Текст книги "Цикл 2.0 (СИ)"

Автор книги: Тимур Патеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

   Никто из людей, окружающих его не тешил себя мыслью 'а вдруг обойдется'. Новая несокрушимая армада прибыла в систему Юпитера вовсе не для того чтобы 'все обошлось'. Приказ получен, орудия заряжены и солдаты настроены решительно. Люди не любят 2.0. и готовы вступить с ними в открытое противостояние даже из-за мнимых противоречий. Кажется, настала пора достать кинжал из рукава и поиграть им возле горла излишне умиротворенной жертвы.

   – Когда они засекут нас? – адмирал заглянул в сводку событий, проецируемую прямо перед ним.

   – Визуальный контакт состоится через несколько часов, расчетное время примерно три часа сорок три минуты, – рапортовал помощник, молодой парень, год назад закончивший летное училище где-то на Земле. Судя по акценту, манерам и чопорной исполнительности, скорее всего это было французское училище.

   – Их системы способны зафиксировать вхождение нашего флота в систему Юпитера раньше? – уточнил адмирал.

   – Скорее всего нет, до наступления визуального контакта мы для них недосягаемы. Они улавливают только очень сложные сигналы, наша техника для серии слишком проста.

   – Что ж, впервые это нам на руку, – кивнул адмирал, сложив руки за спиной. – Отправь новый отчет арбитру.

   – Да, адмирал, – кивнул помощник.

   Новая несокрушимая армада приступила к разворачиванию тяжелого вооружения прямо во время тормозного маневра, это поможет отчасти зарядить батареи аккумулирующие энергию для самонаводящихся систем. Линкоры укрепляют энергетические щиты, за которыми сможет укрыться множество кораблей, находящихся на орбите гигантских боевых судов.

   'Уилсон' идет в авангарде, неся на своей орбите с десяток судов среднего класса и более сотни истребителей. В своих недрах линкор хранит еще около пятидесяти маневровых истребителей дальнего радиуса поражения. Всего линкоров шесть по числу секторов, за каждый из которых отвечает один адмирал. Шесть стратегических позиций, шесть линий фронта.

   Адмирал принял чашку крепкого чая из рук заспанного помощника и велел тому пойти и вздремнуть полчасика, потому что потом ему точно будет не до сна. Измученый юноша лишь кивнул своим бледным, словно бы подсвеченным прожектором лицом и отдав честь покинул мостик.

   Ставки сделаны, размышлял командор 'Уилсона', помешивая ложечкой горячий чай в котором плавал ломтик лимона. Причем сделаны не сегодня и не нами. Все уже решено. Сферы будущего влияния поделены между несколькими влиятельными корпорациями, входящими в список 'доверенных' среди транспланетарных арбитров. Говоря простым языком, корпораций, обслуживающих интересы бизнеса самих арбитров. Что ж, может оно и к лучшему. В ближайшее время со стратегической карты Солнечной системы должен пропасть целый мятежный сектор, клочок, столь долго мозоливший глаза штабным стратегам и высшему военному и политическому руководству. К тому же, это своего рода дело чести отомстить своим же собственным потомкам за то, что они посмели быть лучше нас, людей.

   Пол под ногами вибрировал, включилась крутящая тяга, запускавшая дополнительную массу, достигаемую за счет вращения магнитных двигателей. Линкоры становились тяжелее, словно выпуская перед парашютисты, выпускавшие себе за плечо свинцовые парашюты. Сейчас в кораблях поменьше экипажи испытывают значительные перегрузки, но это лишь временное явление.

   Скоро все закончится. До того момента как первые росчерки ракетных ударов не расчертят пространство возле управляющей станции, ознаменовав тем самым рождение нового мира. Флот собирается силами, за время своей практически безупречной службы адмирал научился чувствовать его как единый организм, хищное животное, который в этот самый момент готовится вцепиться в глотку ничего не подозревающему противнику.

   Все этические сомнения следует оставить на потом, будет что рассказать записывающему мемуары скучному писаке, распивая стаканчик бренди у себя в зале, возле камина. Адмирал блаженно прикрыл глаза и вспомнил свой загородный особняк, затерянный где-то среди снежных Альп. Как давно он там не был. Такое ощущение, что все его краткие моменты пребывания на Земле, больше похожие на побывки, случились не с ним, с кем-то другим, в другой жизни. Теплая медвежья шкура, на которую так приятно положить мерзнущие ноги, треск дров в отсыревшем камине и яркий светлый день, наполненный снежной вьюгой, поднимающей белую пыль.

   Альпы одно из тех мест, которое осталось не тронутым цивилизацией. Последний из нескольких заповедников, где эко-система существовала практически без посторонней помощи. Обитание человека на территории заповедника было запрещено законом, так как это считалось противоестественным с точки зрение экологической морали. Наверное именно поэтому чуть ли не все руководство военного блока имело свои виллы на территории тех или иных заповедников. Обычных смертных туда пускали редко. Зеленые зоны Земли, больше напоминавшие язвочки жизни посреди гигантской планетарной безжизненной пустыни, по которой гуляли пылевые облака и радиоактивные ливни, сделались маленьким частным раем, образом, о котором с горечью и надеждой рассуждало современное человечество и в котором при жизни, 'без очереди' селились небожители, лучшие из лучших, умевшие открывать любые двери.

   Когда-нибудь он вернется туда и ему больше никуда не надо будет торопиться. Да, он обещает, клянется себе. Хватит всех этих моральных дилемм и угрызений совести. Достаточно он провел боевых вылетов и 'карательных операций', прикрывая за ними лишь алчные интересы корпоративных воротил. Больше всего в современном мире адмирала раздражал факт: люди столь ръяно боролись против корпоративного устройства мира и в итоге получили именно его, причем в самой вульгарной, незавуалированной форме. Что ж, поистине прав был один из великих экономистов двадцатого века: потребитель получил любой цвет, который ему нравится, при условии что этот цвет черный.

   Видимо некоторые вещи в жизни изменить невозможно, по крайней мере столь быстро. Наверное должно смениться не одно поколение, чтобы в головах людей начало что-то осмысливаться а пока стоит принять свою карму со всем подобающим смирением. Так он и поступит, бренди и освещенный полуденным солнцем зал ждут его. Адмирал отпил глоток чая и приказал:

   – Рапортуйте о процессе готовности.

   Неожиданная встряска заставила адмирала выронить чашку и схватиться руками за металлический поручень. Где-то возле потолка взвыла сирена, оповещая о тревоге. На мостике поднялась суета. Офицеры попадали с мест и теперь вскакивали с пола, требуя 'пояснить ситуацию'. Технические работники были настолько заняты неожиданной встряской, что казалось, вообще забыли упасть.

   – Что происходит? – рявкнул адмирал.

   – Это мы как раз выясняем, – доложил один из офицеров, сменивший на посту помощника адмирала. Интересно, проснулся тот от столь неожиданной встряски, или даже не успел доползти до каюты, уснув где-нибудь на полпути?

   – Нас засекли? – что-то кольнуло в области сердца, но представитель высшего военного правления не подал виду, выдержка и опыт работали на него, на лицо адмирал оставался каменно спокоен. Поправив костюм и сбив с него несуществующие пылинки, адмирал выпрямил спину и оглянул мостик, оценивая ситуацию. 'Единый организм', похоже, был испуган и ошарашен, и явно обездвижен одним точным ударом. Впрочем, речь не шла о полном разоружении, адмирал все еще чувствовал боевую мощь флота, здесь было что-то другое.

   – Мой адмирал, – тот же самый молодой офицер повернулся к своему командующему, на его мужественном лице читался испуг, – нас нетолько засекли. Похоже, что весь флот обездвижен гигантским электро-магнитным импульсом.

   – Каков ущерб? – сохраняя самообладание, спросил адмирал.

   – Ущерб? – переспросил офицер, – огромный, мой адмирал. Мы обездвижены, обескровлены.

   – Без патетики, офицер, – сделал замечание старший по званию.

   – Так точно! Техника всей новой несокрушимой армады выведена из строя и нам понадобится какое-то время для ее перезапуска. Тормозной маневр не завершен должным образом и в данный момент нас сносит в сторону от системы Юпитера. Если подобная траектория не будет изменена в течении ближайшего получаса, мы пройдем мимо линии гравитационного захвата газового гиганта. Если это случится, весь маневр придется повторять заново, а на это уйдет несколько земных суток.

   – У вас двадцать минут на то, чтобы привести все системы в порядок.

   – Слушаюсь! – отдал честь офицер и умчался выполнять приказание.

   – Мой адмирал, – знакомый голос заставил командора линкора 'Уилсон' обернуться. У него за спиной стоял его помощник.

   – Системы жизнеобеспечения так же вышли из строя. Если в течении получаса мы не найдем решения из сложившейся ситуации это будет самая массовая гибель флота в истории человечества.

   – И самая глупая, – раздосадовано произнес адмирал. – Что ж, Кюри, мне очень жаль, но поспать тебе сегодня вряд ли придется.

   По экрану бежала рябь. На мостике, впрочем, как и нам всем корабле, не работал ни один монитор. В этом некого было винить, электромагнитный импульс перезагрузил операционную систему корабля. До того как она снова запустится придется выждать определенное время. Удивительно, что мониторы вообще включились так быстро и транслируют теперь помехи, сжигая на это драгоценную энергию резервных реакторов.

   – Кюри, не стоит ли нам отключить мониторы? – поинтересовался адмирал.

   – В этом нет никакой необходимости, они тратят не так много энергии. К тому же ядра процессора скоро закончат проверку внутренних ошибок в своей логике и система снова запустится. Мы не узнаем что система заработала если мониторы будут выключены.

   Внезапно на мониторе появилось изображение. Помехи исчезли и все, присутствующие на мостике увидели лицо Ментата. Картинка транслировалась на все мониторы сразу, так что ее наблюдали сейчас во всем флоте человеческих миров. Некоторое время на экране высвечивался логотип 2.0., затем камера показала одного из духовных наставников серии.

   – Здравствуйте, предки. – лицо Ментата растянулось в искусственной улыбке. – Приветствую незваных гостей в системе независимых колоний отца-Юпитера. Как вы уже поняли, мы догадались о вашем нехитром маневре. Я Ментат, смотритель научного блока официально заявляю вам от лица всей серии что в данный момент мы начинаем протокольное заседание. У нас ваш фемейл-посол и ее жизнь полностью зависит от вашей способности вести себя разумно. Вы вторглись на территорию не принадлежащую человеческим мирам, что вполне можно расценивать как акт агрессии даже по вашим человеческим меркам.

   Адмирал притронулся рукой к подбородку. В голову к нему закрались нехорошие мысли. Хищному зверю, который скорее напоминал теперь небольшого и неумелого зверька, подрезали лапу. Ответственность за самую грандиозную авантюру арбитров и за те миллионы жизней, которые находятся сейчас на борту человеческого флота во многом зависят теперь от его умения вести переговоры.

   – Вместо ответной агрессии мы временно отключили вам возможность выполнять какие-либо маневры. Считайте это малой платой за излишнюю самоуверенность. Уверяю вас, на этот раз все серьезно и если вы и дальше будете столь настойчивы, то получите то чего так жаждете. Войны. Вы ведь не считаете что мы будем терпеть вашу непомерную наглость до бесконечности? – рассмеялся Ментат.

   Адмирал спокойно смотрел в монитор, рассуждая о том, как им скорее снова запустить систему жизнеобеспечения корабля.

   – Если вы будете вести себя хорошо, – продолжал Ментат, – мы, так и быть, не дадим вам умереть от отсутствия кислорода и космического холода, запустив систему жизнеобеспечения. Но только после того, как переговоры состоятся. Считайте ваши жизни небольшим залогом нашей безопасности. В интересах ваших же арбитров чтобы это были самые короткие и самые положительные переговоры в истории вашей расы.

   На мостике кто-то выругался, послышался недовольный ропот, офицеры осознавая всю плачевность ситуации тем не менее признавали насколько убедительно сейчас звучат слова этого толстого рыжеволосого выродка.

   – Но предупреждаю вас, если вы все же решите сунуться к нам в систему, мы обрушим на вас весь имеющийся арсенал. Ваше пребывание в системе отца-Юпитера незаконно, так что в ваших же интересах покинуть нашу систему сразу же по окончании заседания. Хотя, согласитесь, забавно, что вы пролетали мимо в столь нужный момент, спасибо вам большое за это. Да прибудет со всеми нами древний квантовый бог!

   – Чертовы безбожники, – одними губами прошептал адмирал, как только изображение на экране погасло. Командор линкора вынужден был признать что придумано было довольно ловко, впрочем, не подкачало и исполнение. Вот так, одним махом обескровить весь флот, но при этом проявить благородство и не нанести смертельный удар, когда для этого есть все шансы и преимущество очевидно и неоспоримо? Лично так бы и поступил. Может быть они действительно лучше нас?

   Вместо того, чтобы воспользоваться слабостью, Ментаты лишь используют всю эту ситуацию в качестве разумного залога, будто нам оставлен хоть какой-то выбор. Еще один благородный поступок со стороны серии. И это при том, что мы даже не преодолели границу системы гравитационного захвата. Серия в очередной раз показала нам, насколько мы слабы.

   – Адмирал, – рядом с Кюри стоял невысокий мужчина в желтом прорезиненном костюме техника. – Это Шандор, работник технического обеспечения. Кажется, у него есть план.

   – Излагайте, – сухо произнес командор линкора 'Уилсон'.

   – Да, сэр, слушаю, сэр. Так вот, мы с ребятами, вроде кое-что придумали...

  Туманность Вуали, планета HD 187123 b.

   Я неторопливо спускаюсь по гладким лестницам. Здесь очень темно и скользко. Камень покрывает нечто вроде странной склизкой массы. Сначала мне показалось, что это просто конденсат, но потом с помощью перчаток костюма удалось провести первейший химический анализ и теория о конденсате отпала сама собой.

   Слизь состояла из химических элементов, большинство из которых были неизвестны науке. К тому же эта 'влага' обладала довольно необычными свойствами. Она вроде как стекала по камню, но если попытаться резко провести рукой по стене, покрытие становилось твердым и шероховатым, мгновенно меняя свои качестваства. Я обнаружил это свойство когда поскользнулся на одной из ступенек и попытался схватиться за стену для опоры. В итоге порвал перчатку и ободрал кожу.

   Сейчас мне кажется, что к этой влаге лучше не притрагиваться, мало ли какими особенностями она еще обладает. Впредь стоит быть осторожнее, запас антисептика в костюме подходит к концу и неизвестно когда удастся его пополнить. Впрочем, я даже не знаю, действует ли антисептик на местные вирусы и микроорганизмы. Надеюсь что да, в противном случае я могу не дойти до конца.

   Спуск ведет по широкой спирали, угол наклона достаточно комфортный для ходьбы, я практически не испытываю затруднений, разве что здесь немного скользко, но к этому можно привыкнуть.

   Стены ближе к потолку несколько закругляется, отчего свод коридора кажется похожим на бесконечно длинную арку. Складывается такое впечатление, что я сейчас нахожусь где-то на планете предков, Земле или Марсе, где во время одной из горноразведывательных экспедиций тоже были обнаружены странные тоннели, уходящие глубоко под поверхность планеты. И если на Земле не было сомнений в том, что это были рукотворные тоннели, то вопрос откуда они взялись на Марсе до сих пор был открыт в научных кругах как предков, так и серии.

   Мне неизвестно удалось ли экспедиции изучить до конца марсианские тоннели, но земные их аналоги были изучены полностью, и насколько я помню, не было настолько глубоки. В данный момент я спустился на расстояние примерно около километра. Это много, и уже ощущается в спертости воздуха.

   Дышать стало тяжелее, но идти все же можно. Временами у меня перед глазами появляются причудливые темные пятна. Учитывая, что спускаюсь я в полной тишине и освещаю себе путь лишь одним фонарем, который питается от энергии костюма, можно легко допустить быстрое утомление глаз из-за недостатка освещения.

   Предки, все же были дневными хищниками, ночью их органы зрения работали гораздо хуже, вычленяя из тьмы лишь отдельные силуэты. Впрочем, линзы, полностью заменившие мне глаза, имели мало общего с человеческими, так что версия с 'усталостью' распространялась лишь на аспекты восприятия получаемой информации мозгом и артефактах сознания, все еще до конца не смирившегося с моей частичной киборгизацией.

   – Запись для видеоотчета номер 03. Я спустился на тысяча двести тридцать пять метров над уровнем поверхности планеты. Естественно, такой спуск нельзя считать вертикальным, так как угол наклона ступеней гораздо меньше девяноста градусов. У меня создается такое впечатление, будто наклон формировался под нужды определенного вида. Лично мне идти довольно комфортно. За все время пути я нисколько не устал. Меня смущает другое. Воздух становится все менее обогащен кислородом. Не знаю сколько еще я смогу свободно дышать. Безусловно, я продолжу спуск при любом раскладе, включив, если потребуется, систему жизнеобеспечения костюма просто как вы понимаете, хотелось бы сохранить ее на как можно более длительный срок.

   Странные пятна у меня перед глазами появляются все чаще. Они мелькают, пересекая угол обзора, на какое-то мгновение закрывая собой все, что я вижу перед собой. Это очень неприятный артефакт восприятия. Сомневаюсь, что неисправность кроется в линзах, они, как утверждает диагностическая программа костюма, находятся в рабочем состоянии. Скорее это связано либо с аномально низким содержанием кислорода, либо с каким-либо иным аспектом окружающей среды. Состав атмосферы так и не изучен до конца, так что все что я сейчас имею это личные гипотезы.

   Узкий луч света выхватывает из вековой темноты все новые завитки лестницы. Влажные стены поблескивают темно-водянистыми бликами от фонаря. Ноги слегка устали, к тому же немного кружится голова, так как идти приходится все время несколько налево. По началу это не особо заметно, но когда идешь больше часа, напряжение начинает нарастать. В купе с темными силуэтами, мелькающими перед глазами это доставляет мне серьезное неудобство.

   – Я ведь даже не знаю реальны они или нет, эти артефакты. – присев на холодный камень ступени, я ненадолго задумался и продолжил видеозапись. – Гипотезы, я буду выдвигать гипотезы. – Мысли стали немного путаться, к тому же становится холодно. Костюм показывает -8 снаружи и 32 под внутренним слоем. Чувство дискомфорта постепенно нарастает, но я пока держусь. Если учитывать, что температура опускается гораздо быстрее, чем я продолжаю свой спуск, то можно предположить, что где-то через полчаса, если я продолжу спускаться теми же темпами, она опустится до -34. А это уже холодно!

   В принципе, костюм позволяет сохранить терморегуляцию, жизнедеятельность и обмен веществ даже при -100 и несколько ниже все-таки его разрабатывали с учетом сурового климата наших homeworlds, а погода на них, я вам скажу, очень переменчивая. Так что, полагаю, какое-то время я еще продержусь. Другое дело, удастся ли мне увидеть конец этого спуска, или я замерзну на одной из ступенек где-нибудь посередине пути?

   Поднявшись со ступени я немного разминаю колено и продолжаю спуск. Луч фонаря начинает мерцать, его сноп становится нестабилен, судя по-всему, аккумуляторы скоро истощаться. Не хотелось бы продолжать идти в полной темноте, но если выбора не останется, ничего не поделаешь. В любом случае это лучше, чем ничего. Не подниматься же обратно, в самом деле, только для того, чтобы еще раз взглянуть на прозрачного алмазного монстра. За дни, проведенные мной в заточении он мне сильно надоел к тому же учитывая сколько я от него натерпелся, наша очередная встреча с ним рискует закончится весьма плачевно. Для меня.

   Неожиданный отзвук заставляет меня подскочить на месте, словно ужаленного. В испуге я выронил фонарик из рук и чуть не подскользнулся в очередной раз. Над моей головой пронеслась громоздкая тень. Она сделала это настолько быстро, что ее размеры было трудно увязать с ее проворностью. Но мои обострившиеся в полумраке рефлексы почувствовали изменение плотности воздуха, которое безошибочно выдавали присутствие кого-то еще. Совсем рядом.

   Голос снова запел о тяжелой доле, выпадающей на весь человеческий род, о тяжестях путешествий и горечах неизбежных расставаний. Обернувшись вокруг, я не заметил ничего необычного, привычный виток длинного коридора, сводчатый овальный потолок и склизкие стены. Все-как обычно, обстановка сделалась для меня настолько привычной, что я стал забывать, что где-то во вселенной есть что-то еще помимо этих стен и ступеней.

   Песнь доносилась определенно не снизу. Скорее со всех сторон сразу, больше даже сверху, откуда я пришел. Если бы я не сомневался в наличии у внеземного разума собственно, интеллекта в общепринятом понимании, то решил бы, что надо мной подшучивают. Или попросту издеваются.

   – Я слышу, слышу эту чертову песню. Но, простите, не могли бы вы там заткнуться? Хоть на минуту, а? – ответ на мой протестный вопрос пришел не сразу, через несколько минут. На самом пределе слышимости я заметил отзвуки капающей жидкости. Так капает таящий лед, именно с такой интенсивностью.

   Легкое эхо разносило новый звук по небольшому помещению, которое поджидало меня внизу, впереди. Неужели, мой спуск окончен? В таком случае это было не так уж трудно и как раз вовремя, черт возьми. Аккумуляторы батареи работают на последнем издыхании, впрочем, я сомневаюсь что где-то там, впереди мне удастся их зарядить, просто засунув необходимые провода в розетку, торчащую прямо из стены.

   И все же мысль о том, что там внизу я могу увидеть еще что-то, помимо надоевших стен и потолка, приободрила меня. Какое-то время я спускался довольно быстро, не вслушиваясь в надоевшую песню. Казалось бы, все что напоминает о homeworlds должно вызывать чувство ностальгии, тем более когда включены гормоны и эмоции, а колонии нанороботов не вычищают из моей крови лишние паттерны неожиданных настроений, выделяемых некоторыми моими органами.

   Но этот голос и эта песня вызывали во мне другое гнетущее чувство. Собственно говоря, это даже была не песня в ее привычном понимании. На самой грани восприятия я слышал, будто бы кто-то поет, но скорее это был отзвук на основании которого я мог сделать такой вывод, причем, весьма косвенный. Голос безошибочно идентифицировался мной как женский, пожалуй, это единственное в чем я не испытывал сомнений.

   Само собой, я не мог разобрать конкретных слов, но интонация и тембр голоса с которым они были произнесены вызывали во мне четкие привязки о 'родном очаге', 'долге' и 'скорби расставания'. Именно печаль и досада от того, что не могу четко расслышать и разобрать о чем же конкретно эта песня вызывали во мне гнетущее чувство. Со временем это начинало сильно раздражать.

   – Заткнулась бы ты, – проворчал я.

   Силы как и энтузиазм довольно быстро иссякли и скоро я снова ели передвигал ноги. Мне стало скучно совершать одно и тоже монотонное действие, тем более в такой мрачной подавляющей обстановке. Стены давили на меня, потолок, уходящий вниз по наклону, всякий раз заставлял вжать голову в плечи при взгляде на него. Руку уже саднило от того, что я вел ей по стене чтобы иметь лишнюю опору.

   Когда я в очередной раз посмотрел на часы, циферблат уведомил меня что прошло более получаса с того момента как я делал последний перерыв и услышал 'весеннюю капель'. Устало опустившись на ступеньки, я прислонил голову к вязкой словно кисель стене и задумался: по всем признакам меня либо водят за нос, либо я спускаюсь по бесконечной винтовой лестнице прямо к преисподней расположенной в недрах этой планеты.

   Должно быть, это очень интересное место, подумалось мне. Забавно было бы узнать, существовала ли на этой планете жизнь, объединившаяся под гнетом цивилизации, создавшая себе религию и наделившая ее атрибутами конкретные места? Ведь был же у греков настоящий 'вход в подземное царство', а все остальное за предков доделывала их фантазия. Может быть, так и здесь? Какие-то существа, неизменно проходящие через этап дуалистичности божественной природы создали себе чистилище и выкопали этот спуск.

   – Глупости, – я опроверг свою же собственную теорию. – Эти горы появились совсем недавно, и в общности они образуют надпись 'я здесь'.

   Безусловно, в сложившихся обстоятельствах я не могу быть ни в чем уверенным, но сам факт возникновения гор на том месте, где еще совсем недавно была равнина говорит о том, что и этот тоннель вовсе не древний, как марсианский, имеющий историю более одного, а по меркам некоторых исследователей и двух миллиардов лет. Все что меня окружает возникло чуть больше недели назад, это своего рода искусственное препятствие для хомячка, папье-маше. Но вот вопрос, кто выстроил для меня это препятствие?

   Надпись 'я здесь' совершенно не обязательно следует трактовать как приглашение. Это может быть и просьбой о помощи, и угрозой, и даже просто констатацией не имеющей вообще никакого смысла. Какого черта я повел себя как предок и сходу направился в открытую западню?

   Хотя, с другой стороны, выбор у меня был не особо богатый, либо остаться сидеть в разрушенном корабле, либо попытаться узнать хоть что-то в рамках поставленной задачи. Я выбрал второе и нисколько не жалею об этом. Правда, что-то подсказывает мне, что могу пожалеть, причем довольно скоро!

   Стало еще холоднее. Я поежился, костюм уже не справлялся полностью с функцией поддержания оптимальной температуры. С досадой вспомнилось то время, когда колонии нанороботов позволяли мне поддерживать температуру тела в 15 градусов. При таком раскладе зона комфортно переносимой температуры автоматически смещалась на двадцать один градус как в сторону плюса, так и в противоположную.

   Термометр показал стабильные -34 градуса снаружи. В точности как я и предполагал. Удивительно, и как это я не ошибся ни на градус? Что ж, пора признать что в таком темпе функционировать я смогу недолго. Что-то около часа, дальше холод просто скует мои члены и я застыну как свежеиспеченная сосулька. Каламбур получился так себе, но я все же улыбнулся. Оказывается, юмор, основанный на неожиданных противоречащих себе допущениях и взаимоисключающих параграфах может вызывать приливы кратковременного улучшения настроения. Сейчас я как раз нуждался именно в чем-то подобном.

   Если я успею за отведенное мне время спустится до мнимого помещения, в котором слышится стук капель, это будет маленькой победой, которую стоит отпраздновать с фанфарами. Вот только успею ли? Я прислушался к своим чувствам и не получил никакого ответа, они находились в состоянии полной атрофии, в особенности теоретическое прогнозирование основывающееся на жизненном опыте, столь хорошо работающее у предков. Чертова неопределенность.

   Я с кряхтением поднялся, снова размял затекшее колено, потер занемевшие от холода ладони и продолжил спуск. На кончиках пальцев сохранился неприятный покалывающий холод, который не удалось прогнать даже интенсивным растиранием. Постепенно я свыкся с новым ощущением и даже перестал обращать на него внимание.

   Фонарик стал мерцать и я на какое-то время выключил его, подключив к сети костюма, система рекуперации, подпитывающая аккумуляторы немного подзарядит его, а пока пойду на ощупь, в полной темноте.

   Вскоре я ощутил неприятный покалывающий холод в ногах, стопы тихо заныли. Термометр показал -41. Дышать было неприятно, мало того, что воздух сделался весьма беден, теперь он казался еще и отвратительно холодным. Впервые я ощутил как вполне естественное физиологическое действие, которое не замечаешь в процессе выполнения может приносить чувство дискомфорта. Легкие саднило.

   Через какое-то время чувство самосохранения подсказало мне, что можно дышать через нос и я буквально возликовал.

   Интересно слепые люди 'видят' мир примерно так же? Прикрывая глаза руками я не ощущал никакой разницы, вокруг меня сгустился первозданный мрак. В тишине тоннеля я мог только слышать звуки шагов, свое сопящее дыхание и стук сердца, сделавшийся отнюдь не ритмичным.

   Если... когда температура опустится ниже семидесяти передвигаться я не смогу. Разве что ползком, но вниз по ступенькам спускаться ползком не очень удобно. Нога дрожала и постепенно немела. Костюм в целях экономии оставшегося заряда отрубал датчики один за другим. Снаружи на верхнем слое обшивки моей 'второй кожи' гасли один за другим огоньки.

   Возможно это была не очень хорошая идея, решить спуститься вниз и посмотреть что тут и как. Интересно мысли об этом хоть как-то помогут мне согреться? Черт! Я поджал здоровую ногу и запрыгал на своем пропатченом протезе. Все, кажется, больше я не смогу сделать не шага. Ступня словно ступает по голому льду. Обогрев прекращен в целях экономии заряда.

   – Да на кой черт тогда его экономить? Ради чего, если я без подогрева загнусь в самом ближайшем времени. Активировать подогрев стопы!

   Приятное тепло тут же разлилось по всей поверхности моей озябшей ноги. Какое-то время эластичная согревающая спираль не могла прогреть ногу, только минут через пять, помогая себе руками, мне удалось согреть ногу и двинуться дальше.

   Да уж. Спуск значительно замедлился. Если я буду продолжать идти в таком темпе, то далеко не уйду. Легкие пощипывало все основательнее несмотря на то что я дышал только через нос. -44.

   Сзади пронеслась нематериальная тень, вызывающая в моем озябшем мозгу вполне материальные ощущения. И голос. Он снова запел. Прямо мне в затылок. Я обернулся, дернулся, но никого не увидел.

   – Пошла ты со своим долгом и расставанием! Меня починят и я снова перестану быть человеком и все эти ваши идейные заблуждения и тупики снова сделаются мне до фонаря потому что у меня будет чувство связующей пустоты, слышишь? Связующей пустоты!

   Снизу донесся шелест крыльев, словно с места взметнулась довольно крупная птица. Ага, значит я близко! Это единственное умозаключение, к которому я мог прийти в сложившейся ситуации и оно было гораздо лучше здравого реалистичного пессимизма. Я почти пришел!

   Ноги сами понесли меня вниз. Я достал из-за плеча ружье и опирался на него как на посох. За очередным витком, который сделала лестничная спираль коридор обрывался широким прямоугольным проходом. Помещение, в которое вел проход едва подсвечивалось сине-фиолетовым свечением, не выхватывая из тьмы никаких очертаний а скорее заливая все имеющееся пространство.