Текст книги "На всех парах (ЛП)"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Маркиз словно бы маску сбросил и расхохотался. Без сомнения, гоблин знал, как растопить лед. Даже айсберг.
– Эншанте, господин Сумрак Тьмы, – сказал маркиз, протягивая гоблину руку. – Ты пьешь вино?
Гоблин заколебался.
– А в нем есть улитки?
– К сожалению, улиток в нем нет, – ответил маркиз, когда они поднимались на террасу по широким каменным ступеням. – Я знаю, твой народ известен своим улиточным вином, но увы, я не могу вам его предложить.
– Не берите в голову, сквайр, я доволен тем, что есть. И на заметку, мистер мар-кии, они не мой народ, они ваш народ. Я анк-морпоркский парень. Видел большую лошадь [43]43
Граждане Анк-Морпорка никогда не допускают мысли, что другие города могут быть, по крайней мере, не хуже их собственного, и относятся к ним с юмористическим презрением. Фраза возникла, когда гражданину Анк-Морпорка показали конную статую в Псевдополисе, и он, оказвшись лицом к лицу со зверем, заявил: «Может, для вас это Большая Лошадь, но я из Морпорка». Инцидент породил популярную кабацкую песню.
[Закрыть]и все такое.
Во второй половине солнечного дня вид на пустоши с террасы был великолепен.
– В Анк-Морпорке много гоблинов, мистер Губвиг? – спросил маркиз, наполняя стакан Мокриста охлажденным вином. – Конечно, я слышал о теории плавильного котла милорда Ветинари, но также я слышал, что многие люди в Анк-Морпорке все еще не вполне уверены на их счет и думают, что производство, связанное с гоблинами, демонстрирует, что его владелец нечист на руку. Так много предрассудков у ваших соотечественников, которые, как бы это выразиться, сами не вполне чистоплотны. С логической точки зрения, Щеботан намного чище. В конце концов, это родина господина Биде! Еще один аппарат для поддержания чистоты, и все же вы в Анк-Морпорке насмехаетесь над нами по поводу грязи…
– Да, я знаю, это прискорбно, – сказал Мокрист. – Я и сам встречался с господином Биде, хотя, к сожалению, не пожал ему руку. Прошу прощения? Что-то не так?
Маркиз вдруг забеспокоился:
– Кто-то смотрит на нас с дерева вон там. Должно быть, я говорил слишком громко, потому что оно уже спустилось ниже к поверхности земли. Оно маленькое, но больше гоблина, если вы когда-нибудь видели их на деревьях.
В воздухе что-то прошелестело. Сумрак Тьмы перепрыгнул через парапет и исчез внизу. Почти тут же он появился снова со словами:
– Гном ублюдок. Удрал. Я в него плюнул!
Маркиз снова наполнил стакан Мокриста.
– Гном? – сказал он. – Имеет к вам какое отношения? Промышленный шпионаж? Можно было ожидать, что гномы заинтересуются железной дорогой; в конце концов, они плавильщики и поставщики руды…
– Не думаю, – сказал Мокрист. – Несколько месяцев назад у семафоров было немало проблем с экстремистами, которые нападали на башни, но сейчас, кажется, все утихло. И не похоже, чтобы многие гномы интересовались железной дорогой. Что-то тут связано с глубинниками, я уверен. Глубинникам не нравится ни одна важная личность в Анк-Морпорке.
– Ах, да, – сказал Маркиз, – знаменитое Соглашение Долины Кум и все эти дела… Я думал, все уже разрешилось.
– Как и все остальные. Вы знаете, как это бывает. Невозможно угодить всем. И, разумеется, невозможно угодить глубинникам, как ни старайся.
Чувствуя себя изрядно освеженными, Мокрист и Сумрак Тьмы отправились в пустоши на поиски обитавших здесь гоблинов, которые, хотя и не являлись полноправными владельцами этих земель, были необходимы для консультаций и сбора информации. Раз уж они здесь поселились, решил Мокрист, у них могут быть определенные претензии.
Пока они прокладывали путь по запущенной тернистой местности, Мокрист размышлял, насколько важен гном, который шпионил за ним, здесь, в Щеботане, где гномов обычно не видно. Это означало, что он был сюда заслан, и наверняка не был один.
Во времена своей бездарно растраченной юности и, не будем приукрашать действительность, бездарно растрачиваемого среднего возраста Мокрист кое-что узнал о методологии шпионажа и был уверен, что один шпион не в состоянии отследить цель должным образом. Что гном там делал? Откуда он взялся? И, самое важное, куда он делся?
Его размышления были прерваны, когда Сумрак Тьмы остановился на скалистом выступе, который, по мнению Мокриста, ничем не отличался от множества других, которые они миновали. Было жарко. Очень жарко.
– Подожди здесь, – сказал гоблин. – Вернусь через пять сек.
На самом деле, прошел еще один потный час, и солнце начало опускаться за горизонт, когда гоблин вернулся в сопровождении целой огромной толпы щеботанских гоблинов, и все больше и больше их выходило из зарослей.
Если говорить о внешнем виде щеботанских гоблинов, то они практически не отличались от своих анк-морпоркских собратьев. Однако, в отличие от анк-морпоркских, щеботанские гоблины одевались таким образом, который можно было бы назвать броским. Им было присуще определенное щегольство, недоступное анк-морпоркским гоблинам, и пахло от них чем-то, что можно было назвать одескаргот [44]44
Который вместо маскировки вездесущего запаха гоблина придавал ему дополнительную пикантность. (По аналогии с одеколоном – eau de Cologne – Кёльнская вода; одескаргот – eau de escargot – улиточная вода. – прим. Переводчика)
[Закрыть]. Следует признать, что материалы использовались те же – куски кожи животных или сами животные, птичьи перья – и все украшено блестящими камешками. Судя по всему, гоблины уже открыли для себя таксидермию, но еще не полностью осознали необходимость выскабливать и отчищать шкуры. Однако не стоило отказывать гоблинам в праве на собственный от-кутюр.
Мокрист улыбнулся. Он видел, что в своем роде гоблины тут, в Щеботане старались стать лучше, возможно, потому что они обладали неким шатким чванством и веселой дерзостью во взгляде
Тем не менее, они походили на людей, как следует отбитых на наковальне судьбы и покрытых слоем природной бравады, который не мог полностью скрыть их раны.
Мокрист порадовался тому, что Сумрак Тьмы был на его стороне, потому что гоблины из этой части пустоши явно не питали нежных чувств к человечеству.
Сумрак Тьмы подковылял к нему своей забавной походкой.
– Они обижены очень сильно. Народ пропал. Малыши пропали. Горшки пропали. Пропали. А они храбрятся, да. Больше нельзя быть настоящим гоблином. Удар. Боль. Зло. Сейчас он скажет.
И Сумрак Тьмы стал гоблинским эквивалентом самого Мокриста.
Мокрист толком не владел гоблинским наречием, но не обязательно было им владеть, чтобы понимать сказанное по лицам слушателей и жестикуляции Сумрака Тьмы. По сути, он пудрил им мозги.
Мокрист не мог разобрать слов, но предполагал, что это что-то вроде «Новая жизнь в Анк-Морпорке, завались крыс и зарплата». Ибо это были они, идеи и обещания, витавшие в воздухе.
Мокрист был так уверен в этом, что наклонился и прошептал:
– Не забудь сказать, что в Анк-Морпорке гоблины теперь граждане и имеют права.
Мокристу польстило, как гоблин вытаращился на него:
– Как вы узнали, что я говорил про Анк-Морпорк, мистер Губвиг?
– Рыбак рыбака видит издалека.
Пока Сумрак Тьмы толкал речь, гоблины разглядывали Мокриста, но в их глазах не было злости или гнева, они были… полными надежды, как у людей, чья злая судьба научила их пессимизму в качестве стратегии выживания.
Один из гоблинов шагнул вперед и поманил, явно желая показать ему что-то. Сумрак Тьмы подтолкнул его, и Мокрист осторожно пробирался сквозь сеть почти невидимых троп, терновых пустошей, луж отравленной воды и случайных завалов, вызванных обрушениями старых камней, пока не услышал сухой треск под ногами. Кости, догадался он, мелкие кости. Над ухом у него послышался голос Сумрака Тьмы:
– Молодые гоблины! О-о-очень вкусно! Много хорошей еды. Бандиты так думали. Но мы стоим, мистер Губвиг.Мы стоим. Мы держимся.
Ледяные мурашки ужаса поползли по спине Мокриста.
– Бандиты были голодные, – продолжал Сумрак Тьмы. – Маленькие гоблины. Легко поймать.
– Хочешь сказать, они ели гоблинов?!
Неистовство в крике Мокриста немедленно было подхвачено Сумраком Тьмы.
– Конечно. Легкое мясо. Человеческие бандиты едят все, что могут поймать. Крысы. Кроты. Птицы. Даже вонючие птицы, как ворона. Едят все. Ням, ням. Плохие грязные ядовитые штуки. Гоблины на вкус как курица. Чудо природы, может быть, но не для гоблинов, когда бандиты кругом. Они не хотят многого, мистер, и даже хорошую работу, потому что все равно не получат, но как я рады делать любую работу на свежем воздухе. Место, где жить, чтобы их не убивали. Да! Тип-топ. И не надо еды в Анк-Морпорке. Большой Койхрен! Крысы везде.
–Хорошо, мистер Сумрак, так куда мы пойдем?
Гоблин одарил Мокриста циничным взглядом, что очень легко дается, если вы гоблин, потому что гоблины познают цинизм очень рано и очень быстро.
– Вы даете мне только половину имени, мистер Сырой. Я прощу, из милости. На этот раз. Я прошу вас. Не делайте так снова. Это очень важно. Половина имени – позор.Вызов к борьбе. Знаю, вы торопыга. Нет понимания. Прощаю вас. Прощаю один раз, мистер Губвиг! Это дружеский совет. Бесплатный.
Кем бы там Мокрист фон Губвиг ни был, он знал, как использовать нужное слово в нужный момент.
– Мистер Сумрак Тьмы, благодарю вас за ваше терпение.
Начинался дождь, важный, ленивый дождь, но гоблины не обращали на него внимания. Они самые стойкие из стоиков, подумал Мокрист, хоть и с жалом в хвосте. Интересно, как они принимают решения, и они будут принимать решения, не падая духом.
Сумрак Тьмы опять улыбнулся Мокристу:
– Эй, вы, мистер большой герой, могучий воин, иногда, эти тупые ублюдки, действительно думают, что ты восьмое чудо света, и на тебе свет клином сошелся.
Мокрист осознал, что представление гоблинам прелестей жизни в Анк-Морпорке и его статуса в городе из уст Сумрака Тьмы было несколько преувеличено.
– Что ты им сказал, чтобы заставить их так думать?
– Гоблинам нужна надежда, мистер Губвиг. Вы не такой уж хороший парень, но можете хотя бы притвориться, что вы не кусок дерьма?. Я уже объяснил им, что вы великий гражданин Анк-Морпорка и великий боец.
– Ну, по крайней мере, в чем-то ты прав, – сказал Мокрист. – Но мы хотя бы отпугнули бандитов. Гоблины могут остаться здесь, так? Когда здесь ляжет железная дорога, будет и работа. Им бы это понравилось, правда?
– Бандиты вернутся. Всегда бандиты. Гоблины не умеют летать, мистер Сырой. До Анк-Морпорка долгий путь. Они ждут, что вы вытащите их отсюда. А я не вчера со страшдественской елки упал. У вас нет ножа, и сейчас ночь, а вы все еще в пустоши. Здесь есть кое-что похуже бандитов! Намного хуже! Все плохое можно найти в пустоши, а вы без оружия. Какие еще будут приказания, мистер Большой Человек?!
Мокрист заколебался. У него был нюх на такие вещи, и он никогда его не подводил.
– Хорошо. Возьмем их с собой. Но тебе придется вытащить нас отсюда.
– Нет, Изумительный фон Губвиг собирается вытащить их отсюда. Смелый гоблинский кореш просто упал ему на хвост.
– В самом деле? Ну, хорошо. Просто укажи мне нужное направление.
Мириады крохотных дорожек расходились во всех направлениях. Мокрист и его несчастная, но обнадеженная банда крадучись следовали за Сумраком Тьмы, из которого получился отличный лейтенант, несмотря на то, что он считал Мокриста размазней. Полезным, но размазней.
Пока они пробивались к тому, что, при благоприятных условиях, могло сойти за верный курс, Мокрист говорил себе, что несмотря на то, что командор Ваймс действительно был самым видным борцом за освобождение гоблинов, он, Мокрист, может дать им работу; нельзя ведь овладеть профессией гоблина, но теперь такое понятие есть. Это не имело смысла, но все же, если есть такая вещь, как профессиональный гоблин, то это определенно был Сумрак Тьмы, который был настолько гоблином, что можно было себе представить, как другие гоблины хлопают друг друга по плечам и говорят: «Батюшки! Ты посмотри на этого гоблина! Вылитый гоблин, правда?»
Работа даст им многое и поднимет их самооценку. В конце концов, помимо своего повсеместного вклада в семафорное сообщение, они могли делать серьезные деньги на керамике. Гоблинские горшки красивые, чрезвычайно тонкие и радужные, как крылья бабочки [45]45
Горшочки унггэ, как их называли, были важнейшим и священнейшим аспектом гоблинского общества. Ангела рассказывала, что в Анк-Морпорке предприимчивые гоблины делали на продажу псевдо-унггэ, которые выглядели, как настоящие, но в них не было никакой магии и дивного сияния. Тем не менее, горшочки пользовались спросом, если отвлечься от истинного их предназначения.
[Закрыть].
Мечтательный настрой Мокриста был нарушен Сумраком Тьмы:
– Эти унылые бедняги позади вас думают, что вам стоит знать, что о вас спрашивали гномы, вроде того труса, которого я видел на дереве. О черт, не могут жадные ублюдки схитрить, когда надо. Не люблю я топоры. Некоторые все еще здесь. Думаю, они ждут, пока мы не доберемся до железной дороги. Хорошее место для засады.
Мокрист приложил много усилий, чтобы оставаться вдали от любых военных действий, слова были его излюбленным оружием, но когда слов оказывалось недостаточно, он в крайнем случае мог нанести чувствительные удары руками и ногами. Сейчас он задавался вопросом, не стоит ли украдкой замедлить шаги и отстать, и тогда, если на них нападут, он окажется окружен толпой гоблинов. В конце концов, у них ведь было каменное оружие, верно? А у него нет. Кроме того, гоблины впитали боевой дух с молоком матери, если, конечно, у их матерей было молоко [46]46
Не стоит рассуждать о том, что еще у них могло быть. Одна мысль об это выворачивала желудок Мокриста наизнанку.
[Закрыть].
Они осторожно продвигались в сгущающихся сумерках, стараясь двигаться настолько тихо, насколько было возможно. Даже гоблинские малыши затихли на этом пути к земле обетованной.
Они обошли территорию замка двинулись к железнодорожной станции. У локтя Мокриста зазвучал трескучий гравиевый шепот Сумрака Тьмы:
– Я пошлю нескольких шустрых парней разведать. Что-то там не так. Мы не так близко, чтобы увидеть точно, но там в лесу не менее дюжины гномов, может, и больше. Ублюдки могут услышать шум. Они пытаются скрываться, но гномы в скрытности не спецы. Это все их молотки и языки. Можно попробовать обойти, но ублюдки могут попытаться обойти нас сами. Лучше разделаться с пугалами сейчас, да? Не волнуйтесь, эти омарские ребята знают, как драться, и они гордятся, что вы ведете их… не так ли!
Это был не вопрос, а требование. Мокристу было жутко осознавать, что все беженцы скучковались вокруг него, их вдохновленные лица были полны ожидания и разнообразных остатков еды. Некоторые были совсем маленькими, не более чем дети при оружии. Мокрист почувствовал давление их надежды, необоснованной и, вероятно, неуместной. Он не был лидером. Он не был командором Ваймсом. Но что будет делать Сумрак Тьмы, если он просто сбежит? Он мог обогнать любого гнома и удрать в замок… но обогнать гоблина?.. Он вздрогнул и затолкал эту мысль как можно дальше в подсознание, когда к нему подошла маленькая гоблинская женщина.
– Идти в бой с хорошей чашкачаей! – сказала она. – Особый гоблинский чай. Очень хороший. Заварен в овечьем пузыре. Отличный, когда приходится все время бегать. Травы! Пей! Пей сейчас. Нет ничего лучше чашкичая. Лекарственно это!.
Сумрак Тьмы вручил Мокристу большую гоблинскую дубину.
– Много, много способов умереть сегодня, – сказал он с душераздирающим чувством юмора. – Поверь старому гоблину, этот очень лучший из всех, виси! Будем держаться вместе.
Мокрист понял, что последние слова не были неудачным предложением. Это было традиционное приветствие гоблинов: держаться вместе или висеть в одиночестве. Он прихлебывал холодный чай с безобидным привкусом фундука и густотой супа, в любой момент ожидая отравления. На самом деле, напиток был приятным и довольно… питательным. Если в нем, как в вине, были улитки, то браво улиткам! Хотя секретным ингредиентом наверняка был какой-нибудь авек.
Зелье, судя по всему работало, потому что спустя несколько минут он понял, что готов на все и полон энтузиазма или, возможно, авеков. Почему, во имя богов, он так боялся, когда нечего было бояться, о нет!
Это веселое помрачении ума продолжалось до того момента, пока он не заметил красные огоньки конечного пункта, сияющих сквозь лес, как маяк. Оставив самых старых гоблинов с ветками [47]47
Каждый маленький гоблин воспринимается как веточка.
[Закрыть]скрываться в сумерках, как умеют только гоблины, Мокрист со всеми остальными прокрался вперед.
Ребята из подвижной бригады соорудили для себя маленькие уютные лачуги, покрытые непромокаемым материалом. Их легко было перемещать, и в них всегда находилось место для друга и горячего питья, размешанного гаечным ключом. А отсутствие в лесах егерей позволяло разнообразить рацион авеками из дичи и тушеным кроличьим мясом, приготовленным на природе.
Действительно, горшок тушеного мяса все еще бурлил на костре, распространяя лучший аромат из всех, которые Мокрист знал. Он ожидал увидеть молодых парней, отдыхавших после тяжелого дня. Он не ожидал увидеть трупы… но именно трупы он обнаружил. В зареве костра и бледном свете фонарей он увидел множество вещей, которые можно было использовать как оружие, но рабочих, очевидно, застали врасплох. Это была ужасная находка и в то же время ужасная потеря. Быстрый осмотр тел показал, что их было девятеро, и их перерезали, пока они мирно ужинали под открытым небом.
Сумрак Тьмы деловито обнюхивал землю.
– Проклятые гномы были здесь, да, я еще чую этих гря-я-язных ублюдков! Но некоторые еще тут, – добавил он быстро, указывая на участок леса неподалеку и понизив голос до шепота. – Прячутся в лесу. – Шмыг. – Там. – Шмыг. – Несколько, один ранен.
Бусинки гоблинских глаз сверкали, и Мокрист… Мокрист внезапно почувствовал себя словно в огне.
– Пожалуйста, – сумел выдавить он, – пожалуйста, скажи, как по-гоблински будет «В атаку!»?
Намного, намного позже Мокрист вспомнил, что гоблин сказал, по крайней мере, начало слова, и весь мир заволокло малиновой дымкой, и он наполнился криками во мраке тумана войны. Он чувствовал, как его ноги и руки занимаются своими собственными пугающими делами, особенно руки, и он отслеживал шумы, неприятные шумы, трескучие, хлюпающие звуки, совершенно бессвязные в его сознании; а еще были крики… Крохотные кусочки воспоминаний прыгали вверх-вниз, как пузырьки в бутылке самодельного имбирного пива, приближаясь и отдаляясь, никогда не задерживаясь настолько, чтобы обрести значение. Но пузырьки отступили, и когда Мокрист вернулся к тому, что осталось от его чувств, он обнаружил себя лежащим, привалившись спиной к дереву.
Железнодорожная станция полыхала; Мокрист с изумлением отметил, что на горизонте появилась светлая полоска рассвета, но разве они были здесь дольше, чем пару минут? Сумрак Тьмы сидел рядом на обрубке дерева курил трубку, иногда выпуская кольца дыма в светлеющее небо. Это было зрелище, которое привлекло бы внимание любого художника, которому хватило бы выдержки изобразить с натуры все возможные оттенки крови, от свежей до запекшейся, и, чтобы воздать должное месту происшествия, все необходимые цвета кишок. Воспоминания Мокриста о прошедшей ночи стремительно заполнялись трупами.
– Ну, вы темная лошадка, мистер Мокрый, – усмехнулся гоблин. – Кто бы мог подумать? Так скажу: с вами лучше не связываться. Вы сделали мужскую работу! Почти как гоблин. Три! Вот сколько их было. Ну, их части посчитаем потом, но трое из них упали, как подкошенные. Двое из них носили первоклассную микрокольчугу, высокий класс, стоит денег. Вот, возьмите как сувенир для мисс Ангелы. Будет здорово смотреться на каминной полке.
Гоблин бросил ему то, что, как Мокристу почудилось сначала, было куском дерева, и что при ближайшем рассмотрении оказалось головой гнома в шлеме.
– Вот это правильно! Выбросить из системы! Тошнить, тошнить и опять тошнить! Прочистка труб, делает мир лучше. Лучше наружу, чем внутрь.
Мокрист поднялся на дрожащие ноги и сказал сквозь окружающий туман:
– Я не мог убить трех гномов! Я не боец! Никогда! Это просто бред!
– Эти гномы бы не согласились. Учтите, я показываю вам немного гоблинского неодобрения, как вы сказали бы. Особенно когда меня повалили на землю. Большую часть времени все старались держаться от вас подальше, на всякий случай. Вы были не слишком-то… разборчивы. Впрочем, никто не пострадал.
– Никто не пострадал?! – завопил Мйост. – Я только что убил трех гномов! Хочешь сказать, это никто?!
– Был честный бой, мистер Влажный. Один против многих, как в лучших историях. Еще скажу, много наших ребят забрались на деревья, чтобы не попадаться под горячую руку. И вы не боец. Вы это сказали, мы все слышали.
– Это все напиток, это из-за него! Ты напичкал меня гоблинской тухлятиной. Откуда я знал, что со мной будет из-за этого!
– Я? – Сумрак Тьмы принял вид оскорбленного достоинства. – Я сохранил вам жизнь, чтобы вы могли увидеться со своей прекрасной леди, которая всегда очень добра к гоблинам. Поверьте, мистер Мокрый, напиток просто выпустил то, что уже было у вас внутри.
– И что там было, позволь спросить?
– Ярость, мистер Сырой. Вы спустили ее с поводка. А теперь помогите нам убрать кровавое месиво и вытащите нас отсюда.
Мокрист посмотрел на то, что осталось от железнодорожников, которые просто выполняли свою работу и ни для кого не представляли угрозы. Простые люди, которые не разбирались в политике, у которых были жены и дети, теперь лежали мертвыми из-за какой-то свары, к которой они не имели отношения, и ярость снова начала закипать в душе Мокриста, словно поднимая его над землей. Они не заслужили такого, как и гоблины, чьи обмякшие трупы он видел кое-где на поле боя.
Сумрак Тьмы глянул на него.
– Удивительные вещи мы узнаем, – сказал он. – Гоблины, оказывается, тоже могут быть людьми, а вы, мистер Влажный, плачете, потому что умерли люди, которых вы не знали. Мир полон чудес. Может, я еще увижу, как вы поете в хоре.
В туманном утреннем свете Мокрист уставился на гоблина: он выглядел зловещим, как иллюстрации в книжках, призванные дать детям представление обо всех ночных кошмарах, которые им когда-либо пригодятся, и прочитать им мораль.
– Кто ты? – спросил он. – Я говорю с тобой несколько дней, и ты выглядишь, как гоблин, в этом нет сомнений, но ты часто говоришь такое, чего я никак не мог бы ожидать от гоблина. Не в обиду, но ты умен.
Гоблин раскурил трубку, которая делала его каким-то более человечным, и осторожно произнес:
– Вы хотите сказать, что гоблины не бывают умными, мистер Губвиг? Не бывают храбрыми? Гоблины не учатся? Я лучший ученик. Все вещи для всех людей и всех гоблинов.
Мокрист взглянул на кучку микрокольчуги. Это было более чем сокровище. Легкая и прочная. Легко носить с собой. Стоит целое состояние. И лежит в сырой траве. Он перевел взгляд на гоблина.
– Все ваше, мистер Губвиг, – сказал тот весело. – Трофей победителю.
– Нет. Пусть они возьмут, – сказал Мокрист, указывая на щеботанских гоблинов.
– Не надо, – сказал гоблин. – Заберите трофеи, мистер Губвиг. Никогда не знаешь, где это пригодится.
Мокрист глядел на останки гномьих бойцов и думал: где нелегкая носит господина Шрика, когда он нужен? Эту мысль вытеснила другая: важно иметь надежного свидетеля. Он попросил Сумрака Тьмы привести из замка маркиза или кого-нибудь из его работников с иконографом, если у него такой есть.
–Нам нужно, чтобы люди узнали об этом, – решил он.
После того, как маркиз и его слуги, таращившиеся во все глаза, осмотрели место происшествия, восклицая от ужаса, притащили иконограф, а после, пообещав немедленно переслать новости по семафорам, отправились восвояси, можно было уделить внимание приличиям.
Трупы железнодорожников и гоблинов осторожно, если не сказать – благоговейно уложили на дрезину. Несколько гоблинов исчезли в кустах и вернулись с полевыми цветами, которые возложили на тела. Это было одно из тех небольших наблюдений, которые переворачивали вселенную вокруг Мокриста. Гоблины, которые воздают почести павшим.
Покончив с этой торжественной церемонией, гоблины взялись за рычаги дрезины, и Мокрист со своей командой медленно повлекли свой печальный груз к границе, где и остановились, чтобы отправить сообщения. Мокрист договорился с пограничными стражниками, чтобы те укрыли тела и уложили их в холод, пока кто-нибудь за ними не вернется.
Одного охранника оскорбило, что мертвые гоблины лежат вместе с телами тех, кого он называл «настоящими людьми», так что Мокрист немного побеседовал с ним, в результате чего мужчина получил уйму новой информации и кровотечение из носа. Воспоминания о множестве маленьких костей еще не успели развеяться, а может, зелье еще играло в крови Мокриста. Такой был день.
Покончив с этим, Мокрист посмотрел на вереницу гоблинов, не отстававших от него, и взглянул на знак рядом со щеботанской заставой, на котором говорилось о знаменитой «Толстой Мэри».
Нельзя было ошибиться в том, каким образом владелица заведения получила свое прозвище. Как и во всех подобных дорожных забегаловках, она быстро подавала путешественникам горячую еду и вполне приличный кофе. Ее клиенты даже не подозревали о существовании кулинарного искусства; все, что им было нужно, – должное количество жиров и углеводов. Тем не менее, она с сомнением восприняла идею кормления гоблинов, сказав: «Я могу потерять постоянных клиентов, если допущу подобное».
И снова Мокристу пришлось объяснять некоторые аспекты жизни, давая понять, что отказ обслужить гоблинов может очень скоро привести к тому, что она больше не будет обслуживать никого, если только лорд Ветинари узнает об этом. «Толстая Мэри» находилась на анк-морпоркской земле, а лорд Ветинари был строг.
– В конце концов, – добавил Мокрист, – они будут сидеть снаружи, потому что комнаты им не нравятся, и я за все заплачу, договорились?
Должным образом вразумленная, Толстая Мэри подала им довольно несвежую рыбу с жареной картошкой и жареными ломтиками хлеба. Она была поражена тем, как быстро они ели, особенно жареный хлеб. В этом отношении гоблины не слишком привередливы.
После обеда Мокрист отправил гоблинов в дальнейший путь к предприятию Гарри в вагонах общего назначения, влекомых локомотивом, обслуживающим головняк подвижной бригады, отыскал лошадь-голема, которая все еще послушно скакала и резвилась по лугам, и направился обратно в город.
Гарри Король и в лучшие времена кипел и бурлил, но когда он узнал о резне, его состояние души можно было сравнить разве что с одним из тех дремлющих вулканов, которые внезапно взрываются, и спокойное море мгновенно наполняется грязной пемзой и удивленными людьми в тогах. Мокрист пытался его успокоить, но это было все равно что пытаться поставить заглушку на гейзер, во всяком случае, с гейзером под названием Гарри Король этот фокус не пройдет. Взрыв обратился слезами, бурными и неудержимыми слезами сильного человека, который не хотел бы, чтобы кто-нибудь когда-нибудь увидел его плачущим.
Известие о том, что Мокрист собственноручно разделался с несколькими гномами немного помогло, но даже после этого Гарри продолжал лить сопли на дорогой галстук, призывая кары богов на головы оставшихся преступников, с ремаркой, что богам лучше бы добраться до них раньше, чем это сделает Гарри.
Мокрист предложил известить ближайших родственников покойных, но Гарри заявил, что сделает это сам. Он тут же взялся за этот скорбный труд, не оставив Мокристу ничего другого, как собрать Сумрака Тьмы и компанию щеботанских гоблинов, которые уже прибыли на предприятие и которых развлекали сейчас Билли Плесень и его бабушка.
Когда он прибыл домой, на Скун Авеню, Адора Белль сама открыла ему дверь. Мокрист, как всегда, был впечатлен ее хладнокровием, с каким она осмотрела группу щеботанских гоблинов, следовавших за ним.
– Как здорово видеть тебя снова, Шпилька, – сказал он. – У меня для тебя небольшой подарок. Это гоблины, как видишь.
– Сколько их, как ты думаешь? – спросила она.
– Двести или больше, – ответил Мокрист. – Я не пересчитывал.
– Думаю, Сумрак Тьмы отведет их на Башенный Холм, там в подвале хватит места для всех.
– Ты не возражаешь?
– Конечно, нет. Многие из моих лучших гоблинов проводят выходные на равнинах или еще где-то. Мы с ними накоротке. Хорошая работа!
Как только гоблины отправились в путь, Городская Стража Анк-Морпорка метафорически взяла Мокриста за воротник, дорогой, но слегка потрепанный в драке с гномами воротник.
В данном случае держащая рука принадлежала капитану Ангве, которая тоном, не терпящим возражений, велела ему сопровождать ее в Ярд.
Оказавшись в комнате для допросов, она нарочито медленно и методично запротоколировала рассказ Мокриста о резне, задавая каверзные вопросы обо всем, что касалось Мокриста.
– Значит, вы, мистер Губвиг, справились с целой бандой гномьих террористов с помощью некоторого числа гоблинов? Вы, должно быть, любите гоблинов.
– Как и командор Ваймс, капитан, – отрезал Мокрист. – Скажите, где он?
Это стоило того, чтобы увидет гримасу капитана; если присмотреться, можно было заметить даже клыки. Это был рискованный шаг, но репутацию нужно оправдывать, и дерзости в адрес Стражи были для него времяпрепровождением, которым он дорожил и в котором был действительно хорош. Они все были ужасными занудами, а капитан Ангва, как бы ни старалась, выглядела потрясающе в своей униформе, особенно когда злилась.
– У патриция, – проворчала она. – Нападение на железную дорогу – это нападение на Анк-Морпорк. Если уж в дело замешаны бурильщики, не исключено, что будут новые нападения на семафоры. Все должно быть тщательно изучено, и нам бы помогло, если бы хоть один из нападавших остался в живых для допроса.
Мойс поперхнулся:
– Капитан, когда толпа неприятных людей пытается вас убить, трудно помнить, что оставить одного в живых может помочь. У вас на уме другие вещи, например, как самому не умереть. Если это поможет, я бы посоветовал найти маркиза де Экс эн Хлебо, чтобы он выслал иконографии гномов, которые сделали это. Маркиз достойный член общества, всегда готов помочь и очень хочет заполчить железную дорогу, так что, я уверен, он предоставит доказательства.
Новая колкость выросла в сознании Мокриста, и он добавил:
– И я знаю, что вы сами можете быстро передвигаться, капитан. Если поспешите, найдете их еще свежими.
Взгляд, который Мокрист получил в ответ, больше не был злобным, он явно давал понять, что терпение его владелицы вот-вот лопнет.
К счастью, как раз вовремя дверь открылась, и вошел мрачный командор Ваймс.
– А, мистер Губвиг. Будьте так добры, проследуйте в мой офис. Я всегда знаю, когда вы находитесь в здании. – Он кивнул кипящей Ангве: – Я разберусь с мистером Губвигом, капитан.
Мокрист был неуверен в том, насколько именно командор Ваймс не любил его. В конце концов, этот человек был настолько прям, что его можно было использовать как карандаш, в то время как Мокрист, несмотря на все успехи в почтовом деле, банке и даже Монетном дворе, все еще виделся командору Ваймсу и многими другими крученым как старая ложка, и уж точно личностью весьма сомнительной.
– Хотите кофе? – спросил командор Ваймс, когда они вошли в его кабинет. – Кофейник внизу всегда полон, и кофе не всегда на вкус как тина. – Он открыл дверь и крикнул вниз:– Два кофе сюда, пожалуйста, Шелли. Один черный, и можешь опустошить сахарницу в мой.
Мокрист несколько растерялся, потому что Ваймс вел себя так, что, если приглядеться, мог показаться даже чем-то вроде околодружелюбного, примерно как зевающий аллигатор. Командор откинулся на спинку стула и, да, улыбнулся.
Правда в том, что между Мокристом фон Губвигом и командором Ваймсом было некое… расхождение во мнениях, если говорить вежливо. Сэм Ваймс жил совсем в ином мире, нежели Мокрист фон Губвиг. Интересно, это человек когда-нибудь смеется? Ну, веселиться же он хоть иногда. Например, когда смотрит, как кто-то падает со скалы, или что-то вроде того.
