Текст книги "Правила эксплуатации ведьмы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

мгновений, я сжала мужские пальцы своими.

Рябина – прекрасный избавитель от порч. И всякий знахарь знает: если напоить проклятого

отваром из рябиновых ягод, то вскоре, недели через две, он оклемается. Увы, времени в моем

распоряжении не было, посему пришлось ускорить процесс. Я смешала волшбу на крови с

порошком из засушенной рябины и парочкой других, менее безобидных, трав. И

представила, как зеленая гадость исчезает из тела утопленника.

Кончики пальцев привычно кольнуло. Сердце предательски екнуло, но после его отстранило

разрастающееся чувство упоения. Небольшое головокружение бесследно исчезло. От

напряжения кровь пошла носом, но я стерла её рукавом.

Результат не заставил ждать. Жидкость в уголках мужских губ побелела и вспенилась, потекла по подбородку. Кулаки его сжались намертво – мои косточки хрустнули, и я

зашипела от боли. В «утопленника» словно вселились пресловутые бесы: он метался по

земле, корчился в болезненных судорогах, ногтями впивался в тыльную сторону моей

ладони. Глаза оставались остекленевшими. Из горла не вырвалось ни единого звука.

Я стиснула зубы, отсчитывая мгновения и не разжимая хватки.

Грудь «утопленника» в последний раз вздыбилась и резко опустилась. Всё закончилось. Лис

испуганно наклонился к мужчине.

– До сих пор дышит, – убежденно оповестил он.

– А ты чего ждал? – слабо хихикнула я. – Что я такая милосердная и решила его

прикончить?

Не задумываясь о том, что вся рука в крови, я стерла ею стекающий по лбу липкий пот. И

уже после, переведя дыхание, пристально уставилась на раскинувшееся тело.

Вдалеке слышалась задорная птичья трель, провожающая уходящий на покой день.

Разгорался алеющий закат, который слепил не хуже полуденного солнца. Голоса

подвыпивших жителей Выгодска доносились смыто, неразборчиво. Время будто

остановилось. И когда мужчина со вздохом вскочил на ноги, я не на шутку испугалась. От

неожиданности.

– Кто ты? – прохрипел недавний мертвец, сжимая окровавленными пальцами шею, словно

пытаясь стянуть виселичную петлю.

– Не думай над этим. – Я помогла мужчине не рухнуть на колени.

– А я – Лисан-дэро-кодльонор, – безмятежно произнес варрен, словно чье-либо спасение

давно стало обыденностью.

Во взгляде мужчины появилось недоумение. Он рассматривал порез и посыпанную

рябиновой смесью кожу. Запахнул разорванную рубашку. Неестественно громко вобрал

воздух. И отшатнулся, как после удара.

– Ты – ведьма! – неожиданно изрек он.

– Замечательно. – Голос наполнился печальной язвительностью. – Я их спасаю, кровушки

не жалею, а вместо «спасибо» сплошные обвинения. Голубчик, скажи-ка лучше, как ты

умудрился попасть в болото?

Вразумительного ответа я и не ждала. Мужчина, не размениваясь на объяснения, ринулся ко

мне. К сожалению, в его планах не стояли жаркие объятия со спасительницей. Он, ничуть не

раздумывая, обхватил мою шею и принялся стискивать её.

Я хрипела и царапала мужские пальцы ногтями.

Лис опомнился буквально сразу, но его замешательства хватило, чтобы я попрощалась с сим

бренным миром и размечталась о перемещении в более гостеприимный. Юноша оттолкнул

незнакомца и повалился вместе с ним. Спасенный был слишком слаб, последние силы он

потратил на попытку удушения, поэтому не смог оказать сопротивления.

– Как ты умудряешься влипать в неприятности после добрых поступков?! – бурчал Лис, с

трудом удерживаясь на дрыгающемся мужчине.

Я забулькала и захрипела, пытаясь хоть что-то сказать.

– Ведьма… – сипел «утопленник». Вены на его напрягшихся руках отчетливо проступили.

– Я тебе жизнь спасла! – Не выдержав, я наклонилась вплотную к мужскому озлобленному

лицу, чуть ли не соприкасаясь носами. Голос сипел. – Предпочитаешь гнить в топях?

Благодарил бы, а не визжал, словно чести лишился.

Мужчина сник. Он прикусил нижнюю губу и, сощурив голубые глазища, пробормотал:

– Спасла? Чернокнижьем?

– Знала бы, что мертвецы нынче привередливые, не помогала бы.

– Тебя отпускать? – заботливо спросил Лис, не убирая колена с живота мужчины.

– Да, впредь буду благоразумным, – огрызнулся тот. – Что со мной случилось, ведьма?

– Тебя прокляли, – скучающе сказала я. – Другая, более осмотрительная чернокнижница.

И неудивительно, если ты на всех набрасываешься с кулаками.

Он почему-то усмехнулся.

– Такова уж профессия.

– Ты ловишь ведьм? – сообразил Лис.

Варрен хоть и отпустил охотника, но преградил ему путь до меня. Я стояла столбом и

нескромно вглядывалась в угловатые черты, пытаясь вспомнить, где моя многострадальная

дороженька могла пересечься с этим темноволосым хамом. Что-то в нем было отчасти

знакомое.

– Да. – Мужчина мотнул подбородком. – Но твою подружку, так и быть, трогать не стану.

– Вот спасибо! – Я отвесила ему шутливый поклон. – Удружил. А удушение списать на

благодарственное рукопожатие?

– Прощай, ведьма. – Он брезгливо взглянул на заляпанные грязью штаны. – Благодарю за

помощь.

– Если что, мы остановились вон там, – невесть зачем прокричала я вслед

пошатывающемуся охотнику. Тот не обернулся.

Лис сверлил его недобрым взором ровно до тех пор, пока высокая фигура не скрылась за

поворотом. Затем варрен осмотрел и ощупал меня.

– Синяки останутся, но жить будешь. Зачем ты выдала, где мы живем? Наберется силенок, возьмет двух дружков и придет по наши души.

– Да бес разберет, зачем, – робко повела плечами я, зашагав обратно к дому.

Щеки налились коварным румянцем. Моя вера в добро когда-нибудь доведет до

собственноручно вырытой могилы. Зато я встретилась с настоящим охотником и осталась

жива. И судя по опыту, иногда те оказываются беспомощны против нашего брата.

Гаденыш попался симпатичный. Я думала, охотники старые, испещренные шрамами вояки.

Ан нет, молодой совсем.

– Забудь, авось пронесет, – пробурчал друг. – Лучше скажи, почему народ не

разбредается по постелям, а идет обратно к площади?

Я и сама приметила, что людские стайки выходили из калиток и единодушно выбирали

маршрут, ведущий к линиям базарных рядов.

– Узнаем, – уверила я Лиса и подбежала к вдрызг пьяному парню.

Тот в ужасе отпрянул. По-моему, даже протрезвел.

– Девушка, вы ранены?

– Я? – Бровь удивленно вскинулась. – А, нет. Малость ободрала руку. Не подскажите, куда все спешат?

Паренек икнул и боязливо ответил:

– Если погода хорошая, то рынок открыт и по ночам. Торговцы ради такого дела цены

занижают, да и толкучки меньше.

– Спасибо, – тепло оскалилась я. – Лис! Пойдем за покупками?

– Ты неисправима, Слава, – взвыл варрен. – Чуть головы не лишилась! А то, что мы

пропахли болотом, тебя не смущает? Неужели не хочется отдыха?

– Там всё равно крысы, – грустно фыркнула я, бросая один за другим молящие взгляды на

Лиса. – Ну, пойдем! Пожалуйста.

Он закатил глаза, но поплелся за толпой галдящего народа.

– Хоть бы сумки положили, – хмурился он. – Нашла себе двуногую лошадь.

Умалишенная. Тебя ж люди испугаются.

– Не беспокойся.

Я достала из рюкзака флягу с водой и скоренько ополоснула лицо с руками. Затем обмотала

ладонь какой-то рубашкой – предположительно, лисиной, – и счастливо засвистела,

стараясь не замечать появляющегося на ткани кровавого пятна.

Считается ли хорошим поступком тот, который сделан без особого на то хотения? Если да, то сегодня я стала чуточку добрее.

Ч2. Пункт третий. Не вздумайте терять ведьму из виду; вы обязаны знать ведьмовские ходы

наперёд.

Ночной базар оказался столь же красивым, как и дневная копия. Зачарованные кристаллы, развешенные на каждом столбе, создавали видимость сотен маленьких солнц, и никому не

мешала подступившая темнота. Покупателей едва ли убавилось, скорее – наоборот.

Я погрузилась в гущу людской возни. Изогнутые линии торговых рядов с самыми

причудливыми товарами привлекали взор, заставляя ошарашено оглядываться в поисках

нужного маршрута. Призывали к вниманию торговцы, сплошь плутоватые, зазывающие

окриками да свистами.

– Так и будем стоять посреди дороги? – Лис нетерпеливо пихнул меня к ближайшему

прилавку.

На нем были разложены украшения из недрагоценных камней, с вкраплениями перьев

заморских животных и обвитых травами-оберегами. Кулоны смотрелись громоздко, неладно, и я отошла от них.

Лис, чересчур заинтересовавшийся изящными кинжалами, свильнул направо. Он скрылся за

чьими-то головами, а я с удвоенным удовольствием – никто не пыхтел над ухом —

принялась осматривать легкое струящееся платье.

– Берите, милая, – подмигнула молоденькая торговка, оторвавшаяся от созерцания

собственных ногтей. – Сидит отменно! Сама ношу похожее.

На её великолепной фигурке платье служило, казалось, второй кожей, но меня боги обделили

и настолько пышной грудью, и такими плавными изгибами. Я уж молчу про улыбчивое

веснушчатое личико, за одно которое можно простить любые недостатки тела.

– Все мужчины вашими будут, – убеждала девушка, наматывая золотистый локон на

тоненький пальчик.

– Да нужны ли они вообще? – рассудительно спросила я, разглаживая невидимые складки

на невероятной ткани.

– Истину говорите, – расхохоталась девушка. – Берите, полцены скину.

Рука потянулась к кошельку, но разум завопил: «Куда тебе, дурная? К ведьме поедешь в

платье до щиколоток?» Внутренний голос обычно нес всякую ахинею, но сегодня правда

оказалась на его стороне. Денег мало, а трат хватает: куртка разваливается на лоскутки, штаны протерлись, сапоги расклеиваются.

Пришлось трагично всхлипнуть и попрощаться с платьем, перебираясь к более необходимым

вещам.

Водоворот ночных гуляк увлек за собой. Менялись палатки, тропинки, запахи корицы

мешались с ароматом пирожков. Минимальный походный набор я купила сразу, потому как

особо не выделывалась в выборе кожи или наличии карманов на новой рубашке. Монеты

перекочевывали к продавцам, и те расцветали, как небо на рассвете. Мужчины-палаточники

отвешивали разнообразные комплименты, от самых приличных из которых розовели щеки, а

от излишне заковыристых – появлялся удушающий кашель.

– Как зовут красавицу? – начал разливаться соловьиной трелью очередной торговец, выловив меня из людского потока.

– Лада… – задумалась я. – Или Слава…

– Не важно, мне и так, и так приятно познакомиться с вами, – пресек он. – А я —

Миодраг. Возьмите сапожки. Пятый месяц хожу с ними. Никому не подходят! То нога

вываливается, то натирают, то жмут. Но я увидал вас и как понял: вашими станут.

Я едва бросила беглый взгляд на пустующий лоток, как коротышка-торговец достал словно

из пустоты два высоких сапога из идеально выделанной черной кожи. Сапоги шнуровались

шелковой перекрестной тесьмой по всей поверхности голени, имели непривычный

кругловатый носик и высокий – с палец – каблук.

– Ой, какие милые… – только и вымолвила я.

– Примерьте, – Миодраг любезно помог мне усесться на стульчик.

Обувь налезла так, будто шилась специально для меня. Ничто не тянуло ногу, не приносило

неудобства или раздражающего натирания на пятке. Если бы не каблук, то я бы, не

раздумывая, схватила эту невероятную пару сапожек.

– А неплохо выглядят. – Раздался рядом зевающий голос.

Светящийся неясным счастьем Лис приблизился ко мне и показал большой палец в знак

одобрения. Причины его радости оказались банальны – старые набедренные ножны

сменились новенькими черными. К тому же из обновки торчала коричневатая кривая ручка

нового кинжала.

– Ходить в них не смогу. – Я разочарованно крутила округлым носочком.

– А вы попробуйте, – убеждал хозяин. – Вон, вашему мужу пришлись по душе.

Я, спустив намек на отношения с Лисом, поднялась и сделала пару неловких шажков.

Никогда не пробовала вставать на каблуки, лишь видела в городах, как богатые модницы

цокают по мостовым в новеньких туфельках. Страх свалиться был велик, но сапоги

оказались прекрасными. Я держалась так, как если бы стояла босой.

Заметивший замешательство варрен ловко присел на корточки и постучал костяшкой по

подошве.

– Качественно сделано, – хмыкнул он, ощупывая обувку. – И кожа мягкая, теплая. А из

какого зверя пошиты?

– Так откуда ж я знаю? – Глаза Миодрага пылали честностью. – Дикий, ясное дело.

Видать, и без волшбы не обошлось. Да вот не берет их никто. Пылятся сапожки, старятся. А

тут гляжу, не девушка – дриада идет. Ей и не подойдут? И размерчик её – как раз на

хрупкую ноженьку. Не на лапы, что отъели нынче дамочки.

После порции лестных отзывов о себе я воспылала невероятной любовью и к сапогам из

невиданного животного, и к лукавому продавцу неопределенного возраста, и ко всему миру

в целом.

– Сколько?

– Четыре златца, – обрадовался торговец.

Радость сменилась огорчением. К сожалению, трату столь огромной суммы я себе не

позволяла, поэтому начала вылезать из сапожек, во второй раз за ночь чуть ли не рыдая от

горя. Лис понимающе прошептал:

– Заплатить за тебя?

– Не-а, – шмыгнула я.

Мужичок, вздохнув, забрал сапоги обратно.

– Может, передумаете? Да, цена ощутимая, но поверьте – они будут служить вам веками.

Я вам и златец скину, чтоб уж наверняка.

Нет, и на трешку можно кутить с неделю. А где гарантия долговечности сапог? Развалятся

при любом удобном случае, и кого винить?

– Нет, спасибо, – я оперлась на Лиса, и мы пошли прочь от базара.

Друг тревожно поглядывал на погрустневшую меня.

– Вот сдалась тебе эта обувь? – начал он, дружественно щелкнув ногтем по носу. – Не

куксись. Они ж неудобные, как по кочкам в поисках утопленников будешь в них скакать?

– Удо-обные, – взвыла я. – И красивые.

– Ну и что, что красивые? Перед кем красоваться-то? – напирал не разбирающийся в

женских проблемах варрен. – Если думаешь соблазнить меня, то знай, я полностью твой и

без дополнительных прикрас.

– Лис, – рассмеявшись, парировала я, – ты соблазнился бы после страстной пляски с

камнем вокруг сеновала. Не выдумывай.

Друг надул тонкие губы, но после улыбнулся.

– Не понять тебя. Чего ты ожидала от покупки сапог? Разве не восхищенных охов?

– Только самих сапог.

Неспешно, но все-таки мы добрались до места ночлега. Улица как оборвалась, затихли

любые крики. Старый мрачноватый домик не горел ни единым окошком. Надрывно скрипела

от ветра несмазанная калитка.

– А если хозяин спит? Разбудим? – Лис первым добрался до двери и негромко постучался

в неё.

Но опасения были излишними, потому как послышался звук откидывающейся защелки, и

дверца, противно застонав, открылась вовнутрь. На пороге появился потирающий глаза

Сомысл. Он выглядел разозленным, но лишь завидев нас, просиял.

– Детишки, вот и вы! Проходите, разувайтесь. Небось голодные? – Он потянул нас внутрь

освещенной всего одной свечей горницы.

– Нет-нет, – уверила я доброго дедушку.

Разуваться в почти полной темноте было сложно, поэтому я трижды спотыкалась о неясные

предметы, в то время старичок с оханьем тянул за тяжелую крышку, которая прикрывала

проход в погреб. Вместе с Лисом они открыли её, затем Сомысл зажег от своей свечи две

другие и протянул их нам.

– Располагайтесь. Местечко, конечно, то ещё, но чем богаты.

– Мы ко всему привыкшие. – Лис двусмысленно посмотрел на меня, а я смутилась.

Ну да, случалось, запирала его в погребе. Не умер же, чего возмущаться.

– Там солома лежит, – объяснил дедушка, – чтоб помягче спать. Грызуны, правда,

надоели. Поможете?

– Разумеется.

Я незамедлительно спустилась по хлипкой лестничке. Неприятный запах пробрался в ноздри

и осел чужеродным комком в горле. Да, и к таким «удобствам» мы привыкшие. После

склепов да болот запах – досадная мелочь.

Но чуть приторная вонь казалась знакомой. Немного отдавала паленой шерстью и гнилью.

Не вспомнить…

Тонюсенькая свечка неярко светила и скорее чадила, распуская по пустому помещению

сероватый дымок. Лис спустился сразу за мной и несколько раз недовольно пофыркал, стараясь свыкнуться с ароматами.

– Извините уж, – стыдливо бормотал Сомысел. – Что есть. Была бы постелька свободная

– так я б с радостью одолжил.

– Нам и здесь нравится, – криком уверила его я.

– Даже слишком, – подтвердил разлегшийся на горе соломы Лис. – Спасибо вам.

– Не за что, ребятки. Я крышечку прикрою, чтоб запашок-то не распространялся?

– Не нужно, – попросила я.

И глухой удар грузной дверцы лучше слов сказал о том, что хозяин чхать хотел на согласие

гостей.

Свечки погасли в тот же миг. Мы остались во мраке.

– Пойдем ловить крыс? – безо всякого желания предложила я.

– Вот ещё. Как зашуршат – так и отловим, – сонно отозвался Лис. – Или наворожи

гадости какой, чтоб они её сожрали да померли.

– Лень в книге копаться.

– Значит, по ситуации и наворожишь.

Отличный вариант, так и поступим. Я пожелала Лису спокойной ночи – тот не ответил, наверное, уснул, – поворочалась с боку на бок, потому что под ребра постоянно попадали

острые камешки. Солома была несвежая, прогнившая от влаги. К аромату я почти привыкла, но носом старалась не дышать.

Справа что-то зашуршало. Вначале тихо, скромно, но всё громче и раздражающе.

– Лис. – Я обернулась к предполагаемому месту нахождения спутника.

Друг не ответил. Шорохи нарастали, теперь они доносились сразу с четырех углов. Под кожу

закралось некое подобие страха. Я почувствовала, как невдалеке резко вскочил варрен.

– Лис! – Негодование наполнило меня до краев. – Чем ты занимаешься?!

– Убиваю крыс, – невозмутимо отозвался друг.

– А, ну ладно.

Я вновь попыталась предаться сладкому сну.

– Нет, не ладно. Тут такое дело.

– Какое? До утра подождет? Я посплю и прихлопну этих крыс.

– Глазки приоткрой, Славочка.

Небывалая нежность пробрала до костей, поэтому я последовала совету и посмотрела в

кромешную темень. Сквозь черноту с разных краев погреба на меня уставилось несколько

десятков прищуренных алых огоньков.

– Э… – выдавила я.

– Угу, это крысы, Слав, – всё с тем же умиротворением уточнил Лис. – Размером с

отъевшегося пса. Не знаешь случаем, кто они и чем их можно убить? Моего ножа на всех не

хватит. А они из своего лаза прут и прут.

– Ты почему так спокоен?! – Я заорала и подпрыгнула, ударяясь затылком о низкий

потолок.

– Ко всему привыкший, – повторил он свою же фразу.

Огоньки приближались. Шипение, сопение, скрежет усиливались. Я судорожно выискивала

в памяти необходимые чары. Ой как не вовремя вспомнился источник неестественного

запаха. Вот и пригодилось обучение у ведьмы да увесистые книжки со старыми

набросками-рисунками.

На нас надвигалось с десяток нечестивых тварей, помощников болгов.

Итак, взять этих домашних любимцев рискнет не каждый. Быть те могут хоть крысами, хоть

котами, хоть коровами; тварями становятся, когда их покусает будущий собрат. Создания

раздуваются до невообразимых размеров, начинают гнить заживо и источать вонь

разлагающегося тела. И подчиняются они лишь желанию питаться. А потому как при

больших объемах едят мало – предпочитают вырвать внутренности жертвы, – то служат

«компаньонами» для иной нежити. Например, для болгов – разумных упырей.

Что я помнила про последних? Да ничего, честно говоря. Упырями так же становятся после

укуса. А дальше, как ляжет монета. Или станет совершенно неразумным существом,

ошивающимся по сельским кладбищам да дремучим лесам. Если же повезет, и разум не

покинет обратившегося хозяина, то болг останется вполне человечным. Правда, чтобы не

появились признаки гниения, питаться он должен исключительно человеческой плотью.

Другого ему и не хочется.

Сам по себе болг слаб, обычно они хилее ребенка. Без помощников такому не прожить.

– Слава! – из долгой цепочки воспоминаний меня вывел Лис. – Погрезишь позже! Я не

справляюсь.

Я и не представляла, как он умудрялся сражаться. Единственным источником света служили

налитые кровью огоньки, да и то, глаза лишь указывали на их обладателей, но не освещали

погреб. И если варрен лавировал между крысами и стенами и иногда всаживал кинжал в

очередную тварь, то я тупо прижалась к стене, пытаясь вспомнить собственные действия при

первой встрече с нечестивыми. Воды не боятся, огня – пожалуй, но если нечаянно подожгу

солому, то обреку себя на бесславную смерть в запертом погребе.

Лис загородил меня спиной. Он запыхался, потерял прежнюю ловкость. Ему требовалась

нешуточная поддержка.

И тут я завопила. Пронзительно, во весь голос, так, что у самой зазвенело в ушах сотнями

набатных звонов. Крик заполнил подвал, как вода – тонущий корабль. Варрен в одно

движение повалил меня на солому и встревожено закричал:

– Они укусили тебя?!

– А-а-а! – немногословно ответила я, отпихивая друга коленкой.

Нечестивые твари остановились. Угольки их глаз сощурились до едва различимых щелочек.

Я сбивалась с дыхания, из горла вырывался свист вместе с душераздирающим хрипом.

– Лис, – из последних сил позвала я, – они утихают при громких звуках. Убивай,

скольких сможешь.

Повторять дважды не пришлось. Пока я набирала воздуха для новой волны визга, варрен

прибил аж двух явно обескураженных происходящим крыс – иначе бы те сопротивлялись.

Они просто стояли, скребя по полу длинными когтями.

Вой спас меня в прошлый раз, когда я так испугалась зараженных овец, что не могла

сложить вместе двух слов. Орать-то мне никто не мешал. После ведьма подтвердила, что сей

способ хоть и попахивает бестолковостью, но вполне действенный. Конечно, лучше не орать

на тварей, а оглушать их иначе: скрежетом, воем, чередой звонких ударов.

В любом случае, я нашла верный способ, потому что вспомнить нужные чары была

неспособна, а на обращение к ведьмовскому искусству не осталось физических сил —

оживление утопленника до сих пор отдавалось ноющими висками и ломотой в конечностях.

Вот и получилось, что я создавала фон, добавив к оранью постукивание книгой по крышке

погреба, а Лис метался из угла в угол, разрезая тельца умелыми ударами под живот.

Сверху послышались шаркающие шажки. Вероятно, хлебосольный дедушка решил

убедиться, что питомцы справляются с гостями. Да так удачно, что те визжат от ужаса и

отчаяния.

Сомнения в нечистой сущности Сомысла отпали сами по себе, иначе бы нас предупредили, например, о размере крыс.

Уши окончательно оглохли, голос в третий раз сорвался, и я замолкла, сползая по стеночке.

Никогда бы не подумала, что худенький, жилистый Лис способен прибить как минимум

пятнадцать огромных созданий. Никто больше не шевелился, не лез из щелей. Только

тяжелое пыхтение разрезало тишину.

Аккуратно приоткрылась крышечка. Натужно, долго. Мы замерли. Сверху появился

малюсенький просвет от свечи. Лис махнул по ступенькам вверх и рывком ударил в дверцу

плечом. Та с громким хлопком откинулась, а Сомысл дико заверещал, составляя неплохую

конкуренцию моему вокалу.

Я еле-еле выбралась наружу, хватаясь ослабшими пальцами за поломанные ступени и вонзая

в кожу занозу за занозой, а когда вдохнула свежего – по сравнению с подвалом – воздуха, увидала чудную картинку: Лис поднял дедка за ворот рубахи и держал его на расстоянии

локтя над полом. Старичок дрыгался, плакался и скалился в полные два ряда выросших

упырьих клыков.

– Драсте, уважаемый болг, – проворчала я. – А мы тут работку выполнили, крыс

прикончили.

– Гады! – визжал Сомысл, которого Лис, во избежание пинков, умудрился держать на

вытянутых руках. – Ненавижу!

– Сам такой. Ты чего на ведьму-то полез?

Я угрюмо скрестила руки. Болг завертелся с удвоенным упорством, но варрен держал его

крепко. Со стороны это выглядело смешно и малость странновато. Молодой круглоглазый

парень зачем-то схватил несчастного седовласого старца. Интересно, скольких этот

благопристойный дедуля схарчил до нас?

– Не ведьму… – оправдывалась разумная нежить. – Чародейку! Ты себя как кликала?

Именно что кудесницей, ворожеей! Ваш род слабый, ничего сделать не можете! Всегда

выходило мозги задурить… А вы ещё и хилые попались, если б я знал… Отпустите.

– Обязательно, – усмехнулся Лис. – Слава, чем болги убиваются?

– Всем. Но огнем надежнее, – безразлично отозвалась я.

В руке насмешливо зажегся небольшой рыжий шарик. Мне и не верилось, что я создала его

без поджигания дома. Огонек лизал кожу теплыми язычками, пощипывая только-только

запекшуюся рану.

– Бросай его, – посоветовала я, с недоверием перекатывая шарик от пальцев до запястья.

Тот держался, не собираясь вылетать без моей на то воли. Расту, надо же.

Лис подчинился приказу, и старичок плюхнулся на деревянный настил. Болг суетливо отполз

прочь, зарыдал и принялся уверять в чистоте любых помыслов, но шарик уже летел точно в

цель. Вскоре огонь разошелся по одежде, упырь зашипел, зацарапал себя отросшими

когтями. Я в отвращении отвернулась. Запах горелого мяса оповестил о кончине нежити.

Пламя не переметнулось на стены, погаснув ровно тогда, когда от болга осталась гора праха.

– Хорошо, что у тебя мужа нет; вот бы он настрадался. Вечером спасла охотника на ведьм, теперь едва не стала ужином крыс. – Лис подобрал свечу и пристально осмотрел пепел. —

Как в городе не заметили промышляющего… Кстати, а кто это?

– Упырь. – Я присела, вытягивая ноги во всю длину, на лавку. – Как-как, он сам

объяснил. Искал путников в базарные дни, приглашал к себе. Никто не знает приезжих и

счета им не ведет. Ушли и ушли, пропали или нет – никому нет дела. В чем подозревать

дедушку?

– Нас не обвинят в его сожжении?

Друг настежь распахнул ставни. Яростный ночной ветер пробрался внутрь, закружил, засвистел. Огонек на огарке свечи испуганно заплясал. По спине пробежали стайки мурашек.

В горле першило, а по макушке било, словно по жестяным тазам каплями дождя. Тянули

занозы.

– Если смотаемся вовремя, не обвинят. Да и помнит ли кто-то этого Сомысла? Жил, небось, одинокий, не лез ни к кому. Короче говоря, Лис, я спать.

– Тебя проводить до погреба? – прыснул юноша, заботливо обтирающий кинжал о

найденную тряпку.

– Я, пожалуй, останусь наверху. Запах почти выветрился.

И, не дожидаясь ответа, я свернулась калачиком на лавке. Последней мыслью перед тяжелым

провалом в объятия сна было: «Зато мы нашли неплохой домик. И крыс убили. Всё четко по

договору».

***

Утро началось с надоедливого стука в дверь. Я легонько приподнялась на локтях, протерла

уголки глаз и увидела прислонившегося к створке Лиса. Сонный, встрепанный варрен

прижал ухо к щелке, разделяющей косяк с дверью, а затем со вздохом отпер защелку.

Я не видела стоящего на пороге, но кто-то говорил с Лисом писклявым, тоненьким

голосочком.

– А от кого? – удивленно отвечал друг. – Да ну. Точно? Не обманываешь? Ладно, спасибо

тебе. Эй, не наглей. Медянки в самый раз будет.

Лис передал кому-то монетку и развернулся к моей «постели». Я зажмурилась, но

притворный сон не помог, потому как меня за шиворот насильно выволокли с теплого места.

В отлежанном боку покалывало, невыносимо ныла затекшая шея. И я бы хотела немного

размяться, но варрен нетерпеливо тянул меня за рукав к выходу.

– Лис! – сипло возмутилась я. – Я ж ничего не натворила, почему ты меня выгоняешь?

– Иди за мной, – напористо убеждал друг.

Он вытолкнул меня за порог. Я скромно поправила выбившуюся прядь и осмотрелась.

Солнышко неохотно поднималось из-за смутной линии горизонта. Ветерок задувал под

одежду, и я ежилась, не понимая, на кой Лису понадобилось выпроваживать меня с уютной

лавки в неприлично ранний час.

Причина рассветной побудки нашлась лишь после того, как варрен нетерпеливо ткнул вниз.

Я опустила взор и обомлела. Сердце замерло, перестало отсчитывать удары. И снова

забилось в утроенном темпе. К щекам прилил румянец.

У порога стояли те самые сапоги. Высокие, с перекрестной шнуровкой и тоненьким

каблучком. Они будто искрились сотнями крошечных чешуек при свете восходящего солнца.

Они были прекрасны. И они, по всей видимости да при отсутствии иных хозяев,

принадлежали мне.

Ч2. Пункт четвертый. Вотритесь к ведьме в доверие; клинок легче всадить исподтишка да в

спину.

Я зажмурилась, посчитала до десяти, но находка не исчезла. Лис по-хозяйски осматривал

сапоги.

– Как блестят-то! – присвистнул он. – И кожа чешуйками. Вот повезло же, Слав. Мне б

принесли поутру какой-нибудь ножичек.

– Откуда они здесь? – лепетала я, выхватив один сапожек.

Пальцы скользили по гладкой поверхности. На слабом ветерке колыхались завязки из

тесемочки. Я влезла в обновку и только собралась прогуляться по окрестностям, как Лис

впихнул меня обратно в дом.

– Пришел мальчонка. Сказал, будто торговец передал их в подарок.

– Глупость несусветная, – откликнулась я, покачиваясь на непривычной высоте.

Каблучок постукивал едва заметно. Голенище, идеально облегающее ногу, заканчивалось

ровно под коленкой и не мешало ей сгибаться. Я с восхищением ускорилась, переходя разве

что не на бег.

– Почему это? – Лис отвлекся от созерцания моей пробежки и закопался в рюкзаке. – Да

где вся еда?!

– А она была? – Я недоверчиво посмотрела на варрена. – Так вот, почему? Потому что, во-первых, откуда продавец знал, где мы остановились? Во-вторых, сапоги стоят огромных

денег, и на его месте я не стала бы отдавать их задарма неизвестно кому.

Друг откинул сумку и начал бесцельно разгуливать по сеням. Сомневаюсь, что та еда, которую он отыскал бы тут, оказалась питательной, вкусной и не грозящей нам

людоедством. Но Лис умудрился даже залезть за выщербленную печь, откуда с отвращением

выпрыгнул буквально спустя мгновение.

– Отвечая на твои вопросы: ну, узнал. Мало ли, кто нас видел.

– Лис! – Я от возмущения не заметила щели между половицами и зацепилась за нее

каблуком. Почти поцеловалась с грязным полом, но повезло, устояла. – Ты не думаешь, что

тогда мы становимся преступниками? Кто-то знает, где я остановилась, вдруг зайдет в гости.

А мы уже успели прихлопнуть дедульку.

– Не мы, а ты, – деловито поправил юноша. – Не волнуйся. Сегодня же смотаемся из

Выгодска. Далее, насчет денег. Может, он докумекал, как малы шансы продать дорогущие

сапоги, а так их поносит та, которой они подошли? Всякое случается.

– Он мог бы хоть монетку да выручить.

– А предпочел подарить тебе.

Звучало слишком натянуто. Вроде и возможно, но кто бы так поступил? Не знаю ни одного

приличного торговца, который добровольно променял бы свой заработок на чье-то счастье.

– Не верю столь добрым жестам.

– Радовалась бы. – Лис вырыл из-под груды тряпья незапертый ларь, куда безрассудно

полез. – Вчера всю дорогу ныла о неразделенной любви, а теперь нос воротишь.

– Ли-ис? – Я задумчиво прищурилась. – А не твоих ли ручонок покупка?

– В смысле?

Друг вынырнул из приоткрытого сундука. Волосы покрылись слоем пыли, а одинокий

паучок уже важно забирался по тончайшей паутинке в сторону лба.

– Что мешало тебе купить сапоги, пока я спала, попросить мальчишку донести их сюда, а

теперь разыграть представление передо мной.

– Ничего, – он легко согласился, погружаясь обратно во внутреннее содержимое сундука,

– но зачем? Если бы я удумал подарить тебе сапоги, то взял бы и подарил.

– Но ты не захотел? – продолжала допытываться я.

– Нет. Я предложил заплатить за них – ты отказалась. Зачем покупать что-либо просто так, когда денег впритык, а ехать ещё с неделю?