Текст книги "Адвокат вольного города 7 (СИ)"

Автор книги: Тимофей Кулабухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– От «патриа», то есть земля отцов. Да, можно сказать, что несмотря на все мои недостатки, я патриот.

– Хорошо, что Вы признаете их существование, а то многие по ним основательно прошлись. Видите ли, Аркадий, не скрою, есть разные мнения по поводу этой ситуации. Вот я и решил, разобраться лично. Но Вы продолжайте, продолжайте.

– Итак, первая отправная точка в том, что империя имеет свои интересы, лежащие сразу в нескольких плоскостях. Экономика, военное дело, политика, соединяющая сразу разные аспекты, влияние кланов, социальные процессы, культура, география.

– Я понял. География Южного Алы Тау так и шепчет. Она же у нас на границе, помните? А вторая отправная точка?

– Это заблуждение.

– Чьё?

– Простите, но Вас и Ваших ведомств.

– И что же такого знает молодой адвокат, чего не знают мои ведомства? – императора не смутил такой поворот.

– На картах Кавказа отмечены горы, реки, долины.

– Южный Алы Тау вроде бы далёк от Кавказа? – поправил меня Кречет.

– А его обитатели помечены как «осетины, черкесы, чеченцы и прочие хазары с монголами».

– Допустим. А причём тут Ваш каганат?

– Я говорю про принцип, общее состояние дел. На Кавказе, который так же является не только частью империи, но и клубком её интересов, живут не хазары с монголами. Это дом для по меньшей мере шестьдесят различных крупных этнических групп и ещё тысячи мелких. Это разные культуры, языки, менталитеты и элиты.

– Допустим.

– И каждый из этих народов, грубо говоря, личность. У них есть своё мнение. Точно такую же картину мы можем увидеть и в Степи.

– Это уже ближе к Вашему каганату.

– И эти народы и правители народов можно поделить грубо на три группы. Те, кто относятся к империи положительно. Те, кто отрицательно и нейтральные.

Кречет покачал головой из стороны в сторону и кивнул мне продолжать.

– И вот что делает с этой массой империя…

– И что делает? – перебил меня император.

Ну, ему можно.

– Она строит стену. Забор. Метафорически. Она говорит, есть мы и есть вы, сброд, монголы и хазары. А потомки хазар так давно уже живут в империи и говорят на древнем наречии, пока починяют зубы и ювелирные украшения. А там за стеной, который мы с Вами строим создаются альянсы, и творятся всякие дела.

– Это не совсем так, но Вы продолжайте, Аркадий.

– Я понимаю, что высоким чиновникам в кабинетах нет дел до горцев или степняков. Но пока мы отделены от них стеной, там хозяйничают англичане. Они не пытаются понять, что к чему, но находят тех князьков, что против нашей империи, дают им оружие и натравливают на нас. И мы получаем ощущение от враждебной Степи.

– А это не так?

– Не совсем так. Самое страшное, что может произойти за стеной это то, что жители Кавказа или Степи объединятся под рукой одного руководителя. Так уже было.

– И всегда заканчивалось войной, – согласился Кречет. – От этого помогает только римский принцип «разделяй и властвуй».

– Да, в определённой степени.

– А есть другой метод?

– Для начала третья мысль, Я считаю, что Степь – это лоскутное одеяло. Это мысль, вытекающая из второй.

– И?

– Мы не в силах понять сразу всё одеяло. Во всяком случае я не способен. Я не знаю доподлинно менталитета кавказцев, их языки и обычаи, культуру и так далее. То же самое со Степью.

– Мне полегчало, я уж испугался, что наше министерство иностранных дел профукало такого специалиста, – улыбнулся Кречет.

– А министерство иностранных дел и не пытается разобраться с народами Степи. Они предоставлены сами себе, поэтому там такой бардак, – не подержал его шутку я. – У меня есть конкретная концепция, в рамках которой Южная Алы Тау провозгласила конституцию.

– Четвёртая мысль?

– Да, она. Вот мы берём конкретного кагана.

– Юбу?

– Да, так получилось, что это он. И он создаёт своё государство на границе с нами. И остальные каганы и ханы это видят.

– Так…

– И строит железную дорогу, вернее, ему её строят имперцы. У него появляется станция, торговля, денежное обращение на основе рубля, собственный банк. Конфеты и коньяк. И остальные в Степи говорят, а давай посмотрим, что будет?

– И что будет?

– Первый вариант, который предлагают Ваши советники. Русские вводят войска и гоняются за слишком умным каганом по предгорьям. А его чрезмерно инициативного адвоката вешают на сакле или отправляют на каторгу.

Глава 11
Визирование

– Такое может произойти, – неохотно согласился император, – Но не само по себе, а если этот Ваш Юба проявит агрессию.

– Дело не в поводе. А в последствиях. Другие лидеры Степи решат, что империя как всегда кровожадна, а эволюция и конституция, вместе со всеми словами с таким же окончанием – это зло. И останутся жить в своей дикости.

– А если этого вообще не произойдёт? Если окажется, что Кречет не кровожадный правитель, алчный до крови соседей? – с лёгкой улыбкой спросил император.

– Тогда нападения устроят англичане. Наверняка. Им не понравится эта тенденция. И раз не нападаем мы, значит это наш сателлит и надо попробовать на нём зубы.

Я намеренно использовал «мы» в переговорах, чтобы подсознательно показать, что нахожусь с императором по одну сторону баррикад и, кажется, этот ход себя оправдывал.

– Оптимистично же Вы, Аркадий, их оцениваете, – усмехнулся Кречет.

– Буду рад ошибиться. Но допустим, что Юба отобьётся от нанятых англичанами соседей. И не сам, а при поддержке казаков и оружия, которое получит в долг от империи.

– И долг потом придётся отдавать, – продолжил мою мысль император.

– Да. И тогда все подумают… М… А дружить с империей не так и плохо! Вы посмотрите на Юбу, он отбился от соседей, у него есть деньги, товары, железная дорога, он богат и здоров.

– Позитивный опыт?

– Да, он. Таким образом, Вы обошлись без вторжений и военных действий, сохранили лицо и создали хороший фундамент для того, чтобы спустя годы и годы интегрировать Южное Алы Тау в состав империи без единого выстрела и сохраняя местную власть элит и потомков Юбы. А также то, что десятки других ханов сравнительно скоро захотят повторить этот положительный опыт.

– Нам тоже нужен самовар, железная дорога, пряник с конфетой, сахар и имперское ружьё, произведённое в Туле? – император задумчиво смотрел в окно. По пруду никто не плавал, только слуга ходил по берегу и что-то бурчал себе под нос. – А как Вы до всего этого додумались, Аркадий?

– Честно говоря, это не я придумал.

– А кто? – спросил император таким нетерпеливым тоном, как если бы был намерен вызвать этого человека «на ковёр», причём очень скоро.

– Древние египтяне.

– Кто⁈

– Древний Египет был первой цивилизацией, окружённой менее развитыми и не всегда дружелюбными народами.

– Да, между пирамид тоже бушевали войны. Например, гиксы, – козырнул Кречет.

– Египет заключал мирные договоры с местными вождями. Одним из условий было то, что сын вождя будет жить в столице Египта.

– Заложник?

– Нет. Его отправляли учиться. И он жил среди египтян годы и годы. Учился, пил пиво, бегал от полицейских патрулей, дружил с египтянами и египтянками. А спустя годы, когда он возвращался в свой родной народ…

– Становился проводником египетских идей – заключил Кречет. – Так же делают англичане, учат сыновей пашей и прочих беев. И этим только помогают грабить колонии и не более того.

– Да, но англичане учат «в англичан», а наши будут учить в наших. Разница менталитетов. Я не даю гарантии, что всё будет ровно и складно, – это я сейчас царю институт Патриса Лумумбы изобретал. – Но сын Юбы, когда выучится в просвещённом культурном Петербурге, вернётся домой и спустя годы станет каганом. Естественный ход вещей. А потом к нему приедет его приятель, с которым они вместе пили водку и играли в карты, прячась от злых преподавателей и скажет: «А давай построим тут завод?», или «Тут прямо нужен военный форт!» или «Я могу продать тебе пулемёт!» или «Давай, я куплю у тебя руду?».

– Англичане придут к нему ещё раньше.

– Придут. Но так значительно более высока вероятность, что он именно нашему человеку скажет – строй свой завод. И плюсом, забацай школу. Знаете, что я дал Южном Алы Тау, кроме конституции, но что никто пока не заметил?

– Что же?

– Язык на основе русского. Письменность, если точнее. И русский, как второй язык в каганате. И я построю школу, а в качестве учебников возьму имперские, которые попросту переведу вместе с тем, что там правильно и грамотно написано про современную политику и историю.

– Культурное влияние?

– Да. К тому же, если обратить внимание, то и сам Юба в юности учился где-то в Омске или Челябинске. Пару лет, но всё же. Пример того, что сотрудничество – вопрос, связанный с культурой.

– Этого в моих донесениях нет, – нахмурился Кречет. – Так что там детская школа?

– И это часть моей идеи «лоскутного одеяла». Учиться по традиции пойдут самые талантливые, которые через годы станут управленцами. Но если глобально, то кто-то должен разобраться с национальным разнообразием народов Степи, чтобы мы перестали воспринимать их как ордынцев. И такой маленький человек, как я, не осилит глобальную задачу. Я потяну только своё Южное Алы Тау.

– Которое размером со Швейцарию?

– Земли у нас обширные, Ваше величество.

Он усмехнулся.

– Ну, допустим некоторые Ваши слова, Аркадий, мне кажутся разумными. Давайте попробуем. Чем император может помочь министру?

– Может, – с готовностью ответил я. – Я подготовил прошение. Вот оно.

Кречет пробежал глазами.

– … Оказать содействие в строительстве нитки железной дороги в каганат, беспошлинной торговле, основанию малого алтайского казачества, подчинённого уральскому, всемерную поддержку в оформлении прав, регистрации, допусках, наследовании… А почему наследования?

– Я под посольство использую бывшее имение Филиновых, которым мой род владел двести лет назад.

– А… Личные мотивы. Не осуждаю, – довольный своей внимательностью, отметил император.

– Могу тогда я попросить наложить визу?

Император достал из стола шикарную ручку словно созданную из единого куска жемчуга и написал твёрдым красивым почерком: «Всем лицам империи и за её пределами, до отмены распоряжения – поддерживаю и ожидаю того же. П. А. Кречет».

…

Несмотря на кажущуюся лёгкость встречи, назад я трясся в машине, тяжело дыша и развалившись в кресле, как после разгрузки вагона с углём.

Баранов посматривал на меня, одновременно контролируя дорогу и вполголоса разговаривая с кем-то по мобилету.

– Аркадий Ефимович, с сожалением сообщаю что обратно Вы полетите на обычном планере.

Он так и сказал планЕр, то есть без «Ё» в произношении и это, наверное, что-то профессиональное, вроде «запасный» на флоте.

– Без проблем. Долго лететь?

– Восемь часов с дозаправкой в Челябинске.

– А можно там меня и оставить? Кое-какие небольшие дела. Тем более что в Кустовом, насколько мне известно, полосы нет. Приходится садиться на поля.

– Приходится? Вы что-то смыслите в авиации?

– Так получилось, что да… Что-то смыслю, – не знал стоит ли говорить, что у меня есть свой, не вполне законно полученный самолёт. – Но у нас в Кустовом пока с этим туговато.

– А мне нравится, – удовлетворённо кивнул Баранов.

– Челябинск? Кустовой?

– Нет, – отмахнулся он. – Я про Вас. Вы с государем общались, я столько людей видел, чтобы после аудиенции задирали нос до средних слоёв атмосферы, разговаривали сквозь зубы и презрительно. И эта печать затмевающего всего величия, которую на них поставила встреча… Я-то ладно, по своей линии отработал и живу дальше, а они своё раздувшееся до космических масштабов эго будут нести по жизни годы и годы. А вы ничего, крепкий, хотя и молодой.

– Я, господин полковник… Не то, чтобы своё место знаю, так говорить было бы не верно, я как раз-таки своё место в жизни ищу. Но, собственно, в ходе встречи… А можно я предположу, что Вы полковник по линии именно министерства обороны, ведь подтверждения или опровержения я не слышал.

– Ну, чего уж там. Да, министерство, а что?

– Так вот, я думаю, что Ваше министерство занималось моей скромной персоной не просто так.

– Поясните, Аркадий.

– Предположу, что было заседание правительства, где обсуждали мою маленькую страну. И мнения там разделились. И Ваш руководитель, Орлов, занял нейтральную позицию. Как нейтральную сторону, ему и поручили доставить меня.

– Вы не так далеки от истины. Скажем, отличие только в том, что явочного заседания не было, была подковёрная возня.

– И вот, – продолжил я, – мне и показалось, что есть вероятность, что по результатам переговоров меня отвезут в Ваше ведомство, где я, как министр иностранных дел, среди прочего подпишу бумагу, под гарантии личной безопасности, и это ещё в лучшем случае, объявлю войну против империи и Ваше ведомство, в качестве ответа на официальный повод проведёт военную операцию, чем закроет мой юридический эксперимент по внедрению конституционной монархии самым кардинальным способом.

– Не могу подтвердить или опровергнуть Ваше предположение, – уклончиво ответил полковник, не дрогнув ни одной мышцей.

– Принимаю такой ответ с пониманием. Но я-то попал в ситуацию, когда один человек решает мою судьбу.

– Не самый простой человек, – поправил меня Баранов.

– Да, несомненно.

– И что же Вы сделали?

– Ну, я поступил так, как должен поступать матёрый юрист.

– А именно? Не говорите деталей, это Ваше с Петром Алексеевичем дело, но… в целом, как Вы поступили?

– В целом… Знаете, юрист берёт и убеждает судью.

– Судья, как мне кажется, от слова судьба? – предположил Баранов.

– Полагаю, что так.

– Вам довелось спорить с государем?

– О нет, обошлось. Тут концепция тоньше. Чем отличается спорщик-любитель от профессионального?

– Расскажите.

– Любители спорят друг с другом и пытаются убедить друг друга. Профессионалы так не делают. Им плевать на мнение оппонента, они не пытаются убедить друг друга.

– А как же поиски истины?

– Это для философов или алкоголиков. Юрист пытается убедить только судью и получить нужное решение. Он не убеждает оппонента. Зачастую он даже сам может не верить в защищаемую собой точку зрения.

– Иронично. Получается, что судебный спор – это спор, где обе стороны не только не верят друг другу, но и осознают ложность своих точек зрения?

– И тем не менее пытаются победить. Вот что делают профессионалы!

– И Вы убедили государя?

– Убедил, что внедрение конституционной монархии в каганате, так сказать, в отдельно взятой степной монархии может быть полезно сразу в нескольких аспектах и способно давать отдачу, начиная уже с первых дней и на многие годы. И это, заметьте, без привлечения Вашего ведомства.

– У нас нет самоцели, – машина стала поворачивать, так что он наклонился ко мне и говорил отчётливо слышным шёпотом, – участвовать в каждой такой ситуации. Будем рады, если обойдётся без нас. Искренне рады. Поэтому рад, что познакомился и помог в Вашей этой авантюре.

– Это прогресс, осторожный такой, локальный, но прогресс.

– Если государь с этим согласился, значит и я спорить не буду. А что за бумагу Вы сжимаете?

– Это как раз по каганату, – прижал к груди прошение, рефлекторно опасаясь, что «мою прелесть» отнимут.

– Я дам Вам папку, чтобы не помялась. Всё же это служебная машина.

Он открыл какую-то плоскую панель в двери и оттуда на него посмотрели два воронёных ствола пистолета.

– Пардон, не та дверца. Всё же это машина министерства обороны. Специфика профессии. Канцелярия в другом месте.

…

Водитель был другой, так что ехали мы неспешно, да и куда теперь было торопиться? Я попросил разрешения купить что-то, чтобы перекусить, всё же со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.

Баранов сжалился надо мной, мы притормозили около какой-то блинной, и он терпеливо подождал, пока я хоть немного поем блинов. Всё это время я не выпускал и рук папки, что, судя по взгляду полковника, было правильно и ответственно.

– А если мне для нужд республики понадобится купить оружие? – убедившись, что посторонних ушей рядом нет, спросил я. – Это по Вашему ведомству обращаться или через министерство иностранных дел?

– Теоретически, это вопрос дипломатии.

– А мне надо практически. Мне же не теоретическое оружие нужно будет.

– На кой Вам, Аркадий, наше оружие? – отечески спросил Баранов.

– Как минимум мне нужно забацать пару казачьих постов.

– Казаки и сами оружие добывать умеют, – отмахнулся он. – К тому же они не используют ничего из запрещённых списков.

– Император предположил, – зашёл с козырей я, – что на нашего кагана нападут соседи. Отогнать их проще всего было бы пулемётами.

– Пулемёт – штука серьёзная. Прижмёт, зови нас, пулемёт будет идти с обслугой. Продать тебе какое-то количество могут только по согласованию с государем, так что пиши прошение на него. Но много не жди, они нам самим нужны. К тому же пока что твоим степнякам доверия нет. А ну как продадут их на сторону? Ты можешь за них поручиться?

– Пока нет, поэтому планирую пару казачьих постов. Да и вообще, я в военном деле не шиша на смыслю.

– Трезвая оценка себя – это уже хорошо. Ну что, поехали? Нам ещё самолёт выбивать, ждать его и так далее.

– Без Вас полечу?

– Ну, я Вас в надёжных руках оставлю. Если хотите какой сувенир купить, говорите сразу, чтоб мы больше не тормозили, время у нас с водителем казённое.

– Да я как-то не продумал этот визит. Он слегка импровизированным был.

Полковник понимающе усмехнулся. Хотя он был сильно старше меня, держался бодро, в то время как я буквально валился с ног.

– Значит, двигаем в аэродром.

…

Баранов провожал меня, что называется, до трапа, то есть со мной не летел.

Я искренне пожал ему руку, осторожно прижимая у груди папку с единственным, но таким ценным для меня документом.

Самолёт был маленьким, экипаж кроме меня вёз огромную партию каких-то запечатанных ящиков, наваленных так плотно, что мне практически не оставалось места в хвосте и состоял из трёх человек – первый пилот, второй пилот, он же штурман и бортмеханик.

– Уважаемые лётчики, пустите посмотреть на настоящую кабину пилота?

– А Вы, господин хороший, нам тут всё не облюёте? А то были уже печальные ситуации.

– Нет.

– Откуда знаете? Летали прежде?

– Летал и даже за штурвалом, то есть второго пилота на малой одномоторке. Понятно, что взлетал и сажал настоящий пилот. Но я тогда по крайнем мере не заблевал землю внизу и даже не звал мамочку со страху.

Они рассмеялись.

Переглянувшись, экипаж с пониманием отнёсся к моему интересу к полёту и пустил на выдвижное кресло в кабину пилотов.

А через час, когда они решили, что я не шпион и не информатор, принялись травить и травили их до самой посадки – байки и анекдоты, в том числе про лётное дело и авиацию.

Несмотря на смертельную усталость, до самого прилёта я не сомкнул глаз.

– Аркаша, – прокричал в мою сторону бортмеханик, самый веселый и разбитной член экипажа, который к тому же, как мне кажется, уже успел хлопнуть спиртного. – Куратор сказал, что тебе вроде бы надо до Кустового. Нам даже маршрутный лист согласовали с таким расчётом. Но ты дескать не против и в Челябе остаться?

– Ну да, у меня там дела по бизнесу.

– То есть, договорились, дальше не летим, до места доберёшься сам?

– Именно так.

– Тама уже поздняя ночь, хочешь к нам в гостиницу?

– Нет, мне бы извозчика, дальше разберусь.

– Ну как знаешь.

Они действительно нашли мне извозчика, потом тот озвучил цену в двадцать рублей. Лётчики, не переставая широко улыбаться, очень прозрачно намекнули, что такой жадный человек больше никогда не будет работать возле авиаотряда, если будет и дальше пробовать раскрутить государева человека на его скромные командировочные и водитель кобылы стушевался и снизил цену за дорогу до четырёх рублей.

…

Через двадцать минут я стоял на пороге отеля с многозначительным названием «Трансвааль».

Местные часы в фойе отеля показывали без четверти час ночи.

Навстречу мне вышел приветливый, насколько может быть приветливым коротконогий, похожий на грабителя с большой дороги бородатый крепыш, презрительно смерил меня с головы до ног, зафиксировал в своей голове, что багажа у меня с собой нет, плюнул под ноги (спасибо что себе, а не мне) и пробурчал, что постоялец нонче пошёл никчёмный. Развернулся и ушёл, разочарованный что раз багажа нет, то и чаевых не будет.

Так началось моё знакомство с городом Челябинск.

Глава 12
Город между озер

– Могу я снять номер?

– Можете, – хмуро ответил мне администратор гостиницы и продолжил на меня молча смотреть с выражением «ну ты типа спросил, я типа ответил и всё, разговор закончен?».

– Имею в виду, что я не абстрактно спросил о гипотетической возможности снять номер, я его самым натуральным образом желаю арендовать в вашем заведении. Что мне для этого нужно сделать? Есть какое-то кодовое слово или кто-то из Ваших коллег, кто знает больше букв в алфавите и сможет меня понять?

– Что сразу ругаться? Так бы сразу и сказали, что снять. Какой Вам номер?

– Одноместный, чистый, и чтобы спать лечь можно было.

– Полулюкс, значит… Желаете, чтобы общество Вам составила дама шикарных форм?

– Что? Какое ещё общество? А! Нет, не желаю.

– Худосочная?

Моё лицо непроизвольно приняло оскаленное выражение. Это чем-то напоминает улыбку, но только совсем без доброты, потому что после всего пережитого за последние сутки мне хотелось укусить администратора за лицо.

Судя по табличке на стойке, администратор был тёзкой императора, в том смысле, что звали его Пётр. Но конкретно этого так называть не хотелось.

– Петя, не надо мне никаких баб сватать, чёртов сутенёр.

За моей спиной иллюзорно«материализовалась» бронированная креветка, трёхсоткилограммовая тварь Изнанки второго уровня. Пару секунд она с гастрономическим интересом посмотрела на оцепеневшего администратора глазами-бусинками, после чего беззвучно исчезла.

– Я желаю, – продолжил свою мысль после небольшой угрозы (он-то не знает иллюзия это или личный фамильяр, что может водиться у благородных?), – умыться с дороги и завалиться спать, и чтобы ни одна тварь меня до утра не беспокоила, для чего оплачиваю сразу за двое суток, чтоб не переживать за Ваш чек-аут.

– Не переживайте, нет у нас никакого этого Вашего аута. Так и запишу, что Вы – девственник-с.

– Пиши, что хочешь. Сколько с меня за номер?

– Двадцать два рубля за два дня-с. И пачпорт-с Ваш нужен-с, – он неосознанно исказил слов паспорт и стал добавлять мещанское «с» к некоторым словам. И в целом тон его стал намного менее борзым, чем в начале разговора.

Я расплатился с ним, а паспорт дал на имя Алмаза, деревенского жителя с явными молдавскими корнями. Ни к чему мне филиновскими документами в этом городе светить.

…

Мне и правда дали поспать, я провалялся до одиннадцати, что мне несвойственно, однако и денёк выдался тот ещё.

Проснувшись, я умылся и решительно направился в город Челябинск. Интересно, у них тут был метеорит? Ну типа, планета решила защититься от метеорита, испугав его Челябинском, чтобы не вышло как с динозаврами (в моём мире сработало).

Спросил у сменившегося администратора. Судя по табличке, этого звали Агафон.

– Любезный, а в которой стороне тут центр?

– По улице Сербской, – он показал рукой, – в направлении Первого озера, только не до него, конечно.

– Первое озеро? А что, есть второе?

– Есть, конечно, – покорно вздохнул он с терпением человека, привыкшего проявлять спокойствие в общении с тупицами, – Оно, само собой, после Первого.

– А у вас тут не заморачиваются с названиями, да? А третье есть? Вообще много озёр?

– Много. У нас много озёр и ответов на дурацкие вопросы тоже много.

…

В Челябинске была «связь», общие принципы которой мне не до конца понятны, во всяком случае, дикое сочетание магии и радио для меня штука достаточно таинственная. Что сказать, для человека, который не знает магию, мир наполнен физикой.

Но связь была.

Набрал агента Константина. Трубку долго не брали. Нажал «отбой» и набрал Танлу-Же. Всё же он, наверное, волнуется за меня.

– Приветствую, дорогой друг Аркад Ий. Мы, наверное, сейчас не обо всём можем говорить?

– Наверняка. И я тоже рад Вас слышать, друг Танлу-Же.

– Но хоть что-то можете сказать? Вы в Москве? Как там погода?

– Уже в Челябинске. Был, был в стольном граде, все… скажем так, дела, я сделал.

– И как у нас дела? – осторожно спросил меня китаец.

– Во-первых, они у нас есть.

– Это уже хорошо.

– Во-вторых, мне как минимум не запретили мою деятельность, а это означает, что дел у нас невпроворот, работать и работать.

– Мы не ленивые. Всё сделаем. Рад Вам доложить, что строительство ведётся с опережающими темпами, днём и ночью. Я решил, что стоит закончить Ваш БЦ до того…

– Пока меня не закрыли в клетку, как обезьяну?

– Я совсем не это имел в виду.

– Ну что Вы, Танлу-Же, Вы правильно поступили и как истинный воин, делали всё возможное и правильное на своём участке. А как там парни?

– Ваш предок очень помог, наша община готова поставить ему небольшое святилище, только не очень представляем, как это сделать в вашей традиции.

– Ставьте в вашей, в китайской, ему будет приятно.

– Вы уверены или предполагаете сейчас?

– Хм. Давайте я у него уточню, когда буду общаться.

– Каждый раз удивляюсь. Общение с Предком – это такая редкая и волнующая штука, Аркад Ий.

– Он у меня мировой парень. Так что там Василий и Нианзу?

– Много спят, очень слабые и вообще словно перенесли тяжёлое заболевание.

– Но лучше?

– Безусловно. Они мало что помнят, но Василий оказался крепкий орешек, даже в сонном состоянии он ухитрился утащить Нианзу, только ушёл на это не час, а несколько дней. Для него происходящее было как сон, как бред. Но Вы правы, склонность к побегам оказалась его глубоко сидящей природой.

– Невероятный парень. Вы за ним присмотрите?

– Да, вылечим и работу дадим на прииске. Надеюсь, от нас он не сбежит.

– Не будет стен и заборов, он и не сможет. Ладно, мне уже пора.

– Когда Вы вернётесь?

– Через пару дней буду, расскажу, что можно.

После опять набрал приверженцу чёрных пиджаков агенту Смиту. И снова он не взял трубку.

…

Прямые как струна улицы несли неспешные потоки людей, неторопливо перемещающихся по своим делам. В своём костюме я не слишком от них отличался, так что мог смело начинать свой туризм.

Для начала рынок. Рынок (пока не изобрели торговый центр) – это показатель жизни города и людей его населяющих.

Я купил галстук, неторопливо пообщавшись с продавцом, степенным лысеющим дядькой, заодно расспросив его про нотариусов в центре города и неспешно начал свой вояж.

В списке целых шесть штук.

Нотариус – он, как бы выразился Галыгин, «личность». Тот, кто думает, что нотариальные конторы похожи друг на друга, не очень-то внимателен к деталям.

И дело тут не в интерьере.

Никаких требований относительно помощников, их организации и численности нет.

В первой конторе старый и явно непростой нотариус сначала принял меня, потом вызвал помощницу и дал ей указание по поводу меня, что сделать и как.

Там я делал доверенность на Тайлера (на его поддельную личность) от имени своей поддельной же личности Алмаза на управление транспортными средствами (которых у Алмаза не было) и их продаже.

Во второй и третьей конторе меня для начала как следует осыпали бранью, охарактеризовав несколькими нелестными эпитетами.

Четвёртый нотариус отличался тем, что у него было семь помощников и работали они как конвейер, помощницы брали документы, сами делали, бегали к нотариусу, заверяли, короче, быстро и почти без личного общения.

Пятый нотариус был что называется, компромиссным. Во-первых, туда можно было записаться заранее, в том числе по телефону. Документы для подготовки тоже можно было «оставить». Помощниц две, и обе – немолодые вежливые дамы. Нотариус тоже женщина, также немолодая, словно подбиравшая себе помощниц по возрасту. В любом случае они действовали толково и без всяких возражений позволили мне сделать от имени Алмаза завещание на его дядю Тайлера, причём родство установив со слов, дружески пояснив, что при завещании степень родства значение не имеет и указывается «справочно», а так можно завещать хоть цыгану с улицы, чего они, впрочем, делать не станут, опасаясь, что наследодатель действует под влиянием угроз или цыганского гипноза.

Мы мило поболтали, и я отправился по последнему адресу.

Шестой нотариус оказался большим оригиналом, он был пьян, причём пил вместе со своим помощником.

Пока я консультировался у него по поводу сделки по продаже дома, он «намахнул» два стакана гавайского рома. Не то чтобы я так круто разбирался, просто он прижимал к столу литровою бутылкой пачку слегка помятых и с оттиском подошвы армейского ботинка документов, вот я и прочёл.

– А Вас когда-нибудь отстраняли? Приостанавливали статус? – невинно спросил я.

– Что? Да как Вы посмели такое спросить! – он нахмурился и попытался сфокусироваться на мне, но жирная муха, которая пролетела у него перед носом сбила фокусировку и настрой. – Ну да, было два раза. Ну кто же знал, что машина украдена утром у казначейства! А то, что деду пистолет приставлен был к спине… Так я не обязан пистолеты проверять, это частные отношения его с теми разбойными… родственниками.

– Я понял. Знаете, мне надо срочно отойти к машине, уровень масла проверить, давление в шинах. Пока, я побежал.

…

Изрядно голодный, зашёл в центре ресторацию «Эрмитаж» прямо возле Центральной площади.

Играла музыка из автомата, хотя в глубине помещения сцена. Вечером, наверное, и группа играет, веселит народ.

Была полутьма и сейчас людей в заведении, рассчитанном на полторы сотни посадочных мест, не больше шести.

Ко мне подошёл молодой подтянутый татарин, облачённый в безупречный смокинг.

– Мсье желает отобедать?

– Исэнмесез! – вздрогнул я. – Да, хотел бы пообедать.

– Меня зовут Закир. Присаживайтесь сюда. Мсье один или ожидается компания и будет нужен стол побольше?

– Один как перст.

– Вот Вам меню, я подойду, когда Вы его изучите.

– Простите, Закир, – я закрыл и положил меню, чем вызвал вопросительный взгляд официанта.

Но, меня можно понять, я в их расстегаях и азу не силён, и в заведениях питаюсь редко.

– Посоветуйте мне что-то… Что есть по мясу?

– Может, для начала, суп?

– Да.

– Какой?

Да твою ж мать, хотелось спросить, а что, у вас их два? Но, ясен перец, в таком заведении есть две дюжины супов.

– Допустим, борщ.

Я побоялся, что он спросит, какой борщ и я поплыву, потому что в крутой кухне тоже полно вариантов.

Однако он сделал себе пометку.

– Холодной водки к борщу? Графинчик?

Здорово живёшь, нормально так люди обедают.

– Нет… Мне доктор запретил пить, поджелудочная, зараза, вместе с щитовидкой.

– Горячее? Вы говорили про мясо?

– Да. Какое порекомендуете?

– Телятина нежная в сливочном соусе и с восточными травами сегодня удалась

– Во, её и давайте.

– Гарнир?

– Рис.

– Какой?

Едрён бульон!