355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Терри Дэвид Джон Пратчетт » На всех парах (ЛП) » Текст книги (страница 13)
На всех парах (ЛП)
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 14:08

Текст книги "На всех парах (ЛП)"


Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Гарри по-прежнему выглядел как человек, размышляющий, в чем суть подвоха (что, вообще-то, было основной формой его существования), а Мокрист обдумывал на что же, в самом деле, Гарри тратит свои горы денег?

И он решил рискнуть.

– Честно говоря, Гарри, я думаю, что твоего состояния хватит на строительство железной дороги на луну и обратно – с учетом целого флота из локомотивов. Но, если тебе нужна ссуда, Королевский банк выдаст ее с удовольствием – как клиенту с безупречной репутацией.

Мистер Громобой возроптал.

– Разумеется, сэр Гарри, вы можете продать акции: это значит, что вы разделите с кем-то издержки, но, увы, вам придется разделить и доходы. Решать вам.

Мокрист углядел зацепку.

– Понимаешь, Гарри, каждый, кто купит акции железной дороги, с этого момента будет заинтересован в ней, как в собственной. Тролли называют это «жить чужим умом». Если дым приносит тебе богатство, это твойдым, и ты на него не жалуешься. И, – Мокрист сделал глубокий вдох, – если ты разделишь риски, ты сможешь позволить себе построить дома для железнодорожных рабочих. Так они смогут жить возле самой дороги, вдоль нее, и всегда быть наготове».

– На этот счет можете не распинаться, мистер Губвиг. Все ребята, которые работают на моем конвейере, живут неподалеку. И живут в собственных домах.

– Не нужно строить дворцы! – продолжил Мокрист, – просто небольшие уютные домики с маленькими садиками, в которых будут резвиться детишки. Всеобщее счастье, которое подарили им вы. В конце концов, кто же не хочет жить поближе к работе – в приятном и теплом месте с кучей угля в придачу.

Гарри Король хорошенько врезал бы тому, кто посмеет назвать его филантропом, но в действительности под его ворчливостью залегали пласты поразительной мягкости. Пожилые работники Гарри независимо от видовой принадлежности получали пенсию – крайне редкого зверя в Анк-Морпорке, а дорогие больничные счета, о чем Мокристу было известно как банкиру Гарри, повадились пропадать, как только Король о них узнавал. А на Страшдество Гарри, ворча, будто старый тролль с головной болью, всегда проверял, чтобы у его работников на столе было мясо – как можно больше мяса. [53]53
  А еще Гарри Король был Титаном – юмористический термин, обозначающий глубокие брюки и короткие пальцы, в связи с его склонностью смотреть на возвращение денег примерно как на хирургию корневого канала в исполнении тролля-дантиста.


[Закрыть]

Зная обо всем этом, Мокрист продолжал:

– Давай посмотрим на это так: я понимаю, что как человеку, сделавшему себя с нуля, перспектива выпуска акций кажется тебе анафемой. Поэтому ты можешь принять все риски на себя и разбогатеть, как Креозот. Но мне кажется, Гарри, что ты и так богат, как Креозот и – скажу тебе как мошенник – не стоит лишний раз искушать судьбу. А как твой банкир скажу тебе, что разделить риски и прибыли будет наиболее благоразумным и общественно полезным шагом.

На мгновение Мокристу показалось, что он видит, как в голове Гарри Короля складывается вполне определенная реплика, которой он посылает общественную полезность запачкать белые ручки на какой-нибудь достойной работе, вместо того, чтобы вмешиваться в дела честных бизнесменов, которые трудятся, не разгибая спины. Но затем Мокрист увидел широкую улыбку и понял, что Гарри знает, зачем все это делается. Лорду Ветинари нравилось, когда люди заботились о своем городе.

– В любом случае, – добавил он, чтобы закрепить результат, – Ветинари хочет дорогу на Убервальд, а он – наша высшая инстанция. Кто знает, возможно город окажет нам щедрое финансирование. Поезда приходят и уходят, деньги умножаются.

Строительство Щеботанской линии завершилось торжественной церемонией в Анк-Морпоркском терминале, на которой главную партию, к сожалению, исполнял алкоголь. Паровоз был запущен и назван Fierté d’Quirm [54]54
  Гордость Щеботана


[Закрыть]
.
Маркиз Экс де Хлебо и его жена, которая, как заметил Мокрист, стала очень жинерадостной, как говорят в Щеботане – enceinte [55]55
  Беременная


[Закрыть]
, разбили о локомотив бутылку очень хорошего шампанского.

И в гуще празднования, казалось, только Мокрист заметил, как Симнел побрел прочь с вечеринки, чтобы вытереть паровоз от кипящего шампанского своим шейным платком, в мгновение ока превратившимся в жирную тряпку. Симнел наградил Мокриста суровым взглядом.

– Нельзя так делать мистер Губвиг. Нельзя бить локомотив, когда я как раз пытаюсь добиться от него сорока миль в час через равнины пустошей, просто чтобы показать этим омарам, на что мы способны.

В первом путешествии Мокрист ехал вместе с Симнелом и кочегаром на площадке машиниста, глядя как мимо на огромной скорости проносятся пустоши, заполненные гоблинами, виднеющимися за каждым камнем и деревом.

На мгновение ему показалось, что он заметил Сумрака Тьмы, но, к его удивлению, выяснилось, что отъявленный гоблин ждет их на щеботанском вокзале. Мокристу даже пришло в голову, что у маленького поганца, должно быть, есть какие-то собственные каналы передвижения, недоступные человеческим существам.

А в вагонах позади царило безудержное веселье с уймой авеков и тысячами сердечных соглашений. Элегантные пассажирские вагоны произвели фурор. А человеком дня стал щеголеватый господин, обслуживающий удобства первого класса, который искусно обращался с полотенцами и объяснял устройство стеклянного бачка – с плещущейся внутри золотой рыбкой, которую от мгновенного исчезновения защищало какое-то невидимое решето.

В Щеботане их приветствовал целый парад, ознаменовавший возникновение нового уровня общественно-политической суматохи, щедро приправленный алкоголем и завершившийся ужином в паровозном депо. И еще больше тостов предварили разворот локомотива на новомодном поворотном круге, чтобы вернуть Анк-Морпоркских пассажиров домой, где их должны быть выгрузить из поезда.

А еще немного погодя был прекрасный летний вечер, когда Мокрист и Ангела уселись ужинать превосходными свежими лобстерами из Щеботана, доставленными новым экспрессом Fruits de Mer [56]56
  Дары моря


[Закрыть]
. Они были хороши, и они были дешевле, чем Мокрист когда-либо мог вообразить, и еда превратилась в одно сплошное удовольствие, крепко приправленное острым кресс-салатом.

А потом была свежая клубника, и мягкая кровать со взбитыми подушками, и вдруг вся эта кутерьма приобрела значение.

Это началось в Высоких Уступах, что в Графствах. Местные жаловались на шум по ночам: металлические звуки, лязг и периодические стоны металла, истязаемого в муках. «Само собой, – говорили все, – это ж гоблины, что с них возьмешь?»

И все это не могло уйти от внимания главного констебля Фини Апшота, прикрепленного к подведомственности Анк-Морпорка. Фини нравилась эта подведомственность. Она означала, что всякий, кто выйдет из-под его контроля, рано или поздно будет иметь дело с Командором Ваймсом или даже сержантом Детритом, чье появление в их сонных пенатах пару лет назад вызвало настоящий переполох. Так что Фини влез на лошадь и отправился в Уступы, названные так из-за ландшафта, с давних времен искореженного бездонными пещерами и безжалостным зубчатым рельефом.

Фини был порядочным и благоразумным копом, а такие люди заводят друзей потому, что никогда не знают, когда они понадобятся – особенно, если ты единственный коп в этой местности. Хотя теоретически Фини должен был помогать особый констебль Дым Костей. Существовал закон, и все были равны перед ним, и в наши дни закон провозглашал гоблинов людьми, что значило, что закон их защищает. Фактическим воплощением этого правила и был Фини и его особый констебль. Невероятно, но последний даже разрешал своему начальнику называть его Бони на том разумном основании, что в случае какой-нибудь заварушки куда удобнее кричать имя покороче. [57]57
  Фини был привилегирован. Для гоблина имя – это всегда имя, неприкасаемая часть самого гоблина.


[Закрыть]

Фини бывал в Анк-Морпорке и гордился тем, что курс базовой подготовки прошел в Псевдополис Ярде под руководством сержанта Детрита. А тот факт, что находящийся в его подчинении Бони был всяко умнее знаменитого капрала Шнобби Шноббса, исключал вообще всякие жалобы. Так что сейчас он был чрезвычайно рад увидеть, что его констебль ждет его возле главной гоблинской пещеры, которую он использовал как офис, а прочие гоблины расценивали как нечто вроде храма.

Колония гоблинов в низинах Уступов переживала расцвет. Гоблины поставляли высококачественные горшки, а Фини знал, что производство горшков – довольно мирное времяпрепровождение, никак не вызывающее много шума. Небольшая пещера, которая использовалась как офис, была – и с этим следовало быть очень деликатным – определенно не обихожена в человеческом понимании, она была огоблинена. А звук, доносившийся из большой пещеры позади определенно не имел ничего общего с производством горшков. Это был металлический звук, тяжело металлический. Ну, – надо признать, что на этой мысли Фини немного запнулся, – гоблины ведь свободные люди, а если людям вздумалось немного погрохотать металлом в уединении своих пещер, ничто не запрещает им этого делать. Он моргнул. Мир меняется, и стоит тебе растеряться, он перевернет тебя вверх тормашками.

Фини был вежлив и достаточно умен, чтобы выучить пару полезных слов из гоблинского наречия. На дворе стоял белый день, поездка в Уступы удалась на славу, и –да – на холме над пещерой стояла семафорная башня, гоблинируемая гоблинами. Доставив бумаги и раздав указания, Фини отвел своего офицера на словечко относительно гоблинского шума в контексте нарушения общественного порядка. Поскольку в непосредственной близости к гоблинам почти никто не жил, Главный констебль Фини объяснил жалобы обычным человеческим недовольством гоблинами, где бы и что бы они не делали. Но кроме того, он посоветовал перенести их работы, какими бы они были, поглубже в пещеры.

– Нет проблем, босс, – заверил его надтреснутый голос Бони. – Все сделаем в лучшем виде.

– Отлично, Бони, рад слышать, но из-за чего весь этот шум и лязг?

– Шеф, вы же знаете, сколько гоблинов уехали в Анк-Морпорк работать на сэра Гарри Короля, дерьмового магната? Ну, и вы же понимаете, как бывает? Возвращаться каждый месяц с зарплатой! Никогда раньше не иметь зарплаты! Иногда они возвращаются с чертежами… Или идеями. И полными головами схем.

Бони внимательно смотрел на начальника, когда тот наконец произнес:

– Они крадут.. идеи?

Наступившая тишина заставила Фини решить, что он совершил промах. Но Бони рассмеялся и произнес:

– Нетссэр! Усовершенствования! Нам нравится сэр Гарри, ооооочень хороший хозяин, но мы собираемся построить свою гоблинскую железную дорогу. Ездит везде, никаких проблем – знаем как построить такую дорогу, которой больше нет! Копать! Копать под землю. Гоблинская подземка, дда? Соберем всех гоблинов из всех пещер. Так много пещер в недрах. Никаких хлопот. Гоблины везде нужны. Как бы добрая мисс Ангела Красота Добросерд справлялась без нас на башнях? Вы нам доверяете, мы доверяем вам, вонючкам. Прекрасная подземная дорога, узкоколейная, конечно. Видишь? У нас есть подходящие слова! Нет дождя, нет снега, нет ослов и пугливых старушек под землей! Хоп! Наконец-то у гоблинов есть свой мир в тоннелях под большим человеческим миром. Мы вышли из тени. Назад пути нет.

Фини обдумывал это по дороге домой, пока его лошадка мягко рысила в сторону заката. Он никогда не был философом, он даже слова-то такого не знал, но голос его офицера продолжал звенеть у него в голове. Он размышлял о том, что бы произошло, выучи гоблины все о людях и делай они все по-человечески, потому что по-человечески им казалось бы лучше? Как скоро гоблины бы исчезли, прихватив с собой все гоблинское, даже горшки? У них были такие красивые горшки, он купил несколько матери. Пока гоблины относятся к горшкам серьезно – они сияют даже в ночи. Но что будет дальше? Может ли случиться, что гоблины утратят интерес к горшкам, а люди напротив – постигнут сложную, тяжелую и даже волшебную науку их изготовления? Или, может быть, гоблины просто станут одной из человеческих рас? И что из этого лучше?

Потом ему пришло в голову, что полицейскому не следует особенно углубляться в подобные материи, потому что, в конце концов, здесь нет никакого преступления, и все в порядке…. И все же, в каком-то едва уловимом смысле преступление было. Как будто что-то украли из мира, а никто и не заметил. А потом Фини сдался. Потому что он почти приехал, потому что его мама обещала ему Ман Дог Сак По с морковным пюре, а ведь сегодня было даже не воскресенье.

Чтобы построить самую длинную в мире железную дорогу, приходилось пахать днем и ночью, и с каждой неделей Мокрист уезжал все дальше от города, а возвращался домой, чтобы насладиться плодами своего труда [58]58
  Хотя, возможно, правильнее будет сказать «морепродуктами своего труда».


[Закрыть]
– все реже и реже.

Рассыпанные вдоль всей тысячемильной дороги, появлялись железнодорожные станции. Вагоны беспрерывно уходили и приходили, превращая их в гудящие деятельностью ульи.

Компания тем временем проверяла обеспеченность работников, поскольку, как Гарри Король сказал Анк-Морпорской Таймс, железнодорожники серьезно нуждаются в хорошем питании, крепком сне в удобной постели после дня тяжелого труда. На самом деле, теплота или удобство постели не имели никакого значения для работяги, который засыпал, едва принимал лежачее положение, пока предыдущий постоялец этой же постели бежал на свою смену, размахивая котелком.

Периодически случались вспышки агрессивности, или как там это называлось у троллей, гоблинов, големов, и – разумеется – настоящих железных мужиков с гор, которые грызлись между собой по любому поводу.

Там, где новая линия следовала за рекой Анк, утончающейся по мере приближения к ее истокам в Овцепиках, ходили баржи, до верху нагруженные деревом для шпал, железной рудой, углем и другими ресурсами. Плавильни работали ночи напролет, отливая рельсы, и, если бы вам посчастливилось оказаться неподалеку и соответственно защищенным, вы бы увидели, как они раскрывают свои чрева, выталкивая раскаленную жидкую сталь: живую и танцующую, будто демон из подземных измерений. А если бы вам не посчастливилось, например, стоять слишком близко – вы бы имели все шансы оказаться в этих самых подземных измерениях, лицом к лицу с любым созданием по своему вкусу.

И все вокруг питалось золотом, золотом, золотом. Жаждущие инвесторы превращали золото в сталь и уголь в надежде на обратное превращение в еще большее количество золота.

Повсюду вдоль дороги компания строила хранилища, и однажды Мокрист осознал, что все эти железнодорожные штуки – паровозы, вагоны и все остальное – только лицевая сторона, железный конь, которого еще нужно кормить и поить. И все это делали люди, почти сливающиеся с углем по цвету, из тех, кого походя замечаешь и забываешь в тот же миг. Он знал – потому что ходил на все встречи и слушал– что создание железной дороги состояло из решения кучи маленьких головоломок, которые, в свою очередь, предлагали тебе новый перечень задач, ограничений и необходимостей, требующих решения, пока не навалились новые. Железная дорога была одним большим хитросплетением проблем на колесах. Удивительно, как логарифмическая линейка мистера Симнела не раскалилась до сих пор, словно печи, с которыми он работал.

А в Свинтауне мастерские выпускали новые и новые паровозы: небольшие танк-паровозы, которые беспрерывно катались взад-вперед по растущей фабрике; маневренные составы; ночные поезда – медленные и тяжелые, собирающие один за другим вагоны от фермеров, которые хотели доставить свой товар в город к рассвету; новый Летун Номер 2 с крышей над площадкой машиниста и чудесной зеленой раскраской; и все остальное, что обычно имело имена вроде Дух Скрота или Король Псевдополиса. [59]59
  Мокрист подозревал, что Ветинари было что сказать по поводу этой таблички. В Псевдополисе никогда не было короля – проклятие демократии охватило его, и это горе было для патриция невыносимым.


[Закрыть]

Паровой гудок перестал звучать чужеродно, став просто одним из звуков Анк-Морпорка, вроде взрывов Гильдии Алхимиков, и, как один старик сказал своей жене, «часы не нужны, если знаешь звук семичасового в Щеботан». Казалось, всего пару недель прошло с того времени, когда Железная Герда впервые пропыхтела вокруг фабрики Гарри Короля, но теперь, через год, ветви линий протянулись по всей Равнине Сто, соединяя маленькие городки и деревеньки во всех направлениях.

А возле этих городков и деревенек начали появляться чудесные новые домики для железнодорожного персонала. Дома с ванными! И горячей проточной водой! Конечно, следовало признать, что удобства были на улице, но зато сантехника – в превосходном состоянии. [60]60
  На Равнине Сто, как и в других местах, местным жителям понадобилось время, чтобы смириться с крытыми… сооружениями. Отхожее место в саду, на свежем воздухе считалось более гигиеничным, и, если быть осторожным, помидоры вырастали самые превосходные.


[Закрыть]
Если что и можно было сказать о Гарри, так это «если что-то нужно сделать, нужно сделать это хорошо», и удвоить сказанное, говоря об Эффи. [61]61
  На Щеботанской линии Гарри пришлось пресечь ее попытки установить биде.


[Закрыть]

Как будто где-то была какая-то пустота, и ее следовало заполнить. Настало время паровых механизмов, и паровая техника возникла, будто дождевая капля, которая падает точно в свою лужу, и Мокрист, и Дик, и Гарри, и Ветинари и все остальные были только брызгами во время ливня.

А затем однажды на Анк-Морпоркском вокзале, когда Мокрист собирался отправляться обратно в Равнину Сто, в его вагон вошла леди, назвавшаяся миссис Георгиной Брэдшоу, и уселась напротив, обеими руками вцепившись в дорогую сумку. Когда Мойcт встал, чтобы предложить ей свое, расположенное по ходу движения, место, как того, кажется, требовал железнодорожный этикет, она ответила:

– О, любезный сэр, не беспокойтесь! Но все равно спасибо. Джентльмена сразу видно.

– Мокрист фон Губвиг, к вашим услугам, мэм.

– О, вы тот самыймистер Губвиг? Мистер Губвиг железнодорожник? Я столько о вас слышала!

– Да вроде бы я. По крайней мере, пока нет других претендентов.

– Ну разве это не замечательно? – продолжила миссис Брэдшоу – Я никогда раньше не ездила на поезде. Меня предупредили взять с собой лекарство на случай тошноты. С вами когда-нибудь такое случалось?

– Нет, мадам, пожалуй, что ритм поезда мне по душе. Но скажите мне, где вы взяли это чудесное лекарство?

– У джентельмена по имени профессор Достабль, производителя панацеи от железнодорожных болезней. Он был весьма убедителен.

Мокрист не смог сдержать улыбку.

– Наверняка был. Боюсь, мистер Достабль в лучшем случае очаровательный проходимец. А его панацея, боюсь, не более чем сахар с какими-нибудь связующими веществами. И он, опасаюсь, в авангарде нелегальных торговцев готовыми лекарствами, серьезно испытывающих мое терпение

Она засмеялась.

– Хорошо сказано, сэр. Буду считать, что я просто выбросила пару монет на ветер.

– Могу я спросить, что за дела заставили вас воспользоваться железной дорогой?

– На самом деле никаких дел у меня нет. Я подумала, что, знаете, живем-то один раз. Мама рассказывала, что когда я была маленькой, я всегда бежала за повозками, чтобы увидеть, куда они едут. И сейчас, когда мой муж Арчибальд покинул нас, я решила, что настало время посмотреть мир… Знаете, отдаленные уголки, странные названия… вроде Дверубашки, или Гадского леса, или Скрота. Должно быть в местах с названием вроде Дверубашки все время происходит что-нибудь экзотическое. Так много мест, в которых я никогда не была… Передо мной целый мир, который я хочу исследовать, пока не поздно. И я собираюсь вести дневник всего, что происходит, чтобы, когда я вернусь обратно, я могла переживать это снова и снова.

Озарение снизошло на Мокриста, и он спросил:

– Могу я полюбопытствовать, миссис Брэдшоу, красивый ли у вас почерк?

Она посмотрела на него свысока:

– Да, красивый. Я прекрасно писала от руки для моего дорогого покойного мужа. Он был юристом, а от них всегда ожидают превосходного умения использовать и писатьслова. Мистер Кривз был очень… разборчив в этом отношении. И Арчибальд чрезвычайно ценил грамотное использования Лататинского. А я, смею добавить, воспитывалась в Щеботанском колледже для юных девиц, где весьма серьезно относятся к преподаванию иностранных языков, хотя Морпоркский и стал lingua quirmaсовременности. – Миссис Брэдшоу вздохнула. – И работая на моего мужа, я узнала многое о людях и человеческой природе.

– Миссис Брэдшоу, если вы все равно поедете везде, куда ходят поезда, и будете писать обо всех эти местах, может быть, вам не составит труда отсылать мне копии ваших заметок? Они могли бы быть весьма полезны другим бесстрашным пассажирам…. Люди будут знать, чего ожидать от Гадского леса или Дверубашки прежде чем они уплатят хотя бы пенни за билет. Столько людей ездят из Анк-Морпорка в Щеботан просто за солнечным светом! Это сама распространенная наша услуга. И некоторые едут всего на один день! Думаю, они заинтересуются и другими маршрутами, если все мелкие детали ваших путешествий будут им уже известны. Кроме того, вы могли бы оставлять заметки о местах, где можно поселиться, и других вещах, важных для путешественника, – добавил он, захваченный собственными фантазиями. – Все, что вы бы хотели увидеть. Куда бы ни занесли вас ваши путешествия, вы всегда можете отправить рукопись, просто отдав ее начальнику ближайшей станции, а он проследит, чтобы она попала ко мне.

Мокрист подумал о потоках золота, собирающихся в закрома Гарри Короля, и добавил:

– И я уверен, мы сможем организовать вам кое-какое вознаграждение…

Когда миссис Брэдшоу немного обвыклась и стала смотреть в окно, Мокрист взял записную книжку и нацарапал памятку для Гарри: «Пожалуйста, позволь миссис Георгине Брэдшоу путешествовать, куда ей вздумается, даже по тем маленьким линиям, которые еще не полностью открыты. Она училась в одной из лучших женских школ, известных мне, и говорит на разных языках. Она будет писать заметки обо всех наших направлениях, которые могут нам очень пригодиться. Моя интуиция подсказывает мне, что мы будем ею гордиться.

Подозреваю, она будет весьма дотошной, или смешной, или, надеюсь, и той, и другой. А кроме того, вдова, которая въезжает в Анк-Морпорк в золотом кольце с бриллиантом и уезжает из Анк-Морпорка все еще в нем же, явно далеко не глупа. И разговаривает она не хуже леди Сибиллы – результат Щеботанского колледжа. Знания! Разве мы не этого хотим? Мы хотим, чтобы поезда расширяли горизонты, да, но чем плохи путешествия одного дня? В Анк-Морпорке полно людей, которые даже в Сто Лате ни разу не были. Путешествия расширяют кругозор, а также наши доходы».

Образец прекрасной работы, написанной на ароматизированной бумаге, появился неделей позже.

Трухлявые высоты, что в Равнине Сто, могут похвастаться прекрасными ваннами с соленой водой, проистекающей из приятных теплых источников. Желающим насладиться дополнительными услугами владелец ванн и его жена предлагают гигиенические массажи. Разумеется, дам обслуживают отдельно от господ; здесь нет ничего предосудительного или способного оскорбить даже самые деликатные чувства.

Поблизости расположен Отель Континенталь, предлагающий жилье для троллей, людей и гоблинов. В данный момент свободно 50 комнат. Тех, кто захочет посетить эту местность, может заинтересовать Священная Поляна Пинающего Колена, которая заслуживает упоминания благодаря своему удивительному эху. Недалеко располагается храм Анойи – богини-покровительницы тех, у кого возникли проблемы с вещами, застрявшими в кухонных ящиках.

Прекрасный отдых на выходные, с отменным питанием. Настойчиво рекомендуется.

Мокрист сделал отметку не забыть встретиться с мистером Томасом Готбергером, когда в следующий раз вернется в Анк-Морпорк. Насколько он мог судить, издатель руку себе откусит, лишь бы урвать свой кусочек железнодорожного волшебства.

Когда Мокрист вернулся в Анк-Морпорк в следующий раз, вопрос дороги на Убервальд значительно обострился.

Взволнованный Гарри мерил шагами комнату, в которой они с Диком Симнелом председательствовали над своими графиками, отчетами и чертежами.

– Итак, Мокрист, раз уж нас здесь никто не услышит, должен признать, что у меня поджилки трясутся. Мы снимаем бригады с других линий, мы все больше и больше вкладываем в эту дорогу на Убервальд, это чертово адское предприятие. Я по колено в дерьме буду чувствовать себя уютнее, чем в этом кабинете, если что-то пойдет не так, уж поверь.

– Да, – признал Мокрист, – но не забывай, что добраться до Убервальда значит добраться до уймы других мест по дороге – мест, которые тоже хотят железную дорогу. Это тут же поможет покрыть расходы. Да, у нас проблема с тоннелями и мостами, но плюс в том, что они не требуют новых технологий. Сотни каменщиков могут построить для нас хорошие мосты, а что касается тоннелей – тролли уже начинают копать их при условии, что они могут выкопать себе дом неподалеку.

Гарри только проворчал в ответ.

– А плюс троллей в том, – добавил Мокрист, – что с собой они приводят целые семьи, даже детей. Это их дело. Ты не тролль, если не знаешь свои камни. И они прямо-таки обожают менять ландшафт. Один из них спросил у меня на следующий день, может ли он быть топографом, и я уже открыл рот, чтобы ответить «нет», но потом подумал: а почему нет? Он производил впечатление смышленого парня – медленного, да, но смышленого. Так что я поручил ребятам подучить его немного, прямо в процессе.

– Собираешься вручить ему одну из раздвижных штуковин Симнела? – улыбнулся Гарри.

Мокрист засмеялся:

– Почему бы и нет, Гарри? Я могу это сделать! Не вижу никаких причин не нанять топографа достаточно сильного, чтобы поднять гору и посмотреть, что под ней.

Он воспользовался тем, что атмосфера немного разрядилась, чтобы подтолкнуть Гарри к обсуждению более приятных вопросов, и попросил ввести его в курс последних достижений.

Каждое утро стол Гарри Короля оказывался теперь завален письмами от людей, которые не хотели поездов, не хотели некоторых из поездов, или неистово желали приобщиться к поездам прямо сейчас, или давали прочие чрезвычайно полезные комментарии и предложения. Мистер Снори Снориссон, например, жаловался, что под часами на станции договорилось встретиться такое множество людей, что его друг был вынужден разыскивать его четыре часа…. Не собирается ли железная дорога внедрить использование складных лестниц для невысоких граждан….? Требовалась помощь пассажирам с тяжелым багажом, или пожилым, или неживым… Учитывая всю опасность механизмов, не стоит ли учредить какую-то стражу – не Городскую Стражу, разумеется, а кого-то, наделенного здравым смыслом, – чтобы охранять поезд и пассажиров? А это значит форму, шляпы, флаги, свистки и прочие завораживающие принадлежности.

Учитывая весь ажиотаж, казалось закономерным, что редактор Анк-Морпорк Таймс решил обзавестись железнодорожным корреспондентом, мистером Рэймондом Шаттлом – бесстыжим и самовлюбленным трейнспоттером. Блеск в его глазах не оставлял никаких сомнений.

Помимо непосредственно железнодорожного бизнеса, Гарри вынужден был признать восхитительным энтузиазм, с которым люди тратили доллары на сувениры вроде маленьких механических моделек, которые изготавливались искусными умельцами по лицензии и приносили немалых доход [62]62
  Который был бы еще больше, если бы Громобой не убедился, что Гигиеническая железнодорожная компания получила свою долю


[Закрыть]
. А еще более искусные умельцы, находящиеся в вечном поиске новых возможностей заработка, постоянно выпускали дополнения к этим детским забавам: маленькое депо и четыре крошечные фигурки в ожидании поезда, сигнальная будка с гоблином – сигнальщиком, и даже миниатюрный поворотный круг – такой же, как на фабрике. Некто, повернутый на поездах, мог заполучить собственную миниатюрную Железную Герду и петлю железной дороги с кучей поворотов, и даже миниатюрных железнодорожников, включая миниатюрного Гарри Короля. [63]63
  Гарри был взбудоражен; он старался этого не показывать, но когда он услышал предположение о том, что он может стать частью игрушечной железной дороги, он ухмыльнулся от уха до уха, хотя Эффи жаловалась, что его изобразили слишком толстым.


[Закрыть]

Мокрист в который раз восхитился силой мечты.

А потом они отправились в пропитанный машинным маслом мир фабрики, чтобы посмотреть, чего добился гениальный мистер Симнел с тех пор, как Мокрист видел его в последний раз.

В одном он был уверен: несмотря на то, что Дик Симнел вечно являлся с новыми чертежами следующих локомотивов, он каждый день продолжал трудиться над Железной Гердой. И потому в каждый новый визит Мокриста она выглядела немного по-другому: новый котел здесь, новые колеса там, новая покраска и, скорее всего, туча существенных вещей, которых Мокрист не мог заметить. Она была гордостью Дика, его первой паровой любовью, и – Мокрист старался не ляпнуть этого вслух – экспериментальной установкой для каждого новшества. Ни один локомотив не сиял так, как Железная Герда. Ни один локомотив не удостаивался усовершенствований прежде Железной Герды. Она была первой ласточкой железной дороги, а Дик Симнел был ее добровольным рабом.

Пока Мокрист выяснял, где ему искать Симнела, Эмили Король, в изящном белом ситцевом платье, беспечно проскользнула через хозяйственный двор к святилищу депо, будто вовсе не замечая окружающей грязи и жира. С другой стороны, она, должно быть, выросла рядом с бизнесом своего дяди, в сравнении с которым железная дорога была садом свежести и удовольствий.

И вот она пропорхнула мимо, а вот – Железная Герда, и у Мокриста мороз пошел по коже, и зазвенели сухожилия. Он готов был грызть ногти, пока девушка продолжала двигаться к локомотиву в своем первозданно белом платье.

Со скоростью молнии Мокрист бросился через двор к Эмили, как раз добравшейся до Железной Герды. Он взглянул на Симнела, чье лицо приобрело занятный серый оттенок даже под слоем грязи и жира, и приготовился к любому развитию событий, когда Эмили похлопала локомотив и произнесла:

– Привет, Железная Герда. Ну, как ты сегодня, красотка?

И пока Мокрист таращился на нее с раскрытым ртом, достала носовой платок и принялась шлифовать латунную табличку «Железная Герда», пока та не засияла ослепительнее, чем солнечный свет. И пока Эмили болтала с Железной Гердой о том, как славно та сегодня выглядит, Симнел повернулся к Мокристу и очень, очень тихо сказал:

– Знаешь, она бы не стала. Только не Железная Герда.

– Отлично, – ответил Мокрист. – А ты, счастливчик, теперь обладатель двухледи.

Но голос в его голове подсказал: «А ведь ты и наполовину не был уверен, правда, мистер Губвиг? О, ты маловер». Раздался паровозный гудок.

Следующие два месяца Мокрист сидел за столом на фабрике Гарри, чувствуя себя паровозом, на всех парах проносящимся через размытый пейзаж прошлого. Каждый раз, когда появлялся посыльный с очередной стопкой бумаг из очередной части королевства Гарри – все более явно по мере приближения вечера – он чувствовал себя потихоньку дрейфующим в кому. Поначалу было даже приятно: он представлял себя эдаким бледно-розовым туманом, и ничто его не волновало. Вообще никаких тревог. Мокрист фон Губвиг мало-помалу отключался, и как раз, когда он почти впал в забытье, прямо перед ним из вечерней зари – хотя откуда именно, Мокрист так и не понял – вывалился Сумрак Тьмы.

– Должен идти спать, мистер Губвиг! Тот, кто продыху не знает, тот нигде не поспевает. Когда мистер Губвиг ел? Не закуски! Лопал от души! У меня есть сушеные грибы, если вы проголодались. Нет? Мне нравится. А вы спите, если есть не будете. Мистер Губвиг не может делать все. Если есть не будет, не сможет ничего делать. Делать деньги хорошо, но их в могилу не унесешь. Отдохните, мистер Железная Дорога! А это вам точно поможет.

Гоблин подал Мокристу маленькую бутылочку, неряшливая этикетка на которой провозглашала содержимое как «КРЫСИНЫЙ ЯД».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю