Текст книги "Журнал «Если», 2004 № 03"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

Соавторы: Юлий Буркин,Леонид Кудрявцев,Мария Галина,Владимир Гаков,Олег Овчинников,Кит Рид,Владислав Гончаров,Александр Ройфе,Э. Грант,Роберт Чейз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Как, все вместе? – переспросил изумленный Марко.

– Однажды я встретила шанда, который одновременно был лифтером, биохимиком и охотником на тюленей, – сказала Кин.

– Я прилетела сюда вчера, – поведала Сильва. – Я работала на Предикватике, когда этот человек…

– Мы знаем этого человека, – кивнула Кин. – Что он тебе предложил?

– Не понимаю, о чем ты спрашиваешь, – сказала Сильва.

– О взятке, – объяснила Кин. – Он предложил тебе взятку, чтобы ты полетела с ним на Плоский мир.

– Теперь я поняла. Ничего. А должен был?

Кин перевела. Марко уставился на шанду с ошарашенным видом, потом громко фыркнул и убрел куда-то в глубины корабля.

– Твое имя кажется мне знакомым, – сказала Сильва.

– Я написала книгу «Непрерывное творение».

Сильва вежливо улыбнулась.

– В самом деле?

Марко запропастился. Женщины решили пойти поискать его, а заодно и осмотреть начинку космического пончика. Чем дольше они ходили, тем сильнее Кин охватывало беспокойство.

Это был странный корабль. Очень странный.

Его переделали в грузопассажирское судно. Остались четыре роскошных каюты, а остальное пространство, предназначенное для пассажиров, занял дополнительный топливный бак.

По сути, это была игрушка для богатого идиота. Только богачи и шпионы использовали корабли, которые могли на собственной тяге выкарабкиваться из гравитационных колодцев.

В каждом полезном мире есть своя Линия. Что же требуется, чтобы перенестись с Верхушки одной Линии на Верхушку любой другой?

Всего лишь герметичная коробка, снабженная ракетными рулями высоты и подпространственной матрицей. В некоторых отраслях торговли и в туристической индустрии используются суда, способные пересекать солнечные системы. Существуют даже немногочисленные шаттлы, в экстренных случаях взлетающие с планеты на орбиту… Но никому, не нужен корабль, который может и подняться на орбиту, и пролететь через солнечную систему, и перепрыгнуть в другую систему посредством подпространственной матрицы.

Но этот корабль умел все. Смутное беспокойство Кин стало расцвечиваться приятным возбуждением. Линии и матричные ленты превратили космическое пространство в незначительные паузы между идентичными вестибюлями двух разнопланетных Верхушек. Этот корабль… он открывал совершенно иные возможности.

Там была большая универсальная модель автоматического буфетчика, запрограммированная производить абсолютно все от омаров до коралловой пыли, не исключая специфических протеинов для шандов.

Там был медицинский кабинет, который не посрамил бы и крупный диагностический центр. Там обнаружилась даже камера глубокой заморозки, и это было настолько необычно, что Кин не удержалась и открыла ее.

– Да, это уже кое-что… – пробормотала она.

Сильва с любопытством заглянула внутрь и порылась в замороженных упаковках.

– Ничего особенного, – заключила она. – Мясо, рыба, птица, какие-то листья, клубни… Человеческая еда.

Кин указала на тихонько урчащий буфетчик.

– Ты когда-нибудь слышала, чтобы эта штука сломалась?

– Они не ломаются, – сказала Сильва. – А если бы ломались, то вы, люди, никогда не пустили бы нас, шандов, в космос.

– Тогда зачем брать с собой лишний вес, занимающий лишнее место? Логичней было бы прихватить на всякий случай шандской еды… О! Ну конечно. Я совсем забыла, он же старый!

– Старый?..

– Он достаточно стар, чтобы с подозрением относиться к любой еде, синтезированной машиной. Думаю, натуральные замороженные продукты обошлись ему в целое состояние.

– Насчет старости поподробней, пожалуйста, – настойчиво потребовала Сильва.

Кин вздохнула и рассказала ей о Терминусах. Когда рассказ пoдошел к концу, гигантская шанда посмотрела на Кин довольно странно.

– Вы, люди, должно быть, от природы просто помешаны на космосе, – сказала она.

Марко появился так бесшумно, что они заметили его, лишь когда он завопил:

– Что это за корабль?! Тут в арсенале столько тяжелого оружия, что можно продырявить насквозь планету!

– И ручного оружия выше крыши, – негромко сказала Кин, буквально ощущая, как ее мозги разгоняются и выходят на форсированный режим. Марко изумленно уставился на нее.

– Как ты догадалась?

– Это не догадка, я видела вполне достаточно. Сильва, когда ты вчера появилась, здесь было послание от Джало?

– Нет. Но этот кунг с амфибией сказал, что придется подождать. А что?

Кин нетерпеливо отмахнулась и обратилась к Марко:

– Послушай, здесь наверняка есть скафандры. Если мы их быстренько наденем, ты сможешь сразу эвакуировать корабль?

– Прямо отсюда? Нет, мы взорвемся. Сперва я должен поднять его повыше, а уж потом…

– Это клип-автоматик калибра три нуля три. Если вы втроем наброситесь на меня, всех я уложить не успею, но кто будет первый?

Джало стоял в дверях, беззаботно покачивая расслабленной рукой с пистолетом. Кин подумала о том, что может сделать пакет боевых иголок, выпущенный одной автоматической очередью, и решила вести себя очень спокойно. Скосив один глаз, она взглянула на Сильву.

Шанда не смотрела на Джало, ее глаза были прикованы к Марко.

Кунг присел в странной боевой стойке: причудливо выгнутые ноги, все четыре руки широко отведены от тела и согнуты в локтях, растопыренные пальцы жестко напряжены. И он шипел.

– Скажи этому кунгу, если он меня атакует, я буду стрелять, – предупредил Джало. – Ну?

– Ты прекрасно знаешь, что кунг тебя понимает, – холодно ответила ему Кин.

Сильва сказала ей вполголоса на шанди:

– Сейчас начнется смертоубийство. Никто не может оскорбить кунга и остаться в живых.

– У Марко юридический статус человека, – громко сказала Кин на общем языке.

– О да, – усмехнулся Джало, – это как раз и ввело меня в заблуждение. Я велел компьютеру в агентстве на Новой Земле подобрать мне трех человек, соответствующих представленной спецификации. И проклятая штука молча выдала мне список из трех имен, не позаботившись сообщить, что двое из них не люди.

– Там наверняка было указано место рождения, – заметила Кин.

– Конечно. Эта большая жаба родилась на Земле, а этот медведь на стационарной орбите вокруг Шанда. Неужели теперь никому даже не приходит в голову упомянуть о расе? Юридический человек… Гос-поди, что за чушь! СТОЙ НА МЕСТЕ, НЕ ДВИГАЙСЯ.

– А я все удивляюсь, почему тебя еще нет, – сказала Кин. – А следовало бы получше приглядеться к пустому воздуху… Думаю, ты украл этот корабль и все, что в нем находится. Ты мародер, Джаго Джало?

Он криво ухмыльнулся.

– Это слово… гм, довольно гадкое, но по сути своей соответствует истине. То же самое проделала твоя драгоценная Компания, когда загребла в свою полную собственность прототип пласт-машины. А затем мономолекулярную технологию для Линий.

– Неправда. Компания использует эти изобретения для всеобщего блага.

– Ладно. Значит, я воспользуюсь трофеями предстоящего путешествия для своего общего блага. Потому что мне кое-что задолжали. Я знал Ливайна и всех остальных, я тренировался вместе с ними и совершил полет в один конец на Терминусе. Но я вернулся. И теперь хочу получить компенсацию за все, что со мной произошло.

Что-то небольшое и черное мелькнуло в коридоре, который был виден Кин через открытую дверь за спиной Джало. Она вспомнила, что Марко пытался приручить ворона, прикармливая его из рук. Должно быть, для птицы наступило время вечерней кормежки.

– Просто так я вас не отпущу, – внушительно сказал Джало, окинув всю троицу взглядом. – И не надейтесь, мне нужны помощники.

– У тебя есть самонаполняющийся кошелек, – напомнила ему Кин. – На мой взгляд, очень неплохая компенсация.

– Ба! Это все пустяки. Там, куда мы направляемся, мы получим столько, что сможем основать собственную Компанию. – Он сунул руку в карман и извлек навигационную ленту. – Вот она, наша удача.

– Я фы пфедпочва бефедовать на эфу фему не фот дувом пифта-лефа, – высказалась Сильва. – Эфо пфосто нефевлифо.

Ворон черной молнией вылетел из коридора, плюхнулся Джало на плечо и заорал…

…свистящая струя клип-иголок врезалась в потолок…

…Марко двигался так быстро, что неожиданный рывок через пространство, отделяющее его от Джало, можно было только подтвердить дедуктивно, опираясь на тот непреложный факт, что кунг внезапно возник из ниоткуда рядом с пошатнувшейся фигурой, подхватывая падающий клип-автоматик одной рукой, в то время как остальные три уже были занесены, чтобы одним ударом раздробить череп…

…моргнул и огляделся, словно пробуждаясь ото сна. Посмотрел на лежащего Джало, наклонился поближе…

– Он мертв, – проговорил Марко беспомощно. – А я даже не притронулся к нему.

Кин опустилась на колени рядом с трупом.

– Он умер раньше, чем ты успел подбежать.

Она видела, как лицо бывшего пилота Терминуса побелело после птичьего крика. Он уже падал, когда Марко его настиг.

9.

Так как после смерти Джало прошло лишь несколько минут, имело смысл законсервировать его в медицинском саркофаге. Под руководством Кин Сильва с Марко перенесли и уложили тело, и на саркофаге моментально вспыхнули ряды красных огоньков. Кин изучила цифры и символы, появившиеся на нижней панели. Начало распада клеток, дисфункция внутренних органов, головной мозг поврежден… Когда они вернутся в человеческий мир, шесть месяцев в регенерирующем чане восстановят Джало.

– Сердце? – предположила Сильва.

– Да, массивный инфаркт. Ему повезло, – сказала Кин.

Последовало глубокое молчание, и когда Кин обернулась, шанда в изумлении смотрела на нее во все глаза.

– Инфаркт для нас не проблема, – объяснила ей Кин. – Простая работа, Джало будет как новенький. А вот если бы над ним успел поработать Марко, вряд ли осталось бы что-то подходящее для регенератора. Ведь этот человек имел глупость угрожать кунгу.

Сильва согласно кивнула.

– Марко параноик, как и все кунги. Но он умеет также действовать как человек.

– Помнишь, как Марко вошел в комнату, а мы не заметили? Эта бесшумная походка указывает на боевой статус кунга. А кунг, который готов сражаться, не понимает, что такое страх.

– Это замечательно, – сказала Сильва приятным голосом. – Наполовину кунг, наполовину человек. Я рада за него. Но мне, к сожалению, хорошо известно, что такое страх. И мне не стыдно признаться, что я изрядно напугана.

– Да, мне нетрудно тебя понять, потому что…

…несколько секунд головокружения, вечность отчаяния…

Первое, что увидела Кин, когда к ней вернулось зрение, был иллюминатор и то, что находилось за ним. Корабль был окружен белесым туманом, в котором кувыркались изломанные айсберги.

Она смутно осознавала, что где-то трезвонит звонок, но звон внезапно оборвался. Чувствовала, что дрейфует по кабине, в которой больше нет гравитации. Сильва тихо плавала под тем, что теперь казалось Кин потолком, неподвижная, как бревно.

«Давай подумаем, – сказала себе Кин. – Этот корабль плавал на озере. Теперь он плавает в космическом пространстве. Снаружи замерзший воздух и добрая половина озера, поэтому сейчас на Кунге, должно быть, бушует ужасная буря, ибо несколько кубических гектаров воды и воздуха, оказавшиеся внутри внепространственного поля корабля, во мгновение ока выдернуты в космос…»

В классическом состоянии свободного падения природный гений Кин несколько скукожился. Она забарахталась, суетливо замахала руками и ногами и как-то ухитрилась добраться до рубки управления, где Марко раскорячился над главным пультом, как паук, и закричала ему прямо в ухо.

Он вытащил ее из воздуха одной рукой, а другой повернул лицом к экрану на дальней стене рубки.

Кин уставилась на экран с открытым ртом.

Через некоторое время она отправилась искать Сильву и нашла ее в медицинском кабинете, где шанда заклеивала розовым пластырем ссадину на голове, ругаясь на нескольких языках. Кин притащила ее в рубку и заставила посмотреть.

Когда фильм закончился, они запустили его сначала.

– Я поставил пленку Джало в навигатор, – сказал Марко, когда фильм закончился в третий раз. – Но там оказалось еще и это.

– Давай еще раз, – сказала ему Кин. – Там есть несколько кадров, которые я хочу подробно рассмотреть.

– Качество просто великолепное, – заметил Марко.

– Еще бы. Картинки предназначались для передачи на десятки парсеков, так что…

– Пафвольти перифить фас на нефкалька фикунд, – вмешалась в разговор Сильва.

Она взялась руками за свои моржовые клыки и начала их вертеть. Кин в благоговейном ужасе наблюдала, как роскошные клыки Сильвы были отвинчены и отправлены на хранение в обтянутую кожей коробочку. Ей уже доводилось видеть шандов без клыков даже на самом Шанде, но это всегда были или дети, или осужденные преступники.

– Чего не сделаешь, чтобы стать хорошим лингвистом! Наука постоянно требует жертв, – сказала Сильва на безупречном общем языке. – Надеюсь, вы не думаете, что я подверглась этой операции без стыда и угрызений совести? Ладно, оставим это, потому что мне нужно кое-что сказать… Марко Дальнепроходец! Считаешь ли ты, что я глупа, сварлива и лишена чувства юмора?

– Нет. С какой стати?

– Тогда слушай меня внимательно. Если ты еще раз блеснешь фигурой высшего пилотажа наподобие этой, я убью тебя.

– Я всегда думала, что такой фокус, в принципе, невозможен, – поспешила дипломатично вмешаться Кин.

Марко перевел взгляд с одной женщины на другую.

– Это возможно. Просто очень трудно и… строжайше запрещено, – ответил он, аккуратно подбирая слова. – Если пилот совершает при этом ошибку, он обнаружит себя в центре ближайшего светила. А что касается твоего, гм… заявления, Сильва, то я принял его к сведению.

Они оба с мрачной серьезностью кивнули друг другу.

– Отлично, – сказала Кин. – Распрекрасно. А теперь давайте посмотрим фильм еще раз.

Либо фильм был самый что ни на есть подлинный, либо Джало был невоспетым гением спецэффектов.

Многие пейзажи можно было снять в приполярных областях Новой Земли или где-нибудь в Серендипити. Но точно не на Нждале или Милкгаарде, потому что в этих мирах нет крылатых животных, а на одном из кадров была ясно видна пролетающая вдали птичья стая… Правда, когда Сильва прибегла к сильному увеличению, оказалось, что эти летуны были кем угодно, но только не птицами. У птиц никогда не бывает лошадиной головы, черной блестящей чешуи и перепончатых крыльев. Однако в человеческой истории существовало название для подобных тварей; слово ДРАКОН вспыхнуло и развернулось огненным цветком в разуме Кин.

Они видели морские пейзажи, и если только с размерами волн было все в порядке, то резвящийся в этих волнах змееподобный монстр достигал не менее километра в длину.

Они наблюдали снятые издали панорамы – скопления крупных, явно искусственных объектов, которые могли оказаться городами; несколько живописных закатов, причем один из них был снят с довольно значительной высоты. А также многочисленные виды усыпанного яркими звездами неба.

– Вернись к закату, который снимали с воздуха, – сказала Кин.

– Что здесь не так?

– Горизонт какой-то странный, – сказал Марко.

Действительно, линия горизонта была словно сплющена. Что-то еще было не совсем правильно, но Кин не сумела с ходу указать на эту неправильность пальцем.

– Если отвлечься от горизонта, то это может быть любой человеческий мир, – заключила Сильва.

– Интересно, – сказала Кин. – Джало как-то раз оговорился и назвал Плоский мир плоской Землей.

– Меня это ничуть не удивляет, – заметил Марко. – Люди – единственная галактическая раса, породившая примитивную идею Плоского мира. – Он вернул на экран вид звездного неба. – Если ты мне не веришь, взгляни сюда. Кунги всегда думали, что живут внутри огромной мировой сферы. А у шандов всегда маячил перед глазами большой Близнец их собственной планеты, который и преподал им основы космологии.

Кин недоверчиво хмыкнула. Позднее она проверила его слова в корабельной библиотеке. Все оказалось верно, но что это доказывает? Что человечество малость глуповато и чересчур эгоцентрично? Но это и так понятно всей Галактике.

– Надеюсь, мы сможем установить истинную природу этого Плоского мира, – добавил Марко. – Когда прилетим туда.

– Стоп! – сказала Кин. – Притормози на этом месте. Что значит

– когда прилетим?

Кунг бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Это значит, что я уже запустил программу полета. А тихое попискивание, которое ты слышишь, означает, что процесс зарядки матричных конденсаторов подходит к концу.

– Где мы сейчас находимся?

– В полумиллионе километров от Кунга.

– Тогда вернись и высади меня. Я никуда не лечу!

– Да? И какие же у тебя планы?

Кин заколебалась.

– Ну, мы могли бы отвезти Джало в клинику, – сказала она наконец. – И мы могли бы… ну, подождать… чтобы потом…

Все это было настолько неубедительно даже для нее самой, что она замолчала.

– У нас есть маршрут, корабль и свободное время, – резко сказал Марко. – Пока этот тип лежит в саркофаге, с ним больше ничего не случится. На любой человеческой планете нам придется давать объяснения. И Компании наверняка захочется узнать, почему это Кин Арад была с ней недостаточно откровенна.

Кин взглянула на Сильву в поисках поддержки, но шанда лишь кивнула кунгу.

– Мне бы очень не хотелось упустить такой шанс, – с серьезным видом сказала она.

– Послушайте, лететь туда с Джало – это одно дело, а без него – совсем другое, – сказала Кин как можно убедительней. – Подумайте, мы не знаем и половины того, во что собираемся ввязаться! Я призываю вас к разумной осторожности, только и всего.

– Только не говорите мне больше о знаменитом обезьяньем любопытстве, – заметил Марко, обращаясь к шанде. – И не надо про неизбежность распространения влияния человечества, о чем мы уже неоднократно…

– Вы просто сумасшедшие! Оба!

Марко пожал плечами. Чрезвычайно выразительный жест, если у тебя плечи в двойном комплекте. Он извлек свой мускулистый костяк из пилотского кресла и сказал:

– О’кей. Можешь лететь назад.

Кин плюхнулась на сиденье и опустила экран, полукольцом охватывающий главный пульт, до уровня своих глаз. Потом она посмотрела на сам пульт, который занимал три четверти рубки. Кое-что на пульте казалось смутно знакомым. Эта черная панель, должно быть, контролирует температуру и качество воздуха, но все остальное?.. Кин привыкла к самостоятельным кораблям, которые имели большие мозги.

– Я не могу летать на этом!

– Рад, что ты снова с нами, дорогая, – сказал Марко и взглянул на часы. – Почему бы вам пока не поспать?

10.

Кин лежала на своей койке и размышляла. Она думала о стереотипах, определяющих отношение к чужим расам. Все кунги параноидальны, кровожадны и суеверны. Все шанды хладнокровны, кровожадны и иногда едят людей. Кунги и шанды думают, что люди кровожадны, безрассудны, ужасные гордецы и сорвиголовы. Все расы думают, что эхфты очень странные, но забавные, и никто на самом деле не знает, что думают эхфты обо всех остальных.

Это правда, что однажды в старые недобрые времена четыре кунга ворвались в человеческий корабль, который едва успел приземлиться, и прикончили тридцать пять человек из экипажа, прежде чем последний кунг пал под весом утыкавших его клип-иголок. Это правда, что в неких строго определенных случаях, которые ныне тактично забыты, шанды с величайшими церемониями поедали людей. И что? Способен ли человек адекватно оценить подобные факты, если только сам не станет мыслить как инопланетянин?

«Мы втискиваем друг друга в узкие рамки малочисленных клише, – подумала Кин. – Только так галактические расы способны уживаться. Мы видим в чужаках людей, родившихся в иной шкуре, хотя все мы выкованы разной гравитацией на наковальнях различных странных миров…»

Она села и прислушалась в полной темноте. Корабль еле слышно урчал сам для себя. Кин встала и вышла в экваториальный коридор как была, неодетой. Мысль, которая слабо царапалась на задворках ее разума, внезапно проникла в сознание, и эту мысль следовало срочно проверить.

Через десять минут она вошла в рубку, где кунг все еще сидел в пилотском кресле, уставившись на экран.

– Марко?

Он обернулся, ухмыляясь.

– Спи спокойно, дорогая, все идет как по маслу. А что это у тебя? Смахивает на шедевр абстрактного искусства.

– Бывшая коробка, в которой сидел ворон. Из биопластика. Чтобы расплавить биопластик, требуется температура не ниже тысячи по Цельсию, – сказала Кин и бросила бесформенный комок на колени Марко. – Я нашла это в шлюзе.

Он взял находку, повертел и пожал плечами.

– Что ты хочешь сказать? Что вороны разумны?

– Возможно. Но они, как правило, не умеют орудовать плазменным резаком.

Какое-то время они оба молча глазели на расплавленную коробку.

– Это мог сделать Джало, – неуверенно произнес кунг. – Хотя нет… Джало сильно удивился, увидев ворона.

– Гм. Это еще мягко сказано. Знаешь, Марко, я терпеть не могу мистику подобного сорта. Когда ты видел птицу в последний раз?

– По-моему, вместе с Джало… – Он секунду помедлил, а потом молниеносно выбросил руку, ткнув пальцем в кнопку общей тревоги.

Грохнули колокола, завыли сирены, пронзительно зазвонили звонки. Через сорок секунд в рубку ворвалась Сильва, с ее меха еще сыпался снег, прилипший в спальном логове. Увидев Кин и Марко, она затормозила и громко рыкнула, а кунг поспешно отключил сигнализацию.

– Это ваши человеческие шуточки? – осведомилась шанда.

Они рассказали и показали ей то, что осталось от ящика ворона.

– Очень странно, – заключила шанда. – Будем обыскивать корабль?

Марко разразился пространной речью. Он рассказал о великом множестве труднодоступных укромных закутков и в ужасающих подробностях поведал, что произойдет, если нечто не слишком крупное, но пернатое залезет в жизненно важный трубопровод или замкнет собой энергетические шины.

– Ладно, хватит, – не дослушав, перебила Кин. – Тогда что мы будем делать?

– Вы двое вернетесь в свои каюты. Загерметизируйте их, а потом поищите у себя птицу. А я тем временем продую остальные помещения корабля. Стандартная противопаразитная процедура.

– Но ты убьешь его, – возразила Кин.

– И черт с ним.

Немного позже Марко, сидя за главным пультом и наблюдая, как прибывает энергия в тороидах кольцевого поля, погрузился в размышления о птице. Потом он отбросил эти мысли и начал думать о том, заметили ли его спутницы, что он припрятал магический кошелек после смерти Джало. Из чистого благоразумия, разумеется…

Сильва повернулась на другой бок в снежном логове своей экологически промороженной каюты, сосредоточенно размышляя, заметил ли кто-нибудь из двух ее спутников, что шанда извлекла магический кошелек из тайника Марко и перепрятала в один из своих собственных. Понятно, в целях дальнейшего изучения…

Кин лежала, глядя на мигающий красный светляк над дверью каюты, который предупреждал, что за стеной царит космический вакуум, и ощущала смутную симпатию к ворону. Потом она немного подумала о том, заметил ли кто-то из двоих ее спутников, что Кин изъяла магический кошелек оттуда, где он был припрятан Сильвой, и выкинула его наружу вместе с мусором в момент подпространственного прыжка. Теперь кошелек Джало пустился в путешествие к пределам Вселенной на реактивной струе банкнот Компании разнообразного достоинства, непрерывно вылетающих из его разверстого зева.

В четырех попарно диаметрально противоположных точках на экваторе корабля располагались четыре специальные камеры для мгновенной подачи воздуха, которые были устроены там во время постройки корабля по требованию профсоюза космолетчиков. Суть идеи такова: член команды, застигнутый врасплох внезапной декомпрессией, может быстренько нырнуть в одну из этих камер, а не стараться за секунды втиснуться в скафандр. Крайне прогрессивная идея.

Красный плафон, помещенный над каждой воздушной камерой, должен тревожно подмигивать, буде этой камерой кто-то успеет воспользоваться, чтобы в дальнейшем спасатели сразу догадались, куда им следует бежать.

В данный момент один красный плафон из четырех непрерывно мигал, однако во всем экваториальном коридоре не было никого, кто бы мог это заметить.

В камере сидел черный ворон. Его крепкие когти намертво вцепились в герметизирующий дверцу рычаг, мощный клюв приник к вентиляционному отверстию. Ворон с грустью размышлял о выживании.

11.

В каждом путешествии бывают скучные моменты, и в одну из таких минут Сильве пришло в голову запросить у корабельной библиотеки копию «Непрерывного творения». Саму книгу библиотека предоставить не могла, но взамен снабдила Сильву ее обширным компендиумом из «Литературного дайджеста десяти миров». Этот компендиум прилагался к 167-строчной информационной заметке о ценном вкладе книги Кин Арад в повторное изобретение процесса производства писчей бумаги.

«Достоинство книги в том, – прочитала шанда, – что она свела воедино несколько дюжин направлений атаки на боевых фронтах археологии, палеонтологии, астрономии и эффектно свила из этих научных направлений единую непротиворечивую Теорию. Конечно, теперь легко говорить, что эта Теория самоочевидна. Да, она была очевидной, и притом до такой степени, что никто вообще не обращал внимания на вопиющие о должном понимании факты. Но только не Кин Арад, которая одновременно и страстная читательница, и широко известный в Галактике дизайнер планет, давно привыкший мыслить в терминах вторичного творения».

В последующем пересказе Теория выглядела примерно так.

Давным-давно жили Веретенники. Они были телепатами такой огромной силы, что из-за повышенной ментальной статики в одном мире могла ужиться едва ли не тысяча представителей этой расы (а мы-то, люди, полагали, что это у нас родилась проблема перенаселения). После Веретенников остались библиотеки и научные приборы, и теперь уже хорошо известно, что они умели переделывать планеты по собственному вкусу. Чтобы мыслить, этой расе требовалось невероятно много места. А еще они были непомерно горды. И когда Веретенники внезапно обнаружили на планете Бири под гранитным слоем в полумилю толщиной то, что еще сохранилось от пласт-машины Колесников, их непомерная гордыня треснула в тот же момент и распалась на мелкие кусочки.

Веретенники вовсе не были, как они воображали, первыми мастерами творения во Вселенной, Колесники опередили их самое малое на полмиллиарда лет. Шок оказался настолько силен, что вся раса Веретенников вымерла.

Один корабль, нагруженный библиотечными файлами, в конце концов по воле случая доплыл до земной Солнечной системы; к счастью, скорость его оказалась не слишком велика, и корабль удалось перехватить. Внутри многократно пробитого метеоритами корпуса люди обнаружили три хрупких, иссохших в вакууме мумии. Это была команда чужого корабля. Три Веретенника.

Корпус корабля насчитывал свыше ста миль в поперечнике, но внутри чудовищного баллона содержалась преимущественно пустота. Место для размышлений команды.

Колесники были силиконовыми полусферами, разъезжающими на трех природных колесах. Кроме панцирей и колес, от них ничего не осталось, однако под могучими пластами гранита позже были найдены раздавленные остатки их городов.

В своих записях Колесники упоминали о предшествующей расе, именуемой палеотехами. Они говорили, что именно палеотехи создали звезды типа II и принадлежащие им планеты. Одно из излюбленных занятий палеотехов состояло в превращении в сверхновые обыкновенных звезд, а эти сверхновые затем использовались в качестве горнила для создания тяжелых металлов. Почему они это делали? А почему бы и нет? Понять намерения и цели палеотехов отнюдь не просто. (Однажды Кин Арад, к своему собственному удовлетворению, ответила по крайней мере на один вопрос: почему палеотехи вообще создавали звезды? Потому что могли, ответила она.)

Однажды в пустынном космосе между рукавами Галактики человеческий корабль, выпав из подпространства по причине технической неисправности, наткнулся там на палеотеха… Мертвого. Во всяком случае – по человеческим стандартам (хотя Кин Арад указывает, что палеотехи, вполне вероятно, осуществляли свою жизнедеятельность в ином временном масштабе, и это, на первый взгляд, безжизненное тело может оказаться очень даже живым и здоровым, с точки зрения медлительного Метагалактического Времени). ПалеотеХ выглядел шероховатой тонкостенной трубой диаметром в рост человека и длиной в полтора миллиона километров.

Легенды Колесников рассказывают о гладком полированном мире, на котором палеотехи записали свою историю. В том числе легенду о предшественниках палеотехов Ч-Тхонах, лепивших гигантские звезды из галактической материи, и Р-И-М-А-Х, которые предшествовали Ч-Тхонам и производили атомарный водород из субатомных частиц в качестве конечного продукта своего метаболизма.

Такова была Теория: расы рождались, поднимались, изменяли Вселенную для своего удобства и умирали. Другие расы вставали на руинах, изменяли Вселенную так, как было удобно им, и тоже умирали. И так далее, и так далее… Непрерывное творение! Такой штуки, как ЕСТЕСТВЕННАЯ ВСЕЛЕННАЯ, просто никогда на существовало.

(Однажды некий докладчик весьма нелицеприятно отозвался о Веретенниках, поскольку они манипулировали мирами. Кин встала и сказала: «Ну и что? Если бы они этого не делали, то Земля так и осталась бы грудой горячих скал под непроглядными тучами. Они изменили все это и дали нам большую Луну, но что лучше всего – подарили нам прошлое. Их пласт-машины изготовили остатки того, чего в действительности не существовало. Это ихтиозавры, и криноиды, и меловые отложения, и древние моря. Возможно, Веретенники чувствовали себя неуютно, не имея под собой нескольких сотен метров геологических пластов, нашпигованных ископаемыми… Как знать? Но я полагаю, что для них это был род искусства. Они не думали, что кто-то когда-нибудь это увидит, а просто делали, и все».)

Пока Сильва изучала компендиум книги Кин, сама автор исследовала корабль. Здесь оказалось достаточно всяческого добра, чтобы вооружить повстанческую армию, если их корабль приземлится в мире с непопулярным правительством. Там было то, что Кин, поразмыслив, опознала как армейскую ракетную установку, и еще полудюжина минометов, и это если не считать стационарного вооружения корабля. Несколько огромных стеллажей были забиты ручным оружием, явно сделанным на заказ для Джало по древним образцам. Ей попался на глаза пистолет-пулемет, стрелявший заостренными деревянными пулями. Зачем?!

Корабль, которому они так и не удосужились дать название, выпал в реальное пространство.

– Мы все еще в пределах исследованной части Галактики, – констатировал кунг. – Вон тот голубой гигант называется Дагда Секун-дус. Примерно в половине светового года от нас.

– Ну вот мы и прибыли, – сказала Кин, – и где же мы? У голубых гигантов обычно не бывает планет, а в особенности землеподобных и солнечных.

– Компьютер продолжает поиск, – мрачно сообщил Марко. – Возможно, мы обнаружим какой-нибудь комок заледеневших газов, ползущий с орбитальной скоростью в двадцать узлов.