Текст книги "Кто стоит за дверью"

Автор книги: Тиана Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 7

Все находились в таком состоянии, что пришлось вызывать «пьяного» водителя.

– Слушай, Геля, – щекоча ей ушко своим дыханием, проговорил Евгений. – У меня дома ремонт. Можно я к тебе?..

Гелена, чуть отстранившись, с удивлением посмотрела на него.

– Что это вдруг? По возвращении из Франции я тебе несколько раз звонила и приглашала к себе. Но ты весь в делах!

Чегодаев в свою очередь тоже посмотрел на нее и заметил:

– Я все-таки не дворником работаю и бываю очень занят.

Гелена с улыбкой чуть пожала плечами.

– Я соскучился, – прижав ее к себе, признался он.

– Неужели? Что ж, тогда поехали разберемся, насколько сильно.

Гелена знала, что Евгений не терпит беспорядка, но на ее удачу, как раз сегодня приходящая домработница убрала квартиру.

– Фух, устал, – снимая галстук, сказал Евгений и хотел было прилечь на диван, но передумал. – Сейчас расслаблюсь и тогда уже не будет сил добрести до ванной.

Гелена принесла ему чистые полотенца и услышала из душевой кабинки:

– Ох, хорошо! Геленка, давай ко мне.

Дверца кабинки открылась, и мокрая сильная рука схватила ее за талию. Гелена расхохоталась и вывернулась.

– А что, Геленка, не пожить ли нам вместе? – наполовину в шутку, наполовину всерьез спросил Евгений, входя в гостиную.

– Я не против! – не взяв на обдумывание и минуты, ответила Гелена, разливая чай. – «Давно пора!» – мысленно бросила она ему. – Но как ты себе это представляешь? Пожили пару недель и разбежались? – с трудом скрывая волнение, спросила она.

– Признаться честно, сам не знаю. Мне сорок лет. Пора жениться. Крутился, вертелся, к чему-то стремился, чего-то добился… А ты все время рядом. Знаю тебя с рождения. Даже помню, как из роддома принесли. У нас почти один круг знакомых. Общие интересы и, главное, на яхте и потом в замке… мне очень понравилось.

– А до этого не нравилось?

– До этого молодой был. Искал лучше, не скрою. Познал многих и пришел к выводу, что лучшая – ты! Сегодня в ресторане посмотрел на тебя и решил, что нам надо быть вместе.

– Давай будем. А то жизнь такая короткая. Вон, Лоры уже нет, а мы – наследники. Кто бы мог подумать?!

– Да, – присаживаясь на диван, задумчиво проговорил Евгений.

– Заметь, никто не пожелал сказать, что именно ему завещала Лорка, – рассмеялась Гелена.

– Это понятно. Одни не хотели вызывать зависть, а другие – показывать, как мало ими дорожила Ильховская.

– Слушай, а что это там за приписка в завещании? Я не поняла. Она выгодна нам?

Евгений покачал головой и рассмеялся:

– А это смотря с какой стороны на нее взглянуть. С одной стороны, Лора учла вероятность того, что кто-то из нас, так же как она, скоропостижно скончается, и тогда его доля наследства будет разделена поровну между всеми остальными.

– Понятно, – прервала его Гелена.

– Полагаю, не совсем. Ведь на это можно взглянуть и с другой стороны.

– С какой же? – заинтересовалась она и вдруг, приложив пальцы к губам, замерла, но, тут же отрицательно махнув рукой, сказала: – Нет, это невозможно!

– Я тоже так думаю. Лора на это и рассчитывала, ведь она сделала своими наследниками порядочных людей. Поэтому они не станут, словно тарантулы в банке, уничтожать друг друга, стремясь приобрести больше.

– Признаться, я вообще не ожидала, что Лора подумает о нас.

– Согласен. Но если разобраться, о ком ей было думать? Не о родственниках же, которых она почти не знала. И что они? Только родственники. А мы друзья! Мы делом, плечом доказывали право так называться.

– Женя, а ведь мы теперь с тобой, пусть не очень, но состоятельные люди! – обнимая его, проговорила Гелена.

– Можно и о наследнике подумать, на это намекаешь?

– Вовсе нет! Нам с тобой еще надо пожить для себя!

Евгений взглянул на часы.

– О, пора на боковую.

– Что так рано? Только половина первого.

– А мне завтра во сколько вставать?! До моей области, где я имею честь быть вице-губернатором, почти три с половиной часа добираться. А в десять я должен быть в кабинете. Устал я от этой гонки. Метил в губернаторы, да денег не хватило. Просил Лорку помочь, считай, отказала. Так, мелочь бросила. Нет, говорит, в наличности.

– Как я тебя понимаю! Я из-за Лорки место главного редактора упустила. Э, да что уж там, – примирительно вздохнула Гелена. – Пошли спать!

* * *

Вита взглянула на дисплей телефона и увидела, что ей звонит муж.

– Да, дорогой! – звонко воскликнула она. – Задержишься?.. Ладно… – она захлопнула крышку и прикусила нижнюю губу: «Не иначе с какой-нибудь шлюшкой в сауну собрался…»

Злые слезы подкатили к глазам. Чтобы успокоиться, она представила себе дородное, холеное тело мужа, налитые щеки, волосы ежиком, широкий лоб… и в этом лбу дырку, из которой вытекает кровь. А самого Шуркина неловко завалившимся набок…

– Вита, шофер ждет, – отвлек ее от приятных размышлений, которым она могла предаваться без конца, Павел.

Она оглянулась, увидела, что из всей компании они остались вдвоем, и предложила:

– Поехали в клуб!

– Поехали, – скорее отвечая своим невеселым думам, чем Вите, отозвался он.

– Выпьем по коктейлю и немного отвлечемся от проблем.

– У тебя, что, проблемы есть? – удивился Павел.

– А у кого их нет?

– Я думал, у богатой женщины…

– Навалом!

Утроившись за стойкой, они выпили пару бокалов, и Вита потянула Павла подергаться под музыку.

– Все-таки Лорка странное завещание составила, – неожиданно произнесла она, прижав свой рот к уху Павла.

– Почему ты так решила? Она любила быть оригинальной.

– Здесь не оригинальность, а затаенный смысл!

– Что?! – не расслышал Павел.

– Я говорю, смысл!

Павел перестал дергаться, взял Виту за руку и сказал:

– Пошли покурим.

– О каком смысле ты говоришь? – в нетерпении спросил он, поднося зажигалку к сигарете.

– Я подумала… – закуривая, начала Вита. – Хотя… – она почесала отполированным ноготком щеку, – трудно сказать. Не знаю, но почему-то мне в голову пришла эта мысль, а вот теперь, когда ты переспросил, мне кажется, что я ошибаюсь.

– Ничего не понимаю. Ты можешь внятно выразить эту свою мысль!

Вита, в раздумье жестикулируя рукой, вела с собой мысленный разговор. Павел ждал.

– Не знаю, – вновь начала она, – но почему-то не сразу, а только здесь, несколько минут назад, я подумала, что, окажись я на месте Лоры, не дай бог, конечно, – принялась отплевываться и креститься Вита, – я бы не стала разрушать свою фирму, расстраивать состояние. Ведь практически она нарезала на доли, что имела, и раздала. Логичнее было бы передать все в одни руки.

Павел усмехнулся.

– Но в то же время, когда меня не будет, какое мне дело, что станется с моим капиталом. И почему это я должна ни с того ни с сего оставить все в целости и сохранности кому-то одному. У меня тоже много друзей…

Но тут какое-то соображение пришло на ум Павлу.

– А если бы она оставила все одному с условием, скажем, создать фонд ее имени?

– Господи, ей-то что от этого?

– Не скажи! Я в музее работаю. И часто слышу от посетителей, когда они между собой шушукаются, что, мол, вот человек о себе память оставил, а мы умрем и будто нас и не было. До сих пор помнят Мамонтова, Морозова. Они ни музыки, ни картин не писали, а имена свои увековечили.

– Так они меценатами были! Кто Лорке мешал?

Увидев знакомых, Вита, чуть пошатываясь, направилась к ним.

«А кому ей следовало оставить свое состояние? – задумался Павел. – Из всех знакомых, приятелей, она выделила нас, шестерых. Она была убеждена в нашей порядочности и дружеской преданности. Но у нее, по всей вероятности, не хватило времени решить, кто из нас более достоин возглавить ее фирму. Логичнее было бы остановить свой выбор на мужчине, но Лорка разделяла феминистские идеи. Составляя завещание, как она думала, на всякий случай, она поделила свой капитал, как придется. Но смысл в этом был! Она не из тех, кто делает что-то просто так, как на душу ляжет. Останься Лора жива, она бы вышла замуж, родила ребенка, и тогда прощай друзья-наследники. Но, будучи предусмотрительной и не желая, чтобы ее капитал попал в руки каких-то двоюродных сестер, она составила завещание, сделав наследниками своих ближайших друзей. Она не успела выбрать из нас самого достойного и предоставила это сделать нам самим. И тогда адвокат зачитает ее последнее распоряжение, не оглашаемое до времени, в котором будет указано, каким образом следует увековечить ее имя. Несомненно, она пожелает, чтобы и после смерти о ней продолжали говорить, упоминать в прессе, по телевидению. – Павел присел на диван, собираясь закурить. – А если таковой не найдется, то… так тому и быть. Не сумела нажить друзей, способных заставить общество волей-неволей вспоминать о ней, ничего не поделаешь. – Довольный тем, что сумел проникнуть в тайный замысел Лоры, Павел улыбнулся. – Да, но каким же образом выявится самый достойный?.. – вновь задумался он. – Лора сделала распоряжение на случай смерти каждого из нас. Это значит, что если из шестерых останется один, то весь капитал перейдет ему…» – Но это абсурд! – невольно вырвалось у Павла. Он вскочил с дивана и, подойдя к Вите, прервал ее беседу с приятелями.

– Ты права, смысл, наверное, есть, – сказал он, отведя ее в сторону.

– В чем? – уже обо всем забывшая Вита усиленно заморгала ресницами, покрытыми золотыми блестками.

– В приписке к завещанию! Лорка не смогла выбрать из нас одного, способного возглавить ее дело. Она предоставила это сделать нам самим.

– Каким же это образом? – напевая и покачивая бедрами в такт доносившейся музыки, спросила Вита.

– Он… этот… самый достойный должен остаться один.

– А куда денутся все остальные? – все еще не вникая в слова Павла, улыбаясь спросила Шуркина.

– А все остальные должны последовать за Лорой, чтобы ей там скучно не было. Не хочется ей там одной быть. Не хочется ей, чтобы мы жить продолжали без нее. Достаточно одного, кто о ее памяти будет радеть, а все остальные – пожалуйте следом за ней! – говорил не своим голосом Павел.

Вита с недоверием смотрела на него.

– Ты, что, серьезно так думаешь?

Он покачал пальцем перед ее большими удивленными глазами.

– Я не хочу так думать, но это так!

Вита откинула волосы за спину.

– Давай спустимся в бар. Там тихо, там и поговорим.

Они заказали двойной кофе, но он мало помог. Алкоголь придавал всем домыслам Павла фантасмагорический смысл. Мельгунов довел Виту до паники. Она вся покрылась мурашками и стала поминутно оглядываться.

– Нет! – сумев взять себя в руки, возразила она. – Если допустить то, что ты говоришь, то один из нас должен убить пятерых, чтобы стать единственным наследником.

– А почему бы нет? – возбужденный своими доводами, резко спросил Павел.

– Да потому, что все эти убийства будут шиты белыми нитками. Ведь ясно, кто остался в живых, тот и убийца. Но самое главное даже не в этом! Кто?!.. Кто из нас пойдет на убийства ради наследства?

Павел уронил голову на руки и погрузился в размышления.

– Тут думай, не думай! Никто! Мы знаем друг друга. У всех нас есть моральные принципы, нарушать которые никто ни за что не станет! – выпалила Вита.

Павел смешно сощурил один глаз и посмотрел на нее.

– Ты за других не расписывайся. Ты за себя отвечай! Значит, не пойдешь на убийство ради того, чтобы стать богатой и независимой?! Будешь свои принципы холить и дрожать до тех пор, пока тебя Шуркин не вышвырнет?! Не забывай, тебе тридцать два, а Шуркину только сорок. Ему двадцатилетнюю подавай! Еще с десяток лет он с тобой протянет, а уж как полтинник ему стукнет, прощай, Вита! Вы брачный контракт составили?

– Составили! – усмехнулась она. – Все ему. А мне, только чтобы с голода не умерла.

– Вот!

– Что вот? За то, чтобы устроить себе обеспеченную жизнь, я должна людей убивать? Еще одного, куда не шло, а тут целых пять. Кстати, и тебя в том числе!

Павел рассмеялся:

– Меня не надо.

– Это почему же тебя не надо?

– А ты за меня замуж выйдешь. И мы такой контракт составим, чтобы все пополам. Видишь, уже только четверых осталось убрать. Но если повести себя с умом, то можно дождаться, когда, как ты хотела, всего один останется. Самый шустрый. Он всех наследников ликвидирует, а мы его, как, а?

– Чушь! Ты пьяный.

– Хорошо, пусть чушь. Только, Виточка, с сегодняшнего дня будь очень осторожной. А еще лучше, попроси Шуркина усилить твою охрану. Пусть тебя охраняют не только, когда на тебе украшений на миллион, но и когда в свой парк выйдешь погулять. Поняла?

– С ума сошел! – бросила Вита, вскочив с кресла.

– Многое я бы отдал, чтобы ты оказалась права. Лорка по сути дела загнала нас в ловушку. И тот, кто не захочет участвовать в ее игре, обречен на участь жертвы.

* * *

Перед тем как уехать, Арсений подошел к Зое, чтобы выяснить, когда она уплатит за проживание в студии.

– Ты же понимаешь, письменного договора нет… – начал он.

– Да, конечно! – с готовностью согласилась Зоя. – Я уже съехала. Вот ключ, – она вынула из своей сумки ключ, – забыла отдать.

– Но все равно за то время, что ты жила, надо заплатить. Я бы с удовольствием изыскал какую-нибудь возможность не беспокоить тебя по этому поводу, но… – замялся Арсений.

– Я все понимаю, но… – она с заискивающей беспомощностью улыбнулась, – у меня сейчас совершенно нет свободных денег. Вот если бы ты уплатил, а я бы тебе постепенно вернула.

– Зоя, – посмотрел на нее поверх очков Строгулин. – Если бы мы вели речь о сумме, а то о копейках. Сколько там набежало?.. Дай вспомнить! Что-то около пятисот долларов. Что о них говорить? Не заставляй меня думать, что ты патологически жадна.

За Строгулиным подъехала машина.

– А ты? – обратился он к Свергиной.

– А я?.. Мне недалеко тут… я…

– На метро, да? – насмешливо проговорил Арсений.

– Да! – выпалила Зоя и торопливо застучала каблуками по ступеням.

Строгулин схватил ее за локоть.

– Постой! Я тебя подвезу!

– Нет, не надо! – воспротивилась Зоя.

Но Арсений силой потянул ее к машине и, втолкнув на заднее сиденье, сел рядом.

– Куда? – повернулся шофер.

– Куда? – переспросил упорно молчавшую Зою Строгулин.

Она назвала адрес студии, которую ей предоставила Ильховская.

Арсений откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

– Устал, – проговорил он и погрузился в дремоту.

Зоя тоже прикрыла глаза.

Вдруг раздался надсадный смешок. Зоя повернула голову и поразилась выражению лица Строгулина. В отсвете фонарей оно показалось ей жутким, как у оперного злодея. Он же, захваченный своими размышлениями, не обращал на спутницу внимания.

– Вот это да! Удружила! А, стерва! Не верю, что не думала о подобном варианте. Наоборот, рассчитывала на него! Теперь все ясно. Надо либо скрыться в неизвестном направлении на полгода, либо отказаться от своей доли наследства.

– Что ты там таким зловещим голосом бубнишь? – обратилась к нему Зоя.

Он взглянул на нее и расхохотался. Машина остановилась. Строгулин, думая, что они подъехали к дому Свергиной, вышел вместе с ней.

– Я поднимусь к тебе. Кофе выпью.

Но Зоя не двигалась с места.

– Ты что, против, чтобы я зашел? – удивился Арсений, памятуя о совместно проведенных ночах в замке.

– Нет, но…

– Ничего не понимаю. Куда это мы приехали? Это ведь дом, в котором у Лорки две квартиры.

– Да. Одну она сдавала мне.

– Но ты же отсюда съехала!

– Да…

– Так какого черта?!..

– Прости, но у меня дома, где я теперь живу, такой бардак, что…

– Тебя не поймешь, – с досадой пробормотал Арсений. – Короче, ключи у меня. Но надо купить кофе.

Строгулин направился в магазин через дорогу. Зоя неуверенным шагом пошла за ним. Он купил кофе, печенье, еще какие-то сладости и фрукты. Затем они поднялись в студию.

Зоя стала накрывать на столик перед диваном, на котором без пиджака и галстука с расстегнутым воротом рубашки полулежал Арсений.

– Что? – взяв чашку, спросил он у Зои. – До тебя до сих пор не дошло, какое наследство оставила нам наша обожаемая подруга?

– Как не дошло? Не успела прилететь из Франции, получила повестку. Опять по новой пришлось рассказывать весь этот ужас.

– Ой, да ладно! Французы сделали заключение, что смерть наступила в результате разрыва сердца, наши копаться не станут. И никто тебя больше дергать не будет. Сама виновата, зачем пошла в милицию? Нам всем тоже звонили, повестки присылали… Но Шуркин все уладил. Кстати, с тебя причитается за закрытие дела. Мы с Геленкой за тебя уплатили. Но я не об этом.

– А о чем же? – садясь на пуф, спросила Зоя.

– Вспомни хорошенько приписку в завещании. «В случае смерти кого-либо из моих наследников его доля перераспределяется между всеми остальными», – произнес он по памяти.

– Ну и что?

– А то, что в течение полугода каждый из нас будет жить под дамокловым мечом. Где гарантии, что кому-то не взбредет в голову отделаться от сонаследников и самому все заграбастать?

Зоя машинально сделала несколько глотков из чашки, потом поставила ее на блюдце, которое держала на коленях. Так она просидела несколько секунд.

– Все равно не возьму в толк, что ты имеешь в виду?

– Господи, ты с луны, что ли, свалилась? Лунная дева! Да убить нас могут в любой момент!

– Кто?

– Да кто угодно! Четыре человека, четыре чужих души в потемках. Ты, кстати, пятая.

Зоя нахмурилась, заставляя себя собраться с мыслями.

– Нет. Это невозможно. Никто из них не пойдет на это.

– Вот-вот! Все так думают, вернее, хотят думать. Но в душе все равно не уверены. А вдруг кому-то жутко захочется разбогатеть?

– Но ведь милиция…

– Э… – протянул Арсений. – Куда хватила! А скорее всего так будет: начнут друг друга уничтожать. Вот завтра кто-нибудь Женьку Чегодаева прихлопнет, и первым делом следственные органы начнут разрабатывать версию, связанную с его профессиональной деятельностью. Его, кстати, удобнее всего убить. Мотивов хоть отбавляй. Геленку тоже. Она многим насолила. Убийство Витки можно свалить на ее мужа или на любовницу мужа, метившую на ее место. Меня можно ликвидировать, прикрывшись коммерческими разборками. Павла… Вот под Павла и тебя трудно будет подвести мотив, но при желании можно.

– Что же тогда делать? – поинтересовалась Зоя, хотя по ее глазам было видно, что она не верит во все эти ужасы.

– А только две возможности остаться целым: либо скрыться, но так, чтобы ни одна сволочь не прознала, либо самое простое – отказаться от своей доли наследства.

– Отказаться, конечно, можно, но…

– Глупо! Наследствами не разбрасываются. Значит, надо умудриться выжить в очень непростой ситуации. Обвести вокруг пальца и живых друзей, и мертвую подругу, устроившую себе посмертное развлечение.

Зоя присела на диван к Арсению и запустила руку в его волосы.

– Ты устал. Много выпил. Поэтому тебе в голову лезут чудовищные мысли, – прошептала она, наклонившись к нему. – Лора поступила как настоящий друг, а твое извращенное мышление все представило в ложном свете.

Арсений расстегнул пуговицы на ее блузке.

– Лунная ты дева! Ну ничего, завтра я тебе еще раз все растолкую.

ГЛАВА 8

В день похорон Павлу с утра было необходимо заехать в музей, решить некоторые вопросы, связанные с ремонтом. Заметив в окне прораба, Павел направился в дом. Он поднялся на крыльцо, но замешкался, глянув в сторону клумбы: «Не попортили бы…» Завершить фразу он не успел, прямо перед ним упал кирпич. Он упал точно на то место, где должен был находиться Мельгунов, не задержись он на секунду. Павел вздрогнул и оторопел. Затем сбежал с крыльца. Задрал голову и закричал срывающимся голосом:

– Кто бросил кирпич?!

Рабочие, находившиеся на крыше, не обратили внимания на его вопль. Они стучали, пилили.

Павел обежал дом и, наткнувшись на приставную лестницу, взобрался на крышу.

– Я вас спрашиваю, кто уронил кирпич?! – крикнул он рабочим.

– Какой кирпич? – удивился один из них. – У нас нет кирпичей.

– Но ведь он только что упал, прямо передо мной, когда я собирался войти в дом! – захлебывался от волнения Мельгунов.

Рабочие расхохотались.

– Велика важность, если во время ремонта упадет кирпич. Каску надо надевать, – посоветовали они.

Павел пристально взглянул в лицо каждому из пятерых рабочих.

– А постороннего вы не заметили? Кто-то же мог сюда подняться?

– Да кто сюда полезет? Только по делу…

Павел плюнул и спустился вниз. Зашел в строительный вагончик, взял каску и пакет. Вернулся к крыльцу. Кирпич красный и крепкий, уголочек даже не откололся, лежал на месте. Павел поднял его, положил в пакет и, войдя в дом, устроил разнос прорабу, который в толк не мог взять, каким образом с крыши упал кирпич, если там, кроме жести, досок и инструментов, ничего нет.

– Я разберусь! – пообещал он. – Слава богу, что… – он смотрел на Мельгунова, натянуто улыбаясь, – что все обошлось.

Павел поднялся в мезонин, где находился его кабинет, маленький, но удобный. После реконструкции этой комнате будет возвращено ее первоначальное предназначение – комнаты прислуги. А кабинет директора перенесут во флигель.

Мельгунов сел в кресло, выдвинул нижний ящик стола и вынул бутылку настоящего французского коньяка. Налил немного в бокал и хотел было выпить по-французски, смакуя каждый глоток, наслаждаясь тонким ароматом букета, но страсти начали разыгрываться с русским размахом, поэтому опрокинул залпом. Помотал головой, закурил сигару.

«А быстро кто-то из этих принялся устранять конкурентов. Ведь еще и трех дней не прошло. Вот сволочи!.. Но кто?! Кто бы это мог быть? Нанимать кого-то сбросить кирпич на голову – нереально, значит, самолично. Кто знал, что сегодня я буду в музее? Да все! – стукнул в сердцах он ладонью по столу. – Вчера, когда созванивались, я всех предупредил, что могу опоздать к началу церемонии, так как должен решить неотложные вопросы с прорабом. – Он принялся мучительно размышлять, представляя каждого на месте убийцы. Бросить кирпич – дело нехитрое, поэтому женщин не исключил. – Надо будет внимательно вглядеться в их лица, когда они увидят, что я жив и невредим!» – решил Мельгунов.

Спускаясь по лестнице, он крепко держался за перила и осторожно ступал по деревянным ступеням. Разговаривая с прорабом и главным реставратором, поминутно оглядывался, был рассеян. И только когда отошел в самый дальний угол зала, немного успокоился и решил вопросы, едва не стоившие ему жизни.

* * *

Павел немного опоздал и присоединился к замыкавшим траурную процессию, проходившую через ворота. Он стал потихоньку приближаться к своим сонаследникам, чтобы посмотреть на их реакцию.

Первым оказался Арсений. Он протянул:

– А!.. Привет! – и пожал руку.

Затем Павел пристроился к Зое, ушедшей в себя. Ему пришлось взять ее за локоть и слегка тряхнуть.

– Павел… – посмотрела она на него затуманенными от слез глазами.

Мельгунов пошел дальше. Вита сама заметила его и замедлила шаг. Она подхватила его под руку и принялась высказывать замечания:

– Бриллиантовый, пусть и маленький браслет неуместен на похоронах. Только жемчуг! – указала она на свое ожерелье, в несколько рядов охватившее ее шею.

– Я сейчас, – отвязался от нее Павел и поспешил пристать к идущим вместе Евгению и Гелене.

– Ты успел, – скорбно прошептала Гелена. – Если сюда вообще можно опоздать.

Она приложила скомканный и уже мокрый платок к глазам. Евгений обнял ее.

– Успокойся! Лора не любила кислых лиц.

Павел отстал от них. Он был обескуражен.

«Может быть, кирпич упал случайно? – с большим сомнением подумал он. – Глупо! – возмутилось его внутреннее «Я». – Кирпичи случайно не падают! Особенно, когда ты являешься наследником!»

Мельгунова нагнала Вита.

– Надоело мне тянуться в этом скорбном хвосте. Скорее бы! – повиснув у него на руке, начала она ныть. – Лорка, конечно, хорошая. Почти все пришли, кого мы приглашали. Ее любили. Да и отчего ее было не любить?

Павел оглянулся. Толпа была внушительная.

– Вот это и подозрительно. Сердце человека многое может вместить, но любви в нем меньше всего.

Вита глянула на него и решительно возразила:

– Сердце – это сама любовь!

– К себе, единственному… – пробормотал Павел.

Вита придержала его.

– Не хочу быть в первых рядах при погребении. Давай лучше здесь, за спинами, постоим.

– Но мне как бы надо…

– Да ничего не надо. Стой!

– Нет, я подойду.

Он протиснулся вперед и оказался рядом с Евгением и Геленой, напротив заметил Арсения.

После погребения все отправились на траурный банкет, чтобы помянуть добрым словом Лору и выпить за ее безоблачное пребывание в Царствии небесном.

По окончании Павел попросил всех наследников задержаться и пройти в комнату при банкетном зале. В полной тишине он вынул из пакета кирпич и положил его на стол.

– И что это значит? – спросила Гелена.

– Это значит, что сегодня утром только благодаря тому, что я на секунду задержался, этот кирпич упал передо мной, а не мне на голову, как было задумано кем-то из вас, – с иронией, которая нелегко ему далась, объяснил он.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросила Зоя.

– Да ничего особенного, кроме того, что кто-то, – он обвел всех взглядом, – приступил к сокращению числа наследников Лоры Ильховской.

Евгений расхохотался.

– Смешно, Паша, ей-богу смешно. Кирпич! Можно было что-нибудь пооригинальнее придумать. А так смахивает на анекдот.

– Совершенно верно, – поддержала его Гелена. – Уж если ты так серьезно отнесся к этому случаю, то кирпичи действительно иногда падают. Но не столь часто, как мы о том говорим в шутку.

– А каким образом он упал? – вмешалась Вита.

– Утром я был в музее. Там идет ремонт. Причем ни одного кирпича на крыше не было, – запальчиво проговорил Мельгунов.

– Так кого-то из нас подозреваешь? – решила уточнить Зоя.

– Представьте себе, да!

– У!.. Эдак мы рассоримся, – заметила Гелена. – Ты, Паша, перегнул палку.

Арсений мрачно усмехнулся.

– А я, например, не склонен отбрасывать предположение Павла как совершенно необоснованное. Мы не знаем, что и сколько завещала каждому из нас Лора. Но все мы по здравому размышлению предполагаем, что больше, чем остальным, Лора оставила Павлу. Поэтому именно его смерть значительно увеличила бы долю каждого из нас.

Несколько минут царило глубокое молчание.

– Нет, но это как-то… – начала было Вита, но не нашлась что сказать.

– Мерзко, Павел! – вышла из себя Гелена. – То, что тебе взбрело в голову – мерзко. За кого ты нас принимаешь? Неужели из-за какой-то там доли… убить тебя!

– Не из-за какой-то там, а вполне приличной, – вступил с ней в полемику Строгулин.

– А скажи, Арсений, – на взводе продолжала Гелена, – на тебя еще никто не покушался? Ведь ты, как известно, получил наследство от своего дяди профессора. А там, поговаривают, какая-то дорогая коллекция, квартира четырехкомнатная в престижном районе, да и наличность наверняка имеется. Ты что, был единственным родственником у дяди?

– Нет, не единственным, но он пожелал все оставить мне.

– Так что же обойденные дядей родственники не убили тебя до сих пор?

– Там люди другой категории.

– А! Ты нам уже и категорию присвоил. И какую же?

– Высшую!

– Ладно, хватит! – прервал их перепалку Евгений. – Единственный способ все выяснить – это сказать, где находился каждый из нас, когда злополучный кирпич, – не удержался он от усмешки, – чуть не свалился Павлу на голову. Причем, Паша, заметь, чуть – не считается.

– Повторяю, это чистая случайность, что я на сущее мгновение задержался на крыльце.

– Тогда с таким же успехом можно сказать, что кирпич тоже упал по чистой случайности, – заметила Зоя.

– Не будем отвлекаться, – взял на себя инициативу по установлению алиби Евгений. – Во сколько произошел с тобой этот инцидент?

Павел задумался, провел рукой по волосам. Они послушно последовали за его пальцами, а затем вновь рассыпались, строго сохраняя форму эксклюзивной стрижки.

– Часов в девять утра.

– Отлично. Пусть каждый скажет, где он находился сегодня в девять часов утра.

Первой начала Гелена:

– Я была дома. Одна. Поэтому, Паша, хочешь верь, хочешь не верь.

– Я тоже была дома. Шуркин подтвердит. Мы с ним бок о бок спали, – сообщила Вита.

– Я… – попыталась сформулировать свое алиби Зоя, но в чем-то затруднилась. – Я тоже да… дома…

– Я, по-моему, разговаривал по телефону с главным бухгалтером, – сказал в свою очередь Арсений.

– А я находился в машине на пути в Москву, – заключил Евгений. – Так что ронять тебе на голову злополучный кирпич никому из нас было недосуг.

– Что ж, отлично, – с широкой ироничной улыбкой произнес Павел. – Мне только остается принести вам свои извинения за необоснованные подозрения.

– Мы их принимаем, – высказался за всех Евгений. – И будем расходиться.

– Нет, постойте! – остановила всех Гелена. – Нельзя же так! Нельзя терять человеческий облик. Деньги – это всего лишь деньги. А жизнь, – она замолкла, не желая произносить избитую фразу, но та помимо воли слетела с языка: – А жизнь – бесценна.

Арсений не удержался от едкого замечания:

– Совершенно верно, без денег жизнь бесценна. Что за нее дашь?

Гелена замотала головой.

– Ужас!

– Да, ужас! – сцепился с ней Павел. – Как могло случиться, что Лора свалилась за борт? Тоже случай?! Ведь не было расследования. Никто не подал заявление в милицию с просьбой установить причину ее гибели. Всех устроило заключение французских медэкспертов, что она умерла от разрыва сердца. Это Лора-то!

– Хватит! – решительно прервала спорящих Вита. – Расходимся, пока мы еще можем оставаться друзьями.

* * *

Гелена, садясь в машину, негодовала:

– Конечно, допустить можно всякую мысль, но такое!.. Чтобы кто-то из нас!..

– Забудь! – постарался успокоить ее Евгений. – Мы этого Мельгунова вообще больше никогда не увидим. Мы с ним и познакомились только благодаря Лоре.

– Мерзкий тип! Так можно дойти до такой гнусности, что жить не захочется.

– Но все же признай, отчасти он прав. Вполне можно предположить, что среди нас окажется подлец. Ведь достаточно одного подлеца, чтобы пострадало сразу несколько порядочных людей.

Гелена в ответ лишь печально вздохнула.

– Знаешь, что?! – остановившись на красный свет, повернулся к ней Евгений. – А не заехать ли нам в загс? Поженимся и укатим из Москвы в свадебное путешествие. Пусть они тут хоть глотки друг другу перегрызут.

– Ты предлагаешь свадебное путешествие продолжительностью в полгода?

– Увы! Мы не можем себе этого позволить. Но хотя бы на месяц скроемся куда-нибудь и оттуда будем следить за ходом событий. Или ты против?

– Представь себе, за! Давай заедем в загс, что в моем районе, у меня там знакомая. Нам испытательный срок ни к чему. Мы так давно знаем друг друга… Воображаю, как все удивятся нашему скоропалительному бракосочетанию.

* * *

С глубоко удрученным видом Зоя шла по улице. Случайно увидев себя в зеркальной витрине, вздрогнула. Поправила жакет, выпрямила спину, но, сделав несколько шагов, вновь нахмурилась, ссутулилась. Она остановилась у перехода в ожидании зеленого света. Пешеходы, вынужденные из-за такого препятствия, как дорога, прервать свое стремительное движение вперед, уже устали ждать, и в краткий промежуток, когда останавливается движение по главной дороге, а на светофоре еще не успевает загореться стрелка бокового поворота, бросились на другую сторону. Зоя по инерции поспешила за ними, но тут одна из машин, ожидающая разрешения на поворот, вдруг сорвалась с места и, не сообрази Зоя с широко раскрытыми от страха глазами отскочить назад, она бы ее сбила. Очевидцы только ахнули и… побежали дальше. Зоя с бешено колотящимся сердцем отошла от дороги и прислонилась к стене дома. Немного придя в себя, она вспомнила кирпич, принесенный Павлом.