Текст книги "Крестики # нолики (СИ)"
Автор книги: Татьяна Снежная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
# 9
Тысячи невидимых иголок вонзаются в кожу. Возле нас стоит Ветров. Я вижу его и сердце пропускает удар. А затем заходится в частом ритме. Я не удивилась, вот честно. Подспудно ждала его появления. А почему нет? «Парни группы А». Где один, там другой.
–Тим! – Парень опускает меня, чтобы пожать приятелю руку и я, наконец, на свободе. Нужно уматывать, пока все не продолжилось. Только двинуться не могу. Смотрю на Ветрова во все глаза, а он по сторонам, словно меня нет. Будто это не мы вчера сцепились на площадке у входа.
– Ты же сказал тебя не будет сегодня.
– Я за тобой. Поехали.
– А это подождать не может? Пару минут.., у меня здесь.., – парень кивает в мою сторону и Тимур, наконец, ловит мой взгляд. Смотрит снисходительно и так, словно за что -то наказывает.
– Девочка метит в самое пекло.., а таких длинных поводков не бывает.
Вздрагиваю от голоса. Такого сухого, спокойного и отстраненного. Мой взгляд медленно соскальзывает с его губ, поднимается выше, и снова встречается с зелеными глазами. Ловлю для себя, как они оттеняются извещением, – ты в курсе, да? Стены опускаются с грохотом вниз, и я уже не могу различить, что там, за ними.
–Что? – Морщится парень-каланча..
"Что?" Кружится в моей голове Что? Что. Что!? Но челюсти словно свело и паника внутри не дает задать ни одного вопроса.
– Не тупи, Слуцкий, поехали!
Ветров тянет друга за плечо и тот поддается сразу забыв обо мне, но уже на втором шаге оборачивается и бросает:
– Увидимся, Журавлик!
Я не двигаюсь. Смотрю парням вслед, забыв обо всем, кроме двусмысленной фразы Ветрова, которая имеет для меня однозначный смысл. Это уже не может быть совпадением. Нервоз и страх вернулись с новой силой. От смеси того и другого закружилась голова. Я крепко сжала поручни и утонула в собственных клейких мыслях.. Элементарная фобия. Когда дело касается подобных вещей меня распирает от тревоги.
– София!
Вздрагиваю и оборачиваюсь. Передо мной свежий и бодрый Олег Богданович. Высокий, статный, с очаровательной улыбкой и озорным огоньком в темных глазах. И я в очередной раз ощущаю всю неуместность нахождения рядом с ним.
– Я ищу вас с утра, что-то случилось?
– Нет, – приходится прочистить горло, чтобы голос стал на место.
Мне нужно проглотить колючий ком, отвлечься, настроиться и это удается не сразу.
Он продолжает что– то говорить,– коротко, спокойно, а я не слышу. Вернее не слушаю. Мои мысли все ещё там, во власти фразы Ветрова. Я склоняю ее и так и этак.. и наконец, соглашаюсь с тем, что больше не могу.
Больше не могу позволять этому случаться. Нужно положить этому конец..
Мужчина тянет ко мне руку и ободряюще сжимает локоть.
– София! Все в порядке? У вас взгляд какой то отрешенный. Вам плохо?
– Что?
– Я говорил, что хочу представить вас ректору, как свою протеже. Во избежание всякого недоразумения и вопросов. Лучше заранее все уладить, чтобы после не возникло проблем.
Я нахожу это странным, – слишком торопит события. Как будто охотится.. как будто я на самом деле важный трофей. Или в бизнесе всегда так?
– А.., да. Я как раз шла в деканат..
– Знаете что, София, давайте встретимся у ректора после этой пары. Мне только что позвонили, надо отлучиться на час, а вы как раз посетите лекцию.
– Хорошо, – легко соглашаюсь я. На лекцию идти не хочется, но я не вижу смысла спорить.
– Отлично. А деканат я предупрежу.
Разговор окончен и мы расходимся в разные стороны, он вниз по лестнице к фойе, а я вдоль по коридору – на пару.
– Кстати, София, скажите, у вас братья и сестры есть?
Я оборачиваюсь, смотрю вниз пролета на Олега и отрицательно двигаю головой.
Долбаный Ветров, долбаный мажор!
Я уже перестала считать, сколько раз это словосочетание пронеслось в моей голове, пока несусь к кабинету. Мне хочется побыть наедине с собой, выдохнуть, унять тремор в руках, но лекция вот-вот начнется.
У дверей с кем-то сталкиваюсь, но мой взгляд направлен четко в пространство огромной аудитории в поисках брата. От души отлегло. Вот он. Второй ряд. Как никогда хочется броситься к нему, поделиться нервозной ситуацией и найти поддержку..– не оставаясь с этими дрянными мыслями наедине.
Но, конечно, я не бегу. Между нами теперь расстояние ого-го...две зимы и два лета.., разговаривать точно неделю не будет. Да и у кафедры уже возится препод, сверкая огромной залысиной.
– Чего не здороваешься, Нестерова? Зазналась, что ли? – Обгоняет меня Хрен с улыбкой впаривателя дешевых пылесосов.
– Да, привет. – Из чисто этических соображений я редко реагирую на подобные выпады, но в этот раз киваю белобрысому Сережке, мысленно благодаря за то, что ещё на мгновение отвлек.
Сажусь у самого входа, лезу в сумочку, чтобы положить что-нибудь на парту, нахожу телефон и мазнув взглядом по затылку Алекса, который сидит далеко впереди, быстро набираю сообщение:
"Ключи взял? Приеду поздно."
Впереди брат шевелит головой, я вижу загоревшийся экран перед ним на парте, но ответ не приходит. Ладно. Мое дело предупредить.
– Ручка запасная есть?
Есть, на автомате киваю я и лезу снова в недра сумочки.
– Крестики-нолики? – не вопрос, а утверждение.
Удивление пробегает по лицу. Я веду головой и смотрю в дымчато-серые глаза, густо подведенные черной подводкой.. Долго вспоминаю ее фамилию. Кажется Алексеева. Нормальная девчонка, грубая слегка и поболтать любит.
– Дьякона все равно отсюда не услышать, а спать нельзя. Сыграем?
На данный момент с подругами туго. В школе у меня была своя компания из одноклассниц и парней по старше, но год отлучки как-то всех разветрил. Ребята разбрелись в разные учебные заведения, кое – кто из подруг даже замуж выскочил, а некоторые отвернулись из зависти. "Нестерова – то наша во Францию подалась. Шибко умная, наверно.." Забыли слегка, что я закончила школу с одной четверкой по химии. Но в целом, я не в обиде. С большинством и поговорить не о чем, сплошное самомнение и возрастной максимализм.
– Давай, – пожимаю плечами. На мой взгляд, нелепая игра, но лектора в самом деле не слышно, старенький уже, бурчит под нос.
– Прикид клёвый, – кидает мимолётный комплимент соседка черкая что-то на листе. – Жаль на мою задницу не налезут, а то одолжила бы в клуб.
Незаметно кривлю лицо. Разговор без эмоций на уровне блатного мне не по душе, и я с трудом перестраиваюсь, чтобы взять туже ноту.
– Где зависаешь обычно? – Мне мало интересно, где она проводит вечера, но поддержать разговор это солидный повод отогнать плохие мысли.
– В "Зиг-заге", – она придвигает лист, который пересекает странная решетка. Шесть горизонтальных и вертикальных линий, сердцевина из 4 клеток закрашена. Я смотрю на этот "лабиринт" и в левом верхнем углу ставлю крестик.
– Путевый клуб?
Лектор толи не слышит нас, толи ему до лампочки, что две студентки болтают в пол голоса на заднем ряду. Однозначно к первым рядам это долетает фоновым шумом. Я снова ставлю закорючку на листе и смотрю в затылок Алексу..
– Можешь пойти с нами. В субботу.
Я не собираюсь никуда идти, поэтому не уточняю кто такие эти "с нами".
– Нет. Я уезжаю.
– Понятно. Жаль.
– Почему жаль? – Равнодушно спрашиваю я, выводя очередной крестик. Мы настолько мало знакомы, что ее "жаль" кажется мне бессмыслицей, но Алексеева тянет к себе лист и отвечает вполне даже искренне:
– Ты одна все время, а в клубе легко в коллектив влиться. Евсеенко идёт и Ляшко, Гришина, а ещё два паренька с другого потока..
– Да, в самом деле жаль.., – нахожу в ее словах здравый смысл и даже мысленно благодарю. Обо мне давно так никто не беспокоился. – Может в другой раз...
– Вот дрянь.., – шипит соседка и я изумленно кошусь в ее сторону. Но оказалось, фраза брошена не в мой адрес. Прищурившись, она смотрит вперёд, прямо перед собой на первые ряды.
– Спирулина мелкая.., – продолжает крыть кого-то Алексеева.
– Ты о ком сейчас?
– О мартышке. Стащила только что наушник у Демидова. Не первый раз ее на этом ловлю.
Я недоуменно скольжу взглядом по макушкам студентов и никак не могу понять.
– Почему сразу стащила? Может вернет на перемене, – в голове не укладывается, что кто-то в группе может оказаться вором. И главное чего? Наушника!
– Смешная. Клептоманы ничего не возвращают.
– А диагноз ты сама поставила?
Перехватив мой скептический взгляд, брюнетка вяло дернула уголком полной губы.
– Шейный платок она так и не вернула. И когда у Макса дедушкин раритетный портсигар ножки сделал, рядом крутилась. Как это еще назвать?
"Параноя", хотелось торжественно объявить мне.
– На шейном платке ты сама ее поймала?
– Да, – кивает собеседница. – Захожу в раздевалку, а она его к себе в сумочку утрамбовывает.
– И?
– Что ещё за "и"?
– Сказала ей?
– Нет. Блин, и зачем я тебе это рассказала? – вспыхнула Алексеева.
– Ну может быть за тем, чтобы у меня ничего не пропало? Давай поговорим с ней, с этой твоей мартышкой. Я поддержу.
– Да сейчас! – Округлила глаза девушка. – С Лебедевой связываться – себе дороже..
Студентка закусывает губы и властно шипит искоса глядя на меня:
– Блин, проговоришься кому– нибудь..
Я не обращаю внимание на выпад и хмурю лоб. Лебедева.. мысли разрознено атакуют мозг, подкидывая подсказку – ректор носит такую же фамилию, и взгляд озаряет узнавание.
– Постой, ты о Даниэль, что ли?
– Нестерова, крестик ставь! – уходит в несознанку собеседница.
Теперь мне подсказки не нужны. Значит, Даниэль Лебедева. Клептоманка, спирулина, мартышка и дрянь.. Мелкая гадина после разговора с которой меня атакует Ветров. Вот причина всех бед!
Я ставлю закорючку и откидываюсь на спинку кресла. Умный не боится врагов, зато боится друзей. Мне нужно больше информации, и я делаю осторожную попытку ее раздобыть.
– Как хорошо, что ты предупредила. Она напрашивается ко мне в подруги.., а я ..
– Сочувствую, – коротко шепчет брюнетка. Ее еще тревожит мысль, что я начну во всем этом копаться и могу ее выдать.
– Да, ты права, с дочкой ректора лучше не связываться, – шепотом поддерживаю я ее. – И уж тем более с ее бешеным парнем.
Алексеева резко поворачивает свое лицо ко мне.
– Ты назвала Кирилла бешеным?
– Кирилла? – Переспрашиваю я. Теперь моя очередь округлять глаза.
– Кирилл, кстати, нормальный парень. Я бы с удовольствием оказалась на ее месте, а он с сучкой с этой связался... И что он в ней нашел? Мелкая, лоб широкий, нос курносый.. Ну и вкусы у мажорчиков.. Жаль парня..
Последнее брошено как вырванное из контекста, и я заостряю на этом свое внимание.
– Жаль? А что с ним?
– Рак.
Я тут же почувствовала себя неврастеничкой. Проводила глазами по потолку аудитории, ни разу не задавшись мыслью, что его пора покрасить, потому как сказанное не укладывалось в голове. Тимур, Даниэль и еще какой-то Кирилл, который болен. С кем из них она мутит у всех на глазах?
– А я думала она с Ветровым..
– Ну так он и есть Ветров.
Внутри ворочается что-то неприятное, тяжелое, тянет под ребрами и тихо подвывает, подсказывая – что-то не так. Сознание распадается кусками, отказываясь собирать реальность в единое целое, и понять хоть что-то, что кажется решительно невозможным.
– А разве его зовут не Тимур? – Осторожно задаю я очередной вполне логичный вопрос, заведомо боясь ответа.
Девушка подняла идеально очерченную бровь, посмотрела на меня и удовлетворенно хмыкнула.
– Блин..да ты вообще что ли ничего не знаешь? Кирилл и Тимур близнецы.
Появляется желание приложиться лбом к парте. Я опускаю голову, зарываюсь руками в волосы и сижу так, слушая гудение крови в ушах. У Ветрова есть брат -близнец? Ну нет. Как мир такое мог допустить? Разве два самовлюбленных смазливых циника это не перебор?
– Ты проиграла, – торжественно шепчет Алексеева.
Перевожу недоуменный взгляд на собеседницу и залипаю на ее высокой скуле. Будь я в более оптимистичном состоянии, сразу бы поняла, что скрывается за этими словами, но конкретно сейчас мозг доверху залит осознанием того, что он совершенно не знает, что, мать ему, делать, поэтому переспрашиваю:
– В смысле?
Та кивает на парту и мне приходится подтянуть к себе тетрадный лист..
# 10
Небо хмурится тучам, щерится редкими проблесками голубого в разломах и выпускает наружу одинокие снопы солнечных искр, быстро растворяющихся в воздухе. Я обхожу машину, дёргаю ручку и занимаю место водителя.
– Так куда мы едем? – Семён устраивается рядом и сразу лезет в бардачок. Привык к тому, что в его недрах всегда можно найти пару банок энергетика, сигареты или на крайний случай пачку жвачек.
– К Кириллу. Ты же вроде интересовался его самочувствием. – Под хлопок открывшейся банки я завожу машину и выезжаю с парковки. Семен даже не успевает отхлебнуть.
– Стой, постой, ты серьезно? Две пары же еще и тренировка.
И почему он не задался этим вопросом, когда тулил свою задницу в машину?
– Пары отменили, а тренер высказался на прошлой, слышал?
– Да брось, Ветер, ты же не серьезно? Палыч вспылил, такое бывает..
– Вот пусть и повеселятся..
Взгляд скользит по улицам, по машинам, с плеском разрезающим лужи на двое и на тысячи капель; к снующим мимо людям, зябко кутающимся в куртки.
– Лады.., – Семен, наконец, успокаивается и удобнее устраивается на своем пассажирском.
Не то, что бы в в моем кроссовере было мало места, но Слуцкий слишком объемен даже для такого салона. И я только сейчас задаюсь вопросом, а будет ли рад Кирилл нашему совместному визиту. Я сам бы уж точно нет, но приходить к брату в одиночестве становится слишком тяжело даже для такого мудака, как я.
Во мне слишком много мыслей о брате.Слишком много брата.Слишком много понимания того, что я пытаюсь прятаться как раз тогда, когда сильнее всего нужен ему.
– Ничего так себе девчонка, да? Чувствуется порода..
– Что? – Машинально кидаю я, возвращаясь в реальность.
– Ну эта, на лестнице.. Имя не знаешь ее? Прусь от нее просто. С гонором такая..
Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на Семена. Глаза под тяжёлыми бровями искрятся и рожа в целом довольная, как после случки. Серьезно? Мы едем к моему полуживому брату, а у него бабы в голове? Временами манера Слуцкого делать вид, что нам навеки останется лет по шестнадцать, даже умиляет, но сейчас вызывает только глухое, рокочущее в диафрагме раздражение.
– Губу закатай. – Категорично врезаю я, так, что бы у парня не осталось никаких иллюзий.
Я не вижу, но чувствую как веселье в глазах приятеля идет трещинами, осыпается и оставляет оголенными проводами настороженность и беспокойство.
– В смысле?– Тут же бычится приятель, в возможностях которого засомневались.
Поток холодного ветра приятно ерошит волосы, где-то вдалеке слышится взрыв коллективного смеха и детское пронзительное «хочу!». Мы как раз выехали на оживленный проспект и встали в пробке.
– Вселенная против вашего союза, – объясняю я, уже холоднее и спокойнее, поменьше театральности – побольше такой херни, как искренность.
– Ты что то знаешь, или как? Тогда колись! – Насторожился приятель.
– На нее мой братик залип, Олежек. – Слова ложатся на язык неожиданно и пробивают легкие пушечным выстрелом. – А это значит – без ва-ри-антов.
Семён ведёт подбородком, словно пора размять спину, но скорее всего просто осмысливает сказанное.
– Ты серьезно? – Лицо Семена пошло красными пятнами. Нервничая, он тут же подтянул манжету ветровки, как делал всегда, когда его ставили перед неприятным фактом.
– Да.
– И когда он успел? – почти обречённо. – Она же.., я ее в том году точно не видел.
Я пожимаю плечами. Нужны подробности?
– На прошлой неделе. В галерее. Если образно обрисовать, то я нарвался на типичный помпезный съем.
"А потом самолично приплатил твою другу хакеру, чтобы узнать то, что узнал" – но этого я, конечно, не говорю. А может стоит? Нет. Это только мое. Информация для личного пользования.
– Пипец. Эта "старая гвардия" скоро всех телок под себя..
– Не расстраивайся, Семя..– Исходные данные о девчонке, все ещё мутят голову и мне приходится переключиться, – вспомни Верочку и тебе сразу полегчает.
– Верочка.. Моя Верочка в прошлый раз весь бар вылакала.. Там правда, не много было.. но.., что– то с ней не так.
– Да ты может просто жадный, Слуцкий? – иронично комментирую драматичные сетования приятеля.
– Пошел ты! – Семен швыряет банку в окно и поднимает стекло. – Я ей скорую в следующий раз вызову, пусть откачивают.. Заманался альказельцером отпаивать.
– С Маринкой замути. Она не против.
– Ага. Давай, сватай. Ты же у нас всемогущий ас съёма.
– Зачётный стёб. – Давлю лыбу во все 33. Вообще этой фигнёй не парюсь. Мне можно просто прийти на вписку и стоять у стены. В последнее время я, кстати, разные приглашения категорически игнорирую.
– Ну да, да ну.. Значит, всемогущий ас твой братан. Слушай, а может твой братец..
Понимаю друга с полуслова.
Но вместо ответа вытягиваю телефон, быстро набираю номер и нарочито подношу к уху.
– Отличная мысль. Давай узнаем..
– Ты блин..
Семён смекнул, кому я собираюсь звонить и перехватывает руку с сотовым. Но мы уже в видимости частной клиники, я ныряю между двух машин на свободное парковочное и резко торможу. Слуцкого откидывает к лобовому и он на пару секунд, теряет со мною связь, а я как раз слышу старшенького в трубке:
– У тебя что– то срочное?
Вот дерьмо! – шепчет Семя, залипая в меня из под челки. Он очень не любит, когда меня берет азарт.
– И тебе здравствуй. Успел инвестировать в защитные активы?
– И этот бред мне сейчас выкладывает без пяти минут экономист?
– Побойся Бога, братик. Мое время ещё не пришло!
– Ближе к теме..– в голосе проскальзывает раздражение, которое стремительно набирает обороты.
– Погоди пять секунд.., вопрос есть. Тут моему приятелю чика приглянулась.. та, на которую ты в галерее ковбойское лассо пытался закинуть.. И мы так подумали, рассудили.. не много ли тебе? Может уступишь молодым, перспективным?
– Ты пьян? – Нападает сразу после секундного залипания Олег.
– Был с утра, – говорю в трубку и думаю тебя е**т?, – но правовед наш, ты же его знаешь, любую степень опьянения лечит.
Чувствую себя комиком без аудитории. Напираю. Создаю видимость хаоса и корчу из себя хрен знает что, доводя до того, что самому становится тошно.
– Ты деградируешь, Тим.
– Как скажешь. – Держу мину, продолжая стебаться. – Но вопрос с повестки дня никто не снимал. Так как? Чем мне друга порадовать?
Минутная пауза. Долгая такая..недобрая.
– На счёт порадовать.. Помассируй другу простату это всегда на ура заходит.
В ухо летят гудки.. Лимит исчерпан.
Брат, конечно, умеет быть тем еще циником, но такой хрени я от него не ожидал. И у этой короткой истерии был один молчаливый зритель.
– Ну ты и сам все слышал.., – глухо говорю я Семёну, ковыряя взглядом лобовое.
– Дерьмо.. Нда.., умеешь ты настроение поднять. Твой брат тот еще акселерат.. То есть, ты тоже, конечно, – но к тебе-то я уже привык. А вот он..
Я уже готов насмешливо фыркнуть, хотя ни черта мне не смешно. Перед глазами всплывают картинки, – отголоски того, что успел подсмотреть в галерее. Напряженные плечи, предостерегающий взгляд, судорожно сжатые пальцы на ножке бокала; каким вызовом фонило от прямой спины Олега. Вспоминаю, как от этого зрелища внутри меня зажглось что-то давным-давно погасшее. Азарт.. Изначально в план это не входило, но если уж представилась такая возможность, стоит воспользоваться. Потому, наконец, разрешаю себе то, на что лучше не идти.
– А что? Братик умеет выбирать, – отрываюсь от созерцания лобового, – и у тебя вкус ничего так.. присмотримся к этой дамочке повнимательнее.
Семен нервничает. Семен не хочет. В гробу он видел противостояние из-за бабы..
Я хлопаю его по плечу в успокаивающем жесте, когда мы пересекаем узкую аллейку перед клиникой:
– Не ной, солнце. Тебя не зацепит. – Легко обещаю ему я. – Ничего в моем брате пугающего нету. По крайней мере снаружи. И не вздумай при Кирилле речь о бабах заводить.
# 11
PHOTOS
# 12
...Тимур Ветров.
Из входной двери клиники я практически вываливаюсь, делая жадный, глубокий вдох. Начинаю судорожно шарить по карманам, пока наконец не вспоминаю, что оставил сигареты в машине. Прикрыв глаза зарываюсь пальцами в волосы, и делаю еще один вдох. Ветер легко забирается под толстовку, оседает мелкой дрожью на коже. Я заставляю себя открыть глаза. Сглатываю. Облизываю пересохшие губы. Вдох-выдох. Удавка с горла никуда не желает деваться. И нет у нее причин оттуда исчезать.
Этот маленький кусочек времени, в котором ни на секунду нельзя расслабиться, отчаяться и прикинуть самый страшный исход.
Я выдержал целых двадцать минут. Двадцать минут наедине с больным братом. Заставляя себя мягко улыбаться глядя в собственное отражение – в проваленные дыры щек, острые скулы под тонкой бледной кожей и лысую голову. И это бодрит лучше всякого ледяного душа после трех банок энергетика. В психологии это называют заумным диагнозом – проекция на себя.
У меня крайне богатый словарный запас, но не достаточный, чтобы выразить всю дерьмовость этой жизненной ситуации. И сейчас, на границе дорог, в ловушке этого всратого мира, прибитый к асфальту я не впервые застаю самого себя врасплох, потому что не возможно придумать слов, чтобы описать весь этот ....
Результаты обследования – удовлетворительные. Так сказал доктор. Вот только я ни хрена не чувствую себя удовлетворенным.
Злость кипит под ребрами превращаясь в мешанину из беспомощности, ненависти и тонны вопросов. Как, что, зачем, почему. Почему он. И что теперь. Вопросы зияют в моей голове уже без вопросительной интонации, просто как констатация факта, как будто я всегда жил с ними по одну сторону.
У меня был идеальный мир. Тот, в котором его если не любят, то хотят, если не хотят, то уважают, если не уважают – боятся. А еще завидуют. Потому что все смотрят на меня, такого со всех сторон красавчика, и никому даже не приходит в голову, как это все дается. Никто не знает сколько времени я провожу за онлайн тренингами – маркетинговыми, управленческими; семинарами – где приходится обсуждать, делать выводы, спорить с кучей преподавателей; перерывать тонны компьютерной информации, чтобы постоянно быть в курсе всех деталей в сфере экономики и бизнеса.. Никто не видит, как упорно я издеваюсь над собственным телом в спортзале, то носясь как угорелый с мячом, то отрабатывая удары, игнорируя усталость, до тошноты и тихого гула в ушах. И уж точно никто не представляет, чего мне стоит после бессонной ночи натягивать на лицо эту свою улыбку и отвечать «доброе утро», когда на языке вертится «свалите все!». Я уверен, оно того стоит. Идеальный мир, в нем все комфортно и ровно. Было.
Мать моя, Антонина Павловна Ветрова, иногда бросает в сторону меня: "исчадие ада!" Я в курсе, я не спорю.. Но по вечерам, когда я уже в постели или еще нет, а просто слоняюсь по комнате с кружкой последнего за прошедший день кофе, Кир вываливает на меня через айфон весь спектр своей адской боли и мучений. Не стонет, не просит, не спрашивает "за что", но я чувствую все это сквозь тяжелые вздохи и гулкие слова. "Тим, а помнишь, как отец нас на рыбалку в первый раз повез?" я выдыхаю в трубку и просто говорю. "Помню, Кир. И твою первую рыбу помню. И как ты в меня лягушкой швырнул."– "Какой лягушкой? Не.., Тим. Это не со мной.. Мне нравятся лягушки. Я бы не стал.."
И я киваю в согласии натирая переносицу, чтобы не щипало в глазах. Он бы не стал. Но он пытается вспомнить, и я верю, что на это мгновение он забывает о своей яме.
Сегодня Кирилл ведет себя как обычно, как будто все эти трубки из его вен и куча анализов в пронумерованных строчках, плотные жалюзи на окнах – крохотный жизненный промежуток, после которого все будет как раньше. Интересуется раскладом моих дел (как будто они у меня есть), приятелями (как будто мне не срать на отмороженного Лиса и на вечно гундосящего Игорька), и перед каждым моим уходом просит присмотреть за Данькой. Как будто у меня есть выбор..
Металлопластиковая дверь клиники сипло хлопает и мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять кого она выпустила. Семен подходит ко мне медленно и тяжело, будто столетний старик, тычет в бок бутылкой.
– Как просил, холодненькая.
Я перестаю массировать переносицу, молча обхватываю холодный пластик и сорвав крышку, жадно глотаю.
– Да.. Это еще тот Армагеддон.., – приятель залипает на мой идеальный профиль и делает несколько шагов вокруг.
Я знаю, что он сейчас пытается рассмотреть.. Попросту сравнивает меня и лежащего в палате Кирилла.. Разница очевидна.
– Слушай, а что за кордоном тоже ничего нельзя сделать? – В ее глазах читается осипший, почти немой вопрос, разлитый в светлую радужку кислотными пятнами.
Я бы мог ему рассказать про переписку предков со всеми лучшими клиниками Европы, хватило бы трёх часов.
– Да ты оптимист, приятель, – говорю безразлично, холодно, с насмешкой, от которой, я точно знаю, у Семена сводит чертовы клыки.
– Ну тогда пойдем, что ли?
– Идём. – Потерянно киваю и направляюсь в сторону аллейки, которая уже давно потеряла свою красоту, осыпавшись мятой листвой на чёрную, влажную от затянувшихся дождей землю.
А за аллейкой гоп стоп какой-то. Volkswagen Tiguan Connekt, – черненький, начищенный – все как полагается. Перекрыл выезд моему универсалу, и перец в костюмчике на бампере пристроился, по сторонам дышит, желваками играет. Вот-вот забрало упадет.
– В чем проблема, сердешный? – Начинает Семен, неудовлетворенный этой расписной картиной.
– Ребят, ваша? Ну какого? Вылезло, что-ли?! На асфальте номер нарисован. Это значит, что забито место!
– Это у кого вылезло? Отъезжай, давай. – Слуцкий смотрит вопросительно и настороженно, и сквозь нервное спокойствие просматривается та самая злая дворняга, не привыкшая доверять людям.
– Тормозни, Сеня. – Хватаю приятеля за локоть и мягко тяну на себя. – Сорян. Не заметили. В клинике трудитесь?
– Какая разница? В клинике, за клиникой? Я что, отчитываться должен перед каждым слепым папуасом?
Наверное, в моих глазах что-то отражается, раз Семя скалится – недобро, словно почуявшая кровь акула. А потом медленно, неумолимо, шаг за шагом начинает теснить этого вертухая с нашего бампера.
– Хватит болтать, мымра, – отъезжай!
Тот чует нехороший позыв, но еще петушится, наламывает что-то, угрожает, суетливо стреляя глазами. И я чувствую его слабость, сладкой негой щекочущей мои ноздри.
– Я десять минут тут сижу жду, теперь вам ждать! Ваша очередь!
Десять минут. Он просит десять минут. Вроде почти ничего, по меркам отпущенных живому человеку, вроде пустяк – душ принять, зубы почистить.. Да только в оскомине своей мягкой, вполне себе дружелюбной улыбки, которой я пользуюсь почти инертно, я уже мысленно фигачу злому дяде по роже полупустой пластиковой бутылкой. Вот, вот сейчас, даже распаляться не нужно. Но..
Всегда это «но». Во-первых, не интересно. Во вторых – не мой стиль.
Снова оттягиваю "пылящего" Семена и просто склоняюсь к его башке, как будто хочу что-то сказать и тот схватывает на лету. Просто нужно хорошо меня знать или не знать вовсе, но подчиняться. Доверять. Совсем немного.., но на должном уровне, как фанатику. И Слуцкий, бросив последний тяжёлый взгляд на шумного перца, отступает в сторону.
Я выдыхаю в сторону, завожу голову к небу, словно рассматриваю перистые облачка, хрущу позвонками, думаю, какой шикарный день, какой воздух. А затем с разворота в три больших резких шага рвусь к Tiguan. Запрыгиваю на капот, с удовлетворением ощущая, как гнется под моим весом железка. Сажусь в позу лотоса и наступает удивленная тишина.
С конфликтным приключается маленький инфаркт. Рот приоткрыт в последнем паническом вздохе, глаза на выкате, к лицу кровь прилила. Он смотрит, как я театрально кошусь на циферблат наручных и веду жест, – 10 минут. Как заказывали.
– Вы..да..вы, да я.., – мужик не знает, как выразить свой шок, не знает, что предпринять: толи ко мне бежать, толи ДПС вызывать, толи вмятины выпрямлять. Кружит вокруг меня, мечется, машинку поглаживает, стонет, кряхтит. И я говорю ему взглядом: просто нужно быть немножечко человеком, если не человеком, то гением, если не гением, то хотя бы умным, прежде чем ставить Тимуру Ветрову условия.
– Будешь знать с кем связываться, чмошник! Щас биту возьму, стекол не досчитаешься.., – Вступает в суматоху Семен.
Ворчун запрыгивает в свою машину и я лениво сползаю с капота.
Минута и его нет.
Мы устраиваемся в салоне Лексуса. От Семена прут эмоции, а я словно в Малибу на пляже. Спокоен и умиротворен. Я не знаю, как это – корчиться в агонии, за меня это делает брат. Испытывать смущение от собственных поступков не мое кредо. Я всегда знаю, где прав.
– Завел меня, падла! До отрыжки голодной. Заедем куда, пожуем?
– Можно. – Закуриваю и тянусь к телефону, который в запале бросил на панель после разговора с Олегом. Смотрю в экран и вижу два пропущенных от Даньки. 6 минут назад.
– Заводи.
– Подожди, Семя.
Жму в телефон и тяну к уху.
– Мне нужно с тобой увидеться. – Сразу тараторит она, едва открылась связь.
– Ты где?
– Я здесь, я всегда здесь, ты можешь приехать завтра, а я буду еще здесь... – Сплошная истерика.
– Хорошо, – выдыхаю я, заводя машину, – просто стой на месте.
