Текст книги "Время скидок в Аду"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– Пытаешься убить меня, да? Думаешь попробовать снова, а? Проделать еще одну дыру в Джозефе? – кричал он, но прежде чем ему снова удалось выстрелить, ночную улицу наполнил такой пугающий звук, которого я никогда не слышал: вой, заставивший мою кожу сползти с тела и убежать подальше. Адские церберы. Церберы были в городе. Но они же остались далеко позади в холмах, в нескольких километрах отсюда. Как они смогли нагнать меня так быстро?

Джозеф, может, и сумасшедший, но он не был дураком, готовым связаться с адскими церберами. Обнаружив свои «кольты», я услышал, как хлопнула дверь его машины. Затем он уехал.

Шум его двигателя стал почти неразличимым вдалеке, но одна из адских тварей снова завыла – это был ухающий вопль, отдающий эхом, от которого может остановиться даже сердце вполне здорового человека. Другой пес завыл в ответ, еще ближе. Они были повсюду и искали меня, а до станции подъемника в центре города оставалось еще метров восемьсот. И я мог добраться туда только пешком.

Приходит время, когда нужно бороться, но сейчас пришло не оно. Пришло время бежать.

Глава 39
УЛИЦА УЕДИНЕНИЯ [77]77
  Название главы в оригинале звучит как isolation row,что отсылает нас к известной песне Боба Дилана Desolation Row («Улица опустошения»). Это произведение Дилана отличается своей длительностью (11:21) и сюрреалистичным текстом, в котором встречаются как вымышленные, так и исторические персонажи, в том числе из Библии.


[Закрыть]

Как вы уже поняли, правило номер один в Аду – это самосохранение, так что можете представить, много ли народу оказалось на улицах Слепого Червяка, пока я бежал по деловому кварталу города.

Даже двигаясь быстро, я не мог не заметить странности этого Города Эгоистов, как его называл Джозеф: улицы и тротуары были широкими, как в фашистской столице (видимо, чтобы людям было еще легче избегать друг друга), общественные места разделены кабинками и занавесками, чтобы никто никого не видел, а офисные служащие и продавцы не принимали более одного клиента зараз. Даже на вокзале между рельсами, вдоль которых я шел к станции подъемника, были возведены стены, вероятно, затем, чтобы пассажиры в своих отдельных купе не видели пассажиров во встречных поездах. И конечно, раз это большой город, даже ночью жизнь не замирала – уборщики, ночные служащие, официантки и их посетители казались музейными экспонатами за стеклянной витриной. И никто из них не обращал внимания ни на кого другого, кроме себя. Туннели, стены, перегородки и заслонки: в Слепом Червяке создали систему разделения мирового класса. С тем же успехом я мог оказаться посреди пустыни Гоби, преодолевая песчаные дюны и надеясь на помощь от ящериц. Я не очень-то надеялся на подмогу, преодолевая бегом улицу Одиночества (серьезно, именно так она и называлась). Единственной хорошей новостью было то, что если я не стану мешать горожанам Слепого Червяка, то и они навряд ли станут преграждать мне путь. «Город Социопатов – лучше бы его так назвали», – подумал я.

Металлические когти адских церберов выстукивали громкий ритм по тротуару всего в паре улиц от меня. Даже полностью увлеченные собой жители стали обращать внимание – не на меня, а на жуткий скрежет и лязг, который издавали мои преследователи. Услышав отраженный эхом вой на пустынных улочках, горожане сразу же поспешили убраться.

Поворачивая на широкую главную улицу, которая носила имя улицы Уединения, я обернулся. Первый цербер как раз поворачивал за угол, выступ на его морде вытянулся, показывая рот, полный острых зубов. Эта тварь была ростом почти с меня, но я мог передвигаться только на двух ногах. Будто снова за мной гонится галлу —монстр Элигора, – еще одно древнее зло, желавшее разодрать меня на куски. Тот монстр тоже был больше и быстрее меня, но в этот раз у меня нет с собой ни серебряных пуль, ни Сэма или Чико, которые могли бы помочь, ничего. Я взвел курки обоих «кольтов», пригнул голову и попытался выжать еще немного скорость из моих уставших мышц.

В конце широкой улицы под массивным туннелем подъемника я увидел станцию и бросился к ней. Несколько церберов уже были всего в нескольких метрах от меня, их смертельные когти звонко бряцали об асфальт, но я не нашел в себе смелости обернуться назад.

Двери станции были открыты. Я проскочил внутрь, едва не упав на первом же спуске – а их, как и подъемов, здесь было немало. Внутри обычного общественного здания было бы большое открытое пространство, но холл этой станции превратили в лабиринт кролика с запутанными тропами. У меня не было времени на загадки, но, к счастью, стены лабиринта были невысоки, и я смог разглядеть широкий туннель подъемника в самом центре зала. Вероятно, строительство в Слепом Червяке велось с учетом более привычного адского населения, и сооружения модифицировали лишь недавно.

Наравне с адской фауной реки Флегетон социологические особенности жителей Слепого Червяка могли бы дать материал на десятки лет работы для ученых, но все, чего желал я, – суметь выжить в ближайшие несколько минут. Я пробежал по лабиринту, попутно совершив около тринадцати или четырнадцати смертных грехов Слепого Червяка: я не только слишком быстро приближался к горожанам, но и буквально сбивал их с ног, чтобы поскорее пробраться вперед. Церберы были прямо за мной, и жители Червяка, попадавшиеся на моем пути, не слишком долго бранили меня; когда местные обнаружили, от чего я пытался сбежать, сзади послышались вопли и крики, возвещавшие о настоящем хаосе.

Я пробрался через первый ряд стен и оказался там, где раньше находился центр старого зала, теперь разделенный, будто улей, на отдельные кабинки, в которых пассажиры ожидали своего отправления. Будто бы продолжая полосу моей дерьмовой удачи, ни один из подъемников не мигал, что означало, что все двери были закрыты. Также на них не было никаких индикаторов, оповещающих о том, какой подъемник прибудет следующим. Им могла вполне оказаться кабина на противоположной стороне от гигантской центральной колонны.

Низкий и громкий рык вовремя заставил меня броситься вперед, чтобы не столкнуться с адскими церберами, которые неслись вперед из прохода позади меня – огромные челюсти одного из них уже поймали случайного беднягу-пассажира. Тварь трясла несчастную, вопящую жертву, словно терьер, играющий с мышью; заметив меня, цербер выпустил из своей хватки покалеченное тело.

Когда цербер стал приближаться, я попятился к колонне подъемника, доставая револьверы. Я достаточно потренировался стрелять из «кольтов» Рипраша и знал, что выстрел с расстояния более десяти шагов не будет точным, поэтому я выжидал. Но пока я пытался удерживать револьвер ровно наведенным на покатый лоб цербера, еще двое его друзей выбежали позади меня – один из них задумчиво пожевывал чью-то изорванную ногу с лохмотьями окровавленной ткани.

Одного монстра я вполне мог бы вырубить с помощью пуль револьверов. Но трех? В этом я не был так уверен. И даже если у меня получилось бы пристрелить всех церберов по очереди, не перезаряжая «кольты», мне все равно пришлось бы встретиться еще с Нилоком и его стражами, которые наверняка были где-то рядом. На тот момент я видел только один выход из ситуации, поэтому отошел еще немного дальше, пока не оказался у ряда разделенных кабинок.

– Ах, мой дорогой, вотвы где, – раздался голос, тухлый, словно завалявшаяся рыба. Нилок свистнул, и церберы отошли в сторону. Шаркающей походкой Комиссар вышел из лабиринта, в одной руке у него было что-то вроде длинной автомобильной антенны, в другой – зазубренное лезвие; его костистые чешуйки были переломаны и обуглены. – Ну и погоню нам пришлось устроить, Снейкстафф, но теперь конец глупостям. Я могу продолжить свое важное дело – заставить тебя жалеть о том, что ты когда-то узнал название прекрасного и замечательного Дома могильных гор. – Он повернул свою тощую голову в сторону стражей, которые вышли вслед за ним из лабиринта; им пришлось проталкивать сквозь разорванные тела нескольких жителей Слепого Червяка, чтобы выбраться в открытое пространство зала.

– Вот он, – указал им Нилок. – Взглянув на это ничтожное существо, сложно поверить, что оно представляет опасность, но это действительно так, мои дорогие, о да, именно так. Так что будьте внимательны. Если он сглупит, можете сразу его зарезать.

У некоторых стражей были ружья, длинные и искусно обработанные винтовки, направленные на мое самое любимое существо в Аду: на меня. Другие были вооружены мечами и топорами. Кто бы из них на меня ни напал, это будет чертовски больно.

– А что, если я просто застрелю тебя,прежде чем кто-либо меня остановит? – спросил я, переводя револьвер с ближайшего цербера на Нилока, целясь прямо между его блестящих красных глазок. – Меня такой результат вполне устроит.

Комиссар засмеялся, из его груди вырвался свистящий звук, похожий на тихое, хриплое чихание.

– О, возможно, ты мог бы…

Я не собирался дать ему закончить, потому что я вообще не собирался заводить разговор – просто хотел заставить его думать, что я этого добиваюсь. Как и большинство знатных жителей Ада, Нилок обожал слышать собственный голос. Я выстрелил ему в лицо.

Конечно, это не убило его и даже несильно замедлило его движения, но на это я и не надеялся. Таким образом от могущественного демона не избавиться даже на Земле, где законы физики работают против него. Я же хотел отвлечь его: один из подъемников оповестил о своем прибытии, и я знал, что действовать надо сейчас или никогда. Нилок повалился назад, поддерживаемый своими стражами, его тощая голова временно превратилась в месиво из перебитых костей, а я на всех парах бросился к подъемнику.

По строгим стандартам Ада, я не отличался особой силой – вряд ли бы я выдержал поединок один на один с Нилоком, но я был достаточно крепок, чтобы раскачать тонкую разделяющую стену и повалить ее. Опять же, мне повезло, что в Слепом Червяке здания были адаптированы под изоляцию, а не созданы так изначально. Кабинки были сделаны из чего-то вроде адского варианта фанеры. Даже когда первые ряды солдат отпустили размахивающего руками Нилока и принялись палить в мою сторону, все сооружение зашаталось и упало набок, рассыпавшись, как домино. Я укрылся за руинами и начал отстреливаться.

Ожидающие подъемника пассажиры и так были шокированы, когда структура из кабинок рассыпалась, а они оказались посреди перестрелки, но что поразило их еще больше – застряв в обломках, они оказались лицом к лицу друг с другом, случилось именно то, чего они боялись и избегали всю свою жизнь. Не стоит и говорить, что они завопили и вступили в драку, как это могут сделать только испуганные безумцы, и в течение нескольких секунд бойня распространилась по всему терминалу: горожан обуял двойной ужас в лице адских церберов и их ближайших соседей.

Я полз по полу к колонне подъемника, затем поднялся и начал проделывать себе путь сквозь взволнованную толпу, пока не смог добраться до открытой двери. Внутри оказался лишь один пассажир, высокий тощий демон с лицом мрачного гробовщика, который яростно пытался закрыть передо мной дверь. Я схватил его и вытряхнул наружу, чтобы прикрыть себя от случайных пуль, затем назвал остановку подъемника на уровне выше Слепого Червяка. Я не знал, смогут ли они выследить мои передвижения или захватить контроль над одним из подъемников, чтобы оставить меня внутри между уровнями, поэтому я точно не желал так просто показывать, в каком из них я перемещаюсь.

Дверь стала закрываться, но потом со скрежетом врезалась в толстую шею, которая служила основой кошмарной голове – голове одного из церберов. Оболочка его морды оттянулась назад, выпуская влажный мокрый выступ. Зубы этого членоподобного рыла не стояли в ряд, как обычно, его рот был круглым и зубастым, как у миноги. Оно едва не дотянулось до меня, но я выпустил в него последние пули. Меня забрызгало его отвратительной кровью и кусочками плоти. Стараясь не попасться в изуродованное зазубренное рыло, я поставил ногу на грудь твари и пнул с такой силой, что упал на задницу. На этом бы все могло и кончиться, но цербер попятился как раз достаточно для того, чтобы дверь могла закрыться, и мгновение спустя я почувствовал, как кабина, хрипя и вибрируя, двинулась вверх, везя меня назад в Пандемониум.

Я едва дышал, моя рука кровоточила из раны, которую я не заметил. Я двинул по стене кабины и выкрикнул название ближайшей остановки, затем, когда подъемник замедлился, я перезарядил оружие. Когда дверь открылась, я вышел наружу как можно спокойнее, внутрь прошли другие пассажиры, явно не замечающие того, что осталось в кабине в качестве напоминания о случившемся пару уровней ниже. Некоторые из них увидели пятна крови на полу и несколько зубов цербера в углу, размером с мой большой палец, но раз мы были сами-знаете-где, никто из них не казался особо расстроенным.

На новой станции я даже не осмотрелся, а просто сел в ближайший открытый подъемник, который тоже двигался вверх, после чего я вышел и несколько раз спустился вниз, потом снова вверх, стараясь убедиться в том, что я не оставлял Нилоку и его стражам слишком много следов. Когда я решил, что уже достаточно их запутал, то запрыгнул в пустой подъемник на станции Лохматой Подмышки и назвал нужную остановку на уровне Аваддона, далеко внизу.

Конечно, я был обессилен и до ужаса нервничал каждый раз, когда подъемник останавливался, впуская внутрь новых пассажиров, но проехав достаточно далеко вниз, я начал думать, что у меня все получится.

Затем, на седьмой остановке, в подъемник сели двое стражей Нилока.

Глава 40
СЕРЫЕ ЛЕСА

К счастью, подъемник был переполнен, и двое стражей были заняты разговором друг с другом. К еще большему счастью, они были из Секты Убийц, а не из более могущественных и хитрых Очищенных – полиции Мастемы. Я привалился к стене около двери, как можно дальше от них, и старался выглядеть обычным адским пассажиром, забрызганным кровью и собачьими мозгами после долгого трудового дня и спешащим домой. Своими поездками вверх-вниз на подъемнике я запутал стражей Нилока, но это означало, что теперь я могу натолкнуться на них на любом уровне.

– Его светлость просто кипит от злости, – сказал один из солдат, парень с головой медведя и шеей размером с мою талию. Его широкие плечи могли стать неплохим фундаментом для постройки дома.

– Да и выглядит он не очень хорошо, – отозвался его напарник гортанным смехом. Он был таким же огромным и страшным, как и первый страж, но немного ниже ростом. Они оба создавали такое впечатление, что с легкостью могли бы сорвать мою голову с плеч. – Видел лицо Комиссара? Сплошные обломки костей!

– Если бы этот шпион не испортил мне день своей беготней, – сказал Урод Номер Один, – я бы пожал ему руку. Но после этого все равно бы ее выдернул.

– Судя по его описанию, кто-то уже сделал это раньше, – сказал Номер Два. Его смех начинал меня понемногу раздражать, но так как в кабине он смотрел по сторонам, я затаился еще глубже в толпе и опустил взгляд. Даже если он заметил меня, то вряд ли опознал, потому что потом он сказал:

– Так зачем мы отправляемся на Дно Нищих?

– Ну ты и тупица, – ответил Номер Один. – А ты как думаешь, зачем? Комиссар посылает нас и других стражей на каждый уровень между Тофет и Нижней Летой. Этот беглый шпион не сможет опуститься дальше верхних уровней Наказания, понимаешь? Он уже пробовал, но не смог. Я слышал, что в тот момент с ним в подъемнике был какой-то выскочка из Мастемы, от него об этом и узнали. Так что мы начинаем с Нижней Леты и оттуда движемся вверх: кто-то на подъемнике, кто-то по дорогам. Комиссар подготовил и лодки, если этот тип опять попробует отправиться вплавь.

Я едва не застонал. Как я доберусь до Моста Нерона, если Нилок и его головорезы повсюду ищут меня? И как я вообще смогу выйти из этого проклятого подъемника?

Ну, кто-то однажды сказал, что фортуна улыбается смелым. Думаю, это были слова моего друга Сэма перед тем, как он напился до смерти. (То есть он до смерти напоил только то конкретное тело, но это уже другая история.) Так как у меня не было никакого плана и даже никакой надежды, я подумал, что можно сделать хоть что-то,и поэтому осторожно вытащил кинжал Рипраша из-за пояса и затем, когда подъемник остановился на следующем уровне, я изо всех сил всадил его в бок Урода Номер Один, я напряг мышцы на ногах, плечах и спине. Думаю, я уже упоминал, что в теле демона ощущал себя достаточно сильным, и я надеялся, что одним ударом смогу поразить их обоих. Как оказалось, пробив броню и тело Номера Один, я лишь сантиметров на семь зацепил Урода Номер Два, но его раненый коллега упал, сбив его с ног, что дало мне время достать «кольт» и выстрелить ему в голову.

Дверь открылась. Пассажиры внутри подъемника с широко раскрытыми глазами уставились на двоих убитых солдат. Ожидающие на станции тоже внезапно их разглядели. На пару секунд воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шумом деталей кабины. Слава Всевышнему, что в Аду не так уж много героев.

– Выходи, – сказал я ближайшему пассажиру, которым оказалась женщина без глаз. Чтобы убедиться, что она поняла меня, я приставил ствол револьвера к ее голове. Она вышла. За ней быстро последовали другие пассажиры. Я перевел прицел на пассажиров снаружи: они сразу все поняли и отошли подальше от двери. Когда она снова закрылась и подъемник двинулся вниз, я остался наедине с неподвижными телами стражей – уродливыми бугристыми островами в разливающемся море крови.

Я знал, что они не были мертвы в привычном смысле, и хотя может оказаться, что эти тела уже никогда не будут функционировать, я не хотел рисковать их возможным перерождением в ближайшее время. Я остановил кабину на случайном уровне, убедился, что на станции никого нет, и вытащил два полутрупа из подъемника. Это было нелегко – у меня ушли добрые три минуты на то, чтобы вытянуть на себе весь этот вес, и когда я наконец снова закрыл дверь и поехал вниз, то можно было подумать, что я только что принял кровавый душ. Думаю, запах от меня шел тоже не самый приятный, но на тот момент у меня были проблемы и посерьезнее.

Знаете, как бывает, когда вы пытаетесь думать о чем-то важном, другие нелепые идеи скачут в вашей голове, будто кролики на метамфетаминах – прыг, прыг, прыг, – все, что угодно, но только не важные вещи, которые вам надо обдумать? Не знаете? Только у меня так?

Может, это демон-краб Элигора крепче цеплялся к моей голове или просто усталость давала о себе знать, но изо всех сил стараясь решить, что делать дальше, я постоянно отвлекался на мысли, которые были не так уж важны на тот момент. Например, я думал, если Ад являлся не более материальным местом, чем Рай, то почему все здесь так реалистично? Почему люди истекают кровью? Зачем они едят? Зачем было создавать место для постоянных пыток со своей собственной особой атмосферой и всей прочей фигней? Кто это придумал – Бог или Дьявол? Какой именно была их договоренность?

Затем я понимал, что отвлекся, и старался снова задуматься о том, как мне выжить.

В действительности у меня был лишь один вариант побега. Судя по словам двух убитых мной стражей, солдаты Нилока искали меня повсюду от Аваддона и выше, потому что знали от грязечеловека из Мастемы, захватившего мой подъемник, как плохо я отреагировал на Уровни Наказания в тот раз – так плохо, что он вышвырнул меня к Блоку и его товарищам, сжевавшим мою руку. Возможно, именно Элигор передал эту информацию Комиссару, чтобы еще немного помучить меня и поразвлечься перед тем, как интракуб в моем мозгу перестанет работать. Но думать о том, дурачит меня Элигор или нет, было бесполезно. Важно было то, что Нилок и его ребята считают, будто сумели вычислить меня, так что моей единственной надеждой было удивить их. Если они считали, что я никак не смогу выжить на Уровнях Наказания, что ж, туда я и отправлюсь – туда, где меня не ожидают увидеть. И если я переживу это повторное путешествие в глубины, то останется только молиться, чтобы Элигор действительно очень хотел вернуть свое перо и не стал помогать моим преследователям. Пока я лишь знал, что интракуб в моей голове сообщает ему обо всем – что я делаю и куда направляюсь.

«Отличное приключение, – думал я, – с каждой минутой все интереснее и интереснее».

Не поймите меня неправильно. Я попросил подъемник отправить меня вниз не в Приемную Сатаны или вроде того, а всего лишь на несколько уровней ниже Аваддона. Затем я уже мог бы попасть на уровень с Мостом Нерона. В конце концов, я все же побывал намногониже, когда прочувствовал на себе Уровни Наказания, и выбрался более-менее целым.

Правда, мне следовало подумать о том, что в тот раз, когда я спустился на Уровни Наказаний и сбежал, в моей голове не было демонической метки в виде интракуба. Думаю, было бы преувеличением сказать, что, добравшись до Зудящей Культи, несколькими уровнями выше Аваддона, я поразился пылающей боли в моей голове – по натуре я пессимист и, в конце концов, находился в Аду, но я действительно поразился тому, насколько сильной была эта боль. Чем ниже я опускался, тем больше она росла. К тому моменту, когда я добрался до самого Аваддона, нахождение в котором перенес вполне легко, казалось, будто в моем мозжечке делает зарядку раскаленный докрасна робот-тарантул, отчего я дергался, как марионетка, чьи веревочки застряли в пасти газонокосилки.

Как я говорил, можно было догадаться, что в этот раз все будет по-другому, но попытки каждого встречного разрубить меня на кусочки или замучить до смерти – все это слегка отвлекало. И теперь передо мной стояла новая проблема: я не мог пока что выбраться из подъемника, потому что войска Нилока проверяли станции до самого Аваддона. Но с каждой секундой внутри кабины мне становилось все более и более ясно, что моя голова вскоре разорвется на части пылающими нервами и липкими кусочками мозга.

Спускаясь все ниже, я чувствовал, как мои конечности дергаются, а нервы сгорают дотла, но я продолжал напевать мелодии из мультиков, просто чтобы не думать о том, какая боль пожирала меня, но песенка из «Человека-Паука» помогала еще меньше, чем мотив из «Флинтстоунов», от чего мне казалось, что я так и не доберусь до «Медвежонка Йоги». Я по-прежнему пребывал в отчаянных мучениях, когда подъемник проехал остановку в Аваддоне, и я с трудом выдохнул название следующего уровня. Когда кабина остановилась и дверь открылась, я поковылял к маленькой пустынной станции Серых Лесов и затем в город за станцией. Только города там не было.

В тот самый момент мне было трудно сконцентрироваться, особенно когда что-то внутри моей головы жевало мои нервные окончания, но чуть позже я понял, что оказался в одном из мест, о котором раньше читал – не в брошюрке Camp Zion, [78]78
  Скорее всего, Бобби упоминает американскую религиозную организацию из штата Висконсин, основанную в 1946 году, которая устраивает молодежные религиозные лагеря и встречи на открытом воздухе.


[Закрыть]а у самого Данте. (Для расширения кругозора мы читали «Ад», [79]79
  Первая часть «Божественной комедии» Данте.


[Закрыть]хотя в основном там все придумано. Что удивительно, старина Данте все-таки был прав кое в чем, включая идею вертикального устройства Ада.) Если вы тоже читали его, то, может быть, помните про «Одичалый лес» или, говоря прямо, Лес самоубийц. [80]80
  Согласно произведению Данте на берегу реки Флегетон расположился Лес самоубийц, где в карликовые деревья превратились души тех, кто совершил суицид.


[Закрыть]Именно в нем я и оказался. Здание подъемника здесь напоминало отдаленную станцию пригородного поезда, такое маленькое местечко, где и пассажиров достаточно не наберется.

Не только станция была пуста: снаружи я увидел нечто вроде платформы, которая оказалась всего лишь краем здания, а затем… ничего. Не в буквальном смысле ничего – хотя, думаю, в Аду и такое возможно, – но ничего напоминающего адскую цивилизацию. Вдаль до самого горизонта простирались леса, которые, как я сказал, были серыми, густые и сырые леса, в которых теснились дуб, ольха и другие старинные европейские деревья, плотно заросшие мхом. Сквозь туман кое-где проглядывала земля, покрытая травой такого темно-зеленого цвета, что она казалась почти черной.

Хорошей новостью было то, что я был всего на один уровень ниже Аваддона. Плохая новость: я был всего на один уровень ниже Аваддона, на котором меня ищут Комиссар, его церберы и стражи, и если они затеяли тщательные поиски, то могут забраться и сюда тоже. И тогда я попадусь в отвратительные дрожащие лапы Нилока.

Нет, понял я, если меня поймают, то крабовая граната Элигора взорвется посреди моей головы, и моей следующей разумной мыслью будет: «Вот черт, я же в Адском зале переселения душ, и все на меня пялятся».И после этого начнется настоящаяболь. Элигор удержался и не уничтожил меня окончательно, потому что я ему нужен, но большие шишки Ада не будут так добры ко мне. Все это затеяли специально, чтобы подвергнуть меня дальнейшим мучениям – вечным мучениям.

Так что я совершил единственный возможный на тот момент шаг. Я подтянул свои штанишки и направился в Лес самоубийц.

Даже если бы он располагался прямо в центре милого университетского городка, в пяти минутах ходьбы от важных учебных заведений и модных улочек для прогулок с собаками, этот лес был бы ужасным, отвратительным местом. А если учесть, где он находился на самом деле, то тут и самый успешный агент по недвижимости не нашел бы подходящих слов. Серые Леса понемногу превращались в болото, топкая земля хлюпала под ногами, а из-за пелены густого тумана было трудно понять, где вы находитесь и проходили ли вы уже по этой самой тропе. Но я знал, что путь на следующий уровень должен быть где-то на окраине, и это знание немного облегчало мои поиски.

Теоретически мне надо было лишь держать станцию подъемника в качестве ориентира позади, и тогда я шел бы вперед через этот уровень по радиальной оси. Проблема заключалась в том, что, отойдя от станционной башни на сотню шагов, я уже не мог различить ее в окружавшей меня темноте. Я не шучу. Эта гигантская башня высотой с Эмпайр-стейт-билдинг [81]81
  102-этажный небоскреб, построенный в 1930–1931 гг. в Нью-Йорке на Пятой авеню. Считался самым высоким сооружением в мире до возведения в 1971 году первой башни Всемирного торгового центра (Башни-близнецы).


[Закрыть]упиралась в свод своего уровня и уже скрылась из виду в густом тумане. Мне оставалось лишь пытаться не сходить с выбранного направления, ориентируясь на предмет, который быловидно, двигаться вперед относительного него и снова выбирать цель примерно в той же стороне. Очень результативно ивесело, особенно когда тебя окружает топкая серая пустота голых деревьев и смертельная трясина. Когда на моем пути появились самоубийцы, стало только хуже.

В «Аду», написанном в те времена, когда, согласно Церкви и другим влиятельным органам, самоубийство считалось греховным способом покинуть этот мир, именно Одичалый лес был тем местом, куда души суицидников попадали после смерти – они навеки заточались в стволы деревьев. «Навсегда застрять внутри дерева, – скажете вы, – хм, это не так уж плохо». Данте описывает, что по лесу летают гарпии, существа, похожие на сов с женской грудью, что звучит не так уж пугающе, а просто странно. Но гарпии отрывали от деревьев целые ветви, что, по-видимому, было действительно больно, и деревья-самоубийцы постоянно стонали. В общем и целом жуткая картина. Мой вам поклон, господин Алигьери. Но если бы в настоящих адских Лесах каждое дерево получило возможность выбирать, думаю, они единогласно бы переселились в версию Данте, которая казалась просто веселой возней по сравнению с их реальностью.

Но я этого еще не знал. Не знал, пока не наткнулся на первую душу самоубийцы.

Сначала я подумал, что это огромный ком мха, свисающий с ветви древнего сучковатого дуба, но когда я прошел чуть дальше, туман развеялся, и я смог увидеть его целиком, включая бледные ноги и руки. Конечно, я видел кое-что и похуже. Но затем я подошел еще ближе и увидел, что существо было живым и по-прежнему пыталось бороться.

К тому моменту пора было уже понять, что к чему. Лес самоубийц и все такое. Если убить себя – это преступление, ну то есть считалось таковым, когда этих людей судили в Раю, разве им бы позволили мирное существование в Аду?

Пробираясь к дереву по трясине, я увидел, что труп дергается и даже слабо цепляется за петлю вокруг своей шеи. Да, знаю, я сказал «труп», но именно так и выглядело это тело со всеми его признаками трупного окоченения (видите, я тоже смотрю сериалы про полицейских), закатившимися глазами и вывалившимся черным языком. Мертвый или нет, этот несчастный бедняга точно страдал. Я вытащил огромный нож, который мне дал Рипраш, раздвинул цепкие корни и перерезал веревку. Упав на землю, самоубийца первым делом схватился за петлю и ослабил ее.

– Засранец! – тяжело вдохнув, крикнул он. Его голос был грубым, но это неудивительно для человека, который большую часть вечности провисел на дереве с петлей на шее. Он стоял на четвереньках, пытаясь вытянуть вперед свою длинную шею и взглянуть на меня. – Что ты наделал? Зачем вмешался? Я тебя даже не знаю!

Вмешался? Я отошел назад. Запах гниения, исходивший от него, был таким сильным, что даже обоняние адского тела не могло с ним справиться.

С трудом он поднялся на ноги, хотя едва мог стоять, и, к моему изумлению, стал пытаться перекинуть свою обрезанную веревку через ветку, чтобы снова повеситься. Я сделал вдох, прежде чем подойти поближе, затем схватил его, но у меня в руках остались лишь его обветшалые лохмотья, рассыпавшиеся меж пальцев. Его веревка, одним концом привязанная к дереву, теперь стала в два раза короче. Как бы он ни старался, длины веревки не хватало, чтобы он мог перекинуть ее через ветвь и снова подвесить себя. Когда он повернулся ко мне, то я с удивлением увидел, что он плачет; тягучие слезы тянулись по его синеватым щекам, оставляя липкие следы.

– Как ты мог? – то ли крикнул, то ли прохрипел он и неуклюже двинулся на меня с кулаками.

Мне понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, что происходит, и напомнить себе, что мои добрые намерения не приводили ни к чему хорошему даже за пределамиАда, когда вдруг что-то вылетело из тумана, окружило нас и набросилось на дергающийся труп, будто вампир из фильма ужасов. Не переставая плакать, висельник еще и кричал от боли, и хотя я знал, что наверняка пожалею об этом, я должен был попытаться помочь ему.

Помните, я говорил про гарпий из Данте, которые охраняли леса самоубийц в литературной версии Ада? Настоящие были намного более отвратительными, чем совы с сиськами. Они больше походили на комки слизи размером с коалу и с насекомообразными крыльями и лицами, большую часть которых занимали ровные квадратные зубы. И это были не просто гарпии, по одной появляющиеся из темноты, там было многогарпий, и они явно собирались замучить не только самоубийцу, но и меня – одна из этих жутких вампирских штуковин прицепилась к моей шее, радостно похлопывая своим мерзкими крыльями и собираясь прогрызть во мне дыру. Когда я сумел проткнуть ее своим лезвием, еще три начали подбираться к моему телу, надеясь с головой зарыться в мои внутренности. Я слышал, как хлопали крыльями десятки гарпий, подлетавших к нам сквозь туман. И пока продолжалась эта кошмарная чертовщина, мои враги все приближались.