Текст книги "Круг Раскрывается: Разбитое Стекло"

Автор книги: Тэмра Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Круг Раскрывается: Разбитое Стекло

Глава 1

Та́риос, столица города-государства Тариос у Исокатского Моря

Низкорослая, пухлая девушка с рыжими волосами вышла из дома, где она гостила, и огляделась с видом человека, собравшегося отправиться в грандиозное приключение. Она отряхнула своё бледно‑синее платье, затем обернула вокруг своей пухлой персоны несколько ветерков, как кто‑то другой мог бы обернуть складки платка, отправляясь на рынок. Ветерки послушно откликнулись на её зов, став почти что частью девушки за время её путешествий, и потому больше не сопротивляясь. Они крутились вокруг её чёрных хлопковых чулок и практичных кожаных туфель, бегали по складкам юбок, скользили вдоль рук девушки и по её загорелому лицу с длинным носом. Они проносились над очками, защищавшими пронзительные серые глаза, обрамлёнными длинными золотыми ресницами, и вились вокруг её головы. Они следовали вдоль её нескольких медных кос, аккуратно заколотых так, что они составляли ряд колец без видимых кончиков. Лишь две длинные, тонкие косы были оставлены висеть свободно по обе стороны от её упрямого лица.

Удовлетворившись расположением ветерков, защищавших её от интенсивной южной жары, девушка свистнула. Большой, лохматый, белый пёс, помечавший углы дома, гавкнул в ответ.

‑ Ну идём уже, Медвежонок, ‑ приказала Трисана Чэндлер, известная своим друзьям как Трис. ‑ Всё равно этот дом на самом деле не твой.

Пёс потрусил рядом с девушкой, счастливо вывалив язык. Его белые кудри, недавно вымытые, тряслись на бегу; длинный, пушистый хвост был гордо задран вверх. Зверь был большой, его голова доходила Трис до груди. Не смотря на размер, он производил впечатление восторженного щенка так же непринуждённо, как девушка обращалась с ветерками.

Трис прошагала по вымощенной плитняком дороге и прочь через университетские ворота, даже мельком не оглянувшись на великолепие белой лепнины и мрамора, венчавших холм над домом. Она думала, что университет под названием Хеска́лифос был неплох, сам по себе, и что его вершина – взмывавшая вверх башня, известная как Фа́комасэн – была красивая, но и на севере были вполне хорошие университеты. Она шла взглянуть на истинную славу Тариоса, на его стекловаров. Пусть её учитель, Нико, присоединяется к Джумши́де, в доме которой они жили, и к множеству других учёных магов и подмастерий в многословных, долгих изложениях теорий о сущности всевозможных видов магии виденья. Трис, с другой стороны, интересовалась такой видимой магией, которую творит держащий стеклодувную трубку с расплавленным стеклом на конце.

У одного из многочисленных боковых входов на территорию Хескалифоса Трис остановилась и нахмурилась. Джумшида сказала свернуть влево или идти прямо после выхода за ограду университета?

Девушка примерно её возраста стояла неподалёку у эстакады, вытряхивая содержимое мусорной бочки в тачку. Мускулы на её руках бугрились как стальные канаты. Хотя она явно была женского пола, её волосы были острижены по прямой линии на уровне ушей, и одета она была в такую же длиннополую куртку, какие носили тариосские мужчины. А ещё она была очень грязной.

‑ Простите, ‑ позвала её Трис. ‑ Вы знаете, как пройти на Площадь Ачаи?

Девушка взяла вторую из ряда бочку и высыпала её содержимое в свою тачку.

Трис откашлялась и повысила голос:

‑ Я сказала, можете ли вы мне указать путь к Площади Ачаи?

Взгляд девушки метнулся в сторону Трис, но лишь на миг. Она поставила пустую бочку обратно и взяла полную.

«Ну», ‑ подумала Трис, ‑ «она меня слышит; просто грубо себя ведёт». Она решительно подошла к тачке.

‑ Вы что, не верите тут в вежливость к приезжим? ‑ сварливо спросила она. ‑ Или вы, тариоссцы, настолько убеждены, что мир начался отсюда, что даже не утруждаете себя элементарной вежливостью?

Хотя поднятая ею бочка была опустошена лишь наполовину, девушка поставила её и упёрла взгляд в кончики туфель Трис.

‑ Вы, шэ́йнос, ‑ тихо произнесла она, использовав тариосское слово для обозначения чужеземцев. ‑ У вас на родине что, нету путеводителей?

Трис нахмурилась ещё больше. Особо терпеливой она не была.

‑ Я задала простой вопрос. И если уж ты хамишь, то могла бы смотреть на меня прямо.

‑ О, вопрос весьма прост, ‑ всё ещё тихим голосом ответила девушка, не отводя взгляда от практичных туфель Трис. ‑ Тебе так же просто было бы следовать в том направлении, куда показывает этот твой клюв. И я дам тебе немного информации бесплатно, поскольку ты, очевидно, слишком невежественна, чтобы жить. Ты не говоришь с пра́смуни, а прасмуни не говорят с тобой. Прасмуни не существуют.

‑ Кто такие прасмуни? ‑ потребовала Трис.

Она решила не обижаться на комментарий относительно её носа. Он никогда не был лучшей частью её лица.

‑ Я – прасмун, ‑ ответила девушка. ‑ Моя мать, мои сёстры и мои братья – прасмуни. Мы неприкасаемые, падшие, невидимые. Ну что, дошло до твоей тупой башки, северянка?

‑ Почему? ‑ спросила Трис, теперь уже из любопытства.

Это было гораздо интереснее, чем просто ответ на её вопрос.

‑ Почему прасмуни обязаны быть такими?

Девушка вздохнула и потёрла лицо ладонями, ещё больше испачкав его.

‑ Мы касаемся тел умерших, ‑ устало сказала она Трис. ‑ Мы снимаем шкуры с животных и дубим их. Мы делаем обувь. Мы вывозим нечистоты. Но по большей части мы работаем с телами умерших – поэтому мы оскверняем всё, чего касаемся. Если ты не двинешься дальше и гила́дха…

‑ Что? ‑ спросила Трис.

‑ Один из видимых людей, ‑ ответила девушка. ‑ Если они увидят, что ты со мной говоришь, то потребуют, чтобы ты прошла ритуальное очищение, прежде чем ты куда-то пойдёшь или что-то сделаешь. Теперь-то ты уйдёшь отсюда? ‑ нетерпеливо потребовала прасмун. ‑ Тебя-то очистят, шэйнос, а меня – высекут.

Она произнесла это с таким унынием, что Трис ей поверила. Она сделала два шага прочь, затем спросила, не оборачиваясь:

‑ Что такое шэйнос? И как определить, кто прасмун, а кто – нет?

‑ Шэйнос – чужестранец, ‑ ответила прасмун, вываливая оставшееся в её мусорной бочке содержимое в свою тачку. ‑ И у нас у всех одна и та же стрижка, одежда одного типа и соломенные сандалии. А теперь ступай.

Трис пошла по дороге, которая была прямо перед ней, в направлении, которое таким лестным способом указала прасмун.

‑ Нико сказал, что я сочту некоторые из здешних обычаев варварскими, ‑ сообщила она Медвежонку, когда оказалась за пределами слышимости прасмун. ‑ Бьюсь об заклад, что это один из них. Кто ж слышал о том, что люди могут не быть людьми просто потому, что работают с мёртвыми?

Добравшись до Площади Ачаи, Трис довольно легко отыскала Улицу Стекла. Читая о Тариосе по пути сюда, она составила план исследования с своим обычным вниманием к деталям. Она начнёт с конца улицы, где держала свои мастерские большая часть стекловаров, первым делом посетив мелкие, скромные предприятия у Ворот Пираки, и будет двигаться обратно к Площади Ачаи, пока не заболят ноги. Она собиралась провести в заинтересовавших её мастерских несколько дней, но сперва она хотела осмотреть их все. Трис была из тех девушек, которые ценят основательный план действий, возможно потому, что её жизнь и её магия часто находились в состоянии слишком возмущённом, чтобы их можно было упорядочить.

Шагая по улице, она с интересом глядела на достопримечательности и людей Тариоса. Здания здесь были двух типов: оштукатуренные с черепичной крышей – как у неё дома, у Моря Камней – и общественные здания из белого мрамора, с изящно разукрашенными фасадами и плоскими крышами, с плавно отёсанными углами и капителями. Фонтаны на Улице Стекла и Площади Ачаи были из мрамора или розового гранита. По обеим сторонам выложенной камнем дороги стояли статуи, высеченные из мрамора и расписанные как живые. Всё это было весьма расточительным и дорогим. Трис не одобрила бы это, но её мнение о тратящих слишком много на украшательство людях изменилось в лучшую сторону, когда пристальный осмотр показал ей сглаженные кромки статуй и общественных зданий, а также резьбу на фонтанах, стёртую почти до неузнаваемости долгими годами непогоды. Тариос был старым городом, и его сокровища строились на века.

Сами же тариоссцы были – просто загляденье. Цвет кожи местных жителей варьировался от бледно-коричневого до чёрного, и хотя их волосы обычно были чёрными или коричневыми, многие женщины красились хной в рыжий цвет. Мужчины были пострижены очень коротко или вообще брили головы. Леди же стягивали свои волосы в массу кудрей, вес которых отклонял их головы на правильный, тщательно выверенный, тариосский угол. Прасмуни, мужчины и женщины, носили одну и ту же грубую, ровную причёску, которую Трис видела на девушке, с которой недавно говорила. Все прасмуни носили рваную, грязную версию доходящей до колен куртки, которую носили тариосские мужчины. Тариосские женщины одевались в похожую одежду, но доходящую до лодыжек и со свободными рукавами – она называлась кайтэн. В летнюю пору одежду носили хлопковую, льняную или шёлковую, с кушаками или поясами из ткани, обвивавшими талии и бёдра. Поверх куртки или кайтэн тариоссцы высших сословий также носили цветные сто́лы[1]1
  англ. stole – длинная полоса ткани, перекинутая через шею. В реальной жизни её носят католические священники (православный аналог – епитрахиль). (здесь и далее – прим. перев.)


[Закрыть], каждая из которых указывала на профессию носящего. Трис знала, что маги носили синие сто́лы, лавочники – зелёные, а жрецы Всевидящего Бога – красные. А дальше она терялась. Какого бы цвета сто́ла ни была, она обычно была сделана из легчайшего хлопка, или даже шёлка, какие только можно было купить. Тариоссцы казались Трис спокойными и невозмутимыми.

Поскольку девушка-прасмун привлекла её внимание к обуви, Трис заметила, что хорошо одетые тариосские мужчины и женщины обычно носили кожаные сандалии со шнуровкой до колен. Многие жители победнее ходили босяком. Это было не так опасно, как в других местах: Трис почти в каждом квартале видела прасмуни, собиравших мусор и подметавших улицы.

Медвежонок был рад оставаться вместе с хозяйкой, а вот ветерки Трис – нет. Они свободно вились вокруг неё, дёргая за кудри, куртки, кайтэн и столы, пробегая людям по лицам и возвращаясь к Трис подобно оживлённым детям, которые вышли с любимой тётей на прогулку. Они приносили ей обрывки разговоров о внутренних ценах, моде, семейных ссорах и политических дебатов со всей окрестности, выливая эти обрывки ей в уши. Она слушала вполуха, поскольку всегда интересовалась местными сплетнями.

Некоторые из разговоров упоминали её саму. Несколько тариоссцев, мимо которых она прошла, обнаружили, как именно она поддерживает вокруг себя прохладу. Её ветерки могли бы остаться незамеченными, но погода стояла абсолютно не ветреная. Единственное движение воздуха вне круга влияния Трис создавалось ручными веерами и хлопаньем крыльев голубей, избегавших ног не обращавших на них внимания прохожих.

Трис вздохнула и подтянула ветерки поближе к себе. Люди продолжали глазеть, поскольку её платье и юбки начали колыхаться в разных направлениях. Она их игнорировала. Было слишком жарко, чтобы она отказалась от свежего воздуха ради того, чтобы не нервировать кучку заносчивых южан. «Если они были такими умными, какими они себя считали, то нашли бы способ удерживать собственные ветерки», ‑ сказала себе Трис.

У неё в доме было несколько ветерков, завязанных в узлы нитей. Возможно, она сможет продать некоторые из них на рынке и немного подзаработать. До окончания лета было ещё два месяца, и проблема с городскими стенами была в том, что они имели свойство останавливать ветер. У неё должно получиться продать узел, или два, или три, на карманные расходы. Она спросит об этом Джумшиду.

Она продолжала двигаться вперёд, строя планы и наблюдая. Она проходила мимо лавок, полных чудес: вазы, чаши, блюда, стеклянные животные множества цветов и размеров. В лавках на Площади Ачаи, где начиналась Улица Стекла, окна были сделаны из маленьких стеклянных панелей, которые сами по себе представляли настоящее сокровище, придавая находившимся за ними объектам водянистую, волнистую форму.

Вперемешку с дорогостоящим стеклом стояло стекло, которое было каким-то образом заколдовано. Магические знаки и буквы на боках и ободках изделий, световые подвески[2]2
  англ. suncatcher – дословно «солнцелов», украшение из стекла (часто цветного), улавливающее и рассеивающее свет для создания декоративного эффекта; является визуальным аналогом музыкальных подвесок, издающих звук при движении ветра.


[Закрыть], которые благодаря заклинаниям улавливали не только солнечный свет, стеклянные шарики, напитанные магией для захвата и удержания в них образов – все они блестели серебром для взора Трис, указывая ей на работу стеклянных магов Тариоса. Это было одной из причин, почему она решила начать с менее богатых лавок, которые скорее всего продавали обычное стекло и немного талисманов. Трис знала, что проведёт большую часть своего времени среди стеклянных магов, сверяя заметки и узнавая о том, как они занимались своим ремеслом.

Ближе к Площади Ла́брикас в лавках были обычные окна, со ставнями, а товары были расставлены на полках, чтобы привлечь прохожих. Трис задерживалась то там, то тут, любуясь изгибами чаши или сине-зелёным цветом бутылочки для косметики, но всегда заставляла себя двигаться дальше минутой позже. Она твёрдо решила начать с самого низа социальной иерархии стекловаров.

Когда Трис подошла к Площади Лабрикас, первой общественной площади за Воротами Пираки, её ветерки донесли до неё разговор:

‑ …позор! ‑ восклицал кто-то, ‑ Кого-то из нищебродов убили и бросили в фонтане на Площади Лабрикас, прямо как мусор какой-то!

‑ Потребуется могучее очищение, чтобы убрать с фонтана скверну, ‑ рассудительно ответил женский голос. ‑ Несомненно, Всевидящий Бог будет в обиде на жителей округа за осквернение…

‑ Округа? Я так не думаю! ‑ возразил первый из говоривших. ‑ Это же явно работа какого-то шэйнос, который не уважает никого и ничего. Всевидящий Бог знает, что ни один из тариоссцев не совершит такое отвратительное деяние.

‑ Хранители Общественного Блага положат этому конец, ‑ с твёрдостью непоколебимой веры сказала женщина. ‑ Они…

Ветерок не уловил остальную часть разговора. Трис покачала головой, двигаясь дальше. «Кого-то убили, а эти люди беспокоятся только о чистоте площади?» ‑ в недоумении подумала она. «Это весьма бессердечно».

Она также не была склонна верить, что эти Хранители что-то смогут сделать насчёт убийц. Какой от них был толк? Их всех на срок в три года выбирала Ассамблея, орган власти, состоявший из старейших семей и наиболее богатых землевладельцев. Они не могли обладать опытом или хитростью надлежащих правителей, которых готовили к должности с юных лет, таких как эмеланский Герцог Ведрис, король и королева Капчена или наморнская Императрица Бэрэнин. Её поражал тот факт, что тариоссцы вообще чего-то добивались, учитывая то, что вся их политическая система управлялась толпой. У себя дома она видела, как правящий совет может препираться, суетиться, обсуждать, спорить и ссориться без каких-либо видимых результатов – а ведь правящий совет Спирального Круга насчитывал всего лишь двадцать человек. Она слышала, что членов Ассамблеи было более трёх сотен.

‑ Всё по-другому, когда за страну отвечает один человек, ‑ сказала она Медвежонку, пересекая Площадь Лабрикас.

Фонтан, который она видела по прибытии в город, был перекрыт чем-то вроде белой палатки без крыши.

‑ Им приходится реагировать на такое вот сумасбродство немедленно, иначе винить будут только их. Здесь же правителям достаточно лишь показать пальцем на другого Хранителя, или на кого-то из Ассамблеи, и сказать что это он должен был следить за подобными происшествиями.

Трис с отвращением покачала головой, затем выкинула все подобные неудовлетворённости из головы. Она была здесь для того, чтобы учиться, а не трепать себе нервы из-за странных методов местного самоуправления.

Наконец она достигла той части Улицы Стекла, которую она хотела осмотреть в первую очередь, которая протянулась между Площадью Лабрикас и кварталом наслаждений, известным как Ка́пик. Она задержалась на минутку, чтобы оглядеться вокруг своим магическим зрением. Одно она могла сказать о тариоссцах с одобрением: они не запускали магию, использовавшуюся в общественных местах. Она заметила очень немного обрывков старых наговоров и заклинаний, светившихся серебром на стенах или вокруг окон и дверей. Заклинания же присутствовали в изобилии, обычные создания для защиты, здоровья и процветания, за наложение которых на свои дома и предприятия платили все, кто мог это позволить. Что Трис восхищало в тариоссцах, так это то, что местные маги либо полностью удаляли остатки старых заклинаний, либо накладывали заново точно такое же заклинание, поэтому магия в них светилась яркими серебряными слоями, указывая на то, что разница в заклинаниях не вызывала конфликтов и магических сбоев.

Трис лениво шла по улице, любуясь похожими на кружева узорами заклинаний на стенах лавок, проводя пальцем то вдоль какой-нибудь линии, то очерчивая им контур одной из букв. Большинство заклинаний она знала наизусть, но этот тариосский способ повторного накладывания похоже продлевал их силу, даже если маг, добавлявший самый свежий слой, не был особо силён.

Вдруг она почувствовала, как воздух изогнулся. Большая часть её ветерков, а точнее – все те, которые она собрала за последние месяцы, бежала. Лишь те, которые она привезла из Спирального Круга, остались, хотя она чувствовала, как они сопротивляются мощному зову. Сбежавшие ветерки хлестнули за угол ближайшей мастерской, «БАЗАЛЬТОВОЕ СТЕКЛО[3]3
  другой возможный перевод ‑ «основательное стекло» или «базовое стекло»


[Закрыть]», как гласила вывеска.

В движение пришли не только ветерки. Сила от каждого наговора и заклинания в радиусе пятидесяти футов от лавки потекла мимо Трис, заворачивая за угол серебряными лентами: магия защиты, противопожарная магия, магия здоровья, наговоры на удачу и процветание – воздействию подверглось всё. Что-то ещё раз всколыхнуло воздух. Не задумываясь о том, мудро ли она поступает, Трис метнулась за угол и оказалась на заднем дворе «Базальтового Стекла».

Она окунулась в поток магии. Вся она лилась через открытые двери мастерской, стоявшей отдельно от основного здания. Магия вилась вокруг человека, трудившегося у горна. Он стоял к двери боком, прижав к губам стеклодувную трубку и пытаясь придать форму бесформенному оранжевому куску расплавленного стекла. Вращая трубку одной рукой, он придавал основанию своего творения форму с помощью стекольной формы, сжатой в другой руке.

Трис подумала было, что всё идёт как надо. Затем она осознала, что не смотря на вращение стеклодувом трубки и вопреки равномерному потоку воздуха, который он через трубку вдувал, бесформенное оранжевое нечто извивалось, вздувалось и сдувалось будто мешок с котом. Она никогда не видела, чтобы стекло так себя вело. Магия потоком вливалась в мужчину, проскальзывая под его кожаный фартук, ёжась в его коротко стриженых белых волосах на массивной голове, дёргая его за рукава, затем сливаясь в месте, где его губы касались трубки. Магия текла по ней вниз, исчезая в расплавленном стекле.

Мужчина сунул стекло обратно в открытый горн, подождал немного, затем снова поднёс трубку к губам. Он обхватил основание стекла своей стекольной формой и подул в трубку. Вещество на другом её конце начало вспухать, изгибаться и дёргаться ещё сильнее, явно сопротивляясь ему. Оно становилось всё длиннее и змеевиднее, с большими выпуклостями сверху и снизу. Магия блестела, будто вытягивавшееся от трубки стекло было пронизано серебряными нитями. Чем дальше оно вытягивалось, тем больше истончалось его связь со стеклодувной трубкой. Теперь их связывала лишь тонкая нить.

Трис покачала головой. Мужчина явно потерял контроль над творимой им магией.

‑ Лучше отпусти его, ‑ уведомила она мужчину. ‑ И вообще, что на тебя нашло такое, что ты не очертил защитный круг?

Мужчина дёрнулся и резко оторвал трубку от губ. Стекло изогнулось, крутанулось и вырвалось на свободу, кувыркаясь в воздухе и летая беспорядочно по помещению. Медвежонок взвизгнул и сбежал во двор.

‑ Почему ты его не развеял? ‑ потребовала Трис.

Она пригнулась, когда корчащееся стекло пронеслось у неё над головой.

‑ Тебя что, не учили, что чем больше ты вливаешь силы в сбоящую магию, тем больше она будет выходить из-под контроля? Даже не думай о том, чтобы использовать это стекло повторно. Оно теперь настолько наполнено магией, что у тебя будут настоящие неприятности, если ты попытаешься сделать из него что-нибудь ещё.

Стеклянное нечто – она не могла сказать, что это было такое – приземлилось мужчине на голову. От него потянуло дымом и вонью опалённых волос. Мужчина выругался и хлестнул по существу ладонью. Испугавшись, его создание бросилось прочь. Пока оно летело, его черты становились всё более резкими, более тонкими. Большие выпуклости приняли форму размашистых крыльев, как у летучей мыши. Маленькие выпуклости вытянулись и стали мощными задними и короткими передними лапами. Кончики приняли форму ушей, на шее вырос ребристый гребень; ещё один кончик стал стеклянному созданию хвостом. Когда создание село на верстаке, Трис увидела, какую именно форму оно пыталось принять. Это был стеклянный дракон, пронизанный серебром магии и совершенно прозрачный. Он был длиной дюймов в двенадцать, от носа до крупа, а хвост добавлял ещё шесть дюймов.

Как только дракон покинул его, мужчина опрокинул себе на голову ведро воды. Теперь же он швырнул свою стеклодувную трубку прочь, разбив три вазы.

‑ Истерикой делу не поможешь, ‑ уведомила его Трис, подбоченившись. ‑ Ты уже достаточно взрослый, чтобы это знать.

Она отстранённо заметила, что у него был круг мертвенно-белых волос на темечке, почти невидимый среди окружавших его светлых, коротко стриженых волос.

Он захрипел, прокашлялся, втянул воздух и гневно глянул на неё пронзительно-синими глазами:

‑ Кто ты такая, во имя Эйлиг? И что ты со мной сделала?

Он говорил медленно и осторожно, что не соответствовало его налившегося кровью лицу и дрожавшим рукам.

Трис нахмурилась:

‑ Ты сам это сделал, болван. Ты накатил хорошую магию поверх плохой, в том числе силу, которую ты вытянул со всей округи, потому что не оградил мастерскую. А теперь смотри. Тебе придётся кормить его и ухаживать за ним, знаешь ли. И что оно ест, я представить не могу. Живой метал питается металлическими рудами в земле, но живое стекло? ‑ она дёрнула одну из тонких косичек, обрамлявших её лицо, раскладывая проблему по полочкам. – Подозреваю, что песок. И натр, и ракушки, поскольку из этого стекло и делается. И сурьму, и магний, чтобы обеспечить прозрачность.

‑ Да когда же ты наконец замолчишь? ‑ всё ещё низким голосом воскликнул мужчина. ‑ У меня… нет магии! Только… зерно, оно лишь облегчает работу со стеклом.

Трис зыркнула на него:

‑ Мне может быть лишь четырнадцать, но я – не глупая, а ты – никудышный лжец.

Стеклодув сжал свои массивные ладони в кулаки:

‑ Я… не… лжец! ‑ воскликнул он, его медленное произношение резко контрастировало с написанной на его лице яростью. ‑ Как ты смеешь так ко мне обращаться? Вон!

Медвежонку не нравилось существо, которое так опасно металось по мастерской, но ещё меньше ему нравился стеклодув. Он встал между Трис и мужчиной, вздыбив шерсть на загривке, обнажив зубы и исторгая из широкой груди тихий рык.

‑ Ну вот, ‑ вздохнула Трис. ‑ Ты расстроил моего пса.

Стеклодув попятился.

‑ Я – подмастерье Гильдии Стекловаров, ‑ сказал он, с трудом выталкивая слова из неуклюжих губ. ‑ У меня нет магии. Я не лжец. Я хочу, чтобы ты и твой пёс ушли. И эту тварь, которую ты создала, тоже забирай!

‑ Я создала? ‑ ошеломлённо потребовала Трис. ‑ Будто я не видела силу, которая текла от тебя в стекло! Слушай, Мастер Халтурный Подмастерье, этот дракон – твоё создание…

Стеклодув завопил и схватил длинные металлические щипцы. Дракон уселся на верстаке и пытался забраться в стоявшую на нём банку.

‑ Прочь отсюда! ‑ закричал он, врезав щипцами по столу в полудюйме от хвоста дракона. ‑ Пигменты… стоят… денег! ‑ его медлительная речь резко контрастировала с его стремительным нападением на дракона.

Стеклянное существо отпрыгнуло в сторону прежде, чем стеклодув смог разбить его вторым ударом. Оно взлетело к закреплённой на стене полке его передняя часть была покрыта порошком. Уцепившись за полку, оно плюнуло в сторону нападавшего синим пламенем. Вне морды существа пламя затвердело и упало, разбившись об пол.

‑ Не смей бить это существо! ‑ воскликнула Трис. ‑ Оно живое… ты можешь его разбить!

‑ Я его расколю на кусочки, ‑ зарычал мужчина.

Он ткнул в дракона щипцами, пока тот царапал когтями новую банку. На миг он потерял равновесие, но удержался на полке. Мужчина приблизился, занеся руку со щипцами.

‑ Это живое существо, ‑ закричала Трис. ‑ Ты может и создал его, но это не даёт тебе права его ломать.

Она рывком освободила одну из своих тонких косичек от державшей её завязки и провела по ней пальцами. Искры образовались в рыжих изгибах, прилипая к её ладоням.

Стеклодув не обращал на неё внимания. Дракон перелетел к другой полке, на которой стояла открытая банка. Он с любопытством засунул в голову внутрь.

‑ Ну, всё, ‑ мрачно сказал мужчина. ‑ Тебе конец.

Занеся щипцы, он бросился к дракону как если бы преследовал мышь.

‑ Я тебя предупреждаю, ‑ чётко произнесла Трис.

Она обязана была сообщать людям, когда собиралась использовать некоторые виды магии: в её руках магия была смертоносным оружием, и обращаться с нею следовало соответствующим образом.

‑ Ты не можешь его убить.

‑ Да? А вот смотри, ‑ мужчина ударил дракона щипцами, промахнувшись на полдюйма.

Когда он снова занёс своё оружие для удара, тонкий как волос разряд молнии ударил в его щипцы. Мужчина заверещал и уронил их, прижав к себе руку и ладонь, которые продолжали дёргаться после полученного разряда. Он развернулся, уставившись на Трис широко раскрытыми от ужаса глазами.

Она ждала, её частично распущенная косичка свисала вниз, поблескивая искрами. В её раскрытой правой ладони играло кольцо молний, прыгая с пальца на палец.

‑ Ещё раз попробуешь разбить это бедное существо, и то, что ты только что ощутил, покажется тебе мягким касанием, ‑ сказала она, побагровев от ярости. ‑ Ты не можешь его убить – твои наставники что, вообще ничему тебя не научили? Когда ты создал живое творение, ты обязан обращаться с ним как с человеческим ребёнком. Тебе не позволено уничтожать живое творение.

Дракон быстро смекнул, кто тут был на его стороне. Издав клич, похожий на звук удара ножа по стеклу, существо подлетело к Трис и уселось на её плече, обвив её шею.

‑ Да, всё хорошо, ‑ заверила она дракона, поглаживая существо по спине. – Успокойся.

Она не сводила взгляда со стеклодува, который сжался в самом дальнем от неё углу, баюкая руку в которую она ударила молнией. Его лицо посерело как пепел; волосы встали дыбом.

‑ Кто твой наставник? ‑ потребовала Трис.

‑ У меня нет наставника, ‑ мучительно медленно протянул он.

‑ Чушь. Лучше сразу скажи. Я ведь узнаю, ‑ сказала она. ‑ Имя твоего наставника будет у меня до конца недели.

Мужчина покачал головой.

‑ И если твой наставник сказал тебе, что ты готов творить магию, и отпустил тебя, то я доложу на вас обоих в Гильдию Магов, ‑ отрезала Трис.

«Да что с ним такое?» ‑ в недоумении подумала она. Он что, был умственно-неполноценным? Судя по его речи – да, хотя его глаза были слишком умными по сравнению с виденными ею прежде дурачками. Он выглядел лет на двадцать, но при этом сжался в углу как ожидающий побоев ребёнок. Разряд, который она ему дала, не был достаточно сильным, чтобы нанести необратимый урон. Что-то тут было не так, но она явно больше ничего не добьётся от этого человека.

‑ А что с драконом? ‑ поинтересовалась она. ‑ Ты признаешь его своим? Берёшь на себя ответственность за него?

Стеклодув интенсивно затряс головой в знак отрицания.

Трис нахмурилась.

‑ Ну, это соответствует всему остальному, что я о тебе заметила, ‑ едко заявила она. ‑ Если ты не принимаешь ответственность за него, то я, Трисана Чэндлер, выпускница Храма Спирального Круга, беру это магическое создание под свою опеку. Будь уверен, я и это тоже упомяну в Гильдии Магов!

Выйдя наружу, Трис сцедила молнию со своей ладони обратно в свои заколотые косички. Всё ещё дрожащими от гнева пальцами она заткнула распущенную недавно косичку за ухо. Она посетит ещё несколько лавок и успокоится. Она хотела поговорить с Нико насчёт дракона, прежде чем отправиться на поиски местной Гильдии Магов, а тот не вернётся, пока не подойдёт к концу его конференция после полудня. Она с тем же успехом может потратить своё время с пользой.

‑ Идём, Медвежонок, ‑ приказала она псу. ‑ Найдём какое-нибудь вменяемое место.

Ки́слун Уо́рдэр, стеклодув-подмастерье, не знал, сколько прошло времени, прежде чем он осмелился встать на ноги. Кисть и рука, державшие щипцы, перестали болезненно дёргаться, и их лишь покалывало, будто иголками. Прикоснувшись здоровой рукой к голове, он выяснил, что его волосы снова лежали почти ровно, хотя всё ещё немного потрескивали.

Он медленно сжал кисть, по которой прошлась сила молнии. Кисть пусть плохо, но повиновалась. Он подвигал сначала каждым из пальцев, потом запястьем, предплечьем и наконец всей рукой. Всё работало. Движение было медленное, но по крайней мере его не парализовало вторично.

«А как насчёт остального?» ‑ подумал он, пытаясь встать. В прошлом году потребовались недели, даже месяцы, прежде чем он смог заставить своё тело повиноваться полностью.

Встав, он пошатнулся и упал на колени. Его затопил ужас: она что, парализовала его? Собравшись с мыслями, он попытался снова. Осторожно вытянув сначала одну ногу, затем другую, опираясь на руки. Только когда его колени ответили как надо, он попытался встать во второй раз.

Его голова по-прежнему работала, подумал он, опираясь на верстак. Но как насчёт рта? Он боялся пробовать, боялся узнать, что она вернула его к состоянию бормочущего недоумка, но не попытаться было ещё страшнее. В тот раз способность к речи вернулась к нему последней, и он всё ещё не мог говорить быстро.

Он выпрямился, глубоко вдохнул и выдохнул, отбросив в сторону все эмоции. Он полностью опустошил лёгкие, прежде чем наполнить их снова. Успокоившись, он произнёс:

‑ Меня з…зовут Кис…лун У…уордэр. Я п…подмастерье, ‑ ободрённый, он продолжил. ‑ Я родом из Данкру́ана в Н…наморне. Моя семья занимается стеклодельным рем...еслом.

Облегчение окатило его подобно холодной воде. Да, заикание вернулось, но оно было не таким сильным, как раньше. Он может с ним бороться, произнося слова медленно. Его руки были достаточно твёрдыми. Он был в порядке – по крайней мере настолько, насколько был в течение последнего года.

Он слышал, как мать говорила, что он повреждённый, а не неспособный. Как всегда, она попала в точку. Он был повреждён, но ему становилось лучше. Ему станет лучше. Ему просто нужно было время.