Текст книги "Мир Иеро"

Автор книги: Тильда Гир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 89 страниц)

46

– Вот это да! – ахнул Лестер. – Откуда это взялось? В планах Вестминстера ничего подобного не значится!

– Какой-то странный ход, – заметил брат Лэльдо, наклоняясь и всматриваясь в узкий, невысокий коридор, проложенный в толстой несущей стене. – На четвереньках там ходить, что ли? Да и то бока обдерешь…

И тут всем сразу пришла в голову одна и та же мысль. Степная охотница уставилась на юного уробороса и резко спросила:

– Малыш… это ты сам просверлил?

– Нет, что ты! – обиделся уроженец Карпат. – Это оборотни сделали, там их запахом все насквозь пропитано. И сделали довольно давно, между прочим. Выходов из этих тайных коридоров несколько, есть один и в покоях королевы, и смотровой глазок имеется. Вот я и видел, как сэр Роберт стащил те бумаги. А сами пустоты в стенах я просто почуял, носом. Я же это умею… ну, и стал искать вход. Я даже расширил кое-где повороты. Не беспокойтесь, – поспешил добавить он, – стенам вреда не будет. Я все укрепил как следует.

При Лестере все они передавали мысли на самой общедоступной волне, чтобы сыщик мог их понимать без труда.

Сыщик сделал из услышанного свои выводы.

– Я сегодня же доложу сэру Роберту, – сказал он. – Он должен известить королеву. Вот еще незадача… Выходит, оборотни много лет подряд подслушивали и подсматривали… А если кто другой найдет эти лазы? Может, лучше их заделать, заложить?

– Ну, это уж пусть ее величество сама решает, – возразил брат Лэльдо. – Кстати, нам не пора идти?

– Пора, – согласился Лестер. – И я пойду с вами, покажу этого типа, чтобы вам не тратить время на поиски его в толпе.

Главная площадь Лондона принарядилась не на шутку. Все окружавшие ее дома были от фундамента до крыш увешаны цветочными гирляндами и пучками ярких атласных лент. Легкий ветерок трепал ленты, и полоски легкой ткани сверкали на солнце не хуже драгоценных камней. Трибуна, с которой королева должна была обратиться с приветствием к подданным, тоже была сплошь увита цветами, причем по алому фону, созданному гигантскими маховыми розами, тянулась белая надпись, сплетенная из лилий и цикламенов: «Виват королева!» У подножия трибуны расположился огромный оркестр, отделенный от толпы, заполнившей площадь, цепью королевских гвардейцев в парадных мундирах с черно-желтыми клетчатыми кушаками.

Немалую часть толпы на площади составляли полицейские, одетые, как и все горожане, в лучшие свои наряды. Но все равно блюстителей порядка и закона нетрудно было заметить по слишком внимательным для простых гуляк взглядам и по военной выправке, которую они, конечно же, не в силах были скрыть.

Появления ее величества ждали с минуты на минуту, и толпа плотно сбилась у возвышения, украшенного цветами.

Но благодаря полицейским, расталкивавшим людей на пути экзотической компании, молодой эливенер и его друзья без труда добрались до противоположного края площади – к королевской трибуне. Они оглядывались по сторонам, пытаясь самостоятельно определить, кто из множества нарядных джентльменов является их целью. Но их ожидал сюрприз. Лестер, шедший впереди и время от времени обменивавшийся с коллегами короткими репликами, вдруг обернулся и сказал:

– Он будет рядом с королевой. На трибуне.

– Ох… – невольно вскрикнул молодой эливенер. – Но ведь мы не можем подвергать риску ее величество!

– Она сама так захотела, – пояснил сыщик. – И сэр Роберт приказал предупредить вас об этом. Думайте, ребята, думайте, что делать и как. Наши там уже наготове… и под трибуной сидят, и вокруг их немеряно.

Иир'ова и эливенер переглянулись. Им даже не понадобилось обмениваться мысленными словам – они уже давным-давно отлично понимали друг друга. Но для Лестера степная красавица передала:

– Я вспрыгну на трибуну сзади, сыпану на него порошок – и тут же сброшу этого гада вниз, на площадь. А вы уж там постарайтесь, чтобы он не свалился на головы порядочным людям.

Сыщик усмехнулся.

– Понял. Постараемся.

Но вот вдали послышался гром литавр, звон труб, грохот барабанов… Королевский кортеж приближался к площади. Друзья протиснулись еще ближе к трибуне. Им страстно хотелось, чтобы все обошлось благополучно…

…Ее величество королева Англии, в серебряном платье, густо расшитом жемчугами, в золотой драгоценной короне, закончила короткую речь, в которой благодарила своих добрых подданных за присланные ко дню ее рождения подарки и поздравления, и выражала надежду, что и впредь монархи Англии и ее народ будут жить в полном взаимопонимании. Тем временем степная охотница скользнула сквозь толпу и очутилась по другую сторону трибуны. Целью кошки был джентльмен, на которого указал сыщик Лестер: высокий, темноволосый, средних лет… он держался позади своей благородной супруги, вовсе не стараясь очутиться на виду у толпы.

Королева Виктория, заканчивая речь, с последними словами подала едва заметный знак молодому эливенеру, стоявшему в первом ряду зрителей, почти прижатый к цепи рослых гвардейцев. Брат Лэльдо тут же рявкнул во весь свой мысленный голос, обращаясь к Лэсе:

– Давай!!

Он использовал общую волну, чтобы его с легкостью услышали все те переодетые сыщики, которые должны были позаботиться об оборотне, когда тот свалится с трибуны. Правда, гвардейцев никто не предупредил о предстоящих событиях, но на трибуне рядом с королевой стоял сам начальник Скотланд-Ярда сэр Роберт, готовый взять на себя командование войсками. Впрочем, брат Лэльдо не сомневался в том, что Виктория сама вмешается в дело, а уж королевский приказ, само собой, любой гвардеец выполнит во мгновение ока. Если, конечно, ничто при этом не будет грозить самой престарелой монархине.

И вот за спинами окружавших королеву придворных мелькнула палевая шкурка степной охотницы.

Иир'ова резко взмахнула рукой…

Над площадью разнесся пронзительный вой оборотня, заглушивший и грохот оркестра, и гомон толпы.

Придворные, стоявшие на трибуне, шарахнулись в разные стороны, и лишь королева Виктория осталась стоять неподвижно, пристально глядя на воющего иностранца, мгновенно начавшего терять человеческий вид.

Кошка брезгливо фыркнула – и изо всех сил толкнула отвратительное существо вперед, к ограждению трибуны, одновременно поддав ему под зад сильной ногой.

Оборотень, не прекращая выть, перелетел через нарядную, увитую цветами балюстраду и грохнулся на вымощенную камнем площадь, прямо перед трибуной.

В следующую секунду его окружили сыщики, мгновенно прорвавшиеся сквозь цепь ошарашенных гвардейцев. Но полицейских остановил голос королевы, прозвучавший так громко, что его не составило труда расслышать даже сквозь завывания корчившейся на камнях твари:

– Не трогать!

Сэр Роберт, оставшийся в одиночестве подле ее величества, шагнул вперед и, перегнувшись через балюстраду, приказал:

– Отойдите, пусть все увидят, во что он превратится.

– Опасно… – пробормотал себе под нос молодой эливенер. – Черт его знает, что он может выкинуть…

И, крепко сжав в руке булатный посох с хрустальным шариком в рукоятке (и порадовавшись тому, что догадался прихватить этот самый посох с собой), брат Лэльдо подошел поближе к оборотню и посмотрел наверх, на королеву.

Ее величество кивнула, одобряя действия сэра Лэльдо. Кто-то и в самом деле должен был присмотреть за тварью. И кому же это удастся лучше, чем человеку, который уже имеет опыт обращения с самыми разнообразными монстрами и выродками?

В следующую секунду рядом с эливенером возникли иир'ова и уроборос. И стали наблюдать за превращением. А вместе с ними наблюдали и те горожане, которые находились достаточно близко к королевской трибуне…

47

…Трехсущностный оборотень продолжал выть, корчась и дергаясь, постепенно теряя человеческий облик. Но он сопротивлялся, он не желал становиться тем, чем был на самом деле, и судороги раздираемой противоречивыми токами энергии плоти были ужасны, к тому же они сопровождались непрерывными воплями, оглушительными, режущими слух… Зачем он сам себя мучает, растерянно думал молодой эливенер, все равно ведь уже ему не удастся прикинуться человеком, или даже лисом… почему он так упорствует? Брат Лэльдо оглянулся на юного уробороса, стоявшего в трех шагах справа, и мысленно спросил:

– Почему он пытается удержать ложную видимость?

– Потому что иначе он просто подохнет, – ответил уроборос. – Ты разве забыл про ту тварь в парке, которую птенцы посыпали чесночком? Она ведь издохла. А если ему удастся удержать неистинную форму – он выживет. Но вроде бы утратит способность менять облик, не знаю точно.

– Ну, нет! – возмутился эливенер. – Пусть подыхает!

И брат Лэльдо, шагнув вперед, ткнул в корчащегося оборотня рукояткой булатного посоха. Тварь пронзительно взвизгнула – и тут же превратилась в бесформенный ком, на глазах обрастающий темной клочковатой шерстью. Но вой еще не затих. Ком подпрыгивал, метался из стороны в сторону – однако тут же отпрыгивал назад, натыкаясь на молнии Лэсы и уробороса. И вот наконец оборотень умолк и свалился вонючей грудой к основанию трибуны. Розы, по которым ударила волна запаха оборотня, мгновенно почернели и осыпались. Толпа ахнула, отступив на шаг назад. Ее величество Виктория, тяжело опираясь на балюстраду, наклонилась и всмотрелась в то, что осталось от важного иностранца. Поморщившись, королева окликнула эливенера:

– Сэр Лэльдо, поднимись-ка сюда… его супруга без сознания, ей надо помочь. Мой врач куда-то подевался… сбежал, наверное, с перепугу.

Эливенер быстро обошел трибуну и поднялся по широким ступеням наверх. Он даже не заметил, как стремительно расступались люди, уступая ему дорогу, и какой страх светился в их глазах… не до того ему было.

Дама и в самом деле лежала в глубоком обмороке. Она была белой, как мука, и едва дышала. Брат Лэльдо опустился рядом с ней на колени и начал делать особый массаж головы и шеи, чтобы восстановить правильное кровообращение. Через минуту-другую щеки леди слегка порозовели, она вздохнула, а потом и ее ресницы дрогнули, губы шевельнулись…

– Ну, теперь и сама справится, – сказал эливенер, вставая. – Кто-нибудь, позаботьтесь о ней.

Двое придворных помогли даме сесть, а брат Лэльдо снова спустился на площадь и обогнул трибуну. Оборотень уже наполовину растекся в вонючую слизь, и возле него хлопотали отнюдь не гвардейцы, а городские мусорщики, срочно доставленные на площадь. Они, ловко орудуя широкими лопатами, совками и метлами, запихивали распадающуюся на глазах кучу в крепкие просмоленные мешки, из которых не могло вытечь ни капли той дряни, в которую обратился щеголеватый иностранец-оборотень. Вскоре на камнях площади остались только скользкие дурно пахнущие пятна, – но подоспевшие дворники посыпали их мелким желтым песком, а потом тщательно смели этот песок густыми вениками, собрали в ведерки – и были таковы.

И никакого следа мерзкой трехсущностной твари не осталось на главной площади древнего города Лондона.

Праздник продолжился.

Трое друзей, немного пошатавшись по улицам и поглазев на веселящийся от души народ, направились обратно к Вестминстерскому дворцу. Им быстро надоели и пестро разнаряженные клоуны, и канатоходцы, скользившие по натянутым над улицами канатам, и ряженые всех сортов и видов, и веселые пирожники, зычными голосами выкликающие свой товар, и продавцы конфет и мороженого, и арлекины, кувыркавшиеся в каждом сквере… им захотелось тишины и покоя.

Но когда они добрались наконец до служебного флигеля и повернули в коридор, ведущий к их комнатам, то увидели под дверью одного из пажей ее величества. Мальчик обрадованно шагнул им навстречу и сказал:

– Сэр Лэльдо, тебя зовет королева. Поспеши, пожалуйста. Она в своем рабочем кабинете. И она велела, чтобы ты пришел со своими любимцами.

Эливенер и его друзья переглянулись. Если королева призывает их во время праздника – значит, дело серьезное.

Не заходя к себе, вся компания развернулась и по бесконечным коридорам Вестминстерского дворца отправилась в центральную часть здания, туда, где располагались личные апартаменты королевы. Их уже ждали, и в кабинет Виктории на этот раз провели без малейшей задержки.

Ее величество сидела за своим огромным письменным столом, опустив голову на ладонь, опираясь пухлым локтем на заваленную бумагами столешницу… и вид у престарелой монархини был настолько усталый и растерянный, что брат Лэльдо ужаснулся.

– Что случилось, твое величество? – поспешил спросить он.

– Садись поудобнее, – Виктория выпрямилась и слабо махнула рукой, показывая эливенеру на кресло напротив себя. – И вы тоже устраивайтесь поближе, – она кивнула степной колдунье и юному уроборосу. – Есть о чем поговорить.

Видно было, что королева не знает, как начать разговор. Молодой эливенер решил сам сделать попытку.

– Как обстоят дела с другими оборотнями, твое величество? – осторожно спросил он. – Я знаю уже, что кто-то из них уехал в загородные поместья, а другие заперлись дома здесь, в Лондоне… что ты решила предпринять?

Виктория покачала головой.

– Они все попытались сбежать из страны, – тихо ответила она. – Их задержали на заставах. А уж что с ними дальше делать – ума не приложу. Мои министры требуют немедленно казнить тварей. Не знаю, я подумаю… А может быть, стоит подождать, пока этот ваш чеснок вырастет, благо это недолго, судя по всему. Но тогда придется держать тварей под круглосуточным наблюдением…

– Ну, всего через два месяца чеснок созреет, – сказал молодой эливенер. – И впредь вам незачем будет бояться оборотней.

– На этот счет я и не тревожусь, – отмахнулась ее величество. – Я уже отдала распоряжение соответствующим министрам. У нас ведь всего две дороги, по которым можно проникнуть в Англию. И там всегда будут держать чесночный порошок, чтобы проверять въезжающих. Посыпал – и готово. Никаких недоразумений. – И Виктория снова замолчала.

Значит, дело было в чем-то другом… но заглянуть в королевские мысли ни брат Лэльдо, ни даже дерзкая степная охотница, конечно же, не решались.

Наконец иир'ова осторожно спросила:

– Твое величество, может быть, дело в отпрысках оборотней?

Виктория бросила на красавицу кошку внимательный взгляд и ответила вопросом:

– Ты что, мысли подслушиваешь?

– Ох, нет, конечно! – вытаращила огромные зеленые глаза кошка. – Но это само собой напрашивается.

– Да, – согласилась ее величество. – Это само собой напрашивается. И я думаю именно об этих ублюдках. Что с ними делать? С одной стороны – их нельзя признать равноправными подданными английской короны. С другой – это все-таки дети. И хотя после сегодняшнего чудовищного зрелища на площади никто меня не осудит, если я даже прикажу навеки заточить их в темницу, я не уверена, что в этом есть смысл. Что им стоит прогрызть стены тюрьмы? Настроили же они потайных ходов в моем собственном доме!

Опасения Виктории понять было нетрудно. Никто ведь не мог предсказать, что выйдет из порожденных оборотнями существ. И что выйдет из их потомков в третьем, четвертом и так далее поколениях. Даже брат Лэльдо, несмотря на то, что много лет изучал биологию и генетику, не стал бы гадать на эту тему. Он вообще не понимал сути метаморфоз, происходивших при перемене физического облика, так что о каких уж тут законах генетики можно было говорить? И в то же время просто убить невинных детей ни у кого не поднялась бы рука. Держать же их в тюрьме, как совершенно верно сказала королева, было или бессмысленно, или даже опасно, если детки унаследовали способности своих трехсущностных отцов. Ведь невозможно многие годы подряд заставлять стражу постоянно смотреть на уродов, чтобы не упустить момент начала превращения!

Конечно, можно было просто выслать ублюдков из Англии, но такой выход также был неприемлем для благородной королевы. Ведь это значило бы, что она ради собственного благополучия создала опасность для какой-то другой страны!

Пока все четверо размышляли, в дверь королевского кабинета тихо постучали, и Виктория встрепенулась:

– Входи, кто там!

Створка тяжелой резной двери осторожно приоткрылась, в кабинет просунул голову секретарь ее величества.

– Пришел сэр Роберт, миледи.

– Давай его сюда!

Глава Скотланд-Ярда почти вбежал в кабинет, и его обычно неподвижное лицо было перекошено от волнения.

– Ну? – бросила Виктория.

– У нее начались роды, твое величество. До срока. И, похоже, у нее будет двойня…

48

Юный уроборос по просьбе королевы остался во дворце, чтобы без промедления заняться потайными ходами, проделанными лисами-оборотнями в стенах Вестминстера. Виктория все-таки решила, что их лучше уничтожить. А молодой эливенер и степная колдунья Лэса в сопровождении начальника полицейского управления сэра Роберта в личной коляске королевы ехали по празднично украшенным улицам к дому, еще сегодня утром принадлежавшему оборотню. Супруга оборотня рожала…

Наконец кучер придержал коней перед роскошным двухэтажным особняком, расположенным в двенадцати кварталах от Вестминстера, в районе, где жили семьи пусть и не самые знатные, зато обладающие несметными состояниями. Высокие кованые ворота распахнулись перед королевским экипажем, засуетились одетые в серое слуги, заводя коней в просторный двор. Иир'ова и эливенер, не дожидаясь, пока коляска остановится, спрыгнули на землю, и сэр Роберт последовал их примеру.

Растерянный, взволнованный мажордом встретил их у порога и поспешно повел на второй этаж, к спальне, где лежала роженица. По пути он ввел американцев в курс дела. Оказалось, что роды мало того что начались до срока, так еще и проходили чрезвычайно тяжело, и у постели несчастной страдалицы уже собрались не только три повитухи, но и два врача. Но помочь ей все они оказались не в силах. Леди то и дело теряет сознание от боли…

За поворотом полутемного коридора второго этажа толпились лакеи и горничные, то и дело убегавшие за горячей водой вниз, в кухню, по служебной лестнице, расположенной неподалеку от спальни хозяйки дома. Множество испуганных глаз уставилось на эливенера и кошку. Здесь уже знали, что эти двое присланы самой королевой, и надеялись, что иностранец и его удивительная огромная кошка помогут бедной леди. Мимоходом заглянув в умы прислуги, брат Лэльдо понял, что хозяйку любили за добрый и веселый нрав, и искренне тревожились за нее, питая при этом такую же искреннюю ненависть к супругу леди, оказавшемуся не только иностранцем, а еще и выродком-оборотнем.

Высокие окна спальни были распахнуты настежь, давая доступ свежему воздуху. Но женщине, метавшейся на широкой низкой кровати, не становилось от этого легче. Ее лицо и тело были мокрыми от потоков пота, легкая белая рубашка прилипла к коже. Бледное до синевы лицо с закрытыми глазами казалось неживым.

Двое мужчин и две женщины в светло-голубых халатах, накинутых на нарядную праздничную одежду, совещались в сторонке. Еще одна женщина склонилась над роженицей, осторожно ощупывая огромный живот. Когда в спальню вошли эливенер и Лэса, все молча уставились на них.

– Меня прислала ее величество, – тихо сказал брат Лэльдо. – Я врач.

Он использовал чисто английское слово, хотя в Америке, конечно, он сказал бы «целитель».

– Сомневаюсь, что вы сумеете помочь, коллега, – сказал один из мужчин, высокий, румяный, с пышными пшеничными усами. – Поперечное положение плода. К тому же мы имеем двойню. Если не тройню.

– Посмотрим, – коротко бросил эливенер, шагая к кровати.

Повитуха отошла, уступая место, и брат Лэльдо положил ладони на раздутый горячий живот леди. Для него не составило труда прослушать биение сердец младенцев. Их и в самом деле оказалось три. И первый шел спинкой вперед. Нужно было развернуть его, и поскорее. Эливенер прекрасно знал, как это делается, но женщина была уже на грани смерти, и нужно было спешить… так что без помощи иир'овы он обойтись не мог. Но брату Лэльдо совсем не хотелось, чтобы англичане увидели, как «домашнее животное» ворожит, спасая человека… и потому он, обернувшись к докторам, резко сказал:

– Прошу вас, оставьте меня наедине с леди.

Врачи недоуменно переглянулись, но вышли, а за ними последовали и повитухи, плотно прикрыв тяжелую дверь. Англичане были уверены, что роженицу не спасти, и потому рады были переложить ответственность на иностранца, присланного королевой.

Лэса уже была готова к работе. Ей, степной колдунье, знахарке, целительнице, приходилось справляться и не с такими случаями. Она положила руки на живот, в котором сражались за жизнь три крошечных тельца, и тихо-тихо запела длинное заклинание, по ритму совпадающее с неровным ритмом едва бьющегося сердца роженицы. Брат Лэльдо, обойдя широченную кровать, встал напротив иир'овы и коснулся пальцами правой руки влажного бледного лба женщины. Поймав ритм, он включился в него, но заклинание эливенера было обращено не к младенцам, как формула кошки, а к уму женщины.

Медленно истекла минута, вторая… и вот уже сердце леди забилось ровнее, а заклинания зазвучали чуть громче, а руки Лэсы, до сих пор осторожно поглаживавшие горячий живот роженицы, теперь совершали плавные движения в воздухе, в двух-трех сантиметрах от тела обеспамятевшей леди. Заклинание снова зазвучало тише. Иир'ова прислушивалась к движениям в животе несчастной женщины. Вот младенец, лежавший поперек живота, тихонько шевельнулся… вот он неловко заработал ручками, ножками, стараясь повернуться… медленно, очень медленно еще не рожденное дитя повиновалось указаниям степной колдуньи… медленно, очень медленно малыш искал выход…

Роженица тем временем очнулась и принялась помогать дитяти. Ее трудами управлял молодой эливенер, вливая в женщину энергию.

Время шло, но теперь уже жизни леди ничто не угрожало. Роды продолжались естественным и правильным образом. Лэса отошла в угол спальни, брат Лэльдо кликнул повитух и врачей… и наконец на свет появились все три потомка оборотня.

Это были три крепкие мальчишки.

И в каждом из них брат Лэльдо ощутил присутствие нечеловеческого начала.