Текст книги "Прохладная тень (ЛП)"

Автор книги: Тереза Вейр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 27
В огне

Держа обеими руками руль, Мадди наклонилась вперед на сиденьи и искоса посмотрела через лобовое стекло и скрипучие дворники, которые пытались справиться с каплями росы. Фары автомобиля освещали только несколько футов впереди.

Сосновый аромат проникал через опущенное стекло. Мадди почувствовала приступ боли, похожей на ностальгию, запах напоминал то короткое время, когда она жила на северо-западе, где горы с неровными пиками внушали страх.

Она убрала ногу с педали газа, приблизила лицо еще к лобовому стеклу и напрягла глаза, чтобы не пропустить знак, о котором говорил Джонатан.

Вот он.

Деревянный, с вырезанной надписью:

БАШНЯ НАБЛЮДЕНИЯ

½ МИЛИ

Она повернула направо, дальний свет фар освещал стволы высоких сосен, стоящих вдоль дороги. Затем она выехала на узкую грунтовую дорогу.

Переулок закончился в тупике непосредственно ниже башни. Рядом не было никакого другого автомобиля.

Он приехал?

Она остановилась около основания деревянной башни наблюдения, выключила двигатель и фары, и вышла из машины.

"Джонатан!"

"Поднимайся сюда!"

Голос, приглушенный расстоянием и ветром, раздался с вершины башни.

О Боже.

Она побежала к основанию башни, ее ноги увязали в песке.

"Я иду! Не делай ничего! Я сейчас буду!"

Держась рукой за перила, она бежала по ступенькам, иногда переступая через две.

К тому времени, когда она достигла третьего уровня, у нее кололо в боку. Она запыхалась.

Она посмотрела наверх. Замечательно.

Она смотрела вниз.

Она едва различала впадину на расстоянии.

Она продолжила подъем, стараясь подобрать подходящий темп.

"Я иду!"

Скоро она была выше, чем верхушки деревьев, достаточно высоко, чтобы чувствовать мягкий бриз, достаточно высоко, чтобы видеть звезды от горизонта до горизонта, достаточно высоко, чтобы видеть мерцающие огни и незнакомый вид Честера, Штата Небраска.

Наконец, когда ее легкие горели, бок и ноги болели, она достигла последнего уровня – маленькую площадку с открытыми окнами на всех четырех сторонах. Деревья были меньше ее ладони, а редкие прохожие превратились в точки.

Она посмотрела в темноту. "Джонатан?"

"Привет, Мадди."

Голос был знаком. Очень знаком. "Эдди?"

"Единственный и неповторимый."

"Где Джонатан?"

"Джонатан?" Последовала длинная пауза. "Верно. Джонатан."

Она напрягала глаза, но смогла разобрать только одну тень. Эдди. "Джонатан здесь?"

"Он не смог приехать."

"Ты знаешь его?"

"Да."

"Почему он не приехал?"

"Я не хочу говорить о нем."

"Ясно. Он испугал меня до смерти. Я думала, что он собирался что-то сделать с собой."

"Послушай, Мадди. Джонатан не из тех парней, с которыми тебе стоит быть, хорошо?"

"Ч-что?" Она не могла понять, почему Эдди внезапно интересовался ею. "Как ты смеешь! Мы переспали с тобой. Это не означает, что я твоя собственность. Это не означает, что ты можешь выбирать мне друзей. Или любовников, если захочу, чтобы он им стал."

"Будет лучше, если ты забудешь о нем."

Она думала о том, что Эдди не сделал никакой попытки связаться с нею. Она думала о великолепной женщине, выгуливающую его собаку. "Это может быть трудно." Она глубоко вздохнула. "Видишь ли, я влюблена в него." Это могло случиться, подумала она.

"В Джонатана?" В голосе Эдди звучало недоверие.

"Да."

И тут он засмеялся. Прямо ей в лицо, смехом, в котором звучало восхищение.

Ее страданием? Ее глупости? "Что в этом смешного?"

Он сумел собраться и справиться со своим смехом. "Ты даже не знаешь его, Мадди."

"Я знаю его намного лучше, чем тебя."

"Правда?"

"Да."

"А что насчет нас?"

"Я не знаю, были ли мы." Она уточнила. "Нет никаких нас."

Он взял ее за руку. "Мадди, мы есть. Ты не можешь стоять здесь и говорить, что нас нет."

Она вырвалась. "Секс. Это – все, что было. Физическое. Что-то физическое. Я хочу большее, чем это. Я хочу, чтобы была душа, объединенная с разумом."

"А ты не думаешь, что я тоже этого хочу, больше, чем хорошего секса?"

Теперь пришла ее очередь смеяться.

"Ты думаешь, это так забавно?"

"Да, я так думаю."

Он рассердился, но в то же самое время она почувствовала, что он играет с ней, что он наносит ей этим запрещенный удар.

"Что, если Джонатан – какой-нибудь старпер, больной сифилисом?"

"Он не стар. Я могу сказать это по его голосу."

"Его голос." Его собственный голос выражал высокомерное недоверие. "Ты точно могла услышать это? Если ты услышишь его снова, то сразу узнаешь его?"

"Конечно," соврала она.

"Мадди. Иди сюда. Забудьте об этом парне, Джонатане. Он – проигравший."

"Ты не прав."

"Что в нем такого, чего нет во мне?"

Она даже не знала, с чего начать. Все. "В нем есть все, чего нет в тебе."

Он тяжело вздохнул.

Мог ли он поверить ей?

Он сжал ее обеими руками.

"Не трогай меня! Когда ты трогаешь меня, я не могу думать." Она не могла разглядеть его в темноте.

Он не отпустил ее. "Что, если я скажу тебе, что я и есть Джонатан?"

"Это смешно."

"Да?" Он слегка встряхнул ее, чтобы она перестала смеяться. "Я – Джонатан. Я – тот, кто звонил на радио."

"Прекрати." Он сумасшедший, любой это скажет. "Позволь мне уйти." Она пробовала освободиться, но он держал сильно.

"Мадди, это правда."

"Лгун!"

Он начал говорить ей вещи, которые мог знать только Джонатан.

О ней. Что она любит и не любит. Ее чувства. Ее тайны. Ее опасения.

Она закрыла уши руками, не желая больше слушать. Это было похоже на то, что кто – то прочитал ее дневник, только хуже, потому в этом было больше предательства.

"Джонатан рассказал всем об этом? Обо мне?"

"Это ты рассказала мне. По телефону."

Она цеплялась за то, что, как она уже понимала, было неправдой. "Это он сказал тебе. Джонатан."

"Это я" сказал Эдди мягким, глубоким, уверенным голосом.

"Нет."

"Да."

Она не знала, когда все изменилось, когда она внезапно поняла что все, что он говорил ей, было правдой. Но внезапно она поняла это.

"Ты сукин сын," произнесла она медленно, пытаясь собраться с мыслями, и терпя неудачу.

"Ты сукин сын." Она начала бить его кулаками по груди. Он попробовал прижать ее к себе. Она ударила его снова. Она оттолкнула его. Он позволил ей вырваться.

"Это была какая-то шутка, какая-то больная игра? Даже встреча здесь. Это была проверка, чтобы узнать, как далеко я могу зайти? "

"Нет."

Бежать.

Бежать отсюда.

"Я все рассказала тебе" Она прижала руку к груди, ее голос был напряжен. "Все глубоко личные вещи. Они шли от меня. От меня! И все время ты смеялся. Точно так же, как ты смеялся, когда я сказал, что я любила Джонатана."

"Боже."

На соседнем дереве послышался звук крыльев испуганной птицы, бьющихся в темноте.

Она сдержала рыдание. Какое имело значение то, что он узнал бы, что она плачет? Он знал все остальное о ней.

Она никогда не должна была приезжать в Штат Небраска.

Какой дьявол жил в Штате Небраска?

Сукин сын перед нею, вот он.

Она снова ударила его, жалея, что не достаточно сильная, чтобы причинить ему сильную боль.

Она развернулась.

И побежала.

Побежала прочь.

Она ничего не видела.

Это не имело значения. Ничто не имело значение.

На автопилоте она летела вниз по лестнице. Все было хорошо до последнего пролета. Она споткнулась и упала в песок и грязь у основания башни.

Эдди, должно быть, бежал за ней, потому что внезапно он появился, и его руки скользили по ней, нащупывая повреждения.

Она оттолкнула его руки. "Не трогай меня!"

Она теряла его. Она знала, что она теряла его, но ей было все равно.

"Никогда больше не трогай меня!"

Она вскочила на ноги и начала взбираться по песку. Она резко распахнула автомобильную дверь и села в машину. Она завела машину и вдавила в пол педаль газа.

Автомобиль летел вперед с большей скоростью, чем мог для своих лет, Мадди сжала руль, плохо видя дорогу через покрытое росой ветровое стекло, в ее глазах стояли слезы.

В один момент она пролетела вслепую по переулку, следующее, что она запомнила – удар и хруст металла.

Глава 28
Чудо

Эдди бежал.

Спотыкаясь, не понимая, куда бежит, он только знал, нужно добраться до Мадди.

Пусть с ней все будет хорошо, молился он. Даже если она никогда не заговорит с ним снова, пусть с ней все будет хорошо.

Он резко распахнул автомобильную дверь.

Он склонился над ней, ее лоб лежал на руле.

"Мадди! Мадди, все хорошо? Боже, Мадди"

Она подняла голову.

Медленно, очень, очень медленно, она повернула лицо к нему. Он увидел, что она плакала. Она плакала. Слезы катились по ее щекам, ее нос был красным, ее губы распухли. Но она не выглядела раненной. Не с физической точки зрения.

"Я не могу поверить" Она сдержала дрожащее дыхание. "Я не могу поверить, что нет никакого Джонатана." Она положила голову на руль.

Это выглядело так, как будто она только что узнала, что кто-то, кем она дорожила, внезапно умер.

Боже, Мадди.

Как все могло стать настолько запутанным?

Сначала он надеялся, что она будет рада видеть его, видеть Эдди. А затем, когда она начала говорить о Джонатане, Эдди просто возненавидел его. Потом он вспомнил, что он и был Джонатаном.

Он не хотел причинить ей боль. Никогда.

Он потянулся и повернул ключ зажигания, выключая двигатель. Ее автомобиль был разбит. Он удивился бы, если бы он подлежал ремонту. "Нужен эвакуатор."

Он присел около нее, в открытой двери. "Мадди, я – Джонатан."

Она покачала головой "Нет, это не ты. Он был кем-то, кем ты притворялся. Это была игра."

"Те вещи, о которых мы говорили, шли от меня. Они шли от моего сердца. Это не была никакая игра."

"Почему ты изменял имя?"

"Когда ты спросила, как меня зовут, я запаниковал. Я не знал, что ответить. Так получилось. А затем, было слишком поздно говорить правду. И когда я говорил с тобой, я был Джонатаном. В течение долгого времени, я попробовал не думать об этом, попробовал отключиться. Внезапно эта часть меня, которую я отрицал, вернулась."

Она выпрямилась, чтобы посмотреть через ветровое стекло на ствол дерева прямо перед ней. "Ты смеялся. Ты смеялся, когда я сказала, что я люблю его. Как ты мог сделать это?"

"Я сожалею. Я смеялся, потому что я не мог поверить своей удаче. Я не смеялся над тобой. Мадди. Милая, милая Мадди. Я никогда бы не посмеялся над тобой. Ты сказала, что ты любила Джонатана. Я понял, что это означает, что ты любишь меня, любишь Эдди."

Он наблюдал за ее лицом, чтобы увидеть, что она думает о его словах.

Он не хотел потерять ее. Не сейчас. Не после расстояния, которое он проехал, чтобы найти ее. "Возможно, я никогда не смогу быть таким, каким ты хочешь меня видеть, но не отталкивай меня. Дайте нам шанс. Мы заслуживаем этого."

Солнце поднималось над горизонтом, бросая на мир мягкий свет.

Любовь.

Вот на что похожа любовь.

На восход солнца.

"Ты хочешь, чтобы я любила тебя?" спросила она спокойно, слезы дрожали на ее ресницах.

Это был большой риск, так открываться перед ней, но он должен был сказать ей правду. Он был должен ей правду. "Да. Черт побери, да." В его голосе звучал пыл его признания.

"А что насчет женщины, в которую ты был влюблен, та, которая уехала?"

"Это была ты. Энид сказала мне, что ты вернулась в Аризону."

Она медленно покачала головой, все еще не веря. "Нет".

"Что ты хочешь, чтобы я сделал, чтобы ты поверила? Сделать татуировку с твоим именем?"

Она задумалась над этим. "Возможно".

Затем, все еще не до конца убежденная, она сказала, "Я видела, что одна очаровательная женщина шла с твоей собакой."

"Жена Макса. Она заботилась о Мерфи, когда я был в центре реабилитации."

"Да?"

"Я люблю тебя, Мадди. Сегодня вечером, когда я выяснил, что ты и Мэри – это один и тот же человек, ну, в общем, я понял это. Разве ты не видишь, насколько это прекрасно? Как это чертовски прекрасно?"

Она сглотнула.

Он ждал, он не мог дышать.

И затем она кивнула.

Да!

"Пойдем." Он слегка тронул ее руку, боясь ее отказа. "Пойдем обратно в башню и посмотрим на восход солнца. Именно поэтому я хотел, чтобы ты приехала сюда. Я хотел, чтобы мы разделили что-то захватывающее."

"Мы уже разделили довольно много захватывающих моментов."

Он засмеялся, его сердце наполнилось надеждой. "Да, но это будет захватывающим немного по-другому"

Руки Эдди обнимали ее, спиной Мадди прижималась к его груди, и они наблюдали, как солнце поднялось над Честером.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. У нее перехватило дыхание. Иногда она забывала, насколько он красив. Эти глаза. Эти глубокие, темные, проникновенные глаза.

Он любит меня.

"Я не знала, что Штат Небраска может быть настолько красив," – сказала Мадди.

Он поцеловал ее. "Сегодня он выглядит намного лучше, чем когда-либо в моей жизни."

Она неохотно повернулась к восходу солнца, чувствуя себя чрезвычайно довольной.

"Мадди?"

"Mммм?" В это время она обычно ложилась спать. Она стала сонной.

"Я сожалею. О том первом разе, когда мы занимались любовью. Если бы я знал, что ты была девственницей…"

"Все в порядке."

"Я был бы более нежным. Я был бы…"

Она повернулась в его руках, провела ладонью по его щетине на подбородке. "Тшш. Все в порядке."

Он поцеловал ее, сладко, мягко, так, как если бы он целовал ее в первый раз.

"И я сожалею… " Его голос сорвался. Он сглотнул, провел рукой по ее животу. "О ребенке."

Она моргнула. "Я тоже."

Он обнял ее.

"Я сделал бы из тебя хорошую маму."

"Лучшую."

Они оба замолчали и стояли обнявшись, просто обнявшись.

"Как ты узнал, что это была я?" спросила она, откидываясь назад, чтобы посмотреть на него. "На радио?"

"Я знаю только одного человека, чьего кота зовут Хемингуэй."

Она улыбнулась и положила голову ему на грудь, ее ухо было чуть выше его сердца. Она слушала удары его сердца, в то время как пыталась свыкнуться с мыслью, что Эдди был больше чем Эдди. "Ты действительно был в сумасшедшем доме?"

"В реабилитационном центре. У меня все еще бывают приступы паники, но я научился управлять ими вместо того, чтобы позволить им управлять мной." Она почувствовала мягкое прикосновение к волосам, это были его губы.

"Страх может быть таким разрушающим."

Он укачивал ее. "Я не был уверен, что я хотел поправиться," сказал он мягко, ", Но в действительности я боялся поправиться."

Она зевнула.

Какой ужасный выбор времени. Она прикрыла рот ладонью. "Извини." Но он, казалось, не возражал.

"Давай доставим тебя в кровать." Он улыбался ей мечтательной улыбкой. "Ты почти спишь стоя"

"В чью кровать?"

"Я думаю – в мою. Но если это не хорошо…"

"Это лучше, чем хорошо."

Они вместе спустились по лестнице. У основания башни Эдди вытащил свой мопед из-за деревьев, сел на него, затем протянул руку Мадди.

"Поставь свою ногу сюда, так ты не обожжешь ее на выхлопной трубе."

Она села позади него, обняла его за талию и прижалась лицом к спине.

Он погладил ее руки. "Не засни," крикнул он через плечо. "Ты не заснешь, не так ли?"

Она покачала головой и сонно улыбнулась.

Когда она проводила без сна слишком долгое время, и у нее возникали мысли, которые были иногда глубоки, иногда идиотичны.

Поскольку они летели по шоссе, в лучах поднимающего солнце, она подумала, как странно, как замечательно, что его тело защищает ее от солнца, порывов ветра, от всего мира.

Глава 29
Теперь я знаю

Джейсон ехал на велосипеде по переулку к дому Эдди. Батарейки в его магнитофоне сели, так что, он пел сам себе. Адэль всегда говорил ему, что у него глаза как у ястреба. Это означало, что он мог видеть хорошо, потому что прямо сейчас он увидил Эдди, сидящего на крыльце. Мерфи был там же. И там же был новый автомобиль Мадди. Не новый. Действительно, он был старым, как и многие другие автомобили, но она только что получила его.

Джейсон любил Эдди.

Он любил Мерфи.

И Мадди была приятна ему.

Недавно, Эдди покрасил дом в белый цвет. Оранжевый был бы лучше, но и белый был не плох.

Джейсон притормозил, пока его велосипед не начал вилять. Когда это случилось, он опустил ногу, чтобы не упасть. Он слез с велосипеда и поставил его на откидную подножку.

"Привет, Эдди."

Он поднял голову.

Эдди смотрел на него странным взглядом.

"Эдди?"

Эдди моргнул. Его взгляд прояснился, но он все еще выглядел смущенным. Взволнованным. "Где ты услышал эту песню?" спросил Эдди.

Джейсон не мог впомнить то, что он пел. "Какую песню?"

Эдди напевал несколько фраз. Ничего себе. То, что напел Эдди, было очень хорошо. Почти как игра фортепьяно или что-то похожее.

Песня была знакома. "Я не могу вспомнить."

Эдди все еще смотрел этим странным взглядом. Джейсон испугался.

Голос Эдди также казался другим. "Она звучала по радио?" Отчасти напряженным, как будто ему трудно говорить.

Мадди появилась в кухонной двери, так как странный голос Эдди привлек ее внимание.

Она была с Эдди все время. Она жила здесь. Она и ее кот Хемингуэй.

Джейсон любил Хемингуэя, но Хемингуэй не любил Джейсона. Хемингуэй не любил никого, кроме Мадди.

Однажды, когда Джейсон спросил Мадди и Эдди, поженятся ли они, они оба выглядели забавно. Позже, когда они поженились, Эдди объяснил Джейсону, что он не мог жениться на Мадди, пока он не решил все свои проблемы. Джейсон не был уверен, что именно это означало. Он не спрашивал. Он не хотел знать.

Мадди вышла и хлопнула дверью. "Привет, Джейсон."

Было удивительно видеть, что она носит свитер, но это было из-за прихода осени. Она простудилась.

"Пробуй вспомнить, где ты услышал песню," сказал Эдди спокойно тоном, который показал Джейсону, что это было серьезно.

Джейсон задумался. Иногда, если он думал кое о чем достаточно долго, он вспоминал.

Он щелкнул пальцами. "Кассета." Затем он вспомнил обо всем.

"Кассета? Где ты взял ее?" Эдди вскочил на ноги. "Я не рассержен на тебя," сказал он. "Я только должен знать."

"Я нашел ее." Джейсон переминался с ноги на ногу. Он начал сдирать кожицу со своей ладони.

"Где?"

Джейсон указал на место недалеко от которого он стоял. "Там".

"Перед моим домом?"

"Она выпала из пакета."

Джейсон начал говорить быстро, желая поскорей закончить это. "Я сожалею, Эдди. Я собирался отдать ее тебе. Но я слушал ее много раз, и она сломалась." Он засопел. "Я сожалею, Эдди!"

"Эй." Эдди обнял его за плечи. "Все хорошо."

Он не выглядел сердитым.

Джейсон вытер нос тыльной стороной руки, затем посмотрел на своего друга. "Я помню всю песню. Всю."

Глаза у Эдди были печальными, грустными.

"Почему песня делает каждого грустным?" Джейсон хотел знать.

"Что ты имеешь в виду?"

"Она сделала тебя грустным, и Адэль. Я пел ее, и Адэль начала плакать. Почему она плакала, Эдди?"

Глаза Эдди увлажнились.

Он тоже плакал.

"Я не буду больше петь ее, если она делает людей грустными."

"Ты можешь ее петь столько, сколько захочешь," сказал Эдди ему спокойно. "Это – твоя песня."

"Моя песня?"

"Я отдал ее тебе."

"Я не помню."

"Это было давным-давно. Не волнуйся об этом. Это – твоя песня. Это – все, что ты должен знать."

"Спасибо, Эдди. Большое спасибо. Никто никогда не отдавал мне песню раньше. Я должен пойти рассказать Адэль."

Он побежал к велосипеду, поднял откидную подножку, и поехал вдоль домов, напевая свою песню, в то время как Эдди сидел ошеломленный, его мысли вернулись назад, в другое время, в другую жизнь…

Глава 30
Казалось, что это стоило сделать

Рик был настоящим переигрывающим исполнителем. Стоило только появиться публике, и он уже не мог себя удержать от исполнения.

Людей тянуло к нему. Он был веселым. Он был очаровательным. Харизма. У него была харизма, которой Эдди еще ни у кого не встречал.

А Эдди был на другой стороне спектра. Он стремился к спокойному сидению в сторонке и хотел смотреть, наблюдать за жизнью. А смотреть ему было на что. Хотя Рик мог легко не обращать внимания на плохие вещи и жить дальше, забывая о них так же быстро, как они происходили, Эдди же от них впадал в мрачное отчаяние.

Они смягчали друг друга. Вместе, их взлеты и падения не были настолько глубокими, и они давали друг другу равновесие, достигнуть которого в одиночку они были не в состоянии.

В средней школе они оба играли в группе. Эдди репетировал каждую ночь. Рик же никогда не брал домой свою трубу.

К тому времени, как они дошли до старшей школы, Рик оставил музыку ради спорта.

Школьную жизнь с ее элитой и спортсменами Эдди едва терпел, просто проживая ее и реально не участвуя. Здоровье его дедушки было крайне плохим. На ферме он был все нужнее. Это был его мир. Школа просто больше не занимала значительного места в его жизни.

Эдди стал более замкнутым, выходя, он старался избегать Рика и его шумных, надоедливых приятелей.

Он часами выплескивал свои чувства на бумагу. Если ему нравилась девочка, он писал об этом. Если созерцание звезд позволяло ему чувствовать себя лучше, он писал об этом

Если он испытывал сексуальное возбуждение, он писал об этом. А потом он стал подбирать музыку под эти слова, вводя новые пометки, чтобы усовершенствовать свои стихи.

К тому времени, как он и Рик пошли в колледж, они прекратили общение, те отличия, которые раньше поддерживали их гармоничность, теперь были просто несовместимы.

До конкурса.

Музыкального конкурса, который спонсировала радиокомпания Калифорнии. Эдди смонтировал пленку с демонстрационной записью и послал ее.

Два месяца спустя ему позвонили из Лос-Анджелеса.

Он попал в финал. И если он хочет участвовать в финальном туре, ему нужно приехать в Лос-Анджелес и играть вживую.

Эдди вытянулся и облокотился на стену, закрыв глаза.

Святое дерьмо.

Что он будет делать? Он никак не сможет играть перед публикой.

Рик.

Он нашел Рика в его спальне в местном сообществе колледжа, где тот проводил последний год, тусуясь, трахаясь и посылая учебу ко всем чертям.

– Ты когда-нибудь хотел поехать в Л.А.? – спросил Эдди, стараясь, чтобы это выглядело рутинным вопросом.

– Л.А.? Не знаю. Там очень прикольно.

– Посмотри на себя.

Рик являл собой классический пример футбольного игрока в старшей школе, который будет бомбардиром, как только окончит старшую школу. Он больше не был звездой и центром внимания. Он был героем, но теперь, вне этого изолированного мирка, он был никем, неудачником, человеком без таланта, без пути, через двадцать лет он станет еще одним алкоголиком с пивным брюхом, который будет просиживать в баре, хвастаясь своей ролью в большой игре.

Никто, казалось, этого не понимал. В старшей школе не было большой игры, только крупные неудачники. Все это дерьмо готовило человека к прямому падению в забвение.

– Я должен быть на этом конкурсе. – сказал Эдди.

– Да? Что за конкурс?

– Музыкальный. Музыкальный конкурс.

– Да? Здорово.

– Ты же знаешь, как я отношусь к появлению на публике.

Рик рассмеялся. – Черт нет.

Эдди раздраженно воззрился на него. Рик никогда не понимал паралич, который охватывал его в этот момент, иррациональный страх, который он испытывал.

– Извини, старик. Я знаю, что у тебя с этим проблемы, но я вспоминаю тот раз, когда ты облевал мне все туфли.

Эдди расслабился. – Я почти забыл об этом.

В его жизни было столько моментов, наполненных ужасом, что было тяжело помнить обо всем.

– Я не могу туда выйти. Ни за что я не соглашусь выступить перед кучей народу.

– Тогда зачем ты участвовал в этом конкурсе?

– Я просто хотел, чтобы кто-то послушал мои произведения, сказал бы мне, есть ли в этом что-то стоящее. И я совсем не ожидал, что дело зайдет так далеко.

– Облом.

– Но я подумал. И у меня родилась идея. Ты мог бы это сделать. Ты мог бы побыть мной.

– Ты сошел с ума. Старик. Я даже не умею играть ни на каком– либо инструменте.

– Раньше мог. Я тебе быстро напомню. В этой штуке основное – вокал.

– Вокал? Теперь я точно вижу, что ты спятил.

– Ты умеешь петь. Я тебя слушал.

– Я просто страдал херней, пел под радио и все такое. А выйти, и опозориться перед толпой, совсем другое дело.

– А что тебе еще остается? Твои оценки хуже некуда. Я слышал, что тебя исключили на полгода.

– Кто-то испортил мой рейтинг.

Рик ни за что не чувствовал себя виноватым.

– Это может сработать. Я знаю, что это сработает.

– А как по мне так это полный абсурд.

– Я не могу стать звездой, но ты сможешь. Посмотри на ребят, тех кто стал знаменитым. Многие из них ни черта не смыслят в музыке. Они попали туда благодаря внешности, очарованию, потому что они умеют играть, могут устроить из этого целое шоу. Ты в состоянии сделать это. Я тебя видел.

Он подумывал об этом. Эдди мог точно сказать, что он подумывал об этом.

– Сколько это займет? Мы надолго уедем?

– На неделю, максимум. Мы поедем туда и тут же вернемся обратно. Так и будет, если только мы не станем знаменитыми.

– Я сделаю это при одном условии.

– Что угодно.

Рик улыбнулся ему лениво. – Я использую собственное имя.

В конце концов, Рик показал себя так хорошо, как Эдди и мечтать не смел. У него было природный талант, его голос не потерял своей уникальности от профессиональных занятий. И хотя его голосу не хватало пафоса, это с лихвой компенсировалось размахом и силой его таланта шоумена.

Немного времени понадобилось, чтобы научиться играть на гитаре так, будто он годами играл на ней. Каким-то образом, он знал весь жаргон, самых великих исполнителей, знал, кто находится на вершине, а чья карьера теперь идет на спад. И Эдди всегда говорил про баллады, лирику и стихи, а Рик про рейфы, гитары и музыкальные записи.

К тому времени, как они приехали в Калифорнию, Рик почти заставил Эдди предположить, что он пишет свою собственную музыку. К тому времени, как они достигли Калифорнии, Рик стал Риком Беком, музыкантом.

Он победил.

Для Эдди, было несколько странно наблюдать, как реагирует на все публика, как Рик исполняет его песню, слышать, как он произносит слова так, как будто он их написал, как будто для него они что-то значили.

Потом, в реальности, он признался Эдди, что это было как-то бессмысленно и чрезмерно сентиментально.

Пока Эдди сидел в темноте, люди бросились на сцену поздравлять Рика.

Звезда.

Герой.

И пока Эдди смотрел, он чувствовал чувство потери, одиночества, горя, как будто только что отдал свою жизнь кому-то другому.