, мама, что нашу сегодняшнюю работу придется переделывать из-за того, что случится завтра.

И только те, кто готов к наступлению завтра, найдут отдых в своих трудах, – закончила за нее Китти Пинг и вздохнула – в этом вздохе, как всегда, было сконцентрировано ничем не измеримое отчаяние, порожденное разочарованием в наследнице. – Многозвон – просто ничто по сравнению с пиявкочервем.

Цветку Ветра приходилось внимательно следить за тем, чтобы лицо не выдало ее истинных мыслей, которые сводились к простенькой формуле: ну вот, снова начинается! Вслух же она сказала:

– Я считаю, мама, что многозвон олицетворяет собою тот симбиоз, который был создан тобой и явился решением проблемы.

Китти Пинг позволила своему гневному взгляду смягчиться; правда, совсем чуть-чуть.

– Ты допускаешь серьезную ошибку. Именно пиявкочервь, этот уродливый пожиратель избыточной радиации, – вот что было главным решением проблемы. Многозвон – всего лишь удачный симбионт, соединивший в себе качества защитника всей системы разносчиков пыльцы, существовавшей на планете, а также хищного охотника на пиявкочервей, что позволило нам быстро локализовать избыточную радиоактивность в контролируемом нами секторе биосферы.

Цветок Ветра покорно кивнула. Что бы ни говорила мать, но дочь отлично помнила восторженные отклики, провозгласившие многозвона с Цети-3 главным чудом вселенной. Эти птички позволили изящнейшим образом разрешить ужасную проблему с радиацией, которую воины враждебной расы Нахи обрушили на Цети-3, стремясь уничтожить человеческое население планеты. Они могли бы преуспеть в своих попытках, если бы не адмирал Бенден.

Цветок Ветра прекрасно помнила изумительные многоголосые хоры, звеневшие в ночном воздухе и вызывавшие улыбки на лицах всех, кому посчастливилось уцелеть в ходе ужасной войны, помнила броскую красоту пестрых птичек – красотой они были обязаны исходному генотипу, восходившему к земным птичкам колибри, – помнила, как они, словно сверкающие всеми цветами радуги пчелы, носились от растения к растению. Лишь иногда птичка на секунду-другую зависала в воздухе, чтобы клюнуть сбившегося с дороги пиявкочервя, который мог занести радиоактивные вещества на уже очищенную территорию. Сновидение перешло к другому сюжету.

– Зачем вы сделали стражей порога?

«Ну что ты, мама, – подумала Цветок Ветра. – Ты же отлично знаешь сама. Стражи порога являлись частью изначального плана».

– Зачем вы сделали стражей порога, Цветок Ветра? – Голос не мог принадлежать Китти Пинг: он звучал намного ниже.

Цветок Ветра открыла глаза. Рядом с нею сидел Пурман, сын Тэда Таббермана.

Она медленно приняла сидячее положение. Она находилась у себя в комнате. Пурман сидел на стуле рядом с кроватью и пристально смотрел ей в лицо.

– Ваш сын… Как он? – спросила женщина.

Глаза Пурмана словно сделались светлее.

– Он выздоравливает. Вашему Латрелу пришлось усыплять его соком кошачьей травы, чтобы он не разговаривал и не бередил швы на щеке. А раны на груди и руке прекрасно заживают.

Цветок Ветра приподняла бровь.

Вы оставались без сознания почти два дня, – ответил Пурман на ее безмолвный вопрос. – Вы действительно чересчур стары для донорства.

А как моя дочь?

Лицо Пурмана потеплело.

– Она не отходила от вас, пока сама не заснула, сидя на этом самом стуле. Я попросил Карелли отвести Эморру в ее комнату. – Выражение его лица снова изменилось. – Мне кажется, вы слишком резко обходитесь с ней. А что, Китти Пинг вела себя так же?

Цветок Ветра долго всматривалась в его лицо и лишь потом медленно кивнула.

Эриданцы удостоили нас большой чести.

Это проклятие, – прорычал в ответ Пурман. – Вся эта планета – проклятие.

Как получилось, что страж порога ранил вашего сына? – спросила Цветок Ветра, словно и не заметила его вспышку.

Пурман впился взглядом в собеседницу, несколько секунд молча сидел с поджатыми губами и лишь потом ответил:

– Тьеран очень любил ее. Много играл, вообще проводил с ней все свободное время. – Пурман тяжело вздохнул. – Она спала, а Тьеран полез к ней и попытался почесать ей голову – он видел, что М'халл часто ласкает так своего дракона.

Цветок Ветра выпрямила спину и попыталась встать с кровати, но Пурман остановил ее. Вопросительно взглянув в лицо миниатюрной женщины, он заметил, что так и не исчезнувшая за двое суток усталость не убавила яркости огня, который часто вспыхивал в ее глазах. Вот и сейчас они сурово сверкнули.

– Стража нужно уничтожить, – сказала старуха. – Немедленно.

Пурман так и подскочил. Однако возмущаться не стал, наоборот, задумчиво нахмурил брови.

– Инстинктивная реакция? – протянул он. – Но почему?

Дверь открылась, и в комнату вошли М'халл и Эморра.

– Инстинктивная реакция, – согласилась Цветок Ветра. – Я думала, что полностью истребила ее в породе. – Она повернулась к М'халлу. – Этого стража порога следует уничтожить, прежде чем случится непоправимое.

М'халл тряхнул головой.

– Бенденск уже сама ушла в Промежуток, Цветок Ветра.

Цветок Ветра вздохнула.

– Животное было очень старым. – Она вновь перевела взгляд на Пурмана. – Возможно, будь оно помоложе, то смогло бы совладать с собой. А как дела у ее воспитателя? – спросила она у М'халла.

Всадник пересек комнату и сел рядом с кроватью. Его лицо было хмурым.

– Это, судя по всему, едва ли не важнейший узел проблемы, – сказал он. – Джарана – теперь он Дж'ран – выбрали во время Поиска. За неделю до того, как случилась беда, он прошел Запечатление.

– Страж порога был очень угнетен и искал себе нового воспитателя, – сказала Цветок Ветра себе под нос и посмотрела на Пурмана. – Вероятно, им должен был стать ваш сын. Как дела у мальчика?

У него все в порядке, – ответила Эморра. – Джанир дает ему сок кошачьей травы, чтобы он не просыпался.

Скоро нам придется его разбудить, – сказала Цветок Ветра, неизвестно почему скорчив гримасу. – А потом мы должны позаботиться о том, чтобы его нижняя челюсть как можно дольше находилась в покое.

Это будет нелегко, – сказал Пурман, улыбнувшись впервые за долгое время. – Он такой болтун.

В таком случае, когда он проснется, рядом с ним должен быть человек, который сможет его переговорить, – ответила Цветок Ветра и посмотрела на дочь. – Эморра, проследи.

Моя леди! – забеспокоился М'халл. – Эморра – здешний управитель. Нельзя же ей приказывать вот…

Она моя дочь, – ответила Цветок Ветра, как будто это решало все.

Эморра проглотила просившийся на язык резкий ответ, коротко кивнула матери и вышла из комнаты.

– Мать или не мать… – М'халл пришел в такое негодование, что даже покраснел.

Зато Пурман даже не пошевелился.

– Зачем вы ее отослали?

Цветок Ветра уставилась на М'халла и смотрела на него до тех пор, пока предводитель Вейра не стиснул зубы, сердито вздохнув.

– Скажите, М'халл, ваша мать о многом вам рассказала?

М'халл бросил встревоженный взгляд на Пурмана, но Цветок Ветра жестом велела ему продолжать. Предводитель Бенден-Вейра заставил себя расслабиться, на Пурмана он подчеркнуто не смотрел.

Моя мать, – сказал М'халл, сделав чуть заметное ударение на первом слове, – рассказывала мне обо всем, что знала.

– О чем это вы? – спросил Пурман, переводя взгляд с одного собеседника на другого и обратно. До него не сразу, но дошло, что весь этот разговор затеян только ради него.

О драконах, стражах порога и личинках, – ответил предводитель Бенден-Вейра.

Да, теперь еще и о выведенных Пурманом виноградных личинках, – добавила Цветок Ветра.

– Не забывайте о кошках, живущих на Южном континенте, – возразил М'халл.

Цветок Ветра повернулась к Пурману.

– Что вы можете рассказать об этих кошках?

Пурман вскинул голову: Я вас не понимаю.

– Драконы, стражи порога и личинки – все это сделанные нами добавления к экосистеме Перна, – сказала Цветок Ветра с таким видом, будто эти слова должны были все объяснить.

Пурман задумчиво пожевал губами.

Драконы сражаются с Нитями высоко в небе, а личинки уничтожают их, когда они падают наземь, – произнес он через несколько секунд.

Но личинки делают не только это, верно? – вопросительным тоном произнесла Цветок Ветра.

Пурман медленно кивнул.

– Моя мать вывела драконов, а я – стражей порога, – сказала Цветок Ветра. М'халл насмешливо фыркнул, но женщина предостерегающе подняла руку, призывая его воздержаться от поспешных слов. – Да, М'халл, именно так все и говорят.

Пурман понимающе кивнул.

– Мой отец вывел кошек и личинок, – сказал он, помолчав пару секунд. – Личинки защищают Перн, следовательно, вы хотите спросить, знал ли я, с какой целью созданы кошки?

Цветок Ветра кивнула.

Пурман печально качнул головой.

– Отец никогда об этом не говорил, – сказал он. – Он очень волновался из-за них, повторял, что докажет всем, но я тогда был слишком мал, и он даже не пытался рассказывать мне о чем-то серьезном.

Он нахмурился; очевидно, воспоминания о тех временах были для него не слишком приятны.

– Я не думаю, что он настолько доверял мне, чтобы делиться со мной своими тайнами, – выдавил он немного погодя.

– Моя мать уверена, что на Перне слишком много тайн, – сказал М'халл, посмотрев по очереди на обоих собеседников. – Она боится, что, если случится какая-нибудь беда, жизненно важная информация окажется утраченной, и все понесут невосполнимый ущерб.

Пока М'халл говорил, Цветок Ветра внимательно следила за выражением лица Пурмана.

М'халл, я думаю, он действительно не знает.

– Чего я не знаю? – не без раздражения спросил Пурман.

Когда этому настанет конец? – ответила встречным вопросом Цветок Ветра.

– Чему – этому? Какой конец? – уже не скрывая раздражения, воскликнул Пурман.

Он привык думать, что хорошо знает М'халла, что его приняли в Бенден-холде как своего, ценя сделанную им важную работу по формированию симбиоза личинок с виноградными лозами Бендена, но теперь он уже не был в этом уверен. Ему пришла в голову неприятная мысль: а вдруг эти двое просто издеваются над ним за то, что он сын своего отца? В молодости его жизнь настолько осложнилась, что он изменил имя с земного на перинитское. Зато с тех пор мало кто догадывался о его кровном родстве с ученым, которого весь Перн считал негодяем.

Цветок Ветра вздохнула и снова покачала головой. Потом протянула руку и легко прикоснулась своей маленькой ладошкой к крепкому кулаку Пурмана.

Простите меня, Пурман. Я так надеялась, что ваш отец передал вам свои знания.

Он говорил мне очень мало, – напряженным голосом Ответил Пурман. – А до всего остального я дошел самостоятельно.

М'халл с силой хлопнул себя по колену.

Вот видите! – воскликнул он. – Это подтверждает, что моя мать права. Не должно быть никаких тайн.