Текст книги "Кибердемоны. Призрак (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

Ошибиться было почти невозможно.

После встречи с тёмной фигурой ноги слушались не очень хорошо. Казалось, вместо них – деревянные ходули, которые, к тому же, плохо сгибаются в коленях. Мирона будто высосали изнутри, выжали досуха, как старый кофейный фильтр. Не осталось ни мыслей, ни эмоций, и только завывание ветра в пустой голове напоминало, что он всё ещё жив.

– Что это было? – спросил он Мелету, еле ворочая языком.

– Мы зовём их Призраками.

– Так он не один такой?

Впрочем, на последний вопрос у Мирона был ответ: теперь он не сомневался, что в квартире Платона столкнулся именно с Призраком. Там он пропал очень быстро, как отсвет уличных фар на стене, поэтому не произвёл столь неизгладимого впечатления.

– Ты сказала, я обязательно должен его увидеть, – вспомнил Мирон. – Зачем?

– Иначе ты не поверишь. Тому, что скажет Уммон.

– Стой, – он схватил девушку за локоть. – Так мы специально шараёбились по этим ебучим катакомбам, чтобы наткнуться на Призрака?

– Ага.

– Но... Мы ведь могли так его и не встретить! И что тогда?

– Платон сказал привести тебя сюда. Я привела. Ты увидел.

– А он-то откуда знал, что этот Призрак здесь будет?

Девушка пару секунд смотрела на него, затем колечки на её лице звякнули.

– Идём, – Мелета развернулась и пошла по шпалам. – Уммон ждет.

– Те крысы... – через несколько минут сказал Мирон. – Они бежали от Призрака, так ведь? Чем-то он их напугал, или ещё что... И ты об этом знала. Знала, и всё равно спрыгнула на шпалы.

Она вновь посмотрела таким специальным взглядом... типа: ну не идиот ли? Конечно же, я всё знала. Иначе зачем всё это?

Сучка крашеная, – ругнулся про себя Мирон. – Могла бы хоть предупредить...

Следующая станция отличалась от всех, пройденных ранее. Еще в туннеле стал различим тусклый желтый свет и Мелета погасила фонарик. Затем пахнуло теплом, людскими запахами – не сказать, чтоб очень приятными.

Вездесущий запах мочи, немытого тела, старых тряпок, не пойми какой еды... Но Мирону всё равно стало легче. Свет и люди означали конец их путешествия. Напоминали о том, что на свете есть не только бесконечные, тёмные, как жопа негра, катакомбы. А от них Мирон устал так, словно шел не несколько часов, а лет сто, по меньшей мере.

Когда они вспрыгнули на платформу и пошли вдоль края, никто на них даже не посмотрел. Люди просто лежали на сложенных картонных коробках, на карематах, некоторые – в спальниках из пенорола, другие – укрыты до подбородка электроодеялами.

– Господи, – пробормотал Мирон, заметив у одного из людей, заросшего диким волосом типа, свисающие из ушей пиявки Плюсов. – Они что, все в Нирване?

– Да, – коротко ответила девушка.

Лицо Мелеты сделалось замкнутым, напряженным. Она будто закрылась внутри себя, сжалась и захлопнула дверку. Даже колечки больше не подрагивали.

Станция была длинная, дальний конец её терялся во тьме, и на сколько хватало глаз, весь пол был занят телами. Почти у каждого – стойка с прозрачными пакетами, трубки скрываются под одеялами и в них что-то беспрерывно капает.

Мирона начала бить крупная дрожь. Сколько же здесь человек? Тысяча? Две? Вспомнилась фотография, виденная недавно в Плюсе. Сделанная в стиле прошлого столетия, двумерная, монохромная. Там тоже были тела. Измождённые, почти без плоти. Рядами на земле, укрытые серыми одеялами... Эпидемия Эбола в Африке.

– Пришли, – неожиданно сказала Мелета.

Мирон остановился. В центре станции, вдоль стены, кто-то поставил большие коробки – от холодильников или еще какой громоздкой техники. Они лежали на боку, как морские контейнеры, входы занавешены одеялами и плёнкой, нарезанной полосками. Всего коробок он насчитал пять.

Посреди бескрайнего поля тел они походили на небоскрёбы.

– Залезай, – приказала Мелета, кивая на крайнюю коробку. В щели из-за одеяла пробивался желтый свет и выходили клубы не-то пара, не-то дыма.

– Нифига, – он что есть силы затряс головой. От одной мысли лезть в это провонявшее логово... – Тут наверняка заразы полно, столбняка, например. Или туберкулёзной палочки...

– Лезь, – шепотом прикрикнула Мелета. – Зря, что ли, я тащила тебя сюда?

– А я тебя не просил, – разозлился Мирон. – Ты обещала вывести меня на поверхность, а не в этот... морг.

– Но ты должен. Платон сказал...

– Опять Платон! Ты же его никогда не видела, откуда ты можешь знать, что он сказал, а что – нет?

– Он говорит с Уммоном. А Уммон передаёт нам. Ну давай, что тебе стоит? – в голосе её прорезались просительные нотки. – Это не займёт много времени... И там чисто. Честное слово.

– Ладно, – он давно понял, что сдался. Никогда не умел спорить с женщинами... – А ты что будешь делать?

– Ничего, – серебряные колечки в брови удивлённо дрогнули. – Просто подожду.

Одна мысль, что Мелета может куда-нибудь уйти, пока он будет находиться в коробке, чуть не заставила Мирона отказаться. Нужно этому Уммону – пусть сам выходит и говорит.

Кивнув девушке, он опустился на колени и пополз внутрь. Вперед, в кроличью нору... – пронеслось в голове полузабытое воспоминание из детства. Помниться, Платону очень нравилась эта книжка.

Внутри, вопреки ожиданиям, было даже уютно. Под потолком – стенкой картонной коробки – горела лампочка, обернутая самодельным абажуром. Звёздочки, вырезанные в тонкой рисовой бумаге, создавали неуловимый эффект праздника. Волшебства. К тому же, пахло внутри приятно, ванилью и корицей.

Рождественский пирог, – всплыло еще одно воспоминание. Отец не любил рождества. Говорил, что справлять бессмысленный ритуал, когда сути праздника уже никто и не помнит – пустая трата времени. Но мама всегда пекла пироги на седьмое января. Говорила, что холодным январским утром нет ничего лучше кусочка сладкого пирога с чашкой какао...

Устроено в коробке тоже всё было с претензией на уют: аккуратно застеленный клетчатым пледом спальник у одной стены, на полу – другой стенке коробки – полосатый синтетический коврик, из таких, что можно мыть сколько угодно, они даже не намокают. Облил водой – и стели на место. Вдоль дальней торцовой стены – крошечный столик-поднос на складных ножках и старушка с белоснежными буклями. Она сидела, скрестив ноги по-турецки, в одной руке – электронная трубка, в другой – китайский веер из бамбуковых плашек. Одета старушка была в пожелтевшее от долгой носки кимоно с узором из хризантем. Ручная работа, – с удивлением распознал Мирон. В любом музее за эту тряпку могли отвалить целое состояние...

От трубки, которую курила старая леди, и распространялся этот ванильный дым – она как раз поднесла мундштук к морщинистому и коричневому, словно кофейное зернышко, лицу и выдохнула густой и белый, как её кудряшки, клуб пара.

– Здравствуйте, – сказал Мирон, усаживаясь на коленки в другом торце коробки. Между ними оставалось еще добрых два метра – гигантское расстояние. Старушка подмигнула прозрачным, как весенний ледок, глазом и улыбнулась.

– И тебе не хворать, – изо рта выплыл еще один клуб дыма.

Что-то в интонации, в том, как она подмигнула, как двинула рукой и наклонила голову, было знакомое. Такое, что ошибиться было почти невозможно...

– Платон? – он сам удивился, когда вырвалось имя брата. Будто язык знал ответ еще до того, как его обдумает мозг.

Старушка подмигнула еще раз. Когда она растянула губы в улыбке, стало видно, что во рту у неё – один единственный зуб. Голые десны поблёскивали почти неприлично, и Мирон отвёл глаза. В век доступности и дешевизны имплантов обходиться без зубов ему казалось чем-то вроде мазохизма.

– Но... Как такое возможно? – спросил он еще раз. Может, это ошибка. Может, старая кошёлка решила его надурить?

Старушка наклонила голову, на шее её что-то металлически блеснуло. Не удержавшись, Мирон подполз поближе и увидел за ухом, на смуглой коже, россыпь шунтов и разъёмов. В один из них был вставлен толстый чёрный кабель, который исчезал под клетчатым пледом, наброшенным на спальник, и судя по всему, тянулся куда-то наружу, за пределы коробки.

– Офигеть. Нейрошунтирование! Как такое возможно?

– Это устаревшие технологии, – сказал голос старушки с интонациями Платона. – Точнее, так и не получившие большого распространения. Слишком быстро японцы изобрели Плюсы. Контакт через барабанную перепонку является более надёжным и менее...

– Да, да. Я тоже живу в этом мире, помнишь? – привычка брата читать лекции по любому поводу могла довести до белого каления. – Что ты здесь делаешь?

– Разговариваю с тобой.

Он закрыл глаза и посчитал до десяти. Навыки общения с братом он всё-таки подрастерял...

– Почему надо было встречаться в этом Богом забытом месте? Почему нельзя было пересечься в Плюсе, как в прошлый раз?

– Плюс нынче стал опасным для таких, как я. К тому же здесь – самое приватное место из тех, что мне известно.

– Отлично. С этим мы разобрались. Теперь скажи, ЗАЧЕМ мы здесь встречаемся?

– Ты должен для меня кое-что сделать, и об этом никто – абсолютно никто – не должен узнать.

Мирон усилием воли подавил инстинкт сопротивления.

Чтобы побыстрее убраться из этой вонючей дыры, лучше всего молча выслушать, что говорит Платон, согласится, а затем... Затем выбраться на поверхность и подумать, как убраться отсюда подальше.

– И что я должен делать? Что это может быть такого, совершенно конфиденциального, из-за чего мне пришлось тащиться в такую даль?

– Ты должен вытащить Акиру из Технозон.

Мирон онемел. Костяшки домино в голове щелкали, как сумасшедшие. Падая одна на другую, сдвигая следующую и опять падая, падая, падая...

– Излагая понятным языком, – он упорно смотрел себе в колени. Старушка, говорящая, как его старший брат, внушала ужас. Не такой, как тот Призрак в катакомбах, но не менее жуткий. – Ты хочешь, чтобы я хакнул самую мощную корпорацию – лёд которой создал, между прочим, ты, братец, – и слил в сеть твоё последнее изобретение?

– С точностью наоборот.

– Чего?

– Ты должен ЛИЧНО отправится в Технозон, зайти в мою лабораторию, взять квантовый массив, в котором содержится Иск-Ин и ФИЗИЧЕСКИ вынести его из здания.

На этот раз Мирон думал намного дольше. Затем покачал головой и сказал:

– Нет.

– Да.

Старушка улыбнулась и выпустила клуб дыма. Теперь он показался едким и вонючим.

– Я имею в виду, что вынести Иск-Ин из здания корпорации просто невозможно. Нереально по всем параметрам.

– Тебе неизвестны ВСЕ параметры. В отличие от меня.

Мирон вздохнул.

– Я нахожусь в розыске, – сказал он устало. – По твоей, между прочим, милости. – Как только мою физиономию засекут поблизости от Технозон...

– Тебя не засекут. Я всё продумал. Успех операции – семьдесят восемь процентов.

Мирон молча смотрел в коврик. Интересно, почему они всегда такого грязно-бурого цвета? Как фекалии. И ведь сидят где-то долбоёбы-дизайнеры, которым платят бешеные бабки за то, чтобы они придумывали вот такие дерьмовые коврики...

Семьдесят восемь процентов по шкале привередливого, сверхосторожного, педантичного до скрежета зубовного Платона – это много. Это сто двадцать по шкале любого другого.

– Я соглашусь, если ты скажешь, зачем тебе это нужно, – произнёс он, глядя в глаза старушке. Они оставались безмятежными, как весеннее небо. – Расскажешь всё, без утайки. Зачем, почему, что из этого выйдет... Иначе я не возьмусь. Точка. Ты меня знаешь.

Очевидно, что без него, Мирона, план реализовать невозможно. Скорее всего он – или его часть – основывается на их с братом сходстве. Иначе Платон нашел бы другого исполнителя... Но то, с каким упорством он заманивал его в свои сети, намеренно, по сути, обрубив все надежды на нормальную жизнь, говорит о том, что без брата Платону не обойтись. Вероятность – девяносто девять процентов.

– Ты видел Призрака? – спросил вдруг Платон. Мирон удивился. Он почти забыл об этом жутком монстре, встреченном в туннеле. Почти...

– Видел.

– И как тебе?

– Охренеть.

– Отлично. Теперь представь, что ты встречаешь такое в Плюсе. Оно преследует тебя повсюду, из локации в локацию, и ты начинаешь беспокоиться. Что это? Безы сели тебе на хвост, конкуренты запустили программу, которая отслеживает все твои действия? Или просто глюк системы, баг, который не успели пофиксить?

Несмотря на довольно стылый воздух, Мирону сделалось жарко.

– Ну и что это? – спросил он хрипло.

– Полагаю, ничего из перечисленного.

– И всё-таки?

– Возможно, новая программа. Самопроизвольно зародившаяся в Плюсе.

– Каким образом?

– Не знаю. Но тем не менее, отбросив всё невозможное и приняв за рабочую гипотезу то, что осталось... Мы живём в Плюсе. Коллективной галлюцинации, которая поддерживается благодаря людям, спящим в нирване. Октиллиарды кубитов мозговых клеток создают виртуальную реальность. Гигантские мощности, которыми обычный человек никогда не пользуется. Нирвана – всего лишь технология, новшество, пришедшее на смену медленному и неуклюжему кремнию. Самый совершенный квантовый компьютер, созданный природой, на службе у человечества... И конечно, этому облачному суперкомпьютеру нужна защита. Самая совершенная защита в мире – люди, которые сдают свой мозг в аренду, должны чувствовать себя в безопасности. Я потратил годы на создание этой защиты...

– А теперь в неё кто-то влез, – сказал Мирон. – И ты не знаешь, кто это.

– Более того: я не знаю как, каким образом, но этот кто-то вредит людям, спящим в Нирване. Некоторые – пока лишь некоторые – начинают сходить с ума.

– Михаил сказал, что виной тому – Акира. Что он запускает вирус...

– Нет никакого вируса! – старушка впервые проявила какие-то эмоции кроме пассивной доброжелательности. – Я создал Акиру, чтобы он защищал людей от Призраков! – старушка выпустила густой клуб пара. Букольки на её макушке забавно качнулись. – Выгляни наружу, – требовательно сказала она голосом Платона. Мирон послушно развернулся – колени затекли и он с трудом распрямился, чтобы просунуть голову в щель между стенкой коробки и одеялом. – Что ты видишь?

Мирон облизал губы. Сглотнул сухим горлом и вновь вернулся в условно-уютное гнёздышко картонной коробки.

– Я вижу людей, которые потеряли всё. У них не осталось ничего, кроме клочка земли под их собственным телом, банки для приёма мочи и наушников, дающих забвение.

– А я видел их раньше. До того, как они впали в Нирвану... – старушка уселась поудобнее, поменяв ноги местами. – Я видел, как они пьют по-чёрному. Видел, как они накачиваются наркотой, как сходят с ума и бросаются под скоростные поезда. Как режут друг дружку насмерть... Потому что ими владел страх. Самый глубинный, самый базовый. Тот, который есть у каждого человека: страх умереть, не оставив следа. Промелькнуть, как искра на небосклоне.

– Хочешь сказать, в Нирване они счастливы?

– Я не знаю. Но они живы и они нужны. Без них мир – каким мы его знаем – исчезнет... Если люди будут сходить с ума, если они перестанут доверять Нирване, Плюс исчезнет. А людям будет не на что купить еды. Купить место, где спать и одежду... И тогда они выйдут на улицы. Представь: миллионы никому не нужных людей. Это будет хуже, чем ядерная катастрофа. Конец цивилизации.

– Значит, я должен украсть Акиру у Технозон, чтобы они и дальше могли вот так вот лежать и грезить? Чтобы цивилизация продолжила жрать их мозги, давая взамен возможность влачить жалкое существование?

– А чем это так отличается от твоей жизни?

Платон был прав. Входишь ты в Нирвану, лёжа в комфортабельной Ванне, или на коврике в глубине земли – нет никакой, нахрен, разницы.

Некоторое время он сидел, глядя, как старушка пускает клубы пара – видимо, подносить мундштук ко рту и затягиваться она могла на рефлексах, без посторонней помощи. А потом сказал:

– У меня еще один вопрос. Как эти Призраки выбрались из виртуальности в обычный мир?

– А вот этого, на хрен, даже я не знаю, – ответила старушка и лучезарно улыбнулась.

Мирон от неожиданности онемел. Чтобы его братец в одном предложении признался, что он чего-то не знает, да еще и выругался? Что это? Конец света?

Некоторое время он бездумно разглядывал дурацкий коврик, считая застрявшие в нём соринки. Костяшки домино в голове продолжали падать. Когда упала последняя, он кивнул.

– Ну и что, расскажешь мне весь план, или как?

Когда он вылез из коробки, щурясь, пытаясь приспособить глаза к тусклому свету на станции, Мелета была рядом. Словно так и просидела у входа, никуда не отлучаясь. Но когда Мирон выглядывал наружу по просьбе Платона, её не видел.

– Ну как? – спросила она. – Поговорили? – будто это было что-то обыкновенное, что случается само собой. Взять, и поговорить с человеком через другого человека. Которого здесь даже и нет вовсе.

– Пошли отсюда.

– Куда?

Вдруг он почувствовал, что роли переменились. Раньше он слепо, как младенец, следовал за Мелетой, а теперь, после разговора с Уммоном – стоит его и дальше так называть – главным носителем Знания стал он.

– В центр Москвы. В деловой центр.

Мелета деловито кивнула.

– Далековато, но в принципе... Можно. Там есть несколько точек выхода.

– Тогда двигаем.

– Что, прямо сейчас? А поесть? Отдохнуть?

– Не здесь, – Мирон содрогнулся от одной мысли, что придётся спать рядом с этими... мумиями. – Давай сначала свалим подальше.

Она не стала спорить. Просто взяла рюкзак, закинула на спину и пошла к краю платформы.

Спрыгнув на пути, они привычно уже потопали по шпалам. Но станция, а значит, и тела на земле, всё никак не кончались.

– Это ведь не одно такое место, правда? – спросил он, кивая на укрытых одеялами людей. Только сейчас он заметил, что кое-где над спящими склоняются фигуры. В-основном, женские, но попадались и мужские. Они меняли пузыри капельниц, забирали мочеприёмники, делали массаж...

– Да, таких много. И это не обязательно станции метро.

– И как сюда попадают? Я хочу сказать, как люди узнают, что есть такое место?

– Они просто знают, – Мелета чуть обернулась и посмотрела на него. Взгляд её тоже изменился. Так смотрят на богомольца, которому довелось прикоснуться к святым мощам... – Люди просто приходят. Им дают место, еду, уход и медицинское обслуживание, а взамен забирают их время.

– То есть, бабло за их пребывание в Нирване стрижёт кто-то другой?

– Конечно, – кивнула Мелета. – Часть получают те люди, что за ними ухаживают. Часть тратится на медикаменты и еду. Остальное расходится по приютам. Я выросла в одном из таких.

Мир внутри мира, – подумал Мирон. – Потом еще один внутри другого, и так – до бесконечности. В промежутках между ними есть свои миры. И они также заполняются вещами, а промежутки между ними – другими вещами, и всё работает, как хорошо смазанный часовой механизм.

Но стоит в эти промежутки попасть песчинкам, как весь ход нарушается. И тогда нужен кто-то, кто выметет весь песок и заставит механизм работать снова...

– Послушай, а давно эти Призраки живут в Метро? – спросил Мирон.

– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Мелета. – Раньше их не было.

– Стой! – вдруг сказала девушка. Она тревожно прислушивалась пару секунд, а потом полезла в рюкзак и извлекла завёрнутый в пузырчатую плёнку предмет. Компактную машинку Узи-100, приспособленную для стрельбы в тесных помещениях. – Держи, – она протянула пулемет ему и в первый миг Мирон оттолкнул его. Сделал шаг назад. – Бери! – она ткнула рукоять ему в пузо и отпустила, так что пришлось подхватить машинку, чтобы та не упала.

– Да что случилось-то? – спросил он, освобождая оружие от плёнки.

– Пока не знаю. Но что-то очень плохое.

По спине пробежали мурашки. Сердце оборвалось.

– Поточнее ты можешь сказать?

– Пиздец, – вытащив из-за пояса здоровенный нож – он даже не знал, как такой может там уместиться, – Мелета встала к нему спиной. – Стреляй во всё, что шевелится.

– Во что? – хотел он спросить, но тут увидел сам. И открыл огонь.

Глава 10

Значит, и это было предусмотрено...

Слава богу, это были люди.

За одну нано-секунду Мирон успел обрадоваться этой мысли – тому, что стрелять пришлось по целям простым и понятным, а потом – ужаснуться. Он стрелял в людей! В настоящих, из плоти и крови, а не кучку пикселей. И кровь эта разбрызгивалась самым реалистичным образом.

Один, подбежавший очень близко, остался без головы – меткая пулеметная очередь срезала её начисто. У другого кровь хлестала из обрубка руки, третий... Впрочем, считать было некогда.

Почему-то они бежали строго по-очереди, как в плохом боевике. Если б навалились всем скопом, – думал Мирон – никакой пулемет не помог бы.

Он старался стрелять короткими очередями – не представлял, сколько вообще есть патронов, и на всякий случай экономил. С теми, кто прорвался, разбиралась Мелета.

Нет, он не слышал ни влажного хруста, какой бывает, когда острый нож врезается в плоть, ни криков, ничего такого. Просто сзади, за спиной, не прекращалась какая-то шумная возня. Сопение, ворчание, будто там были вовсе не люди, а стая голодных псов.

Посмотреть, справиться как у неё дела, он не мог. Вокруг валялся десяток тел, когда нападающие наконец сменили тактику.

Что-то обрушилось на Мирона с потолка, он упал на колени, автомат отлетел в сторону и ударился о рельс. Подбородок обхватили цепкие клешни и стали выворачивать голову назад. Он напрягся, схватил руками эти клешни, попытался оторвать от себя, но в запястье вцепились еще и зубы. Кожу прокусили и он скорее услышал, чем почувствовал, всасывающий звук... Отвлёкшись на укус, нападающий ослабил хватку и Мирону удалось сбросить его с себя, перекинув через голову. Из руки был вырван здоровый кусок мяса – в свете фонаря мелькнула залитая кровью нижняя часть лица, совершенно безумные, белые без зрачков глаза и бледный, лишенный волос выпуклый череп...

Пнув по этому лицу, сладострастно, наотмашь, Мирон отбросил урода от себя, но на него уже навалились двое – вцепились в руки и совершенно лишили подвижности.

– А-а-а-а! – крик вырвался, будто его кто-то вытолкнул и Мирон, набрав еще воздуху, раскрутил этих двоих вокруг себя и по очереди шмякнул об стену.

Были они какие-то лёгкие, бесплотные, он даже подумал, что это Призраки, просто другой формы, но ведь кровь же текла? Тогда он с содроганием решил, что это дети. Но нет. Формой лысых черепов, костистыми руками и ногами они никак не походили на детей. Просто очень худые люди. Изможденные, можно сказать.

Наконец нашествие прекратилось. Тяжело дыша, Мирон подобрал автомат, проверил затвор, повёл стволом вокруг... Да нет, вроде бы, никто не шевелится.

Было их человек пятнадцать. В каких-то землистых обмотках – Мирон с трудом опознал пенороловую плёнку, с ног до головы увешанные мелкими желтоватыми предметами. Только наклонившись, он рассмотрел, что это были косточки и черепа крыс...

Мелета, стоя рядом, как ни в чём ни бывало, вытирала свой нож тряпочкой. Странный он какой-то, – подумал Мирон, искоса изучая клинок. Очень простая, выточенная из какого-то чёрного пластика рукоять, и изогнутое, фрактально иззубренное лезвие. На щеке угадывался какой-то узор, но в неверном свете фонарика не разберешь.

– Что это было? – назвать этих уродов "кто" не поворачивался язык.

– Чёрные ходоки, – спокойно ответила девушка. Будто сообщала о новой разновидности жуков.

– Они что, всё время здесь живут? – Мелета кивнула, и Мирона перекосило. В кромешной тьме. Без еды. Без нормального воздуха. – И что они здесь едят?

– Угадай.

Он еще раз посмотрел на крошечные зубастые черепа, в виде ожерелья свисавшие с шеи одного из ходоков. Наверное люди, по сравнению с крысами – царская жрачка...

– Повезло, что их было мало, – Мелета деловито перешагивала ходоков одного за другим, и Мирон потащился за нею. Сердце никак не хотело успокаиваться, лодыжки подгибались, а зубы выбивали чечетку. – Если б пришла стая – не отбились бы.

Аккуратно вытащив из онемевших пальцев Мирона автомат и наскоро его осмотрев, она сунула оружие за капюшон рюкзака. Прятать не стала, – отметил он. – Значит, не всё еще кончилось.

– Почему ты отдала мне автомат? – спросил он. Мелета смотрела на него, ничего не говоря. – Ну, я имею в виду... Он же эффективнее ножа. Ты могла оставить его себе.

– Ты важнее, чем я. Значит, у тебя должно быть лучшее оружие.

– Важнее? – Мирон опешил. – Да кто тебе это сказал?

– Ты разговаривал с Уммоном. Он возложил на тебя миссию, а значит, ты должен остаться жив.

– Миссию-шмиссию... – пробормотал Мирон. – Да что ты об этом знаешь? Может, я отказался?

– Ты идешь со мной. Значит, ты не отказался.

– А куда мне еще деваться? – он разозлился. – Я что, должен был плюнуть на всё и выбираться сам?

– Платон выбрал тебя, – упрямо сказала Мелета. – Ты нужен ему.

Отвернувшись, она пошла по шпалам. Автомат под капюшоном чуть заметно подпрыгивал.

– Ты не устала? – спросил Мирон минут через пять. Молчать было невмоготу. Хотелось выплеснуть накопившееся напряжение, поговорить хоть о чем-нибудь, лишь бы хоть немного отдалить от себя вспышки выстрелов, белые безумные глаза и поблескивающие в свете фонарика голые черепа... Оставить между собой и ними ветхий заборчик из слов. – Может, я понесу рюкзак?

– Ничего, – как всегда коротко ответила она. – Всё нормально.

– Кто эти ходоки? – опять спросил он, прошагав в тишине минуты две. – На выродков похожи. Ошибка селекции...

– При позапрошлом мэре был приказ: очистить Москву от бомжей, – сказала Мелета. – Ловить, и куда-то вывозить их было слишком хлопотно, вот их и загнали под землю.

– Ясно, – ответил, не разжимая зубов, Мирон. – Всё с ними понятно...

Сначала они пытались жить, как все. Строили посёлки из коробок, добывали еду и воду... Потом начала сказываться нехватка витаминов. Элементарного солнечного света. Антибиотиков и антисептиков... Они умирали сотнями, но те, кто выживали – превращались в чёрных ходоков.

Через часа полтора быстрой ходьбы Мирон стал замечать, что из-за стены доносится равномерный воющий гул. Словно там работал высокоскоростной бур или двигалось что-то быстрое...

– Мы приближаемся к суперметро?

– Да, – кивнула девушка. – Ты только заметил?

Новые, скоростные поезда не могли ходить по старым, изогнутым веткам. Им требовались ровные, с очень плавными изгибами, туннели.

– Выйдем через одну из станций наружу? – вновь спросил он.

Навалилось облегчение. Скоро. Скоро эта муть закончится. Перестанет давить темнота, удасться глотнуть свежего воздуха... Удивительно. Раньше он никогда не испытывал бешеной тяги к свежему воздуху. Наоборот: открытые пространства пугали, заставляли чувствовать себя неуютно. Но теперь, после нескольких часов, проведенных под толщей земли, в совершенно другом мире, населённом диковинными и опасными существами, Мирон чувствовал потребность оказаться на улице. Под открытым небом, среди нормальных людей, которые не собираются его есть.

Гул приближался. Он походил на звук взлетающего гиперзвуковика, но был гуще, насыщеннее. Мирон решил, что это из-за стенок туннеля. Звук в них не распространяется во все стороны, а концентрированно уходит всего в двух направлениях.

В животе зародился нетерпеливый трепет, предчувствие перемен. Он пошел быстрее, почти побежал за девушкой – она тоже ускорила шаг. А потом остановилась.

– Ты что? – Мирон ткнулся ей в спину. – Опасность? Опять ходоки?

– Нужно переждать, – она кивнула на ржавую дверь, утопленную в бетонную стену и почти незаметную под слоем пыли.

– Чего ждать-то? – было жалко, что хорошее предчувствие растворяется в волне раздражения. Уходит, протекает сквозь пальцы, как вода в песок. – Мы же почти выбрались! Давай сделаем последний рывок...

– Нельзя, дурачок, – она вновь вернулась к снисходительному тону. – Там день, мы оба в розыске. Нам нельзя выходить.

– И что? – про то, что его ищет полиция, Мирон как-то забыл. – Вечно теперь будем сидеть под землей? Пока не станем чёрными ходоками?

Закатив глаза и отвернувшись, Мелета стала ковырять в двери железной загогулиной, которую достала из рюкзака.

Значит, и это было предусмотрено... – рассеянно подумал Мирон. – Мене, текел, упарсин. Весь его путь, начиная с материнского звонка, был измерен, взвешен и просчитан до последнего шага. А значит, бесполезно сопротивляться. Платон не позволит сойти с дистанции. Ведь он – старший брат. И отлично знает, как этого не допустить.

– Мы побудем здесь до темноты. Подождем одного человека. А потом выйдем на поверхность.

В том, как она произнесла слово "поверхность" угадывался чуть ли не священный трепет.

– Какого человека? Зачем его ждать? – от любого незнакомца Мирон ожидал только неприятностей. По-другому как-то не выходило.

– Затем, зачем надо, – дверь скрипнула и Мелета, навалившись плечом, толкнула её внутрь. – Чего смотришь? – спросила она. – Помогай. Заржавела в хлам...

Он вздохнул и пристроился рядом с девушкой. Несмотря на долгий путь, от её волос всё еще слабо пахло земляничным мылом.

Дверь отошла рывками сантиметров на двадцать пять, а затем застряла окончательно. Мелета, сняв рюкзак, протиснулась внутрь. Затем протянула руку.

– Давай, – приказала она. – Пролазь боком.

– Может, не надо?

Он боялся что дверь, если они её захлопнут за собой, уже никогда не откроется. Так и подохнут они в этом склепе, всеми забытые, никому не нужные...

– Лезь, сказала. Хочешь, чтобы ходоки тебя почуяли?

Это был аргумент.

Стиснув зубы, пыхтя, как паровоз, Мирон протиснулся в щель и замер, щурясь от яркого света. Яркого – по меркам подземелья...

Под потолком вполнакала светила желтая лампочка, провод от неё тянулся к небольшому аккумулятору на полу.

Комнатка была крошечная, три на три. Стены – всё тот же бетон, украшенный старинными бумажными постерами. В углу – топчан, застеленный синим войлочным одеялом, под ним даже угадывалась подушка в серой от времени наволочке. Пол был голым, чисто выметенным, справа от топчана – колченогий столик и два обгрызенных табурета. На столе, прикрытые плёнкой, стояли жестяные кружки и медный, тусклый от старости чайник.

– Каптёрка обходчиков, – тихо сказала Мелета. Из её рта нежным облачком вырвался пар. – Поезда давно не ходят, и об этом месте все забыли. Кроме нас.

Пыли нет, – отметил Мирон. – На столе, рядом с кружками, банка с суррогатом заварки и пакетики сухих сливок. Значит, здесь кто-то бывает.

Раздался гулкий грохот. Мелета всё-таки захлопнула дверь...

Сразу стало очень тихо. Слышно только их общее дыхание и шум крови в ушах.

– Ну? – спросил Мирон. – И что будем делать?

Мелета уже копалась на столе. Сдернув плёнку, она взяла чайник, из ящика на полу достала бутылку с водой, крошечную горелку с газовым баллоном – Мирон не думал, что такие до сих пор выпускают...

– Чаю пошвыркаем и спать, – сказала она, водрузив чайник на горелку. – Ты вообще голодный?

– Не знаю, – буркнул Мирон, осторожно усаживаясь на кровать.

Только сейчас он почувствовал, как гудят ноги и саднят натёртые в чужих кроссовках мозоли. Он ведь не привык к таким нагрузкам. Одно дело – поддерживать форму с помощью биогеля, в котором полно всяких там протеинов и других присадок, а совсем другое – наматывать километры на своих двоих. Кто его знает, может, завтра он вообще не сможет ходить...