Текст книги "Тенор (не) моей мечты (СИ)"
Автор книги: Тереза Тур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
Но получилось настолько ликующе, что даже я, хоть и была безумно зла, невольно улыбнулась.
– Ты! – крикнула Олеся, останавливаясь напротив Томбасова, и… треснула его кулаком по груди. – Ты! Ты, рожа буржуинская, сказать не мог по-нормальному? Язык бы отсох?
– Олесенька…
– Я знаешь, что подумать успела, когда ты сорвался? Я!..
И она еще раз его стукнула. Что было силы! Я видела!!!
– Олесенька, ты не ушиблась, милая?
– Я не о концерте этом дебильном подумала!!!
Катя встрепенулась было на слове «дебильном», но Артур положил ей руку на плечо, удерживая от очередной глупости. И одновременно обнимая меня. Так, что мы с дочерью оказались в кольце его теплых рук.
– Любимая…
– И не о том, что дуры эти поперли выступать в клуб!
Дуры сникли. Так им.
– Может, валерьянки ей? – рядом со мной подала голос Ирина.
– Я же подумала, что их похитили! – на высокой ноте закончила Олеся.
Беспомощно оглядела стыдливо отворачивающихся мужиков, и вдруг… заплакала.
– Олесенька, милая, прости меня! – Томбасов наконец прижал ее к себе, поцеловал в макушку, одновременно показав кулак Маше.
И тут все начинают гомонить. Приходят в движение. Храбрый Лева начинает продвигаться к Ирине. Но тут, ловко оттеснив охрану, к нам кидается какой-то мужик. Два метра красоты шкафа с антресолями и рыжая бородища лопатой.
– Анна! – восторженно ревет он. – Анна Половцева?!
Люди в черном подбираются и начинают нас окружать. Артур загораживает нас собой.
– Парни! Это же моя любимая певица! Какой голос! Божественный! Неземной!
Рыжебородый шкаф счастливо прищуривается.
Роза огибает нас, делая охране жест: не вздумайте! Явно тоже обратила внимание, что безопасники готовы уронить этого любителя музыки на асфальт. Чисто по инерции. Бурлит силушка молодецкая, не выкипела еще. А сама Роза спокойно направляется к своему лорду, которого уже не надо спасать. И который довольно оглядывается вокруг, словно сам этот праздник жизни и устроил.
А я выхожу из-за спины мужа. И счастливо улыбаюсь. Вот не знаешь, где поклонника таланта встретишь.
– Мы с семьей идем на премьеру «Кошки…». А потом с женой – на «Мушкетеров». А вы автограф дадите? А с вами сфотографироваться можно?
– Конечно же можно, – отвечаю я, и слышу недовольное рычание за спиной. Оборачиваюсь. И ослепительно улыбаюсь своим. И доченьке-начинающей звездочке. И мужу – настоящей, полноценной звездище!.. Хотя, стоп! Какой муж. Мы же в разводе. Дочь умильно улыбается. Выбрала же момент, а? Вся в папу! Или в меня. А, одна сатана.
– Мам, – не обращая ни на кого внимания, спрашивает моя зараза зеленая. – А вы что – помирились?
Артур смотрит на меня. Черные глаза горят. Словно речь идет о его жизни. И смерти. Я киваю.
– Ура! – кричит дочь, кидается к нам. Начинает обнимать, тормошить. На глазах слезы. – Ура-а! Мама! Папа! Ура!!!
Ее вопль подхватывают все присутствующие. Дамы всхлипывают. Полный дурдом, в центре которого оказываемся мы с Артуром.
И мы фотографируемся. Сначала с рыжим байкером и Катей, потом к нам присоединяются Лев с женой, и Сергей с Иваном, и Томбасов с Олесей и Катей, и Говарды с Бонни… Я раздаю автографы, голова кружится. Артур подхватывает меня на руки, кто-то умный орет:
– Горько!
Мне показалось – или это Сергей рявкнул в полную силу своих легких? Я же его самым нормальным считала. Какое «горько»?! Это им что – свадьба что ли?
Но муж подхватывает меня на руки. Губы, сводящие меня с ума, касаются моих. И на какое-то время мы просто выпадаем.
– Спеть! – орет кто-то восторженно.
Я глажу лицо Артура, запускаю пальцы в его волосы – и никак не могу остановиться. Пока не слышу волшебной команды, от которой мы разом приходим в себя, готовые работать. Хотя… вот наша жабка уже ускакала.
Мы идем вслед за ней в клуб и устраиваем импровизированный концерт. Катя с Машей, о чудо, тоже включаются и даже не морщатся, когда их клавишник играет вступление к «Оленю»…
А потом мы просто сидим в клубе, набившись как селедки в бочку – к нам и охрана присоединилась – и пьем очень неплохое пиво под свиные ушки. Я молчу, прислонившись к Артуру, смотрю на него и на нашу дочь – она вместе с Машей и двумя юными консерваторскими гениями оживленно обсуждают не иначе как следующий концерт. К ним подлетают еще двое, показывают что-то. Один в телефоне, другой – в камере. Мне их не слышно, но все ясно по горящим творческим безумием глазам дочери. Артуровым глазам.
Какое это счастье…
Зато слышно, как радостные байкеры и не менее радостные безопасники во главе с отлично спевшимися лордом и нашим родным олигархом договариваются о чемпионате по пейнтболу, или во что там играют большие мальчики. Вот уже пошли по рукам серебряные доллары и стобаксовые купюры…
– Артур, ты – и пейнтбол? – уж не в силах чему-то всерьез удивляться, спрашиваю я.
Мой утонченный гений только смеется в ответ, а я снова слышу, как большие мальчики делятся на команды. Не русские против англичан, как кто-то предложил поначалу. О нет. Они честно кидают жребий, и Томбасов оказывается с Говардом в одной команде, а против них – Петр Иваныч и агент Смит. А вот араб – Аравийский, кажется, – с шефом. И Артур там же. А Лев, Иван и Сергей – в команде «Люди в черном». Байкеры тоже кидают монетку, ржут, предвкушая развлечение…
А я уже не понимаю, то ли это все взаправду, то ли я уже сплю. Впрочем, чего еще ожидать после этого безумного дня?
Последняя моя мысль перед тем, как я перестаю отличать сон от яви – не перепутать бы завтра, в какой театр бежать сначала. Кто бы мог подумать, что сбывшаяся мечта – это полный и абсолютный дурдом! Хороший такой, крепкий, основательный дурдом, полный совершенно счастливых идиотов. Или гениев. Ведь мы – однозначно гении!
И вот наконец открывается занавес, зал полон, зал дышит в ожидании чуда, смотрит на меня – а я выхожу на авансцену в неприлично облегающем кошачьем костюме, кокетливо повожу ушками и начинаю:
– Пора-пора-порадуемся на своем веку… – под восторженный свист, сквозь который побивается родной голос:
– Поехали домой, Анечка… Ты совсем спишь? Я тебя люблю.
И я, не открывая глаз и не выныривая из прекрасного сна, держусь за шею любимого мужа и кладу голову ему на плечо. Зная, что он донесет меня до машины в целости и сохранности. Зная, что все будет хорошо.
– Я тебя люблю, – шепчу в ответ.
Эпилог
Зал замер. И… вот честное слово – если бы я поперек сценария оттолкнула благородного Атоса и отчаянно страдающего в этой сцене д’Артаньяна, оглядела зал и тихо проговорила: «Помогите!», то благодарные зрители снесли бы их. Вот честное слово – снесли. Вместе со сценой! И Портосом с Арамисом.
Но я, как и миледи, дама дисциплинированная. Поэтому понаблюдала за сверкнувшим мечом – отличный у нас осветитель, просто супер! Саму каждый раз жуть берет. Послушала недовольный выдох зала, который, судя по отзывам, упорно надеется на хеппи-энд. Не понимаю, правда, какой? То ли миледи надо подстроить свою мнимую смерть и в финале договориться с кардиналом, чтоб этой вечно лезущей куда не надо четверке поотрубали головы. То ли переспать одновременно и Атосом и д’Артаньяном. Никак не пойму! Но за сценарий отвечаю не я, пусть Роза с Ириной разбираются. А мушкетеры… Ха-ха! Так вам, господа Атос, д’Артаньян и примкнувшие к ним Портос и Арамис! Оставайтесь разбираться с господином кардиналом и сходить с ума от того, что вы уничтожили женщину, которую любили. Наверное, слишком сильно любили, поэтому и уничтожили.
А я все! Отдыхать!
Благородный Арамис накинул на «труп Миледи» плащ. Ура! Уносите!
Пятый премьерный спектакль. Пятый день подряд. Билеты раскуплены на весь месяц. Наши любимые спонсоры – и Говард, и Томбасов – счастливы. Олеся с Розой сияют. И до сих пор смотрят на нас с Артуром умильно. Ну, просто как феи-крестные. Мы же… просто счастливы. Тьфу-тьфу-тьфу. Постучим о дерево. Где тут муж? В смысле, бывший, конечно. Но желающий немедленно стать настоящим. Ну, пусть уговаривает. Дело хорошее. Уговоры – не свадьба.
Самое любопытное, что в родной «Оперетте» после премьеры «Мушкетеров» меня признали звездой. Владлен ручки целовал и в любви признавался. Старался-то как! И умасливал, и улещивал. За столько лет никогда такой красоты не видела. И договор на «Принцессу цирка» принес, виляя хвостиком. И намекнул, что в следующем сезоне будут ставить для детей «Рикки-Тикки-Тави». Потому как принципы принципами, но дети – это такое, оказывается, святое! И такое количество денег и бонусов любимому театру, что только вперед и вперед. Так что роль бесстрашного мангуста – моя.
Я благодарила, ослепительно улыбалась, кокетливо хлопала ресницами и соглашалась. Но про себя думала – а не попросить ли мне роль кобры. Хотелось бы попробовать. Интересно же – как петь шипение?
С другой стороны, Милена и проведет эксперимент. Кобра досталась ей.
Две премьеры подряд – это тяжело, конечно. Но… как же это классно!
Завтра у нас перерыв. Сутки. А потом снова марафон на три недели – пока не уехал Бонни. Хотя он, спев первый спектакль и получив гонорар, сообщил, что «русский есть сумасшедший» и согласился не только на турне по Европе, но и энное количество московских представлений в течение полугода плюс подумать об участии в киноверсии. «Потому что спектакль – класс, япона мать».
Так что сейчас мушкетеры договорятся с кардиналом – вот зараза, слил миледи все-таки! И плевать на то, что женщина в моем лице ждала счастливого финала. В смысле, что кардинал отомстит гадским мушкетерам. А то «мрачный гений Миледи, мрачный гений Миледи». На себя бы посмотрели!
– Привет! – Констанция убрала телефон.
Они с королевой и мсье де Тревилем сидели на диванчике в общей комнате отдыха в ожидании финальных поклонов.
– Привет! – улыбнулась я коллегам.
– Слушай, – спросила Анна Австрийская, в которой невозможно было узнать пигалицу, которую Лева выставил со сцены при первом знакомстве. – А что у нас за сабантуй после спектакля?
– У Сергея день рождения. Он проставляется.
– Готовность пять минут, – раздалось по громкой связи. – Мальчики и девочки! Вы – звезды!
После оваций, фотосессии со зрителями, автограф-сессии и снова оваций мы, наскоро сняв грим, но не переодев костюмы, вышли в фойе. «Вдова Клико» печалилась в пластиковых стаканчиках. Диссонанс, конечно. Но что делать. «На войне как…» Как и после спектакля – без потерь не бывает. Особенно среди тех, кто не поспешил и остался без выпивки.
– С днем рождения тебя… – затянули Иван, Артур и Лев.
Я с удовольствием к ним присоединилась четвертым голосом, а следом и вся труппа.
Сергей просиял. Еще в мушкетерском костюме, только с отмытым лицом – от театрального грима парни все как на подбор, чесались. Не привыкли, баловни судьбы.
Черноволосый, огромный, красивучий. В новом сценическом образе: усы, кокетливая эспаньолка и волосы до плеч. Никаких паричков, исключительно работа лучших специалистов по наращиванию. Говорю ж, избалованы наши мальчики – дальше некуда. Зато как ему идет! Прям другой человек стал!
– Поздравляем! Поздравляем!!! – на три десятка голосов распевала труппа.
– Ураааа!!! – закричал Томбасов.
Машка крутила камеру на длинной палке, совалась под ноги и со сноровкой опытного папарацци расставляла мизансцены и ловила удачные ракурсы. И вот как у этой девчонки получается делать снимки и видео лучше, чем у специально приглашенных фотографов? Загадка природы.
– Спасибо! – растроганно проговорил Сергей. – Спасибо, друзья!
– Спасибо не булькает! – возвестил Томбасов и вручил другу футляр. – Держи, дружище! Шпагу не предлагаю, с ней на медведя не выйдешь. А этот красавчик – самое то.
– О! Спасибо, друг!
Бас достал из футляра охотничий карабин, явно какой-то ужасно навороченный, и просто расцвел. Чуть не поцеловался с ним. С карабином, в смысле. С Томбасовым они ограничились объятиями и хлопаньем по спинам.
Лев недовольно посмотрел на олигарха, который, по его мнению, влез без очереди. Но! Странность какая – промолчал. Олеся посмотрела на него с ласковой усмешкой. Вот кого закидоны нашего гения только веселили.
– А это от нас! – провозгласил Лева, выдержав паузу и добившись того, чтобы внимание было приковано именно к нему. Ну, и раз уж остальные члены коллектива, включая Олесю, стоят рядом, то и к ним тоже. Так уж и быть.
– Мама моя дорогая! – только и воскликнул бас, доставая из футляра гитару. Нежно-нежно, еще нежнее, чем ружье.
– Нравится?
– Еще бы! Ну вы… это ж!.. Мечта поэта!
Зеленые глаза Льва горели, а Сергей гладил гитару. Получалось у него, честное слово, эротично. Я замерла, поймав ревнивый взгляд Артура. И рассмеялась. Он тут все рвался Владлену лицо подправить. Меня это веселило. Потому что эта была игра в ревность – для остроты. Легкая, без трагедийного надрыва. Без недоверия. Просто кое-кто почувствовал себя настоящим артистом и наслаждался новыми ощущениями на полную катушку.
Мне тоже понравились новые ощущения. И корзины цветов на премьере «Кошки» – ровно пятнадцать корзин белых роз, по числу прожитых вместе лет, и в каждой карточка со стихами. На пятнадцати языках. Вот выпендрежник, а?! И то, как Артур выпроводил из моей гримерки рассыпающегося в поздравлениях Владлена (руки прочь от моей жены, мизерабль!) и сам помог мне снять грим и костюм… Честное слово, почти не пострадавший в процессе!
Катя тоже пришла посмотреть, что там мама играет. Посмотрела. Слиняла сразу после поклонов, а уже дома за завтраком буркнула: «Музон – отстой, но ты, матушка, хороша». И на том спасибо. Потому как они с Машей были заняты более чем. Их клип, сделанный на коленке умельцами из Питера, бывший одноклассник Маши и его старший брат постарались, произвел на ю-тубе эффект разорвавшейся бомбы.
Хрупкие, отчаянные девочки-припевочки – и брутальные байкеры, мрачные стены, надрыв, протест и угрожающая морда агента Смита, как воплощения Злобной Системы… Это было классно. Даже меня проняло. Девчонки запустили еще и версию на английском языке.
Лева только крякнул, когда увидел количество просмотров, комментариев и подписавшихся на канал. Будем считать, что от восторга.
Как Маша успевала рекламировать «Крещендо», записывать с Катей еще один клип и бодро посещать десять часов херографии – я не знаю. Наверное, чудо природы.
Так что девчонки – молодцы.
Но мы с Артуром все думали, как поступить. Удачу надо ловить за хвост. То, что талант пробьется когда угодно – сказки. Судьба не разбрасывается шансами. Но с другой стороны… Успех с первой песни это риск. Зазвездиться и слиться, оставшись авторами единственного хита-однодневки легче легкого. Да и школу надо как-то закончить. Хотя вот это, в отличие от Олеси, меня волновало в последнюю очередь.
А вот то, куда эти дурищи влезут снова, чтобы отснять материал… Это хорошо, что байкеры. А если бы золотая молодежь какая-нибудь? Или совсем криминал? С наших красоток станется влезть на зону и заснять погоню за ними ВОХРовцев с собаками.
Так. Ладно. Не будем впадать в мрачность. У нашего друга день рождения. А я тут думаю невесть о чем.
Я сделала глоток шампанского, поймала взгляд Артура. Многообещающий. Улыбнулась ему – не менее обещающе.
И прислушалась к разговорам
– Ну, Сережа-а. Ну, пожа-алуйста, – уже ныла Маша, выпрашивая что-то наверняка ужасно креативное и просто необходимое для успешного пиара.
– Вот уж нет! – отвечал бас девчонке, которая умильно изображала котеночка. – Я у твоей мамы научился не вестись на такие взгляды. Прости, Маш.
– Мама! На помощь!
– Сере-еженька, – еще умильнее пропела Олеся, подплывая к басу со стаканчиком в одной руке и бутербродом в другой, – ну пожа-алуйста.
Все загоготали.
– Олеся! Как ты можешь! – с театральным страданием отозвался Сергей и тоже заржал.
Под шумок Артур придвинулся ко мне поближе, обнял покрепче
– А что тут происходит? – пришлось спросить мне, пока бессовестный гасконец гладил мои плечи, напрочь позабыв об окружающей нас толпе народа.
– А что-то происходит? – интимным шепотом переспросили меня.
А глаза-то какие! Шальные совершенно. Гаско-онец…
– О чем это они?
Артур помотал головой, мотнулась длинная челка, мазнула меня по носу. Вот он ни стричься, ни наращивать волосы не стал. И поэтому мучился в парике.
– А… – он с явным трудом оторвал ладонь от моей талии, то есть того что несколько пониже, и вернулся в реальность. – А, это у Серого дом сделали. Ему перед спектаклем сообщили, что можно смотреть. Машка пронюхала. Ее осенила гениальная идея. Вот теперь уламывает Серого делать фотосессию в новом доме.
Я с новым интересом прислушалась:
– Ты представляешь, какая будет красота, а? – продолжала петь Машка. – Настоящий Портос на современной улице. И новый мотоцикл! Офигенно же выйдет. Ну, Сере-е-ежа!.. Ты же обещал сфоткаться с байком! Он же круто-ой!
– Байк? – переспросила я.
– Ага, ему Говарды подарили. Такой же, как у Бонни, чтобы не дрались, – усмехнулся Артур.
Видимо, новый мотоцикл оказался весомым аргументом, потому что Сергей сдался.
– Ну ладно, делай свои снимки. Пошли на улицу.
– Сережа-а-а! Я тебя люблю! – радостно заверещала Машка, быстро обняла Сергея, потом схватила за руку и затараторила: – Ты прикинь, какие просмотры будут! Какая реклам! Если мы скажем еще, что это твой дом…
– Ага, – каким-то чудом устоял Сергей. – И адрес дадим. Со схемой проезда!
– Ну Сере-ежа…
В глазах юной циничной пиарщицы блеснули самые настоящие слезы. Луковицу она прячет где-то? Так переходить от радостного визга к горестным стенаниям – это не просто талант, это талантище нужен!
– Маш, ну о чем ты! Поздно уже! – начал оправдываться Сергей.
– Клиент готов, – шепотом прокомментировал Артур, не выпускающий меня из объятий.
– Ну и что! Зато освещение! Антураж! – намертво вцепилась в него Машка, намеренная костьми лечь, но баса дожать.
– Дизайнер не нанималась тащиться за город ночью. Маш, завтра.
– А ты ей позвони и спроси, – включился в дожим клиента Томбасов. Как обычно, с грацией носорога. – А то хочешь, я.
– Да вот что вы пристали, а! – у Серого сделались несчастные глаза.
– Сережа, – попросил и Томбасов.
Бас только обреченно вздохнул.
– Ладно. Поехали. Вы же все равно не отвяжетесь.
– Ни в коем случае, – ослепительно улыбнулся Лев. – Ты не представляешь, как нам интересно! Какой он – дом твоей мечты?
Лицо баса посветлело:
– Вокруг – лес. Внутри – камень, дерево, стекло. И ничего лишнего.
– Представляешь, – тихо на ухо сказал мне Артур. – Сергей откопал кубышку и оплатил работу какой-то неприлично дорогой дизайнерской конторы. «Барвиха-стайл» или что-то в этом роде. Где-то мамонт сдох!
Я засмеялась. Сергей был… нет. Не жмотом. Просто он не тратил лишнего. Например, в отличие от Льва или того же Артура, квартиру он купил практически в спальном районе, то ли Давыдково, то ли вообще Южное Бутово. Самая обычная двушка. А деньги он вкладывал, я так понимаю, в проекты Томбасова, и накопил весьма и весьма достойно.
Нам бы тоже не помешало, кстати.
– А будете глумиться, господа безнравственно неженатые, я у вас на свадьбе свидетелем не буду! – пробасил обладатель бессовестно тонкого слуха.
– Вот что сразу угрожать! – Артур вскинул руки. – Мы ж… любя.
– Любя они, – хмыкнул Сергей и скомандовал: – Поехали.
Ровно через три шага раздался заполошный вопль костюмерши Лидочки:
– Куда-а? Костюмы снимите, варвары! С ума сошли!
– Ничего им не будет, – величественно отмахнулся Томбасов, опережая Машу.
Квартет переглянулся. И счастливо заржал наивности олигарха. Им-то с этими костюмами уже не одну плешь проели.
– А если будет?! – не сдавалась Лидочка. – Вы хоть представляете, что это такое – пошить новые костюмы?! Да они стоят, как космолет!
Снова барственный взмах ручкой:
– Ерунда! Пришлете мне счет.
– Ах, счет! – задохнулась от возмущения костюмерша. – Варвары! Сами будете объясняться с Марией Абрамовной, если хоть что-то порвете или запачкаете!
– Лида, миа белла, – вмешался Бонни, собаку съевший на общении с костюмерами, и вручил ей полный стаканчик чего-то покрепче шампанского. – Вы есть пить, танцевать и не думать о ерунда. Си?
– Си, си, – растаяла Лидочка от томного сицилийского взгляда нашего козлогения.
И мы смотались. Всей дружной толпой: квартет с супругами – шесть штук, Томбасовы – две штуки, Говарды – две штуки, гениальный режиссер – одна штука, гениальная пиарщица – одна штука, люди в черном – без счета, но не отсвечивая.
Ехали долго. Потому как на Машу напал творческий порыв, неожиданно поддержанный заскучавшим Бонни. А мы позировали. Везде, где душенькам гениальным (две штуки, но казалось, что минимум десять) было угодно. При этом ворча, страдая и фыркая. Но не сильно, ведь все – на благо проекта.
– У меня еще никогда такого дня рождения, – вздохнул Сергей, когда мы вывалились из пяти машин и одного байка перед воротами его дома.
Которые тут же открылись, пропуская весь гомонящий табор.
Сам дом приветственно горел огнями в глубине огромного мрачного участка: сосны, ели, липы, едва освещенный прудик, каменные дорожки.
Мы шагнули вперед. По сторонам дорожки вспыхнули фонари. А нам наперерез шагнула стройная платиновая блондинка. Высоченные каблуки, укладка, идеальный офисный костюм, макияж под Мерилин Монро. Папка под мышкой. Словно на дворе рабочий полдень, а не глухая полночь.
– Добрый вечер! Сергей Юрьевич.
Она протянула руку басу, ничуть не удивляясь ни толпе рядом, ни костюмам a la семнадцатый век.
Только радость и стремление угодить обожаемому заказчику. Какая прелесть.
– Снимаем, Сережа, это – снимаем! – тут же вклинилась Маша. – Встаньте сюда, под фонарь.
Дизайнер послушалась беспрекословно, встала куда ее поставила Маша и подала Сергею ключи.
– Добро пожаловать, Сергей Юрьевич.
Мы аплодировали, Маша снимала. Мы шли к дому – Маша снова снимала. Все подряд, как военную хронику.
– М-да. Странное у тебя понимание о лишнем, – сверкнул глазами Лева, стоило нам войти в дом.
А вот когда мы добрались до гостиной – даже я присвистнула, не говоря уж о восторженных комментариях квартета.
Бело-золотые завитушки. Толстопопые амурчики на потолке. Розовые в голубом, как зефир. Посреди всего этого великолепия – обеденный стол на двадцать персон и во главе его кресло, изумительно похожее на трон. С французскими лилиями на обивке.
– О! – в благоговении сложила ручки Маша. – О!!! Это же место для фотосессии моей мечты. Сережа, ты – лучший. Спасибо!!!
Бас стоял молча. И особого счастья в выражении его лица я не замечала. Хотя… вот ни за что бы не сказала, что Сергею может все это понравится… Ну, чужая душа, как говорится…
– Идите сюда! – раздался голос Бонни. – О, Серж! Ты… star! Superstar! Bravo! Grandioso!
И довольное глумливое ржание.
Понятно, мы ломанули всей толпой на такой призыв. Еще спустя мгновение мы выяснили, что исходил он из санузла размером с футбольное поле. Ванна на широких лапах. Кран в виде гривастой львиной головы – Бонни как раз мыл руки. И… на постаменте – золотой унитаз. С лилией на бачке!
– Слушай, Британия, – обратился Бонни к застывшему от восторга лорду Говарду. – А почему у тебя такого нет? Я чувствую какой-то комплекс неполноценности. У Портоса – есть. А у тебя – нет.
– И у меня нет, – вырвалось у Томбасова. И он внимательно посмотрел на белого Сергея.
– Пошли спальню заценим. Спорим, и там будет что-то такое… – и Бонни довольно показал на золотой унитаз
Бам!
Клянусь, это услышали все. Хотя Сергей не стал хлопать дверью в собственный туалет в собственном доме, на который он потратил тучу денег. Он просто развернулся. И вышел.
– Что это он? – спросил Бонни у Олеси, которая смотрела на гениального итальянца с таким видом, словно собиралась утопить его в золотом унитазе. Или же в ванне со львиной головой, предварительно попинав как следует. – Нет, ну а я тут при чем?
Гениальный режиссер торопливо отступил за спину лорда Говарда. И оттуда протянул, делая большие испуганные глаза:
– Колючка…
– Что это все значит? – раздалось издалека тихое-тихое.
– Вперед, – скомандовал Лева. – Пора спасать.
– Кого? – удивилась (или сделал вид, что удивилась) Роза. – Что может угрожать Сергею в его собственном доме?
– Да дуру эту. – Иван обвел взглядом все великолепие, что нас окружало, и пояснил с великолепной издевкой: – Дизайнера.
И трое из квартета исчезли. Да-да. И Артур тоже. Вот что значит – трудовая дисциплина, она же круговая порука. Один за всех. И все на одного!
– Не справятся, у него ж ружжо, – вздохнул Томбасов. – Надо бы помочь парням.
И мы дружно ломанулись обратно, в гостиную. Там блондинка тыкала пальчиком с алым маникюром в папочку.
– Вот ваш договор. Отсканированный. Вот ваша подпись. Смотрите. Мы все сделали в точности по проекту!
Сергей зверел.
– Это не мой дом!
– Послушайте, Сергей Юрьевич! Наша фирма строго придерживается…
– Нет, это вы послушайте! – рявкнул Сергей так, что стекла задрожали. И не только в этом, испорченном чьей-то глупостью доме.
Да. Похоже, этот день рождения бас реально не забудет.
– Ань, – обнял меня д’Артаньян. – А давай сбежим. Ну их всех. Я домой хочу.
– А помочь другу? – Ну вот не могла я не поддеть.
– Все-таки надо Владлену намекнуть: пусть тебе в новом мюзикле роль змеи выдадут. Это будет божественно. И костюмчик наверняка…
– Тебе кошачий хвостик уже не нравится? – подняла я глазки на бесстыжего, невозможного… любимого мужчину, который пробрался ко мне в гримерку после премьеры «Кошки…» И не просто прокрался. А выкрал костюм. Домой. И гордо сообщил мне: «А тут мы ЭТИМ заниматься не будем». И глазами черными этак: «Ву-у». И ресницами так взмахнул, что я… Просто… Но он бесстрашно отбивался от меня до самого дома.
Катя сказала нам тем утром: «Мда». Мы переглянулись. И покраснели. Похоже, не ту комнату в доме мы звукоизолированной сделали, ой, не ту. Дочь расхохоталась, довольная как слон. И удрала на следующую ночь к Машке. Нет, этот убогий реально не понимает, что моя месть будет страшна. Но пока я просто смотрела…
– Аня-а, – простонал Артур. – Может, правда, пока они здесь заняты, спаленку найдем? Проверим, есть ли там балдахин.
– Тебя Сергей задушит, – покачала головой я. – В порыве. А ты не Дездемона. Тебе петь еще.
Мы сбежали под звуки замечательнейшего скандала.
– И все будет дома! И только дома, – добравшись до машины, сообщила я мужу. Непререкаемо и жестко. Мстить – так мстить.
– Ага, – тряхнул он челкой и сделал такие невинные глаза, что у меня внутри все замерло. От предвкушения.
Доехали мы до выезда из коттеджного поселка. Ну, может, еще метров сто после того, как за нами закрылся шлагбаум. А костюмы… Ну, надеюсь, Лидочка нас не убьет… Или Томбасов выручит. Или… Ведь это совсем неважно, когда мы – вместе. Снова. Всегда.
