Текст книги "Медведев"

Автор книги: Теодор Гладков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Данных с мест поступало в эти дни так много, что лучшие радисты отряда – сама командир радиовзвода Л. Шерстнева (Мухина), Африка, В. Орлов и другие делали по нескольку сеансов в день, чтобы успеть все вовремя передать в Москву. В соответствии с указанием Медведева, радисты постоянно меняли места передач. Под охраной нескольких бойцов они иногда удалялись от лагеря на двадцать километров. В результате этой предосторожности гитлеровцы так и не смогли точно определить местонахождение базы отряда.

В дни Сталинградской битвы медведевцы предприняли и ряд боевых вылазок. Однажды при очередной встрече с Довгером Кочетков узнал от него, что в Сарнах немцы оборудуют большой дом отдыха для офицерского состава действующей армии. Медведев приказал группе бойцов под командованием Стехова достойно встретить первый эшелон с отпускниками. Партизаны отлично справились с задачей. Эшелон был вначале подорван миной, а затем подвергнут интенсивному обстрелу из пулеметов и автоматов.

Выяснилось, что эшелон вез офицеров – летчиков и танкистов. Убитых и раненых на автомашинах и мотодрезинах отвозили в Сарны, Клесов и Рокитное. В одни только Сарны было доставлено 47 трупов. Из Клесова и Рокитного тела нескольких убитых офицеров высокого ранга отправили самолетом в Германию.

А в канун Нового года, вечером 31 декабря, группа подрывников в составе двадцати человек под командованием инженера Константина Маликова взорвала на участке Ковель – Ровно еще один состав – шестьдесят вагонов с оружием, боеприпасами и прочим военным снаряжением.

С первых же дней нахождения отряда в тылу врага Медведеву пришлось столкнуться с предательской антинародной деятельностью украинских буржуазных националистов разного толка, ставших прислужниками; и прямыми пособниками немецко-фашистских оккупантов.

Перед войной, уже находясь на содержания гитлеровской разведки, ОУН стала перебрасывать на Украину подрывные группы и отдельных агентов, прошедших специальную подготовку в шпионских школах абвера и СД. Значительная их часть тогда же была обезврежена советскими органами госбезопасности. Но некоторые оуновцы сумели продержаться в подполье и теперь всплыли на поверхность. Многие националисты явились на украинскую землю вместе с немцами.

Соперничая между собой в преданности фюреру и рейху, националистические группировки прикрывались лозунгами создания «самостийной Украины». Они уверили, что, дескать, готовы выступить против немцев, но после того как «ясновельможный пан атаман Адольф Гитлер победит большевиков». Именно в западных областях Украины националисты начали формировать вооруженные банды, которым присвоили громкое наименование «Украинская повстанческая армия» – УПА. Фашисты использовали их для кровавых расправ над мирными жителями, уничтожения еврейского и польского населения, привлекали к карательным действиям против партизан. Весной 1943 года националисты окончательно сбросили маску: оуновцы-мельниковцы сколотили из сынков кулаков, торговцев, священников-униатов дивизию СС «Галичина» под командованием… немца, бригаденфюрера СС Фрейтага.

Целый куст националистических организаций обосновался в Ровно. Здесь действовала «Украинская рада доверия», возглавляемая бывшим адъютантом и племянником Петлюры (а с некоторого времени и агентом абвергруппы-204) Степаном Скрыпником, «Украинский допомоговый комитет», центральный орган оуновской организации «Просвита». Своим человеком для националистов был и настоятель ровенского униатского собора «высокопреосвященный владыка» Поликарп. В Ровно и округе издавалось несколько националистических профашистских газет. Скрыпник был первым издателем самой продажной из них – «Волыни», После того как он был неожиданно «возведен» в сан епископа Переяславского и викария Киевской украинской автокефальной церкви под именем Мстислава, его сменил за редакторским столом Улас Самчук.

Главной фигурой среди националистов на Ровенщине был Тарас Боровец, игравший одно время в оппозицию к немцам. Боровец родился на Ровенщине в семье куркуля, владел каменоломней, занимался и торговлей. После сентября 1939 года Боровец оказался на территории Польши, оккупированной немцами, прошел обучение в абверовской школе штаба «Валли» в Варшаве и работал в зондерштабе-Р («Россия»). На территории Ровенщины объявился в июле 1941 года в качестве коменданта фашистской службы безопасности по Сарненскому и Олевскому округам. Тогда же он фактически по заданию гитлеровцев создал вооруженную банду УПА

«Полесская сечь» (позднее переименованную им в УНРА – «Украинскую народно-революционную армию») и присвоил себе псевдоним «Тарас Бульба». По приказу оккупантов бульбаши принимали участие в уничтожении еврейского населения в Сарнах и Дубровицах, но убивали также и поляков, и украинцев, выступавших против «нового порядка».

Банды Бульбы терроризировали население ровенского Полесья, части Пинской области Белоруссии и Олевского района Житомирщины. Отсюда отряды УПА совершали карательные вылазки против партизан и выходивших из окружения красноармейцев. Бульбаши были серьезной помехой для развертывания отрядом «Победители» разведывательной работы на Ровенщине. Прямого военного столкновения с бандами Медведев не опасался – жизнь показала, что настоящих боев бульбаши не выдерживают и обращаются в бегство. Но бандитские засады представляли реальную угрозу для связных и разведчиков отряда, передвигавшихся по оккупированной территории в одиночку или малыми группами.

Медведев долго размышлял, каким образом хотя бы на время и без кровопролития обезвредить атамана, чтобы сосредоточить все силы для борьбы с главным, сильным, опасным, умным и изворотливым врагом – гитлеровскими захватчиками. Усиливать боевые действия против бульбашей по месту дислокации отряда было нецелесообразно. Атаман немедленно побежал бы к немцам за помощью, те направили бы против «Победителей» крупную карательную экспедицию. В конце концов Дмитрий Николаевич пришел к выводу, что есть смысл попробовать обезвредить бульбашей путем соглашения о нейтралитете.

Надо сказать, что идею переговоров Медведеву подсказал… сам атаман, который первым прислал «Командующему советскими партизанскими силами» записку с приглашением встретиться. Дмитрию Николаевичу было ясно – Бульба рассчитывает получить отказ, чтобы потом использовать его как доказательство того, что большевики, дескать, отклонили его помощь в совместной борьбе с немцами. Медведев взвесил и другой вариант – Бульба пойдет на переговоры, но лишь для того, чтобы разведать силы и намерения партизан.

Медведев принял приглашение. Самому Дмитрию Николаевичу Москва категорически запретила идти на встречу, как он хотел первоначально. Ведение переговоров он поручил своему фактическому заместителю Александру Александровичу Лукину.

Встреча состоялась 17–18 сентября 1942 года на одиноком хуторе близ села Бельчаки-Глушков. Хутор был оцеплен тройным кольцом вооруженных бандитов. Лукина сопровождала группа из пятнадцати автоматчиков под командованием Валентина Семенова.

Итогом первой встречи стала внушительная и впечатляющая демонстрация атаману силы Советской власти и партизан, как ее законных и единственных представителей в условиях временной оккупации. Полностью потерпели неудачу все дипломатические попытки Бульбы использовать сам факт переговоров для достижения каких-нибудь собственных коварных целей.

Двадцать восьмого октября состоялась вторая встреча Лукина с атаманом. В конце концов Бульба принял все требования Медведева: запретить «сичевикам» вступать в какие-либо военные столкновения с партизанами, дать возможность группам и отдельным партизанам беспрепятственно передвигаться по территории, контролируемой отрядами атамана, установить для этого общий пароль.

Слову атамана Медведев не верил. Он понимал, что имеет дело с пособником оккупантов, политическим авантюристом и двурушником, вынужденным пойти на временную уступку более сильному, чем он, противнику, а также под воздействием сложившейся неблагоприятной для него обстановки. Через своих разведчиков Медведев знал, что Бульба одновременно ведет переговоры с шефом СД Волыни и Подолии Питцем и руководителем политического отдела СД Йоргенсом. Кончились переговоры тем, что Бульба 15 марта 1943 года подписал с гитлеровцами секретное соглашение о совместной борьбе с «большевистскими партизанами Полесья». Полный текст этого документа, изобличающего предательство националиста, стал достоянием советской разведки, а впоследствии и опубликован в печати. И все же переговоры были победой Медведева и Лукина.

В «Сильных духом» Дмитрий Николаевич так писал об этом: «…«нейтралитет» все же связывал руки атаманам. Нам же он облегчал работу. Мы многое выгадывали, открыв себе доступ в те села, где «секирники» имели свою агентуру, и мы могли теперь работать среди населения, уже не опасающегося зверской расправы за общение с партизанами. Мы могли теперь вести разъяснительную работу и среди самих бульбашей. Многим из них, шедших за атаманом по заблуждению, мы должны были открыть глаза на то, в какую преступную авантюру их вовлекли».

Лукин и сопровождавшие их разведчики занимались не только «переговорами». Они многое увидели, многое услышали, успели завязать некоторые контакты с людьми из окружения атамана, раскусившими его предательскую политику пособничества оккупантам. Нащупали они и ходы к агентуре Бульбы в различных населенных пунктах Ровенщины, что помогло ее дальнейшему обезвреживанию.

Впоследствии, когда бульбаши нарушили перемирие, отряды Бульбы были фактически ликвидированы партизанами и частями Красной Армии. Сам Бульба бежал с оккупантами и впоследствии работал в гитлеровской шпионской школе. После войны атаман, подобно другим пособникам оккупантов, переметнулся на службу американской разведке…

С хорошим настроением встречали Медведев и его боевые друзья Новый, 1943 год. Этому способствовали и победы Красной Армии на фронтах Великой Отечественной войны, и собственные успехи в разведывательной и боевой работе во вражеском тылу.

В январе 1943 года неожиданно для этих мест ударили двадцатиградусные морозы. Лагерь Медведева к такому был малоприспособлен. Встал вопрос о выборе села, где можно было бы если не перезимовать, то хотя бы переждать период сильных холодов.

«Лично я, – впоследствии писал Дмитрий Николаевич, – всегда стоял за то, чтобы жить в лесу. В лесу в случае опасности мы, если находили ненужным принять бой, могли незаметными тропками покинуть лагерь. В лесных лагерях партизаны всегда находятся в боевой готовности, тогда как пребывание в теплых хатах – так по крайней мере казалось мне – размагничивает людей. Другое дело, что и в лесу мы должны создать себе нормальные, «оседлые» условия жизни. В лесу бойцы ограждены от эпидемий, с началом немецкой оккупации свирепствовавших в селах. Наконец, нельзя не учитывать и того, что, живя в деревнях, мы неизбежно подвергаем мирное население опасности налета карателей. Все эти соображения заставляли меня отнестись очень сдержанно к перспективе переезда на зиму в село. Но что было делать с таким морозом?

Mы выбрали село Рудню-Бобровскую, решив, что пробудем там только то время, пока стоят лютые холода. Село было надежное. Там давно находился наш «маяк», разведчики организовали самооборону из крестьянской молодежи.

Девятнадцатого января отряд двинулся из лесного лагеря в Рудню-Бобровскую».

Это большое село стало на время настоящей партизанской «столицей». Здесь снова вступили в законные права все нормы советской жизни. Для населения регулярно устраивались политинформации, но вечерам на сельских улицах и в крестьянских хатах звучали песни. Вокруг Рудни-Бобровской по многим селам Сарненского, Рокитнянского, Людвидольского районов были созданы «маяки». Ежедневно из села отправлялись в разные стороны на выполнение боевых заданий группы разведчиков и партизан. Бойцы громили в окрестностях фольварки новоявленных немецких помещиков, захваченное продовольствие и имущество раздавали местным жителям, они взяли под свой контроль предприятия, в результате, по словам Медведева, вся округа стала полностью партизанской.

В пятидесяти километрах от села Медведев создал крупный оперативный «маяк», где под руководством Владимира Григорьевича Фролова шло формирование и обучение местных партизанских отрядов, включавшихся, по мере готовности, в вооруженную борьбу с оккупантами. Возле Рудни-Бобровской был оборудован аэродром, здесь же по ночам принимали грузы из Москвы, сбрасываемые с парашютами: оружие, боеприпасы, магнитные мины, теплую одежду, свежие московские газеты.

Очень выгадали от перемещения в село радисты: для них многочасовая работа ключом на морозе была делом невыносимо трудным. К тому же, когда стыли пальцы, снижалась скорость передачи, появлялись ошибки. Между тем работы для радистов прибавлялось, потому что неуклонно увеличивался объем поступающей информации.

Передышка на теплых зимних квартирах, как и предполагал Медведев, не оказалась чересчур продолжительной. Уже в конце января он получил сведения, что гитлеровцы готовят против его отряда крупную карательную экспедицию, для чего стягивают воинские подразделения не только с Ровенщины, но также из Киева и Житомира. Он предпринял ответные меры: вокруг сел, где находились «маяки», и прежде всего самой Рудни-Бобровской, партизаны с помощью местных жителей устроили и заминировали завалы, после чего покинули село. Вместе с ними ушла и большая часть жителей, устроившая в лесу «гражданский лагерь». Когда каратели, преодолев завалы и минированные участки, вошли в село, отряд успел отойти на значительное расстояние и находился в относительной безопасности. Произошло лишь несколько быстротечных стычек партизанских групп с карателями, причем в одной из них, как стало известно позже, был убит командовавший всей экспедицией.

Переходы, бои, маневрирование силами отряда не смогли помешать связи с Москвой – сказалось и высокое мастерство отрядных радистов, и постоянная забота о них со стороны Медведева и всего штаба. Сеансы проходили в положенные часы, разведданные поступали в Центр бесперебойно. Вот одна из многих радиограмм, переданных «Победителями» в Центр в феврале 1943 года: «На аэродроме в 8 километрах от города на хуторе Малые Омельяны базируется более 100 боевых и транспортных самолетов». Через несколько дней советские бомбардировщики нанесли по аэродрому мощный бомбовый удар…

Радиосвязь не подводила, но по-прежнему трудным и опасным делом, отнимавшим, кстати, и много времени, оставалась доставка информации в отряд, а также передача разведчикам, действовавшим в Ровно и иных местах, распоряжений и приказов штаба. На всем долгом пути от города до «маяка» связник ежеминутно рисковал. Погиб на нем и любимец всего отряда Николай Приходько.

Накануне большого праздника – 25-й годовщины Красной Армии Николай доставил на кудринский «маяк» под Тучином очередное донесение Кузнецова, получил для него распоряжение и поспешил обратно в Ровно. Веселый и ребячливый, Приходько очень любил провести в отряде или на «маяке» день-другой, каждый такой приезд становился для него настоящим праздником. Но, получив приказ, он словно преображался. От ребячливости не оставалось и следа. И никогда Николай не делал и попытки отложить очередную труднейшую ходку. Так было и на этот раз. Приходько следовал в город на подводе. Под сеном у него был спрятан автомат и гранаты. Но до Ровно он не добрался… А вскоре до отряда и городских разведчиков докатились слухи, что у села Великий Житень какой-то человек вступил в жестокий бой с немцами, сам погиб, но и врагов положил немало. Этим человеком мог быть только Николай Приходько…

Еще не зная никаких подробностей, Медведев обязан был исходить из самого худшего – что пакет, предназначенный для Кузнецова, попал в руки гитлеровцев. Кроме того, немцы могли опознать Приходько как местного жителя в недавнем прошлом, арестовать в Ровно его брата, других родственников и выйти на разведчиков и в городе, и в Здолбунове. Медведев приказал группе, связанной с Кузнецовым и Приходько, немедленно покинуть Ровно. О случившемся несчастье и возможных последствиях сообщили в Центр. Москва одобрила принятые меры и рекомендовала предупредить брата Приходько, разработать для него правдоподобную линию поведения в случае ареста.

Переполошившиеся немцы быстро поняли, что погибший – не простой местный партизан. Жандармерия и подразделения службы безопасности закрыли все дороги, сплошь проверяли документы, устраивали обыски. В Ровно были доставлены дополнительные полицейские отряды. Установить личность погибшего гитлеровцам так и не удалось, хотя они и выставили его тело для опознания, объявив за это солидное вознаграждение. А вскоре Медведев получил исчерпывающую информацию о последнем подвиге Николая Приходько. В выяснении обстоятельств гибели его принимал участие и Кузнецов.

2 марта 1943 года Медведев сообщил в Центр: «Точно установлено, что П. 22 февраля в 18 часов, проезжая по Тучинскому шоссе у села Великий Житень, был задержан заставой из 6 немцев и 6 полицейских. Чтобы не дать обнаружить врученный ему пакет, открыл огонь из автомата, убил 10 человек, но сам был ранен. Отстреливаясь, погнал лошадей вперед, через несколько метров встретился с немцами, ехавшими на грузовой машине и открывшими по нему стрельбу. П. был ранен еще два раза. Убив еще 6 немцев, он отбежал на 300 метров, сжег пакет и был убит. Немцы под страхом расстрела запретили жителям рассказывать этот эпизод.

П. геройски выполнил задание. Он достоин присвоения звания Героя Советского Союза. Прошу возбудить об этом ходатайство перед правительством».

В отряде тяжело приняли сообщение о героической гибели Приходько. На митинге в память погибшего товарища несколько партизан изъявили желание заменить Приходько на посту связного. Была выпущена листовка под названием «Подвиг», которую написал Кузнецов.

Оперативное и аналитическое мастерство Медведева блестяще проявилось при решении важной задачи, связанной с установлением местонахождения полевой ставки Гитлера. Было известно, что фюрер перевел ее куда-то на Украину, но куда именно? Установить адрес ставки было делом чрезвычайным. Медведев понимал, что ставка не может находиться близ старой границы – иначе просто не было никакого смысла переводить ее из Германии. По логике можно было предвидеть, что Гитлер не появится и в опасной близости к фронту. Вряд ли следовало искать ставку и в районах, охваченных особо активной партизанской борьбой, или близ крупных городов и важных стратегических центров – из-за опасения случайно попасть под бомбардировку советской авиации.

После внимательного анализа обстановки Медведев пришел к выводу о необходимости ограничить круг поисков тремя географическими пунктами: Ровно, Луцк, Винница. Конечно, ставку следовало искать не в этих городах, а в их окрестностях. Наверняка она будет хорошо замаскирована и сильно охраняться. Сильно, но не навязчиво – чтобы чересчур явными мерами предосторожности не привлечь внимания советской разведки.

Первым из короткого перечня было вычеркнуто Ровно. Разведчики отряда уже хорошо изучили город и округу и ничего похожего на ставку не обнаружили. Вскоре отпал и Луцк. Оставалась Винница. Изучить ее непосредственно было трудно, так как отряд от этого города отделяли 450 километров захваченной врагом территории.

Все началось с кропотливой аналитической работы. Возможно, ниточка потянулась от очередного доставленного в отряд номера издаваемой в Ровно на украинском языке газеты «Волынь». Достаточно хорошо известно, что скрупулезное чтение вражеской печати дает разведчику много полезных сведений. Самое невинное на первый взгляд сообщение, проскочившее мимо взора военного цензора именно из-за своей явной безобидности, может скрывать важную информацию. В упомянутом номере на видном месте было напечатано составленное в льстивых выражениях сообщение о том, что на днях в Виннице состоялось представление оперы Рихарда «Тангейзер», на котором присутствовал генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель. Возник вопрос: почему оказался Кейтель в скромном украинском городе? Через некоторое время Кузнецов доставил в отряд другую газету – выходившую в Луцке на немецком языке «Дойче Украинише Цайтунг». В разделе хроника Медведеву бросилось в глаза еще одно сообщение из Винницы: на сей раз концерт артистов Берлинской королевской оперы почтил своим присутствием «наци номер два» рейхсмаршал Герман Геринг. Поставленные рядом два эти сообщения уже кое о чем говорили, хотя еще и не слишком убедительно. В конце концов это могло быть и совпадением, которых история разведки знает множестве, в том числе и самых, казалось бы, немыслимых.

Однако теперь Дмитрий Николаевич проявлял к Виннице самое пристальное внимание. Вскоре он узнал еще один любопытный факт. В отряд влилась большая группа бежавших из плена красноармейцев. Один из них, Василий Неудахин, бежал из лагеря, находившегося неподалеку от Винницы. Он рассказал, и его рассказ потом подтвердили другие бойцы, что летом 1942 года под Винницей немцы вели какое-то большое строительство. Что именно там строили, Неудахин не знал. Но ему было твердо известно: на строительство послали несколько тысяч человек, из которых обратно не вернулся никто. Ходили слухи, что всех их расстреляли.

Затем Кузнецов сообщил Медведеву, что один из его приятелей-офицеров рассказал ему, что рейхскомиссар Эрих Кох на несколько дней выехал в Винницу. Из других источников Медведеву стало известно об одновременном и тоже срочном выезде в Винницу генеральных комиссаров Магуниа из Киева и Оппермана из Николаева. Кох регулярно проводил совещания с подчиненными ему генеральными комиссарами, но, естественно, всегда в Ровно. Наконец, от того же Кузнецова пришло сообщение, что другой его приятель, сотрудник СД Гейнрих, был вызван в Житомир, где располагалась полевая ставка рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, но не застал его там, поскольку тот, в свою очередь, был вызван в Винницу. Но вызвать куда-нибудь всемогущего главаря всех СС и начальника германской полиции мог только один человек – Гитлер.

На этом этапе цепь умозаключений уже замыкалась в кольцо. Теперь ни Медведев, ни его ближайшие помощники не сомневались, что ставка фюрера находится в окрестностях Винницы. Оставалось выяснить, где именно, что она собой представляет, как охраняется, поискать к ней подходы и т. п. Решить эту задачу окольным путем было нельзя. Требовались точные, абсолютно достоверные данные. Такие, по мысли Дмитрия Николаевича, можно было получить от хорошо информированного «длинного языка». Брать такого в Ровно было нецелесообразно по многим причинам. Прежде всего, отдаленность лагеря от города ставила большие проблемы по транспортировке пленного. Но, главное, в случае неудачи угроза нависала над лучшими разведчиками отряда.

И тогда у Медведева зародилась идея использовать для этой цели «подвижную засаду», или, как образно назвал ее Кузнецов, «охоту на индюков».

…В безрадостный зимний день из леса неподалеку от села Рудня-Бобровская сразу после полудня выехало пять фурманок. На передней фурманке, зябко кутаясь в шинель, сидел немецкий обер-лейтенант, на остальных фурманках – полицаи.

Кружным путем фурманки направились к шоссе Ровно – Киев и свернули влево, в сторону Корца. Похоже, то была команда полицаев под началом немецкого офицера, направлявшаяся заготовлять продовольствие или наводить «порядок» в какое-нибудь село. Постепенно начало смеркаться.

И вдруг где-то далеко впереди надсадно, по-комариному запел мотор легкового автомобиля, потом запрыгали огоньки подфарников. Тут же полетели в снег недокуренные цигарки. Настороженно выпрямился офицер, поправил автомат на груди. Два полицая соскочили с фурманки и побежали вперед.

Из-за поворота на большой скорости вылетела легковая машина. Как только она поравнялась с двумя полицаями, один из них выхватил из-за пазухи тяжелую гранату и точным броском послал ее под колесо машины. «Опель» подбросило, завертело и кинуло в кювет мощным взрывом. И тут же его бока прошили автоматные очереди. Били с фурманок сразу несколько полицейских. Первым к дымящейся груде исковерканного металла подбежал обер-лейтенант. На ходу бросил команду:

– Забрать документы и оружие!

Едва переодетые полицейскими партизаны выполнили приказ, как из-за поворота выскочила еще одна автомашина – многоместная, полубронированная. Водитель, видимо, уже понял, что впереди засада, но решил не разворачиваться, а прорываться, полагаясь на скорость и броню. Бессильно забарабанили по кузову, лишь сбивая краску с брони, винтовочные и автоматные пули. Но тут невысокий коренастый партизан, бивший с фурманки из ручного пулемета, видно, вспомнив что-то, мгновенно сменил диск и выпустил вдогонку автомобилю длинную очередь – уже бронебойными… И сразу закидало из стороны в сторону мощную машину, пока не бросило радиатором, закрытым стальными пластинами, на ствол могучей сосны.

Подбежавшие партизаны обнаружили в салоне несколько трупов. Лишь два пассажира, прикрытые бронеспинкой, подавали признаки жизни. Один из них судорожно сжимал ручку большого желтого портфеля…

Так завершилась наиболее удачная из нескольких проведенных в декабре 1942-го – феврале 1943 года «подвижных засад». Командовал ею Николай Кузнецов. В операции участвовали также Михаил Шевчук, Николай Гнидюк, Николай Струтинский, Петр Дорофеев, Алексей Глинко, Сергей Рощин, Николай Бондарчук, Иван Безукладников, Валентин Семенов, Виктор Семенов, Николай Приходько и другие бойцы.

Путая следы, партизаны долго петляли по лесу, пока не добрались до Кудринских хуторов, где жила семья связанного с отрядом местного жителя Вацлава Жигадло. Взятые в плен оказались действительно «длинными языками». Одним из них был советник военного управления РКУ майор фон Райс, вторым – военный чиновник Гаан. Оба оказались также высокопоставленными связистами. Подполковник Гаан получил несколько ранений, Райс, похоже, был только контужен.

Узнав от связного, что дала «подвижная засада», Медведев, чтобы не терять времени, срочно командировал из отряда на хутор радиста Виктора Орлова, переодетого полицаем, в сопровождении охраны.

Допросы дали ценные результаты. В частности, была расшифрована захваченная в числе других документов карта с важными данными о состоянии железных, шоссейных и грунтовых дорог и линий связи на территории всей Украины, сведениями о действующих и взорванных мостах и т. п. Райс дал показания и о подземном кабеле, проложенном вдоль Киевского шоссе на участке Ровно – Звягель. Бронированный кабель предназначался для обслуживания ставки Гитлера, закодированной под названием «Вервольф» – «Оборотень» и расположенной, как выяснилось, на восьмом километре от Винницы в сторону Киева, в Коло-Михайловском лесу близ сел Якушинцы и Стрижавка.

Данные, полученные от Гаана и Райса, Медведев передал в Москву. Мощные удары Красной Армии, разгромившей окруженную группировку под Сталинградом, вынудили Гитлера перевести свою ставку из-под Винницы в район Растенбурга в Восточной Пруссии (ныне территория ПНР). Здесь она получила название «Вольфшанце»– «Волчье логово». Но и «Вервольф» не был забыт. Летом 1943 года Гитлер проводил в Виннице совещание с командованием Восточного фронта. Винницкие подпольщики, связанные с отрядом «Победители», видели его проезжающим по улицам в черном «майбахе». Символично, что заседания проходили на территории городской… психбольницы.

Отряд «Победители» был не единственным крупным партизанским соединением, действовавшим на Ровенщине. В разное время здесь проходили рейдами соединения и бригады А. Федорова, А. Сабурова, М. Наумова, Ф. Маликова, Я. Шкрябача, Юзефа Собесяка. В феврале 1943 года здесь появились ковпаковцы, совершавшие свой легендарный рейд по Правобережной Украине. О появлении путивльских партизан Медведев прочитал в одном сообщении из Ровно: «Фельджандармерия и каратели сильно обеспокоены каким-то крупным партизанским отрядом под командованием Ковпака. Немцы и немки с ужасом рассказывают, что Ковпак везде появляется неожиданно, истребляет немецкие гарнизоны, взрывает мосты и поезда. Боятся, как бы он не нагрянул в Ровно…»

Ковпак тоже, как выяснилось, уже слышал о партизанском отряде Медведева и постарался установить с ним связь. Непосредственно это сделали начальник ковпаковской разведки Петр Вершигора и прикомандированный к соединению корреспондент «Правды» Леонид Коробов. Знаменитый репортер, награжденный за храбрость орденом Ленина еще в войну с белофиннами, записал тогда: «Наконец привелось увидеть этого таинственного Медведева. Это высокий человек в валяных сапогах, заячьей шапке. Подтянут. Глаза очень хитрые и создают такое впечатление, будто всверливаются в тебя, стараясь разгадать затаенные мысли. В разговоре нетороплив, дипломатичен и, как разведчик, собран, сосредоточен, со скрупулезной педантичностью следит за разговором. Выводов этот человек не делает, для него важны факты, за которые цепляется, точно рысь».

Вершигора и Коробов от имени Ковпака пригласили Медведева посетить их лагерь и вместе отметить 25-ю годовщину Красной Армии. Дмитрий Николаевич, еще не знавший ничего о гибели Николая Приходько, принял это приглашение…

Ковпаковцы простояли рядом с медведевцами несколько дней, и командиры встречались между собой неоднократно. На обеде Ковпака поразило обилие сортов колбасы на столе. Еще больше он удивился, когда узнал, что все эти аппетитные круги – и «московской», и «краковской», и «чайной», и сосиски, и окорока произведены здесь же, в отряде. «…Не ради роскоши или прихоти занялись мы этим делом, – писал Медведев. – Разведчики уходили из отряда на неделю, на две. По нескольку человек постоянно дежурили на «маяке». Им надо было питаться, а заходить в села за продуктами не разрешалось. Что можно было им дать с собой, кроме хлеба? Вареное мясо быстро портилось, и люди жили впроголодь. Производство колбасы явилось блестящим выходом из положения. Специалисты-колбасники нашлись заправские. Все это я и рассказал Сидору Артемовичу».

Дед не ограничился только восторгами – он немедленно отдал распоряжение, чтобы несколько его партизан послали на выучку к медведевским мастерам по колбасной части.

У Ковпака была еще одна просьба к Медведеву: он недостаточно был осведомлен о положении на Западной Украине и очень нуждался в информации. Медведев и в этом вопросе помог Деду. Он тут же дал указание Лукину предоставить в распоряжение Вершигоры все нужные для штаба Ковпака данные. Александр Александрович терпеть не мог делиться с кем-либо информацией, ревниво берег секреты от стороннего взгляда. Медведеву пришлось даже «нажать» на своего заместителя по разведке. И тут произошло нечто вроде маленького чуда. Вершигора, по его собственным словам, был буквально поражен, когда полноватый, с несколько ленивыми движениями человек, нисколько не похожий на разведчика, не заглядывая ни в одну бумажку, стал засыпать его идеально сформулированной информацией десятками имен, географических названий, цифр, прочих точных данных…