Текст книги "Кровь драконов"

Автор книги: Тодд Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Глава 17

Любой адепт Пути Эридани, намеревающийся изменить экосистему, обязан сделать так, чтобы его потомки навечно были преданы делу поддержания этой экосистемы.

Эриданские эдикты, XXIV конвенция

Колледж, Первый Интервал, 58 ПВ

Молния разорвала небо прямо над Колледжем; буквально сразу же прогремел оглушительный и пугающий своей продолжительностью раскат грома. Цветок Ветра перевернулась в постели, намереваясь спать, невзирая на шум снаружи. Она точно знала, что ей необходим отдых. Но ее рассудок, чем дальше, тем чаще вел себя по ночам как самый настоящий предатель и против ее воли бесконечно пережевывал проблемы, с которыми ей предстояло столкнуться утром.

Имел ли какое-нибудь значение тот факт, что когда-то в будущем огненные ящерицы подхватили инфекционное заболевание? Могла ли эта болезнь затронуть драконов? И Китти Пинг, и она сама пытались принять превентивные меры, хотя точно знали, что природа и окружающая среда будут работать против них.

Что ей нужно сделать, чтобы убедить предводителей Вейров и холдеров потратить немалую часть энергетических ресурсов на то, чтобы принять меры против какого-то события в неведомом отдаленном будущем – события, которое, может быть, вообще не произойдет?

– Утро… – пришло ей на память изречение, которым частенько пользовалась Китти Пинг. – Утро вечера мудренее.

Ее мать была права, Цветок Ветра отлично это знала. Очень часто проблемы, которые мучили ее по ночам, утром делались кристально ясными. Она не раз задавалась вопросом: какая часть решения возникала благодаря раздумьям и тревогам, а какая – благодаря хорошему ночному сну.

В последние дни ей все труднее засыпать, размышляла она. А тут еще эта гроза с молнией и громом… Просто удивительно, если завтра утром у нее найдутся хоть какие-то силы. Она закрыла глаза и приказала себе снова заснуть, не обращая внимания ни на что.

На этот раз из подступавшего сна ее вырвал громкий, но непродолжительный раскат грома – одного грома, без молнии. Зато этот гром сопровождался чем-то еще, каким-то невнятным, пронзительным звуком, больше всего похожим на безнадежный вопль отчаяния в ночи. Забыв все свои рассуждения, она отбросила одеяло и, накинув первую попавшуюся под руку одежду, поспешила вниз по лестнице и выбежала во внутренний двор – прямо под проливной дождь.

Там уже находился Тьеран в компании своей огненной ящерицы. Цветок Ветра отлично знала, что файры терпеть не могут дождя, но этот файр метался над головой своего хозяина и пронзительно верещал.

– Смотрите! – крикнул Тьеран; чтобы перекричать шум ливня и гром, ему пришлось сильно напрячь голос. Он метнулся из-под арки туннеля внутреннего двора на дорогу, ведущую от Колледжа.

Цветок Ветра поспешила за ним. На бегу она вскинула голову. Сверху падало что-то крупное. Прежде чем она смогла хоть что-то сообразить, масса с отвратительным мягким стуком ударилась о землю прямо перед ними.

Это был дракон. Цветок Ветра всматривалась во мрак темной дождливой ночи, пока не сверкнул очередной разряд молнии. Она задохнулась от ужаса.

– Будите Колледж! – крикнула она. Ее пронзительный голос прорезал шум дождя. – Тащите аш-эн-о-три!

– Цветок Ветра, что это такое? – раздался у нее за спиной женский голос. Не оглядываясь, она узнала Эморру.

– Пусть немедленно доставят аш-эн-о-три! Мы должны сжечь этот труп. Сжечь, и немедленно!

– Он инфицирован? – спросила Эморра. Не дожидаясь ответа, она принялась отдавать распоряжения людям, выбежавшим следом за нею.

– Даже хуже того, – ответила Цветок Ветра. К ней уже подбегали люди с большими банками азотной кислоты. – Лейте на труп. И не экономьте. От этого зависит само существование Перна.

Когда плоть молодого дракона зашипела под первой порцией кислоты, Тьеран вдруг рванулся вперед. В руке он сжимал поясной нож.

– Тьеран! – крикнула Цветок Ветра, ее голос слился с криком Эморры. – Что ты делаешь?

Тьеран быстрым движением отрезал ремешок от надетой на дракона сбруи, снял с него серебряную застежку и кинул ремешок на труп. Поспешно отступив, он подозвал человека с банкой и сунул руки прямо в кислоту, заскрипев от боли зубами.

– Что ты делаешь? – перепугалась Цветок Ветра.

– Все в порядке, – сказал Тьеран, показывая ей кисти рук Они были покрыты множеством ужасных ожогов, возникших там, где кислота проникла через пленку жиров, защищающих кожу. Молодой человек помахал бляшкой.

– Это скажет нам, чей был дракон.

Он стиснул зубы и закрыл глаза, боль от химических ожогов наконец-то сломила барьер, образованный выбросом адреналина, который и толкнул его на этот безумный поступок.

– Кроме того, – добавил он, задыхаясь от боли, – это вовсе не так болезненно, как укус стража.

Когда холодный серый свет утра наконец-то прорвался сквозь никак не желавшие рассеиваться облака, Цветок Ветра все еще стояла, устало ссутулившись, возле дымившихся останков дракона. Азотная кислота уничтожила всю плоть, оставив только побелевшие кости. Глядя, как на мертвого дракона банка за банкой выливается азотная кислота, сжигавшая, слой за слоем мускулы и мягкие ткани, Цветок Ветра чувствовала себя так, будто стояла здесь обнаженной, во всем безобразии голого старческого тела. И свои эмоции она ощущала так пронзительно и неприкрыто, как, пожалуй, никогда прежде.

Лужица зеленой слизи, вытекшая из ноздрей дракона после удара о землю, все объяснила Цветку Ветра: этот дракон был поражен той же самой болезнью, что и две огненные ящерицы, явившиеся ранее.

Снова и снова она прокручивала все произошедшее в памяти. Она твердо знала, что там присутствовало нечто такое, на что она не обратила внимания, но что было важно и обязательно должно всплыть. Много раз память показывала ей, как дракон появился высоко в небе и начал неудержимо падать на землю – уже мертвый. Глухой чавкающий звук падения все еще вызывал у нее дрожь.

Снова и снова она обращалась к своей памяти, пыталась принудить ее двигаться медленнее, дать возможность рассмотреть все, самые мелкие подробности. В конце концов она сердито вздохнула, потому что ей так и не удалось восстановить то ощущение, которое возникло на короткое мгновение и которое – она знала это! – необходимо было восстановить и проявить. Она уж испытала его прежде, когда появились огненные ящерицы. Ощущение мимолетного контакта или чего-то похожего.

Наконец Цветок Ветра сдалась и с горечью покачала головой, отгоняя эту мысль. У нее было множество других очень серьезных проблем.

Она ожидала скорого прибытия М'халла и, возможно, даже Торен. Она нисколько не удивилась бы, если бы сюда примчались все драконы Перна. Она велела рабочим выкопать могилу, в которую можно было бы поместить скелет – все, что осталось от молодого дракона. Могилу следовало обильно засыпать известью: хотя Цветок Ветра и не сомневалась в том, что болезнетворные бактерии уничтожены азотной кислотой, но она не была уверена полностью.

Одних этих мысленных картин и воспоминаний оказалось вполне достаточно для того, чтобы Цветок Ветра на протяжении всего остатка ночи даже и не подумала снова лечь в постель.

Но было еще кое-что. И это «кое-что» еще сильнее взбудоражило ее, настолько взбудоражило, что она отвлеклась от происходившего лишь для того, чтобы набросить теплый зимний плащ и выпить кружку обжигающе горячего кла.

Это было состояние кожи дракона, покрытой странными пятнами, неровной и рябой. Такое впечатление, что у нее глубоко изменилась структура. Она видела дракона лишь несколько минут, издали, да еще и в ночной мгле, изредка разрываемой вспышками молний. Увиденное беспокоило ее, но почему – она еще не могла объяснить. Где-то в глубине души она знала, что в этом был какой-то особый смысл, но не могла его уловить. Это сильно беспокоило старого генетики настолько сильно, что она всю ночь оставалась под дождем и даже не подумала уйти в помещение и тем более лечь в кровать.

– Мама?

Она настолько глубоко погрузилась в размышления, что голос Эморры заставил ее вздрогнуть.

– Ты всю ночь провела на ногах! Цветок Ветра кивнула.

– Я пытаюсь кое-что припомнить.

– Вот и прекрасно, только сначала пойдем позавтракаем, – предложила Эморра. – Возможно, твоя память будет работать лучше, когда ты согреешься.

– Скоро сюда прилетит М'халл и другие всадники, и не только всадники, – сказала Цветок Ветра.

– Я побуду здесь, – сказал Тьеран, подходя к ним. В руке у него был мясной рулетик, испеченный к завтраку. – Я…

Он умолк, не зная, что сказать дальше. Цветок Ветра повернулась и понимающе улыбнулась ему. Эморра тоже улыбнулась, почти одновременно с матерью.

– Идите, – сказал Тьеран. – Я подежурю здесь и буду направлять всех всадников к вам.

– Спасибо тебе, – сказала Цветок Ветра, почувствовав, как к горлу неожиданно подступил комок.

Тьеран кивнул и отвернулся к обугленным остаткам мертвого дракона-королевы. Стоять на карауле. Отдать последние почести умершей.

Глава 18

И в вышине дракон ревет,

И Нить смертельная горит.

А если все же обожжет,

То Промежуток исцелит.

Бенден-Вейр, Третье Прохождение, 12 день, 508 ПВ

– Я побуду с ней, а ты пойди отдохни немного. – Несмотря на мягкость тона Салины, это было непререкаемое распоряжение Киндану покинуть жилище Лораны.

Прошло два дня с тех пор, как Вейр проснулся, разбуженный в тот момент, когда Лорана на несколько мгновений подчинила себе всех драконов и когда раздался вопль боли Арит'ы и душераздирающий крик Лораны.

– Она сохнет прямо на глазах, – пробормотал Киндан. Из его глаз опять брызнули слезы. – Попробуй заставить ее хоть что-нибудь съесть.

– Я попробую, – пообещала Салина. – А ты, Киндан, все же пойди и отдохни. Сейчас ей нужнее всего твоя сила.

– Проваливай отсюда, – грубо приказал М'тал, входя в комнату. – Она права.

Киндан окинул всадника настороженным взглядом. Впрочем, арфист почувствовал себя немного спокойнее: даже находясь в состоянии крайнего изнеможения, он вспомнил, что М'талу удалось успокоить Салину после потери дракона.

– Ты уже на ногах не держишься, – сказал М'тал, легонько похлопав арфиста по плечу. – Обязательно выспись сегодня ночью. Мы вызовем тебя, как только она очнется.

После того как Киндан ушел, М'тал поговорил с Гаминт'ом. «Она не хочет слушать меня, – печально ответил дракон. – Она не хочет слушать никого из нас».

М'тал присел рядом с Салиной.

– Гаминт' говорит, что она отказывается слушать голоса драконов, – сказал он.

– И кто же может ее упрекнуть? – спросила Салина невыразительным от переживаний голосом, – Могу себе представить, как это мучительно для нее.

– Сегодня глухота, несомненно, пошла ей на пользу, – сказал М'тал. Он только что возвратился из полета на Падение над Истой. – Двое погибли, восемь ранено, из них трое тяжело, – сказал он.

– Но это же хорошо, – пробормотала Салина, не скрывая одобрения. – При нормальном Падении, мне кажется, жертв было бы в пять раз больше.

– Потери у Исты серьезнее, – досадливо поморщился М'тал. – Трое погибло, девять ранено. Теперь у них осталось только тридцать четыре дракона, способных летать.

– Ж'лантир, наверно, места себе не находит от беспокойства.

– Б'ник заверил его, что, пока в Бенден-Вейре есть драконы, Иста получит от нас помощь, когда бы она ни потребовалась, – с одобрением сказал М'тал.

– Ты можешь им гордиться, – сказала Салина. Она взяла своего спутника за руку и сильно пожала.

– Мы все должны им гордиться, – согласился М'тал. – Он всегда был способным парнем. И на удивление удачно справляется с новыми обязанностями.

– Если бы мы только могли сказать то же самое о Туллеа, – проговорила Салина.

М'тал лишь молча кивнул в ответ.

Они встрепенулись, услышав звук шагов из коридора, но успокоились, увидев К'тана.

– Нужно осмотреть ее, – сказал целитель. Он обвел комнату взглядом. – Киндан наконец-то решился пойти отдохнуть?

– Я его выгнал, – объяснил М'тал.

Вновь почувствовав беспокойство, он безмолвно обратился к Гаминт'у и попросил его через молодых драконов отправить кого-то из юных всадников узнать, не требуется ли арфисту помощь.

К'тан устало кивнул.

– Хорошо.

Он сделал знак Салине, которая сразу же встала и уступила целители) стул у кровати Лораны. К'тан прислушался к дыханию девушки, пощупал пульс и затем снова поднялся.

– Она ела хоть что-нибудь? Пила?

Салина в ответ на оба вопроса отрицательно качнула головой. К'тан сжал губы и строго посмотрел на нее.

– Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что это такое. Что заставило тебя решиться жить дальше?

М'тал до боли сжал руку Салины. Бывшая госпожа Вейра поспешно смахнула с глаз непрошеные слезы.

– Мне нельзя было умирать. Я была нужна.

М'тал подошел сзади к своей спутнице и крепко обнял ее. К'тан кивнул. Он явно чувствовал себя неловко от того, что в его присутствии проявляли такие сильные чувства.

– В таком случае давайте надеяться, что Лорана тоже почувствует себя необходимой, – негромко сказал он. Он поднял глаза на Салину, его губы дрогнули в подобии улыбки. – Я рад, что ты решила остаться, – без тебя нам было бы куда труднее.

М'тал почувствовал, как Салина напряглась в его объятиях, и благодаря многим годам близости, даже не видя ее лица, понял, что она очень благодарна целителю за эти слова. Однако бывший предводитель Вейра продолжал всматриваться в целителя всевидящим взором опытнейшего лидера всадников.

– А теперь, К'тан, ты должен последовать своему собственному совету и пойти отдыхать.

– Лорана последняя из всех, кого я должен был осмотреть, – ответил К'тан.

– Один из нас побудет с нею, – пообещала Салина. «Она не хочет слушать нас, но она знает, что мы рядом и ждем ее», – сообщил Гаминт' М'талу.

– Дрит' говорит, что драконы делают все возможное, стараясь успокоить ее, – почти одновременно сказал К'тан.

– Гаминт' говорит мне то же самое, – отозвался М'тал. Он шагнул к К'тану, полуобнял его за плечи и подтолкнул к двери. – А теперь, целитель, иди и отдохни хоть немного.

К'тан, твердо вознамерившийся вывести Киндана из депрессии, перед тем как отправиться отдыхать, остановился перед дверью квартиры арфиста Бенден-Вейра. Он услышал изнутри пение:

 
Рыдают тысячи голосов,
Плач разрывает ночь,
И вдруг один, за ним другой
Из них уходят прочь.
Целитель-дева, одна лишь ты
Идешь за ними вслед,
Они во мраке пустоты
Ведут тебя ко мне.
И в темной ледяной ночи
Один из них звучит.
Тот голос звонкий, молодой
Лишь слово говорит.
Ты это слово назови —
Ищи…
 

Киндан умолк, очевидно, пытаясь припомнить слова. Несколько секунд было тихо, а потом послышалось гневное рычание, звук нестройного удара по струнам и гул, с которым отброшенная гитара упала на кровать.

– Я смотрю, арфист, тебя потянуло на жалобные мелодии, – громко сказал К'тан, входя в комнату.

Киндан повернулся, некоторое время смотрел на целителя Вейра, словно не узнавая его, а потом нахмурился и тряхнул головой.

– Я не могу ее вспомнить!

– А что, это настолько важно? – мягким тоном спросил К'тан.

Киндан, похоже, хотел ругнуться в ответ, но сдержался, смолчал и лишь потом ответил.

– Я не знаю, – признался он. – Мне только кажется, что эта песня очень подходит к временам, в которых мы живем.

– Как мог кто-нибудь знать о нынешних временах и событиях? – возразил, понурившись, К'тан. – Я думаю, это всего лишь песня. Возможно, ее сочинили после очередной лихорадки или чумы…

– Нет, здесь все не так просто, – упорствовал Киндан. – Не было еще такой лихорадки или чумы, которая затронула бы драконов. Ты знаешь это не хуже меня. Мы же вместе просмотрели все Записи.

– Возможно, это было… – Он осекся, заметив выражение лица Киндана.

Арфист шагнул мимо него, резким движением схватил гитару с кровати и крикнул:

– Вот оно! Вот!

С торжествующим видом он ударил по струнам и запел:

 
Ты это слово назови —
Ищи его теперь, —
И в Бенден-Вейре ты найдешь
К забытым знаниям дверь.
 

Вздрогнув, словно от боли, арфист Бендена закончил песню:

 
Спасти драконов и людей,
Спасти все живое на Перне
Тебе суждено – за это собой
Заплатила твоя королева.
 

– Это потрясающе, Киндан! – воскликнул К'тан, хлопнув арфиста по спине. – Просто изумительно. Я рад, что ты вспомнил целиком. – Он немного помолчал и добавил; – Но что она все-таки означает?

Веселье сразу исчезло из взгляда Киндана.

– Я не знаю, – печально признался он. – Только, Я уверен, что она что-то значит.

Он нахмурился, погрузившись в мысли.

Резко прогремел барабан с сигнальных высот. Киндан вскинул руку, призывая своего собеседника к тишине, и прислушался, разбирая поступившее сообщение.

– Что там передают? – спросил К'тан. Он, в отличие от арфиста, почти не знал барабанных кодов.

– Сообщение из Форт-Вейра, – ответил тот. – Они минувшей ночью летали на Падение над Руатой и своим собственным Вейром.

Продолжая прислушиваться, арфист вдруг раскрыл рот от удивления и широко улыбнулся, его глаза ярко сверкнули. К'тан решил придержать свое любопытство до тех пор, пока барабанщик Вейра не продублировал сообщение, извещая, что оно благополучно принято.

– И? – спросил он наконец. Киндан улыбнулся ему.

– И стражи порога тоже боролись против Нитей, – сказал он и улыбнулся еще шире, увидев, что глаза целителя широко раскрылись от удивления. – Их вела Нуэлла, – с довольным видом продолжал Киндан. – Похоже, что у созданий Цветка Ветра есть и другое предназначение…

– Что случилось? – спросил К'тан, увидев, как у арфиста вдруг в буквальном смысле этого слова отвисла челюсть.

– Песня, – медленно проговорил Киндан, словно не веря самому себе. – Я, кажется, вспомнил ее название.

К'тан уставился на него, но Киндан замер, углубившись в свои мысли.

В конце концов целитель не выдержал:

– Ну же, Киндан, как она называется?

Киндан мотнул головой, словно отгоняя наваждение, и умоляюще взглянул на К'тана.

– «Песня Цветка Ветра».

– Я сказала: выйди отсюда! – уже в третий раз прикрикнула Туллеа на Тилару. – Когда ты понадобишься, я сама тебя позову.

Тревожно взглянув на Лорану, Тилара вышла за дверь.

Никто в Вейре не решился бы слишком долго испытывать на себе гнев Туллеа.

– Что-то не похоже, чтобы ей так уж нужна была охрана, – пробормотала себе под нос Туллеа, услышав удалявшиеся по коридору шаги Тилары. – Сейчас пойдет ябедничать Миккале. Ну и пусть! Я госпожа Вейра. Даже Салина не посмеет спорить со мной.

Она посмотрела на Лорану, которая неподвижно лежала на спине.

– Я пыталась сделать так, чтобы тебя туда не пускали, – сказала Туллеа почти извиняющимся тоном. – Но тебе понадобилось все это сделать. Никому ничего не сказав! И среди ночи мы все услышали, как вы обе страшно завопили, ты и твой дракон.

Она продолжала говорить; ее гнев нарастал, а голос сорвался на крик.

– Ты не заслужила этого дракона, хотя бы это ты понимаешь? Ты была такая самоуверенная, все знала лучше всех, готова была рисковать чем угодно! Ты заслужила, что потеряла ее, ты меня слышишь?! Ты это заслужила!

Туллеа вдруг сообразила, что во всю силу легких кричит прямо в ухо Лоране, и отшатнулась, испуганная своим собственным поведением и пораженная отсутствием какой бы то ни было реакции Лораны.

– Ты не должна умирать, – сказала Туллеа. – Салина была с Брет'ой в десять раз больше Оборотов, чем ты со своим драконом месяцев, и она не умерла. Ты не можешь умереть. Я тебе не разрешаю, ты меня слышишь? Это будет неправильно. Я тебе не разрешаю, тебе нельзя…

Туллеа осознала, что стоит на коленях у кровати Лораны, обнимает лежащую без чувств в постели женщину и ее слезы дождем сыплются на волосы Лораны.

– Пожалуйста, не умирай, – умоляюще прошептала Туллеа. – Пожалуйста.

К'лиор был уверен в том, что, как ни старались всадники Форта, несколько Нитей во время ночного Падения все же сумели прорваться и упали за Южным Боллом. Он даже содрогнулся при мысли о том, какой предстанет земля там с утра.

«Давай, Райнет', слетаем в Холд, – сказал К'лиор своему дракону. – Я должен поговорить с лордом-холдером».

Вопреки опасениям К'лиора лорд Эгремер так и рассыпался в похвалах драконам и их всадникам.

– Как только можно будет разглядеть, что делается вокруг хотя бы на одну длину дракона, я немедленно вышлю наземные команды, это я вам обещаю, – сказал Эгремер. Он нервно взглянул туда, где, по его предположениям, находился север и куда упали Нити. – Как по-вашему, будет очень плохо?

К'лиор покачал головой.

– Мы сделали все, что могли, – сказал он. – Но погода была теплая, а это значит, что все Нити выжили. Стражей порога было слишком мало, к тому же мы никогда не учились действовать вместе с ними, так что координации с ними не получилось.

Глаза леди Ивалы широко раскрылись от волнения.

– С рассветом мы вышлем поисковую группу, – пообещал К'лиор. – И как только что-нибудь увидим, сразу же известим вас.

– Мне не хотелось бы терять массивы строевого леса на севере, – сказал лорд Эгремер. – Вообще-то лес достаточно зрелый, чтобы валить его уже сейчас, но я надеялся сохранить его до середины Прохождения, когда мы действительно будем нуждаться в стройматериалах.

К'лиор кивнул.

– Мы приложим все усилия, – сказал он.

– А мы благодарны вам за все, что вы сделали, – ответил Эгремер.

К'лиор устало забрался на шею Райнет'у и передал ему образ чаши Форт-Вейра.

Утро было серым, холодным и облачным. Даже Сайска была не так оживлена, как обычно.

– Пришел рапорт от Т'мара, из поисковой группы, – сказала она, протягивая только что проснувшемуся К'лиору кружку со свежим дымящимся кла, – Пять нор.

К'лиор застонал. Сайска поморщилась, и он кивнул ей, предлагая продолжать.

– Две хорошо закопались. Придется жечь рощу строевого леса.

К'лиор расправил плечи и сделал большой глоток кла. Долго смотрел в лицо своей спутнице и лишь потом спросил:

– А жертвы? Сайска нахмурилась.

– Двадцать три ушли в Промежуток, кто от болезни, кто от Нитей. Ф'дан и П'ред изранены так, что не смогут вылетать самое меньшее шесть месяцев. Трот', Пайет', Кадорт', Варт' и Бидант' – все они получили серьезные раны и тоже должны будут поправляться не менее шести месяцев. Еще у одиннадцати всадников и драконов не столь сильные повреждения, но они месяца на три выбыли из строя.

– Итак, у нас могут летать всего семьдесят драконов и всадников?

– Семьдесят пять, – поправила его Сайска, подчеркнув тоном разницу. – И у нас больше трех семидневок перед следующим Падением. Я уверена, что к тому времени мы сможем выставить против Нитей гораздо больше драконов.

– Три семидневки – это совсем не долгий срок, – проворчал К'лиор, поднимаясь с широкой кровати и протягивая руку за одеждой.

– Ничего подобного, – резко сказала Сайска, подталкивая его к двери ванной. – От тебя плохо пахнет. Сначала ты искупаешься, а потом займешься другими делами.

К'лиор открыл было рот, чтобы возразить, но Сайска заставила его замолчать поцелуем.

– Если ты будешь хорошо себя вести, – усмехнулась она, – я, может быть, тоже залезу к тебе.

К'лиор приложил все силы, демонстрируя, как хорошо он себя ведет.

Лорд-холдер Эфемер поморщился, как от боли, увидев вдали поднявшееся к небу облако дыма. Горел лес, который выращивали сорок Оборотов. Пришлось начисто выжечь целых три долины, прежде чем всадники и наземные команды объявили, что холд Южный Болл находится в безопасности от Нитей.

Скоро начнутся дожди, которые смоют верхний слой почвы с выгоревших мест. А потом, вероятно, наводнения завершат разорение долин. И на месте пышных лесов возникнет пустыня.

А для его холдеров это была очень серьезная беда. Они старались обеспечить себе работу на много лет вперед, вырубая перестоявшие деревья, сажая новые, чтобы во время Прохождения делать из этого леса прекрасную мебель. Теперь у Южного Болла не останется почти ничего, кроме глиняной посуды, специй и небольшого количества избытков продовольствия, которые можно выделить для торговли с другими холдами.

Холду потребуется много Оборотов, чтобы оправиться.

– Мне очень жаль, Эгремер, – печально повторил К'лиор. – Если Вейр в состоянии сделать хоть что-нибудь, чтобы вам помочь…

Эгремер вздохнул и повернулся к молодому предводителю Вейра. Он был Оборотов на десять старше К'лиора. Сейчас Эгремеру очень хотелось обвинить кого-нибудь в своей беде, но он знал, что свалить вину на всадников будет крайне несправедливо.

Поэтому он заставил себя улыбнуться.

– Я ценю ваше предложение, К'лиор, – ответил он. – По-моему, вы могли бы сделать для нас даже больше, чем вам кажется. Если бы вы могли предоставить в мое распоряжение одного-двоих молодых всадников, чтобы они помогли осмотреть и оценить ущерб и, возможно, подбросить кое-куда немного припасов…

– Молодых всадников у нас достаточно, – горько произнес К'лиор. – У нас не хватает взрослых драконов.

– Я слышал, что у вас очень велики потери из-за болезни, – ответил Эгремер. – Может быть, мы могли бы сделать что-нибудь для вас, мой лорд?

Несколько секунд К'лиор молчал, задумчиво уставившись в пространство.

– Время, – сердито сказал он в конце концов. – Нам нужно время, чтобы молодежь успела подрасти, чтобы раненые поправились. – Он покачал головой. – Боюсь, что этого вы не сможете дать нам, мой лорд.

Лицо Эгремера напряглось.

– Каким же временем мы в таком случае располагаем, мой лорд?

К'лиор заметно побледнел.

– Форту, можно сказать, везет. У нас не будет ни одного Падения на протяжении трех семидневок. С новым Падением мы, вероятно, сможем справиться. – Он пожал плечами. – А насчет следующего я ничего не могу обещать.

Лорд-холдер прямо-таки физически ощутил отчаяние, которое охватило предводителя Вейра. Эгремер попытался найти слова в поддержку всаднику, но ничего не приходило на язык Первым заговорил К'лиор. Он расправил плечи и даже попытался улыбнуться.

– Мы найдем способ, лорд Эгремер, – объявил он. – Мы всадники, мы всегда находим выход. – Он твердо кивнул, как бы подтверждая перед самим собой эти слова, а затем сказал Эгремеру: – Теперь, если вы извините меня…

– Конечно! – ответил Эгремер. – Я провожу вас. И не волнуйтесь насчет моей просьбы, я имею в виду о молодых всадниках, если это будет для вас слишком хлопотно. Их помощь просто помогла бы нам сэкономить время.

К'лиор остановился так резко, что Эгремеру пришлось шагнуть в сторону, чтобы не врезаться в него.

– Время! – торжествующе воскликнул К'лиор. Он повернулся к Эгремеру и стиснул его плечи обеими руками. – Вот! Время! Нам требуется время.

Эгремер принужденно улыбнулся, задумавшись про себя, не может ли болезнь драконов затронуть рассудок всадников. К'лиор так же внезапно отпустил лорда-холдера и бегом кинулся прочь из холда.

– Спасибо вам, лорд Эгремер, вы оказали мне неоценимую помощь, – крикнул он, уже запрыгнув на шею своего бронзового великана Райнет'а.

– Когда вам потребуется, поможем, чем сможем, предводитель, – отозвался Эгремер.

Он совершенно не понимал, что же хорошее ему удалось сделать, но намеревался использовать замеченное всеми хорошее настроение предводителя Вейра, чтобы поднять дух своих холдеров. И конечно, он ни в коем случае не стал бы усиливать их страхи и дурные предчувствия, пустив слух, что предводитель Вейра мог спятить.

– Сайска, время! – заорал К'лиор, как только его дракон вышел из Промежутка, возвращаясь из Южного Болла, и начал снижаться на дно чаши. – Время, вот что нам нужно!

Сайска вышла на карниз из вейра Мерлит'ы и посмотрела сверху на К'лиора.

– Конечно, нам нужно много времени, – согласилась она (главным образом для того, чтобы повеселить своего спутника).

– Нет, нет, нет, – крикнул К'лиор в ответ, – молодежи, и раненым всадникам, и драконам – всем им нужно время, чтобы вырасти и выздороветь.

– Да, К'лиор, а кто же в этом сомневается, – уже раздраженно крикнула Сайска.

К'лиор глубоко вздохнул и широко улыбнулся своей госпоже Вейра.

– Мы будем пользоваться временем. Пошлем их назад во времени куда-нибудь, где…

– Где они смогут спокойно поправляться! – закончила Сайска и с радостным криком высоко подпрыгнула. – К'лиор, это замечательно!

В тот вечер за обедом К'тан подошел к М'талу и Салине. Бывший предводитель встревоженно поглядел на свою спутницу.

– Салина, можно мне с тобой поговорить? – спросил К'тан. Его лицо было бледным, в глазах застыло молящее выражение. – Это касается Дрит'а.

Салина ответила усталой улыбкой и чуть заметным кивком. Вообще-то она успела привыкнуть к этому, но никак не ожидала, что следующим всадником, который захочет поговорить с нею наедине, окажется К'тан.

М'тал откинулся на спинку стула, он с задумчивым видом крутил в пальцах стакан с вином. Салина встала, быстро поцеловала М'тала в щеку и направилась вслед за целителем Вейра к выходу из пещеры.

– Как давно это началось? – спросила она К'тана, как только они оказались за пределами слышимости.

– Больше двух семидневок, – мрачно ответил он.

Его лицо было изрезано недавно появившимися морщинами, порожденными трудностями последнего времени бесчисленными смертями, уходом юной королевы, беспамятством Лораны, а теперь ко всему этому прибавилась смертельная болезнь его собственного дракона.

– Я все время убеждал себя, что после следующей порции микстуры, следующего укола травяной настойки все пойдет на лад, но…

Салина бережно взяла его под руку. К'тан медленно выдохнул; его трясло.

– Я должен пойти проведать Лорану, – сказал он, отводя глаза от пристального взгляда Салины. Потом он снова глянул в лицо бывшей госпоже Вейра. – Я вижу, как ее бьет дрожь каждый раз, когда дракон уходит в Промежуток, но она не издает ни звука.

– Я знаю, – вполголоса ответила Салина. – Я думаю, что она чувствует смерть каждого дракона. – Она поглядела на целителя. – Ты должен хотя бы отчасти понимать, что она чувствует, ведь ты столько лет лечил людей и драконов.

– Правда, что после потери дракона чувствуешь себя ужасно одиноким? – спросил К'тан, тщетно пытаясь заставить свой голос звучать твердо.

– Это худшее чувство, какое только может быть, – честно призналась Салина, шагнула к К'тану и крепко обняла его. – Но пока рядом с тобой есть люди, ради которых стоит жить…

Броня самообладания К'тана, ошеломленного ее словами, выведенного из равновесия по-матерински нежным объятием, дала трещину; тщательно скрываемая ото всех боль прорвалась коротким и почти беззвучным скорбным рыданием. Чувствуя себя до крайности неловко, целитель отступил от Салины.

– Со мной все будет в порядке, – сказал он. – Спасибо тебе.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь, – ответила Салина, сделав вид, будто верит этой лжи.

К'тан быстро отвернулся.

– Я должен проведать Лорану, – повторил он.

– Передай, что я ее люблю! – крикнула ему Салина, вслед решительно зашагавшему прочь целителю.

К тому времени, когда К'тан добрался до жилища Лораны, он сумел вновь овладеть собой. В конце концов, упрекал он себя, на протяжении многих Оборотов ему приходилось утешать всадников, понесших тяжелые утраты, и не раз он бессильно наблюдал за тем, как больные и тяжело раненные уходят навсегда. Он должен был привыкнуть к этому. К тому же у него есть долг перед пациентами и сотоварищами по Вейру. Он обязан сделать для них все, что в его силах.