Текст книги "Алискина мечта (СИ)"
Автор книги: Татьяна Волк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
30
Глеб
Завожу утром байк, а мимо меня опять эта мелкая в школу топает. Нос задрала. Того и гляди шлепнется. Не удержался и крикнул:
– Эй, сикилявка, под ноги-то смотри, а то ещё свалишься!
Девчонка обернулась ко мне с надменным видом. Это сколько ей? Морщу лоб и вспоминаю, что дед говорил. Только недавно тринадцать стукнуло. Смерила меня презрительным взглядом. Ну понятно. Куда нам простым смертным до таких принцесс. Губы сами собой тянутся в насмешливой улыбке. Потому что ей разве что «Фи!» глядя на меня сказать не хватает. Протопала мимо меня чеканя шаг. А я только головой качаю. Откуда в наше захолустье занесло такую? Правда смешно же. Но это пока она мелкая была. Я тогда решил уехать из города. Вернулся только через пять лет.
Опять на байке. Руки забил татуировками. От девок отбоя не было. Тут и сам зазнался. Вернее, стал в себе уверен. Сидел после своего возвращения на скамейке возле подъезда. С бабкой и дедом. Рассказывал им про свою жизнь. А тут такая девчонка мимо идет, что невольно загляделся. Губы пухлые. Глаза горят. Носик курносый и формы такие, что век бы от неё не отходил.
– Так и что там на работе твоей? – напоминает мне бабка, выдергивая из наваждения.
– Ба, да погоди ты с работой! Лучше скажи мне откуда такую звезду к нам занесло?
Дед посмеивается, а бабка смотрит на меня как на дурака круглого. Разве что у виска пальцем не крутит.
– Ну ты Глеб совсем в своей столице закрутился. Это ж Алиска наша.
– Какая такая ваша? – я всё ещё не понимаю, о чем она. А взор так и приковывает эта красота по волнам плывущая.
– Карамелькина, Глеб! – уже с недовольством выговаривает бабка. – Вот остолопа вырастили, Стёп. Соседку уже не признал.
Дед опять только хихикает, а я и в самом деле чувствую себя тем ещё дурнем. Ещё и девчонка к нам подходит. Здоровается с бабкой и дедом. Прежде, чем в подъезд зайти. А на меня даже не смотрит хотя я посередине сижу. Я признаться даже офонарел от такого обращения. Только она хотела отойти от нас, как выставил ногу, преграждая ей путь.
– Карамелька, а со мной поздороваться ты не хочешь?
Повернулась наконец ко мне. Скользнула взглядом будто я пыль под её ногами. Изогнула бровь и фыркнула.
– Нет!
Что за молодняк борзый пошел? Развел руками в недоумении.
– Я же тоже твой сосед. Давай позже встретимся. Без моих стариков. На байке тебя покатаю. Пива попьем. Поговорим с тобой…
Сморщила носик, даже не дав это предложение мне договорить.
– Уф! Давай как-нибудь без меня. Ладушки? – на её лице такое брезгливое выражение, что моего деда опять смех пробирает. А мне как-то даже стыдно при своих стариках позориться. Я же приехал к ним орлом, а не просто птицей.
– Мелкая, ты не поняла. Ну давай на твоих условиях?
Опять она в ответ лишь тяжело вздыхает и произносит.
– Хорошо. Моё условие лично для тебя. То, что именно ты можешь сделать.
Я даже подался к ней. Чтобы лучше слышать, что там ей надо. Небось цветы какие-нибудь. Плюшевых мишек и сопливую романтику при свечах. Готов всё это услышать и даже реализовать для неё. Я сейчас при деньгах, так что для меня это не проблема. Но девчонка лишь улыбается, прикладывает пальчик к губам, словно задумалась и говорит.
– Да просто гуляй, Вася! Желательно подальше от меня!
Дед хохочет на всю улицу, и девчонка заливается вместе с ним огибая меня и направляясь уже к подъезду.
Да в смысле? Любая шмакодявка на её месте рада была бы, что только внимание на неё обратил!
– Я Глеб вообще-то! – кричу ей в спину. Так дерзко меня ещё никто не подбивал. Могла бы остановиться. Ведь уже показала норов. Но оборачивается ко мне и пожимает плечами.
– А это не важно, хороший мой. Просто гуляй!
И на физиономии её такая улыбка, что сразу в душу запала. Сижу как веник обломанный. И бабка кладет свою ладонь мне на макушку и гладит по разметавшимся вихрам.
– Ну не для такого молодца красна ягодка выросла, – осторожно приговаривает мне. Вот утешила называется. Ещё и дед насмехается.
Назло этой Карамелькиной потом всех её подруг «перекатал». Заезжал во двор с очередной её знакомой с которой её видел и чуть ли не у самых ног её тормозил. Девчонка шарахалась от меня, как от прокаженного. Только и слышал от неё.
– Господи, ну ты и придурок!
А я сам не понимал зачем делал так. Вроде взрослый мужик. А так зацепила она меня, что через несколько месяцев свет стал не мил. Из-за неё ведь в городе задержался. И вот так возвращаясь вечером с работы увидел, как целуется у нашего подъезда с каким-то дрыщом. Охотно льнёт к нему, а у меня такое чувство что почву из-под ног выбили. Наконец этот баран отлип от неё. Вижу этот чертов смущенный румянец на её щеках. Эту полуулыбку и так хочется ему врезать. Пересчитать все его зубы. Только за то, что пока я страдал ерундой. Носился со своей гордостью и самомнением. Нашелся кто-то куда более ушлый. И моя карамелька влюбилась по уши.
Напился в тот вечер сильно. Расколотил что-то неподалеку. То ли скамейку. То ли что. Подрался с какой-то шпаной. Не помню даже. Помню только, что руки в тот день счесал до крови. Бабка с утра перекисью обрабатывала. А дед смотрел на меня и качал головой. Только дальше ещё хуже стало. Девчонка постоянно начала появляться у нашего дома с этим сутулым уродом.
Ходил с бабкой в магазин. Смотрел на них и ворчал как ущербный придурок.
– Ну вот что она в нём нашла?! – обращался то ли к себе. То ли к своей старушке. Бабка часто в такие моменты гладила меня по голове и вздыхала.
– Эк ты маешься. Глебушка.
В конце концов я не выдержал и решил вернуться обратно в столицу. Лишь бы эта соплячка перед моими глазами не крутилась. Такая счастливая и с другим.
Надеялся, что через пару месяцев бабка или дед сообщат мне, что она рассталась со своим ущербным. Уже представлял, как вернусь и буду злорадствовать. Но сначала зацелую до одури. Заобнимаю так чтобы кости хрустели. Я много чего с ней представлял. Ночами она снилась мне и хохотала надо мной дразня одним своим видом. А из дома приходили известия всё хуже и хуже. Сначала она начала жить с этим дрыщом. Потом наступил край. Когда я узнал, что она вышла замуж чуть не рехнулся. Сам не помню, как проснулся спустя несколько месяцев с какой-то брюнеткой под боком. Зацепился-то за неё потому что она напоминала эту девчонку. Выбираясь с утра из моей постели хриплым прокуренным голосом выговорила, что её зовут Лиза. Понял, что совсем не то. Но от безысходности решил сойтись с ней. Прожили вместе где-то около года. Умерла бабка. Потом и дед начал звонить и писать. Жаловаться, что один уже не справляется. Звал к себе. В конце концов я решил перебраться в свой родной городок, в котором вырос. Лизу позвал с собой ради приличия, но даже обрадовался. Когда она отказалась. Ну ещё бы! Какая ж в здравом уме променяет столицу на мое захолустье.
Собирал вещи и с усмешкой слушал её оправдания.
– Глебушка. Но у меня здесь семья. Друзья. А у тебя там всего лишь дед.
С семьёй она не общается месяцами. Да и с друзьями больше в инстаграме и соцсетях, чем в реальности. Не понимаю, что бы ей мешало делать тоже самое в моем родном городе. А мой «всего лишь дед» – это единственный близкий человек, который у меня остался.
В конечном итоге она проводила меня до вокзала и там мы расстались.
Месяца полтора, наверное, прожил с дедом даже не заикаясь о соседке. Мне хватало женского внимания. Но мой старик в своем духе. Иногда кажется, что видит меня насквозь даже и говорить ему ничего не надо. Иначе не могу объяснить почему стоя на балконе он позвал меня покурить именно тогда, когда мимо нашего дома с чемоданом и каким-то идиотским фикусом вся зареванная шла наша соседка. Алиска. Как увидел её охренел от такой картины. Это что же разошлась что ли со своим недалёким?
Вглядываюсь в знакомые черты с глупой улыбкой на своей физиономии, а дед хлопает меня по плечу и говорит.
– Ну ты теперь-то хоть таким дураком не будь.
…
Нет, наверное, будь я нормальным, то должен был помирить её с мужем. Объяснить всё, чтобы даже её удод понял. Но вместо этого я не удержался и сделал так, что этот кульбит с её стороны стал невозможен.
31
Алиса
«Шаланды полные кефали…» – заголосил Степан Георгиевич откуда-то с кухни. От его громкого голоса я резко подскочила на кровати. Вернее, только попыталась подскочить, потом поняла, что мне мешает это сделать чья-то волосатая татуированная рука, которая пригвоздила меня к матрасу, а заодно и горячему телу.
– Ёлки! – я повернулась к обладателю этой конечности, чертыхаясь про себя. Ведь если старик уже проснулся, то он точно увидит, как я поутру выбредаю из спальни его внука. Вот позорище-то!
Ночью я ещё надеялась подняться раньше всех и тихонько перебраться к себе. В итоге ужасно проспала. Выругалась про себя и попробовала убрать от себя лапищу Глеба. Оказалось, что это совсем непростая задача. Особенно если не хочешь разбудить рядом лежащего мужика, а его пальцы накрепко вцепились в одеяло и мой локоть. Отцепляю их по одному, поглядывая на Степнова и понимаю, что своими манипуляциями только разбудила Глеба. Он открыл один глаз и уставился на меня взглядом хмурого пирата. Наконец сообразил кто перед ним и что происходит и расплылся в довольной улыбке, сведя на нет все мои усилия стиснув в медвежьих объятиях.
– Лис, побег откладывается. Всё. Не удерёшь теперь.
Я краснею под его самодовольным взглядом. Но понимаю, что даже не привыкшая к тому, чтобы просыпаться в чужих постелях с разными бородачами больше всего я буду краснеть, когда выйду из этой комнаты.
– И вот что он обо мне подумает? Стыдоба-то какая! Как мне теперь ему в глаза смотреть? Он же меня теперь заслуженно обзывать будет…!
Я прячу лицо в ладонях. В панике даже не осознав, что говорю это вслух.
Глеб сразу как-то помрачнел.
– Кто?
В этот момент его дедуля опять вывел припев про Костю, которого обожает если не вся Одесса, то хотя бы её часть, и до Глеба наконец дошло, что я говорю о нашем главном эксперте по мандавошкам. Ведь он иначе девиц своего внучка почти не обзывает. Как заржет.
– Да он только рад будет! – с уверенностью говорит мне этот бык. Кладет подбородок на мое голое плечо. Опять скрутил прямо в одеяле. – Хотя если тебя так волнует, что о тебе будут говорить, то давай поженимся.
Что??! Я вывернулась в его руках, как могла, пытаясь понять насколько он серьёзен. Глеб так буднично это сказал. Как что-то само собой разумеющееся.
– Что так смотришь, – усмехается Степнов. – Решил поймать тебя между мужьями. Пока у меня ещё есть шанс.
Я фыркнула. Да невеста почти на сносях от неизвестно кого это же такое завидное приобретение. Прямо мечта любого мужчины. Глеб явно неправильно оценил мою реакцию потому что сразу посерьёзнел.
– Или ты к мужу решила вернуться?
От нелепости поставленного вопроса я опять чуть не фыркнула.
Степнов сегодня просто в ударе.
– Ну а что? – он сгреб меня и прижал к себе ещё теснее. – Счёт сравняла теперь можно и…
– Не говори глупостей! – всё-таки не выдержала я. И потупившись осторожно заговорила об этом его предложении. – Просто я думала, что может как-то сначала нужно получше узнать друг друга.
Тут уже Глеб чуть не хрюкнул от смеха.
– Алис, ну имей совесть. Я тебя двадцать пять лет знаю. Куда уж больше?
Нет он понимает о чём я. Это скорее меня удивляет, что ему не нужно навязывать себя и подобные мысли. Он же бабник. Или я о нём чего-то не знаю? Не понимаю?
Через несколько минут, когда я, краснея под взглядом Глеба всё-таки натянула через голову платье и осторожно выглянула в коридор, Степан Георгиевич всё ещё торчал на кухне.
– Глебчик. Глебушек, – начала было я. Нет обычно нормальные женщины себя адекватно ведут, это только я пытаюсь уговорить одного товарища как-то прикрыть меня. Отвлечь внимание своего старика. Я пока не готова к дедовым «манденям» и «мандавохам», которыми он может и меня теперь величать за моё распутное по его меркам поведение.
Глеб за моей спиной тяжело вздыхает, пока я притаилась у двери, не решаясь выйти.
– Однозначно придётся делать тебя честной женщиной и жениться. Я правда такого цирка по утрам ещё не видел, Алис.
Не видел он. Значит всё бывает в первый раз. Ну, а что я могу сделать, если мне ночью было хорошо, весело задорно, а вот наутро стыдно перед его дедом?
Жду пока Глеб натянет на себя хотя бы штаны. Ерошит мне волосы на макушке своей лапой перед тем как выйти. Целует. Ещё раз целует. И наконец со смешком выходит в коридор.
Слышу, как он заговаривает со своим дедушкой и нарочито громко хлопает дверью кухни. В этот момент уже я пробираюсь в его бывшую комнату, пытаясь не щелкать защелками на ручках. Тоже мне розовая пантера, блин. Докатилась.
На кухню к Степновым выхожу уже через полчаса. После того, как побывала в ванной комнате и от меня начал исходить цветочный аромат моего шампуня с гелем для душа, а не запах Глеба. Ним до этих моих водных процедур от меня, наверное, за километр разило, так что сразу было понятно, чем я всю ночь занималась.
Позевывая кутаюсь в халат, и думаю пристроится на краешке стула возле стенки. Под проницательным взглядом старика мне по-прежнему жутко неловко, но в следующую секунду становится ещё хуже, когда вся моя конспирация летит к чёрту, а Глеб бесцеремонно усаживает меня к себе на колени.
Кровь прилила к лицу, и я так сильно покраснела, что захотелось сбежать. Вроде бы взрослая женщина, а реагирую как какая-то девочка, которой хочется провалиться сквозь землю.
Жду едкого комментария старика, но тот только хмыкает:
– Разобрались наконец-то. Я уж думал хлюпик ейный окажется шустрее.
Я моргаю, не понимая где это его привычное оскорбление, которым он наверняка должен был меня наградить, а вместо этого только Глеб с довольным оскалом прижимает меня к себе и тычется носом в висок.
– Нет, дед. Я её теперь никаким хлюпикам не отдам.
Это было сказано так трогательно и многообещающе. И зря я боялась реакции деда Степана. Я так и не дождалась от него дурных слов в свой адрес.
…
Прошло ещё две недели. Я перестала плакать. Глупо. Но даже начала чувствовать себя счастливой. Особенно когда Глеб садился по вечерам рядом со мной на диван и клал руку на мой живот.
– Но он же ещё даже не толкается и не скоро начнет, – напоминала я Степнову. Глеб словно пытался почувствовать новую жизнь. По-детски немного. Но даже так мне было забавно за ним наблюдать.
– Может я просто хочу, чтобы он ко мне привык. Заранее, так сказать.
Мне странно было осознавать, что человек может так относится к чужому ребёнку. Он будто действительно ждёт его появления. Не сюсюкается конечно. Не прикладывает ухо к моему животу, пытаясь выяснить как там наш мальчик. (Мы оба почему-то решили, что будет мальчик. И оба привыкаем к имени Стёпка, на котором настаивает дед.) Нет. Такого нет конечно. Но Глеб в принципе не щедр на слова. Хотя бы проявляет интерес. В то время как его собственный папа, отец моего ребенка, просто вычеркнул нас из своей жизни. Игоря я всё-таки видела перед разводом. Он пренебрежительно отвернулся. Не спешил заговаривать со мной. Да и вообще иметь со мной что-то общее. Обидно, что у моего малыша такой отец. Наверняка он со своей матерью, как бывало и раньше, часто перемывает мне кости, жалуясь ей на то, какая я была стерва. Но чтобы задуматься о нашем сынишке, то ничего подобного скорее всего нет. Разве что они оба радуются, что тогда не поверили моим словам. Мне грустно думать об этом. Но это просто жизнь. В ней не все папочки заслуживают звания «отец года», или хотя бы просто «отец». Многие просто хотят избежать ответственности.
Но по крайней мере на днях я стала от этого свободна. К большой радости Степнова. Глеб конечно не бегает по квартире с криками «Моя и только!» Он просто водит большим пальцем по линии моей жизни на левой ладони и строит со мной планы на будущее. Как-то у нас не было этой мутоты, когда не знаешь, как мужчина к тебе относится. Вы просто спите или это нечто большее? Как было у моих подруг. Глеб в отличие от мудаков Надьки и Гали сразу знал, чего и как от меня хочет. Что одну из комнат нужно переделать под детскую. Что этого Вячеслава Сергеевича мне нужно послать лесом, потому что этот типуля какой-то мутный и ещё неизвестно чего ему от меня надо. А через неделю или две нам самим нужно подать заявление. Ещё и сам выяснил, что из-за моей беременности с процедурой узаконивания наших отношений проблем будет меньше. Он так резво взял меня в оборот, что я даже не нашла в себе сил отказаться. Наверное, слишком отвыкла, что важные решения в моей жизни принимает мужчина, а не я.
И вот после всех этих событий мне оставалось только отказаться от этой авантюры с моим начальником. Но как обычно в моей жизни, все пошло не так, как я бы этого хотела.
32
В очередной выходной остановились возле лифта с Глебом, и он продолжает меня мучить.
– Можешь ведь и по телефону сказать что-то вроде «Дорогой, Вячеслав Сергеевич». Нет. «Дорогой» лучше не надо. Так меня будешь называть. В общем могла бы и написать ему: «Идите вы на … с вашими чудесными предложениями!»
Я ещё раз раздосадовано нажала кнопку вызова лифта.
– Ну как ты не понимаешь? Это мой начальник! НАЧАЛЬНИК, Глеб! Я не могу послать его на три весёлых буквы, а потом как ни в чём не бывало заявиться на работу. Тем более от меня и требуется только красиво посидеть за одним столом с его родственниками. Проводить их, потому что они в свой посёлок уезжают. Один раз! Последний! А он ещё и заплатить за это хотел. Ты же сам ремонт запланировал.
– Я достаточно зарабатываю, – насупился мой мужик.
Достаточно для того, чтобы я не участвовала в таких сомнительных мероприятиях. Я подавила тяжелый вздох и снова попыталась его успокоить.
– Ну, что ты нервничаешь так? Он на меня как на женщину даже не смотрит. У него вообще девушка есть.
– Мне достаточно того, что ты на него смотрела, – ворчит этот бычонок. Хватает меня за локоть. – И что-то девушку свою он этим старикам не представляет!
Я пожимаю плечами, и двери лифта наконец разъезжаются. Осталось только сказать Глебке, что это последний раз, когда я подписываюсь на такую дичь ради своего ребёнка. И если уж он позвал меня замуж, то пусть после этого я и буду ЗА мужем, который будет решать все сложные вопросы. Глеб любит быть главным, а я его просто в этом поддерживаю. Для меня же потом старается. И для НАШЕГО, как он говорит малыша. Я пока не позволяю себе Степнову своего ребёнка навязывать. Вот хотела ему это всё сказать. Но на лице Глеба появилось какое-то странное выражение при виде девушки с чемоданом застрявшей в лифте. Кажется, улыбка так и застыла на её наколотых губах. Пухленьких. Как мой мужик любит.
– Глеееб! – радостно протянула эта дива. Что-то он рассказывал недавно про свою последнюю. Любительницу делать селфи с вытянутыми уточкой губами во всех общественных местах. Может это она? Я ещё раз прошлась по ней взглядом. Грудь – твердая троечка, но кажется своя. И вообще вся из себя ничего такая, ладная. Во вкусе Глеба. Какого лешего только принесла её нелегкая?
Повернулась к своему мужчине, чтобы задать ему этот вопрос, а у него вид такой. Подохренеший, я бы сказала. Ткнула его кулаком в бок, чтобы «разморозился». Что это за девица вообще? Степнов от моего тычка наконец отмер и недоуменно выговорил:
– Лиза? А что ты вообще здесь делаешь?
Он вскидывает бровь, и девушка лепечет:
– Масюсь, но ты же сам меня с собой звал. И вот я, – она радостно раскидывает руки, демонстрируя себя, – наконец решилась.
Счастье-то какое! Спустя почти три месяца привалило. Не ошиблась я в своих догадках. Действительно та самая. Я фыркнула и выдернула свой локоть из захвата Степнова.
– По-моему ещё две недели назад ты мне фотографии с пляжей отправляла. Хвасталась что какого-то араба нашла, – Глеб снова поймал мою руку и твёрдо добавил, обращаясь уже ко мне. – Мы не договорили!
Пропускаю мимо ушей новость про их переписку. Глеб недавно удалял старые сообщения с другими девушками и матерился по этому поводу. А я наивно решила, что раз она ему пишет про своего мужчину, то, наверное, мой ей уже не особо нужен. Но это оказалось действительно наивным предположением, потому что в следующую минуту слышу:
– Масенька, у меня виза закончилась. Ну что мне квартиру снимать на несколько недель? Правда, – девушка деловито вытащила из лифта, так и норовившего закрыться, свой чемодан и прочно впечатала его в пол на лестничной клетке. Заявляя свое уверенное желание остаться на эти несколько недель именно в этом доме. – Так уж и быть поживу в твоем этом Усть-Пердюйске. Ты же не выгонишь свою девочку?
Глеб даже не пытается изобразить вежливость. Похоже помимо того, что я его с утра довела так ещё и появление этой цыпочки его совсем из себя вывело, потому что материться Глебушка стал ещё больше.
– Лиз, ты ёбнулась? Как ты себе это представляешь?! – и в пальчики мои вцепился, как клещами, чтобы я с чистой совестью на «свиданку» с боссом не сбежала в разгар этой сцены.
Девушка явно предполагала, что со Степновым всё будет гораздо легче. И из-за его несговорчивости закатила глаза и цокнула языком.
– Ай, да ладно тебе. Я тебя не потесню.
Меня чуть не стошнило от этих просящих ноток. Еще разговаривает она так. «Ни выганишь», «тибя» и гласные так растягивает. Прямо бесит с первых секунд! Но молча стою и жду реакции Глеба. А «девочка» эта у него явно без комплексов, потому что несмотря на какого-то иностранца, который её дожидается в своих заграницах следующим что заявляет эта мадама это:
– К тому же расплачусь натурой. Как ты любишь.
И главное кокетливо так. Приближается к Степнову, а у меня глаза на лоб лезут. Чувствую, что ещё немного и начну драть её крашеные волосы. А мне нервничать нельзя. И уж тем более драться.
Решительно выдрала свои пальцы из захвата Степнова и, заскочив в лифт, сердито бросила:
– Ты с бабами своими разберись для начала! А потом уже указывай, что мне делать!
Стукнула по кнопке первого этажа.
– Бля. Алиса!
Ринулся было за мной, но его настойчиво притормозила его бывшая. А говорил, что уже месяца три как с ней расстался! Зачем тогда вообще этими сообщениями, фотками этими дурацкими с ней обменивался?! Сказал, что остались друзьями. Но я что-то своим друзьям себя не предлагаю. Я что блин неправильная какая-то?!
Спускаюсь на первый этаж. Выхожу из подъезда и нервно кусаю губы. Вот мне сейчас только из-за мужиков переживать снова остаётся! Хочется убедить себя в том, что надо плюнуть на это и думать о ребёнке. Но вдруг он её сейчас выберет? Согласится на эти её условия вместо того чтобы послать, как мне советовал с начальником поступить. Всё-таки с этой Лизой он почти год прожил. Это со мной всего ничего. И опять же она вон какая. Раскованная. Загорелая. Красивая. Всё как ему нравится. Это я целое лето в офисе торчу. На её фоне – просто бледная поганка. И самое главное – эта курица наверняка же не беременная от другого мужика! Иду к остановке и ругаюсь. Ругаюсь. Ругаюсь! Про себя. Но блин что я могла сделать? Истерику ему что ли закатить? Потребовать выставить вон эту его?
Гадство какое-то! Какого хрена она вообще припёрлась?! Пинаю пивную банку возле мусорного бака танкеткой босоножки. Я просто сбежала, а теперь вот мучаюсь догадками. Не зная, что там происходит. Руки так и тянутся к телефону. Чтобы позвонить или написать. Выяснить выгнал он эту свою Лизавету или что там с ней делает? Всё-таки не зря же он с ней почти год жил. Может он её любит? Это только со мной. Потому что я оказалась почти под рукой. Дверь моей квартиры напротив.
Уже вытащила телефон из сумки, раздумывая, что такого Глебу написать, чтобы не выглядеть законченной истеричкой и идиоткой, которая ему не доверяет и донимает глупыми вопросами, но при виде подъехавшего ПАЗика бросила своё средство связи обратно. Вот эта дурацкая гордость мне часто жить мешает. Всё-таки решила ему не звонить. Лучше так ногти от волнения сгрызу. Может приду, а там уже мои сумки меня на лестничной клетке дожидаются. А эти двое уже отмечают воссоединение. Аж передёрнуло от такой картины, которую мозг нарисовал. И всё спасибо Игорю и его бабе на моих простынях. Теперь подобные картинки в моей голове очень даже живо могут появиться.
Еду в центр. Пытаюсь отвлечься. Делаю вид, что Глеб не такой. Да, блин, а какой он? Все мужики одинаковые! А у этого ещё женщин было столько что на пальцах не пересчитать. Зачем ему такая беременная дура как я? Даже если я влюбилась по уши.
Я опять ругаюсь и выхожу к знакомому ТЦ, где меня мой начальник должен подобрать. Хотя мне сейчас вот вообще не до него! У меня тут судьба решается, а он со своей ерундой. Девушку он видите ли деду представить стесняется. Козёл какой! И вообще все они хороши! А я не могу перестать себя накручивать. Так увлеклась этим процессом, что, погрузившись в мрачные мысли, даже не заметила, как мой начальник ко мне подошёл.
– Вагина! – сердито выговаривает мне, потому что я проигнорировала его первое обращение.
Я вежливо здороваюсь, пытаясь скрыть в своем голосе досаду и нетерпение поскорее от него отделаться. Очень надеюсь, что этот прощальный ужин действительно прощальный. И больше мне не понадобиться изображать из себя его невесту.
Слава ведет меня к машине, и снова везёт в ресторан. За это время я успела ещё два раза достать из сумки телефон. Проверить новые сообщения.
Не знаю, почему я жду что Глеб отчитается передо мной по поводу этой своей знакомой. Или что хотя бы в порыве ревности сам поинтересуется чем я тут занимаюсь. Я даже представления не имею как люди состоят в этих свободных отношениях. У меня же только от одной мысли об измене с его стороны на душе кошки скребут. Дерут когтями и вырывают нутро. А вот предположить такой исход благодаря Игорьку, чтоб он обыкался, я теперь очень легко могу. Тем более эта потасканная «девочка» Глеба, даже несмотря на свои уверенные за тридцать очень даже смазливая. И судя по всему ещё и ушлая. Я бы в жизни так к бывшему не заявилась. Да и предлагать себя кому-то не стала, если меня мой мужчина где-то ждёт. Это же абзац какой-то.
В чуть ли не гробовом молчании мы с Вячеславом Сергеевичем добираемся до нужного места. Выходим из машины. Проходим в зал ресторана. В этот раз его старики сидят уже на летней террасе, а само здание ресторана напоминает какой-то маяк на берегу реки. Кстати, вид на реку тоже прилагался, но я, подавив тяжелый вздох, вместо того, чтобы восторженно любоваться красотой тихо проследовала за своим шефом к крайнему столу. Как на каторгу, честное слово.
Нина Терентьевна вместе с мамой Вячеслава Сергеевича приветливо махнули нам. Его дедушка продолжает держать нейтралитет. До сих пор приходит в себя после болезни и больше молчит. Что явно не мешает общению с его женой, потому что хоть у той по-стариковски и начались проблемы со слухом, но болтать она может без остановки. Повышая временами голос до невообразимых высот и интонаций.
Мы здороваемся с друг другом, после чего я наконец усаживаюсь на стул с белой деревянной спинкой. Опускаю рядом с собой сумку, всё-таки не удержавшись от того, чтобы не вытащить из неё телефон. Кладу его на стол рядом с собой экраном к столешнице, а Ксения Тарасовна отбивает ногтями по белой поверхности стола какую-то нехитрую мелодию.
Они привычно заговаривают друг с другом о погоде. О природе. О прочих мелочах. Толком не обращая внимания на меня. Поэтому, закусив губу, я опять тянусь к смартфону и пролистываю старую переписку от Глеба. Ничего нового там естественно не появилось. Пальцы снова тянуться набрать ему сообщение.
Хочется узнать, чем всё разрешилось с его Лизой. Хочется аж колется. Я чуть не сгрызла нижнюю губу и стерла уже два варианта, которые начинались с вопросов «Где Лиза?» и «Чем ты сейчас занимаешься?»
Вот так мужик сразу и признался, что мне можно рога шлифовать. Ага. Как же!
Надо как-то издалека. Сказать, что соскучилась. А я действительно лучше бы выходной этот единственный с ним дома провела, а не сидела в ресторанах непонятно с кем и зачем.
Я набираю на телефоне новое сообщение. Кусаю уже ноготь и всё-таки опять стираю его, потому что не хочу выглядеть навязчивой или прилипчивой. Или чересчур ревнивой. В моей голове столько заморочек, что самой страшно. Жить это всё чертовски мешает. Замерла с телефоном в руке. Поднимаю взгляд на родню Славы и вижу три пары глаз, три потому что дедуля моего босса только что вышел в уборную, а все оставшиеся вопросительно уставились на меня. Я выпрямила спину. Мне сейчас сложно сконцентрироваться на текущем разговоре с родственниками Вячеслава Сергеевича, потому что мои мысли где-то далеко. Рядом с одним бородатым типом. Который и сам мне не звонит и не пишет. Вот чем он сейчас занимается? Ну, вот чем?!
А меня оказывается уже который раз спрашивают, как я отношусь к тому, чтобы отпуск свой провести со Славой на море у его стариков. Только этого мне сейчас не хватало! Я вообще-то рассчитывала, что эта встреча будет последней. Открываю рот, чтобы как-то витиевато переложить всю ответственность на начальника. В конце концов это его родня. Пусть сам им и отказывает. И в этот момент замечаю, что возле нас остановился какой-то светленький мальчик. Лет двадцати. С лицом плачущего пёсика и бровками домиком.
Устремив обиженный взгляд на Славу, это чудо с настроением «слеза» достает из кармана черную коробочку с серым бантиком. А Ксения Тарасовна, явно почуявшая приближение пи*деца, к моему несказанному удивлению выдала.
– Валя, не начинай. Пожалуйста, только не устраивай сцен!
Я кажется потеряла отпавшую от неожиданности челюсть. Даже на один короткий миг забыла о собственной глобальной проблеме. Нет, я не то чтобы не догадывалась. Но ёпрст! Валя?!! Валя моего начальника действительно – парень?!! Нет такого «сюрприза» сегодня я точно не ожидала.
