Текст книги "Танец белых одуванчиков"
Автор книги: Татьяна Туринская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Я, Кирюшенька, беременная. Вот на каких дрожжах я так толстею. Да только ты не бойся, не переживай. Это только моя проблема. И не думай, что я затеяла это, чтобы увести тебя у Тамарки. Нет, Кирюшенька, нет. Конечно, я была бы безумно счастлива, если бы ты всю жизнь был рядом со мной, но я реалистка. К сожалению. Потому что фантазерам, наверное, живется легче. Они не осознают тех трудностей, которые ждут их впереди. А я прекрасно знаю, как это трудно. Я видела, как тяжело было маме тянуть меня одной. Но я все равно не боюсь. Если бы ты только знал, как я рада! Не сердись на меня, миленький, ладно?
Она повернулась и внимательно посмотрела на Кирилла. Ни страха, ни разочарования, ни презрения или ненависти. Одно сплошное удивление. Как будто не догадывался, что от того, чем они занимаются едва ли не каждый вечер на протяжении нескольких последних месяцев, время от времени появляются дети.
– Не сердись, Кирюшенька! Я не хотела привязывать тебя к себе этой беременностью. Наоборот, я прекрасно понимаю, что больше тебя не увижу. И несмотря на это, я рада. Если бы ты только знал, как я рада!
Кирилл лежал чурбан чурбаном, ни слова сказать, ни хоть жестом каким выразить свое отношение к новости. Светлана прижалась к нему, положила голову на грудь:
– Я прекрасно понимаю, что сегодня наш последний вечер. Вот и давай расстанемся красиво, ладно? Не бойся, миленький, я никогда не напомню тебе о себе, не попрошу помощи. Я справлюсь. Я сильная. Кирюшенька, ты даже не представляешь, какая я сильная! Ты живи себе, ни о чем не переживай, хорошо? Вот только вспоминай иногда обо мне, ладно? По-хорошему вспоминай, не по-плохому. Нам ведь с тобой хорошо было вместе, правда? Вот и вспоминай, как нам было хорошо. И я буду вспоминать. А теперь иди, Кирюшенька, иди, миленький. И ни о чем не переживай. Иди.
И Кирилл, словно послушный ребенок, встал с кровати, молча оделся и покинул гостеприимную квартирку, даже не попрощавшись с хозяйкой. Минуту-другую Светлана сидела, как статуя, даже не шевельнулась ни разу. А потом откуда-то из глубин женской сущности пришли спасительные слезы.
Глава 20
Судьба порою смеется жестоко… Еще три дня назад Кирилл был абсолютно спокоен. Пусть не особо доволен жизнью, но не слишком и напрягался. Тамара его не очень-то и доставала, он научился воспринимать ее, как неизбежное зло. А как для неизбежного, оно было не таким уж и страшным. Потому что знал, что в любой момент сможет с нею развестись. И вот как раз в тот момент, когда принял это решение, оказалось, что он сам себе не хозяин.
Известие о беременности супруги застало его врасплох. Сам себе удивлялся: почему он никогда не думал, что от их тесных отношений могут зародиться какие-то сложности. Даже не сложности, много хуже. Если со сложностями еще можно бороться, можно преодолевать их, можно искать выход из затруднительного положения, то как можно бороться с собственным нерожденным ребенком?! Тем более от собственной супруги. Законной, между прочим.
Кирилла не так удивил, не ошарашил бы этот факт, если бы Тамара не объявила о нем именно теперь, когда ему отчего-то непреодолимо, до зубовного скрежета захотелось оставить в прошлом неудавшийся брак, как никогда ранее. Ведь сердце отчего-то запрыгало внутри, когда он озвучил Тамаре свое намерение. Почему-то вдруг вздохнул облегченно, как будто именно его решимость и означала долгожданную свободу. Но тут…
Банально до пошлости: супруг хочет развода, а жена ему сообщает о долгожданной беременности. Впрочем, в их с Тамарой случае ни о какой долгожданности говорить не приходится. О ребенке мечтал разве что Зельдов, сами-то они с Тамарой никогда даже не заговаривали на эту тему. Да и сложно мечтать о детях при их-то весьма странных отношениях. Разве можно заводить ребенка в такой семье? Где родители общаются друг с другом сугубо в постели. Да и то – общаются без помощи слов, одними только прикосновениями. Пусть тесными, пусть весьма и весьма откровенными, но нормальным такое общение назвать вряд ли возможно. И разве можно в такой семье воспитать нормального человека?! Это что же, ради ребенка ему придется не только остаться с Тамарой, но еще и изображать счастливого мужа и отца?! Отца – может быть, вполне может быть. Но счастливого мужа?!
Господи, и о чем он только думал?! Почему не развелся раньше? Ведь давным-давно понял, что ничего хорошего из этого брака не выйдет. Но даже не это Кирилла удивляло и возмущало больше всего в себе самом. Никак не мог понять и простить себе такого странного поведения. Почему так часто занимался с Тамарой тем самым, отчего родятся дети?! Ведь даже не испытывал особого желания! Но тем не менее упорно исполнял супружеский долг! Зачем? Что за глупая прихоть?! Ведь практически никогда не приходил домой неудовлетворенным, ведь редко когда обходил драгоценным своим вниманием Свету. И домой приходил сытым во всех без исключения смыслах! Ведь и столовался, можно сказать, у нее – разве дома его когда-нибудь ждал нормальный человеческий ужин? Ведь в лучшем случае приходилось самому варить магазинные пельмени. В худшем обходиться бутербродом с ветчиной и чаем. А у Светланы было так хорошо, так уютно. И готовит шикарно, и вообще…
От этого "вообще" до сих пор мурашки по коже бегают. Ведь как не хотелось от нее уходить!!! Пожалуй, если бы она жила одна, Кирилл периодически оставался у нее ночевать. И, скорее всего, происходило бы это все чаще. Потому что из уютного, хоть и предельно скромного гнездышка, так не хотелось возвращаться в свой холодный мрачный дом, где ждала его чужая хищница с отвратительно-странными губами. Чужая, несмотря на наличие штампа в паспорте. Нет, совершенно определенно: Кирилл крайне редко появлялся бы в собственном доме, и уже, пожалуй, давным-давно настоял бы на разводе, а может, Тамара сама настояла бы на нем, не в силах мириться с подобным поведением супруга.
Но в том-то и дело, что Светлана жила не одна. Ведь каждый вечер ждала возвращения матери. И именно поэтому Кириллу приходилось помимо своего желания остаться уходить в черноту ночи и ехать в холодный мрачный дом. Уже не свой, а как будто бы только Тамарин.
Да, если бы только не Светкина мать… Тогда все могло бы случиться иначе. И почему Кирилл раньше об этом не задумывался? Ведь запросто можно было бы снять квартирку для Светы, и она бы уже не стала напоминать ему, со страхом глядя на часы, с бесконечным сожалением во взгляде и в голосе, что вот-вот вернется мама. Почему? Ведь это такое простое решение проблемы, почему оно ни разу не пришло в его голову?
Может, подспудно все же опасался, как бы их со Светланой отношения не зашли слишком далеко? Именно поэтому и устраивало такое положение дел. Когда у Светы мать, а у него жена. И никто никому ничего не должен.
Хорошо, пусть даже так. Пусть Кирилл никогда не планировал ничего серьезного со Светой. Пусть ему просто было удобно проводить у нее все вечера. Вкусно поужинать, потом очень даже замечательно поваляться в постели… Да, с его стороны это было крайне безответственно, но Кириллу безумно нравилось такое нехитрое, в общем-то, времяпрепровождение. Ни разу не поймал себя на желании вывести Свету в свет – скромненький такой каламбурчик – в ресторан там, или в театр. Ни разу! Потому что ему было так уютно с нею дома, без посторонних любопытных глаз, что ни разу даже не подумал об этом! Да и ресторанная еда надоела еще в те времена, когда только встречался с Тамарой. Да, вкусно, иной раз изыскано, необычно. Но… надоело. Хотелось нормальной домашней пищи, такой, к которой он привык в своей семье, которой кормила их с отцом мама. А Светлана, оказалось, кормила его еще вкуснее. Тогда зачем им эти рестораны?
Но была и вторая причина. В свое время Кириллу нравилось представлять знакомым свою спутницу: "Знакомьтесь – Тамара Зельдова, моя подруга". Ему нравилось, какое впечатление на них производила Тамара. Да, каждый из них отдавал должное исключительному вкусу Кирилла – еще бы, такую красотку отхватил! А вот представлять знакомым Свету ему не хотелось. И не потому, что вряд ли при взгляде на нее у кого бы то ни было глаза на лоб полезли от восхищения. Хотя, если честно и откровенно, и от этого тоже. Но в большей степени все-таки от другого. От того, что ему самому никого не хотелось видеть. Рядом со Светой Кириллу вполне хватало ее одной. И уже просто не было необходимости светить перед кем-либо своим утонченным вкусом. Ему просто было хорошо с нею, с такой обыкновенной белой мышью.
Но вот это-то и самое странное, самое необъяснимое! Если ему было так хорошо со Светланой, так какого же черта он практически каждый вечер имел весьма тесные отношения с Тамарой?!! Разве он хотел ее? Пусть сугубо в плотском отношении, но разве хотел?
Да, Тамара действительно мастерица, действительно затейница. Этого у нее не отнять. Это она здорово умеет. В отличие от Светы. Света по сравнению с Тамарой – скромная ученица, первоклассница. А Тамара если не академик, то уж как минимум доктор наук, как максимум профессор. А может и в самом деле академик. Может, именно поэтому Кирилл и исполнял супружеский долг с такой завидной регулярностью? Вернее, сам-то он не спешил его исполнять, зато весьма охотно отзывался на откровенные призывы Тамары. Да, именно она первая начинала любовную игру. Всегда, начиная с того вечера, когда заявила о том, что они с Кириллом якобы одной крови. То есть после первого их, совместного решения о разводе. С того самого дня именно от нее исходила инициатива. А Кирилл даже ни разу не попытался отказаться. А зачем? Если само плывет в руки? Может, не особо и хотел, а вот отказаться даже мысли в голову не приходило. Под умелыми Тамариными руками в голове моментально образовывалась пустота.
Хм, как все это странно… Если в постели Светлана даже и близко не может сравниться с Тамарой, то почему Кирилл с такой настойчивостью каждый вечер встречал ее с работы? Неужели сугубо ради вкусного ужина?!!
Чушь, глупость, абсолютная ерунда! Светкины борщи и грибные запеканки тут ровным счетом ни при чем! Не к ним Кирилл спешил каждый вечер, совсем не к ним! К ней, только к ней самой! Только к Светлане! Потому что хоть и не умела выветрить все мысли из его головы одним только прикосновением, однако очень хорошо умела другое. В ее объятиях Кирилл не терял собственную личность, не терял себя, не переставал ощущать себя человеком, полностью превратившись в ненасытное животное. Пусть всего лишь на несколько минут, но ведь именно в безмозглое животное превращался с Тамарой. А Света…
А со Светой все было совершенно иначе. С ней он каждую секундочку оставался самим собою. Не терял контроля над чувствами и эмоциями, даже на миг не зверел, не становился похотливым самцом. Несмотря на некоторый проигрыш в плотских ощущениях, Светлана дарила Кириллу нечто совершенно иное, другого порядка, другой окраски. С ней было просто тепло и хорошо. Не по-звериному – по-человечески! Просто очень уютно, и все. Просто хорошо, просто здорово. Не столько телу здорово, сколько душе. Просто тепло.
Если совсем уж честно и откровенно, два первых свидания со Светланой прошли именно под девизом: "Долой все людское!" Кирилл вытворял с нею приблизительно то же, что и с законной супругой. Возможно, даже чуточку отвратительнее, словно бы проверял грань, за которую та готова зайти. И когда оказалось, что Светлана практически безгранична, что вроде как бы и не знает такого слова "Нет", ему почему-то дико захотелось отхлестать ее по щекам. Почему? Ведь подобная идея никогда не приходила в его светлую голову с Тамарой, ни до свадьбы, ни после. Почему-то с нею вся эта пошлость безграничья казалась вполне естественной и уместной. Потому что Тамарина внешность полностью отвечала ее внутренней хищной натуре, звериной, животной, бесстыдной, похотливой. И поэтому, собственно, ничего другого от нее и не ожидалось: только дикий животный секс, и ничего более.
Светланина же внешность обещала нечто иное, совершенно несравнимое с тем, чем Кирилла щедро осыпала законная супруга. И именно поэтому так отвратительно было на душе, когда оказалось, что за внешностью такой скромницы, практически незаметной былой мыши, скрывается такая же оторва, как Тамара. Настолько явным было это несоответствие, настолько не подходило белой мышке Свете поведение откровенной хищницы Тамары, что, в отличие от последней, выглядевшей вполне естественно в своей похотливой ипостаси, она создавала стойкое впечатление беспутной шлюхи нижайшего пошиба. И от этого несоответствия, от этого стойкого впечатление Кирилл, пожалуй, впервые в жизни ощутил довольно позорное для настоящего мужчины желание, если даже не потребность, отхлестать женщину по щекам. Не какую попало, Светлану. За то, что творила то же самое, что и Тамара. За то, что Тамаре можно это творить, потому что в ней осталось мало человеческого, ведь она не более, чем самка дикого животного. За то, что Свете уподоблять себя подруге категорически запрещено.
И за то, что несмотря на все эти "за то", несмотря на все несоответствие и гнев, за ощущение обиды, словно бы его жестоко обманули, подсунув вместо отборного эксклюзивного товара дешевый ширпотреб, к тому же неоднократно побывавший в употреблении, Кириллу все равно было до невыносимости хорошо с нею. Не столько даже хорошо, ведь имел опыт куда более, скажем, качественный. Сколько… вот когда просто хорошо, и все. Когда сам себе не отдаешь отчета в причинах удовлетворенности. Когда просто хочется прийти еще раз, и еще, и еще. И уже никогда не забывать дорожку в этот дом.
И кто знает, может, и отхлестал бы Кирилл Свету за ее вседозволенность. Хотя выглядело бы это с его стороны не только странно, а даже абсолютно алогично – ведь, собственно говоря, именно за вседозволенностью и шел в этот дом, к этой женщине, так по какому, собственно, праву, на каком основании?.. Но сначала вырвались слова. Руку сдержать было проще, именно поэтому первыми вырвались слова. И только увидев ее слезы, понял – не до конца еще пала, раз умеет плакать из-за оскорбления. Не до конца. А позже и вовсе понял, что не пала, не пала! Просто он дурак. А она… Понял, что только ради него готова на все.
Ради него… Почему? И почему он раньше не задавал себе этот вопрос: почему ради него Светлана готова на все? Только ли потому, что из-за более чем скромной своей внешности испытывает недостаток в поклонниках? Неужели и другому мужику, обратившему на нее драгоценное внимание, досталось бы столько же любви и тепла от нее, такой гостеприимной? Или же все это только ради него одного, ради Кирилла Андрианова?
Господи, как же все сложно! Узнай Кирилл о Светланиной беременности хотя бы на пару дней раньше, нежели о Тамариной, он непременно развелся бы. А, собственно, ради чего? Чтобы жениться на Свете? Нет! Однозначно нет. Разве можно жениться на женщине из другого социального слоя? Это ведь абсолютно противоречит его правилу. Главному правилу. Иначе как он сможет быть уверен в том, что она любит именно его самого, а не деньги Андрианова-старшего? Тогда зачем бы он развелся с Тамарой?
Кирилл и сам не знал ответа на этот вопрос. Твердо знал одно: стопроцентно развелся бы, и точка. Даже если бы спустя пару дней всплыла Тамарина беременность. Но оказалось наоборот: сначала он узнал о том, что его законная супруга носит его законного ребенка. Нельзя сказать, чтобы Кирилла эта новость обрадовала, но… Как-то слишком законно все это было, а Кирилла с детства приучили относиться к закону с уважением. А ребенок Светланы – незаконный. Кирилл ведь ей никогда ничего не обещал, и она должна была знать, что ничего не сможет требовать от женатого мужчины. А она и не требует. Пока не требует. А что будет завтра?
Как все сложно, как же все это сложно!!! Как в подобной ситуации должен поступить порядочный мужчина? Когда одновременно оказывается виновником двух беременностей. Когда практически одновременно беременеют и жена, и любовница. Пожалуй, порядочный мужчина не должен был бы вообще попасть в подобную ситуацию, порядочные – они, в основном, дома сидят, а не по любовницам шастают. А он, Кирилл, попал, хотя и считал себя всю жизнь глубоко порядочным человеком. И как теперь разрулить эту ситуацию?! Не может же он отправить на аборт собственную законную супругу?! Однозначно нет! А Светлану?!
Срок у Светланы, видимо, побольше, чем у Тамары. По крайней мере, по внешнему виду супруги никто бы даже не догадался о ее пикантном положении. По Светиному, впрочем, тоже, ведь Кирилл заметил все только при ближайшем, так сказать, рассмотрении. Да и то решил, что она немножко поправилась. Кирилл совершенно не разбирался в беременностях, в частности, в сроках, во всех этих месяцах и неделях. Знал только, как любой нормальный человек, что беременность женщины длится девять месяцев – вот и все его познания в этой области. И уж естественно, не мог знать о том, до какого срока допускаются аборты. То есть знал, что существуют какие-то ограничения, но ничего конкретного не знал. Но незнание, как гласит закон, не освобождает от ответственности.
Так смог бы он настаивать на аборте Светланы, если ее срок еще допускает прерывание беременности? Допустим, еще не поздно, и у нее есть для этого некоторое время. И что? Он вот заявится к ней и прямо так и скажет: "Иди, дорогая, я принял такое решение". И кто он будет после этого?!
С другой стороны, его-то желания на скорое появление ребенка не испрашивала ни Тамара, ни Светлана. Очень оригинально получается: столь ответственное решение, как продолжение рода, почему-то должна принимать одна женщина. Нет, она, конечно, может посоветоваться с мужчиной, не столь важно даже, с мужем или с любовником, но окончательное решение все равно остается за женщиной. И это называется равноправие?! Когда от желания мужчины ровным счетом ничегошеньки не зависит?
Выходит, от желания мужчины зависит только непосредственно физическая близость. Только там он имеет какие-то права: хочет ли он в нее вступать или не хочет. В данном вопросе, пожалуй, у мужчины даже больше прав, чем у женщины. Потому что если мужчина очень настойчив, женщина чаще всего ему уступает, даже если у него самого остаются сомнения в ее желании. А вот когда ребром встает вопрос о появлении наследников, тут все мужские права словно по мановению волшебной палочки превращаются в обязанности. И о правах больше даже заговаривать не имеет смысла – обязанности все равно перевесят.
И что же, с этим положением невозможно бороться? Совсем-совсем?! То есть вот поставили Кирилла две женщины в известность о скором отцовстве, и он должен все это молча проглотить? А если ему не хочется? А если он против?! Неужели от него ровным счетом ничегошеньки не зависит?!!
Вот так, видимо, мужчинам и отливаются женские слезы. Потому что на первом этапе женщина имеет не столько права, сколько одни сплошные обязанности, то есть она в первую очередь обязана заботиться об удовольствии партнера. Частенько даже вопреки собственным желаниям и удовольствиям. Ведь, например, взять случай Кирилла и Светланы. Разве он испрашивал ее желания на интимные отношения? Там, на кухне? Он-то вроде ее и не насиловал, вроде бы все произошло добровольно, но как-то уж больно это "добровольное" вступление в интимные отношения смахивало на принудительное. Взял ведь даже не на самый простенький комплимент, на одно голое "Слабо?". А о втором разе и говорить нечего, там было гораздо хуже. Ведь в тот раз Кирилл даже чисто символически не поинтересовался Светиным желанием. Все было предельно просто: "Иди сюда, кому сказал!" И пусть он не произнес эти слова вслух, но не об этом ли кричал его взгляд, не это ли приказание вытекало из всего его решительного поведения?!
Тогда на что он теперь обижается? Он использовал Светлану в своих корыстных целях. Она его – в своих. Кажется, все справедливо. Но ведь так кажется только на первый взгляд. Потому что о какой справедливости может идти речь, если при ближайшем рассмотрении оказывается, что право свое он использовал пусть не один раз, пусть несколько, и все-таки довольно непродолжительное время по сравнению со всей остальной жизнью. А вот ответственность за содеянное придется нести как раз всю оставшуюся жизнь. Да, справедливостью тут и не пахнет.
И все-таки? Как быть? Как поступить в сложившейся ситуации? Когда беременны сразу обе: и жена, и любовница. С женой Кирилл при всем желании ничего не мог поделать. А с любовницей?
Заставить Светлану сделать аборт он определенно не мог. Мог бы разве что намекнуть, попытаться уговорить ее на этот шаг, да и то при условии, что ее срок это еще позволяет. Да, он мог бы попробовать. Как говорится, за спрос денег не берут. Но хочет ли он этого? Вот в чем вопрос.
Однозначно, ее беременность Кирилла ни в коем случае не радовала. Точно так же, как и беременность Тамары. Так же? Или, может, в большей степени? Мог ли Кирилл с уверенность заявить, что Светкина беременность раздражала его куда больше Тамариной? А вот нет! Не мог! Потому что, пожалуй, все-таки беременность законной супруги раздражала его куда серьезнее. Как-то это совсем уж нелогично. Но если Кириллу и хотелось кого-то из них уговорить на аборт, так это именно законную супругу. Потому что ее беременность начисто перечеркивала все планы Кирилла.
Собственно, планов-то у него никаких особых и не было, кроме развода. Только развод, а больше, казалось, ничего Кириллу и не нужно менять, все остальное его вполне устраивало. И вот с этой позиции интересно следующее: если бы он уже развелся с Тамарой, какие эмоции вызвало бы в нем сообщение о беременности Светланы?! Он был бы точно так же подавлен, как и сейчас, или же воспринял бы эту новость несколько иначе? Возникли бы у него мысли насчет насильственного прерывания беременности или же он, паче чаяния, обрадовался?
Обрадовался бы, пожалуй, вряд ли. Но и в панику не ударился бы, это уж точно. Да и чего ему, собственно, паниковать? Он никогда ничего Свете не обещал, стало быть, совесть его вроде бы чиста. Вернее, должна бы быть чиста. А она его почему-то гложет. Хотя по идее Кириллу совершенно не о чем переживать: он женат, его законная супруга беременна, так что он при всем желании не может ее оставить. И с точки зрения ответственности за содеянное Кирилл должен бы только радоваться Тамариной беременности. А он почему-то именно ею и угнетен больше всего.
Неужели только из-за того, что Светлану он запросто смог бы оставить один на один с проблемами? Мол, это было твое решение, вот и выкручивайся, как знаешь. А вот от жены так просто не отделаешься: ребенок зачат в браке, а стало быть, вся ответственность за него лежит на официальном супруге. То есть отвечать и в моральном и в материальном отношении за ребенка ему придется минимум до исполнения тому восемнадцати лет. Независимо от того, разведутся ли они с Тамарой впоследствии, или же останутся вместе.
С Тамарой все так или иначе понятно: от нее Кириллу никуда не деться в ближайшие два года. Да и в последующие годы далеко от нее не убежать даже в случае развода. Так что об этом можно даже не думать. Изменить Кириллу в любом случае ничего не удастся, так стоит ли мотать самому себе нервы, без конца изыскивая возможность избежать наказания за несуществующую, вроде бы, провинность. А потому Тамару с ее беременностью нужно оставить в покое раз и навсегда. Пусть себе живет, пусть себе рожает. Все равно ничего нельзя изменить.
А что делать со Светой? Оставить ее в покое проще простого. За нее Кириллу не придется отвечать ни по закону, ни по совести. Потому что опять же ничего не обещал. Поэтому его бегство от нее могло бы выглядеть пусть не очень достойно, но по крайней мере честно. Да, это выход. Реальный выход. С глаз долой, из сердца вон. И у Кирилла появится еще один шанс стать примерным семьянином. Никто его за это бегство не осудит. Потому что никто ничего не знает. Не знают его родители, не знает Тамара, даже лучший друг Антоша и тот ничего не знает. То есть он догадывается, что у Кирилла кто-то есть "на стороне", но догадки на то и догадки. К тому же, о беременности Светланы Антон тем более не знает. Так что если Кирилл просто тихонечко смоется, попросту не появится больше у офисного центра, его никто за это не осудит.
Кроме разве что самой Светланы. И, возможно, ее матери. Правда, с ее матерью Кирилл так и не удосужился познакомиться, даже случайно ни разу не столкнулся в дверях – Света тщательно следила за временем, всегда вовремя выставляла Кирилла, а поэтому какая ему, собственно говоря, разница, что о его скромной персоне думает совершенно посторонний человек. А вот сама Света… Ее мнение о себе Кириллу было вовсе не безразлично. Почему-то не хотелось выглядеть в ее глазах сволочью.
И еще больше не хотелось выглядеть сволочью перед самим собой. Пусть даже никто другой, в том числе и Светлана, не стали бы осуждать его за бегство. Самому себе Кириллу были неприемлемы мысли о подобном бегстве. Нет, уж лучше нести до конца жизни на своих плечах бремя ответственности за грехи молодости, чем ощущать себя последней сволочью, хоть и очень удачно избежавшей ответственности.
Нет, пусть все остается, как есть. Пусть у него родятся сразу двое деток. Конечно, он не сможет жениться на Светлане и официально признать ее ребенка своим. Но он ей этого никогда и не обещал. Больше того, она и сама от него этого не требует. И не сможет потребовать при всем желании. Она ведь не хуже самого Кирилла знает, что он женат. А вот посильную помощь он ей, конечно же, будет оказывать.
Все, решено. Пусть живут оба. Мальчики ли, девочки ли. Будут оба. Один непременно будет похож на одуванчик: такой же беленький и пушистенький, как мама. Второй наверняка родится рыжим. С хищным оскалом. И, возможно, с острыми желтыми клыками. Может быть, именно такой и родилась когда-то Тамара, просто с клыками основательно поработал профессиональный стоматолог? Спилил до размеров нормальных зубов?..
