Текст книги "Мэри Поппинс для квартета (СИ)"

Автор книги: Тереза Тур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава десятая

К черту успокоительные.

Сильные наслаждаются депрессией

(С)С просторов

Сны. Сны. Сны.

Яркие, цветные.

– Привет! – улыбается мне муж. Полулежит на нашем диване, Даная эдакая. Радостная улыбка, рубашка в красную ковбойскую клетку – была у него такая на заре туманной юности. Терпеть ее не могла.

А я… стою на пороге комнаты – и глупо улыбаюсь. Понимаю, что надо кричать: «Убирайся! Что ты тут забыл?» Понимаю, что сейчас, прямо во сне, понесусь менять замок на двери, предварительно взяв в руки топор. А гляди ж! Стою – и улыбаюсь. Я же сплю. И мне хочется, чтобы все произошедшее за этот год оказалось дурным сном. И все в моей жизни было по-прежнему.

Или не хочется?

Меня просто начинает колотить, когда он поднимается – и подходит ко мне. И я внезапно осознаю, что это совершенно чужой, жуткий своей чуждостью человек. Он по-другому морщит лоб, по-другому растягивает губы в улыбке. И, главное, он подходит недопустимо близко. И пытается меня обнять.

Я какое-то время смотрю ему в глаза, пытаясь отыскать хоть какие-то черточки того, кого я любила, но… не нахожу. Лицо то же. Человек – нет. Безжалостно – нет.

И это настолько страшно. Настолько дико. Но тот, который во сне, этого совершенно не понимает. Склоняется надо мной, ниже. Ниже. Я упираюсь спиной в стену, отчего-то холодную, шершавую. Слышу шепот:

– Я соскучился.

Изо всей силы отталкиваю его и бегу прочь. Так и вываливаюсь из сна, задыхающаяся, как будто и правда удирала.

Посмотрела на часы. Половина шестого утра. Засада. Как же я хотела выспаться! Просто жаждала весь год. А тут – снова облом. Ладно, когда-нибудь. Получится. Вот точно. А пока вполне можно прогуляться на кухню, напиться кофе. Подумать.

Первое. Надо нарыть в Инете все, что связано с очаровательной Даной. Уж больно персонаж замысловатый. На благо кого она работает? Хотя не так. Понятно, что она работает лишь на благо себя, любимой, но как ее благо соотносится с группой «Крещендо». И что у нее с Сергеем?

Второе. Надо внимательно отсмотреть все рекламные ролики группы. Все, что в этот год… И в прошлый появлялось на просторах сети. И подумать.

Третье. Сегодняшняя репетиция…

Я поняла, что составляю план работы. И хорошо, если на сегодня, а не на несколько последующих недель. А то и до августа.

Я же хотела увольняться!

Ой. Ну вот трудоголикам-маниакам посвящается. Куда ж тут спать, как же тут сбегать, если работа не сделана, билеты не проданы, программа не готова, рекламы толковой нет, поют мимо, и вообще, столько интересного. Ну, хоть залезть в головы парням – на самом деле, взрослым мужикам, моим ровесникам, не говоря уже о Сергее, тот на десяточку постарше. Залезть, поковыряться и посмотреть – где у них кнопка. Где мозги. И как прелюбопытно они их используют. Если. Если используют. И если мозги.

А пока – кофе. Чудесный капучино. Будем считать, что именно он примирит меня с господином Томбасовым, который, если уж говорить правду, совершенно не виноват в моих личных загонах и несчастливой истории любви.

Я зашла на кухню – и обомлела. За столом, в компании огромной охапки белоснежных роскошных роз, сидел Олег Викторович собственной персоной и листал планшет.

– Доброе утро.

Он отложил гаджет и поднялся. Выглядел, кстати говоря, бизнесмен, отвратительно. Как будто он вчера, после того как отвез меня домой, вернулся в отделении полиции, попросился в обезьянник и провел там всю ночь в теплой компании нарушителей правопорядка. Буяня и время от времени получая от сотрудников органов педагогической дубинкой по ребрам.

– Доброе, – ответил он. И спросил: – Хотите кофе?

– Хочу, – ответила я и покосилась на розы.

– Это вам, – чуть улыбнулся он. – Я понимаю, что это нелепо – пытаться цветами загладить свою грубость, но… Я зауряден. Ничего в голову мне больше не пришло.

Что тут скажешь.

– Мне бы хотелось, чтобы вы продолжили работать с парнями, тем более что вы, похоже, прониклись симпатией к ним.

Передо мной появилась чашечка костяного фарфора, источающая дивный аромат. Я поднесла ее к губам и отпила божественный напиток. Развернулась к окну: в окна во всю стену можно было наблюдать деревья, что беззаботно шелестели листвой.

Я прикрыла глаза, стараясь нарисовать в голове картинку всего, что меня окружало, чтобы запомнить это навсегда. Розы. Кофе. Потрясающий мужчина, который ждал моего пробуждения, чтобы извиниться. И если отмести мысль о том, что он просто не хочет потерять ценный кадр, то…

В любом случае, подобного со мной такого еще не приключалось. Понять бы – к худу или к добру все это…

– Мне бы очень не хотелось, чтобы вы из-за моей глупости бросили все.

Кивнула. И поняла, что и мне, на самом деле, не хотелось бы. Рассвело. Страхи исчезли – или попрятались до темноты, не важно.

– Олеся Владимировна…

– А?

– Вы остаетесь?

Попросить у него в качестве компенсации кофе-машину и годовой запас такого кофе? Бонусом за чудо.

Рассмеялась. Удобно ли Мэри Поппинс, призванной сотворить чудо, торговаться? Тем более, выпрашивать кофе-машину.

– Остаюсь.

– Я улетаю на неделю, – проговорил он, поднимаясь. – Оставляю шофера в полное ваше распоряжение. Сегодня приедет Инна Львовна. Кстати, она счастлива, что Сергей вернулся и велела кланяться вам.

10-2

Около десяти на крыльце я ждала появления солистов группы. Машка каталась на доске – благо, просторов было немерено. Появились они разом, эффектно, на одной машине. Белоснежные смокинги и бабочки. В половину десятого утра. С ума сойти. Синхронно вышли из машины, вытащили огромные охапки цветов.

Мне, в джинсах, футболке и в балетках, стало как-то неловко. Хоть бы намекнули – я б за вечерним платьем сбегала. Ладно, у меня нет вечернего платья такого уровня.

Машка замерла. Я уставилась во все глаза.

Певцы выстроились. Обняли букеты.

И…

– Живет в белорусском Полесье

Кудесница леса – Олеся…

Все-таки у Льва волшебный голос, настолько проникновенный и легкий, что просто хочется поверить. Закрыть глаза – просто полететь вслед за звуками. Пусть даже и нелюбимой песни, которую я терпеть не могу.

– Олеся, Олеся, Олесяяяяя…

Так птицы кричаааат…

О! Вот пошло четырехголосье. Да так ладненько и рядненько, словно всю ночь репетировали. Какая-то птица сорвалась с ветки и с пронзительным криком унеслась прочь.

– Останься со мною, Олеся,

Останься, как чудо, как песня.

И – завершающим аккордом, все четверо, слаженным движением припадают на одно колено. И протягивают мне цветы.

Шуты, ну вот просто шуты. И как их воспринимать, как взрослых состоявшихся людей? Никак. Мальчишки. Никак в детство не наиграются.

– А вот эту песню мама как раз не любит, – подошла к ним из-за спины моя добрая и чересчур откровенная дочь.

– Да? – Иван явно огорчается. Остальные смотрят на меня с насмешкой. Вот что их удивляет, право слово? Вот еще ни разу не встречала, допустим, Андрея, которого бы не корчило от Аллегровского: «Привет, Андрей! Ну, где ты был, ну обними меня скорей!» А чем я-то хуже всяких Андреев. Тоже терпеть не могу.

– Все мои коллеги и знакомые считают своим долгом петь ее мне на пьянках или корпоративом. Только расслабишься – а они как заголосят, – все же улыбаюсь я и спускаюсь со ступенек. – Но в вашем исполнении это было божественно.

Лесть – она такая. Приятная, даже когда не совсем соответствует действительности. И все это понимают. Вокалисты понимают и улыбаются. Подымаются с колен – как бы им сказать, что вот это лютый перебор – и вручают мне букеты.

– С вами чудесно работать, – говорит Сергей.

Вот он с таким удовольствием все это делает – и поет, и дурачится, и припадает на колено, что я делаю вывод: за год он очень и очень скучал. А остальные… Я оглядела парней. Остальные скучали по нему. Даже Лева улыбается сейчас – так хорошо, так спокойно. Будто у него, наконец, все в жизни происходит как надо.

– Так. Песни сами себя не споют, концерт не подготовится. Вперед! – скомандовал вдруг Артур, которого я вот никак не могла заподозрить в желании титанически трудиться, потому как выглядел он еще более помятым, чем вчера.

Тут ворота наши жалобно взвизгнули как живые, стали открываться, от чего-то дергаясь.

Во двор влетела алая машина, взвизгнула и застыла, чуть было не протаранив ту, на которой приехали парни.

– Дана, – нахмурился Сергей.

Решено. Оставляю его после уроков, тьфу, после репетиции – и если понадобиться, буду пытать и оставлять без сладкого или что он там еще любит. Но правду надо узнать, а то опять домолчатся до того, что в одном помещении не смогут находиться и на одну сцену выходить. Не дай бог.

А Льва тоже подобралось лицо, вся его счастливая расслабленность исчезла. Он шагнул и открыл дверцу машины, протянул руку.

– Доброе утро, – выпорхнула девушка-красавица. – Надеюсь, я не опоздала?

– Нет, – улыбнулась я ей в ответ. – Мы только начинаем.

Парни, дружно, но быстро отступили в репетиционный зал. Лев ушел вместе со всеми, а я осталась с красавицей, которая, судя по недоброму прищуру, искренне мнила себя монстриком и хозяйкой мира. Смешно.

– Думаю, нам надо поговорить, – начала она и тут же, развернувшись, рявкнула на Машу: – Поосторожнее там, на машину не налети!

Дочь только пожала плечами и ничего не ответила. Даже ничего не показала. Умница моя.

– Прошу, – я сделала приглашающий жест.

Снова взгляд. «Выразительный». Должно быть в мыслях Даны было, что после подобного я зарыдаю и убегу. Навсегда. Мой бог, сколько же пафоса. Жуть. Я не стала ждать, пока на мне закончат отрабатывать взгляды, и просто пошла в дом. Уже раздавалось «ми-ми-ми» – парни работали. Я взяла телефон и написала Артуру сообщение: «Как нужны будут зрители – сигнализируйте». И смайлик.

– А почему мы на кухню? – поджала губки Дана.

– Потому что мне так удобнее. Будете кофе?

– Нет, что вы! Он с кофеином.

И столько ужаса в голосе, так выразительно заломленные ручки. Какая прелесть. Вот мне любопытно: Лев – мужчина жесткий, достаточно прагматичный. И умный. Вот что он в ней нашел. Любовь и правда зла? Она себя с ним ведет как-то по– другому? Или любовью занимается как-то сверх по-особенному, что у него крышу сносит?

Загадка.

Загадка же недовольно осматривала кухню, словно нахождение в таком убогом месте ее просто уничтожало как личность. Смешная. Я неторопливо пила кофе. И наблюдала. Прекрасно, на самом деле понимая, как раздражаю этим Дану. У нее на языке вертелось уже сто тысяч фраз, от ядовитых до убийственных. Но что-то останавливало. Мне отчего-то казалось, что ей непонятен был мой статус в отношениях с Томбасовым. Потому как даже если бы он документально, с записями видеокамер и протоколами бесед взялся бы объяснять, каким образом я оказалась в руководителях проекта, то Дана, презрительно поджав идеальные губки, томно выдохнула знаменитое:

– Не верю.

Потому как в ее картине мира такое доставалось только через постель. Причет неистовым служениям музам.

– Скажите, – спросила я у нее вдруг, – а кто занимается социальными сетями?

– Специально нанятые люди, – и девушка, чтобы продемонстрировать недоумение от вопроса, сложила губки буквой «О».

– Кем нанятые? – продолжила я.

– Мною. А что?

– Меня смутило несколько вещей.

– Каких?

– Во-первых, посты выходят редко и не регулярно.

– Чтобы новость поместить, она должна быть.

– To есть у группы новостей нет. А у Льва – пожалуйста.

– Он более активен.

Я рассмеялась. Да дай волю Машке, группа будет обеспечена постами по десятке в день. Хватит, чтобы ленту заспамить до отвращения. И это мы только на базе. Без выездов, но с полицией. И караоке.

– Второе. Качество материалов. На всех видеозаписях ребята поют мимо. Неужели нельзя сделать что-то приличное по звуку?

– Они так все время поют.

Ну, кто бы сомневался. И не социально активны. И поют все время мимо, нельзя ни момент подловить, ни склеить запись их нескольких. Ну вообще никак!

– Есть и третье? – тряхнула гривой волос девица-красавица.

– Есть. Я прочитала комментарии к последнему видео. В того самого злосчастного концерта.

– И что там?

– Там один из комментирующий написал о том, что ему очень жаль, что группа с уходом Сергея перестала звучать, что ушла полифония. Что они поют мимо. Его тут же обвинили в том, что он – тролль, что он оскорбляет парней. Посоветовали идти в группу к Сергею и там поливать грязью любимых исполнителей.

– И что с того?

– Ну, нападали и смешивали человека с грязью не другие фанаты. Админки групп. А во-вторых, перед тем, как такое писать, можно было бы зайти в профиль к человеку.

– И что же там такого интересного можно найти?

– Ну, например, что он состоит в группе у наших парней с момента основания группы, что он страстный фанат «Крещендо» и был на многих концертах. Что он учитель музыке сильно в возрасте.

– И что теперь делать? – раздался позади нас голос Артура.

Я развернулась. Вся четверка в полном составе находилась у входа на кухню и слушала этот разговор.

– Думать, – ответила я всем разом. И допила кофе.

Глава одиннадцатая

Если у вас нет проблем

Проверьте – есть ли у вас пульс

(С) мудрость мудрого интернета

Парни переглянулись, посоветовались.

– Мы решим этот вопрос. Скинете ссылку? – за всех ответил Лев.

Я кивнула.

– Пойдемте слушать, что получилось, – улыбнулся мне Артур. Уже нормально, без стрельбы глазами по мишеням.

Я согласно кивнула, обрадовавшись, потому как выглядел он поживее, чем вчера или даже сегодня утром.

Мы уже выходили с кухни, как нам в спину донеслось ядовитое:

– Какая идиллия!

Это Дана у нас что – обличительную речь решила произнести? Я развернулась. Любопытно-любопытно.

– Значит, как будто ничего и не было? – она поднялась. Грудь вперед, волосы назад, глаза сверкают. – Все в полном порядке?

Она обвела всех ненавидящим взглядом, особенно досталось Сергею – кто бы сомневался!

– Возвращение блудного сына прошло удачно? Погодите, его снова перемкнет – опять будете всех обзванивать, вокалиста искать. За неделю до концерта. Или ты забыл, Лева, как у тебя шарахнуло давление, когда один вас бросил, другой – загулял, потому как страдал. Третий на нервах петь не мог. А новый только глаза делает большие и красивые и судорожно учит партии и фигеет от того, что «капец, все сложно, а оно вам зачем так напрягаться?»

– Дана. Пожалуйста, – нехорошим голосом проговорил Лев.

Но девушку уже понесло:

– Ты под капельницей давно лежал? Снова захотел? Может, уже бросишь весь этот балласт никчемный? Подумаешь о себе? О своей карьере? О нас?!

– Дана!

Девушка-красавица окинула всех ненавидящим взором.

– Ты среди сборища неудачников. Один – все никак в детство не наиграется, петь соло не умеем, как и первую фразу нормально выпевать. Это не говоря уже о спазмах на любой нервяк. Правда, Иван?

Блондин побледнел. Как полотно.

– Замолчи сейчас же! – загрохотал Артур.

– О, наш герой любовник. Друга защищает. Похвально. А сам? To страдает, то пьет, то на сцене мимо орет. Да так, что фиг заглушишь.

– Прекрати, – беспомощно сказал Лев.

– Да почему? Если это правда – и вы все это знаете лучше меня. У вас же у всех абсолютный слух. Вы же слышите!

– А что ты скажешь мне? – тихим ненавидящим голосом проговорил Сергей.

– Ты… – девица подошла и провела кончиками пальцев по щеке, при этом глядя прямо в глаза Льву.

Сергей дернулся, будто по нему змея проползла.

– Ты же наш герой-любовник. С бархатным голосом, по которому тосковали все домохозяйки страны, забрасывая нас требованиями тебя вернуть. Медведь, который на сцене смотрится как бревно, нормально двигаться не может, все тупит. Предатель, который за неделю перед важным мероприятием подставил всех. Неудачник, который так ничего и не добился за год. И прибежал обратно, поджав хвост…

Сергей усмехнулся:

– Так вот что ты Леве в уши льешь? Что он только один тут талантливый? Что остальные балласт? Что Томбасов – только во вред и «Крещендо» тормозит карьеру гениального вокалиста?

– Довольно, – я вышла вперед. – С обличениями пора заканчивать.

– А то что? – девица шагнула ко мне.

– Милая, я вам позволила сеанс разоблачения черной магии только потому, что нашим солистам немного подправить корону на голове полезно. Так сказать, взгляд со стороны от тех, кто их не любит. Немного шоковой терапии. Чтобы они понимали, что не боги и тоже косячат.

Девица окинула всех нас ненавидящим взором, остановилась на Льве. Он демонстративно отвернулся. Она фыркнула – и вылетела из дома. Взревел мотор. И мы услышали жуткий хруст и крик дочери.

– Машка! – закричала я. И бросилась бежать. Нет-нет-нет!!!

Я выскочила на крыльцо и столкнулась с дочерью.

– Живая?!

Я схватила ее в объятия, ощупывала руки и ноги, плечи, спину.

– Да мамааааа! – высвободилась дочь.

Уставилась на нее, тяжело дыша.

– Я на крыльце была, – пояснила Маша. – А она увидела доску и специально на нее наехала.

– Доска… – Я без сил опустилась на ступеньку. Вот тут меня затрясло. – Доска.

Маша обняла меня:

– Маааа, да ну ее. Все же в порядке. Мам, успокойся, а…

– Простите. Я куплю новую. Я…

На Льва было жалко смотреть.

– Я сам куплю, – вдруг зло сказал Иван. – Ты в них все равно ничего не понимаешь.

– A твоя девица… – начал Артур, шагнув вперед и ткнув в товарища указательный палец.

Меня шатало. Меня колбасило. Мне надо было оппиться успокоительными и хоть как-то унять сердце, стучавшее в ушах, но… я поднялась. Подняла руку вверх и тихо проговорила:

– Стоп!

А что – у меня так класс в прыжке замирал при необходимости. И эта четверка не оказалась исключением. Они застыли и уставились на меня.

– Никаких обличительных речей. Никаких обвинений. Вообще режим радиомолчания. Даже жестами не смейте общаться друг с другом!

Но в глазах у всех четверых был мрак. Неужели этой козе удалось вот так, с наскока разрушить все, чего добились это парни. И они все-таки разбегутся. Да еще и вот так – врагами?

11-2

– У вас же мерс этот семиместный? – спросила я.

Ответом мне были изумленные взгляды. И утвердительные кивки.

– Замечательно. Мы сейчас уезжаем, – сообщила я им. – На сутки. Вот только вещи…

Я с сомнением посмотрела на них в смокингах. Мда, то место, куда я хотела их отвезти и подобный пафос. Малосовместимы. Только комаров посмешить.

– У нас есть во что переодеться, в багажнике, – верно истолковал мой взгляд Сергей.

Я кивнула. Они точно не в военном училище обучались?

– Ну, и если нас забросит судьба на необитаемый остров, мы и там продержимся, – с гордостью добавил Иван.

– И устроим пикник с гала-концертом.

– А гитара у вас есть? – живо спросила я у них.

– Может, мы на ней не играем? – уже улыбнулся Артур.

– Сергей точно играет. И мне кажется, кто-то из вас тоже. Может, и все.

– Почему я? – удивился бас.

– Вы когда нервничаете, – ответила я ему, перебираете пальцами как будто струны.

– Я показала, как. Я просто сама те же точно делала. – Остальные – как будто клавиши. А вы – нет.

– На сборы сколько? – отмер Лев.

– Полчаса. И выдвигаемся. Живее.

Я пошла наверх. Таблетки. Таблеточкииии. Моя прелесссть. Где вы? Сердце дребезжало и готовилось выскочить из груди. Увижу девицу – просто прибью, мерзавку!

Клео встретила меня горящими недовольными глазами.

– Поедем, развеемся, – сообщила я ей.

Наша царица отвернулась. «Осталась – ну и дура», – говорил весь ее облик. Ох, Клео. Да знаю я. Знаю. Понять бы еще почему не сбежала еще с самого утра.

– Ты что – не собираешься ехать? – спросила я у мудрейшей из мудрейших.

Поза сфинкса и оскобленные уши.

– Но как же ты. На сутки. Одна. Я буду переживать.

Тяжелый вздох был мне ответом.

– Олесяяя, – раздалось внизу. – Вы куда-то собрались?

– Инна Львовна, – скатилась я вниз. Я с этим скандалом, что закатила Дана, совсем забыла, что экономка Томбасова должна была приехать. – Вы просто мое спасение.

– Это ж замечательно. Только мальчики мрачные.

Я только рукой махнула. Быстро все объяснила, получила заверения, что все будет в порядке. Через полчаса вышла из дома. Парни старательно друг с другом не разговаривали. И даже не смотрели. Все, как им велели.

– Вы своих предупредили? – вдруг обеспокоилась я. – Просто там телефоны ловить не будут.

Дружные кивки. Я оглядела свое воинство – только Машка выглядела довольной как слон, несмотря на сломанную доску. И машинально направилась к месту водителя. Уже открыла себе дверцу, но вдруг поняла, что и ключей нет, и машина не моя… И взгляды парней какие-то странноватые.

– За руль пустите?

Взгляды резко стали испуганными. Вот что так, а? Я, кстати, вполне нормально вожу. И стаж у меня. И с Балтийского море на Черное мы катались, а я была за рулем. И…

– Я поведу, – поднял руку Иван, и Лев без дискуссий бросил ему ключи.

Теперь удивленно посмотрела я. Человек же, как я понимаю, на велосипеде ездит. И?

– Обещаю не гнать, – поднял правую руку Иван, как в сериалах про американских юристов и их суды, – правила ПДД – в рамках разумного почти соблюдать, заезды на трассе не устраивать. Куда едем?

Я вздохнула – облом! За руль не пустили. Достала телефон, набрала в навигаторе адрес и выдала. Вздохнула и сказала:

– Жаль, сюрприза не получится. Но нас ждут. Я предупредила.

– Я никому не скажу, – попытался улыбнуться Иван, но его солнечное сияние никак не хотело разгораться. – Садитесь вперед, если что – маршрут подкорректируете.

– Со стороны Москвы ни разу не заезжала. Но попробую.

Мы тронулись. Километр весело бежал за километром, Машка сидела за мной, остальные затихли сзади. Словно бы их и не было.

– А куда мы едем? – спросил Сергей вдруг очнувшись.

– К одному моему знакомому: тоже благодарному родителю, – ответила я.

– Разве за сутки мы успеем съездить в Питер и вернуться обратно? – спросил Сергей. – Нет, если просто туда и обратно, то конечно.

– Да по новой платной, – мечтательно протянул Иван. – Успеем. Чего там. Правда, нам не в Питер. Атак… За четыреста километров.

Мы выехали из леса, в котором располагалась «избушка» с репетиционной базой, ловко покружили городком, выскочили на шоссе. И гнали так… Прилично. Я прислушалась к себе. С Иваном за рулем было спокойно.

– Пойдем до Твери по платной, там разогнаться можно.

Я посмотрела на улыбающегося Ивана. Разогнаться… Сейчас мы шли сто десять. С другой стороны, с каждым километром дороги он все больше и больше приходил в себя. Глаза заблестели. Посмотрела назад, на остальных. Машка смотрела в окно. Счастье и безмятежность. Сергей выглядел спокойным, словно сеанс обличения никак его не задел. Или – скорее всего – просто не показывает виду. А вот Артур со Львом… Машка время от времени поглядывала на них с сочувствием. Мда. Ушли в себя, вернутся не скоро. Плохо.

– Давайте так, – предложила я. – Вы же хотели задать мне вопросы. А я – вам. Может, и начнем? Дорога вполне располагает.

– Какая у вас была первая машина? – тут же спросил Иван.

– Ой, – удивленно посмотрела я на него. – Это же когда было!

– Надеюсь – улыбнулся он, – у меня не была только одна попытка задать вопрос?

– Да за ради бога, – рассмеялась я. – Дорога длинная. Только я ж буду спрашивать в ответ.

– Готов.

– Хорошо, первая машина – жигули, тройка, цвет василек. По возрасту – моя ровесница.

– И как вы на ней ездили? – изумился Сергей. – Это же жуть жуткая.

Остальные тут же закивали. Машинки! Машинкииии! Самое правильно средство в общении с мужчинами.

– Да нормально я ездила. Только как это «плавно выжать сцепление» поняла уже на первой своей иномарке.

– Какой? – Сергей включился в беседу.

Вы ж мои прелести! Машинки любят все!

– Я купила ланос. Шевроле.

Насмешливое фырканье всех четверых.

– А вот и зря! Разгонялась она замечательно. И пять лет практически не ломалась.

– И мы на ней ездили по всему Черному морю, – проговорила Машка, вздохнув.

– А что случилось потом? – вдруг спросил Лев.

Любопытно. А мне казалось, что он и не слушает.

– Потом случился форд. Фьюжен. Уже с коробкой-автоматом.

– А с ним? – не выдержал и Артур.

– Его я продала, чтобы отдать долги. А вот откуда они взялись и что послужило… поводом… Простите, на эти вопросы я отвечать не буду.

11-3

Мы замолчали.

– С вами все в порядке? – спросил Иван, бросая на меня тревожный взгляд.

– Да, конечно. – Улыбнулась ему, посмотрела на напрягшихся остальных. – Я неисправимая оптимистка.

– Это мы поняли. А вы и правда учительница?

– Стоп, – кровожадно улыбнулась я. – Теперь время моих вопросов.

Мужчины переглянулись, типа – «попали». Машка рассмеялась.

– Лев, – уставилась я на мужчину, – ваша любимая песня.

– Слушайте, – он так возмутился, что забыл о том, что страдает. – Вот если вас спросят, какая книга у вас любимая?

– Зачет, – кивнула. – Уел. Ладно.

Мы рассмеялись.

– Давайте я лучше про машину расскажу, про любимую, – предложил Лев, опасаясь, видимо еще какого-то моего креатива.

– Что вы любите мерсы я уже поняла. А вот играете ли вы на гитаре?

– Ну, играет Артур. А я так. Струны перебираю.

– Артур?

Я не скрыла своего удивления. Вот была ж уверена, что…

– Еще Сергей, – широко улыбнулся Артур, став просто неотразимым. – Но если его очень попросить. И в основном, аккомпанируя, если что-то мурлычет.

– А вы?

– Я – по классике. – И он изобразил руками игру на гитаре. Чего-то сложное и высокотехничное, без сомнения.

– Ага.

– А вы, Олеся Владимировна, играете на гитаре?

– В вашем понимании – нет.

– Ну что сразу так, как будто мы… – начал возмущаться Лев, но я с усмешкой посмотрела на него. И он не стал продолжать. Правильно. Кто вы? «Снобы?» Есть немножко. «Профи?» Очень даже.

Бог мой! Как они читают взгляды. Аж жутко самую малость.

– Тут дело не в вас, дело во мне, – пояснила я. – Тщеславием не обделены не только певцы, знаете ли. Но и учителя. И на людях я буду показывать то, что я делаю хорошо. Или не показывать вовсе.

– А что вы делаете хорошо? – тут же спросил Сергей.

– Я? Учу хорошо. К экзаменам готовлю еще лучше.

– Никогда не представлял себе такой школьную училку… – выпалил Артур, но поймал взгляд Машки.

«Ой, щас прилетит…» – глазами сообщал ему мой добрый ребенок.

– Школьной учительницы, простите, – тут же исправился он.

Умный певец. Хороший певец. Живой певец.

– Я так понимаю, вы в вашей молодости с обычными учителями не сталкивались особо. С музыкантов – какой спрос. Особенно с тех, кто чуть ли не с младенчества по гастролям?

– Вот не надо, – возмутился Лев. – У нас разностороннее вполне образование.

– И даже ударения в устной речи хорошо поставлены, – похвалила я. – Вы говорите «красивейший». Это радует.

– Мы еще итальянский, испанский и английский знаем, – похвастался Иван.

– Как вам мало надо для радости, Олеся Владимировна, – съехидничал Артур.

– А в школах работают сплошь неудачники, которые по-другому никак не могут себя реализовать в нормальной жизни, – процитировала я какого-то важного чиновника из сферы образования.

– По вам не скажешь, – улыбнулся Сергей.

– Спасибо.

– Я не хотел вас обидеть, – смутился Артур.

– Ну, о каждой профессии есть свои стереотипы.

– О стереотипах, – вдруг включился Лев. – Мы же Сергею костюм не заказали. Он в чем петь-то будет?

– Через двенадцать дней концерт. Ничего не готово, – меланхолично заметил Иван.

– Не отрепетировано, не сведено. Оркестра мы в глаза не видели, как и они нас. Ноты для них будут сюрпризом. И их надо еще расписать. Впрочем, ничего нового. И, конечно, главная проблема – это белый смокинг для Сережи для первого отделения. И синий для второго.

– Мы с оркестром репетировать будем? – жадно спросил Сергей. – Когда.

– Хотелось бы, – вздохнул Лев. – Еще б слова выучить.

Артур печально кивнул. Все посмотрели на него со насмешкой. Не злой, а так. Привычной и, я бы сказала, любовной.

– А вы спойте тот концерт, который не спели вместе год назад, – предложила я. – Там записи в ютубе – просто шедевр. И народ до сих пор смотрит именно их и печалится.

– Старый концерт… – Лев посмотрел на своих. – Надо подумать. Там у нас что – советские шлягеры. Романсы. И зарубежка…

– А я все-таки Славе позвоню, – Иван нажал на кнопку на бортовом компьютере. – Пусть шьет. Да и если мы ему новости не сообщим, он очень обидится.

Гудок и следом:

– Да, Вань, – радостный голос.

– Слушай, Слав, тут такое дело…

– Я вернулся, – объявил Сергей.

– EEEExyyyyyyyy!!!! EEEEEE!! УУУУУУУ!!! – отреагировал динамик, оглушив всех. – Ой, щас. Успокоюсь только.

Молчание. Снова:

– Урааааааа! Погоди, корвалольчика накапаю! Уфффф. Ребятаааа! Вы мой праздник!

– Слушай, – возмущался Лев, пока остальных хохотали. – Ты же нормально отнесся к Дане. И общался с ним. И…

– Даня – прекрасный молодой человек. Просто прекрасный. И он-то совершенно не при чем в ваших загонах. Сережа!!! Молодец!!! Да. Заезжай за костюмами, заберешь.

– Что? – вот этого Сергей явно не ожидал.

– Что-то, – проворчали в динамике. И вдруг заголосили. Очень выразительно, с остервенением, и замечательно не попадая ни в одну ноту: – А я так ждааааааал, надеялсяяяяя и вееееериииилллл!!!

– Ты что – отшивал пятый костюм и Сергею? Весь год? – пораженно спросил Лев. – На все программы?

– Ну, я надеялся, что вы придете в себя. Что зазвучааааат опяяяять колоколаааааааа…

И на том конце отключились.

Я улыбалась, глядя в ошарашенные лица.

– Внимание! Это вы с одним фанатом пообщались. А вот что будет, когда остальные узнают…

Динамик ожил опять.

– УУУУУ? – спросил он. Иван нажал на кнопку.

– Мне билеты! Я в Тверь вашу поеду! Ваууууу.

Я рассмеялась.

– Вы… парни. Вы меня точно не разыгрываете? – насторожился голос.

– Добрый день. Нет. Это правда, – ответила я, потому что человек ждал, а певцы молчали.

– А с кем имею честь?

– Я Олеся Владимировна, руководитель проекта.

– О!!! Олесяяяяя! Олесяяяяя! Олесяяяяяя! Так птицы кричаааат.

Да что ж такое! И этот туда же! Я скоро буду кидаться просто! Не люблю я эту песню. Не люблю.

– Так это вам мы обязаны счастьем! – продолжать ликовать голос. – Приезжайте ко мне, обязательно. Я сошью вам лучшее в мире вечернее платьем. Вот прямо с Сергеем и приезжайте. Жду! Жду!!! И все мне расскажете, я ведь переживаю.

И не слушая моих объяснений на тему, что я к воссоединению дуэта не имею никакого отношения, Слава отбил звонок.

– А ведь Слава закоренелый женоненавистник, – задумчиво протянул Артур. – И женских платьев не шьет по религиозным соображениям.