355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Терри Дэвид Джон Пратчетт » На всех парах (ЛП) » Текст книги (страница 7)
На всех парах (ЛП)
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 14:08

Текст книги "На всех парах (ЛП)"


Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Аркканцлер на миг задумался.

– И этот человек пахнет, как барсук? – спросил он.

– О, да, сэр, точь-в-точь!

Ридикулли усмехнулся:

– Мистер Барнстебл, этот старик, о котором вы говорите, – мастер любого боевого искусства, которое когда-либо было придумано. Мало того, он лично разработал большинство из них и сам является единственным известным мастером дежа-фу [30]30
  Дисциплина, в которой руки движутся не только в пространстве, но и во времени, а исполнитель оказывается за спиной сам у себя.


[Закрыть]
. Он может швырнуть удар в воздух, и тот последует за вами до самого дома и будет лупить вас в лицо, стоит вам открыть входную дверь. Он известен как Лю-Цзе, и это имя вселяет ужас в тех, кто не знает, как оно правильно произносится, не говоря уже о том, чтобы его записать. Мой совет: улыбнитесь ему и как можно скорее приведите в мой кабинет.

Лю-Цзе внимательно осмотрел батальон бутылок с бренди, которые аркканцлер выкатил на скрипящем передвижном столике, и откинулся назад. Ридикулли, чья трубка дымила, как труба Железной Герды, сказал:

– Приятно видеть тебя, старый друг. Ты тут по поводу локомотива?

– Конечно, Наверн, – стоит ли еще что-то добавлять? Замедлители вертятся, и все в Ои Донге боятся Гиннунгагапа…. Темнота окутает старый мир перед началом нового, хмм? Думаю, это прекрасная идея, учитывая что этот мир забитый, неухоженный и заброшенный. Единственная проблема, которую я еще не решил, – это как перебраться из умирающего мира в новый. Это вроде загадки. Но даже Настоятель встревожен появлением паровой машины, когда ее время еще не пришло.

Ридикулли поковырял трубку ершиком и сказал:

– Да-а, это загадка. Действительно, как могла появиться паровая машина, когда ее время не пришло? Если бы вы увидели свинью, вы бы сказали: ну, вот свинья, стало быть, пришло время свиней. Вы бы не сомневались в ее праве там быть, не так ли?

– Конечно, нет, – сказал Лю-Цзе. – В любом случае, от свинины веет чем-то зловещим. Мы знаем, что вселенная – это бесконечная история, которая, по счастью, пишется непрерывно. Беда с моими братьями в Ои Донг в том, что они зациклены на мысли, будто вселенную можно целиком понять, каждую йоту, каждую мельчайшую частицу.

Ридикулли расхохотался:

– Честное слово, мне кажется, мой замечательный сотрудник Думминг Тупс впал в такое же заблуждение. Кажется, даже мудрецы пренебрегают наставлениями одной важной богини… Пиппины, дамы с Яблоком Раздора. Она знает, что вселенная, помимо правил и стабильности, нуждается в толике хаоса, неожиданного и удивительного. В противном случае, это будет механизм, замечательный механизм, тикающий столетия напролет, но ничего больше в нем не произойдет. Так что, можно считать, что на этот раз нарушение равновесия простительно, и леди, благосклонно решив, что этот механизм может породить замечательные вещи, даст ему шанс.

– Я был бы не против дать ему шанс, – сказал Лю Цзе. – Спонтанность мне не чужда. Монахи долгое время были пастырями мира, но, думаю, они упустили из вида, что у паствы иногда возникают идеи получше. Неопределенность всегда неопределенна, а трудность с людьми, которые полагаются на систему, состоит в том, что всё на свете кажется им систематичным, и рано или поздно они становятся бюрократами. Так что, друг мой, полагаю, мы скажем «виват» Пиппине и случайным диссонансам. Я уверен, остальной круг придерживается того же мнения, судя по их действиям. В конце концов, это так же очевидно, как нос на вашем лице. Паровая машина здесь, следовательно, пришло время паровых машин.

– Ура! – сказал Ридикулли. – Я выпью за это.

– Спасибо. Я добавлю коньяка в чай, чтобы согреться, – сказал Лю-Цзе.

Мокрист сидел за столом, и его мозг вскипал от раздумий, как преподнести Гарри Королю мысль о Щеботане. Безучастно обратил он внимание на… солидного… господина прямо перед ним, который сказал:

– Мистер Губвиг? У меня есть предложение к…

Мокрист рассмеялся:

– Сэр, любой, у кого есть ко мне предложение в эти дни, получит максимум пять минут, из которых одна уже прошла. Что у вас?.

– Я вам не кто-нибудь, мистер Губвиг, – сказал человек, выпрямляясь во весь рост, который, надо сказать, был меньше его полного обхвата. – Я повар. Может, вы слышали обо мне, – Весь Джолсон. Как я узнал из некоторых источников [31]31
  Овладение искусством закупоривающей артерии кулинарии обеспечило ему появление множества друзей в интересных местах, – торговые источники соусов обернулись неожиданными выгодами для бизнеса.


[Закрыть]
, со дня на день ваши замечательные локомотивы отправятся на Сто Лат. Интересно, вы не задумывались о том, что люди на борту будут есть? Я хочу подать заявку на франшизу, чтобы продавать еду в поезде и, возможно, залах ожидания. Легкие закуски и более существенные блюда для дальних поездок. Нет ничего лучше моего трущобного пирога, чтобы поднять настроение усталого путешественника. Или прима-суп – очень согревающий. Я экспериментировал с его сервировкой в небольших чашках с крышками, потому что, честно говоря, суп – это не та вещь, которую хотелось бы пролить на себя.

Мокрист заглотил основные слова, как форель свежую наживку. Еда в поездах! Залы ожидания, да! Места, где люди будут тратить деньги. Он снова вспомнил, что железная дорога – это не только рельсы и пар.

Джолсон передал ему весьма засаленную визитку, и Мокрист позволил разуму заполниться видениями дополнительных возможностей. Да, действительно, необходимо помещение, где можно подождать своего поезда, сухое и теплое, с напитками и даже, боги сохраните, с сосисками в тесте, которые, возможно, когда-то находились рядом со свиньей. И раз уж Дик сказал, что будет счастлив, если поезда будут ходить и по ночам, в пунктах назначения можно устроить железнодорожные гостиницы, такие же шикарные, как вагоны, и оживленные, потому что люди будут приходить и уходить в любое время дня и ночи. Словно бы весь мир находится в движении.

Раззадоренный, он вышел на предприятие и направился к большому сараю. Думая, что молодой Симнел счастлив жить мечтой, он был удивлен, увидев инженера сидящим рядом с содрогающейся Железной Гердой в одиночестве и, за неимением лучшего слова, в мрачном расположении духа.

Мокрист автоматически вошел в его положение, как масло, смазывающее колеса прогресса, и спросил:

– Что стряслось, Дик?

Словно терзаемый невидимыми демонами, Симнел мрачно произнес:

– Да как вам сказать, мистер Губвиг. Нас пригласили в Гильдию Изобретателей, чтобы поговорить с мистером Пони, и знаете что? Он сказал, что я должен поступить к кому-нибудь в ученики! Я! Парни отлично справляются и, по сути, являются моими учениками, но, оказывается, я должен сперва проходить у кого-то в подмастерьях четыре года, чтобы называться мастером и брать подмастерьев самому. Ну, и я сказал им, что никогда не в ученичество не нанимался, и мастера надо мной никогда не было, и знаете почему? Потому что не было никого, кто мог бы меня научить тому, что я знаю. Я должен был до всего дойти сам! А потом я прочитал о тех парнях из Эфеба, которые когда-то построили небольшой паровой двигатель, который работал… А потом он взорвался, хотя никто не пострадал, и дорога не пострадала; они спаслись, потому что их паровоз был чем-то вроде лодки, так что они просто попадали в воду и промокли насквозь. И тогда я подумал: те парни наверняка знали пару уловок, так? Так что я нашел еще одну книгу в библиотеке Сто Лата, и знаете что, мистер Губвиг? Эти парни с их тогами и сандалиями, они придумали также синусы и косинусы, не говоря уже о тангенсах. Вся эта математика, от которой я без ума. А еще они придумали квадратные уравнения. Невозможно ничего сделать без квадратных уравнений, понимаете? Они походили на кучу стариков, о которых можно подумать, что они занимаются ерундой и спорят о философии, а потом оказывается, что они уже тогда все знали, ну, и записали, конечно. Можете в это поверить? Это было у них в руках, они могли создать рабочий двигатель и паровые лодки, которые бы не взрывались. Вот они – мои академики. Но они вернулись к обсуждению красоты и истины чисел и упустили из виду, что они открыли корень всего. Что касается меня, то если я хочу красоты и истины, я смотрю на Железную Герду.

Дик ударил кулаком по металлическому панцирю:

– Здесь красота. Да! Именно здесь! И все эти знания были спрятаны. Взгляните на нее! Это моя машина! Я построил ее. Я! И я еще недостаточно хорош даже для подмастерья.

Он перевел дух.

– Не поймите меня неправильно, мистер Губвиг, вы знаете, что это только слова, но меня чертовски задевает, что из-за того, что я никогда не был учеником, я никогда не стану мастером, потому что нет никого, кто бы знал о том, что я делаю, больше, чем, ну, я сам. Я прочел все книги и все пособия, но теперь оказывается, что нельзя быть мастером, пока все остальные мастера не скажут, что ты мастер.

Симнел выглядел теперь еще более удрученным, а Мокрист стоял рядом с метафорически распахнутым ртом и слушал, как дотошный мистер Симнел корит себя за собственную гениальность.

– Парни, как я их называю, – продолжал он, – даже надеяться не могут на то, чтобы стать мастерами, потому что инженерии их учит не мастер. Да это же смешно!

Мокрист рассмеялся, обхватил руками масленую голову Дика и повернул ее лицом в сторону предприятия и огромной вездесущей очереди будущих пассажиров.

– Все они знают, что ты мастер, и что Железная Герда – твой шедевр, – промолвил он тихо. – Каждый мальчишка сейчас хочет быть тобой, мистер Симнел, и самому создавать шедевры. Понимаешь?

Симнел засомневался; возможно, он все еще мечтал о дополнительных буквах после своего имени и дипломе, который его мама могла бы повесить на стену.

– Да, но при всем уважении, они не авторитеты, когда вопрос касается укрощения пара. Без обид, конечно, но что они об этом знают?

Мокрист перебил:

– Дик, в некоторых отношениях они – душа мира, они знают все. Ты, наверное, слышал о Леонарде Щеботанском. Некоторые мастера сами делают себя таковыми, и ты, ты сделал из себя инженера, и все знают об этом.

Симнел оживился:

– Я не собираюсь основывать собственную гильдию, если вы об этом, но если парни будут приходить ко мне и просить показать им путь логарифмической линейки, я им его покажу. Я сделаю их учениками по-старомодному, и их руки никогда больше не будут чистыми. И я заключу с ними соглашение, пока они не выйдут из его пылающей пасти, и запишу все на пергаменте, если найду хоть один. Вот что я сделаю, и они будут работать на меня, пока я не решу, что они сделали достаточно, чтобы быть подмастерьями. Вы тоже так делаете. Вы заключаете так свои сделки. Когда я вас увидел впервые, мистер Губвиг, я подумал, что вы пустозвон, но потом я увидел, как вы бегаете туда-сюда… Вы стали смазкой для всей железной дороги. Вы не так уж плохи, мистер Губвиг, совсем неплохи, но в плоской кепке были бы еще лучше.

Железная Герда неожиданно испустила шипение, и они, смеясь, оглянулись на нее. Что-то новое было в ней. Погодите-ка, подумал Мокрист, ее форма изменилась, не так ли? Она кажется… больше. Я знаю, что она прототип, а Симнел всегда все переделывает, но все же я уверен, что ни разу не видел одну и ту же машину дважды. Она всегда больше, лучше, изящнее.

Пока Мокрист обдумывал это открытие, Симнел стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Наконец он выдавил:

– Мистер Губвиг, вы не знаете, что это да девушка с длинными светлыми волосами и красивой улыбкой, которая иногда появляется на фабрике? Кто она? Она ведет себя здесь как хозяйка.

– Это Эмили, – сказал Мокрист. – любимая племянница Гарри, еще не замужем.

– О, – сказал Симнел. – На днях она принесла мне чай – с булочкой!

Мокрист посмотрел на взбудораженного Дика Симнела, который внезапно оказался там, где логарифмическая линейка помочь не могла. Нет, здесь понадобится нечто совершенно иное.

– Почему бы тебе не пригласить ее куда-нибудь, Дик? – предложил он.

Симнел вспыхнул. Его румянец можно было разглядеть даже сквозь толстый слой смазки.

– Ну, да, я хотел бы, но она такая модная, и шикарная, и нежная, а я…

– Довольно, – сказал Мокрист. – Если ты хочешь сказать, что ты просто парень в замасленном комбинезоне, я хотел бы напомнить, что тебе принадлежит самая большая доля будущего дохода железной дороги. Так что нечего слоняться кругом и стенать: «О боги, я слишком беден для того, чтобы даже подумать о том, чтобы флиртовать с хорошенькой девушкой!», потому что ты – лучшая партия, которую может найти юная леди в Анк-Морпорке, и я думаю, что в этих обстоятельствах даже Гарри не станет спускать тебя с лестницы, как он поступал с деревенщинами, которые сватались к его дочерям. Если тебе хочется пригласить Эмили на свидание, я бы посоветовал тебе просто взять и сделать это. Я думаю, ее дядя и родители будут только рады.

Про себя Мокрист подумал, что Гарри одобрит эту партию, потому что это значит, что деньги останутся в семье. Он знает Гарри Короля, о да. К тому же, добавил он про себя, она начинающий юрист и знает все требования к ведению бизнеса. Они заживут душа в душу.

Голосом человека, столкнувшегося с новой информацией, Дик осторожно промолвил:

– Спасибо за совет, мистер Губвиг. Можт, когда-нибудь, когда я буду выглядеть почище, я и постучу в ее двери.

– Ну, не стоит откладывать в долгий ящик, Дик. В жизни есть кое-что кроме логарифмических линеек.

Торжественное открытие Гигиенической Железной Дороги Анк-Морпорка и Равнины Сто привлекло пристальное внимание международной прессы.

Дик Симнел всегда предполагал, что первый серьезный публичный железнодорожный маршрут начнется со Сто Лата и вернет старый город на карту, как это было раньше. Как истинный обитатель Анк-Морпорка, Гарри Король был этим несколько встревожен [32]32
  Его тревогу разделяли многие журналисты, которые беспокоились, что испачкают в грязи новые ботинки или будут атакованы фазанами.


[Закрыть]
: покидая город, он, как правило, оказывался в некотором замешательстве. Тем не менее, как отметил Мокрист, после утомительного путешествия по дороге туда гости должны были найти обратный путь по рельсам с прохладительными напитками еще более впечатляющим.

Когда их кареты прибыли на место, которое приглашения с золотой каймой гордо именовали «Сто Лат (конечная)», журналисты и другие приглашенные гости обнаружили, что «конечная», по-видимому, означало «незаконченная»: большей части станции еще не было, а то, что было, кишело рабочими – людьми, троллями и гоблинами, которые трудились над воплощением замысла, как на любой другой строительной площадке. Тем не менее, сочувствующий глаз мог прийти к выводу, что здесь строится нечто хорошее.

Гостей препроводили на длинную приподнятую платформу, возвышавшуюся над блестящими стальными рельсами, убегавшими куда-то вдаль, между заполненных зрителями обочин. С другой стороны рельсы вели в огромный ангар, где свежевымытые ученики Дика выстроились по обе стороны закрытых дверей вместе с духовым оркестром, которого почти не было слышно за строительными шумами.

Мокрист фон Губвиг, разумеется, заправлял церемонией и приветствовал всех вместе с Гарри Королем и Эффи. Лорд Ветинари как попечитель Анк-Морпоркской Железной Дороги тоже был здесь в сопровождении Стукпостука, который ни за что не пропустил бы такого события. Королева Кели Сто Латская [33]33
  Протектор Восьми Протекторатов и Императрица Длинного Узкого Спорного Участка Пупстороннее Сто Керрига.


[Закрыть]
дала событию королевский знак одобрения, в то время как мэр, стоявший рядом с ней, ошеломленно взирал на цирк, в который, как ему казалось, превратился весь его город.

Как всегда в такого рода делах, присутствующим пришлось дожидаться, пока все будет готово. Похоже, так и задумывалось, судя по двери с табличкой «ЗАЛ ОЖИДАНИЯ» возле входа на платформу [34]34
  На самом деле, здесь было целых два зала ожидания: один для мужчин, другой для семей и одиноких женщин. Как и предполагалось, Эффи настояла на том, чтобы все аспекты железной дороги оставались чистыми, здоровыми, гигиеническими. Она действительно была этим увлечена.


[Закрыть]
.

А потом ожидание закончилось. По приглашению Мокриста королева Кели выступила вперед, чтобы установить на место золотой гвоздь, последний на этой линии, что символизировало, что теперь она открывается для работы. Пыхтящий звук, который стал уже визитной карточкой железной дороги, стал громче и выразительнее; толпа на обочинах замахала яркими флажками и завопила с удвоенным энтузиазмом; два подмастерья открыли ворота ангара. Под метафорическую барабанную дробь Мокрист провозгласил:

– Леди и джентльмены! Встречайте Дика Симнела и его Железную Герду!

Оседлавший паровую мечту Дик Симнел на почетном месте на подножке всем своим видом излучал: «А что я тебе говорил!..»

За локомотивом тянулся десяток вагонов, и о чудо, на некоторых из них даже была крыша! Засверкали вспышки иконографов, и Железная Герда очень плавно заскользила вдоль рельсов и остановилась у платформы.

Мокристст подождал, пока стихнут аплодисменты.

– Леди и джентльмены, – объявил он, – вы можете спокойно подняться на борт, где вас ждут прохладительные напитки, но пока что я приглашаю вас осмотреть вагоны.

Теперь Мокристу приходилось быть везде и сразу. Все, что связано с паром и локомотивом, было новостью, а новости могут быть хорошими новостями, плохими новостями и даже вредными новостями. Дик обожал говорить о Железной Герде и всем, что с ней связано, но он был человек прямой, а пресса Равнины Сто может есть на обед искренних людей, которые не проявили должной осмотрительности. Мокрист же перед лицом прессы был искренен, как целый мешок калейдоскопов. Пока продолжалась болтовня, он витал вокруг Дика Симнела, как нянька.

«Анк-Морпорк Таймс» были не так уж и плохи, а «Вестник Танти» более интересовался ужасными убийствами и прочими неприличными аспектами человеческого существования, но у Мокриста сердце упало, когда он увидел, что Дик, временно освободившийся от узды, разговаривал с Хардвиком из «Псевдополис Дейли Пресс», у которого был большой опыт по части выбора нарочито неправильного конца палки с тем, чтобы потом бить ею людей по голове. К тому же, Псевдополис относился к Анк-Морпорку со всем рвением угрюмой мстительности.

Мокрист совершил самую быструю в мире непринужденную прогулку и услышал, как Хардвик сказал:

– Что вы скажете, мистер Симнел, людям, которые расстроены тем, что дым и шум вызовут запор у лошадей и выкидыши у коров и овец?

– Я, честно говоря, не знаю, – сказал Симнел. – Здесь, на равнинах, с этим никогда не было проблем. Когда я проводил испытания с лошадьми, пытаясь обогнать их на Железной Герде, им это маленькое состязание, похоже, понравилось!

Но Хардвик и не думал отставать.

– Вы не можете не признать, мистер Симнел, что поезда таят в себе опасность. Некоторые люди говорят, что на скорости больше тридцати миль в час лицо развеивается.

Мокристу показалось, что все, кто болтал неподалеку, разом замолчали и прислушались, и он знал, что, если он сейчас вмешается, то сделает только хуже, так что все, что ему оставалось, – это вместе со всеми остальными затаить дыхание, чтобы услышать, что ответит этот серьезный паренек из глубинки.

– Ну, мистер Хардвик, – заговорил Симнел, заложив большие пальцы за пояс, как он делал всегда, составляя длинные предложения, – я думаю, многие вещи таят в себе опасность: волшебники, например, или деревья. Опасные штуки эти деревья, они могут внезапно упасть, и упасть прямо вам на голову без предупреждения. Лодки тоже опасны, и другие люди могут быть опасны, и вы, мистер Хардвик, вы говорили со мной пять минут, надеясь, что сельский паренек вроде меня потеряет голову и наговорит того, чего говорить не следует. Так вот что я вам скажу: Железная Герда – моя машина, я ее создал, вплоть до самых мелких деталей, я проверил все по триста раз, искал, как можно сделать ее еще лучше и безопаснее. Но вы, мистер Хардвик, о да, вы можете быть опасны! Сила опасна, любая сила, в том числе и ваша, мистер Хардвик, а разница в том, что силой Железной Герды я управляю, а вы, мистер Хардвик, можете написать все, что вам, черт возьми, в голову придет. Вы думаете, я не читаю? Я читал тот мусор, который вы сыплете на бумагу, мистер Хардвик, и многое из того, что вы пишете, – чистый бред, мистер Хардвик, вонючий придуманный бред, чтобы пугать людей, которые ничего не знают о паре, мощности, косинусах, квадратных уравнениях и даже логарифмических линейках… Но все же, мистер Хардвик, я надеюсь, что вам понравится путешествие. А сейчас, если вы не возражаете, я пойду в кабину. О, и да, я разгонял Герду до скорости гораздо большей, чем тридцать миль в час, и все, к чему это привело, – легкий загар. Хорошего дня, мистер Хардвик, наслаждайтесь поездкой.

А потом, покраснев от смущения в воцарившейся вокруг тишине, Симнел добавил:

– Приношу извинения всем присутствующим дамам за излишнюю прямоту в высказываниях. Прошу вашего прощения.

– В извинениях нет необходимости, мистер Симнел, – отозвалась Сахарисса Крипслок, репортер «Таймс». – Думаю, я выражу общее мнение всех дам, если скажу, что мы ценим откровенность.

А поскольку Сахарисса была не только респектабельна настолько, насколько некоторые люди религиозны, но и вооружена очень острым карандашом, остальная часть толпы тут же обнаружила, что тоже восхищена прямотой мистера Симнела.

На борту было на что посмотреть, в том числе, чрезмерное количество уборных – видимо, еще одно детище Эффи, что привело в замешательство даже Мокриста. Ему стало интересно, во что раздует пресса подарок Эффи железной дороге. Иногда художественные редакторы «Анк-Морпорк Таймс» бывали весьма изобретательны [35]35
  На самом деле, заголовок гласил: «Железнодорожное движение снимает напряжение». Господин де Слов и его жена оказались под большим впечатлением от туалета.


[Закрыть]
.

– Это не хуже дорогой гостиницы, – негромко сказал Мокрист сэру Гарри, который вышел из кабины, раздувшись от гордости.

Гарри просиял:

– Вы должны заглянуть в дамский вагон, мистер Губвиг. Ароматы, подушки и настоящие цветы. Прямо будуар!

– Я полагаю, что, э-э, отходы будут выбрасываться прямиком на рельсы, а, Гарри?

Это заявление потрясло Гарри до глубины души.

– О, некоторые люди так и сделали бы, но не Гарри Король! Где грязь – там и деньги, парень, только не говорите Герцогине. Там, под одним из вагонов, – большая цистерна. Никакого расхода…

Вопросы сыпались со всех сторон. Людей, которым еще не удалось прокатиться на Железной Герде на предприятии Гарри Короля, интересовали вопросы железнодорожного этикета: можно ли высовывать голову в окно? Можно ли провезти с собой своего питомца – болотного дракона, если он будет сидеть у вас на коленях? Можно ли разговаривать с машинистом? По этому случаю Мокрист рад был сказать «да», и избрал редактора «Таймс» для этой чести. Улыбка господина де Слова, когда он шагнул с платформы на площадку машиниста, зафиксировала этот момент на первой полосе, подразумевая, что путешествие прошло успешно, – хотя стоило помнить, что, если бы двигатель взорвался, это тоже оказалось бы на первой странице. В конце концов, журналистика есть журналистика.

Со свистом и дымом поезд пополз вперед, и дальше все пошло гладко, особенно когда по вагонам задребезжала тележка с напитками. Гарри и Весь Джолсон пребывали в счастливом согласии относительно взглядов на хорошую еду – а именно, на количество калорий, – и не поскупились. Масла могло бы хватить на то, чтобы смазать Железную Герду сверху донизу. Быстро проносились пейзажи, словно бы восхищенные и благоговейные вздохи гостей послужили им смазкой, пока поезд не приблизился к первому мосту.

Мокрист затаил дыхание, когда поезд замедлил ход, почти остановился. Там стоял тролль, который взмахнул большим красным флагом и весело огласил [36]36
  А когда тролль оглашает, это действительно оглушает.


[Закрыть]
, что он и его бригада работают на этом мосту и рады, что он востребован, спасибо, что заглянули, дамы и господа. Зазвучал смех, вызванный, по большей части, алкоголем, но, тем не менее, это был настоящий смех. Мокрист снова задышал. Он предполагал, что некоторые из пассажиров хорошо помнят времена, когда повстречаться с троллем – значило испугаться (или, если вы были гномом, пнуть его в лодыжку). Так вот, здесь, на строительстве железной дороги, они были почти как дома.

Мокрист бросил взгляд через вагон Первого Класса туда, где сидел лорд Ветинари. Он открыто оценил таланты Эффи в области проектирования и дизайна, а теперь давал неизменно вежливые, отвлеченные ответы на вопросы журналистов, охочих до цитат, но Мокрист не мог не заметить, что Ветинари улыбается, как дедушка новорожденному внуку. Мокрист поймал его взгляд, и Его Сиятельство быстро подмигнул ему. Мокрист кивнул, надеясь, что это означало прощение хотя бы одного из его грехов. Три смерти за одну жизнь – это, все-таки, изрядный перебор.

Стоял чудесный день, солнце светило ярко, и Железая Герда мчалась по рельсам наперегонки с парой лошадей, которые вздумали с ней посостязаться. Это было чересчур для мистера Хардвика, полностью разочарованного этим фактом. Железная Герда продолжала свой путь вниз по пологим склонам к поселку Вверхивниз, где они остановились, чтобы позволить пассажирам насладиться всей полнотой капустного гостеприимства.

Потом последовал спуск к самому Анк-Морпорку, который манил их издалека дымными пальцами. Они пересекли новый железный мост через Анк и со свистом влетели на предприятие Гарри Короля, где духовой оркестр играл национальный гимн «Мы купим все и будем править» и вопила целая толпа встречающих.

На вечернем банкете к железнодорожникам присоединились другие сановники Анк-Морпорка и Равнины Сто. В заключительной речи от своего лица сэр Гарри объявил, что следующим городом, к которому протянется колея, станет Щеботан, и он выразил надежду, что это случится скоро.

Гарри Король под гром аплодисментов поднял тост да посла Щеботана, мистера Кравата, после чего тосты полились рекой, в том числе и в честь самой Железной Герды. Лорд Ветинари выразил мнение, что день прошел с пользой, и неизвестное множество спускных клапанов, затянутых до предела, было отпущено.

Когда вечеринка кончилась, и гости стали расходиться – кое-кто покачивался и едва держался на ногах, – Дик, увидев знакомое лицо, плававшее перед ним в счастливом мире цветных огней, проговорил:

– Э-э, это был триумф, мистер Губвиг! Все эти маленькие поселки вдоль колеи… Думаю, железная дорога может быть как дерево, знаете, один большой ствол, а дальше – ветки, ветки… Сделать их меньше и дешевле, и я уверен, люди их полюбят… Жизнь людей станет намного легче, если они смогут добраться на поезде в любую точку мира…

Мокрист, решительно игнорируя заманчивые предположения, оборвал его:

– Спокойно, Дик. Для начала нужно добраться до Щеботана.

А потом запустить экспресс до Убервальда, добавил он про себя. Его Сиятельство крайне заинтересован в международных отношениях.

Вечером того же дня Фред Колон и Шнобби Шноббс продолжили изображать патрулирование железнодорожного предприятия. В конце концов, они несли на себе Величие Власти и могли бродить, где им захочется, рассматривая все, что их заинтересует. Сапоги стучали в унисон.

– Я слышал, они хотят проложить дорогу до самого Щеботана, – сказал Фред Колон. – Моя старуха все уговаривает меня съездить туда в отпуск. Тебе это еще предстоит, Шнобби, ты уже почти женат, у тебя появятся обязанности. Но знаешь, у меня аллергия на авеки, и я слышал, там ни за что на свете не получить хорошей пинты.

– На самом деле, – ответил Шнобби, – все не так плохо. Я был на дежурстве в товарном дворе на прошлой неделе, там разгружали ящики с сыром, которые случайно были взломаны. Конечно, их нельзя было отправить обратно. Просто поразительно, что Сияние Радуги может сделать с сыром. Это просто шикарно, особенно с улитками… – Шноббс осознал, что говорит как коллаборационист, и поспешно добавил:

– Но пиво у них все равно моча мочой.

Фред Колон кивнул. Все было как надо. Он оглянулся на компаньона:

– Если железная дорога заработает, как надо, дела могут пойти совсем по-другому. Я слышал, поезда ходят очень быстро, и если какой-нибудь тип совершит ограбление, а потом вскочит в поезд, то сможет улепетнуть быстрее, чем мы поймем, что произошло. Может быть, железной дороге тоже понадобится стража. Никогда не знаешь, как все обернется. Как говорит Старина Камнелиц: где есть люди – там есть и преступления, а где преступления, там и стража.

Шнобби Шноббс переработал эту информацию, как козел жвачку.

– Ну, – выдал он, – сходи к старику Ваймси и скажи ему, что хочешь стать первым железнодорожным стражником. Хотел бы я посмотреть на его лицо.

Билли Плесень окинул взглядом очень большую фигуру, возглавлявшую очередь, и вздохнул.

– Слушай, – сказал он, – ты не можешь быть машинистом. У нас сейчас полно машинистов, и тебе придется как следует потрудиться, прежде чем ты сможешь работать машинистом. Что ты еще умеешь?

– Ну, – протянул удрученный субъект, – моя мама говорит, однажды я стану хорошим поваром.

Билли улыбнулся:

– Что ж, возможно, мы подберем для тебя что-нибудь. Нам нужны повара.

Он сделал пометку в вербовочной таблице и велел:

– Отправляйся к Мейбл. Она ищет персонал по организации питания и всего такого…

Лицо юноши вспяхнуло от волнения, и он поспешил вперед, в будущее, которое наверняка включало в себя долгие часы без общения и тяжелую работу в стесненных условиях, но самое главное – неограниченные бесплатные поездки на чуде столетия.

– Я художник, мистер, – сообщил следующий человек в очереди.

– Отлично! И как вы себя представляете в роли машиниста?

– О, не представляю. Я всегда был хорошим художником и я считаю, что паровозы нужно красить.

– Великолепно, – сказал Билли. – Вы приняты. Следующий!

Билли поднял глаза от конторки и обнаружил перед собой скалистую фигуру молодого тролля, нависшего над ним.

– Человеки сказать, тут быть работа с лопатой и тоннами угля, могу делать, – сказал тролль. И с надеждой добавил: – Пожалуйста?

– Кочегар? – догадался Билли. – Ну, для подножки ты великоват, но мы могли бы тебя использовать на месте, тут я не сомневаюсь. Поставь свою подпись здесь.

Конторка содрогнулась, когда тролль припечатал пальцем бумагу. Треснули доски.

– Хороший мальчик, – сказал Билли. – То есть, тролль.

– Не о чем беспокоицца. Фсе время это делаю.

Тролль загромыхал в направлении угольного склада, и перед Билли предстала шикарно одетая молодая леди самого авторитетного вида.

– Сэр, я полагаю, железной дороге понадобится переводчик. Я знаю все языки и диалекты Диска. – Ее голос звучал твердо, но блеск азарта в ее глазах, когда она смотрела на Железную Герду и другие локомотивы, выдавал ее увлеченность. Переводчика не было в списке вакансий, так что Билли отослал ее в контору сэра Гарри и вернулся к отбору маневровщиков, сборщиков и других рабочих. Очередь продвигалась. Каждому хотелось стать частью железной дороги.

Трясущийся в седле голема-лошади Мокрист, мчащийся обратно в Анк-Морпорк, чуствовал себя так, как будто целую вечность общался сплошь с жадными землевладельцами, требующими высоких арендных ставок, хотя было совершенно очевидно, что железная дорога пойдет на пользу всей округе. Чтобы достичь Щеботана, придется покрыть пространство в восемь раз большее. А когда Мокрист не разговаривал с землевладельцами, он говорил с землемерами, которые не были жадными, зато были невыносимо дотошными. Они отвергали предложенные маршруты один за другим: этот слишком крутой, тот – заболоченный; один на осыпающихся почвах, второй – затоплен, а третий вообще полон зомби. Приемлемые маршруты могли бы быть с тем же успехом нарисованы змеей, извивающейся по ландшафту с подходящей почвой. И все хотели, чтобы железную дорогу проложили близко, о да, пожалуйста, но не настолько близко, чтобы ее можно было слышать и обонять.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю