Текст книги "Темный"

Автор книги: Татьяна Лайка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Вещи мои пацан перенес, причем даже, кажется, не обиделся на мои слова. Я тогда подумал, что верно он из прислуги и привык к такому обращению, но как я ошибался…

– К тебе можно? – раздался голос со стороны двери, и я решил, что раз уж мне жить с этим парнем (на вид он был моим одногодком), было бы неплохо с ним познакомиться:

– Да, проходи.

– Извини, что я тебя обидел. Мы так и не успели познакомиться.

– Меня зовут Мейрон. Я вампир. Хочешь зубы покажу? – прямо сказал я. А на самом деле просто решил немного напугать его, наверняка, он даже издали не видел вампиров.

– Здорово. А я уж думал, что я здесь один такой. Я тоже вампир. А кто тебя укусил?

Вот тут меня как коромыслом по башке… С этой сцены, наверное, можно было картину писать под названием «Слепец, который вдруг прозрел»: я (в роли слепца) сижу на кровати с выпученными глазами, лупаю ими пару раз, пытаясь въехать в происходящее, а парень (в роли бедного родственника, только и ждавшего сего прозрения, а может даже и самолично исцелившего больного) так невинно, заискивающе смотрит на меня… словно реакции ждет.

Ничего себе новость! Он «тоже вампир»… Меня это слегка разозлило. Ну, судите сами, во-первых, я хотел его напугать, а он меня как… чего уж греха таить, как дурака. В итоге один – ноль в его пользу и штрафной по моему самолюбию, а во-вторых, что это такое: нигде нет покоя от этих вампиров!!!

Я уставился на него, как будто в первый раз видел. А он смотрел на меня непонимающими глазами и ждал ответа. Но что он хотел от меня услышать? Что я тоже безумно рад? Не знаю… не могу сказать точно.

– А тебя кто-то укусил? – ничего больше я не придумал.

– Да. Было дело. Давно…

Я почувствовал, что парень загрустил. Да и немудрено это, ведь он вампир не потому, что родился им, а по чьей-то нездоровой прихоти. Я, кажется, забыл рассказать, что вампиры бывают еще и «укушенные»: проще говоря, если настоящий вампир цапнет человека и выпустит ему в кровь Яд Обращения, то этот человек станет через некоторое время (обычно пару дней) вампиром, но внешность его не поменяется (кроме клыков, конечно), поэтому такого вампира практически невозможно отличить от обычного человека, однако… как же я сразу зубы у него не увидел? Наверное, не до зубов мне было. А вот теперь я их отчетливо вижу… и пару точек на шее от клыков.

Кто же так над парнем-то?

Ведь у нас не принято кусать кого попало. Тут надо сделать вывод, что ОН – не кто попало. А кто тогда?..

Я в свою очередь продолжал обалдело молчать, а пацан не желал останавливаться. Ну что ж, пусть расскажет, может это прольет свет на его происхождение.

– Мою мать укусил вампир… потом они убили ее… А меня оставили в живых. Я ее совсем не помню, маленький ведь был… А ты?

Да, очень «длинная» и поучительная история. Света пока никакого не видно (о происхождении парня), но я приготовился к тому, что он не простой крестьянин, возможно даже его родню можно искать в высшем обществе.

– А меня никто не кусал.

– Так ты настоящий темный вампир!!! Вот уж никогда не думал, что встречусь с таким.

– А тебя как зовут-то? – я уже по глазам читал, что парень теперь хочет расспросить про меня все и вся и перебрать моих предков до седьмого колена, и решил его опередить с очередным вопросом.

– А меня зовут Ривент, – быстро ответил он.

Возраст у него я спрашивать не стал, и так вижу, что он мой ровесник.

Ну что ж, Ривент, мне кажется, мы с тобой слишком заговорились, надо тебя как-то спроваживать:

– Рив, ты не устал?

– А… что?.. Нет, не устал… – парень несколько опешил от моего вопроса.

– А я устал. Причем смертельно. Ты разрешишь мне отдохнуть с дороги? – на самом деле никто его разрешения не спрашивал, я это сказал для вежливости.

– Да ладно, отдыхай, – как-то нехотя промямлил Рив, по-моему он обиделся. Да мне сейчас абсолютно все равно, лишь бы побыстрее он ушел, и я мог спокойно выспаться.

* * *

Деревушка была небольшая, но правильно и эргономично заселена. Например, главная улица пересекалась со всеми другими улочками и проулками в виде некой паутинки, благодаря чему попасть из одной точки деревни в другую можно было легко и быстро. Хотя главной была одна улица, широкая и сильно утоптанная, ее «крест-накрест» пересекала еще одна, не уступающая по ширине и оживленности. Ее местные жители тоже иногда называли главной. Центральная носила название Базарная, т. к. рынок (хотя этому базарчику до рынка как мне до Загорья раком) располагался не на площади, как принято, а вдоль этой улицы. А «вторая главная» называлась Поперечная, что, в принципе, было логично.

Однако подобие площади все-таки имелось – перед небольшой церквушкой, находившейся не на окраине деревни, а в самом центре. Вообще, деревня как деревня: церковь, базар, лавки и магазинчики разбросаны по всей территории, трактир, домик лекаря-травника, – короче, все, что необходимо для поддержания жизни в небольшом населенном пункте.

А вот отмеченная ранее оригинальность жителей поражала везде: странные формы построек, рыночек вдоль дороги, церковь в центре, лекарь и травник в одном лице, в то время как обычно – это разные люди, у них разные способы лечения, и они постоянно соперничают друг с другом. Ну, и много чего другого.

Еще я узнал, что этот Ривент находится у Шрона на обучении, так же как и я, но несколько раньше сюда приехал.

Буквально уже со следующего дня Шрон начал учить меня военному делу: владению разными видами оружия, тактике, геральдику я и так знал, стрельбе, правильному ведению боя и многому другому. Мне было ужасно скучно и неинтересно, чего не скажешь о Риве. В то время, как у меня почти ничего не получалось, он с легкостью выполнял и мою программу, и свою. Из-за этого Шрон часто на меня злился:

– Дьявол! Ну за что на меня такая кара пала в виде этого оболтуса?!! – «оболтус» это я, если кто не понял.

Видя, что мне не интересно, Шрон стал устраивать показательные бои между нами с Ривом. Честно говоря, отношения с этим пацаном как-то не ладились. Первое время от него просто деваться было некуда: он постоянно выспрашивал у меня то про мою семью, то про меня, то про вампиров в целом и т. д. А потом после того, как я ему однажды сгоряча что-то ответил (что именно уже не помню, но что-то нелицеприятное), его как ветром сдуло. Он не подходил, не задавал вопросов. Сначала меня это радовало: еще бы, ведь я мог жить спокойно, потом стало как-то напрягать. День за днем, месяц за месяцем, год за годом тренировались вместе, а он меня замечал только на площадке для боя.

Как-то во время очередной бойни между мной и Ривом произошло нечто, что заставило меня изменить мнение о нем, и посмотреть на этого парня с другой стороны.

– Выпад, укол, выпад, укол! Шире шаг, Мейрон! – Шрон отдавал указания мне, как надо держаться в бою, когда противник заведомо сильнее и опытнее.

А я пытался следовать этим указаниям, но как назло, ничего не получалось. Шрон вновь злился. И я даже знал на кого.

– Так, давайте еще разок попробуем. Если и в этот раз не получится, то оставим тренировку до завтра.

Мы снова приняли стойки, поудобнее перехватили мечи и приготовились к команде старта. От тяжелого одноручного меча у меня со страшной силой ныло плечо, а Ривент, кажется, даже не устал. Как ему это удается?

Мы посмотрели друг на друга, поняли, что хмурое настроение нашего учителя заметили оба. В этот раз нападать надо было мне, так велел Шрон.

Я сделал выпад, все как он меня учил, взмах… полет оружия в воздухе… выворачивание меча в правильном направлении для рубящего удара… и Рив на земле! Радости Шрона не было предела. Но я-то видел, как аккуратно Рив приземлился на траву… Но зачем он это сделал? Кто его просил?! Так зол я был давно!

Этим же вечером после ужина я подошел к Ривенту.

– Ты зачем это сделал? – спросил я, не поднимая взгляда.

– Что? – тот небрежно сидел «петухом» на невысоком деревянном заборчике.

– Ты, знаешь, о чем я.

– Ах, это… – парень уперся взглядом в землю. – Не знаю.

Он дурачком только притворяется или вправду?..

– Как не знаешь? Ведь я тебя не просил, значит у тебя были причины.

– Честно, не знаю. Просто мне надоело уже четыре года подряд побеждать тебя.

– Ты что-то имеешь против? – несколько раздраженно ответил я, забираясь на забор.

– Да. И я, и Шрон видим, что в тебе есть потенциал, только ты почему-то не хочешь его использовать, – ну неужели не понятно, что мне просто не интересны эти военные штучки. Потенциал! Тоже мне… нашлись наставнички!

– Это мое дело… Постой, вы что, договорились со Шроном? – внезапно осенившая догадка чуть не сбросила меня с «насеста».

– Нет. С чего ты взял?

– Но ведь ты сказал, что вы оба видите потенциал…

– Да, оба. Но по отдельности. Мы с ним на эту тему не говорили. А еще я вижу, как он страдает…

– Он? Страдает? Не смеши меня. Он просто злится, что ему попался такой бездарный ученик, – я правда не представлял себе страдающего Шрона… до этого момента, а сейчас представил… и чуть не сдержал смешок при виде этой воображаемой картины: эдакий «шкаф на выезде» сидит и, склонив свою буйну голову, горюет… прямо таки страдает… Ой, мамочки! Я сейчас не сдержусь…

– Я не мастер слова, но попробую тебе объяснить. Когда что-то кому-то даешь, когда в кого-то вкладываешь свои силы, душу… всегда надеешься на отдачу. Так и он… вложил столько сил в тебя, а ты даже не стараешься. Это все говорит лишь об одном: ты не уважаешь его труд. И ему от этого больно…

Я задумался… глубоко задумался… А ведь я даже не подозревал, что Шрон может вкладывать в меня душу. Я думал, что ему важен опыт Рива, и что Шрон просто тренирует его на мне… а оказалось наоборот, и Рив просто хотел сделать приятное учителю. А я, наверное, никогда бы не додумался до этого сам.

Парень встал, потянулся, размял кости и… ушел без единого слова, оставив меня наедине с моими новыми мыслями.

С тех пор я старательно пытался запомнить пасы, выпады, в общем все знания, которые Шрон давал нам. У меня с каждым разом получалось все лучше и лучше. С Ривом мы подружились и теперь не расставались никогда. Он был единственным и лучшим другом мне, и я надеялся, что являюсь тем же ему.

Тогда же я узнал, что Шрон не получает ни копейки ни за меня, ни за Рива, хотя до этого я был убежден, что он имеет с нас (по крайней мере, с меня) довольно приличные деньги. Стоял открытым вопрос: тогда почему он это делает? Зачем учит нас? Ладно, пацана он подобрал и теперь учит как собственного сына, а я?.. Ведь ко мне Шрон относится с нескрываемой нежностью. То, что он знаком с моими родителями, я понял еще в замке перед поездкой. Но почему не берет денег? Или ему их и не предлагали? Все это предстояло выяснить.

* * *

Я сидел на траве, подложив свою телогрейку и опираясь спиной о ствол уже немолодого ринеиста, и разглядывал веточку, лежавшую передо мной. Наклонившись, я взял ее в руку: коричневые листочки, похожие на листья дуба, дрожали над языками пламени. Костер играл оттенками цвета на гладкой поверхности листьев, когда один сильнее остальных высохший листок вспыхнул желтым. Я немного опустил веточку, и она уже вся попала под власть пламени.

Вдруг я вспомнил, что еще будучи совсем мальчишками мы делали с большими ветками ринеиста: я резко крутанул ее в ладони так, что во все стороны полетели желтые огоньки недогоревших кусочков сухих листиков. Получилось, хоть и не так эффектно, впечатление засветившегося всеми красками огня ринеистового прутика.

Я уже было хотел встать и отломать веточку побольше, как меня оторвал от этого древогубительного поступка голос Шрона:

– А, вот ты где. Я тебя уже обыскался.

– Зачем я тебе нужен?

– Поговорить с тобой хотел…

– О чем же?

– Да так… просто скучно мне стало… – начал он как обычно издалека: – Мей, а ты не хочешь вернуться домой?..

– Зачем мне возвращаться, меня и тут неплохо кормят, – попытался отшутиться, но фишка не прокатила:

– Ты что, совсем ни по кому не скучаешь? – мне показалось или удивления в его голосе действительно не было…

– А мне не по кому скучать. Корну на меня плевать, Карлуна с трудом вспомнит как меня зовут, Логим просто всегда был со мной вежлив… а Миссава… ее больше нет.

– Да… Ее больше нет… – он так резко поменял тему: только что спрашивал о ком я скучаю, а тут переключился на мать. Наверняка он завел этот разговор неспроста: – Миссава тебя обожала. Она любила, когда ты называл ее «мама», – постойте, а это он откуда знает…

– Учитель, я не совсем понимаю, куда ты клонишь.

– А я куда-то клоню? – он, кажется, немного испугался… но чего? – Просто вспомнил твою мать…

Ага, как же, просто вспомнил! Ничего у него не бывает «просто». Он что-то знает. Но его слова все-таки задели мое любопытство, и я попался на удочку как мальчишка:

– А какая она была, Шрон?

– Она была… прекрасна, обворожительна, чудесна, красива, мила, даже не просто мила, а очаровательна… она была лучшей женщиной из всех, которых я знал.

– А как вы познакомились? Как ты ее узнал? – этот вопрос мучил меня давно. Я очень хотел получить на него ответ. И если не сейчас, то когда?

– Это банальная история. Просто я, еще совсем мальчишкой, начал работать в поместье Пристелс. Кстати, а как это переводится?

– «Холодный ручей».

– Холодный ручей… – Шрон вздохнул. – Так вот, когда я начал работать, твоей матери было от силы лет пятнадцать… Совсем ничего по вашим меркам. Когда управлением «Ручья» занялась она, я был повышен. А как же иначе: я один-единственный работал там постоянно, когда другие работники очень часто менялись. Наверное, всех пугала нестабильность доходов, а соответственно и оплаты…

– А тебя не пугала?

– Те, кому это не нравилось, уходили в другие дома на работу, к другим хозяевам… А мне некуда было идти. Маленького, щупленького мальчика никто больше не брал. Но, как видишь, со временем этот мальчик окреп, – в подтверждение Шрон хлопнул себя по животу. – Через несколько лет кто-то заметил мои навыки в военном деле… уже и не помню, кто это был… и меня быстро назначили кем-то вроде личного телохранителя мадам Миссавы. Она всегда была ко мне добра и терпима, хоть я и делал много ошибок и проказ. Я взрослел. Она тоже, но менее заметно. Когда я выглядел пятидесятилетним мужчиной, Миссава оставалась так же хороша и молода. Я стал ей как отец… Это она так говорила. Я обещал позаботиться о тебе…

– Она просила позаботиться обо мне? – я знал, что Шрон и Миссава были знакомы, но чтобы настолько… Да, такой близости я не ожидал. А если Шрон испытывал к ней определенные чувства? Не может быть! Он же был намного старше! Хотя только внешне… Нет, вряд ли что-то такое могло иметь место. Если было так, как я подумал, то он бы вспоминал мою мать с болью, горечью… А не с простым сожалением…

– Теперь ты, Мей.

– Что я?..

– Расскажи мне, как… это случилось?

Если я скажу, что мне было больно вспоминать, то совру. Нет, вспоминать было не больно, а скорее как-то грустно, тягостно. Боль ушла уже давно, осталась пустота, от которой в душе раздавалось эхо… Вспомнилось легко, однако рассказывать оказалось неожиданно трудно:

– Был прием в честь дня рождения Карлуны… Собрался весь Высший свет. Все веселились, ели, пили… Я, как обычно в такие дни, сидел в своей комнате, когда ко мне пришли и сказали. Я видел ее только на расстоянии: заглядывал в ее комнату из-за двери, ближе меня просто не пустили. Видел, как она сделала последний вдох, как доктор пытался заставить ее тело вновь дышать, но я уже тогда знал, что у него ничего не получится. Сначала не было слез, просто вдруг стало так пусто, как… как будто ты остался один на всем свете.

– А сейчас?

– Сейчас уже не так, ведь у меня теперь есть ты и Рив. Да и времени прошло немало…

Наставник промолчал. Минуту никто из нас не нарушал тишины, каждый думая о своем. Затем Шрон внезапно приподнялся и посмотрел на меня совсем по-другому.

– А еще у тебя теперь есть вот это, – с такими словами Шрон достал из-за спины «Охотника».

Такого оружия я еще не держал в руках: арбалет с длиной корпуса, немного большей размаха дуг, достигающих едва ли один локоть, рабочим ходом тетивы вдоль корпуса в две ладони, с предохранителем и рукоятью, специально сделанной под мою руку (а в этом сомневаться не стоило – арбалет лежал в ладони как влитой)! Какой же он легкий и удобный! Несмотря на средний размер, арбалет рассчитан был для одной руки, но… левой. Теперь точно известно, что оружие сделано на заказ: я стреляю с левой руки гораздо лучше, чем с правой. Тетива спускается одним лишь движением большого пальца, и натягивается сама с помощью специального механизма! Стрелы ложится сразу две! Дьявол… я мог только мечтать о таком!

– Шрон, это мне?

– А кому же еще. Ты попробуй. Давай.

– А тетива из волоса единорога? – с почти детским восторгом спрашивал я, хотя ответ знал заранее и наверняка.

– Да. Попробуй уже, я сам из него не стрелял, мне неудобно левой.

Я попытался поудобнее перехватить арбалет, но это оказалось лишним – он и так был донельзя удобным. Прицелиться… надо прицелиться, только куда… ага, вон на столе стоит чашка. Задержка дыхания, прицел, стук сердца… Бесы! Но как же я выстрелю, когда не могу успокоить свое сердце! Его биение сбивает. Подумав, решил просто стрелять между ударами своего органа и надеяться, что успею. Бум-бум… я ощущал его всем телом… раз… два… три… выстрел. Стрела сорвалась неожиданно тихо, но последствия… Короче, она стукнулась (увидеть больше не представлялось возможным) о чашку, отскочила в сторону и понеслась вправо… Дзынь!!! Удар о глиняный горшок, висевший на заборе… ему, кстати, хана. Стрела на этом не остановилась, но направление «немного» изменила.

В итоге кот, который спокойно спал на лавке возле стола, взлетел не хуже той стрелы, упал, не успев скоординировать импровизированный полет, одного мимолетного взгляда назад хватило, чтобы правильно оценить ситуацию: убийственное орудие как будто само целилось в… мягкое место, и киса поняла, что пора «делать лапы». Черный, справедливо рассудив, что стрелок сам в себя стрелять не будет и что, посему, самое безопасное место – место старта, выгнул хвостом последнюю скорость и «нажал на ускорение»…

Я никогда не считал, что шапки из шерсти черных котов мне идут, ан нет – посмотрите, как хорошо смотрится. Тем временем, стрела потеряла из «поля зрения» кошачью мишень и «увидела» другую… Шрона. Единственное, что успел тяжелоатлет – пригнуться, хотя для сохранения глаза и этого оказалось достаточно. Очухались мы оба, когда все уже стихло, лишь металлическая чашка покачивалась на столе… да шапка Шрона болталась позади нас, пришпиленная стрелой… а еще у меня над ухом тяжело дышал кошко-ёж.

– Мей! – взревел Шрон.

Мы подошли ближе к месту поражения: деревянная чашка, с наружной стороны оббитая свинцом, была продырявлена насквозь, про горшок я уже сказал… а шапку я давно советовал ему поменять…

Мы присели, потому как ноги вдруг перестали твердо держать на земле. И это только обычная стрела с металлическим наконечником! А что будет с болтами или волшебными стрелами?! Я только хотел пуститься в предположения, как вспомнил о причине нашего разговора:

– Шрон, а зачем ты это сделал?

– Что?

– Ну, подарил мне этот арбалет…

– А я и Риву подарил…

– Меня не интересует Рив. Для чего ты сделал этот подарок? – я еще раз взглянул на теперь мое оружие.

– Видишь ли… я… подумал, что вам это пригодится… ведь я почти закончил ваше обучение…

– И что с того? Зачем надо было тратить столько денег?

– Да не перебивай ты! Я сам все скажу… Я просто волнуюсь…

– Право, Шрон, я удивлен… и заинтригован.

– Я ведь хотел поговорить с тобой о твоей матери, Мей…

Шрон уже несколько раз с того момента, как я у него учусь, упоминал о моей матери. И все время как будто пытался мне что-то сказать, но то ли силы духа не хватало, то ли вспоминал он понемногу, короче я не торопил его. А зачем было торопить? Я считал, что учитель обязательно все расскажет… когда придет время. И я никогда его ни о чем не расспрашивал – будет лучше, если он все расскажет сам.

Я молчал, а потому Шрону ничего не оставалось, как продолжить:

– Ты знаешь, что в тот вечер, когда она умерла, у вас в замке был прием… Миссава умерла при очень непонятных обстоятельствах: весь вечер она была здорова и отлично себя чувствовала, а спустя несколько часов ей вдруг ни с того ни с сего стало нехорошо…

– Да, Шрон, я это все знаю. Я не раз задавался вопросом, что же все-таки это было.

Наставник внимательно посмотрел мне прямо в глаза.

– Мейрон, я отлично знал твою мать. Мы всегда были лучшими друзьями с ней, и она мне доверяла больше, чем твоему отцу…

– Давай короче, к чему ты клонишь? – я начинал злиться, впрочем это мое обычное состояние, когда со мной пытаются говорить о Миссаве.

– Мне кажется, Мейрон, что это было банальное отравление…

– Но что она могла съесть, чтобы ей стало так плохо… – и тут до меня начал доходить истинный смысл его слов: – Ее могли отравить?.. Но кто? Кому это было нужно?.. У нее ведь не было врагов, насколько мне известно…

– Врагов-то может и не было, но влюбленный эльф был точно.

– Эльф? Это он сделал? Шрон! Скажи! Это был он?!! – я вскипел от этой новости.

– Успокойся, Мей, это всего лишь предположение.

– Тогда зачем ты завел весь этот разговор?! – я всеми силами старался не закричать на Шрона, но от этих усилий тон моего голоса не стал менее приветливым.

– Я никогда не забуду ее, слышишь… никогда… Я был стар уже в то время и потому взял на воспитание тебя для исполнения задуманного мною плана. Я научил вас с Ривом всему, что знал, а знал я немало… И я хотел бы, что бы вы отправились на поиски этого эльфа и проверили его на причастность к этому убийству. Если, конечно, это убийство…

– А она?

– Что она?

– Она его… любила? – я с огромным трудом произнес эти слова, но спросил то, что меня волновало сейчас больше всего.

– Да что ты! Она любила только твоего отца! Сколько бы эльф ни бился, он никогда не получил бы от нее ни капли взаимности.

– Расскажи подробнее про этого эльфа, – я несколько успокоился, но дыхание все еще было тяжелым и прерывистым.

– Он примерно такого же возраста, как и твоя мать. Значит сейчас ему должно быть около 227 лет. Он высокий красивый блондин, по крайней мере был им. И он без ума был от Миссавы столько, сколько я себя помню. Этот эльф доставил твоим родителям немало неприятностей.

– А как его зовут?

– Вот этого я не знаю. Миссава никогда не говорила, хотя твой отец наверняка в курсе, но вряд ли он тебе скажет.

– Хотелось бы здесь сказать «Понятно», но на самом деле мне ничего не понятно. Где его искать?

– Родом он был из Лехотков, а где он сейчас – понятия не имею. Но наверняка там его кто-нибудь знает, ведь двести лет чай…

Лехотки… Большой город. Город гномов и других торговцев. Чтобы попасть туда, придется пройти на восток, почти через все Пригорье, в долину Рихт.

– Далековато…

– Да. Но тебя никто не заставляет. Ты можешь не ходить. Это просто мои мысли.

– Я пойду, Шрон. Я должен это сделать. Я хочу узнать виновника смерти моей матери.

– А когда найдешь его?

– Я его убью, – твердо, коротко и информативно ответил я наставнику.

Я видел, что Шрон хотел что-то сказать, но почему-то передумал, а сам вдруг спросил:

– Шрон, а сколько ты отдал за арбалет?

– Какая разница, мой мальчик. Сколько бы я ни отдал – он стоит дороже.

Мы оба посмотрели друг на друга: он на меня как отец на сына, я на него – как благодарный ученик на лучшего в мире учителя.

– Так когда ты выдвигаешься? – его теплые глаза слегка увлажнились.

– Ты же сказал, что почти закончил обучение. А значит как только закончим.

– Эй, вы чего спать не идете? – Рив выглянул из окна на кухне и повис на подоконнике.

– А ты чего не спишь?

– Да с вами заснешь, как же.

– Сейчас, уже идем.

* * *

Риву Шрон подарил набор из пяти метательных ножей. Каждый сделан из гномьей стали, с кровостоком и с клеймом в виде выгравированного Черного Кристалла.

В качестве пояснения: Черный Кристалл – это черный камень, который обычно не подвергают огранке, а прямо в своем природном виде вставляют в украшения (чаще всего в кольца и перстни). Почему не гравируют? Да просто этот камень уже рождается природой со своей неповторимой огранкой, и нет способа лучше показать, что это – именно Черный Камень, чем оставить его неизменным. Его еще называют Камнем Смерти, Камнем Тьмы и так далее и тому подобное. Хотя я сам понятия не имею, за что его так прозвали, я его ни разу не видел. Символизирует он, конечно же, смерть.

В доме Шрона мы оставались еще две недели, и все эти дни он не жалел ни своих сил, ни наших. Так что к концу второй недели я практически «сросся» с арбалетом в единое целое, а Ривент метал ножи будто это были его слуги.

Я не удивился, когда Рив попросил меня взять его с собой – мы так подружились, что я не представлял свою жизнь без него, и если бы он не обратился ко мне первым, то я сам бы попросил его отправиться со мной.

В последний день нашего пребывания у Шрона, он сказал:

– Так, ребята, теперь осталось одно ма-а-аленькое дело.

Этим «ма-а-аленьким» делом оказалось обозначение наших достижений на наших телах.

Меня Шрон наградил изображением на плече мишени с центром в виде яблока, означавшим знание своего дела, причем рисунок учитель просто вывел кончиком ножа, потому что кожа у меня смуглая и обычные шрамы на ней видно гораздо лучше, чем темные линии татуировки. А Рива – тремя порезами наискось на лопатке теми же ножами, которые сам подарил, аргументировав это тем, что ножи сделаны из стали, которой пользуются исключительно профессионалы, и тот, для кого предназначается эта эмблема, все поймет. Увидели мы это немного позже, когда порезы зарубцевались особым образом, оставив на коже не очень тонкие абсолютно ровные и гладкие шрамы – от обычного ножа такие не остаются. В принципе, можно было выбрать и какую-нибудь татуировку для Рива, но Шрон решил, что она не так хорошо расскажет о своем владельце, как эти отметки.

Я понятия не имел, где Шрон достал этих животных, но когда он их привел, мы с Ривом смогли только изобразить удивление и с отвисшими челюстями немного помолчать… минут так пятнадцать. Такого героизма Шрон от нас никак не ожидал и вовсю насладился моментом: сунул каждому в рот по распустившемуся серкидиану (почти как ваш одуванчик, только у нас этот цветок не цветет желтеньким, а сразу распускается «пушком»). Отплевавшись, мы смогли спокойно рассмотреть наших теперешних «скакунов».

Не то, чтобы эти звери были редки в природе, просто они стоили огромные деньги, и оттого их редко можно было увидеть. Не каждый может себе позволить завести такую животинку.

Оба ростом почти с нас (но Шрону еле до плеч доставали), с вытянутыми мордами, они были похожи на собак. Огромных собак. Представьте себе темно-коричневую борзую ростом с лошадь. Представили? Хорошо. А теперь добавьте к ней торчащую вертикально (как у панков) лошадиную гриву, львиный хвост, вампирьи клыки и когти длиной около десяти пальцев каждый. Ну, как видок? Нам тоже «понравилось». Эти создания назывались ксаркорнами. Они были поистине духами земли: мощь, с которой может сравниться не каждое существо темного мира, скорость, уступающая лишь скорости птицы и ветра, выносливость, непередаваемая никакими сравнениями… и прямо таки щенячья верность своему хозяину – все это вынуждало относиться к ним, как к достойным противникам. Я слышал о них несколько раз, но вживую увидеть и не мечтал.

Про ксаркорнов говорили, что они удивительно хорошо чувствуют себя на любой земле, будь то равнина, или горы, или пески. Единственный их недостаток заключался в боязни других стихий: воды, воздуха и огня, – то есть от всего этого они не шарахаются, но, допустим, летать или плавать эти животные мягко говоря не просто не любят, а более того – не умеют. За огонь речи не идет вовсе, его мы с вами тоже обходим стороной.

Еще один большой плюс в сторону этих «милых» созданий – для того, что бы ехать верхом, не требуется седло, которое, впрочем, все же в «комплект» входило.

Сколько же учитель за них отвалил?..

Прощание не было долгим и «слезным», так как мы договорились обязательно встретиться, когда выполним задуманное, и рассказать учителю все в подробностях. Можно сказать, отчитаться.

Выехав на рассвете из деревни, мы направились в Хорлин, благо, что до него было не больше пары часов пути.

Так как он был не очень большим городом, на въезде нас ни о чем не спрашивали, никто не проверял наши вещи, вообще отнеслись к нам прохладно. Однако размер пошлины несколько озадачил: с путников требовали целую золотушку. Ну, что ж, будем надеяться, что это того стоит.

Сразу за главными воротами оказался рынок. Толпы народа сновали туда-сюда, сбивая с ног прохожих. Со всех сторон раздавались крики примитивной рекламы типа: «Лучшие овощи во всем Хорлине!» и «А кто забыл купить ароматных хлебцов?!».

Увидев кукольный мини-театр, мы с Ривом не стали задерживаться, так как наверняка тут полно мелких воришек и карманников. Для них – самая подходящая ситуация. Ого, какой-то паренек, даже не беспокоясь о конспирации, ловким движением руки извлек кошель из кармана зрителя. А тот как смотрел представление, так и продолжал смотреть, не подозревая, что домой придет совсем без денег.

Меня передернуло при виде этого зрелища, и я невольно потянулся к прикрепленному на поясе мешочку проверить его наличие на своем месте. Как раз в этот момент чья-то рука проскользнула под моей, и я резко обернулся: мелкий мошенник уже был далеко. Я лишь увидел, что он завернул за угол большого дома. Мне ничего не оставалось, как переложить только что едва не украденный кошель за пазуху и догнать Рива.

Странно, но никто даже не обратил внимания на появление в городе ксаркорнов, как будто здесь это нормальное явление. Если честно, то я был рад такому ходу дела – нам ни к чему лишнее внимание.

– Город лишь кажется большим, на самом деле это ощущение создает рынок. Здесь постоянно толпы народу. А стоит проехать пару кварталов – тишь и благодать, – Рив обернулся ко мне.

– А ты откуда знаешь?

Хоть я и прожил в этом городе несколько своих первых лет, но с того времени Хорлин сильно изменился. Наведываться, да и приближаться к родовому поместью не было ни малейшего желания.

– Я у того продавца спросил, – он показал рукой на рыбный ряд, но на кого именно – я не увидел. – Еще он сказал, что если мы пойдем по главной улице, то сможем найти трактир. По его словам там лучшее пиво в городе.

– Я не пью пиво.

– Зато я пью, – мне показалось, что Рив как-то напряжен. Сомневаюсь, что это я стал причиной такого поведения своего попутчика, поэтому я повернул голову в сторону, куда смотрел Рив.