Текст книги "Граница"

Автор книги: Татьяна Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Дождавшись, пока я пообещала, что буду сидеть дома как кукушка, он исчез.

В доме стояла тишина. Дава, видимо, отправилась в лавку за продуктами, Филимон… Ну, Филимон, может быть и занят чем-нибудь, а может и доедает что-нибудь на кухне. Я вышла из своей комнаты. Большое окно, выходящее на конюшню и гостевая комната напротив моей, теперь мне всегда напоминали ночного гостя, небесного эльфа, и его трагическую гибель, хотя мне до сих пор не верилось, что его убила Фея. Постояв немного перед окном, я насторожилась, мне вдруг показалось, что внизу, у двери раздался необычный звук… Нет, не показалось… В тишине дома с перерывом в две-три минуты раздавалось глухое гудение, будто гудел неведомый большой механизм, который методично включали и через некоторое время выключали. Тихо спустившись с лестницы, я приблизилась к входной двустворчатой двери.

Тихо… Ну, вот опять… В этот момент, прямо на моих глазах дверь неизвестной силой втянуло на улицу, но она, выгнувшись и, издав тот самый гудящий звук, который я услышала наверху, вернулась на место. За дверью послышался слабый шорох, и тут я с ужасом увидела, как оконное стекло, жалобно дребезжа, тоже медленно втягивается на улицу…

– Вряд ли выдержит… – заинтересованный голос Филимона вывел меня из ступора.

– Что происходит?!

– Что… что… к тебе в дом лезут!!! Вот и посмотрим, выдержит ли хваленое охранное заклятие…

В этот момент дверь заходила ходуном, задребезжали все стекла в доме… Это продолжалось несколько минут, потом разом все стихло… Я, понимая, что это еще не конец, взбежала наверх в свою комнату, схватив зеркало и вызвав Ероха, подбежала к окну… Внизу никого!!! Пусто! Взглянув краем глаза в зеркало, и увидев гоблина, шагающего по центральной улице Золотого Устья, я перевела взгляд на окно и онемела… через заклятое стекло вниз головой на меня смотрел…, он-то меня не видел, но это же… гоблин! Кругом одни гоблины! Белым днем, это уж совсем наглость!

– Ну, ты меня понял! – бросила я в зеркало, мельком показав кривую рожу в окне.

Конечно, Ерох знает этих идиотов, решивших взломать мой дом посреди дня в поисках карты, только вот, если за ними все-таки кто-то стоит, вспомнив разговор в Погребке, подумала я, тогда… дело принимает темный оборот.

– Дело ясное, что дело темное, – проговорила я вслух, надевая эльфовскую кольчугу.

– Конечно, темное… Куда это ты собралась? Уж, не думаешь ли ты… – затараторил Филимон, следя настороженно за мной глазами, – Ты что-о-о, совсем офонарела!!! – заорал он, путаясь у меня под ногами.

Взяв его за шиворот и, мягко посадив на кровать, я не стала дожидаться, пока дом опять начнет разбухать, пытаясь противостоять заклинанию, и резко открыла окно перед самым носом побагровевшего гоблина. Легонечко полыхнув кольцом, и лишь самую малость проредив ему шевелюру, я воспользовалась его коматозным состоянием и набросила на него паутину, хорошенько шваркнув после этого об стену дома получившийся ровненький кокон… Затянуть в дом его было бы неразумно, и я оставила висеть его между крышей и окном, пока не разберусь, сколько их здесь, и захлопнула плотно окно, – Дава сказала, что, если закрыть все хорошенько, то никто не войдет… А-а, явился!

Большая кошка, быстро свернув с тропинки, летела большими прыжками к дому. Филимон, видя, как я, вытянув шею, смотрю вниз, забыв про кровную обиду, сиганул на подоконник… Но он пропустил, пропустил главное. Рысь уже сидела на загривке у второго бедолаги, прижав его к земле, а когда тот пытался приподнять голову, острые когти вожделенно вонзались в его спину…

Шум внизу заставил меня оглянуться.

– Ася… Ася… ты где? – как-то очень уж быстро пронесся вопль Давы по дому. Откуда она взялась?!

Не успела я подумать, что гномица, похоже, обследует дом в поисках меня прямо на метле, как метла, виртуозно зарулив в комнату, стремительно внесла Даву и чуть не влипла вместе со мной в окно. Расхохотавшись и недолго думая, я уселась позади шумно вздохнувшей с облегчением Давы, мне как раз надо было вниз, и попросила ее напоить меня чаем с ее ватрушкой с мя-я-ясом! Думаю, Ерох на этот раз не откажется. Выскочив с разбегу на улицу, оставив возмущенную всеми последними событиями старую Даву греметь посудой на кухне, я опешила, вокруг не было никого, ни одного гоблина… Как так, то сразу трое, а то ни одного!?

Неожиданно мягкий удар под коленки, заставил меня рухнуть, заваливаясь назад, я не представляла, куда приземлюсь, но, чьи это шуточки – не вопрос. Поэтому, оказавшись на рыжей мягкой спине, я зло буркнула:

– Блин… Гоблин…

Радостный хохот лешака раздался по всему лесу. Оглохнув в раз, я крикнула, спрыгивая с выгнувшейся кошачьей спины:

– Пошли ватрушку есть с мясом… И, так и быть, не мой руки!

2

Позволив Ероху забрать своих дружков, хотя он с честными глазами это отрицал и уверял меня, что передаст их в городскую управу, я еще некоторое время сомневалась, правильно ли я сделала, но решив, что они лишь позарились на обещанное золото и только пешки в чьих-то руках, не стала спорить.

Клим так и не появился этим вечером. Лихорадочное радостное мое ожидание постепенно стихло, забившись ночью в угол дивана в темной гостинной, я сидела одна, огонь в камине потрескивал, играя на стенах и завораживая, и успокаивая мое расходившееся воображение. Страх нашептывал мне в такт бившемуся как испуганная птица сердцу, сколько опасностей подстерегает моего эльфа в пути, страх разбухал во мне, рисуя то огромный желтый глаз василиска, поднявшегося в небо как жирная, ядовитая стрела, то черные птицы нападали чернильными всполохами на одиноко бегущего волка в ночном лесу… В какой-то момент я встряхивала головой, пытаясь отогнать мрачные мысли и снова замирала, уставившись в камин…

…Жарко. Очень жарко. Капля пота пробежала по щеке короля… Круглая смотровая башня крепости Волка в завесе пыли и копоти возвышается над потемневшей Ничьей Долиной, простирающейся по ту сторону пограничных гор. Клим, обхватив зеркало-руку, смотрит в сторону Мрасы…Тьма уже поглотила огромные кристаллы, лишь их черные вершины виднеются в серых тучах, а из-под них ползет и ползет непрерывная, черная, шевелящаяся масса, которая, сбиваясь в орды, копошится волнами и лезет на стены крепости… За несколько часов почти вся Ничья Долина была заполнена живыми существами, никогда не видевшими прежде белый свет. А они все лезут и лезут, карабкаясь друг на друга, образуя горы, живые и страшные, из туловищ, лиц, рук, мелькающих повсюду… Сумерки становятся все гуще, жар стоит невыносимый, и вдруг страшный взрыв сотрясает горы, долина, заполненная до отказа, трескается пополам и глубокий разлом змеится красным маревом…

…Я открыла глаза, жуткий сон стал отступать постепенно, как только я начала понимать, что в комнате не одна. Пришел!!! Ах, ты, черт, какие же у тебя глаза! Почему я так редко вижу их! И руки… Я не смогла сдержать улыбку, конечно, он спокойно слушал все мои мысли… Рука Клима держала мою руку в своей. В комнате темно, лишь прогоревший камин светится красными углями.

"Ты здесь…" – подумала я.

"…" – промолчал он.

"Мне приснился ужжжас" – попыталась пошутить я.

"Знаю" – он молчал, но взгляд больших темных глаз… их я видела и злыми, и потемневшими от гнева, и насмешливыми, сейчас они были глубокими как омут, который затягивал, заставляя забыть обо всем на свете, в нем хотелось тонуть и тонуть, ни о чем больше не думая…

Первые лучи солнца только коснулись верхушек сосен, а Клим был уже на ногах. Одетый в легкие доспехи и походный плащ, он молча наблюдал, как я собираюсь, держа в руках карту, которую я сразу передала ему.

– Ты уверен, что мне надо быть на Совете? Кто я такая, в конце концов? Там ведь будет вся ваша… – не находя слова, спросила я в который раз, повернувшись к нему.

Струящаяся туника из черного бархата с распахнутым на груди воротом, такие же штаны, заправленные в высокие кожанные сапоги… я попыталась одеться так, как мне казалось нужным в эту минуту, чтобы там, на Совете не быть белой вороной и теперь, застегнув на груди пряжку длинного походного плаща-накидки, смотрела нерешительно на Клима.

Подойдя ко мне и выправив мою золотую сову поверх одежды под плащом, он сказал:

– Ася, ты будешь присутствовать на Совете как проводник, и как наследница Трувора, и к тебе у меня будет просьба. Выполнить ее сможешь только ты, – король-эльф говорил очень серьезно, с большими паузами. – Смотри…

Клим, взяв мою часть карты, бережно ее постелил на полу… Вокруг нас сомкнулась тишина, – не хочет, чтобы нас слышали. А он тем временем достал еще одну часть, и приложил ее слева от моего куска, немного по диагонали, получалось так, что еще как минимум двух частей не было! Сидя на корточках, и, глядя на меня снизу вверх, эльф сказал:

– Карта была разделена для сохранения тайны между четырьмя магами, следы всех частей оказались со временем утеряны. Одну я все-таки нашел… у Нестора, в подвале крепости… Туда Прокоп по-тихому перетаскивает то, что собирает хозяин, не смея выбросить совсем, хотя может именно поэтому эта часть карты и сохранилась, пропав из поля зрения ищущих ее.

– Она настолько старая, здесь мое Ванино названо еще городищем, это же, сколько веков прошло… – сказала я, опускаясь тоже на пол.

– Древняя… Карта эта связана с тем временем, когда темные попытались избавиться от своего синего солнца, а верхняя Синегория не пустила их, – заперев их там заклятием. Четверо Обреченных, воспользовавшись темной магией, совершили тайно жертвенный обряд, погибнув, они стали стражами, их души по сей день не пускают мрасов на белый свет надолго, темные всегда должны возвращаться под землю…

Клим замолчал. На полу перед нами лежали два куска потемневшей кожи, я не сводила глаз со слов на новой части карты:

"…Ванина городи…" ниже шло"…откроешь путь…" еще ниже"…наверх…"

Все равно – ерунда, ясно только, что надо искать древний храм…

– Вот об этом я и хотел тебя просить, – проговорил Клим, тревожно следя за мной, – но нам уже пора торопиться, иначе время будет безвозвратно потеряно, теперь счет идет на дни и часы.

Звуки внешнего мира прорвали тишину, и стало слышно, как фыркает дракон перед домом. «Плакали» мои яблони, кто же вынесет, когда у него по голове прошелся дракон.

3

Даже в небе чувствовалось, что зима закончилась, почти и не начинаясь.

От земли шло тепло. Чем дальше на север уходил дракон, тем яснее становилось, что происходит что-то неладное. Еще две недели назад, леса были покрыты снегом, теперь же картина была как в запоздалом апреле… снега нет, прозрачные, безлистные березовые и осиновые рощицы сменялись глубокой зеленью соснового бора, а на дворе-то – конец января. В этой полосе сейчас должны трещать морозы, ну хотя-бы под двадцать градусов…, "…а что творится на границе…" вспомнились слова Давы. Мой вчерашний сон мне вдруг показался не просто ночным кошмаром, а это приятное тепло и ласковый ветерок – страшным предзнаменованием.

Мы летели с молодым Лехом, который был ужасно горд тем, что на нем была надета огромная накидка с гербом королей Синегории – на голубом бархате над синими горами сияло золотое солнце, а на его спине, на этой самой накидке сидел король Секлим III. Я – не в счет…

Мои ленивые мысли под теплым солнышком прервались, – Лех так круто пошел на посадку, что коронованная особа, которую дракон так горделиво нес по воздуху, вдруг повалилась, как мешок, вниз, а я соответственно влипла в широкую спину моего короля, накрывшись сверху голубым гербом.

"Лех, заходи на посадку кругами…", – с прохладцей приказал Клим, величественно сползая все ниже…

Шея дракона судорожно дернулась, крылья лихорадочно захлопали, забирая опять вверх. Я с облегчением вздохнула, отлепив, наконец, щеку от королевского плаща, и услышала тяжелый вздох дракона, который медленно нарезал круги над видневшейся внизу школой, постепенно снижаясь:

"…что-то не так… Крез мне этого не простит… Не стоять мне больше в Золотом Устье…"

Тут Клим совсем некстати решил поддержать его: "Все хорошо, Лех, назад мы полетим вместе…" – и похлопал его по шее…

Затихнув от дурного предчувствия, я прислушивалась как подозрительно замерли мысли дракончика. Лучше бы, ты, Клим, помолчал, подумала я, потому что в следующую минуту Лех от безумной радости, что все обошлось, взбрыкнув здоровенным задом, опять вытряхнул нас из седла. Едва избежав, мало сказать, опасной посадки на острый драконий гребень, Клим побагровел от злости и рявкнул, уже не заботясь о нежной душе рептилии:

"Са-адимся!!!"

Наконец, резко воткнувшись когтями в землю, дракон пробороздил по площади перед школой, едва не врезавшись в толпу, которая собралась встречать короля Синегории. И вот он и появился, свет моих очей, – красный, держащийся за гребень Леха, уже плюнув на королевское достоинство. Но, найдя в себе силы, он красиво и легко спрыгнул на землю, я даже хмыкнула себе под нос: "Обожжаю, когда он такой!"

О-о, я, кажется, крепко влипла…!!! Король меня ждал, а я-то хотела уйти задами… Вот сейчас я и спущусь! "Ну, ладно, никакой серьезности…" – сказала я себе, уже спокойно берясь за упряжь, – "…как-будто ты никогда с дракона не слазила…"

Оказавшись рядом с Климом, я почувствовала, как моя веселость очень быстро улетучивается. Большая поляна перед школой неожиданно показалась совсем маленькой. Внушительное зрелище представляло собой то, что сверху виделось лишь толпой. Сто? Двести? Сколько их тут было? Лица, красивые и не очень, доброжелательные, как у Нестора Младшего, гвоздем торчавшего среди разнаряженных эльфов, и угрюмые, знакомые и незнакомые; шныряли домовые гномы, фыркали и, вытягивая шею, порыкивали на толпу два дракона, которых словно пригвоздило около входа в огромный, переливающийся на солнце шатер, стоявший у самого леса. Так, значит, маг-дракон Рагадон уже здесь! А небесные эльфы? Тут я увидела и их. Они стояли в стороне, развернувшись лицом к нам, и равнодушно наблюдали, всем своим видом показывая свою независимость. Лансеола с ними не было, его белое одеяние я заметила уже совсем рядом, когда Клим быстро пошел навстречу низкорослой делегации лесных гномов. Они своими бедными одеждами сильно выделялись из всех собравшихся на площади. Частые шажки впереди идущего старика замерли, и он вдруг тяжело рухнул на колени перед подошедшим к нему Климом.

– Светлый, – приподняв заросшее седой бородой лицо, тихо, сильно задыхаясь заговорил старый гном, – на тебя одна надежда, спаси! – воскликнул он. – Орки… темное отродье…сожгли деревню… – губы старика затряслись, – в лесу страшно стало жить, под землей – жар стоит лютый, изгибнем мы, гномы, все…

Клим, прихватив старика подмышки, и, поставив его на ноги, сказал:

– За тем и собрались, дед…

Увидев Лансеола, Клим подошел к нему и обнял. Сумрачное величавое лицо белого эльфа посветлело:

– Все собрались, как ты хотел, Секлим, только Азгара ждем с минуты на минуту, – сказал он.

Я шла некоторое время рядом, потом стала отставать и, наконец, найдя глазами старого Илию, пробралась к нему. Отсюда мне хорошо было видно, как толпа шумно расступалась перед королем и небесным эльфом. Высокий рост Клима позволял видеть его всем, и всем была видна небольшая корона, которая, нежно переливаясь драгоценными камнями, плыла над его красивой головой. Прямые, темные пряди волос, выпущенные на висках, сзади были убраны в хвост, поэтому заостренные кверху уши нахально торчали, следуя, похоже, местной эльфовской моде. Белый эльф следовал рядом, его выразительное лицо сейчас было приветливо, длинный белый, уже седой, волос, струился хвостом по спине, белоснежная туника, перехваченная кожанным ремнем с мечом в богатых ножнах, подчеркивала мощное сложение воина.

Пропуская их вперед, толпа вновь смыкалась за ними и двигалась вслед, толкаясь и шумя. К ним проталкивались и присоединялись друзья. Некоторых я знала, – Нестора, Гарру, – кого-то видела в первый раз.

Клим, поднявшись на школьное небольшое крыльцо, повернулся к нам. Он стоял, окруженный сильными, мужественными воинами, я чувствовала поддержку и волнение толпы, и гордость за моего любимого короля распирала меня. В это самое мгновение сильный шум послышался сзади, все стали оглядываться, не зная, что происходит… Обернувшись, я успела увидеть как полог огромного шатра пополз в разные стороны. Замешкавшийся с тонкой тканью дракон на входе в шатер, вдруг получил оглушительную пощечину огромным, черным хвостом, взметнувшимся из глубины шатра. Следующим ударом снесен был шатер, и лежащий дракон приветствовал короля медленным наклоном массивной головы.

Клим, подняв приветственно руку, обвел глазами лица, устремленные к нему.

– Приветствую всех, собравшихся здесь! Впервые за много лет, с тех пор, как погиб мой отец, здесь встретились знаменитые представители Трех Древних Миров, объединенных некогда нашими дедами и призванных в трудное время встать плечом к плечу против Темных Сил! Я благодарен вам за то, что вы откликнулись на мой зов. Не буду развлекать вас сказками о том, что все прекрасно в Синегории. Орки, мрасы… это еще полбеды. Этого врага мы знаем и не раз побеждали… Подземное солнце Мрасы… Если не удастся пройти по древнему пути, то дни наши сочтены. Потребуется вся ваша отвага, закон Синегории гласит, что большой народ защитит малый, малый народ будет опорой большому народу, – король-эльф бросил взгляд на Рагадона, а потом на… невысокого коренастого старца, сидевшего с высокомерным видом в окружении знатных гномов, это должно быть Калеман, видимо, из-за небольшого роста я сразу их не заметила. Затем, Клим в упор посмотрел на стоявших оцепенело эльфов. – Этот Совет должен помочь нам найти единственно верный путь в борьбе с Мрасой!

Клим говорил негромко, его властный голос проникал во все уголки души, на площади стояла глубокая тишина, в которой слышалось сопение драконов, всхрапывание белых, крылатых коней, пасущихся в лесу и спрятанных от любопытных глаз… По разному воспринимались его слова, кто-то не отрывал от него глаз, повторяя его слова как молитву, кто-то равнодушно разглядывал короля, не скрывая усмешки, особенно эльфы. Видно было, что и простой народ не очень верит в возможность противостояния темным, слишком уж молод король, слишком неопытен. Вдруг я заметила напряжение на лицах враждебно настроенных эльфов, многие из них даже приподнялись на цыпочки, чтобы увидеть…

Клим, замолчав, поднял руку, и в ней появился, холодно блеснув сталью, Сеющий Ужас, меч отца, полученный им после смерти матери от гнома-отшельника Лекки. В этот момент в звенящей тишине поднялся пронзительный, режущий слух, звук. Сталь кровожадно задрожжала… И король вложил меч в ножны, висевшие у него на поясе под плащом. Как только меч коснулся ножен, противный высокий визг лязгнул оборванной струной, и по толпе прошел ропот и тут же стих. Недоверие многих сменилось озадаченностью, никто не ожидал, что в руках молодого короля окажется столь грозное оружие, прославленное его предками в веках.

– Я верю в вас, и вас прошу верить мне! Предлагаю провести Совет под открытым небом, погода замечательная…

Увидев, как насмешливо скривились губы Калемана, я подумала, что это не самая лучшая идея, опять же одного из участников Совета не впихнешь ни в какие хоромы…

В эту самую минуту над нашими головами, словно вопреки моим опасениям, легла легкая тень, задрав голову, я улыбнулась: "Здорово…"

Огромный, из золотистого шелка шатер заплескался на ветру, постепенно разворачиваясь и отрезая толпу от центрального места площади. Случайно или нет, мне не понять этот мир, наверное, никогда, но в шатре оказались те, кому предназначено было присутствовать в нем. Он охватил и величественного дракона-мага Рагадона и заносчивого Калемана, свита которого исчезла незаметно…Кресла, стулья с высокими спинками и резными подлокотниками, огромный овальный стол с хрустальными графинами, блюдами с фруктами, холодными закусками. Самым удивительным было появление роскошного гигантского ковра, он будто пророс у всех под ногами… и под Рагадоном! Тут только до меня дошло, что я сама осталась в шатре, Филимона в кармане не было, а возле меня стояло обитое белым атласом кресло. Рядом задумчиво грыз засахаренный миндаль Калеман, сидя в кресле с маленькой скамеечкой под ногами, Гарра, встретившись со мной глазами, невозмутимо подмигнул… Все ждали.

4

Собравшиеся начали уже выражать нетерпение, когда стена шатра со стороны леса всколыхнулась, и сквозь нее тенью проскольнул Азгар. Он быстро прошел к ближайшему креслу и сел, сильно ссутулившись. Король, подождав пока последний прибывший сядет, сказал негромко:

– Начнем, друзья. – Слышно было, как крякнул от досады Калеман. Но Клим невозмутимо продолжал. – Хотелось бы перейти сразу к делу, но тем, кто считает, что я поднимаю бурю в луже воды, предлагаю послушать, что происходит в Верхней и Нижней Синегории, и, если будут замечания, – не молчите! – Требовательно воскликнул он. – Нестор Младший…

Нестор не услышал. Да и не мог он услышать. Великан сидел в огромном кресле слишком далеко от короля и слишком громко что-то рассказывал окружившим его эльфам, похохатывая раскатистым басом иногда. Когда его пихнули в бок кулаком уже не в первый раз, Нэст, наконец, заметил, что на него все смотрят и несколько смешался…, встал, и, опрокинув кресло на ткнувшего его, грузно прошагал к центру шатра.

– Я думаю, что большинство присутствующих здесь понимают, что происходит, – Нестор стал на удивление очень серьезен, и его низкий голос заставил всех прекратить перешептывания и прислушаться. – Ничья Долина заполнена до отказа – по сведениям на это утро сто пятьдесят тысяч темных, а именно, плетеных, орков, тролей…

Послышались недоверчивые возгласы.

– Да тролям дела нет до нас в их Солнечной Долине… – выкрикнул один из эльфов.

– Так было, Светоал…теперь они и орки стекаются по Драконьему Перевалу в Ничью Долину и в Пустоши около Синих Гор с нашей стороны. Их столько, что наши посты их сдержать не могут, а сегодня ночью я был вынужден перебросить почти все силы на восточную линию, потому что идут темные в двух направлениях – вглубь Синегории и… к границе с людьми. То, что они творят на своем пути, невозможно описать словами… жгут, насилуют, убивают, нам необходима помощь, только драконы и небесные эльфы сейчас удерживают натиск темных, но скоро их станет гораздо больше, и тогда… – очень тихо произнес Нестор, и в наступившем безмолвии от его слов у меня пробежал холодок по спине, – тогда они хлынут из всех щелей и не будет больше Синегории…

Некоторое время все молчали. Я не сводила глаз с Клима, с его сосредоточенного, очень серьезного лица, а он, все также молча, перевел взгляд на Гарру, сидящего напротив, и кивнул ему.

– Мы следим за подземными горизонтами, соседствующими с Мрасой, – мрачно начал Гарра, – в самых дальних штольнях, ведущих к кристаллам, стоит такой жар, что находиться там почти невозможно… Нет конца тварям, выбирающимся оттуда любыми путями. На наших землях страшно стало жить. Впрочем, как и везде… Отшельника Лекку нашли мертвым вчера на берегу, в черной паутине.

Мое сердце больно сжалось. Я вспомнила разговорчивого гнома в смешной шапке с длинными ушами, завязанными под подбородком… Кому он мог помешать? В душе натянулась какая-то струна и противно заныла… Я беспомощно посмотрела на Клима и встретила его мягкий взгляд, следящий за мной с тревогой, он слышал, что происходит в моем сердце, в эту трудную для него минуту он хотел меня слышать…

Скорее всего, все присутствовавшие, а было нас десять душ в этом огромном шатре, наслышаны были понемногу о происходящем, но прозвучавшие одновременно эти события произвели угнетающее впечатление, только Калеман неприятно равнодушно похрустывал орешками. Когда старый гном заметил, что я за ним наблюдаю, он заерзал в кресле, оглядываясь по сторонам, и вдруг скрипучим голосом, растягивая высокомерно слова, сказал:

– В старые времена Мраса уже пыталась выйти наверх…, но великий король Ариарх I сумел заставить их убраться отсюда… Не вижу того, кто теперь бы смог это сделать… – не глядя ни на кого, он опять принялся за свои орехи.

– Ты прав, великий Калеман, – оживился король-эльф, – об этом я и хотел говорить с вами, с тобой и Рагадоном. Старое предание об этом времени утеряно, кого-бы я ни спрашивал, – никто не помнит о Четверых Обреченных… или не хочет вспомнить, но вы то – могущественные маги древних народов – вы должны его помнить… Или вы сомневаетесь, что час для этого пришел?

Калеман помрачнел.

– Ничего хорошего это не принесет… Мало приятного говорить о тех, кто находится повсюду вокруг нас… – проговорил он быстро и обвел глазами свод шатра.

Многие, находившиеся в шатре, невольно стали озираться, гном сидел, нахохлившись, и, казалось, из него не выдавить больше ни слова. В конце концов, шумный вздох дракона, надувший противоположную стену, как парус, заставил всех развернуться теперь в его сторону. Все терпеливо ждали, – упоминание об истории, которую все знали только"…где-нибудь и как-нибудь…" и знали о ней самые невероятные вещи, похоже, вынудило замолчать даже самых болтливых. Только безучастное выражение лица Азгара удивило меня, это могло значить одно, он сам знает эту историю.

"Ладно, Калеман…" – голова загудела как колокол, надо же, вроде бы я уже привыкла к языку драконов, но Рагадон – это не сила, это Силища…"Я расскажу, что знаю…, а дальше посмотрим…"

Интересно, кто еще понимает то, что он говорит? Ну, Клим и Калеман – это понятно, Гарра– нет, Нестор – тоже не силен в драконьем языке… Лансеол? Я увидела, как белый эльф, сведя светлые брови, напряженно вслушивается, значит, еще один… И тут яркая вспышка чужого воспоминания заставила меня вздрогнуть…

…Ночь. Крепостная стена. Далеко внизу видны многочисленные огни пожаров, дым застилает долину, лежащую по эту сторону крепости. На широкой стене, залитой кровью, лежит на боку сильно обожженый дракон. Хриплое дыхание вырывается из беспомощно открытой пасти, слабая прерывистая речь вяло шевелится в мозгу умирающего: "…мне говорить нельзя, только вам трем… Четверо Обреченных, эльфы, принесли себя в жертву в древнем храме Земли, став стражами Синегории… Они восстали из мертвых и совершили заклятие, которое запрёт мрасов под землей… Меня заставили вееееернутьсяя-я…"

Дракон сильно вытянулся, вздрогнул всеми лапами, словно пытаясь изо всех сил взлететь….и затих. Легкое облако его последнего воспоминания медленно расплывалось в ночном воздухе… Смутные очертания стен… Четверо воинов сомкнули руки над жертвенным камнем, красивые отвагой и решимостью дойти до конца их лица внезапно осветились сильной вспышкой огня… и знакомый, но не призрачный, а полный сил, облик Владомира проступил отчетливо…

"Утром в Ничьей Долине уже никого не было…" – добавил Рагадон и замолчал, положив устало голову на страшные, с кривыми когтями лапы.

– Все верно, – покачал головой Калеман, – могу добавить, что подземный жар в последнее время стал смертельно опасен, и, спасаясь от адского огня, темные лезут наверх, надеясь здесь избежать кары стражей, и, похоже, им это удается… – неожиданно необдуманные или нарочно дерзкие слова гнома прервались.

Старый гном смертельно побледнел и раскрыв рот, стал жадно ловить воздух, лицо его быстро посинело и распухло до неузнаваемости. Гримаса страха и боли исказила капризное лицо. Вцепившись в подлокотники старик, сильно дергал ногами, свалив скамейку у ног, и постепенно сползая все ниже… Ему бы пришел конец… наверное… если бы не король.

– Вето. – Негромко произнес Клим, стремительно оказавшись за спиной у почти задохнувшегося Калемана и, положив ему руку на плечо.

Сила, душившая гнома, ослабела.

– Здесь Владомир – страж Синегории, – раздался гневный голос Илии, – тебя, старый болтун, только вето короля спасло! Нашел, кого обвинять, того, кто жизнь отдал за то, что ты на белом свете живешь!!!

Как учитель оказался рядом, я не заметила. Он стоял справа от кресла Калемана и смотрел на что-то невидимое всем перед собой. Тяжелый протяжный вздох пролетел холодом над нашими головами.

– Стражи… – знакомый негромкий голос, от которого сразу заложило уши, – Стражи сильны своей жертвой и вашей единой верой в победу! – все усиливаясь, голос оглушал, гремел под сводами хлопающего пологом шатра. – Мы – воины! Ваши слабые души заставляют нас спать веками! Но сейчас вас не спасут даже все стражи! Вас не спасет ничто! Если вы не сможете укротить солнце Мрасы, – оно спалит все, живущее и радующееся, под этим синим небом! Если вы не зажжете свои трусливые сердца светом битвы и радостью победы, не радоваться вам боле на этой земле, ибо ее просто не станет! Боритесь и мы придем вам на помощь!

Когда в воздухе, раскаленном гневом, затих последний звук голоса давно погибшего, но по-прежнему неукротимого воина, чувство разбитости и опустошенности сменило страх и напряжение последних минут. Тишина повисла надолго. Только Клим, подозвав к себе Лансеола и Азгара, торопливо что-то раскладывал на столе.

Часть 6

1

Понемногу оцепенение стало отпускать собравшихся. Никто больше не переговаривался, не шептался, не смеялся. Болтун Нестор хмуро разглядывал всех, то и дело вскидывая глаза на короля. Низкорослый Калеман, поставив локти на подлокотники кресла и уперевшись лбом в руки, унизанные перстнями, справившись, наконец, с сильной дрожью, бившей его после удушья, сидел теперь неподвижно, словно окаменев. Про себя я вообще молчу, черные краски на моей картине под названием Синегория сгущались, неужели я попала в эту прекрасную страну, нашла друзей, нашла эти единственные на всем свете глаза, в которые мне хотелось смотреть и смотреть… только для того, чтобы увидеть страшный конец всему этому. Но глядя на лица, окружавшие меня, я видела мужество и отвагу и… не страх за свою жизнь, а растерянность от осознания, что недооценили опасность. Воины, привыкшие смотреть смерти в лицо, и, которые шли на смерть, не задумываясь, ради жизни своих любимых и близких, сейчас понимали, что это уже никого не спасет, эта жертва будет напрасной и…просто погибнут все…если… Я вспомнила про лягушку, которая должна сучить лапками до конца, чтобы выжить, и слова деда, как живые, зазвучали во мне. В этот момент Клим поднял на меня глаза и улыбнулся… он понял, что я хочу его поддержать.

Король видел, что на этот раз все внимание приковано к нему. Даже Калеман не отрывал мрачного взгляда от Клима.

– Для того, чтобы иметь полное представление, о том, что происходит, я хочу, чтобы вы послушали еще Азгара… – сказал король, коротко взглянув на эльфа, неподвижно сидящего в своем углу и не шелохнувшегося ни разу за все время.