355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Татьяна Тихонова » Граница » Текст книги (страница 10)
Граница
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 19:26

Текст книги "Граница"


Автор книги: Татьяна Тихонова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Среди эльфов и гномов раздались недоумевающие голоса.

– Советую вам всем отбросить вашу родовую спесь, хватит пересчитывать капли древней и темной крови в ваших родословных… События, которые грядут, потребуют от нас большего…нашей жизни! Поэтому мы должны объединиться, эльфы равнин, подземные и небесные эльфы, гномы лесные и

горные, и домовые, и драконы… Через десять дней состоится Совет, на который

я приглашаю ваших посланцев! Знаменитого Калемана – от Мира Гномов! – И Клим медленно наклонил голову, повернувшись лицом к толпе суровых лицом гномов. – Великого дракона-мага Рагадона – от Мира Драконов! – Король также медленно наклонил голову в сторону драконов, которых оказалось уже не меньше пяти, когда я оглянулась, удивившись многоголосому рокоту в ответ на приглашение Клима. – Прошу вас, друзья, не разрывать нашу страну на кровавые части на радость темной Мрасе и не позволять это вершить другим! – Уже немного тише и не так зло говорил Клим. К нему возвращалось его самообладание и спокойствие.

Я видела, что темные волосы и ресницы Клима уже стали белыми от инея…Холодно… Брр…

Понемногу все стали расходиться, переговариваясь и поеживаясь. Сразу несколько драконов взлетели с площадки перед новенькой школой, унося посланников в разные стороны.

Войдя в теплый дом, я увидела, что Клим разговаривает по зеркальной связи с Лансеолом и сердце мое сжалось, когда потемнело от гнева светлое и суровое лицо небесного витязя. Клим говорил, говорил спокойно, глядя прямо в глаза белому эльфу, тяжелый взгляд которого не каждый бы выдержал. Разговор их не был слышен, и это понятно. Через некоторое время они оба замолчали. Лансеол, не мигая, смотрел на Клима, видимо, пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли молодого эльфа.

Лицо его постепенно смягчилось. Наконец, он коротко кивнул Климу и исчез из зеркального круга.

Клим устало повернулся ко мне. Сейчас, когда его никто не мог видеть, в его взгляде опять появилась такая безнадежность, что я невольно подошла и обняла его…

Тихо. В печи потрескивают дрова. За окном уже давно темно. Только что проводили белых эльфов, которые прилетали, чтобы забрать своего убитого сородича. Они появились в небе через некоторое время после того, как Клим сообщил Лансеолу об убийстве. Непроницаемые лица небесных эльфов, их светлые глаза казались ледяными, так холоден был их взгляд. За все время, пока они здесь находились, ими не сказано было ни слова.

Наконец, оставшись втроем, я, Клим и Илия, мы долго сидели молча в полусумраке, оставив только одну лампу на столе. И я поняла, что Клим и Илия поминают погибшего небесного эльфа. Его прозрачный образ появился на фоне темного окна…

– Белые эльфы требуют выдать им убийцу… или наказать его самим… – тихо произнес Клим.

Учитель посмотрел на него и молча покачал головой, словно сомневаясь в возможности этого. Глаза Клима были широко открыты и опять безнадежно смотрели в пустоту.

– Я не могу отдать им свою мать… – еще тише произнес он.

И учитель снова покачал головой, соглашаясь со своим любимцем.

Открывшаяся вдруг истина поразила меня. Илия прав, я неприлично наивна. Для меня даже подобное предположение казалось кощунственным…

Клим взглянул на меня и слабо улыбнулся. Как же тебе больно…

Странный звук отвлек меня… Как будто что-то плюхнулось во что-то…О-о! Я подняла глаза на печь, откуда доносились шебуршащие звуки. Зад Филимона показался на печи, гном активно работал, работал локтями, ногами… выпихивая с печки все, что там сохло, вялилось, хранилось… Снова плюхнулось… Фу-у, сушеная жаба плюхнулась в сковороду с жареной картошкой! Так, да там она уже не одна!

– Филимон, я тебя умоляю, – проговорила я, – веди себя прилично!

В этот момент толстенькая тушка гнома свалилась и повисла над горячей сковородой, держась на одной руке за край. Клим, заметив в моих глазах страх, оглянулся и быстро, привстав и протянув руку, подцепил Филимона за штаны. Посадив мне его на колени, он, впервые за весь этот вечер улыбнулся как раньше, светлой улыбкой – глазами. Люблю я, когда он так улыбается.

Филимон же, пытаясь сохранять важность, произнес:

– Я, конечно, жутко извиняюсь… – и робко взглянул на Клима, – но в вашем ужине, Светлый… жареные жабы…

Отвратительный запах уже начинал распространяться по всей комнате. Филимон жалобно посмотрел на меня. Увидев, что никто на него не злится, он повеселел.

– Что ты там хотел добыть? – смеясь, спросил его Клим.

– В доме кушать нечего, Светлый, одни жабы да сено… – пожаловался гном, косясь на Илию, который строго смотрел на Филимона, пытаясь скрыть усмешку.

– Много ты понимаешь, сено… – проворчал учитель в ответ, – в чужой монастырь со своим уставом не суйся! Так помоему говорят у вас, Ася?

Я кивнула головой. Тучи, сгустившиеся над головой, кажутся не такими черными, когда чувствуешь, что ты не один. Я видела, что и Клим, и Илия почувствовали то же самое в эту минуту.

Часть 3.

1

Ночью я проснулась как от толчка. Открыв глаза, я некоторое время не могла понять, где нахожусь. В первый момент мне, вообще, показалось, что я у себя дома… за границей, потом – что я – в Золотом Устье, в своей комнате. Лишь, увидев светлеющий квадрат окна, я стала медленно осознавать, что это дом Илии и рядом должен быть Клим… Но его не было…

И почему-то окно – светлое, светлое неутренним светом, нелунным…призрачным… Приглядевшись, я вздрогнула.

Это был призрак. Его свечение сильно освещало комнату, Клим стоял напротив окна в этом мглистом сиянии, руки его как плети висели вдоль тела, во всем его облике сквозила какая-то обреченность.

Я не в силах была оторвать взгляда от прекрасного прозрачного образа женщины, которая грустно смотрела сквозь окно на своего сына… Это была Фея… И ей не было холодно в ее легком платье в зимнем лесу, ее просто вообще больше не было… Это могло означать только одно, что она умерла.

В комнате стояла глубокая тишина. Двое прощались навсегда, молча, между ними всегда чувствовалась сильная связь, и даже, когда Клим, не принимая и не понимая некоторые поступки матери, отошел от нее, даже тогда он не позволял никому касаться этих вопросов, – это была запретная тема.

Через некоторое время сияние стало меркнуть, за окном потемнело. Глубокая ночная тьма воцарилась в доме.

Я услышала, как Клим растапливает печь. Запахло дымом и занявшимися огнем березовыми поленьями. В теплом отблеске огня мне было видно, как Клим неотрывно смотрит на огонь…

Потом он пришел, пришел, холодный как лед, сел на край кровати и долго молчал…

"Когда тоска за горло схватит…когда стегает боль хлыстом, тогда шепчу себе я – хватит, на небе солнца подождем…" Не знаю, почему, но я вспомнила стихи, которые я писала, когда умерла мама, мне было четырнадцать лет, я тогда часто забиралась на чердак большого дома и там, среди старых, забытых вещей просиживала целые дни и вечера, и часто на обрывках бумаги или прошлогодних школьных тетрадях писала короткие строки…

То, что Клим услышал мои воспоминания, я поняла, когда он ко мне, наконец, повернулся. Он ответил мне, молча.

"Она ушла сама…, ушла, чтобы больше не мешать мне. Она решила, что так меня избавит от тяжелых решений. И поступить иначе она не могла, потому что она мать…ее сын был в опасности. "

Услышав мое нарастающее недоумение от его последних слов, он, кивнул головой.

"Нас родилось двое, мой брат… ну, в общем, он родился темным эльфом… В Синегории издавна жили вместе и темные, и светлые эльфы. Кто ты – это видно сразу при рождении, есть родовые признаки, конечно, в нас всех есть и темное, и светлое. Но это не то, он был темный, сильный темный, ему было достаточно одного взгляда, чтобы вызвавший его неудовольствие просто почернел. Очень скоро его пришлось держать взаперти, крутой нрав его проявлялся все сильнее, а потом он в ярости убил отца и сбежал… В Мрасу… Тогда объявили, что принц Малвир погиб на охоте, несчастный случай…"

Клим замолчал. Но вскоре он снова начал вспоминать, видимо, начав рассказывать, он почувствовал облегчение…

"Не знаю, как он жил, но время от времени мать была сама не своя. Он, похоже, никогда не давал ей покоя, а в последнее время, когда подошел срок передачи власти – особенно. Но корона ему не досталась, мать на это не пошла, да и Трагар не сильно ему помог. Только тянет его сюда, опять пришел, в это время Элмис и появился. Кого угодно Мал мог обмануть, только не белого эльфа. Обвинив мать в измене, Элмис ушел, пригрозив все раскрыть, если они не расскажут сами. Вот, она и испугалась…, даже не за Мала, тот уже давно в Мрасе, за меня – ведь станет известно, что мой брат жив и… тогда начнется смута…"

Опять повисла тишина. Переживая заново прошлое, Клим постепенно смирялся с тем, что произошло и пытался объяснить себе и мне, что его мать не могла поступить иначе, она просто устала быть все время меж двух огней…

Внезапно меня обожгла мысль о том, что вчера в лесу… этот эльф-птица, что если это был брат Клима, который только что убил небесного эльфа и возвращался…

Клим покачал головой.

"Нет, Мал всегда гордился тем, что он переходит в филина…, конечно, я уже давно его не видел… Но Илия рассказал мне об этом случае сразу, как только я прилетел сюда, а он бы узнал след Мала…"

За окном забрезжил рассвет. Клим надолго замолчал, и посмотрев на него я увидела, что он уснул, полусидя-полулежа, опершись на высокую спинку деревянной кровати. А я – нет. Эта ночь всколыхнула старые воспоминания, которые отозвались глухим эхом в сердце. Снова поплыли в памяти полудетские стихи: "… Когда тоска за горло схватит…когда стегает боль хлыстом, тогда шепчу себе я – хватит, на небе солнца подождем, придет на небо солнце-воин, прогонит смерть с косою прочь, сверкая огненной бронею, разгонит злую мою ночь…" Так, значит, это ты, Клим, мой солнце-воин?

Глядя на золотой медальон-солнце на груди Клима, я улыбнулась. Ну, надо же и правда солнце-воин… Осторожно приподняла его, ого, – тяжелый! Очень гладкий, волнистые лучики солнца, соприкасаясь друг с другом кончиками, образовывали еще один круг… Раздался сухой щелчок, и медальон внезапно раскрылся как морская раковина, на две створки… Миниатюрный, мастерски выполненный портрет открылся вдруг мне. Красивая женщина и двое детей… Фея и два красивых мальчика-подростка, в одном я сразу узнала Клима, а второй – тоже Клим… только вот тяжелый взгляд, сильно выдающийся подбородок, уголки красивых губ резко уходили вниз, выдавая властность и… не знаю… порочность что ли. Но все равно они были очень похожи, на то они и близнецы.

Осторожно закрыв медальон, я вновь услышала щелчок замка. Откинулась на подушки и закрыла глаза. Я устала от этой ночи, пусть она уже уходит. За окном стало совсем светло, легкие снежинки кружились и падали, падали…

2

Поспать мне так и не удалось. На рассвете примчался гонец из Золотого Устья с вестью о смерти Феи. Сразу поползли слухи о том, почему она покончила с собой, от самых невероятных историй до почти попавших в точку. В зеркале то и дело появлялись и по настоящему расстроенные лица, и любопытствующие, жадные до сплетен физиономии. Ураганом ворвался голос Нестора Младшего, величественное лицо которого появилось в зеркальной глади почти сразу, как прилетел гонец.

– Клим, брат, страшная весть дошла до нас!!! – его рокочущий бас наполнил всю комнату теплом сочувствия, которое великан выражал от всего сердца.

– Спасибо, Нест, рад тебя видеть, как никогда… – устало произнес Клим.

– Я думаю, Клим, это связано с той давней историей? – Нестор уставился требовательным взглядом на друга.

– Да, – после недолгого колебания ответил тот.

Великан помолчал. Потом сказал:

– Тогда понятно… Не вынесла Светлая…

– Нестор, – перебил его Клим, не желая больше говорить на эту тему, – я приглашаю тебя через десять дней на Совет, который состоится здесь, в Северной Окраине, в новой школе… От тебя жду рассказа о положении дел на границе, и еще – поищи старые карты, я знаю, у тебя – великолепное собрание древних карт, так вот, нужны планы подземных ходов всех крепостей, карты юга древней Синегории, когда она еще владела землями, занятыми сейчас людьми. В общем, все, что найдешь, что касается этого, вези на Совет. Лучше, если сможешь приехать раньше, хочется о многом поговорить…

Пока Клим говорил, лицо великана становилось все серьезней и заинтересованней. Потом довольная ухмылка показала, что ему есть чем порадовать друга.

– Есть… есть одна вещица! Недавно Прокоп решил камин растопить, еле успел вырвать у этого троля!!! Видишь ли, беспорядок кругом его беспокоит!!! – закричал он.

А я, представив"…этого троля", невольно по-дурацки хихикнула…, вызвав недоумение Нестора Младшего.

Пошумев еще некоторое время, великан бурно попрощался и исчез. Наступившая тишина была оглушительна. Но зеркало опять пошло рябью, и появилось хмурое лицо Гарры.

– Узнал, Клим, только сейчас… Что могу сделать для тебя, друг? – знакомые короткие фразы, сдержанные жесты, все было полной противоположностью Нестору Младшему, но, удивительно, как и тот, и другой, действовали успокаивающе.

Поговорив немного с Гаррой, Клим опять повторил свою просьбу быть на Совете теперь для подземного эльфа. А потом добавил:

– В ваших местах, Гарра, живет гном-отшельник, знаешь ты про него?

Гарра сначала удивленно вскинул глаза на Клима, потом понимающе кивнул:

– Лекку, кто ж его у нас не знает?! Только он никуда никогда дальше своей пещеры носу не показывает…

– А и не надо, я сам к нему приду, – проводишь меня? – улыбнулся Клим.

– Провожу. Когда пойдем? – с готовностью проговорил Гарра.

– Через пару часов я буду у тебя. Сразу и пойдем, – ответ прозвучал немедленно.

Значит, он заранее решил, что отправится в Еловую Гору, и мне не сказал, отметила я. Только вот зачем, и кто такой этот Лекка, впервые слышу о нем? Ну, ты о многом здесь впервые слышишь.

А разговор с Гаррой давно закончился и Клим с усмешкой смотрел на меня.

– Ну, про отшельника Лекку в Синегории все знают, – он вдруг замолчал, и неожиданно выдал, – ты очень похожа на один портрет, который хранится у старого гнома, – и тут же опять внезапно сменил тему. – У Лекки я должен забрать одну вещицу, которую у старика оставила моя мать… Давно оставила…, тогда и портрет тот я видел, еще мальчишкой.

Я растерянно смотрела, как он надевает кольчугу под теплую меховую куртку, белые унты, и уже, держа лохматую лисью шапку в руках, он добавил:

– Ты одевайся потеплее, – и, открыв дверь, крикнул, – не копайся, Крез будет недоволен!

"Крез будет недоволен, ну надо же…, а раньше мне сказать нельзя было, что я тоже лечу?" – думала я про себя, а сама улыбалась, не знаю чему. Машинально надев легкую кольчугу, толстый белый свитер, натянув свои любимые, расшитые рунами унты, схватив куртку и шапку, я выскочила на улицу.

Легкий мороз окутал дракона клубами пара. Огромная меховая накидка прикрывала разгоряченную тушу Креза. На поляне не было никого, кроме дракона, снующих вокруг него гномов и Клима. Увидев меня издалека, эльф сразу легко взлетел на Креза, я села сзади него, и заскучавший дракон с шумом начал взлетать, разбегаясь вразвалку и хлопая большими крыльями.

3

Замелькали внизу белые равнины, зеленый океан леса, холодный ветер пронизывал насквозь. Да, зимой, да на драконе… Ветер в лицо… Бррр… Как дед говорил"…морда набок…" Это когда мороз обжигает, отворачиваешь лицо, ну и получается – «морда набок». Летели мы молча, полет на драконе вообще к беседе не располагает, кроме того Клим был очень мрачен. Чувство какой-то непонятной тревоги копошилось во мне, не позволяя обнять его сзади, Филимон в кармане молчал, – наверное, спит.

От школы до Еловой Горы по прямой совсем близко. Нырнув в ельник, Крез приземлился на вытоптанной поляне. Не успели мы спуститься с дракона, как Гарра на лыжах уже встретил нас. Получив из воздуха еще пару таких же, подбитых оленьей шкурой лыж, он вручил их нам, подождал, пока мы встанем на них, и, молча, отправился вглубь леса. Пару раз он оглядывался на нас, дожидался на поворотах, коротко взглядывая на Клима, который, не притормаживая, шел и шел вперед, и Гарра невозмутимо продолжал вести нас. Наш путь совершался в полной тишине.

Снега под еловыми лапами было немного, и лыжи не проваливались, скользя легко под горку. Дорога все время шла вниз, пока наконец, не привела нас на берег реки. Здесь лес взбирался на высокий утес, который круто обрывался. В этом утесе со стороны леса оказался вход в пещеру, заросший густой порослью, теперь облетевшего кустарника.

Вход был открыт, и Гарра, подождав нас, нырнул в темноту. Достаточно свободный проход вначале постепенно сужался, и высоким Гарре и Климу было тесновато, но Гарра решительно протискивался вперед, сдернув правда шапку, что вслед за ним сделал и Клим. Я начинала психовать все сильнее, ведь проход-то делался для гнома, сейчас эти переростки застрянут и что тогда делать? Да, и чувство опасности не оставляло, оно будто легло на плечи и давило, давило… Но вскоре я вслед за ними благополучно почти выпала в огромную пещеру, не заметив приставленную небольшую лесенку ко входу, и, пытаясь отряхнуться, оказалась нос к носу с существом с огромными в пол-лица глазами. Старый гном в волчьем, мехом наружу, жилете, в заячьей шапке с длинными ушами, завязанными под подбородком, настырно меня изучал, потом пожал плечами, пробормотал"…а мне какое дело", и, задрав голову, кивнул моим спутникам.

Этот гном был повыше и Михи, и Филимона вместе взятых, он был до середины плеча Гарре и Климу. Пока Лекка, разговаривая сам с собой, уселся на высокий стул и показал на невысокую лавку вдоль стены, я успела осмотреться. Здесь было на что посмотреть. Вокруг все было просто завалено разными вещами, вещицами, странного вида корягами, метлами, книгами, картины стояли и висели по всем стенам, какие-то тряпки рулонами, шубы, шапки, стулья, даже один шкаф… Ну и ну…Но рассматривая этот запылившийся хлам, я прислушивалась к разговору.

Лекка своими огромными глазами, прищурясь, разглядывал Клима, не стесняясь, ухмылялся и покачивал головой.

– Бывал ты у меня, помню… Как же, как же… С матушкой и бывал. – Тут он немного посерьезнел, – Знаю про твою беду, ну знать время пришло тебе на ноги становиться. Жизнь она завсегда так, ежели, кому на роду написано, что дать, дак она сначала заберет, да…, а потом еще посмотрит, да и еще по башке-то неразумной даст не единожды, – не вякай позря. В последствии, конечно, и вознаградить могет, только выстоять надобно. Вот эдак-то.

И опять на меня глазищами зыркнул.

– Вот опять же мне, конечно, дела нет…, но на это ж прямо смотреть невозможно, как похожа… – сказал он и покачал головой.

– Про это, Лекка, мы обязательно поговорим, – перебил его Клим, быстро взглянув в мою сторону, – А сейчас спешить надо, должен ты мне вещицу одну вернуть…

Гном засуетился, задвигался, сполз со стула.

– Отдам, ты не сумлевайся, тотчас и отдам, только просила она, чтобы ты на ее портрет взглянул, а там видно будет… – Лекка стоял напротив Клима и, глядя на него огромными глазищами снизу вверх, продолжал как-будто изучать его.

Было такое ощущение, что гному что-то не нравится. Посмотрев тоже на Клима, я удивилась перемене, происшедшей с ним. Тот, не глядя на Лекку, лихорадочно осматривал комнату, заваленную вещами, не обращая внимания на слова отшельника. А гном, продолжая следить за эльфом, говорил:

– Уж больно переживала она, что не в те руки Сеющий Ужас попадет, тогда проснется темная половина его сути и будет он просить крови ежеминутно, заставляя своего хозяина кормить себя…

При этих словах Клим медленно посмотрел на Лекку, его лицо плохо было видно в сумраке пещеры, но что-то мне не понравилось в его молчании, Гарра, до этого державшийся в стороне, незаметно придвинулся ближе.

Клим, видимо, почувствовавший возникшее напряжение, вдруг улыбнулся:

– Не обращайте внимания, воспоминания… Ну, давай, посмотрим, что там мать придумала…

Лекка недовольно крякнул, и исчез в проходе между шкафом и стеной. Мне резанули слух слова"…что там мать придумала", странная идейка посетила меня, и я растерянно оглянулась на Гарру. А Клим тем временем стремительно двинулся за гномом. Он слишком спешил, слишком…

Я сделала знак Гарре, чтобы он пошел навстречу нам по проходу, тот удивленно вскинул брови и вопросительно посмотрел на меня, но пошел…

Я стала торопливо пробираться между завалами вещей. Вскоре впереди показалась стройная, легкая фигура эльфа и еще дальше с фонарем в руке – гнома. Они быстро удалялись. Было похоже, будто, Клим догонял, а Лекка старался быть как можно дальше от него. Это продолжалось уже несколько минут, а коридор уходил все дальше. Становилось сыро. Вещей здесь уже почти не было. Голые, влажные, каменные стены, кое-где вода сочилась прямо с потолка. Похоже, мы под рекой. Интересно, как Гарра может выйти навстречу, но, если он пошел, – значит, есть обходной путь, а уж он-то знает наверняка все ходы. Уже не простое беспокойство, а почти отчаяние цепко держало меня в руках. Теперь я бежала, а Клим не ждал меня как прежде, и, однажды оглянувшись, даже прибавил шаг. Все сходится, – он убегает от меня и догоняет Лекку!!!

Но тогда, лихорадочные мысли прыгали с одного на другое, тогда… это точно не Клим! Это его брат?! Мал!!!

– Клим, отзовись!!! – Я звала его в зеркало, звала на языке драконов и бежала…

Уже несколько минут я не видела впереди никого. Поворот. Я вздрогнула, когда впереди из тени выступил Гарра. Направо из открытой тяжелой двери шел неяркий свет. Опять вещи, но здесь было очень много оружия.

В глубине комнаты я увидела эльфа, который вскинул меч над головой впереди идущего гнома. Раздумывать времени уже не было… Нож, брошенный мною, просвистел в воздухе и впился в занесенную руку. Резко оглянувшись и увидев меня, Мал вдруг увидел что-то еще, что мне было не видно. Лицо его исказилось гримасой боли и страха, раненую руку он, согнув в локте, прижимал к груди и не мог оторвать взгляда…

– Там портрет…, он его пока держит, но это ненадолго… – слова Гарры вывели меня из оцепенения.

В это мгновение, Мал, очнувшись, вдруг кинувшись к куче тряпок, выхватил какой-то плащ.

Лекка закричал:

– Не дайте ему надеть плащ!!! Это невидимка!!!

Но Мал не успел, Гарра, бросив в него паутину, мгновенно опутал его с ног до головы, жестко скрутив руки, которые, несмотря на кровоточащую рану, легко рвали паутину, как будто вместо ногтей у него острые ножи-лезвия, и под конец оглушил, легонько долбанув изворотливого эльфа по голове…

Я стояла у картины. Фея, стоявшая в полный рост, была точно такой же как в прошлую ночь, она грустно смотрела на нас. Это был ее призрак. Красивое видение обратило свой взгляд на скрюченную фигуру на полу, и слеза покатилась по запыленному холсту.

Уже через секунду призрак исчез, и теперь счастливое лицо молодой прекрасной женщины смотрело в мрачную комнату. Картина была написана, когда королева ждала ребенка, и еще не знала, что впереди ожидает ее. Она стояла, с улыбкой глядя вдаль.

– Портрет энтот Фея отдала мне, когда родились дети, и счастливая улыбка покинула ее прекрасное лицо, а когда старшенький, – Малвир-то родился первым, – гном кивнул головой на лежавшего, – убил отца, она прилетела сюда с Секлимом и отдала мне на хранение Сеющий Ужас, принадлежавший до того королю, а портрет закляла оберегать клинок от старшего сына. Потому как, он сын, и клинок по праву может перейти к нему, а она этого боялась… Знают об этом немногие, лишь те, кто был близок к королевской семье, да те, кто воспитывался с их детьми…

Вдруг сердце бухнуло… Высокая фигура неслышно возникла в дверном проеме в слабом свете фонаря… Клим? Клим!!!

Не веря своим глазам, я смотрела на приближающуюся фигуру. Гарра, присев на краешек какого-то стола, приветственно поднял руку. Лекка, прищурившись, искоса смотрел на Клима.

– Ну, приветствую тебя, Лекка! – голос Клима раздался в пещере и эхом отозвался в дальних коридорах подземелья. – Если бы ты, Ася, не позвала бы меня, не вспомнить бы мне, где живет старый отшельник! – Клим похлопал легонько гнома по плечу и повернулся к портрету.

Ничего не произошло. Фея все также с улыбкой смотрела вдаль. Клим наклонился над братом. Вздохнул, проведя по испачканному кровью и грязью лицу.

– Филимон, вылазь, – проговорил он, – я же знаю ты здесь…

Хитрый гном, высунувшись из кармана, притворно зевнул. Ну, я-то знаю, что он не спал, у меня карман ходуном ходил, когда я бросила нож…

– Иди полечи рану, нельзя мне его бросать… – произнес задумчиво Клим, глядя на портрет матери, – А, что, Лекка, отдашь ли ты мне то, что дала на хранение тебе Фея? – обратился он к отшельнику.

Лекка же, стоя рядом, продолжал присматриваться к молодому эльфу, как две капли воды похожему на того, кто только что гнался за ним по темному коридору. Его сомнения стали развеиваться лишь тогда, когда молодой король, взглянув без опасения на портрет матери, не вызвал в нем никаких изменений. Мать не опасалась появления этого сына и не вмешалась в ход событий. "Так тому и быть…" – пробомотал старый гном.

Лекка, кивнув головой в смешной шапке, поднял обе руки перед собой, и на них, выплыв из кованого сундука и выскользнув из богатых ножен, мягко приземлился большой меч с замечательной работы рукоятью, под тяжестью которого Лекка даже дрогнул. Легкий вздох невидимого существа, будто вырвавшегося из долгого заключения, пролетел над нашими головами. Клим, взяв в обе руки меч, поднес его к губам и поцеловал холодный клинок. Лекка и Гарра так внимательно следили за каждым движением молодого короля, что невольно и я замерла, глядя на него.

Когда рука эльфа легла в рукоять и меч замер вертикально…неведомая сила вдруг прошла дрожью по руке и неудержимо повлекла Клима… Казалось его тянет, как магнитом… к телу Мала… Секунда и меч занесен над головой брата… Рука дрожала от напряжения…

Глаза Лекки, казалось, стали еще больше, Гарра наклонился вперед, но никто не двинулся с места…

Звенящий звук поднялся в пещере, он нарастал, беря ноту все выше и выше, он звенел, становясь все невыносимее… И вдруг… Звук лопнувшей струны и… меч затих.

Лекка и Гарра переглянулись, подавив вздох облегчения. Повесив укрощеный меч на пояс, Клим принялся освобождать Мала от паутины. Тот лежал, не шевелясь.

– Уходи, – вдруг отчетливо проговорил Клим.

Он обратился к брату, наверное, почувствовав, что тот уже в сознании.

– Уходи, – глухо повторил Клим, – я обещал матери отпустить тебя еще раз…

Мрачный взгляд устремился на него. Взгляд старшего брата не обещал Климу ничего хорошего, благодарности в нем тоже не было, дикое бешенство взметнулось в них…Его опять пожалели, – это ненавистное чувство!!! Стремительно эльф на полу стал превращаться в птицу, покрываясь перьями, ноги его становились все короче, ступни стали мохнатыми лапами и заскребли по каменному полу когтями… Вскоре великолепный филин величественно взглянул на нас, и сделав пару кругов по комнате вылетел прочь, заухав насмешливо, этот звук подхватило эхо и еще долго в закоулках пещеры метался злобный хохот ночной птицы.

4

– …Да и зашел-то я на минуту в школу к Илии, выхожу – никого… Что за ерунда!!! – сказал Клим, разведя руками. – Хотел вас хоть кого-нибудь вызвать, – не отвечаете…Потом один из гномов рассказал, что вы со мной улетели, ну тогда стало все ясно, – братец объявился…

Мы стояли у выхода из большой комнаты Лекки, собравшись уходить, но разговорчивый гном не отпускал нас. Как же он живет здесь один, если такой общительный?

– А живу я здесь, потому как предназначение мое таково – охраняю я… – нет, он просто ответил на мои мысли

Ну, не привыкла я закрываться от друзей, что поделаешь!

– Забыл старый дурак!!! – вдруг закричал Лекка. – Ведь так и ушли бы! А зачем я тогда ее храню! – продолжая кричать истошно, гном стал делать движения руками будто что-то перебирал, потом как выдернет что-то невидимое… и руки подставил…

Большое полотно в тяжеленной дубовой раме накрыло его с головой, какие там руки!

– Ну… видели!!! – восторженно прогундел он из-под картины как из погреба.

– Пока нет…, достопочтенный Лекка, – свесившись из кармана, Филимон захихикал, – красочки-то… того… выцвели…

Под портретом наступила тишина. Даже, казалось, дышать перестал несчастный гном.

– То есть как выцвели, – раздалось, наконец, его бормотание…

Картина зашевелилась и, наконец, встала во всю высоту. Лекка ее приставил к шкафу, свет упал на полотно… Хихиканье прекратилось.

Да уж! Хороша… Эльфийка с пронизывающим взглядом в упор, тяжелый, темно-рыжий, струящийся волос впереди падал на щеки и шею, оставляя ухо открытым, а на макушке был забран в хвост. Она сидела в кресле с высокой спинкой в бархатном темно-красном платье, на груди поблескивала золотая сова на цепи крупного плетения.

– Кто она? – спросила я, обернувшись к Лекке, который довольно сопел, взгромоздившись на свой стул, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Это внучка Трувора…. та, которая ушла к людям. Но сдается мне, что ты – из этого, который давно считали умершим, рода…

– Из этого, из этого… – затараторил Филимон. – Мы его забираем, заверните, – и вдруг опомнившись, он опасливо взглянул на Клима, и замолчал.

– Цены бы тебе, Филимон, не было, если бы ты не был такой болтун, – рассмеялся Гарра.

Попрощавшись с Леккой, мы, наконец, вышли из темной пещеры. Близился вечер, поднялся ветер и ели, раскачиваясь, шумели над головой. С Гаррой тоже здесь пришлось расстаться, он считал, что до Еловой Горы ему проще дойти по другой тропе. Добравшись до поляны, где нас ждал Крез, и, усевшись на его теплую спину, мы, наконец, стали взлетать, выбираясь из-под лап вековых деревьев. Сквозь шум крыльев, я услышала, как Клим попросил дракона повернуть в Золотое Устье и поняла, что смерть матери изменила планы эльфа.

Часть 4

1

Золотое Устье встретило нас безмолвием. И так полупустое после разгрома в августе, теперь оно притихло вовсе. Жители, успевшие отстроиться заново, сидели по домам, дом Феи смотрел безжизненными глазами-окнами, будто вместе со его хозяйкой умер он сам.

Крез сразу отправился в свою пещеру, так он называл огромный дом для драконов, углубленный больше чем наполовину в землю. Это жилище и, правда, напоминало пещеры, в которых привык обитать дракон. Просторно, тепло в непогоду, без всяких изысков, только лохматые шкуры на полу, еду, какую только пожелает огромный хозяин, тут же приволокут гномы. Жилье это задумывалось временым, как мне рассказывала Дава, да только драконы не торопились его покидать. Служить королям Синегории им нравилось, и жили в Золотом Устье они подолгу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю