Текст книги "Крестики # нолики (СИ)"
Автор книги: Татьяна Снежная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Его смех: глубокий, заразительный, не спутаешь ни с каким другим. У меня от этого смеха волоски приподнялись на затылке. Я замерла на последней ступени и смотрю в строну левого крыла.
Их четверо. Два коренастых парня, Ветров и блондинка. Стоят в стороне у самой стены, общаются никого не замечая. Красивая, стройная девушка с прямыми блестящими волосами висит на руке Тимура прижавшись подбородком к его плечу, чопорная вся такая, с иголочки одетая. Ее короткий коралловый плащик играет резким контрастом с полувером Тимура, цвета темного графита.
"Что тебя связывает с этим парнем? "– слова Олега ложатся легким мазком болезненной лжи и застают врасплох. Я и не замечаю, что застыла посреди снующих студентов и бесстыдно рассматриваю этих двоих, словно старых друзей.
Я не хочу смотреть на него, но смотрю. На его улыбку, на расслабленную линию плеча, к которому прижимается девушка, на ладонь, погружающуюся в карман светлых джинс идеально обтягивающих длинные ноги мажорчика. В его движениях какая-то замедленная грация и четкость, словно он предвидит, что нужно сделать, что бы выделиться, что бы приморозить к себе взгляд. И мне неожиданно хочется быть причастной к этому. Хочется наблюдать, угадывать, но не в коем случае не касаться.. Заставляю себя отвернуться, в конце-концов это выглядит нелепо, – вот так таращиться, и не могу.
Первой меня замечает девушка, – наши взгляды встречаются, я вижу явный укор в ее выразительных глазах, а затем что-то уж совсем не объяснимое – как ее пальцы на локте Тимура сжимаются, словно азбукой Морзе подают сигнал.
Я удивляюсь этому жесту и не успеваю ничего предпринять, глаза Ветрова поднимаются и безошибочно находят меня в толпе, застывшую на лестнице. Улыбка медленно сползает с его лица, а подбородок тянется вверх.
Не зная, как реагировать, я отвожу взгляд в сторону столовой, обнаруживаю себя в пространстве холла и резко срываюсь со ступеньки. Заминаюсь в узком проеме, пропуская выходящих, и топаю напрямую к очереди. Нервное наваждение не отпускает, пока выжидаю трех человек перед собой, но когда стаканчик с ягодным компотом оказывается в руке, огорчаюсь ещё больше. Как теперь идти обратно? На ум приходит только одна трезвая мысль, – переждать в столовой, пока Ветров и его друзья рассосутся по коридорам университета, есть же у них дела в конце-концов? Шагаю к свободному столику, специально отворачиваюсь от двери, чтобы не дай бог не мазнуть в проем взглядом, ставлю на белый пластик стакан и терпеливо жду. Нет. Не терпеливо – терпеливостью меня всевышний обделил. Через пару минут неприятного во всех смыслах ожидания слышу звонок на следующую пару, гул в столовой постепенно стихает и пространство за моей спиной пустеет. Я гипнотизирую циферблат своих часов, отсчитываю еще минуту форы флегматикам, крепко обхватываю стакан, смакуя раздражение, разворачиваюсь и стремительно впечатываюсь лицом в чужое плечо.
– Вот черт! – вырывается из меня, когда темное пятно перед моими глазами расползается по серой ткани и стекает к светлым джинсам. Еще не успев ничего осмыслить, я уже готова заскулить от отчаянья, потому как стопроцентно угадываю с кем именно сейчас придется общаться.
# 18
Сбегать я не собираюсь. Мысленно повторяю себе это раз, второй, третий – нужно просто выдохнуть, вдохнуть, заставить себя дышать, но не бежать. Не сейчас. Никогда больше. В конце концов, я поднимаю взгляд и готовлю себя к тому, чтобы вернуться в эпицентр личного шторма.
Скольжу взглядом по побелевшим костяшкам, по вздувшимся на внутренней стороне запястий венам, которые скрываются под закатанными рукавами свитера цвета темного графита. И дальше, к напряженной, одеревеневшей шее, к сжатым в тонкую линию губам, к всполохам зеленого пламени, к заострившимся скулам, к мягкой синеве под глазами, к этим самым глазам, глядящим на что-то, чего не могу видеть сама.
По телу пробегает противная дрожь, когда я вижу его взгляд… оценивающий, наглый и пробивающий, как рентгеновские лучи. Парень тут же усмехается, видимо, прочтя в моих глазах ужас и нарастающую панику. Я не знаю, что мне делать. Зачем он подошел? Неважно! Вопрос сейчас состоит в том, как убежать?!
Тимур Ветров
На наше отношение к миру влияет много факторов: семья, друзья, общество. Мы не отдаем себе отчета в этом. В нашей голове откладываются некоторые события, поведение людей – все оставляет свой отпечаток. На уровне подсознания в будущем мы понимаем, как хотим поступить, или как должны поступить, или как нам подсказывает, казалось бы, интуиция.
– Надо же.., – нараспев тяну я, отступив на пол шага, ещё не время переступать зону комфорта,– даже вспомнить не смогу, когда мне в последний раз так везло.
Если бы кто подумал, что это вышло со мной случайно, я бы посмеялся от души.
– Что? – Девчонка будто просыпается, закончив пялиться на уродливое пятно, смотрит на меня долгим взглядом, не контролируя силу, с которой пролезает под кожу, и не контролируя глубину, на которую можно погрузиться. – Вот зачем? Зачем так подкрадываться?
– Подожди, ты сказала подкрадываться? Напомни-ка это.., – делаю вид, что пытаюсь найти ускользающее слово, – это когда ходят на носочках и за спинками стульев прячутся?
Студентка пропустила все мои старания мимо ушей. А мне так хотелось, чтобы она представила себе эту картину – меня в главной роли и хотя бы немного расслабилась. С человеческим испугом сложно иметь дело. Я здесь перед ней, сейчас, разыгрываю комедию не для этого.
– Ты сам виноват. Я не знала, что ты стоишь за моей спиной, – она бросает разочарованный взгляд на полупустой стакан в своей руке и в досаде сжимает губы.
– Да ладно, что! Разве в нашем скотском мире за добро платят добром?
– О чем ты,– непонимающе вскинулась девушка, вновь мазнув взглядом по безобразному пятну на моей одежде.
– Не часто встретишь прилежную студентку, которая после звонка на пару никуда не спешит. Убитый вид, поникшие плечи. Я подумал, что-то произошло. Подошел справиться о самочувствии.
В ее глазах, глубокого карего, проскальзывает недоумение, а нижняя губа тонет при закусывании. Я слежу за ней из под полуприкрытых век. Если ты собираешься кого-то приручить, первое, что тебе нужно – это план. Изучить ареал обитания и повадки, правильно расставить капканы, отловить и приручить. Как охота на дикую зверушку.
– Ты.., – она запинается, и я явственно чувствую, как сухо становится у нее во рту. —…Просто исчезни. Оставь меня в покое.
Зверушка делает попытку сбежать и я "стреляю без глушителя".
– Как грубо, Малышка Со. Чем я такое заслужил? – с лёгким укором бросаю я.
– Что ещё за Малышка Со?
– Тебе нравится? – Я позволяю мягкой улыбке расползтись по своему лицу, когда девушка сердито оборачивается: – Я долго выбирал между первым и вторым слогом твоего имени.
Девчонка хмурит брови, хочет огрызнуться, но вдруг, о чем-то вспомнив, качает головой:
– Да мне все равно!
– Так быстро сдаешься? – Почти любовно оглядываю ее мягкие черты лица, чувствуя внутри привычно разливающуюся теплоту. Я бы не назвал ее писаной красавицей, красота вообще понятие растяжимое не подвластное конкретике, но что-то цепляющее взгляд в ней однозначно есть. Глубокая чувственность на границе с явственной выдержкой. Непреклонность и желание быть понятой. Разное, противоположное смешалось и явилось открытым результатом непростительного очарования.
– Просто не хочу с тобой общаться, – искренне произносит та едва слышно, игнорируя мою заинтересованность, и с вызовом задрав подбородок что– то ищет в моем лице.
Я усердно борюсь с тем, чтобы сохранять выражение фейса нейтральным, не закусываю щёку изнутри, не щурю глаза, не лыблюсь, заставляя ее заткнуться. Я не хочу иметь дело с податливым мягким материалом. По крайней мере не сейчас.
– Знаешь, сломленные люди ничего не добиваются в жизни, – констатирую я, красноречиво впившись взглядом в нежную кожу на ее шее. Я точно угадываю, что если сейчас протянуть ладонь и сжать ее затылок, девчонка потеряет дар речи и возможно начнет задыхаться, как рыба выброшенная на берег. А может все случится иначе? Может она распахнет свои мягкие губы, вскрикнет, и длинные ресницы начнут трепетать, а глаза молить о пощаде. Я обязательно узнаю это. Не сейчас, но позже.
– Кто сказал, что я сломлена? – коротко бросает София, интуитивно приподняв руку и коснувшись шеи пальцами, в нелепой попытке защититься. Непонимание или удивление – что-то такое проскальзывает в ее чертах, которые на секунду кажутся по-детски наивными.
– Малышка Со, – вкрадчиво начинаю я, делая шаг на встречу. Когда я так близко, хрипотца моего голоса разливается по ее коже вибрацией. – Чтобы не сломаться нужно занять чью-то сторону. Так что будь умницей, решай быстрее.
Она тяжело выдыхает и слепо обводит взглядом помещение столовой, мой же взгляд сужается до крохотной точки на ее переносице.
– Ты издеваешься? – Возвращает свой взгляд мне, отступив на шаг. Дверной проем за ее спиной ласкает затылок возможной свободой, но я то знаю, что бежать некуда. Теперь, когда я решился на охоту, свобода для нее может быть только иллюзией.
– И часто ты бываешь такой проницательной?
Я не верю в ее отважность. Смотрю долго, засасывая в черную воронку своего эго.
– Я не долбанный персональный тамагочи, чтобы тебя развлекать, – неожиданно огрызается девушка стоящая передо мной. Вывернувшись, огибает мое плечо, громко припечатывает полупустой стакан о плоскость стола и добавляет уже на ходу, – и не смей меня называть этими кличками!
Я смотрю ей в след, довольно скалюсь и говорю сам себе:
– Я попытаюсь, но ничего не обещаю.
Первая попытка вышла сумбурной, диалог скомканным, но многое прояснилось. Удовлетворённо полизываю нижнюю губу, даже прикусываю, чтобы вернуться из плена вязкого азарта и глушу в себе мучительно– сладостный озноб.
***
Под рёбрами бешено, как барабанная дробь, грохочет сердце.
Лестница, коридоры, стены мелькают перед моими глазами, когда я несусь обратно в актовый зал. Раздраженная и злая я, конечно же, проклинаю тот день, когда встретила Тимура Ветрова.. Конечно же.
Нахожу Алексееву у лестницы со стоящим на ней электриком и почти сразу начинаю ненавидеть улыбку на ее лице. Ее день удался, мой насквозь испорчен, пропитан чем то горьким, обидным и еще глубоким разочарованием.
– Чего ты так долго? Я уже успела все анекдоты про лампочки и потолки выслушать.
Я огибаю подругу по большой дуге, целеустремленно топаю за коробки, наклоняюсь, хватаю свою сумочку и устремляюсь обратной дорогой.
– Эй, подожди! А я?
Оборачиваюсь на недоумевающую Ольгу и говорю почти без эмоций, но сорванным голосом.
– Я ухожу, ты со мной?
– А..
– Господи, да он сам способен сдать ключ! Что ему здесь воровать, рояль? – в злобе выдаю я и спрашиваю еще раз, – ты со мной?
– Да, – твердо заключает Алексеева и несется за своей сумочкой. – И в самом деле! Пол дня убили на глупости!
# 19
Он опасен для меня. Тимур Ветров опасен. Я чувствую это нутром, ощущаю по взгляду до сих пор проникающему в меня, такому же знакомому, как взгляд фанатика, который мнимо восторгается недальновидностью своей жертвы.
С тех пор как я ощущала подобное, прошло много лет, но теперь все вернулось – стоит лишь закрыть глаза, и я снова оказываюсь там, на краю собственной пропасти, – стою, глядя в пол и не находя никакой опоры для себя: абсолютно чужой человек, очередной хахаль матери, на которого она, конечно, и подумать не могла, в долгие часы ее отсутствия играл со мной в эти свои грязные игры. В итоге мать все равно лишили родительских прав. За несоблюдение этических норм морали к собственному несовершеннолетнему и за оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии, лишенного возможности принять меры к самосохранению. Так я и оказалась приемышем в чудесной, доброй семье Алекса.
Откуда в голове этой падали рождались такие больные фантазии, просто необъяснимо. Ему нравилось преображать меня, пятилетнюю, в собачонку, одевать все эти ошейники, кормить сухариками с рук, слащаво подзывая к себе ненавистной кличкой 'Моя Айрис', а за неподчинение и истерики наказывать – тянуть за поводок..
– А они сидят на этой кушетке, штаны подкатаны и две волосатых ноги рядом. Я сначала удивилась и ничего не поняла. А потом когда они оба покраснели, смекнула. Да они же проверяют у кого волосы на ногах растут гуще! Вот я смеялась..
Из тягостных раздумий я выныриваю, когда перед носом раздаются хаотичные щелчки. Бросаю быстрый взгляд на Алексееву, с трудом соображая, где нахожусь.
Оглядываюсь по сторонам, реальность постепенно начинает возвращаться ко мне и я понимаю, что нахожусь в кафешке, в той, что двух шагах от универа через дорогу. Во рту ощущаю холодную, сладкую юшку и проглатываю ее. Глаза цепляются сразу за две вещи: первое-перед подругой тарелка с картошкой фри, а значит, кто-то сделал заказ, второе– передо мной пиала с ванильным мороженым.
– Тебе не обязательно развлекать меня, – ловлю подозрительный взгляд Ольги.
– Так что с тобой? Забежала в актовый вся такая агрессивная, словно узнала, что в столовке тараканов на развес продают. Колись, может я смогу помочь?
– Нет, это вообще меня не касается.., – за стеклом огромной пыльной витрины картина шумного города. Машины, люди. Всё превращается в единую кляксу. Все это меня касается, но только теперь я могу спокойно вдохнуть. Успокоиться.
– Ладно, тогда я ныряю в инсту. Оставлю тебя подруга наедине с тем, что тебя не касается. – Одарив меня многозначительным взглядом Ольга берет очередной ломтик картошки и склоняется над сотовым.
– Ум-м-м, – неожиданно тянет она, смешно сложив губы, – у Мироновой завтра вечеринка.., маржики* будут развлекаться, – жаль, что для нас путь закрыт. Я столько всего слышала. И про омаров и про дорогое шампанское. Весело там..
– Кто такая Миронова? – спрашиваю я без особого интереса, из расчета удовлетворить потуги подруги меня развлечь.
– Бывшая пассия Ветрова. Такая же заносчивая богатенькая падлюка. В этой паре не сразу поймешь, кто с кем.
Когда Ольга седлает любимого конька, с ней лучше не спорить.
– Покажешь? – тихо бросаю я, бестолково ковыряясь ложечкой в снежной мягкой кучке десерта, – у меня получается не выдавать заинтересованность.
Она поворачивает ко мне экран и я тут же разочаровано усмехаюсь. Ну да, блондинка на руке Ветрова сегодня. Бывшая, значит.
Собеседница ловит мой смешок.
– Что, знаешь ее?
– Нет,– мотаю головой. Видела, да, но совсем не знаю. Да и знать не хочу.
– А сейчас он с кем? – На самом деле мне плевать.
– Понятия не имею, но точно ни с кем то из наших. Миронова бы так просто этого не оставила. А что, здорово им, – хочешь вечеринку устроили, хочешь в коттедже подремали после пар, хочешь в загранку слетали. Позагорали там на Боа каком– нибудь, и обратно, в область умеренного континентального климата...
У меня есть привычка рационально отсеивать малозначимые факты. Этот случай не стал исключением:
– Ты так критично относишься ко всей богатенькой молодежи? Или конкретно "к группе а"?
– Вот это вопрос, фиг его знает?! – начинает комментировать подруга. – Я вообще к людям, которые вот вообще ни в чем не нуждаются по жизни, очень осторожно отношусь. А если взять Ветрова, так он же просто смахивает на психопата. Вылитый социопат: харизма, обаяние, холодный расчет, манипуляции..,– пальцы на левой руке быстро кончились и я опасливо жду, примется ли Оленька зажимать их на правой. Перечисленного мне вполне хватило.
– А как он манипулирует?
– Ну я же тебе в актовом про Даньку рассказывала. Ты думаешь, я не вижу? Да все знают! Она конечно дурочкой прикидывается, словно ничего не происходит, только боится его до дрожи в пятках. А ведь он ее пальцем не трогал, не угрожал, наоборот – по головке гладит, улыбается. Да в общем – то и не тронет, пока она ведет себя, так, как ему надо.
– Наверное, ей определенно тяжело, – говорю, переварив информацию. Если все на самом деле обстоит так, как рассуждает Алексеева, то девчонку можно понять. И эта ее вынужденная клептомания – воровство мелочевки, всего лишь итог происходящего с ней. Ей будто чего то не хватает, и единственный выход – отбирать по чуть-чуть у других. Я читала об этом. Я вообще много перелопатила литературы о расстройствах.
– Не фиг было высовываться! Захотела себе сказочной, мясной жизни.., получи довесочек.
От переизбытка чувств Ольге явно не хватало слов. Впрочем, продолжения и не требовалось. У прекрасной во всех отношениях Алексеевой было, как минимум, два недостатка. Первый – она всегда говорит то, что думает. Я не верю, что она настолько черствая, просто эмоциональная и прямолинейная. Любит громкие фразы и эпитеты. И второй – эти ее настольные игры.
Каждый раз, когда речь между нами заходит о Лебедевой, дочери ректора, расслабленность моя куда-то мигом исчезает. Я как будто подбираюсь вся, готовясь то ли к нападению, то ли наоборот к защите. Потому что с ней что-то связано. Связан Ветров. К ней нельзя подходить близко и я не буду.
– У тебя есть кто? – Ольга отодвинула от себя пустую тарелку и посмотрела на часы.
– В смысле?
– В смысле парень.
– Нет, расстались.
Смотрю на ее слегка вытянувшееся от удивления лицо. Ага, я сама от себя в шоке. Неожиданно вспоминаю Алекса, хмурюсь и обвожу взглядом зал.. От отсутствия клиентов заведение не страдало. Помимо студентов сюда наведывались сотрудники двух ближайших деловых центров. .
– А кто-нибудь из наших нравится?
– В универе? Нет. – Пожимаю плечами и под немигающий взгляд собеседницы подтягиваю сумочку, кладу ее на колени и нехотя лезу внутрь за пиликнувшим сотовым. Слева плавно мигает белый индикатор нового сообщения и я открываю окно чата.
Я уже соскучился, малышка Со. Нам многое нужно успеть обсудить
Парень сидящий за соседним столиком, встает, задевает мой стул, застывает испуганным сусликом, прижимая к груди пакетик с чем-то и спешно бормочет извинения. А я чувствую себя пришибленной флегмой. Так и сижу, сжимая в побелевших пальцах мобильный, неверяще всматриваясь в экран.
Сохранить этого абонента в контактах?
Это не смешно
Что это я сейчас за херню сотворила, господи? Это что. я сейчас. ему отправила?
Не спорю. Это чертовски романтично. Как насчет прогуляться сегодня? Ты, я и несколько миллиметров между нами
Ну прямо Пуп земли. Господи-боже.
Нет
Хорошо. Иногда я рад с тобой согласиться. На самом деле завтра мне будет удобнее
Хочется, действительно хочется ответить резко, послать его куда подальше, но в той короткой стычке я поняла, что Тимур сможет изменить мои планы. Липкое волнение уселось в горле, сожрав чувство голода и, в принципе, все остальные чертовы чувства.
Исчезни из моей жизни, и не пиши больше
Даже когда ты так злишься. Мне нравится…
Не дочитываю и резво прячу телефон в сумочку. Даже когда ты так злишься. Мне нравится… Эта манера излагать мысли мне прекрасно знакома. Подняв взгляд, я сталкиваюсь с карими глазами Ольги и чувствую как тошнота заново подкатывает к горлу, как ощущение собственной беспомощности, слабости свинцом перетекает в вены. А в моих глазах кипят негодование и совсем немного животного страха, и отдающее чем-то рисковым желание довести всё до крайности, чтобы трещинами пошли стены этой кафешки вместе со сраным пижоном посылающим мне сообщения. Это совсем ненормально. Так ненормально, что хочется пуститься в рукоприкладство, лишь бы закончился несмешной цирк.
маржики*– мажоры из лексикона Алексеевой Ольги.
# 20
Как оказалось нам по пути. С Ольгой мы распрощались за три остановки до моей. Трясясь в одном автобусе, мы перекидывались малозначимыми фразами и распрощались до понедельника. Впереди два выходных, а у Алексеевой еще и пати в клубе, который та стабильно посещала каждую субботу. Она снова зазывала меня с собой и мне пришлось ответить невпопад, пообещав составить ей компанию в следующий раз. Тот период, когда мне нравилось проводить время в клубах, как – то сам собой иссяк и растворился в несоответствии моей размеренной жизни, снующей развязной молодежи, громкой музыки и спиртного.
Покидая душный автобус я уже точно решила для себя оставить все дела к чертям собачьим и рвануть к приемным родителям на дачу. Возможно и Алекса смогу уговорить, – когда мы собираемся все вместе шанс прекратить эту вечную возню между нами гораздо выше.
По широкой асфальтированной площадке носился холодный ветер. Отсюда было отлично видно парк и гребень уходящей вниз трассы. Пересекая улочки жилого микрорайона, я как обычно заглянула в продуктовый магазин, набрала разных вкусняшек и оплатив покупку направилась к дому.
Квартира встретила тишиной, легким запахом лаванды, сушеные листики которой мама по старой привычке раскладывала в стопки выстиранного постельного белья, и довольно ощутимым сквозняком. Дверь в комнату Алекса я обнаружила плотно прикрытой, а на кухонном столе полупустую чашку с чем-то давно остывшим, и вскрытую пачку "терафлю. "Вот так дела.." поморщилась я, проанализировав увиденный натюрморт и оставив пакет с покупками, направилась прямиком в убежище брата. Окна в его комнате были наглухо зашторены, а сам он лежал в постели, прикрытый пледом почти до подбородка.
Прошлась по теплому паласу, обогнула кровать и нависла над его макушкой. Волосы на висках слиплись, на лбу проступала испарина, а веки были крепко сомкнуты. Маюсь у кровати над ним, не зная, что следует предпринять. Будить больного спящего человека как-то не принято.
– Зачем пожаловала? – сипло оповестил брат. Янтарные глаза распахнулись и теперь смотрят тяжело и напряженно. Рассматривают меня, словно букашку, посмевшую выползти из темноты на свет.
– Ты что, заболел? Когда успел, ты же утром был универе?
– Ты заглянула ко мне, чтобы поумничать?
– Почему не позвонил? Я могла бы вызвать врача.
Алекс молчит несколько секунд, и когда мне уже кажется, что он просто не станет отвечать, наконец говорит:
– К черту врача и сама свали, – повернул голову, заставив меня лицезреть свой затылок. Да, осень это то самое время, когда подхватить вирус или ангину легче простого. Ну а то, что происходит между нами – вообще круглогодично.
– Какая температура?
– Мой встроенный индикатор барахлит. А, да, я же совсем забыл, что не робот...
Он совсем не кажется дерзким и пугающим, только слегка недовольным и угрюмым. Как всегда на непонятном напряге. Как будто весь мир отпинал его ногами, но он всё ещё лежит, накрыв голову ладонями, в любой момент готовый отхватить ещё.
– Значит надо померить, а если будешь выеживаться, вызову врача.
Термометр я нашла на кухне в коробочке с лекарствами. Вернулась обратно и поворошила одеяло, пытаясь добраться до плеча Алекса.
– Чего ты лезешь? – сразу ощетинился парень, пытаясь отстраниться. – В чем смысл? Я уже выпил жаропонижающее.
И с этим приходится согласиться, насильно градусник не засунешь. Я присела на край кровати и протянув руку, коснулась ладонью лба. Кожа оказалась теплой и влажной.
– Горло болит?
– Блин, Софи, хватит, отлипни от меня! Дай спокойно полежать.
– Хорошо, тогда я просто сделаю тебе чай с малиной. Или с лимоном?
– Лучше с ядом..
– Пойду поищу, – зло ковырнула я направляясь на кухню.
Теперь ни о какой поездке загород не могло быть и речи. Впереди два выходных, есть время кому-то поваляться в постели, а кому -то поухаживать за больным. Я включила чайник и полезла в холодильник за пловом, который приготовила накануне. Поем сама, а когда вернусь к Алексу с горячим чаем, поинтересуюсь его желанием перекусить. Помешивая плов, я вспомнила столкновение с Ветровым и опасливо обернулась в сторону сумочки. Там на дне лежал мой сотовый и манил недочитанным сообщением. У него есть номер моего телефона. Теперь он может звонить, присылать сообщения.., надоедать и душить своим вниманием.
Этот парень. Такой непонятный и, будто, главный на планете, где живу я. Там, где всюду растут дивные цветы в горшках от Dior, и люди всегда смотрят на это сияющими от счастья глазами. На этой планете всегда происходит только то, что он хочет, и так – как он хочет. Кратеры этой планеты протестующе изрыгают едкий дым и вокруг загнивают растения. Земля больше не кажется твёрдой и надёжной. На этой планете всё скручивается и гибнет, сгорает в крошечном тёмном огне.
Я отвернулась и прошла к окну. Стояла там какое-то время, пялясь на уже успевший потемнеть двор, пока путанные мысли не прервал звонок в дверь. Смотрю в глазок и нервно оглядываюсь. Не готова к такому повороту, но все таки осторожно открываю дверь и отступаю на шаг. Не ждали? А вот и она.
Мы ошеломленно разглядываем с Даниэль Лебедевой друг-друга. На наших лицах одинаковые эмоции, с полураспахнутыми немыми ртами. Первой решаюсь я.
– Привет,– сглатываю и хмурю брови. Мне реально хочется спросить "какого черта!?"
– Здравствуй, София.. Я просто не ожидала, что увижу тебя..
Пока я жду продолжения, она переминается с ноги на ногу, что-то вертит в руках и нервно дергает плечом.
– Наверно в деканате что-то напутали.. Я... просила адрес Алекса с нашего потока, чтобы передать ему кое-что.. Мария Викторовна отпустила его с пары и только потом вспомнила.. Думаю.. так все вышло из-за вашей одинаковой фамилии..
Она пришла по адресу. Но ей не зачем знать, что я и Алекс сводные брат и сестра. Я поклялась ему, еще в тот день, когда отнесла документы в университет.
– Да, ошиблись. – В этот момент я все осознаю, вспоминаю о парне, которой может по неосторожности выйти из своей комнаты и тем самым разоблачить нашу тайну. Тяну дверь пошире, выскальзываю в подъезд и захлопываю ее за своей спиной.
– Прости, не смогу тебя пригласить. Там спит мама.. – Я не хочу врать, но вру.
– Я понимаю! Черт, как же неловко.. Жаль.. сегодня я уже ничего не выясню. Пол шестого – все разошлись по домам, а завтра выходные...
– А что случилось? Почему ты носишь ему.., этому парню методички?
– Его отпустили с пары, плохо себя чувствовал.., а потом Мария Викторовна попросила меня передать.. за выходные он бы успел подготовиться.
– Почему тебя? – вырывается почти грубое из меня и Лебедева удивленно округляет глаза:
– Мне приходится, я же староста..
Ах, да. Я вздыхаю и обвожу взглядом подъезд. Чувствую себя неловко.. Разве так встречают одногруппниц? Разве не приглашают в дом, не предлагают чай?
– О, ладно, я пойду.., – Даниэль однозначно чувствует напряжение между нами, поэтому спешит исчезнуть, – хотя, нет.. еще, раз уж мы увиделись вот так наедине, я хочу попросить тебя простить Тимура.. Он тогда обидел тебя совсем зря.. Не знаю, что на него нашло..
Я не хочу вдаваться в подробности. Уже не важно. Мне плевать на то, что произошло когда-то. С этим покончено. Меня больше волнует будущее. И возможно, Даниэль, будь между нами хоть какая– то ясность, помогла бы мне с этим всем справиться. Но Алексеева изъяснилась довольно внятно: Даниэль Лебедева сама в чужой власти и далеко не та, кто сможет противостоять Ветрову.
– Да, хорошо...
Мне хочется согласиться и спрятаться от нее за тяжелой железной дверью, чтобы она не успела вновь напроситься ко мне в подруги.
– До понедельника, – махнула головой староста нашей группы и отступила к лестнице. Я настороженно проводила ее взглядом, дождалась пока шаги стихнут и только тогда зашла в квартиру.
В сумочке разрывается телефон. Это может быть кто угодно: Алексеева, забывшая что-то сообщить, Олег, с новостями о работе, родители, переживающие за нас с Алексом, но я стою над сумочкой и не решаюсь в нее залезть.
– Ты не слышишь, что ли? Твой телефон!
Я оборачиваюсь на Алекса, и застаю его со слезящимися заспанными глазами, в мятой, прилипшей к телу, серой домашней майке. Его злит свет в кухне – он режет глаза, злит плавный звук рингтона, который атакует снова и снова, злю я, настолько странная и нерешительная.
– Я подогрела плов, будешь? – подала голос когда телефон смолк.
Алекс трет лоб и проходит на кухню.
– Ну давай, немного.. После этой гадкой порошковой химии желудок дерет.
– Садись.
Верчусь над плитой, лезу за посудой.
– От кого ты прячешься?
– Это Алексеева, – снова вру я, – тянет меня с собой в клуб, легче не обращать внимания..
– А, эта.. с глазами Нефертити? Соболезную. А кто приходил?
– Ошиблись адресом, – загробным голосом сообщаю я, устремив взгляд в свою тарелку.
Мы ужинаем молча и это доставляет массу неудобства. Все натянуто, непонятно. Потом я завариваю для Алекса чай, открываю баночку малины и подобрав сумку иду в свою комнату. У письменного стола достаю телефон, включаю его и смотрю на пропущенный звонок и два непрочитанных сообщения.
Даже когда ты так злишься. Мне нравится... Мы должны увидеться завтра, будь готова, я заеду за тобой в десять. Нас ждет удивительный вечер в большой веселой компании. Вписка у Мироновой оставит для тебя неизгладимые впечатления.
И, забегая вперед, хочу добавить, — мне очень не нравится поведение твоего братика. Но пока ты послушна, я готов закрыть на все эти неприятные мелочи глаза. Завтра в десять, Малышка Со!
