Текст книги "Адвокат вольного города 7 (СИ)"

Автор книги: Тимофей Кулабухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19
Союзник

Погладил ноющие виски.

Слово «виски» короткий тест, алкоголик ты или парикмахер.

Пахнет свежей краской, лаком, запах стойкий, несмотря на открытые на проветривание окна и дверь. Но голова болела скорее по причине нервной и интеллектуальной нагрузки.

Документы по Турции готовы. «Хвосты» по второстепенным задачам, в частности по Медному заводу и фирме ОʼБрайана.

Встал, щёлкнул суставами, отпер сейф, где лежали документы по секретной службе.

Дзенькнул колокольчик, в офис осторожно заглянула какая-то слегка заплаканная девушка.

Широко и профессионально-искренне улыбаясь (и внутренне матюкаясь), убрал документы и запер сейф. Не буду же я при посторонних с ними работать!

– Можно? Мне бы консультацию.

– Конечно, заходите.

– С чего бы начать? – она было потянулась руками ко рту, вероятно, чтобы погрызть ногти, но сдержалась.

Я тем временем стрельнул глазами в блокнот, где у меня были выписаны семь отелей города Ольмедо. Напротив четверых названий в списке уже стояли кресты.

– Меня зовут Оксана.

– Таааак.

– Но мне моё имя никогда не нравилось.

Я согласно кивнул, потому что имя и личность – тема достаточно сложная. Мне ли не знать?

– Мне всегда хотелось, чтобы меня звали Ксения. А это другое имя.

– Бесспорно другое.

– Но мои родители нарушили мои права, когда назвали меня Оксаной.

– Думаю, они не могли знать, что оно Вам не будет нравиться.

– Мне всегда все говорили, вся родня твердила, что меня назвали в честь бабушки. Вернее, мне она приходится прабабушкой. Её все очень любили и уважали.

– Семейное обязательство.

– Да, вроде бы я должна радоваться, должна с гордостью носить это имя. А меня от него прямо коробит. А теперь вот годы прошли…

В недоумении украдкой посмотрел на девушку. Ну, кажется, не так много «годов» и прошло.

– И тут оказалось… Я документы раскладывала, которые от прабабушки остались. И что выяснилось?

– И что же?

– Она, оказывается, Ксения!

Глаза её моментально наполнились слезами.

– Ксения, понимаете! Они заставили меня жить Оксаной, хотя я хотела быть Ксенией, и бабушка тоже была ею… А у меня уже все документы на Оксану, паспорт, диплом, доля в доме.

– Оксана… Ксения!

– Ну вот… Опять, – кажется, она вот-вот разрыдается от такой жизненной несправедливости.

– Стоп. Тпру! Не реветь! Вы смотрите на меня?

– Да, я стараюсь. Но что я теперь могу… Годы прошли!

– Ну какие, едрёна кочерыжка, годы⁉ – совершенно искренне возмутился я и тут говорил скорее, как старый дед, чем её ровесник. – Я Вам скажу, как юрист, кто виноват и что делать.

– И кто виноват? Отец, да? Он же закон нарушил?

– Нет. Для начала, давайте расставим точки над Ё.

– Давайте.

– Родители имеют право ребёнка родить, и они ребёнка называют. Причём они не то, чтобы вправе его назвать, а обязаны, потому что не положено без имени. И тот факт, что потом человек вырастет и будет против, ничего не меняет. Исполнять закон и быть счастливым от этого – разные вещи. Закон категорически не нарушен. Но! Жизнь не закончилась. Идёте в ЗАГС…

– Имя поменять? Так оно же нормальное. Мне сказали, что поменять имя можно только если оно оскорбительное или там, неблагозвучное какое.

– Заблуждение. Это не так. Имя, как и фамилию, отчество можно поменять без объяснения причин. И не надо рассказывать в ЗАГСе эту всю Вашу историю. Наоборот, скажете, что на смертном одре прабабка попросила Вас имя поменять. Ну это просто, чтобы никто с вопросами не лез. А по закону даже такое не обязаны пояснять.

– А как же остальные документы?

– Вы меня не дослушали. В ЗАГСе Вам дадут свидетельство о смене имени. С этим документом идёте в паспортный стол и Вам дадут новый паспорт.

– А трудовые, а диплом?

– Ничего больше менять не надо. Все эти же документы, а также и регистрационные, действуют, просто с ними предъявляется свидетельство о замене имени. В теории, можете попросить и Вам на правах дубликата выдадут новые с откорректированными данными. Но можно жить и так.

– Можно?

– Да, представьте себе, можно жить и не страдать годами, заламывая руки и обвиняя родителей. Не нравится имя – смените. Только ради Предка, не нойте. Всё, консультация закончена, с Вас два рубля.

– А вроде же десять?

– Уложились с Вами в два.

Когда дверь закрылась, я взял трубку и набрал следующий номер телефона испанского отеля.

– Ола! – с дичайшим акцентом поздоровался я.

– Buenas tardes!

– Отел дос ракос? – спросил я, сверяясь с записями, которые сделал в библиотеке с испанского разговорника.

– Си.

– Соу русо. Пор фавор абле сеньор Мещеряков!

Трубка задумалась и выдала мне не тот же ответ, что выдавали другие отели:

– Por favor espere un minute!

После трубка легла на стол. На стол, но не на рычаг, то есть… Фиг знает, что они мне ответили, что-то там про минуту.

Внезапно в трубку снова раздались гудки и в первый миг я расстроился, но потом понял, что это не короткие гудки сброса, а гудки самого вызова.

Почти минуту гудки долго и протяжно сигналили мне в ухо, как далёкие пароходы в непроглядной ночи, когда трубку наконец-то взяли.

– Да! – ответил мне бодрый и жизнерадостный голос моего заказчика Мещерякова.

– Добрый день.

– Кто это?

– Это Аркадий Филинов, Ваш адвокат. Помните меня такого?

– А… Ну да, Аркадий. Чего звоните?

– Ну как же. Я для Вас дело выиграл против банка, Вы мне пять тысяч должны.

– Ах, деньги… Ну что Вы о простом, о мирском?

– Александр Дмитриевич, я крайне недоволен, Вы сняли деньги, полученные от заказчика на производстве и вместо того, чтобы расплатиться со мной и заплатить рабочим зарплату, укатили в Испанию. Как это понимать?

– Аркаша, ну что ты такой тупой? Вот так и понимать. Я дело выиграл.

– Я выиграл.

– О нет, адвокатишка, я ответчик, собственник и это я выиграл. Да и много ты сделал? Пфф… Сходил один раз в суд, да пару бумажек написал? Халтурщик. Да, выиграл твоими руками, но победа-то моя! Теперь мне никто не страшен, в том числе и ты сам.

– А страх это всё, что Вас мотивирует?

– Деревенский ты дурачок, Аркашка. Осёл у водопоя. Денег он захотел. Пошёл ты ко всем херам! Ничего я тебе не дам. И не смей больше звонить. Руки он мне выкрутил тогда, щегол желторотый. Заставил аванс заплатить. Да я вернусь, поговорю с реально опасными людьми, и ты мне эти деньги сторицей в зубах принесёшь. Ты не знаешь, с кем связался! Подлец, денег он ещё захотел! Кровью писать будешь и мамочку звать. Бояться меня будешь до ко…

Я положил трубку на рычаг.

Нам не страшен серый волк.

Я, конечно, понимал, что к этому идёт. Мне даже важно было услышать определённые слова, чтобы потом не оказалось, что я чего-то не так понял. Однако он здорово меня разозлил, чего уж там.

С холодной яростью встал, открыл сейф, достал документы по секретной службе и стал писать. Что характерно, я изливал ярость не на Мещерякова. Но такая штука как злость тоже нужна.

В секретную службу его императорского величества.

От: барона Филинова Аркадия Ефимовича

Донос.

Довожу до вашего сведения, что, в соответствии с абзацем два статьи восемь третьего раздела циркуляра по выявлению иностранных шпионов и лиц, одержимых демонами…

Я работал собранно, быстро, слова сами приходили на ум и ложились на бумагу так, как и надо.

В какой-то момент зазвонил телефон.

Остановившись на дате своего опуса, посмотрел на аппарат.

Выждав пару секунд, он затренькал снова.

– У аппарата.

– Филинов, ты всё ещё жив?

– И Вам не хворать, Амвросий Дмитриевич.

После общения с Мещеряковым, хотя там всё прошло вполне закономерно, Вьюрковский меня уже не трогал и не волновал.

– Ты что – грёбанный Иисус?

Поджав губы, я перечитал список и обнаружил там так же и Сына Божьего.

– Как скажете. Что, собственно, заставило Вас оторваться от плотного графика и найти время на бедного адвоката? – изображая улыбку, я нашёл место в доносе, где исправил точку на запятую и вписывал «во время звонка с угрозами упоминал некоего Иисуса».

– Бедный адвокат – это оксюморон. Филинов, ты верно, не боишься, что я захвачу твоих родственников в плен, как заложников?

– Ой, как страшно! Амвросий Дмитриевич, ну у Вас же самого был момент трудных отношений с семьёй.

– Пробивал значит меня по базам данных? – перебил меня Вьюрковский.

Выражение «базы данных» в списке по изобличению одержимых демонами не значилось, печально.

– Так вот, – продолжил я с разочарованным вздохом. – Если бы в этот момент Ваш, назовём это, недоброжелатель, захотел всех Ваших родственников, включая неверную невесту, взять в заложники, а ещё лучше просто убить, тем самым сделав Вас патриархом, насколько бы Вы испугались такого поворота событий?

– Ну ты же не такой, как я? – спросил меня собеседник несколько озадаченно.

– А какой я, Амвросий Дмитриевич? Вы вообще прежде, чем посылать ко мне убийц с ножичками и пулемётиками, узнали – а что за пассажир этот Филинов Аркадий?

– Твоё полицейское досье у меня в столе!

– И Вы его прямо читали?

– Просматривал. Не настолько ты, знаешь ли, важен в моей жизни.

– А Вы посмотрите на него другими глазами. И может поймёте, какой я. Что я младший сын фактически без прав в своём роду, выгнан подальше, чтобы не портил своим видом горизонт, что я тут выгрызаю всё сам, зубами и тяжким трудом.

– Такой уж тяжкий труд. Сдать моих подопечных полиции.

– Тяжкий. И с моей точки зрения, всё было не так.

– А как?

– Обратился ко мне один степной каган, попросил отмотать нефтефабрику.

– Это где тот придурок Кремер был директором?

– Да, она. И мне понадобилось его устранить. Ну кто же знал, что там Ваш интерес был замешан.

– Да просто второстепенное помещение под фасовку, ну какой там интерес?

– Не знаю. Но Ваши подопечные попытались меня похитить, потом убить.

– Это Жека сам решил, я не лез в операционные вопросы, – заворчал Вьюрковский.

– И тем не менее, они принялись воевать со мной в полный рост. А мне что, помирать, раскинув лапки? Хрен там плавал, я Ваших дружков укатал в бетон, и Вы это знаете.

– И сделал ты это зря.

– Ну, может я и жалею в моментах. НО! Я живой и здоровый жалею, а они – нет. Нехрен было меня трогать. И к Вам это тоже относится. Ваш сотник и несколько бойцов стали жертвой этой глупости.

– Невелика потеря, – фыркнул он. – И мой отряд с пулемётом всё ещё на свободе и готов сразу после разговора повторить свой обстрел, но только в этот раз уже заряженными магией пулями, так что тебя никакой магический щит больше не спасёт. Затем, собственно, и звоню. Два раза «ха»!

– И с тем же нулевым результатом. Валяйте, нихрена не выйдёт, хоть усритесь там со своим пулемётом! – грубо возразил ему я. – Лучше попробуйте со мной договориться.

– Каков франт! Да кто ты такой, чтобы с тобой договариваться?

– Барон. Граф, я твою мать, барон! А ещё один из немногих, кто тебя не боится.

– Смелый, значит?

– Не совсем. Тут дело в том, что я как пешка, как пехотинец на поле боя. Мне некуда бежать, нечего терять, я один и за душой лишь пистолет, да потрёпанный гражданский кодекс.

– Думаешь, это делает тебя равным мне? Думаешь, я ценю то, что ты не попытался сдать меня полиции?

– Я умный, знаю, что полиция против Вас побоится выступать, так зачем тратить бумагу на пустое нытьё?

– Как и все прочие чиновники, – согласился он. – Но всё же ты оказался крепким малым, упорным. Не сбежал, не пошёл в полицию, к Губачинскому. Так чего ты хочешь, Филинов?

– Жить. Работать, деньги зарабатывать. Тратить их, воздухом дышать.

– Работать на меня пойдёшь?

– А какое будет предложение?

– Ну… Ты работаешь на меня, я тебе плачу.

– Абстракция. Мне нужны конкретный функционал, обязанности, что за проекты. Возможно Вам надо восполнить пробелы, которые возникли после выпадения «Братства»? Какая зарплата, уровень полномочий и власти, рабочее место?

– Ну ты загнул!

– Я же говорил, что умный.

– Ну, я подумаю. Но и пулемёт не убираю. У тебя всё ещё есть возможность драпануть.

– Пока не планирую. Да и куда мне бежать? На Карибы, стать пиратским матросом, пить ром, дышать морским ветром и соблазнять знойных красоток? Я адвокат, мне место в городе. Мне нравится Кустовой.

– С ромом у тебя больше шансов дожить до старости. Долго жить это тоже, знаешь ли, кайф. Ладно, ты меня утомил. Посиди, подожди, приедут мои парни с пулемётом или нет. Ха-ха.

Звонок оборвался.

Своеобразное прощание.

Дрожащей рукой я положил трубку. Распрямил чуть застывшие в напряжении пальцы. Кто сказал, что всё это даётся мне легко?

…

Я действительно сидел, собираясь с мыслями. Я не ждал пулемётчика. В конце концов, мне удалось Вьюрковского зацепить.

Как ни странно, у меня появлялся шанс вырулить ситуацию, постепенно уладить конфликт. Однако у Филина на этот счёт был вполне ясный приказ и очень конкретная угроза в отношении меня. И пытаться обмануть древнюю птицу я не собирался.

Под окнами проехала машина, которая громко чихнула выхлопной трубой, а я даже не вздрогнул.

Посчитал это хорошим знаком. Собрал документы в портфель, проверил пистолет, и пошёл к Губачинскому. Не тому, правда, что имел в виду Вьюрковский. Город у нас тесно переплетённый.

Хотя это было совсем не по дороге, но время до конца рабочего дня надо было как-то скоротать, заскочил к Канцлеру и забрал свой заказ по древности, сразу же расплатился (вышло двести двадцать рублей). А вот поговорить не удалось, у него был какой-то хмырь, который смотрел на меня с великим подозрением и чуть что хватался за пояс.

Люди, которые пытаются меня пристрелить, самую малость раздражают. Несмотря на то, что хотел обсудить с Канцлером Турцию, молча поклонился, забрал заказ и убыл.

Спустя полчаса я расслабленно сидел на отменной лавочке со спинками, помахивая ногой и греясь на солнце прямо на лавке возле входа в банк.

Это был уже второй для меня банк за день и совсем не тот, где я храню свои деньги. Напротив, это был РосЕвроБанк, мой процессуальный противник.

Судебный представитель этого банка вышел и был замечен мной, но сам повернул в другую сторону от выхода, так что не увидел меня, как и большинство специалистов банка, для которых был просто каким-то хлыщом в пиджаке на лавочке, безликим обитателем города.

Наконец, значительно позже большинства сотрудников, из банка вышел и уверенной походкой побрел мимо меня управляющий банком, Афанасий Афанасиевич Губачинский, который, судя по блаженной блуждающей по его лицу улыбке, пребывал в отменном настроении.

Проходя мимо лавочки, он мельком взглянул на меня, резко остановился, и улыбка покинула его лицо.

– Добрый день, Афанасий.

– И Вам, Аркадий. Предположу, что Вы тут не случайно лавку около банка оккупировали?

– Да, верно. Я даже пацанам рубль дал на мороженое, чтоб сидеть тут одному, ждать Вас, чего скрывать?

– Вот как?

– Предлагаю Вам присесть рядом и поговорить.

Афанасий не стал садиться, но и не ушёл, выжидательно глядя на меня.

– Я пришёл, Афанасий Афанасиевич, сообщить Вам, что Мещеряков А. Д., оказался, как тут недавно выразился мой знакомый граф… педрилой.

Улыбка медленно стала возвращаться на лицо управляющего.

– Расстроить адвоката может только факт кидалова со стороны собственного клиента, – весело предположил он и с молодецкой резвостью плюхнулся на лавку возле меня.

– Знаете, Аркадий, – он достал из портсигара сигарету и предложил мне, – раньше я Вам хотел морду набить. В былые времена на дуэль бы вызвал, после того нашего разговора и после Ваших подлых пакостей в суде. А теперь прямо по плечу хочу похлопать, сочувственно.

– Адвокат, вызывающий сочувственное похлопывание – это самое худшее что может быть в моей профессии, – кивнул я. – Однако не спешите меня, да и себя, записывать в проигравшие.

Губачинский пустил струю дыма.

– И что же Вы хотите сказать? Не думаю, что Вы пришли поплакать в мою жилетку?

– Верно. Проиграв действие по плану «А», я имею план «Б» и даже план «В». Но «Б» мне нравится больше, он выгоднее, причём не только мне. И что самое чудесное, он сочетает выгоду и собственно месть.

– У Вас полно букв. Говорите, я тут, мы не в суде, посторонних нет, моя обида была отмщена.

– Думаю, не в полной мере отмщена, но я предлагаю отработать по полной, ещё и заработать копеечку. Ведь оклад управляющего банка так скромен.

– Прямо копеечку?

– Ну такую. Баронскую копеечку.

– А Вы знали, Филинов, что в старину были бароны-разбойники?

– Тем более. Традиции тоже надо как-то поддерживать.

Глава 20
Тайлер-экспедитор

– Излагайте, – изящно выпустив ещё одну струю ароматного табачного дыма, вальяжно предложил управляющий.

– Итак, начнём с того, что берётся одна безвестная фирма, например, это будет «Голубчикова Мануфактуринг». К примеру.

Афанасий невольно вздрогнул и напряжённо повернулся ко мне всем телом.

– Да, блин, я знаю, что это фирма, зарегистрированная на Вашу супругу, – профессионально почти не меняясь в лице, безэмоционально продолжил я, – причём по её девичьим установочным данным, чтобы труднее было отследить. Вернёмся к сути. Так вот, фирма Вашей жены покупает у РосЕвроБанка права требования к Мещерякову на всю сумму вместе с акцессорными требованиями, то есть вторичными, таким как право на обращение взыскания на предмет залога. Со всеми потрохами. Вы же делали оценку залоговой стоимости ниже суммы по кредиту?

– Да, – достаточно зло ответил Афанасий, – до того, как Вы окунули всю нашу работу в чан с дерьмом. Можно было бы даже забрать здание «с концами», несмотря на нытьё Мещерякова, он бы ещё и чуть-чуть должен остался.

– Я так и думал. Но в прошлый раз Вы выступили против меня, получили закономерный результат. Теперь сработаем вместе.

– Если договоримся, – угрюмо предупредил Губачинский.

– Попробуем. Так вот. Оценка залога универсальна и действует полгода. Мы её применим. Покупаем права требования к Мещерякову, как это бывает у банкиров, за пятнадцать процентов от номинала, в связи с тем, что кредитор является проблемным и высокорискованным, за пределами целесообразности ординарной работы с ним. Проще говоря, кредитор из него конченный.

– Это будет сложно, продать с таким дисконтом.

– Бесспорно, но я в Вас верю, к тому же я сам создал все необходимые для такого рейтинга условия, когда победил Вас в суде. Ваше столичное руководство просто не знает, что с этим дегенератом дальше делать, а продать долги коллекторам или прочим бандитам – вполне ординарная практика.

– У нашего банка в Кустовом нет коллекторов, – многозначительно ответил управляющий, никак не упомянув бандитов.

– Вот-вот. Продаём за семьдесят, примерно, тысяч и уже новый кредитор «Мануфактуринг» вчиняет иск в суд на Мещерякова.

– Опять в третейский? Москва? – с унынием брезгливо поморщился управляющий.

– Нет. В задницу третейский суд и огни столицы. Самостоятельный выход из третейской оговорки, допустимо в связи со сменой юрисдикции при перемене стороны кредитора на кустовское юридическое лицо. Нахрен нам не нужна эта долбанная коллизия права. Подаём в обычный центральный суд по месту нахождение предмета залога. Спор «по недвиге», то есть по месту нахождения предмета спора. Учитывая сумму иска, дело попадёт к самому Лещёву.

– Демид Фирсович тоже копеечку попросит, – осторожно продемонстрировал знание юридических реалий Афанасий.

– И мы её дадим. Совсем чуть-чуть, учитывая, что вся схема от начала до конца законна.

– Да ну?

– Именно так. Фирма подаёт в суд и…

– И снова его проигрывает, после всего, что Вы наворочали в прошлый раз, – пессимистично выдохнул дым управляющий.

– Нет, – возразил я. – Прошлое решение для нового кредитора преюдициального значения не имеет. Кроме того, сейчас его ловлю я и проигрываю, сдаю как боксер купленный поединок.

– Адвокат Филинов же никогда не проигрывает?

– Это не мои слова, это какая-то дешёвая реклама. Надо будет, проиграю. Учитывая, что это моя же схема и с личной-то мотивацией.

– Ой ли?

– Ну да, Мещерякова-то нет. Пока эта падла своё алчное тело купает в лечебных минеральных источниках, есть только я с пока ещё не отозванной нотариальной доверенностью. Временно – ключевая фигура. Калиф на час.

– Час?

– Это фигура речи. Насколько говорят его подчинённые, он отбыл на месяц. Мы должны успеть.

– В суде – мировое заключим?

– Херня. Мировое соглашение можно потом оспорить, как нарушающее права третьих лиц, например. Решение суда вызывает меньше вопросов на всех стадиях, включая регистрацию.

– Как этого добиться?

– Как вчистую проиграть – это уже мои проблемы. Беру на себя.

– Ладно, допустим.

– Дальше, решение вступает в законную силу, и мы его исполняем, забираем недвигу и делим. Либо продаём и делим деньги.

– Какие проценты, доли?

– Самые простые. В «пополаме». Пятьдесят на пятьдесят, вложения в покупку тоже на равных.

– Это как раз не проблема, тут я и один могу впрячься, тем более у меня живой покупатель есть.

– Чтобы подстраховаться, я составлю конфиденциальное соглашение с «Мануфакторинг».

– Приемлемо.

– Тогда что, договорились?

– Мне надо немного подумать, но скорее да, чем нет, – Афанасий бросил потухшую сигарету в урну.

– Тогда я Вас прошу, конфиденциально посоветуйтесь с дядей-патриархом. Серьёзно. Он в Вашей семье юрист, он скажет, насколько это жизнеспособно, к тому же он косвенно знает меня и способен оценить, насколько я адекватный и следующий договорённостям человек.

Управляющий согласно кивнул, хотя и по его лицу на мгновение пробежала целая гамма эмоций.

Его можно понять, с одной стороны, он взрослый человек, целый управляющий банка, а с другой – пойдёт советоваться с дядей, как какой-то безусый школьник. А с третьей, когда твой дядя патриарх рода и заодно – прокурор республики, может это и не зашквар? Тем более что речь идёт об очень больших деньгах.

– После процесса предлагаю отправить Мещерякова в банкротство, – подвёл итог я. – За остатки долгов по кредиту и неуплаты по налогам, они у него, я узнавал, есть.

– Долги-то есть и достаточно весомые. А зачем банкротство?

– Утопим его окончательно.

– Месть?

– Отнюдь, всего лишь холодный расчёт. В банкротстве он не правоспособен. Сделаем так, чтобы любые его требования проходили через арбитражного управляющего. Предлагаю Павла Орлова.

– Не возражаю, но это уже за Ваш счёт. Кстати, Вы знали, что наш Орлов родственник того самого Орлова?

– Ну, семья большая, солидная. А конкретно наш – человек проверенный.

Мы немного сухо попрощались и, хотя его улыбка поменяла выражение, по сравнению с той, что была до встречи со мной, всё же он ушёл улыбаясь.

Ну хорошо, род Губачинских из довольно длинного списка моих врагов выбыл, уже хлеб.

Пойду теперь посплю в своей пещере, как дракон, тролль или хоббит. Время покажет, кто я.

* * *

Утром, до того, как забрать Тайлера из ласковых, но цепких лап китайцев, я покатился в гости к Канцлеру, потому что мне показалось, что я забыл важный момент в моей документально оформленной лжи.

Канцлер сидел за столом в своей лавке, многозначительно и слегка недовольно поглядывая в окно. Мастер изготовления самый разнообразных документов безо всякого удовольствия пил чай. Добавив туда буквально несколько крупинок сахара, он основательно помешивал чай в чашке, причём в процессе неритмично и не музыкально стучал, и подскрёбывал ложкой по стенкам. Самым, насколько это вообще возможно, раздражающим образом. Остановив это насилие над звуком, он отхлёбывал с жутким сёрпанием пару глотков и со страдающим видом полоскал этим чаем зубы, ритмично перекатывая жидкость у себя во рту.

Канцлер был в своей лавке и потому имел полное право творить, что ему вдумывается, но при этом не мог добавить больше сахара, потому что его врач Зерах Лейбович, заподозрил у него диабет и для начала запретил употребление сахара в любом виде, кроме картинок.

– Мой почтение, гутен морген!

– Guten Tag! – Канцлер решительно отодвинул чашку, отчего ложка с возмущением клацнула по стенке.

– У меня тут будет ситуация…

– Опять что-то необычное?

– Должен же кто-то Вас развлекать?

– Ну поделитесь, раз это не сюрприз и можно морально подготовиться.

– Мне один достопочтенный турок даст копию свидетельства о праве на наследство для целей продажи его дома в Кустовом.

– И документ будет родом из той же Турции, что и продавец, к тому же выполнен до последнего витка орнамента на турецком языке?

– Да.

– Нотариальный перевод?

– Нет, я без проблем его переведу тут в каком-нибудь бюро переводов, но беда в том, что свидетельство будет в копии, а мне нужен оригинал.

– Сделать из копии оригинал?

– Вроде того.

– Ну, это не самая сложная задача, даже не совсем подделка. Бланки с водяными знаками у меня есть, шрифт подберу в точности, подпись, печать нотариуса… Однако же, на нём понадобится проставить апостиль и прочее подтверждение? Которого нет у оригинала?

– В точку.

– И это тоже всё надо изобразить?

– У Вас значительно быстрее, чем через консульство. Не надо в очередях толкаться и пару месяцев ждать.

– И к тому же дешевле, – самодовольно кивнул Канцлер. – Сделаем, будет у Вас свидетельство со всеми регалиями. А самого получателя наследства не будем менять? Наследника?

– Ээээ… А есть такая возможность?

– Своя рука владыка! – Канцлер было улыбнулся, потом с неудовольствием посмотрел на собственную чайную чашку и хмуро сдвинул брови.

– Я-то собирался сначала по оригиналу открыть наследственное дело в Кустовом, принять на наследство турка, потом сделать отчуждение на себя. Ему-то сказал, что делается это только через суд, но сам у нотариуса узнал, что можно обойти проблему с чёрного хода, потому что наше наследственное дело будет вторичным.

– А я впишу Вас, как так и было, в качестве наследника и в наследственную массу включу, что там Вам надо по Кустовому?

– Дом и участок под домом.

– Вот-вот.

– Но на момент принятия наследства я был ещё подростком⁈

– Да всем плевать. Правоспособность была, у покойного уже не спросишь. Особенно если Вы подмажете регистрационную службу, тем тоже всем станет наплевать. А наш кустовской нотариус вообще не увидит этот документ, верно?

Я задумался на несколько секунд.

С одной стороны, я мог всё сделать и законно. И нарушение закона никогда не было для меня самоцелью, как и дача взяток.

С другой стороны, турок деньги получит, ему плевать, то есть по факту права кого-либо я не нарушаю, людей не обижаю. А когда после регистрации я подам документы в правительство Кустового на уведомительный перевод этой земли и дома в состояние экстерриториальности (а земля под посольством считается территорией той страны, чьё посольство, а не страны, где оно находится, эдакий выпавший из юрисдикции кусочек мозаики), то после этого вообще ничего нельзя оспорить, к тому же регистрационное дело подлежит засекречиванию по линии МИД.

– Ладно, соглашаюсь только потому, что так быстрее, – наконец, после некоторых внутренних колебаний, вздохнул я.

– Приходите как будет свидетельство.

– А можно мне сейчас быстренько один документ изобразить?

– Ох, Аркадий, не люблю я вот такое вот «быстренько». На этом все и горят. Быстро сделал, потом медленно валишь лес на Колыме.

– Эту бумагу все мгновенно забудут. Помните недавний исторический комплект?

– Книга, рапорта, выписка из протокола допроса, акт изъятия книги, – скрупулёзно перечислил хозяин лавки.

– Да. Мне нужно короткое сопроводительное текущей датой от современного полицейского городового из какого-нибудь дальнего села, мол, направляем в Ваш институт найденную книгу, потому как не знаем, что с ней делать дальше, отдаём в науку, на опыты. Сами с ней разбирайтесь.

– Ну, такое, пожалуй, можно и «быстренько». Только текстовка с Вас. У меня с утра уровень сахара низкий, фантазия не работает.

* * *

– И вот поэтому, гражданин Тайлер, мы с Вами совершим увлекательное путешествие в поля.

После очистительных китайских процедур Тайлер пах как травяной чай и отчего-то снова перешёл со мной на «вы». Ну, это у него до первой рюмки, а так то «ты», то «вы».

Мы ехали в машине втроём, вместе с Джо, насильно навязанного китайцами. Ехали на грузовике, так что затарились авиатопливом, продуктами и прочим полезным грузом, среди которого грустный и несчастный Тайлер зорко усмотрел полное отсутствие алкоголя.

– Вы меня вывезли из милой моей душе сельской местности, насильно оторвали от корней и истоков только для того, чтобы потом вернуть? – обиженно нахохлился детектив.

– Село от полей отличается наличием домов и жителей.

– Это Вы, босс, сейчас говорите, что там даже домов нет? И что это за полевые работы в диких условиях?

– Путешествия. Вы любите путешествия, Тайлер?

– Нет. Я категорически приветствую наличие крыши над головой и хотя бы минимальные бытовые условия, а вот чего люблю, так это логические головоломки и горячий пунш, эта комбинация всегда очень укрепляет здоровье.

– Вернётесь, с меня баня с пивом.

Тайлер раздражённо закряхтел. У меня не было самоцели делать из него трезвенника, но и смотреть на его уход в штопор я спокойно не мог. Тут же после проведения восстановительного лечения давать ему выпить не рекомендовали ни китайские медики, ни мой собственный опыт по прошлой жизни, когда я и сам уходил в запой.

И всё же вёз я его главным образом ради выполнения конкретного партийного задания.

– Рассказывайте, что надо делать?

– Приедем, поспите, отдохнёте.

– Вы же меня не поспать на природе вывозите? – сварливо ответил детектив. – Давайте к сути, я Вам не девица, чтобы меня убалтывать.

– Вот там поспите, отдохнёте, а уже потом полетите на самолёте!

– Что⁈

– Такая штучка с мотором. Вжух.

– Я знаю, что такое самолёт, босс! Я боюсь летать до почечных колик.

– Не морочьте мне голову, Тайлер, Вы никогда и не пробовали, чтобы у Вас прорезалась такая фобия. Во-первых, я и сам уже раз сто летал, – где-то в глубинах памяти почему-то самоуверенным эхом громыхнуло «Да ты успокойся!», – причём именно на том самолёте, что повезёт Вас.

– Правда?

– Даже рулить учусь. И второе, полёт не блажь, надо попасть в Челябинск.

– Есть же железная дорога! Зачем жизнью рисковать в небе?

– Вы повезете кое-какой груз, который крайне нежелательно показывать на границе.

– Есть же контрабандные тропы!

– Контрабандистам я тем более не доверяю. Да и сложно всё это, муторно, долго. Короче, самолёт проще всего, тем более я его для таких вот целей почти законно приобрёл.

Тайлер угрюмо засопел в глубоких раздумьях.

– А что там за контрабандный груз?

– Миссия у Вас такая: есть один мутный и мало кому интересный институт…

– Секретный, с проволочным заграждением, собаками и минным полем? – опасливо уточнил недовольный Тайлер.

– Что⁈ Нет. Я же говорю, никому он нахер не нужен. Кроме нашего друга и клиента по логистическому бизнесу Вьюрковского. Так вот, там есть один профессор… Хотя это я вперёд забегаю. Найдёте институт, найдёте там приёмную, отдадите им конверт, скажете, что велели передать. Удостоверитесь, что он получен, заставите расписаться в сопроводительном.