Текст книги "Кибердемоны. Призрак (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12

Дополненная реальность, мать её так.

Несмотря на противопотную таблетку, Мирон моментально взмок. Что случилось? Он набрал неправильную комбинацию? Но пневмозамок открылся, в двери уже образовался небольшой проём...

Выдохнув, он повернулся боком и скользнул в щель. Если действовать быстро, если не тормозить, он успеет. Обязан успеть.

Но проскочив внутрь, опешил. Это была вовсе не комната! Это был громадный склад. Полки тянулись вдаль и вширь, теряясь в полумраке.

Вой сирен не смолкал, освещение начало мигать в тревожном ритме. Этот ритм, вместе со звуком, давил на глазные яблоки, побуждал опуститься на колени, накрыть голову пиджаком и замереть... В ожидании, пока не прибежит охрана и не наденет наручники.

Зажмурившись, стараясь отключиться от рёва сирены, Мирон ощупью забрался во внутренний карман пиджака. Достал пакетик с масляной капсулой. Раздавил её между пальцев и поднёс к лицу. Глубоко вдохнул...

Свежая, ошеломительно резкая мятная волна хлынула в мозг. Она затопила сознание, расплескалась где-то за глазными яблоками и осела в горле, делая разум онемевшим, отстраненным и холодным, как кубик льда в морозилке.

Эту капсулу тоже дал Соломон. Уже на прощанье, когда Мирон одной ногой стоял на асфальте. – Если станет совсем невмоготу, – сказал он, – Раздави это и вдохни.

Наверняка – забота Платона. Старший брат всегда знал, когда он начинает паниковать...

Повинуясь скорее инстинкту, нежели разуму, Мирон зашагал между полок, бегло сверяя маркировки с той, что хранилась в памяти. Первый ряд... Второй... Десятый... Сюда вой сирен почти не долетал, и он задышал ровнее. Свет, правда, продолжал мигать, что не добавляло комфорта, но с этим пришлось смириться.

Коробочка обнаружилась в шестнадцатом ряду, на пятой снизу полке. Просто лежала там, ничем не защищенная, будто приглашая: подходи кто хочешь и бери...

Мирон подошел. Сунул руку в карман и достал ту, с имитацией прототипа. Быстро, словно кто-то мог заметить, поменял их местами...

– Платон?

Спина закаменела. Рука, сжимающая коробочку задрожала от напряжения и он чуть ослабил хватку – так недолго и сломать вещицу. Медленно, мышца за мышцей, расслабил тело. Голос не был угрожающим. Скорее, удивленным. Даже немного робким. Мирон сделал глубокий вдох, и придав лицу досадливо-раздраженное выражение – именно так поступал старший брат, когда ему мешали – оглянулся.

– Вы не знаете, что происходит? Почему сирены? Мы должны выйти наружу или как?

Не военный. Мягкий вязаный кардиган, воротник сорочки завязан смешным галстуком-бабочкой. Из седого пушистого венчика волос вырастает куполообразная лысина. Глаза – за архаичной роговой оправой очков. Профессор политехнического вуза, прямиком из двадцатого столетия.

Местный архивариус. Не опасен. Если не заподозрит диверсию и не достанет штатную Беретту...

– Я тоже не знаю, зачем сирена, Михал Андреич. Очевидно, учебная тревога.

– Вы так думаете?

– Если пожар – сработали бы распылители пены. Землетрясений у нас в области не бывает. На то, что в здание МОСБЕЗа проник недоброжелатель – Мирон позволил себе высокомерно усмехнуться – шансы настолько мизерные, что их не стоит даже учитывать. Остаётся – учебная тревога.

– Полагаю вы правы, – кивает Михал Андреич, и поправив очки, собирается удалиться. Но вдруг останавливается. Смотрит испытывающе на Мирона. – Я думал, вы завершили прототип, – говорит он. – Об этом говорил генерал-майор...

– Да, так и есть, – Мирон старается не моргать слишком часто. И не сжимать коробочку слишком крепко. Где-то глубоко внутренний голос отсчитывает секунды. – Но после испытаний меня попросили внести некоторые коррективы, и... – он пожал плечами, как бы давая понять: – Что с них, военных, возьмешь? Заказчик есть заказчик.

– Ясно, – профессор вновь собрался уходить, но потом опять повернулся к Мирону. – Скажите, э... Платон... А они... действительно... Так хороши?

Мирон слегка пожал плечами.

– Мне, признаться, трудно судить. Как разработчику.

– А можно я... – Михал Андреич смотрел на коробочку с каким-то особым вожделением. – Можно я сам попробую? Всего на минуточку?

– Ну, вообще-то...

– Никто не узнает. Мы с вами сегодня вообще не виделись. А?

– Ну хорошо, – Мирон откидывает крышку и протягивает коробочку на ладони. Попутно мельком заглядывает внутрь...

Две пиявки. Очень похоже на обычные биомолекулярные Плюсы, но совершенно прозрачные. А еще казалось, что они дышат... Или просто подрагивают, будто сделаны из желе.

Мирон непроизвольно сглотнул.

– И как ими... – профессор вопросительно посмотрел Мирону в глаза.

– Просто вставляйте в уши, – как можно увереннее ответил он. – Не бойтесь.

Подцепив пальцами одну за другой обеих пиявок, Михал Андреич сунул их в свои большие, покрытые седым пушком уши. Пиявки сжались и полностью скрылись в слуховых проходах.

– Ох, иже еси на небеси! – вскрикнул архивариус и покачнулся. Мирон инстинктивно подхватил его под локоть. – Это что такое?

Очки съехали на бок, сам он пошел красными пятнами.

– Вы в порядке? – участливо спросил Мирон. Архивариус открыл глаза, повернулся, ощупывая вокруг себя воздух, как слепой, и вновь посмотрел на Мирона.

– Полагаю, для первого раза достаточно? – спросил тот.

Где-то, на краю сознания, продолжала выть сирена...

– Да, наверное.

Вытащив пиявок, профессор вернул их в коробочку. Затем снял очки и достал большой клетчатый носовой платок.

– Ну как? – спросил Мирон.

– Вы гений, господин Орловский, – старик размеренно качнул головой. Под глазами его набрякли тяжелые мешки. – Вы истинный гений... Честь имею, – коротко поклонившись, он убрёл куда-то за стеллажи.

Мирон перевел дух.

И услышал, как от двери, метрах в десяти от него, раздаётся дробный топот ног и звучат короткие приказы.

А вот и охрана... Интересно, что же он сделал не так? Почему сирена всё-таки включилась?

Наверное, этого я никогда не узнаю... – Мирон прижался всем телом к стеллажу, стараясь слиться с ним, сделаться плоским, невидимым. Топот стих. Но дыхание – шумное, запалённое дыхание только что бежавшего человека, раздавалось совсем неподалёку.

Он сделал глубокий вдох... А что? Даже если поймают... У него есть документы, он генетически не отличим от брата... Ну что они ему сделают? Разве что, найдут прототип? Мирон вспомнил, как прозрачные пиявки полностью скрылись в ушах старика. Открыл коробочку.

Накатила тошнота. Они ведь почти живые... Ну как можно ЭТО пихать себе в уши? Ладно. Придется потерпеть...

Они не были ни холодными, ни тёплыми. Собственно, как только Мирон взял их в руки, они идеально подстроились под его температуру. А затем скользнули в слуховые проходы. Будто живые.

Секундное головокружение...

Ох ёб твою мать! – он очень надеялся, что не заорал этого вслух. – Так вот, что видел старик!

Это был Плюс, во всём его великолепии. Будто он лежит в Ванне, погруженный в биогель по самые брови. И в то же время находится здесь, в здании МОСБЕЗ... Видит стеллажи с коробками и пакетами... А над ними – светящиеся коды, описывающие содержимое.

Видел солдат за стеллажами – ну, не самих солдат, а плавающие у тех над головами спецификации и номерные знаки... Всё, что имело электронный код, что было занесено в Центральное хранилище, Мирон видел так, словно хакнул базу данных МОСБЕЗ.

– И что мне с этой херней делать? – спросил он шепотом, не в силах сдержаться.

– Хотите активировать программу взаимодействия?

Голос прозвучал неожиданно, прямо в голове. Мирон подпрыгнул и лихорадочно огляделся. Нет. Он не ошибся. Голос и вправду звучал в голове...

– Ты кто? – тупо спросил он.

– Я – программа взаимодействия с пользователем. Не обязательно говорить вслух. Я считываю вибрации голосовых связок. Так вы хотите активировать...

– Ты знаешь, как отсюда выбраться?

– Предлагаю варианты...

Перед глазами развернулась трёхмерная карта здания, а на ней, разноцветным пунктиром, маршруты, ведущие к выходу. Один заканчивался на крыше, другой – окном четвертого этажа; парочка выводила прямо через главный вход, и один уводил к какой-то лестнице, не обозначенной никакими маркерами.

– Это что? – спросил Мирон, ткнув пальцем в последний маршрут.

– Экстренный выход для спецназа. Ведет на задний двор и в гараж.

– Поможет незаметно выбраться на улицу?

– Если будете следовать указаниям.

– Принято. Веди этим маршрутом.

– Активирую программу ведения... Вы должны начать движение через три... две... одну секунду.

Мирон старался идти в ровном темпе, внимательно глядя по сторонам, а программа тихо подсказывала: повернуть направо или налево, притормозить, спрятаться за углом... Она видела все камеры, знала все слепые зоны. Она распознавала направление взглядов охранников, которые встречались по дороге и подсказывала, когда они не смотрят.

Один раз она загнала его в пустой кабинет и приказала спрятаться под столом... А потом снять решетку вентиляции, забраться внутрь и проползти долгие пятьдесят метров, рискуя вывалиться прямо на головы сотрудников, собранных в большом актовом зале...

Чтобы подняться на нулевой этаж, она обманула лифт – связалась с простеньким чипом, управляющим движением подъёмной кабины и сказала, что тот должен затормозить между этажами и открыть дверь в несанкционированной зоне.

Она провела его по техническому этажу, среди труб, бойлеров и громадных вентиляторов – договорившись с электронными замками всех секций.

Сердце колотилось, дыхание то и дело сбивалось, но при этом он чувствовал себя таким... всемогущим. Таким... живым. Это как достигнуть уровня Бога в игре, получив все чит-коды.

Вооруженные люди сновали по зданию, как муравьи. Они заглядывали в каждый закуток, в каждую щель. Обхлопывали, поднимая тучи пыли, все портьеры и совали фонарики в громадные уродливые вазоны.

А он... Он проходил незамеченным под самым носом у вооруженных до зубов безов и проникал в такие кабинеты, в которые имели доступ далеко не всякие генералы. Да если захотел, он мог бы...

Так. Стоп. Задача – выбраться из здания живым. Ничего больше.

В гараже, вопреки ожиданиям, было очень людно. Ревели разогреваемые двигатели, двойками, тройками пробегали спецназовцы, запакованные в каски, броники, увешанные оружием и гранатами, что твои новогодние ёлки. Автоматы сняты с предохранителей, в глазах – готовность к действию.

Одна ошибка, – думал Мирон. – Одно неверное движение, и начнётся пальба. Здесь никто даже не подумает брать его в плен. Эти люди вообще не привыкли думать.

Стоя за колонной, в слепом пятне, он никак не мог выбрать момент, чтобы рвануть к выходу – распахнутые ангарные ворота виднелись впереди, в их проёме угадывался выложенный брусчаткой двор, слышались гудки мобилей с улицы...

Но в воротах всё время кто-то стоял. То курили солдаты, то притопал какой-то генеральский чин и принялся орать – издалека его голос походил на собачий лай.

Угнать тачку? Спрятаться на заднем сиденье?

Программа будто зависла. Как лотерейные билеты в барабане, она тасовала бесчисленные варианты, но сдвинуть в сторону закурившего солдата или насильно отвернуть его в другую сторону – не могла...

М-да, попали мы с тобой, – произнёс Мирон. Говорить здесь можно было свободно – в гараже стоял такой рёв, что люди и самих себя-то не слышали. – Незамеченным здесь не выберешься... – он еще раз оглядел гулкий, наполненный выхлопными газами ангар.

– Где находится раздевалка спецназа?

– Сформулируйте точнее, – тут же откликнулась программа.

– Ну... – от волнения нужное слово просто вылетело из головы. – Где они хранят тактические комбинезоны? Бронекостюмы? Оружие?

– Задан новый маршрут. Движение через три...

И это сработало. Когда перед Мироном распахнулась дверь, за которой на стенах, рядами, висели пятнистые комбинезоны, а под ними – берцы с высокой шнуровкой, а на отдельных полочках – разгрузочные бронежилеты...

Выбрав размер побольше, он натянул комбез прямо поверх костюма, туфли сунул за пазуху – нехорошо, если их обнаружат, и надвинув каску на самые глаза, с деловым видом вновь зашагал к выходу. По пути прихватил чей-то планшет, принял деловой вид: курьера послали с срочным секретным донесением...

Главное, двигаться так, будто ты имеешь право здесь находиться. Будто ты всё здесь знаешь и уже по горло сыт этой долбаной тревогой и этими долбоёбами наверху, которые прошляпили одного-единственного ботана в штатском...

Самое смешное, в его сторону так никто и не посмотрел.

Мирон спокойно вышел на улицу – военные мобили сновали туда-сюда, и ворота никто даже не думал закрывать, только ходила вверх-вниз, как заведенная, тонкая планка шлагбаума.

Надо было одеваться военным, – подумал на ходу Мирон. – Каким-нибудь полковником... Вообще никто бы не почесался.

Идти, когда каска всё время сползает на глаза, было неудобно. Да и броник пригибал к земле – и как солдаты его таскают? Наверное, привыкают...

Спрятав планшет и насвистывая, Мирон толкнул дверь с симпатичным колокольчиком. Оказалось – небольшое, на три столика, кафе. На него тут же уставились три пары глаз: баристы – азиата с электрически-розовым завитым чубом, и двух посетителей, челов неопределенного пола, попивающих какие-то модные болтушки из высоких бокалов.

– Эта, – сказал Мирон, имитируя говор деревенщины, впервые оказавшейся в большом городе. – А туалет тута есть?

Бармен молча указал себе за спину – там, в глубине коридора, угадывалась дверь в подсобные помещения.

Ладно, чёрт с ним, – подумал Мирон. – Лучше, если б это было людное место – вряд ли они оставят без внимания превращение солдата в человека – но будем надеятся, досюда вояки доберутся нескоро...

Каску, броник и комбез он выпихнул на улицу через окошко в туалете – оно выходило в глухой переулок и располагалось у самого тротуара. Прикинул, не сможет ли выбраться через него сам... Разве что сложившись в пяти местах.

Умывшись – пить неизвестную воду он не рискнул – причесавшись пальцами, снова надев оксфорды и оправив пиджак, он вышел из кабинки туалета так, словно пару минут назад вошел в неё в этом самом виде.

Сделав морду кирпичом, прошел мимо баристы и посетителей...

Человек в одном пиджаке, зимой, на улице, выглядел диковато. Да и зябко было. Дурацкие розовые подошвы скользили по раскатанной наледи на тротуарах, но... ничего не поделаешь. Даже завалящего денежного чипа, чтобы вызвать мобиль-такси, у него не было.

– Программа...

– Слушаю.

– Нарисуй кратчайший маршрут ко входу в МОСБЕЗ.

Там ждет Мелета. Наверняка она уже знает о тревоге, объявленной в здании...

Глупо, конечно, появиться там при всём параде – неровен час, кто-нибудь опознает случайно, но ведь там его ждут... Хотя, чем чёрт не шутит?

– Программа. Мне нужно найти девушку. По имени Мелета.

Он не знал, есть ли у неё Плюсы, и выходит ли она в Сеть...

– Поиск завершен. Установить связь?

– Э... О... Установи.

– Да? – голос девушки напряжен и дрожит, как струна.

– Мелета. Это я.

– Мирон? Как ты вошел в выделенную линию? Ты где? Я думала, тебя арестовали!

Немногословная обычно, сейчас она сыпала словами, как из пулемета.

– Я на улице. Давай встретимся где-нибудь подальше от МОСБЕЗ.

– Стоянка такси в двух кварталах. Где ты? Я скажу, как добраться.

– Не надо. Просто дай координаты.

Перед глазами возникла карта ближайших улиц, слева замигала красная точка. Мирон дал отбой и пошел, отворачивая лицо от ветра.

Крутая штука – эти новые Плюсы, – думал он, осторожно ступая по обледенелой мостовой. Дополненная реальность, мать её так...

Перед глазами, стоило ему посмотреть на какой-либо объект – человека, мобиль или здание – тут же всплывали строчки кода. Громадные массивы данных, даже в Плюсе доступные далеко не всем. Например, номера личных карт граждан. Они появлялись по первому требованию, простому мысленному усилию.

Военные, если их оснастить такими игрушками, станут непобедимы. И скорее всего, опьянеют от вседозволенности. От их недреманного ока не укроется НИКТО. Это – куда лучше камер, любых программ распознавания лиц и рассылок новостей. Весь мир – как на ладони.

Интересно, о чем думал Платон, давая военным такую власть? Хотя... Если это был единственный прототип... – Мирон усмехнулся. – С Платона станется поставить на уши всю армию и выбить громадный денежный грант, чтобы сделать одну-единственную игрушку, предназначенную для одной-единственной цели...

С этими Плюсами войти в Технозон и выкрасть Акиру – детская прогулка.

Знакомый чёрный лимузин маячил на стоянке. Сомнений, что это именно он, не возникло: рядом, вытянувшись в струнку, застыла Мелета. Полы красного пальто раздувает ветер, светлые пряди парика колышутся, открывая маленькие уши...

– Как всё прошло? – сколько тревоги в голосе. За него или за миссию?

– Нормально, – ответил Мирон. – Давай уже сядем. Замёрз, как собака.

– А пальто где?

Он посмотрел на неё удивлённо.

– В здании тревога, все ищут Платона Орловского, а я должен был забрать из гардероба пальто?

– Ну извини. Я же без понятия, как ты выбрался.

Соломон, Давид, Голиаф. Саул – "за рулём". Как в старые добрые времена... Правда, были эти времена только вчера, – напомнил себе Мирон. – И не такие уж они и добрые...

С тех пор, как он по требованию матери вышел из дома, прошла целая вечность. Событий, которые с ним случились, могло хватить лет на пять. И, к огромному сожалению, это еще не конец...

Несмотря на такие мысли, Мирон вдруг понял, что такая жизнь ему нравится...

Адреналиноман. Так называла его мать. С самого детства, еще со школы. Он постоянно ввязывался в драки, любил гулять в опасных районах... Затем – киберспортивная команда. Там адреналина было до жопы. А еще – чувство общности. Братства. Там он был на месте, среди таких же умелых и крутых парней...

Но когда умер отец – завязал. Трудно сказать, почему. Может, просто стал взрослым.

И десять лет влачил жалкое полурастительное существование. Ни работы, ни девушки, ни друзей... Отчего так вышло? Почему ЗероКул, КрутойНоль, вдруг сделался безвольным слабым и пугливым?

Но теперь – он чувствовал – всё возвращается. Настоящая жизнь, настоящая работа.

Упав на заднее сиденье лимузина, Мирон почувствовал, как уходит адреналиновая волна и сразу наваливается усталость, боль в ногах и резкое жжение в груди – холодный зимний воздух не пощадил лёгкие. Разболелась голова.

Достав из кармана коробочку, он вытащил из ушей Плюсы. Прозрачные пиявки тут же мирно свернулись на мягкой поролоновой подкладке.

А потом, посмотрев в окно и не увидев ровно ничего, кроме того, что давала жесткая неприкрытая реальность, он испугался. Разве можно так жить? Полуслепым, полуглухим... Голос в голове, сначала раздражавший, теперь чудился чуть ли не вторым "я", альтер-эго, воображаемым другом, всезнающим и готовым в любой момент подсказать, поддержать и направить.

Он поймал себя на том, что снова тянется к пиявкам. Усилием воли захлопнул крышку и спрятал прототипы в карман. Поближе к сердцу.

Лимузин влился в поток машин на проспекте, Мелета сидела рядом, собранная и отстраненная. При посторонних она сделалась такой, какой была до их близости в каптёрке. Чужая, сосредоточенная на деле.

Негры тоже молчали.

– Я так понимаю, всё прошло удачно, – наконец подал голос Соломон. – Вы – живы и здоровы, а те маленькие штучки у вас в кармане и есть новое слово в развитии технологий.

– Мой брат – долбаный гений, – сказал Мирон. По-сути он повторил слова старика-архивариуса, но от чистого сердца. – Он совершил невозможное.

– Теперь вы готовы пойти в Технозон?

– Да, чёрт побери. Готов.

– Тогда вы должны отдохнуть. Миссия начнется через восемнадцать часов.

Глава 13

Берешь железяку за тупой конец, а острым тыкаешь в противника.

Заброшенная новостройка. Место, куда их с Мелетой привезли отдыхать. Есть вода, электричество, но линия доставки и отопление не подключены.

Девушка варит кофе на маленькой переносной плитке "Спектр". Когда кофе закипает, пар поднимается к потолку и наполняет комнату ароматом Арабики.

Мирон сидит в спальнике, почёсывая голый живот и потягиваясь. Он только что проснулся. Не помнит толком, как он сюда попал, что это за новостройка – сорок этажей пустых лестниц, неработающих лифтов и гулких коридоров, в которых до сих пор пахнет застывшим пенобетоном и свежим пенороловым покрытием.

– Как так случилось, что здесь никто не живёт? – спрашивает он Мелету. Просто для того, чтобы увидеть лицо девушки, когда она повернется.

– Здесь живём мы, – отвечает она. К сожалению, не оборачиваясь.

Мирон вспоминает краткую лекцию Соломона. Он слушал её, откинувшись на сиденье чёрного лимузина, пока Саул ведёт его по скоростной автостраде за кольцевой.

Тридцать девятый и сороковой этажи – штаб квартира Анонимусов. Мирона чуть не стошнило от мысли, что придётся карабкаться на сороковой этаж по лестницам. Но всё оказалось намного проще: внизу ждало гели-такси, переместившее всю компанию на крышу высотки.

– Это я уже понял, – повинуясь манящему запаху кофе, Мирон выползает из спальника. Сумка с новой одеждой стоит рядом, на полу, и порывшись в ней, он натягивает спортивные штаны. – Я хочу сказать, почему его не заселили, как обычно? Ведь прорва жилплощади пропадает зря...

– Платон поколдовал с бланками о сдаче дома в эксплуатацию, – равнодушно пожимает плечами Мелета. – О нём временно забыли.

Она протягивает керамическую кружку. Чёрная поверхность кофе покрыта тёмно-коричневой, с запахом жженого сахара, пенкой. Мирон делает первый глоток и закрывает глаза.

Тогда, после приключения в МОСБЕЗ, спустившись с крыши в эту комнату и увидев спальник, расстеленный на толстом шмате пенорола, он рухнул в него лицом и забыл обо всём на три часа. Будто провалился в пустоту, в безвременье, где не было ничего, кроме длинных цепочек кода без начала и конца...

Когда проснулся – сам, без всякого принуждения – понял, что раздет до трусов, а к левому запястью приклеено в ряд целых четыре дерма.

Два зеленых – витаминный коктейль, желтый – белки, жиры, углеводы, полный набор, и один красный – эндорфины быстрой фазы сна...

После первой чашки он с удовольствием выпил вторую. Есть не хотелось – после разноцветных дермов и двойной дозы кофеина хотелось прыгать. Бегать по стенам. Крушить лбом кирпичи.

– Что дальше? – спросил он Мелету. Та невозмутимо мыла чашки над крошечной раковиной.

Если б не голые бетонные стены, – подумал Мирон. – Это точь-в-точь мой лофт в Улье.

– Одевайся, – сказала она, натягивая свою грубую куртку. – Люди ждут.

– Какие люди?

– Те, которые знают больше, чем ты.

Откопав в сумке мягкие кеды на липучках и майку с логотипом группы "Чёрный экран", Мирон оделся и вслед за девушкой направился к двери.

– Ты нянчишься со мной, потому что так хочет Платон? – спросил он, когда Мелета, открыв дверь, на мгновение замерла, вглядываясь в полумрак.

– Нет. Потому что у тебя офигенно красивые глаза, – буркнула она и мягко ступила на пенороловое покрытие в коридоре.

Сняв парик блондинки и вновь напялив кожаную куртку, она превратилась в прежнюю Мелету. Скупую на слова и движения, собранную, целеустремленную. Вот только без всех этих жутких болтов и колец лицо её стало совсем детским. Беззащитным.

Спустившись на один лестничный пролёт, они оказались в просторном помещении с огромными, во всю стену, окнами. Раньше в таких любили устраивать офисы крупные компании, но сейчас настолько большое пространство мало кто мог себе позволить.

Пол был расчерчен желтой лентой на квадраты. Угол застелен пенороловыми матами. Рядом с матами, всё в том же стэллс-трико стоял Давид. От Голиафа его отличал жесткий выбеленный бобрик на голове, что делало сухопарого негра похожим на диковинную птицу.

– Что это значит? – спросил Мирон.

– Тренировки, бро. Тебя надо кое-чему подучить, – широко улыбнулся негр.

Раньше Мирон видел его только в машине, где костюм скрывал габариты. Оказалось, Давид выше него на две головы и гораздо шире в плечах. На руках и ногах его, обтянутых тонкой плёнкой костюма, бугрились мускулы. Их не слишком идеальный рельеф выдавал, что набраны они вовсе не в Ванне, и даже не в спортзале на тренажерах.

Бег с нагрузкой, полоса препятствий, тяжелые единоборства... – прикинул Мирон.

– И чему ты меня хочешь научить? – буркнул он, остро сознавая свою несостоятельность, как бойца.

– Выживать, – пожал плечами Давид. – Ты слишком давно не был на улице, бро.

Только сейчас Мирон увидел рядом с матами, у стены, две стойки: одну с огнестрельным, другую с холодным оружием. На противоположной – дальней – стене, покрытой ударопоглощающим синтетиком, висело несколько мишеней.

– Надень те прототипы, – тихо сказала Мелета.

– Но сейчас-то зачем? Нам вроде как ничего не угрожает... Или угрожает?

– Надень, говорю.

Закатив глаза, он сунул руку в карман треников. Конечно же, он держал эти новые Плюсы при себе – кто добровольно расстанется с таким сокровищем?

Как только пиявки устроились в его ушных каналах, мир изменился.

– Мать. Вашу. За ногу.

Голый бетонный зал превратился в додзё. Застеленный желтоватыми татами пол, чёрные дубовые балки под потолком, стены, затянутые рисовой бумагой с начертанными красной тушью иероглифами... "Война – это путь обмана" – перевод появился перед глазами, как только он посмотрел на один из иероглифов. "Непобедимость заключена в себе самом" – гласил следующий.

Стойки с оружием выглядели почти так же, как и в Минусе. Как только он пристально посмотрел на них, в воздухе вспыхнули цепочки цифр.

Подробное описание мечей – вес, длина, режущая кромка, рукоять, даже сплав – для каждого меча свой. Над каждой винтовкой – спецификации. Название, скорострельность, количество патронов...

Всё, как в старые добрые времена, – подумал Мирон. – Вот только жизнь в Минусе всего одна.

Повинуясь порыву, он вытащил Плюсы из ушей. Оглядел пустой зал – Мелета куда-то испарилась – и вздохнул свободней. На миг – только на миг – показалось, что за оружейными стойками маячит знакомая фигура без шеи. Понять, какому миру она принадлежит, было затруднительно...

В Минусе было пусто. Только он и терпеливый здоровенный негр.

– Давай, бро, – он кивнул на стойку с винтовками. – Бери ту, что на тебя смотрит...

– Слушай, может, ну их? – поморщился Мирон. – Я с этим дерьмом уже набегался. Знаешь, когда-то я ведь был чемпионом...

– Ты был крут, бро, – кивнул негр. – Ты был элитой. Но в Плюсе ты был ребёнком, думал, как ребёнок и играл, как ребёнок. Но теперь ты в Минусе и нужно забыть всё детское.

– Вот тут ты охрененно прав, бро, – согласился Мирон и пошел к пирамидке. – Сейчас я в полном, мать его, Минусе...

Как только он выбрал оружие, в воздухе сразу появился текст: штурмовая винтовка Famas-f10, калибр 5,56, скорострельность – до 1600 в/мин, начальная скорость пули...

– Ладно, попробуем, – сказал Мирон.

Перед глазами возник виртуальный прицел, мишень приблизилась, он мог поклясться, что различает зернистость пеноролового покрытия за ней...

После первого же выстрела плечо онемело. Давид, мягко подойдя со спины, показал, как удобней упереть приклад, как лучше поставить ноги...

В Плюсе это не имело большого значения. Знай себе: беги да стреляй. А здесь... Мирон беззвучно выругался. Минус – он и есть Минус.

Пока он, один за другим, делал выстрелы, в углу глаза, но так, чтобы не мешать, всё время мелькали цифры: процент попадания, количество выпущенных пуль, скорость ветра...

Перепробовал всё предложенное. Больше всего понравилась штурмовая винтовка Карельского, новая модель с полиуглеродным прикладом и фрактальной укладкой патронов в рожках, а ещё старый, можно сказать, антикварный FN-700 на сорок патронов, надежный, лёгкий и почти незаметный под одеждой.

– Ты и вправду крут, бро, – громыхнул Давид, когда он расстрелял последнюю обойму. Пенорол на той стороне зала медленно затягивал дыры от пуль.

– Мастерство не пропьёшь – мрачно усмехнулся Мирон. Плечо онемело – будто в него вкатили добрую порцию анестетика. Но боль вернется. По другому не бывает.

С холодным оружием было сложнее. Махать мечом в Плюсе и держать реальный гладиус, весом больше килограмма – две большие разницы.

– Нахрена мне меч? – присев на краешек мата, Мирон вытирал пот подолом майки. – Я что, ворвусь в Технозон, размахивая катаной?

Урон, который он наносил виртуальной мишени настоящим мечом, оказался мизерным. Если б это было настоящее соломенное чучело – смеялся Давид – ты б ему и руку не отрубил.

– Ты должен знать, как это работает, бро, – сказал негр, присаживаясь рядом. От него пахло потом и чем-то терпким, каким-то натуральным наркотиком, предположил Мирон. Марихуана? – В Минусе всякое может случиться.

– Берешь железяку за тупой конец и тыкаешь острым в противника, попутно не позволяя тому тыкать в себя, – сказал Мирон и поднялся. – Вот как это работает, бро.

Негр шутки не понял.

Но настоящие сложности начались, когда после короткого отдыха его вывели на татами. Теперь спарринг-партнёром был Голиаф. Размерами он превосходил даже Давида, но двигался, одетый в тонкое трико до пояса, с грацией балетного танцора. Мускулы под чёрной кожей, смазанной каким-то маслом, перекатывались, как щупальца Ктулху в озере нефти...

Боевые искусства никогда не прельщали Мирона. Ни в Плюсе, ни в Минусе. И теперь, непривычные к высоким прыжкам и растяжкам руки-ноги, попросту не хотели слушаться.

Голиаф, перепробовав несколько разных тактик, в конце концов остановился. Мирон, задыхаясь, повалился на мат. Под щекой тут же образовалось мокрое пятно, но он не обратил на это внимания. Еще пара таких вот раундов – и в Технозон придётся посылать кого-то другого...

Плюсы на этот раз не помогали, а только мешали. Все эти цифры – скорость ударов, углы нанесения, замудрёные названия...

– Тут ты меня потерял, бро, – прохрипел он Голиафу, когда тот присел рядом. – Все эти КИБА ДАЧИ и КАНЗЁЦУ ВАСА – не для меня. Слишком стар я для этого дерьма...

– Тебе приходилось когда-нибудь стрелять по живым людям, бро? – спросил Голиаф и Мирону на миг, на секунду показалось, что за ним стоит Мелета. – Это только на словах легко: раз – и спустил курок. Но когда доходит до дела, новички обычно ломаются. Просто пальцем не могут двинуть.

А перед глазами – толпа обезумевших чёрных ходоков. Белые глаза, пустые лица... А если лица – не пустые? Глаза молят о пощаде, а рот распялен в крике...

– Думаешь, убить кого-то в рукопашной будет легче? – вздохнул Мирон. А потом вспомнил того Хирурга, которого ему пришлось ткнуть ножом. Этот звук, когда острое лезвие, прорезав слои ткани, входит в тело... Нет. Лучше уж из пистолета.

– Когда борешься за свою жизнь, – сказал Голиаф, – некогда рассуждать. Ты пускаешь в ход всё, что у тебя есть: кусаешься, пытаешься выдавить глаза, изо всех сил бьёшь по яйцам... Когда нужно выжить, ничего другого не остаётся. Главное, не забывай: твой противник хочет жить не меньше тебя.