Текст книги "Пламенеющий Ангел"

Автор книги: Терри Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 11

Нест Фримарк натянула парку, не тратя времени на молнию и кнопки, и выбежала через заднюю дверь на крыльцо, сбежала по ступенькам и очутилась во дворе. Сделала резкий выдох, выпустив все свое разочарование и негодование в виде морозного облачка. Мысли в голове путались. Вначале Ларри Спенс вламывается к ней в дом под нелепейшим предлогом и рассказывает какие-то басни насчет торговли наркотиками в парке, а теперь вот объявился О'олиш Аманех. Сегодняшний день – прямо-таки прыжок в прошлое, а она, Нест, пока еще не уверена в своей готовности к этому.

Она уже всматривалась в пространство парка, отыскивая знакомую фигуру индейца, когда на плечо ей приземлился Пик.

– Ну что, морозец-то нешуточный, а? – бодро воскликнул он, вцепившись в воротник своими ручками-палочками. И тут же заорал: – Эй, смотри, что ты делаешь!

Она решила поплотнее закутаться в куртку из «тортекса», резко дернув капюшон, отчего Пик едва не слетел с него. Похолодало. Холод усиливался еще тем, что солнце скрылось за плотной тучей, и от утреннего сияния не осталось и следа.

– Ты бы хоть иногда думала о ком-нибудь, кроме себя самой! – проворчал лесовик, с трудом удержавшись на ногах.

– Хватит бубнить! – в сердцах произнесла Нест. Пик, конечно, молодец, но порой становится просто невыносимым. – Ты его видел, верно ведь?

– Кого ты имеешь в виду? Помощника шерифа, Джона Росса или индейца? Я видел их всех. А что происходит?

Она покачала головой.

– Я пока не уверена.

Она протиснулась сквозь кусты и прошла по дорожке, отделяющей владения Фримарков от парка. Впереди показались заросшие сухой травой бейсбольные поля и центральная игровая площадка. За ней, среди холмов, вокруг кладбища Риверсайд и левее, возле санного спуска, виднелись голые стволы и ветви деревьев, отчетливо прорисованные на фоне стального неба.

Два Медведя не показывался.

– Я не вижу его, – пожаловалась Нест.

– Да здесь он, – успокоил Пик. – Он был тут рано утром, сидел один за столом для пикника.

– Но сейчас я его не вижу.

– И ты это говоришь – после того, как велела мне перестать бубнить! Кошмар! – Он какое-то время молча ехал у нее на плече. – Интересно, что ему надо на этот раз? Девчонка Скоттов сказала тебе?

– Нет, и вряд ли она знает.

Ботинки Нест с хрустом ступали по земле, покрытой коркой льда. Она оставила обоих детей с Беннетт, которая казалась не в своей тарелке после встречи с Двумя Медведями. Она объявила: там, в парке, дожидается какой-то индеец. Медвежий Коготь, так она интерпретировала его имя. Росс был в ванной комнате. Может быть, ему и не следует знать об этом. Может, он не должен подозревать, что О'олиш Аманех прибыл сюда. Может, коровы умеют летать…

Она весьма серьезно отнеслась к появлению индейца. Когда Два Медведя приходит в ее жизнь, это означает крупные неприятности. И вообще, она могла предугадать его приход. Раз Финдо Гаск рыщет в округе в поисках цыганского морфа, а Джон Росс приводит морфа к ней, пытаясь спрятать, раз между рыцарями Слова и Пустоты разгорелась нешуточная война – где же быть О'олишу Аманеху, как не здесь?

Крупная черная собака, лабрадор, подбежала было к ней, но хозяин свистнул, и пес кинулся прочь. Нест оглянулась на свой дом, стоящий в тени деревьев, далекий и кажущийся пустым. И снова поймала себя на мысли: зачем же все-таки к ней приходил Ларри Спенс? Одно очевидно. Он явился не только предупредить ее насчет наркотиков в парке: у него явно было какое-то дело к Джону Россу. Джон не понравился Ларри, и Нест не понимала, почему. Вряд ли они могли встречаться, когда Росс впервые посетил Хоупуэлл. Но даже если и так, Ларри вряд ли мог хранить неприязнь к нему столько лет без видимой причины. Нет, тут что-то еще, недавнее.

– Вон он, – объявил Пик.

Два Медведя стоял неподалеку от санного спуска – темная тень на фоне леса. На языке его народа, Синиссипи, его имя звучит как О'олиш Аманех. Он когда-то сообщил Нест, что является последним из своего народа, ибо остальные покинули этот мир. Нест вздрогнула при этом воспоминании. Но Два Медведя был не просто коренным американцем. Он был посланником Слова, своего рода провозвестником, хранителем событий, имевших место в прошлом, а также провидцем, которому открыто будущее.

Когда Нест подошла ближе, он шагнул к ней, такой же невозмутимый, как и прежде, огромный, выдубленный непогодой. Черные волосы заплетены в косу и блестят. Он словно бы и не постарел ни на один день. Десять лет никак не сказались на нем.

– О, Гнездо Маленькой Птички! – произнес он низким, рокочущим басом, протягивая руки навстречу.

– О'олиш Аманех! – произнесла она, вложив свои руки в его, где они совершенно утонули.

Он не обнял ее, лишь стоял и смотрел, словно оценивая. Она была почти одного с ним роста, но по-прежнему чувствовала себя маленькой и уязвимой.

– Ты сильно изменила свою жизнь с того дня, когда мы разговаривали в последний раз, – заметил он, отпуская ее руки. – Олимпиады, чемпионаты мира, награды. Ты отрастила крылья и взлетела высоко. Тебе есть чем гордиться.

Она улыбнулась и покачала головой.

– Неудачный брак, нет семьи, нет будущего, внутри меня живет волк-призрак, а в дом пришла беда, – она встретилась с ним взглядом. – У меня нет времени гордиться.

Он кивнул.

– Может, и никогда не было. – Он поднял глаза на Пика. – Ага, все тот же застенчивый друг. Мистер Пик, в парке ощущается ваша забота. И магия сохраняет равновесие. Вы – опытный хранитель.

Пик напыжился и издал пыхтящий звук, а потом кивнул.

– Мне нечасто помогают.

Два Медведя скупо улыбнулся.

– Некоторые вещи никогда не меняются. – Он снова повернулся к Нест. – Пойдем со мной. Поговорим там, у реки.

И зашагал туда, не дожидаясь ответа. Нест пришлось следовать за ним. Они спустились мимо деревьев, к ледяной кромке излучины. Температура продолжала падать, небо все больше темнело, они выдыхали густые клубы пара. Нест попыталась было начать разговор: вопросов накопилось множество, но потом решила, поскольку Два Медведя пригласил ее побеседовать – пусть он и начнет.

– Приятно слышать, как ты произносишь мое имя, знать, что ты меня не забыла, – произнес он, глядя вдаль.

Как будто тебя можно забыть, подумала она, но промолчала. Она встречалась с индейцем лишь дважды, но оба раза ее жизнь круто менялась. О'олиш Аманех и Джон Росс, предвестники перемен. Интересно, думают ли они о себе в таком ключе? Оба служат Слову, но по-разному, и их отношения таят в себе загадку. Два Медведя вручил Джону Россу украшенный рунами посох – талисман силы, решивший его судьбу. Росс однажды пытался вернуть посох, но у него ничего не вышло. Каждый из этих людей приходил к Нест как спаситель и как исполнитель приговора, и, что самое интересное, роли в их треугольнике непрерывно менялись. Они оба любили ее, но вряд ли любили друг друга. Скорее всего, из-за ролей, которые им приходилось выполнять. Наверное, любовь к ней была для них дозволительна, а друг к другу – нет.

Нест до сих пор не была уверена в своих чувствах относительно этих двоих. Ей казалось, что Росса она любит больше, ибо была свидетелем его уязвимости десять лет назад в Сиэтле, когда демон почти овладел им, введя в заблуждение любовью. Тогда он лишился почти всего в жизни и главное – иллюзий и надежды. Всего за несколько секунд он понял, как глубоко зло просочилось в его жизнь и как нелепо было полагать, будто у него есть шанс выйти из игры. Он снова взял в руки черный посох, знак его служения Слову, и вступил в битву, так как ничего другого не оставалось. И тогда Нест вновь увидела храброго и прекрасного Рыцаря – такого же, как и прежде.

А от Двух Медведей она словно бы отстранилась. Не из-за того, что он сделал, скорее, из-за того, что мог сделать. В Сиэтле он был наблюдателем, следил за передвижениями Джона Росса, дабы вмешаться, если понадобится. Если Нест не удалась бы ее миссия, Два Медведя должен был предотвратить превращение Росса в слугу Пустоты. И сделать это можно было только одним способом. Он ясно дал это понять Нест.

«Но это было уже давно, – подумала она, пока шла рядом с ним через парк. – Сейчас все изменилось».

– Удивительно, что ты показался Беннетт, – наконец проговорила она, не в силах больше тянуть паузу.

– Ей требовалась защита от злых духов, – он снова устремил взгляд вдаль, и Нест не поняла, говорит ли он серьезно.

– Меня посетил демон по имени Финдо Гаск, – сообщила она.

– Именно такой злой дух, о котором я и говорю. Один из самых худших. Но ты и сама это знаешь.

– Джон Росс тоже здесь. Он привел ко мне цыганского морфа.

– Полон дом неприятностей, если еще добавить эту молодую женщину и ее ребенка, – он говорил спокойно, словно обсуждая с ней погоду. – И что ты собираешься делать?

Она сделала гримаску.

– Я думала, ты скажешь мне. – Пик у нее на плече раздраженно забормотал, но она не поняла, что его беспокоит.

Два Медведя остановился в нескольких ярдах от реки, под старым орешником. Внимательно посмотрел на нее.

– Не мое это дело – рассказывать тебе, что делать, Гнездо Маленькой Птички. Ты уже взрослая женщина, с недюжинной силой ума, сердца и тела. Ты переживала тяжелые времена, сталкивалась с суровой правдой. Теперь тебе искать ответы, не мне.

Она нахмурилась в нетерпении.

– Но ты же хотел поговорить, О'олиш Аманех.

Он пожал плечами.

– Но не об этом. Кое о чем еще. – Он снова двинулся в путь, Нест – за ним. – Полон дом неприятностей, – повторил индеец, огибая сухие кусты по направлению к равнине, лежащей за чащей леса, куда тек незамерзающий ручеек. – Это может превратить тебя в узницу в собственном доме. Для того чтобы освободиться, тебе нужно избавиться от всего злого, что там есть, и заполнить его добром.

– Ты хочешь сказать, я должна выгнать всех вон и начать все заново? – удивилась она. – Позвать новых гостей?

Двигаясь вперед мерным шагом, как будто имея перед собой цель назначения, он не обернулся.

– Иногда перемены необходимы. Иногда мы понимаем эту необходимость, но не знаем, как ее достичь. Ее природа нам неясна. Думаем, что это выше наших сил, отказываясь понять одно: неспособность действовать – это наша собственная проблема, наших рук дело. Мы хотим перемен, но достичь этой цели нелегко. Распознать, что нам мешает, и устранить это – процесс, требующий осторожности и глубокого понимания.

Он продолжал говорить с ней в своей туманной манере – как всегда, когда речь шла о проблемах и путях их решений, предполагая, что каждый сам должен разбираться в сложившейся ситуации, предлагая лишь посветить фонариком в темноте.

– Все в моем доме нуждаются во мне, – тихо произнесла она. – Я не могу просить их уехать, даже если их пребывание чревато опасностью.

Он кивнул.

– Ничего другого я от тебя и не ожидал.

– Так что с бедой в моем доме придется справляться на месте, так бы я сказала.

– Тебе уже приходилось этим заниматься, Гнездо Маленькой Птички.

Она подумала немного. Он говорит о Ба и Старине Бобе, пятнадцать лет назад, когда Джон Росс приехал к ним впервые, а она узнала правду о своей необычной семье. Но на сей раз все иначе. Тайны касаются не ее, а цыганского морфа. И, пожалуй, еще Джона.

Разве не так обстоит дело?

Она резко взглянула на индейца, внезапно догадавшись: он все-таки говорит о ней, дарит ей откровение относительно ее жизни.

– Не все проблемы, тревожащие нас, можно решить, – задумчиво произнес Два Медведя, продолжая путь. – Жизнь дает нам разгадки для некоторых, и нам стоит принимать их так же, как мы принимаем смену времен года. – Он выжидающе глянул на нее.

– Ну, вообще-то я не привыкла сидеть и ждать, пока жизнь решит за меня мои проблемы.

– Верно. От тебя это и не требуется. Ты должна разбираться с теми вопросами, которые тебе понятны, а остальные отложить в сторону. Решить то, что можешь, и принять это как должное. Не стремись объять необъятное. – Он вздохнул. – Когда в доме пожар, не все имущество можно спасти.

Ну что ж, подумала она, спасем то, что удастся. Это справедливо. Но как ей вообще удастся заняться спасением, если пока неизвестно, с чего начать?

– А ты можешь что-нибудь рассказать мне про цыганского морфа? – с надеждой в голосе спросила Нест.

Он кивнул.

– Очень могущественная магия. Совершенно непредсказуемая. Цыганский морф станет тем, чем захочет, если это вообще произойдет. Такое случается чрезвычайно редко. Большинство из них утрачивают форму и просто растворяются в воздухе, возвращаясь в прежнее дикое состояние. Духи понимают это, ибо при помощи морфов они занимают пространство. Они касаются морфа, проходят сквозь него, парят на нем, пока он не станет достаточно плотным и не начнет менять форму. – Он пожал плечами. – Это – загадка, требующая ответа.

Нест выдохнула облачко пара.

– Ну хорошо, а как же я смогу отыскать ответ на вопрос? Морф превратился в маленького мальчика. Что это может означать? Именно ли эту форму он собирался принять? И что ему нужно конкретно от меня? Он назвал Джону Россу мое имя, но теперь даже не смотрит в мою сторону.

Они остановились на шатком деревянном мостике, пересекавшем замерзшее русло ручья. Два Медведя облокотился на перила моста и сцепил руки.

– Поговори с ним, Гнездо Маленькой Птички.

– Что?

– Ты уже разговаривала с ним? С этим малышом?

Она подумала минуту.

– Нет.

– Решение часто кроется в самой проблеме. Если цыганский морф пожелал встретиться с тобой, он может захотеть сказать тебе об этом сам. Но, пожалуй, он ждет твоего первого шага.

Она подумала еще немного. Цыганский морф – ребенок, почти новорожденный, ему меньше месяца от роду, пусть и в виде четырехлетнего мальчика, и ему нужна помощь и поддержка. Она не думала об этом. Даже не пыталась, ощущая нажим со стороны Росса. Морф, может статься, отчаянно нуждается в ней, но нужда в ком-то и доверие – это не одно и то же.

– Хорошо, – решила она.

– Вот и отлично. – Он оторвался от перил и выпрямился. – А теперь я объясню тебе, в чем причина моей просьбы к тебе встретиться и поговорить. Все просто. Я твой друг, и я пришел попрощаться. Я последний из Синиссипи и теперь должен вернуться домой, к своим. И я хотел, чтобы ты это знала, ведь, возможно, мы больше не свидимся.

Нест смотрела на него во все глаза, стараясь не пропустить ни слова.

– Все твои соплеменники мертвы, О'олиш Аманех. Значит ли это, что ты тоже умрешь?

Он рассмеялся, и смех его был добродушным и сердечным.

– Видела бы ты свое лицо, Гнездо Маленькой Птички! Ну разве я смогу умереть, когда на меня смотрят таким пылким взглядом?! Мистер Пик! Посмотрите на нее! Такая решимость в глазах – и такой упрек! Как вы выдерживаете эту силу, когда она обрушивается на вас?

Потом он посерьезнел и покачал головой.

– Это трудно объяснить, но я попытаюсь. Соединившись с моими предками, с моим народом, исчезнувшим с лица Земли, я не покончу со своей жизнью, как ты это себе представляешь. Я буду связан с ними иным образом. Сделав это, я покончу с чем-то в себе самом. Трудно знать заранее, к чему это может привести. На всякий случай я попрощаюсь: вдруг нам все же не удастся больше встретиться.

– Преображение? – спросила Нест. – Ты станешь кем-то другим?

– В известном смысле, да. Хотя так всегда и было. Если я уйду, то уйду не навсегда. Подобно смене времен года, я буду ждать. Словно земля зимой, когда все замирает в предвкушении весны. – Он пожал плечами. – Мой уход – вещь незначительная. Никто и не вспомнит обо мне.

Она возмущенно вскинулась.

– Не говори так. Это неправда.

Наступила долгая тишина, во время которой они смотрели в глаза друг другу.

– Это неправда для тебя, – наконец проронил он. – Я благодарен тебе за это.

Нест все еще не могла свыкнуться с мыслью, что его здесь больше не будет, что он покинет ее жизнь, так же, как Ба и Старина Боб, как ее мать и отец, как большинство друзей. Немного странная реакция по отношению к тому, с кем они прежде встречались лишь дважды – и с такими смешанными чувствами. Пожалуй, напоминает ее отношение к Духу, который исчез после ее восемнадцатого дня рождения, ушел неизвестно куда, пока Нест не обнаружила его внутри себя.

Не так ли произойдет и с О'олишем Аманехом?

– Когда это произойдет? – спросила она напряженным голосом.

– Когда время придет. Возможно, никогда. Может быть, духи моего народа не захотят принять меня.

– Так что же, они избавятся от тебя, когда обнаружат, что ты им без надобности? – проворчал Пик.

Смех индейца гулко разнесся по лесу.

– Если это случится, я приду к вам жить, мистер Пик! – Он кинул взгляд на Нест. – Пойдем, прогуляемся еще немного.

Они направились вниз к излучине реки, потом – вдоль берега, где сплетались ветви деревьев. Воздух был морозным, влажным, свежим – пахло будущим снегом, густым и тяжелым. Река Рок замерзла у санного спуска, и вечером здесь будет катание.

Когда они добрались до границы леса, Два Медведя остановился.

– Даже когда я соединюсь со своим народом, ты сможешь снова увидеть меня, Гнездо Маленькой Птички, – произнес он.

Она наморщила нос.

– В виде призрака?

– Может быть. А ты этого боишься?

Она кинула на него взгляд исподлобья.

– Мы ведь друзья, верно?

– Навсегда.

– Тогда у меня нет причины бояться.

Он покачал головой.

– Если я явлюсь к тебе, то сделаю это, как мои предки пятнадцать лет назад, во сне, помнишь?

Она помнила. Сны, в которых Синиссипи показали ей Ба молодой девушкой, бегущей с демоном в парке, за которой следовали по пятам пожиратели – с диким, безжалостным блеском в глазах. Эти сны показали правду, прежде скрытую.

– Всегда есть причина бояться того, что покажут нам сны, – прошептал индеец. Он нежно коснулся ее лица. – Повтори мое имя еще раз.

– О'олиш Аманех, – проговорила Нест.

– Никто в мире не произносил его так, как ты, доставляя мне столько удовольствия. Ветер унесет твои слова в небеса и рассеет их среди звезд.

Он жестом указал на небо, и ее глаза поспешно скользнули следом.

Когда Нест опустила взгляд, его уже не было рядом.

– Ты мне лучше вот что скажи, – после долгого молчания заговорил Пик. – Ты хоть представляешь, о чем он толковал?

Джон Росс вышел в гостиную и обнаружил там Беннетт Скотт, сидящую в кресле за чтением «Спорте Иллюстрейтед», Харпер же усердно раскрашивала что-то, сидя на полу. Цыганский морф стоял на коленях на диване и не сводил глаз с окна. Он словно превратился в каменное изваяние.

Беннетт подняла глаза.

– Где Нест? – спросил Джон.

Она пожала плечами.

– Вышла в парк поговорить с каким-то индейцем.

У Джона похолодело в желудке. Два Медведя. Он тяжело оперся на посох, подумав: что-то случится, новое противостояние между Словом и пустотой, новая битва в бесконечной войне. Что ожидают от него на этот раз? Он знал – раскрыть тайну морфа. А если не удастся…

Он откинул неприятные мысли в сторону, обнаружив, что они улетают в недоступную даль. Он снова вспомнил о Долине Фей, о своем последнем визите туда, о тайне, которую узнал и ни с кем не мог разделить. От этих мыслей навалилась чудовищная усталость.

– С вами все в порядке? – спросила Беннетт Скотт.

Он едва не рассмеялся: разве с ним когда-нибудь бывало все в порядке?

– Да, – наконец ответил Джон, возвращаясь.

Он налил себе чашку кофе и собирался вернуться, когда в дверь позвонили. Когда звонок раздался во второй раз, он вышел из кухни и посмотрел в сторону гостиной. Харпер сидела на коленях у матери, та держала в руках детскую книжку. Беннетт посмотрела на Джона и пожала плечами, поэтому Росс сам пошел к дверям.

Когда он распахнул дверь, на пороге стояла Джози Джексон.

Глава 12

Прошло уже пятнадцать лет с того дня, когда они виделись, но все было, как будто вчера. Физически оба изменились, постарели: жизнь, полная ожиданий, отразилась на лицах. Оба были среднего возраста, и впереди неясным призраком маячила старость. Но на эмоциональном уровне ничто не изменилось, тут время оказалось не властно над ними. Чувства друг к другу были столь глубоки, а воспоминания о нескольких днях, что они провели вместе, – столь ярки… Все, что разделяло их, словно перестало существовать.

– Джон? – тихо произнесла Джози, и в ее темных глазах отразилась боль.

Она стала старше, но не настолько, чтобы это произвело на него впечатление. В основном, осталась прежней. Все еще загорелая, свежая, и все та же мелкая сеточка морщинок, разбегающихся от носа к глазам. Длинные светлые волосы подстрижены короче, но это лишь подчеркнуло ее лицо, сделало более четкими черты.

Только улыбка исчезла – ослепительная, чудесная улыбка, но он и не ожидал сейчас увидеть ее. Когда они впервые встретились, ее привлекательность была подобна электричеству. Даже осознавая, что их близость может привести к катастрофе, если хотя бы один из них полюбит, он позволил этому случиться. В течение двух дней он представлял себе, на что будет похожа их нормальная жизнь, которую он разделит с женщиной, о которой станет заботиться, и отношения с которой смогут стать постоянными. Они вместе провели вечер в Синиссипи-парке на пикнике и на танцах. Когда на него напали и избили несколько мужчин, принявших его за кого-то другого, она отвезла его домой, обмыла раны, перевязала, утешила и подарила себя. Когда он оставил ее в утро последнего противостояния с демоном – отцом Нест Фримарк – и ушел, она смотрела ему вслед из машины, и Джон думал, что больше никогда не увидит ее.

– Привет, – произнесла она, и тут до него дошло: все это время он хранил молчание. Просто смотрел на нее во все глаза.

– Привет, Джози, – выдавил он, и собственный голос показался неестественным, вымученным и сухим. – Как ты?

– Хорошо. – Шок в ее глазах исчез, но, похоже, она тоже испытывала трудности с речью. – Я и не знала, что ты здесь.

– Мой приезд и для меня явился неожиданностью.

В ее присутствии Джон ощущал себя медлительным, неуклюжим, ему было стыдно своих потертых джинсов, заштопанной рубашки и изношенных ботинок. Его длинные волосы, связанные в пучок, были все еще влажными после душа, в них проступила седина, и они поредели на висках. На загорелом лице и руках проступали шрамы, полученные в битвах с приспешниками Пустоты; больная нога в эти дни терзала его сильнее обычного. Джози же показалась ему по-прежнему молодой и свежей, не то что он: старый, потертый ветеран.

Он опустил взгляд на блюдо с печеньем, которое она принесла, впервые заметив его.

Джози опустила глаза.

– Я принесла это Нест. Она вечно печет всякие вкусности для других, вот я и решила отплатить ей тем же. Можно мне войти?

– Конечно, – поспешно сказал он, отступая назад. – У меня просто все мысли разбежались. Входи. – Он подождал, пока она не перешагнет порог, и закрыл за ней дверь. – Нест в парке, но скоро должна вернуться.

Они смотрели друг на друга, стоя у дверей, слушая тиканье ходиков и мерное бормотание Беннетт, читавшей Харпер книжку.

– Выглядишь усталым, Джон, – наконец промолвила она.

– А ты выглядишь замечательно.

Эти слова слетели с его уст, прежде чем он подумал, что не стоило бы их произносить. Джози зарделась, потом одарила его ослепительной улыбкой, и Джон почувствовал: ничто на свете не может быть милее его сердцу.

– Эта твоя улыбка… я так часто вспоминал ее, – покачал он головой, прислушиваясь к тому, что разгоралось в груди. Нельзя было этого допустить, но что уж поделаешь!

Она встретилась с ним глазами и улыбнулась еще краше.

– Я тоже скучала по тебе. Ну, разве это не замечательно?

– Столько времени прошло.

– Но недостаточно много, раз ты не собрался ни позвонить, ни написать.

Он жестко взглянул на нее.

– Я не особенно силен в этих делах. Заставляю себя это делать, но все равно не делаю. На самом деле, я просто не знаю, что сказать. Кажется таким странным излагать на бумаге или говорить по телефону свои мысли и чувства. Я не знаю. Спроси Нест. Я ей тоже не звонил и не писал.

Улыбка исчезла, она медленно покачала головой.

– Все в порядке. Я и не ждала, что ты станешь это делать. – Она протянула ему блюдо. – Подержи-ка его минутку, хорошо?

Она сняла пальто и повесила его на вешалку, накинув поверх него шарф и сунув в карманы перчатки. Откинула назад волосы уверенным движением, одернула блузку и снова забрала блюдо.

– Налей мне, пожалуйста, стакан молока, – попросила Джози, снова улыбнувшись.

Они прошли по коридору мимо гостиной, и Беннетт с Харпер подняли глаза. Малыш Джон, стоявший на коленях на кушетке, даже не шелохнулся. Джози слегка оперлась на Джона, заглядывая в комнату, чтобы поздороваться и предложить народу перекусить. Женщины, кажется, не были знакомы друг с другом, но никто не сделал попытки познакомиться, а Росс пустил дело на самотек. Он прошел в кухню вместе с Джози, налил молоко в стаканы и остался стоять у стойки, глядя в окно, пока Джози отправилась с подносом к Беннетт и ребятишкам.

Когда она вернулась, он сел вместе с ней за старый деревянный стол, где стояло блюдо с печеньем и молоко. Несколько минут оба молчали.

– Ты по-прежнему содержишь кофейню? – наконец подал голос Джон.

– Да. Большинство посетителей – все те же. Ничего не меняется. – Она вопросительно приподняла бровь. – А ты?

– Путешествую, – ответил он. – Подрабатываю то тут, то там. Пытаюсь обрести смысл жизни. Ну, ты знаешь. Как твоя дочь?

– Выросла, вышла замуж, двое детей. Я бабушка. Кто бы мог подумать?

– Ну, только не я. Ты не похожа на бабушку.

– Спасибо. Сколько ты здесь пробудешь?

– Пока не знаю. Во время Рождества уж точно. Зависит от многих обстоятельств.

Она кивнула.

– От них? – Кивок в сторону гостиной.

– Ну, по крайней мере, от мальчика.

Она подождала, пока он не продолжит. Потом осторожно задала вопрос:

– Кто он?

Джон откашлялся.

– Мой сын. Я везу его в Чикаго на консультацию к специалистам. Он не разговаривает.

Джози помолчала немного.

– А там, с ним, твои жена и дочь?

– Что?

– Женщина и малышка?

Он заморгал.

– Нет. Почему ты так… Нет, ей же всего лет двадцать, я бы просто…

– Но ты как-то замял дело с представлением нас друг другу.

– Ох, да, пожалуй. Я их и сам не знаю, вот в чем проблема. Приехал прошлой ночью, а они уже были здесь, так что я не больше знаю о них, чем ты.

Джози откусила кусочек печенья и отхлебнула молока, отвела глаза.

– Расскажи мне о своем сыне. Где его мать?

Он снова покачал головой.

– Я не знаю. – Поймал себя на лжи слишком поздно и поспешил поправиться. – Он приемный. Усыновление одним отцом. – Мысли отчаянно метались в голове. – По этой причине я здесь. Я не особенно хорошо в этом разбираюсь. Надеюсь, Нест поможет.

Он погружался все глубже, но не мог остановиться. Он никогда не думал, что придется объяснять кому-либо, кроме Нест, насчет цыганского морфа. Ему казалось: вот он проберется сюда под покровом ночи, все расскажет, подождет развития событий, а потом снова уедет. Вместо этого здесь развернулась непростая ситуация, и все происходит слишком быстро. Он не успевает сориентироваться.

– И что, как ты считаешь, может сделать Нест?

Он устало посмотрел на нее.

– Не знаю, – выдавил он, понимая, что повторяет эту фразу снова и снова – но ведь это правда. – У меня голова кругом идет, и я не знаю, к кому еще можно обратиться.

Ее лицо неожиданно смягчилось.

– Джон, ты можешь о чем угодно попросить Нест. Ты же знаешь. Если она может помочь, то сделает это. – Пауза. – Надеюсь, ты понимаешь, что меня тоже можно попросить о чем угодно.

Он неловко усмехнулся.

– Уже одно то, что ты говоришь это, звучит утешением. Я не был уверен, как обстоят дела между нами.

Она медленно кивнула.

– Так же, как и всегда? Разве ты сам этого не чувствуешь?

И то, с каким выражением она это произнесла, подсказало ему: он это чувствует.

Помощник шерифа Ларри Спенс остановился у придорожного магазинчика и зашел купить жевательной резинки. Выходя обратно, он поплотнее закутался в кожаное пальто: похолодало, небо было серым, дул пронзительный ветер. Ларри подошел к телефону-автомату на углу здания и позвонил агенту ФБР Робинсону. Его все еще одолевали сомнения, но он не хотел потерять свой шанс с Нест. Дожидаясь, пока Робинсон возьмет трубку, он барабанил пальцами по металлическому корпусу будки. Ему не особенно понравились Робинсон и та женщина-агент, особенно после их визита к нему домой. Детям они тоже не пришлись по душе. Они плохо спали в ту ночь. Билли много раз просыпался, плакал, кричал про какие-то ножи. Нет, ему все это ох как не нравилось. Лучше бы они подыскали другое место для разговоров о Джоне Россе. Он подумал было позвонить в бюро и проверить личности этих агентов, но боялся глупо выглядеть. Как бы то ни было, они всего лишь хотели знать, здесь ли Росс. Сейчас он все скажет – и освободится.

Тогда, может быть, в ушах перестанет постоянно звенеть, головная боль пройдет, и не нужно будет бесконечно спорить с самим собой по поводу этого дела.

Трубку сняли, мужской голос произнес:

– Да?

Жужжание в голове прекратилось.

– Агент Робинсон?

– Добрый день, помощник шерифа Спенс. – Голос Робинсона звучал мягко, успокаивающе. – Ну как, есть у вас что-нибудь для меня?

Спенс словно задумался, глядя вдаль: как быть? Росс не показался ему таящим угрозу. Дьявольщина, да он же еле ходит со своей больной ногой! Нест тоже не выглядит увлеченной им. Робинсон же уверял, будто это так и есть. Он же слишком старый для нее, годится в отцы. Не может этого быть!

– Помощник шерифа?

– Извините, я тут кое-что проверял, – он отбросил в сторону все сомнения, все мысли, все голоса, нашептывающие: тут что-то не так. Он спешил покончить с этим неприятным делом. – Я был сегодня в доме Нест Фримарк. Джон Росс там.

– Хорошо сработано, помощник. Что вы им сказали насчет причины визита?

– Ну, наплел что-то по поводу торговли наркотиками в парке, мол, были слухи. Спросил, не видели ли они чего. – От воспоминания о гневной реакции Нест на его предположение об участии в этом Росса его бросило в жар. Он решил промолчать об этом.

Наступила пауза.

– Вы заметили что-либо необычное? У Росса было что-нибудь с собой?

Спенс нахмурился.

– Что, например?

– Я не знаю, помощник. Вот я вас и спрашиваю.

Спенс вспыхнул от возмущения.

– У него с собой трость. Он калека.

– Так. Еще что-нибудь?

– Ничего из того, что я мог бы увидеть. – Дыхание белым паром вылетало изо рта. Жужжание в голове вернулось, став еще сильнее. Оно сводило с ума. Он с силой потер виски. – Я не знаю, о чем речь. Что я должен был искать?

Голос Робинсона напоминал закаленную сталь, обернутую в мягкий бархат.

– Вам лучше узнать самому, чем спрашивать меня, помощник. Это долгосрочное расследование. Я не могу ничего обнаружить прямо сейчас, на месте.

Поверх жужжания возникли голоса, резкие, нестерпимо болезненные, казалось, от них может взорваться голова. Не задавай дурацких вопросов! Не залезай на чужую территорию! Делай то, что тебе сказано! Помни, какова ставка!