Текст книги "Медведев"

Автор книги: Теодор Гладков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Разведчики отправляются в «Рим»

Группа, прибывшая 25 августа, была особой. Все входившие в нее бойцы, кроме строевых командиров Соколова и Волкова, а также радиста Скворцова, были разведчиками, которым предстояло действовать либо в Ровно, либо в близлежащих населенных пунктах. Бывший разведчик Николай Гнидюк, после войны ставший видным партийным и советским работником на Украине, так описал встречу своей группы с командованием отряда после приземления: «Дмитрий Николаевич рассказал о том, что нам предстоит пройти короткий, но весьма напряженный курс обучения тактике партизанской борьбы и хорошенько освоиться с обстановкой в отряде. И от этой непринужденности, я бы сказал, даже простоватости в обращении с подчиненными мы оживились, почувствовали себя свободно и как бы давно знакомыми с ним».

С этого же дня разведчики начали готовиться к выходу в Ровно, или, как они говорили в целях соблюдения конспирации, в «Рим». С чего следовало начинать? С того, с чего фактически уже начал Медведев: тщательнейшего изучения обстановки на оккупированной территории.

Разведчики, которым предстояло работать и жить в Ровно, передвигаться из одного населенного пункта в другой, устраиваться на какие-то должности, обеспечивать себя пропитанием, должны были в любой мелочи вести себя так, словно они и в самом деле уже более года находились здесь, в центре оккупационного режима. За этот год сложился определенный образ если не жизни, то какого-то существования. Нарушение любой его нормы, неважно, зафиксированной постановлениями властей или устоявшейся сама собой, было чревато изобличением, арестом, гибелью.

Разведчики, которым приходилось бывать в деревнях и селах, доставляли в отряд все распоряжения гитлеровцев и местных властей, какие только могли раздобыть, равно как газеты на украинском и немецком языках. Все это тщательно изучалось, анализировалось, принималось во внимание и учитывалось. С самых первых дней медведевский штаб стал собирать образцы подлинных документов, печатей, бланков, штампов, подписей должностных лиц, а также названий, адресов, фамилий руководителей важных и второстепенных оккупационных учреждений, штабов и воинских частей, контор, фирм с указанием приемных дней и часов, фамилиями и характеристиками ответственных сотрудников и обслуживающего персонала. Раз начавшись, эта работа никогда не прерывалась вплоть до последних дней пребывания «Победителей» в немецком тылу.

Отряд быстро рос. Чуть не каждый день приходили новые люди, из некоторых сел сразу по десять-пятнадцать человек. В середине сентября пришла, к примеру, насчитывающая человек пятнадцать группа Николая Струтинского, в прошлом шофера. Этот небольшой отряд уже был обстрелян, совершил несколько дерзких нападений на гитлеровцев. Основу его составляла семья советских патриотов Струтинских: отец Владимир Степанович, мать Марфа Ильинична, сыновья Николай (командир), Георгий, Ростислав и младшие дети (первое время они находились в лагере, затем их переправили самолетом на Большую землю). Вместе со Струтинскими пришли лейтенант Федор Воробьев, флотский старшина Николай Киселев, рядовой Алексей Глинко, местный житель Николай Бондарчук и другие товарищи. У Струтинских в Ровно и округе было множество родственников и знакомых. Эти связи оказались чрезвычайно ценными и были использованы командованием отряда в разведывательных целях.

Конечно, принять в отряд всех желающих Медведев не мог. Но как трудно было отказывать людям, которые, испытав горе, муки, унижения, так и рвались в бой. Дмитрию Николаевичу нужны были разведчики не только в отряде. Он стал их подбирать – надежных и преданных – по всей округе, в селах, местечках, городках, на хуторах, железнодорожных станциях. Эти люди стали зоркими глазами и чуткими ушами его разведки. Некоторые были найдены и среди пришедших новичков.

В сентябре радисты приняли ряд важных сообщений из Москвы. Оказывается, в Кремле состоялось совещание партизанских командиров. Из-за линии фронта в столицу прибыли С. Ковпак, А. Сабуров, Д. Емлютин, М. Дука, М. Ромашин, И. Гудзенко, Г. Покровский, М. Сенченко, Е. Козлов, В. Кошелев. 31 августа их принял Верховный Главнокомандующий. На встрече присутствовали и некоторые члены ГКО. Разговор шел о самых важных и насущных проблемах. Перед партизанами были поставлены задачи стратегического значения. Чувствовалось по всему, что Верховное Главнокомандование и руководство страны хотело досконально изучить все сильные и слабые стороны партизанской армии, ее нужды и возможности, боевые качества, тактику, военные таланты командиров.

Через несколько дней Верховный Главнокомандующий подписал приказ № 00189 от 5 сентября 1942 года «О задачах партизанского движения». Приказ стал важнейшим руководящим документом, в котором применительно к условиям второго года войны получили дальнейшее развитие основные положения постановления ЦК от 18 июля 1941 года.

В приказе отмечалось возрастание значения партизанской борьбы в тот период, когда война приобрела затяжной характер. «Теперь же, когда Красная Армия на фронтах, напрягая все свои силы, отстаивает свободу и независимость своего государства, народное партизанское движение на нашей территории, временно захваченной немецкими оккупантами, становится одним из решающих условий победы над врагом».

Приказ требовал от командиров и политработников «добиться, чтобы партизанское движение развернулось еще шире и глубже, чтобы партизанская борьба охватила широчайшие массы народа на оккупированной территории. Партизанское движение должно стать всенародным».

Д. Н. Медведев, С. Т. Стехов, А. А. Лукин, другие командиры обратили особое внимание на конкретные задачи, перечисленные в приказе: разведка, диверсии, уничтожение оккупантов. Приказ требовал от партизан наращивать удары но вражеским коммуникациям, в первую очередь по железным дорогам, уничтожению живой силы и техники противника, хранилищ горючего, складов, казарм. Одной из важнейших задач было усиление координации боевых действий партизанских отрядов с частями Красной Армии. Приказ указывал на необходимость усилить также политическую работу среди местных жителей, с целью вовлечь в партизанскую борьбу самые широкие круги населения.

В конце ноября в лагерь «Победителей» была доставлена «Правда» от 14 ноября, которая в передовой под заголовком «За всенародное партизанское движение» излагала основные положения приказа. Медведев и Стехов организовали изучение этих важных документов во всех подразделениях отряда, постарались довести его до сведения и населения – надежной опоры партизан.

После войны Дмитрий Николаевич будет много размышлять по этому поводу. Его наблюдения и обобщения отольются в четкие фразы книги «Сильные духом»: «Слухи о появлении в Сарненских лесах целой армии партизан были, но существу, не так уж неосновательны. Хотя отряд насчитывал немногим более ста человек, но в действительности нас было не сто, не двести и даже не дивизия, а гораздо больше. Тем или иным путем, нападая или только сопротивляясь, саботируя немецкие мероприятия, помогая партизанам всюду, где только была к тому возможность, нанося оккупантам урон, все население от мала до велика боролось за свободу и независимость своей Родины – было с нами.

Если бы мы действовали только силами своего отряда, мы ничего не смогли бы сделать: очень скоро мы были бы парализованы или даже уничтожены. Население являлось нашим верным помощником и защитником. На всех этапах борьбы оно было нашей прочной и надежной опорой в тылу врага.

Крестьяне охотно делились с нами скудными своими запасами. Целые деревни собирали для нас продукты – хлеб, овощи. В крупных селах находились наши «маяки» – по восемь-десять партизан. Эти «маяки» жители называли комендатурами, и туда доставляли «харчи для партизан»…

Население помогало нам и в разведке. Якобы для продажи кур, овощей или просто под предлогом, будто идут проведать родственников, местные жители посещали районные центры, ближайшие железнодорожные станции: высматривали, выспрашивали и рассказывали обо всем нам. Особенно отличались девушки, старики и подростки, которых врагу трудно было в чем-либо заподозрить. Местные жители знали дороги, звали людей и приносили отряду неоценимую пользу».

Все новички после проверки проходили военное обучение (кроме, конечно, бойцов и командиров Красной Армии), прежде всего по владению отечественным и трофейным оружием, тактике ведения боя в лесу и сельском населенном пункте и т. п. Программа была рассчитана на двадцать дней.

Большое значение Медведев придавал внешнему виду бойцов. Во вражеском тылу это имело огромное дисциплинирующее значение и для партизан, и для местных жителей. Примечательно, что все партизаны отряда «Победители» на фуражках и шапках носили не красные ленточки, а звездочки, как бойцы Красной Армии, а командиры – и положенные знаки различия. Сам Дмитрий Николаевич даже в самые трудные дни обязательно ежедневно брился, чистил обувь, носил свежие подворотнички. Бойцы привыкли видеть своего командира всегда подтянутым, аккуратным, даже щеголеватым.

За полтора года в отряде «Победители» побывал не один партизанский командир. И все они отмечали железную дисциплину, строгий порядок, уважительное отношение бойцов друг к другу и к населению, неуклонное соблюдение конспирации и правил разведывательной работы, как один из результатов всего этого – сравнительно малые потери в боях и редкие неудачи в разведке и диверсионной деятельности.

Утвердить этот стиль работы и отношений можно было единственным способом – силой личного примера. И тут уж Медведев себя не щадил. Один из разведчиков отряда Борис Харитонов писал впоследствии: «Дмитрия Николаевича любили в отряде. Любили и побаивались. Недаром между собой партизаны называли Медведева не иначе как «железным полковником».

Именно медведевский стиль, принятый в отряде, позволял в кратчайшие сроки включать в боевую и разведывательную работу новых людей. Не все сознавали, что Медведеву, невероятно занятому командирскими делами, целиком поглощенному руководством разведработой, очень непросто давалась и эта его собственная подтянутость, и поддержание строгого порядка в лагере. Особенно когда начало сдавать здоровье.

Но он никогда не позволял себе расслабиться. Старый чекист, он хорошо знал психологию разведчиков. Понимал, что для этих людей, живущих и действующих в постоянном напряжении, партизанский лагерь – все равно что для него самого Большая земля. Это больше, чем база. Это их оплот и надежда, это маленький плацдарм Советской власти во вражеском тылу.

Делая подготовительные шаги для проникновения в Ровно, Медведев не забывал и о других важных пунктах, прежде всего о Здолбунове. До войны это был маленький тихий городок. Его уютные улицы летом утопали в зелени каштанов, лип и акаций. Промышленность скромная: цементно-гипсовый, стекольный и пивоваренный заводики, в округе – несколько кирпичных. Однако Здолбуново был весьма заметным железнодорожным узлом. Сюда сходились стальные пути от Львова, Ровно, Шепетовки, Киева, Ковеля, здесь же находилось крупное железнодорожное депо.

Через здолбуновский узел проходила значительная часть всех поездов из Германии, Чехословакии и Польши на Восточный фронт и обратно. Понимая, что сразу в Здолбунове не обосноваться, Дмитрий Николаевич решил начать с двух ближайших к лагерю районных центров – Клесово и Сарны. Заняться ими он поручил Виктору Васильевичу Кочеткову, хорошо осведомленному в железнодорожной специфике и опытному оперативному работнику.

Кочетков сумел быстро подобрать в обоих городах надежных разведчиков, которые принесли большую пользу отряду. Особенно хорошо работал начальник станции в Сарнах, инженер Мурад Камбулатович Фидаров, уроженец Северной Осетии. Пост он занимал ответственный, поэтому немцы за ним следили внимательно, держали под контролем каждый шаг. И тем не менее Фидаров под носом у службы безопасности создал подпольную организацию. Информация об эшелонах, проходящих через Сарны, поступала в отряд с точностью хорошего железнодорожного расписания.

Через Фидарова Кочетков познакомился с двумя работниками Клесовского лесничества – Максимом Федоровичем Петровским и Константином Федоровичем Довгером. Дядя Костя, как вскоре стали называть Довгера бойцы, оказался прекрасным разведчиком. Это был уже немолодой человек, по национальности белорус. Но вся жизнь его прошла на Волыни, поэтому местность знал он очень хорошо.

По заданию Дмитрия Николаевича Довгер съездил в Ровно, такие поездки входили в круг его обязанностей, поэтому никакого подозрения у немцев эта отлучка вызвать не могла. Константин Федорович привез из Ровно свежие фашистские газеты, объявления властей и точные адреса многих оккупационных учреждений, в том числе резиденции Коха. Довгер переговорил в городе со своими старыми знакомыми и заручился их согласием помогать партизанам. В помощницы Довгер привлек и свою семнадцатилетнюю дочь Валентину.

Вслед за Довгером в Ровно побывали два новых бойца из местных жителей – Поликарп Вознюк и Николай Бондарчук, затем Николай Приходько и Николай Гнидюк, а также Николай Струтинский. Почему-то в разведке оказалось много людей с этим именем (вскоре к уже имеющимся присоединился еще один – Грачев). Поэтому иногда Дмитрий Николаевич спрашивал Лукина: «Что слышно от Николаев, но не угодников?», имея в виду разведку вообще.

Самым молодым по возрасту из всех Николаев был Приходько. За свою доброту, готовность в любой момент помочь товарищу, отдать ему последний кусок хлеба Приходько пользовался в отряде всеобщей любовью.

Позднее Медведев напишет о первой командировке Коли в Ровно: «Посылая его, мы учитывали, что он местный житель, знает город, имеет там хороших друзей, знакомых. Там у него родной брат. Но учитывали не только это. Приходько обладал богатырской силой и выносливостью. Ничто не страшило его, он рвался туда, где опаснее. Если на марше разведчикам приходилось ходить втрое больше остальных партизан, то Приходько ходил больше любого разведчика. Получалось так, что он всегда оказывался под руками, когда требовалось выполнить какое-нибудь срочное задание».

В паре с Приходько обычно работал Николай Гнидюк. Внешне и по характеру чрезвычайно живой и подвижный, он был полной противоположностью Приходько.

Разведчики, направляемые в Ровно, должны были обладать недюжинной выносливостью (это помимо, естественно, профессиональных достоинств). Дорога в оба конца насчитывала двести сорок километров, и изрядную ее часть надо было преодолеть пешком.

Уже первые выходы в Ровно дали много интересной информации. Установлены были, в частности, места дислокации штаба командующего вооруженными силами на Украине генерала авиации Китцингера, штаба главного интендантства, хозяйственного штаба группы армий «Юг», штаба командующего так называемыми «Восточными войсками», многих других учреждений оккупантов. Наконец, были установлены определенные связи, намечены квартиры для конспиративных встреч.

Перед тем, как явиться в Ровно, Николай Приходько навестил свою старшую сестру Анастасию Шмерегу, которая жила в Здолбунове на улице Франко с мужем Михаилом – столяром железнодорожного депо и его братом жестянщиком Сергеем. Оба Шмереги во времена панской Польши подвергались преследованиям за участие в революционном движении. Братья с радостью обещали Николаю оказывать ему и другим разведчикам из отряда любое содействие. Более того, они связали его с местными подпольщиками.

Оказывается – и это предвидел Медведев, – в Здолбунове уже существовала подпольная организация, которую возглавлял бывший старшина железнодорожной милиции Дмитрий Михайлович Красноголовец, нынче для маскировки и заработка он портняжничал. В группу Красноголовца входили Николай Мельниченко, Александр Дигоран, Константин Шорохов, Александр Попков, Дмитрий Скородинский, Петр Бойко, Виктор Азаров, Сергей Яремчук и другие товарищи, в основном железнодорожники. У них имелись хорошие возможности для разведывательной работы. Диверсиями на свой страх и риск они уже занимались…

Дом Шмерег оказался удобным перевалочным пунктом для разведчиков, следующих из отряда в Ровно и из Ровно обратно в отряд. На чердаке дома был устроен тайник, где хранилось оружие и боеприпасы.

Информация от здолбуновской группы стала поступать в отряд в таком количестве, что для ее приема Медведеву пришлось выделить специального связника. Отличала эти данные высокая степень достоверности и важности – речь шла фактически о почти непрерывном движении эшелонов с живой силой, вооружением и боеприпасами врага через одну из самых крупных узловых станций Украины! Позднее здолбуновских подпольщиков стали снабжать компактными магнитными минами замедленного действия, и они стали успешно устраивать крупные диверсии.

В Ровно Николай явился к своему старшему брату Ивану Тарасовичу Приходько, который жил тогда на Цементной улице и работал на немецкой пекарне. По оккупационным временам Приходько был устроен неплохо. Его жена Софья Иосифовна и теща Берта Эрнестовна Грош были по происхождению немками и потому зарегистрированы как фольксдойче, то есть местные жители немецкой национальности. Гитлеровцы считали фольксдойче своей опорой в оккупированных странах и предоставляли им значительные привилегии.

Окончательное согласие содействовать разведчикам Иван Приходько дал после того, как побывал в отряде, где Медведев провел с ним откровенную беседу.

У Ивана Приходько оказалось в городе множество знакомых, в том числе и среди служащих оккупационных учреждений. Некоторые из них сознательно, другие, ни о чем не догадываясь, стали для советских разведчиков важными источниками информации.

Иван Тарасович вообще был человеком предприимчивым. Выросший в буржуазной Польше, он питал склонность к коммерческой деятельности, отсюда и специфичность круга его знакомств. Дмитрия Николаевича это не смущало. Мелкую торговую буржуазию он прекрасно изучил еще в Одессе во времена нэпа, знал, как с ней следует обходиться, чего можно от нее ожидать, чего следует опасаться. Эти знакомства Ивана Приходько использовались разведчиками весьма умело: добывались информация, документы, а также многие дефицитные вещи, в том числе медикаменты, перевязочные материалы, хирургические инструменты, радиодетали и т. п.

Через брата Николай познакомился с человеком, которому предстояло стать соратником Николая Кузнецова до самого их смертного часа. Это был молодой красивый поляк по имени Ян Каминский, он работал пекарем в той же пекарне, что Иван Тарасович. Каминский входил в подпольную польскую организацию, которая, однако, никаких активных действий против оккупантов не предпринимала. Это очень раздражало Яна, который рвался к борьбе, к настоящему делу. Он с радостью принял предложение помогать советским разведчикам. В то время в Ровно и округе жило много поляков, среди них у Каминского были и родственники, и друзья, в том числе и с полезными связями.

Через некоторое время фактически переселился в Ровно на постоянное жительство Николай Гнидюк. Основным его документом являлся аусвайс (удостоверение личности) на имя уроженца города Костополя Яна Багинского, пекаря военной пекарни, проживающего по Мыловаренной улице, 19. Ян Багинский быстро приобрел в определенных кругах репутацию предприимчивого, оборотистого спекулянта. На самом деле эта коммерция не приносила Гнидюку и отрядной кассе ничего, кроме убытков. От банкротства Яна Багинского спасали только дотации от командования в виде так называемых «карбованцев», которые выпускал в Ровно Центральный эмиссионный банк Украины. Население имело право пользоваться только этими «карбованцами». Иметь немецкие марки местным жителям запрещалось под угрозой жесточайших репрессий, вплоть до расстрела, но спекулянты тайком все же с ними дело имели.

Поселился в Ровно и самый старший из разведчиков Михаил Макарович Шевчук. У этого невысокого, плотного, не слишком разговорчивого и очень скромного человека был огромный опыт работы в подполье. Шевчук был старым членом Коммунистической партии Западной Белоруссии, восемь лет провел в панских тюрьмах. В Ровно Шевчук был внедрен под именем и с документами коммерсанта Болеслава Янкевича. Ходил «пан Болек» – как его называли знакомые – в солидном темном костюме, носил котелок и очки, в руке по немецкой моде часто держал букетик цветов. Он постоянно толкался возле комиссионных магазинов, посещал рестораны и кафе, словом, бывал всюду, где крутилась темная публика, занимавшаяся спекуляцией, причем порядком выше той, в какой подвизался Ян Багинский. И соседи по квартире, и знакомые спекулянты, и даже агенты уголовной полиции были убеждены, что «пан Болек» – сотрудник фашистской службы безопасности. Поэтому его остерегались, что только шло на пользу делу.

Плодотворным оказалось и приобщение к разведке Николая Струтинского. Этот совсем еще молодой крепыш с вьющимися белокурыми волосами и светлыми глазами обладал многими достоинствами, которые Медведев в нем разглядел. Струтинский был смел, решителен, энергичен, умел легко обзаводиться полезными знакомствами. Конечно, ему не хватало знаний и навыков, но это было делом наживным.

Уже в октябре 1942 года в Ровно начала функционировать еще не очень разветвленная, но достаточно сильная сеть, подобраны надежные конспиративные квартиры, установлены первые связи, намечены пути проникновения во вражескую среду. Из первых докладов побывавших в Ровно разведчиков Медведеву стало очевидно, что в городе существует подполье, возможно даже, что в нем действует не одна, а несколько патриотических организаций. Об этом говорили случаи уничтожения гитлеровских офицеров и чиновников, пожары и взрывы на военных объектах, а также распространение антифашистских листовок и сводок Совинформбюро.

Медведев предполагал наладить со временем связь с подпольщиками, но делать это не спешил. Он понимал, что за год с лишним оккупации города гитлеровская служба безопасности тоже изучила обстановку, вела наблюдение за населением, тайно выявляла лиц, возможно причастных к подполью. Как профессиональный чекист, Медведев обязан был предполагать, что немцы постараются внедрить в подпольные организации, большинство участников которых, конечно, не обладают навыками конспирации, агентов и провокаторов.

Дмитрий Николаевич не имел права рисковать своими людьми, ставить под угрозу выполнение ими важнейших разведывательных заданий Москвы, поэтому и временил с расширением излишних связей в городе. Впоследствии он неуклонно придерживался правила: любой подпольщик, который в силу своих возможностей и способностей мог быть полезным для ведения активной разведки, из деятельности своей старой организации выключался. Только так можно было обеспечить безопасность разведывательной сети, сохранить людей и связи от провалов.

Подошло время, когда Медведев пришел к выводу, что пора приступать к разведывательной работе и Николаю Васильевичу Грачеву. Дмитрий Николаевич из бесед с Кузнецовым знал о его высокой профессиональной подготовке, кроме того, ему были хорошо известны товарищи, работавшие с Николаем Ивановичем в Москве, их большие знания и опыт. И все же он счел возможным направить Кузнецова в Ровно лишь после того, как продумал тщательно всю информацию о положении в городе, собранную другими разведчиками. Потом вместе с Кузнецовым был проработан весь план первой, а потому особо ответственной поездки Зиберта в столицу РКУ, предусмотрены возможные неприятности, учтены тысячи мелочей, даже погода…

После возвращения Кузнецова из Ровно Медведев долго беседовал с ним, его интересовала каждая мелочь. В конце разговора спросил:

– Вы уверены, что ничем не привлекли к себе особого внимания?

– За поведение, манеры, образ могу поручиться. Но в экипировку придется внести кое-какие изменения, Дмитрий Николаевич.

– Какие именно?

– Пилотки, как я понял, в Ровно носят только заезжие фронтовики. Офицеры, которые находятся в городе длительное время, носят только фуражки. И пистолет… Мой парабеллум выдает командированного фронтовика. Нужно что-нибудь полегче и поизящнее, лучше всего вальтер или браунинг.

Медведев был вполне удовлетворен ответом: молодец Грачев, не упустил мелочей, на которых и зиждется безопасность разведчика. Необходимые поправки в экипировку Николая Ивановича были, конечно, внесены. А через неделю Кузнецов снова выехал в Ровно. Обер-лейтенант Зиберт начал действовать…

Обстановка на фронтах Великой Отечественной войны не оставляла Медведеву и его разведчикам и дня на «раскачку». На огромных пространствах между Волгой и Доном развернулась и достигла уже своего апогея одна из самых грандиозных в истории второй мировой войны – Сталинградская битва.

Информация, прежде всего о передвижениях немецких войск в район Сталинградского сражении, перебрасываемых туда резервах с других направлений, сведения о потерях в живой силе и боевой технике в эти дни приобретала особо важное значение для командования Красной Армии. Отряд «Победители» был одним из звеньев в хорошо налаженной системе советской разведки.

Поле разведывательной деятельности перед Медведевым расстилалось поистине необозримое.

В 1943 году в Ровно дислоцировалось 246 (!) гитлеровских учреждений и штабов центрального подчинения. В городе, кроме того, находились многие сотни различных менее значительных контор, агентств, управлений, фирм, представителей иногородних организаций и т. п. В каждом из этих объектов можно было, а в ряде случаев должно добыть информацию, представляющую военную, политическую или иную ценность для командования Красной Армии и советской разведки.

Эта задача была под силу не разведчикам-одиночкам, а широкой, разветвленной сети. Такая сеть в короткий срок Медведевым и была создана… Из Ровно, Здолбунова, Сарн, а позднее и других мест поступала в отряд, здесь проверялась и анализировалась, а затем передавалась в Центр информация, имевшая большое военное, оперативное и политическое значение.

Исключительно быстро вжился в среду оккупантов Пауль Зиберт. Он стал завсегдатаем лучшего ресторана города «Дойчегофф» на Дойчештрассе, иных мест, где проводили свободное время гитлеровские офицеры и чиновники. Привлекательный, остроумный, скромный, щедрый на угощение обер-лейтенант обзавелся большим числом знакомых и приятелей во всех сферах военного и оккупационного аппарата Ровно, в том числе таких его звеньях, как РКУ, полиция безопасности, иные карательные и разведывательные органы. Особенно интересовало его знакомство с комендантом полевой жандармерии Ришардом. Этот падкий на даровое угощение офицер любил показать свою осведомленность. Умело подогреваемый Зибертом, он сообщал ему о намечаемых в городе и его окрестностях облавах, давал пароли для ночного хождения и т. п. Эти сведения помогали обеспечивать безопасность разведчиков и связных, направляемых в Ровно. Однажды Зиберт сумел узнать, что в партизанских отрядах Волыни и Подолии ловко действует агент СД Васильчевский. Он выдал многих подпольщиков и партизан. Медведев, получив эту информацию, сообщил приметы и иные сведения о провокаторе в Москву. Васильчевский был обезврежен.

Но главным, конечно, в эти дни был сбор информации военного характера. Помимо Кузнецова, ее получали Шевчук, Гнидюк, Приходько, Довгер, Струтинский и многие другие разведчики. Опасным делом была доставка собранных сведений в отряд, который, как уже отмечалось, первое время базировался далеко от города. Связникам приходилось на всем многокилометровом пути преодолевать множество препятствий. Особую опасность представляли жандармские и полицейские патрули, а также вооруженные группы украинских буржуазных националистов. Небольшие сравнительно размеры Ровно исключали возможность Кузнецову и его товарищам пользоваться рацией – ее работа была бы немедленно засечена, а она сама запеленгована. Так что вся тяжесть доставки информации падала на связников.

Дмитрий Николаевич и сотрудники его штаба постарались в пределах возможного обезопасить работу связников. Обычно (в описываемый период) их путь заканчивался на «зеленом маяке» около села Оржево в четырех километрах от станции Клевань и приблизительно в двадцати от Ровно. На «маяке» они вручали свои пакеты постоянным дежурным, отдыхали, получали очередные задания командования Кузнецову и другим городским разведчикам и отправлялись в обратный путь. Если дежурные по какой-либо причине отсутствовали, то связник или разведчик оставлял донесение в своем личном «почтовом ящике», каковым могло быть дупло старого дерева, расщелина в пне, консервная банка, спрятанная под камень, и т. п. Все лица, следовавшие в отряд из города или в обратном направлении, также проходили через «маяк». Кузнецов, к примеру, покидал лагерь в обычной одежде и только на «маяке» переодевался в немецкую форму. На пути от лагеря до «маяка» и обратно его обязательно сопровождала охрана.

19 ноября начался наступательный период Сталинградской битвы. 23 ноября в междуречье Волги и Дона была окружена огромная группировка врага – 330 тысяч человек! Фашистское командование предприняло отчаянные шаги, чтобы ударами извне вырвать свои войска из огненного кольца. Пришла в движение вся громадная машина гитлеровцев. Немцы гнали под Сталинград новые дивизии. О масштабах перевозок говорит даже такой факт: для переброски из Франции одной только 6-й танковой дивизии потребовались десятки составов.

Все бойцы, особенно разведчики отряда «Победители» и его штаб, в эти дни работали с крайним напряжением. В таких условиях налаженный способ передачи информации (а ее поступало от Кузнецова, здолбуновской и других групп очень много) в отряд, связанный с потерей времени, уже не устраивал командование. И Медведев скрепя сердце, решился на рискованный шаг: засылку в Ровно радистки с рацией. Дмитрий Николаевич прекрасно понимал, сколь велика опасность ее провала, но вынужден был пойти на это. Выбор командования пал на Валентину Осмолову, дочь старого красного партизана. За крутой характер и боевое происхождение Валентина получила от бойцов прозвище Казачка.

Со многими приключениями радистка была доставлена Кузнецовым в Ровно и определена на квартиру Приходько под видом невесты его брата. Здесь в условиях крайнего риска (немцы таки запеленговали станцию и устроили повальные обыски в городе, в том числе обыскали и дом Приходько) она проработала шестнадцать дней, передав большое количество важных разведданных, касающихся, в частности, и действий гитлеровцев по спасению окруженных войск генерал-полковника Паулюса.