Текст книги "Крестики # нолики (СИ)"
Автор книги: Татьяна Снежная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
# 41
Позвонил Олег не вовремя. Вот совсем. И то как вывернуло Тимура от этого звонка от меня естественно не ускользнуло. Я незримо ощущаю некую неприязнь между ними. Все эти странные фразы, полунамеки периодически срывающиеся из уст и одного и другого в адрес друг друга.
Олег интуитивно остерегается Тимура, тогда как второй хронически не доверяет первому. Вот только в чем причина? И какое место во всей этой истории занимаю я сама?
Можно конечно прямо сейчас спросить, пока один из них здесь, но Тимур мутный тип и от него одни проблемы. Да, проблем выше крыши. Мне ещё Алекса после него в чувства приводить.
Мысли о брате вернули в настоящее. Я вспомнила, что обижена на сидящего в машине парня, что он врун и показушник, а еще из-за него перепало Алексу, поэтому лучше распрощаться по быстрому и исчезнуть.
Все равно мне не стать победительницей в этой схватке. Не получится у меня дожать Ветрова и вытянуть всю правду. Рядом с ним вообще не удавалось включать логику. Она с хрустом ломалась и оседала пеплом под ногами. Катастрофически никак.
Выпрямившись, дернула дверцу на себя и нагнувшись схватила сумочку.
– Спасибо, что подвез.
Даже не посмотрела на него. Нырнула в подъезд и побежала вверх по лестнице. В надежде избежать погони.
Но его твердый голос догнал меня на втором.
– София, постой!
Ну уж нет. Продолжаю торопливо перешагивать ступени нашаривая ключи в сумочке. Суну в замочную скважину, проверну, окажусь дома и путь всем остальным в мою обитель отрезан. А их нет. Вот просто нет. Связка ключей у меня что надо, объемная. От квартиры, от дачи, от почтового ящика и подсобки. А ещё на ней брелок на цепочке с буквами "Страсбург", который я носила как сувенир о недавнем мутном путешествии..
Короче, фокус не удался.. Даже остановилась от растерянности, не зная, что предпринять.
– Не это ищешь?
Озарение пришло сразу. Ударило в голову и расплескалась колючим ознобом по позвоночнику. Высовываю руку из сумочки и оборачиваюсь. Все слова, которые пришли мне в этот момент в голову, были нецензурными.. И если кто спросит, о чем я тогда подумала..
– Совсем страх потерял?! – шиплю и хватаюсь своей рукой за его рукав, поднимая злой взгляд. – Кто тебя учил по чужим сумкам лазить?
– Твоя непредсказуемость вынуждает меня совершать немыслимые поступки, – и улыбается, гад.
Ох, как же мне хочется стереть эту вечную улыбку на его лице. Он буквально упивается моей раздражительностью на свою персону. Так нравится меня выводить из себя? Что ж, удаётся ему это блестяще, ничего не скажешь.
– Когда начнут пропадать вещи, ты будешь первым на кого я это спишу.
– Ты и так во всем винишь меня. Даже в том, что я домогаюсь твоего братца, – подходит вплотную, не высвобождая своей руки из моего захвата. И теперь я оказываюсь в двоякой ситуации, словном вцепилась, чтоб удержать его рядом. Ненавижу себя за то, что всё ещё считаю его единственным, кому могу позволить нарушать границы личного пространства. Поднимает взгляд, показывая глаза. Насыщенно зеленый цвет сравним со молодой зеленью, отражающей собой чистое небо, будто зеркало... Нет, больше похоже на то, что они сделаны из горного демантоида. В любом случае – безумно привлекательные и без спору особенные. При каждой нашей встрече они вызвали у меня смешанные чувства. С одной стороны, притягивают, вызывают некое влечение, а с другой малость пугают.
Я разжимаю пальцы.
– Ты хоть понимаешь, что делаешь сейчас?
– Нет, а что?
– Манипулируешь мной.
– Тебе показалось.
– Постоянно.
На мою реплику лишь ухмыляется и оказывается ещё ближе, так, что я могу чувствовать его дыхание на своей коже. Спорить и отстаивать собственную точку зрения вдруг становится бессмысленным.. Его запах мгновенно возвращает на четыре дня назад. К тому долгому поцелую в машине, который мне никогда не забыть.
Сил противостоять этому парню, когда он так близко – нет. Мысли путаются и сердце начинает бешено колотиться в груди. Но больше всего переживаю, что ону же заметил как нравится мне. Что если чувства не взаимны и я ему не нужна.. это пугало больше всего.
– Зачем все это?.. – пробормотала неразборчиво и из последних сил упёрлась свободной рукой в его грудь, безуспешно пытаясь отстранить.
– Ты всё усложняешь. Я знаю, что нравлюсь тебе, – невозмутимо уведомил он, касаясь кончиком носа моей щеки.
– Настолько уверен? – хмыкаю, выпуская смешок, и отворачиваюсь. – Ты просто красивый и надоедливый, на этом, пожалуй, всё..
– Не все.
– Да, пожалуй, ещё бездушный.
– На счёт этого я бы поспорил, – нараспев тянет парень, неожиданно отстраняется на пол шага и я одновременно с этим чувствую свою значимость.
– Так поспорь, – возвращаю взгляд. – объясни, зачем так грязно отомстил Алексу?
Тимур усмехнулся, запрокинул голову, открывая доступ к изящной шее.
– Да нет никакой мести. Не было. Твои выводы не верны. Противоречивы. Я и Данька здесь никаким боком.
– Я не верю! То что сказал Алексу Лисицкий...
– Да к черту Лисицкого! Если я сказал, значит – нет! – Ветров зол, чертовски растерян и, кажется, совершенно обижен, хоть и скрывает это под идеально непробиваемой маской сухого безразличия.
– Не хочешь признаваться? Тогда я сама узнаю, – отодвигаю его, пытаюсь уйти. В конец запуталась.
– К нему самому пойдешь за ответами?
– Если придется!
– И как ты до этого додумалась? – небрежно бросает Тимур, ни капли не веря в силу моих обещаний, – не терпится попасть под его дурное влияние?
– Я не боюсь.
– Ага, расскажи об этом своему брату.
Быстро обдумав фразу, обернулась. Парень выглядит серьезным. Руки в карманах, губы крепко сомкнуты. И смотрит как то изможденно, устало и, по большей части, совершенно искренне. Солнце подсвечивает его сзади, сквозь окно в подъезде, создавая невероятно привлекательный образ, от которого практически невозможно отвести взгляда.
– Почему нельзя просто.. доверится мне?
– Человеку, который боится банальностей сложно верить, – цепляюсь я за последний аргумент.
– Каких ещё банальностей? – Последние события быстро пронеслись в голове парня, но не было того, за что он мог бы зацепиться, и эта растерянность передалась мне.
– В твоём случае это выпендрёж!
– Вот как? Подожди, ты сейчас назвала меня выпендрежником? – упирается ладонью в колено, перенеся ногу на ступень выше. И кажется ничуть не смущенным.
– А розы из Эквадора на это не указывают?
Тимур вздохнул и покачал головой.
– Не думал, что ты так к этому отнесешься.
– А я не знаю, как к этому относиться! Тебя вокруг меня стало слишком много. Начал с шантажа, потом избиение и теперь розы? Как я должна на это все реагировать? – Почти кричу на всю лестницу, потому что хочу показать, как запуталась. И как мне больно из за того, что между нами не может быть все просто и легко. Между нами его и мой брат, Даниэль и Миронова. Его деньги и статус.
– Просто успокоиться и доверять мне.
Между нами вообще ничего не может быть. И я должна ему об этом напомнить, чтобы выравнять чаши весов.
– Зачем? Ну же, ответь, зачем. Я не понимаю. Ты просишь так много, только для того, чтобы переспать со мной? Ради этого все? Ради этого мы слишком часто стали пересекаться? Или настоящей причины я не знаю? Может ты ревнуешь меня к собственному брату? Боишься, что я через него проберусь в вашу богатую успешную семью? Или просто хочешь поиграть со мной, в те игры, что играл отчим? Тебе интересно это? Скажи!
Когда я наконец выдохлась, мы оба замерли молча. У меня возникла какая-то ненормальная потребность смотреть на него проверяя реальность его присутствия. А ещё кажется, в сердце образовалась дыра диаметром в 30 сантиметров. Не нужно было все это говорить. Не так. Не здесь.
Закрываю глаза всего на секунду и вдруг..
Пальцы по щеке, нежно, медленно. Да он же сейчас... ощутила тепло чужих губ прежде, чем успела закончить мысль. Чувство было лёгкое, сладкое, и в то же время, почти сбивающее с ног.
Меня тряхнуло от давно забытого ощущения, и поток мыслей прервался, будто его обрубили топором. Он целовал, держа одной рукой волосы на затылке, другой притискивал меня к себе, одними только губами низвергая в пучины ада наслаждений, грязно, удушающе и... прекрасно. У меня были не мысли – клочки сознания. В тумане, где-то глубоко бился пульс, его губы скользил по моим губам, и на миг мне показалось, что я опять в одном из своих невыносимых снов, где губы жгли жаром плавленного металла. Необходимость остаться под напором этого жара, травила ядовитой патокой под кожей. Ещё немного и я сдамся. Буду верить ему беспрекословно.
"Пожалуйста, хватит!» – взмолилась я мысленно.
– У меня специфический вкус на людей..., – Эти мягкие обволакивающие интонации, которыми обладал его голос, действовали гипнотически, включали неадекватную доверчивость, на которую я так часто злилась. Только теперь у меня не хватало на это сил.
– Очень специфический. Поэтому я не отстану. Не могу это прекратить.
В паре с легким отупением думаю что ответить. "Он только что объявил, что я в его вкусе?"
Ветров чутко и выжидающе наблюдал за моей отрешённостью, всё ещё не выпуская из кольца своих рук. В глазах плескалась теплота.
– Давай увидимся завтра. Мы потеряли слишком много времени пытаясь завязать знакомство. И мне очень понравился твой омлет.
Пытается шутить?
– Завтра я не смогу, – тянусь к своим ключам и легко присваиваю их, задев краешек бинта на его ладони.
– Послезавтра?
И тут я совершаю самую непростительную ошибку. Вспоминаю слова Алексеевой "Просто дай ему понять, что Олегом увлеклась..."
– На все выходные я уезжаю. С Олегом. По работе.
Ударилась о тут же став холодным оттенок глаз прямо напротив себя. И не выдержала. Не выдержала этого напряжения в его глазах. Слишком неожиданного для меня.
Через долгую неловкую паузу Тимур хмыкнул. Потянулся рукой в карман.
– Куда? – отводит взгляд в стену за моим плечом.
Должна ли я ему отвечать?
– В Москву.
Не могу прочесть над чем он сейчас думает. Мысли явно атакуют его мозг. Это понятно по застывшему лицу и взгляду в одну точку перед собой.
"...Поверь, на этом орешке Тимур зубки обломает быстро."
– Тогда увидимся по возвращению, – Что-то ощутимо меняется в его тоне. Из него исчезает летний бриз и дразнящая манера, на смену им приходит непроницаемость. Что-то вылущенное и плоское, лишённое всяких красок. Не в меру серьёзное. Сиюминутная игривость сменилась тяжёлым взглядом и неестественно прямой спиной.
Небрежно кивнув он поворачивается и уходит. А я остаюсь наедине со своими мыслями больше похожими на трясину.
***
Тимур Ветров
Люди не выбирают, когда и в кого влюбиться, часто это происходит неожиданно, не ко времени, не к месту и чаще всего безответно. Он надеялся, что его минует чаша сия, но надежды, конечно, не оправдались.
"На все выходные я уезжаю. С Олегом. По работе..."
Мысли жалились. Кружились в голове, как рой ос. Жужжали и кусались. Ревность, с которой он ранее не был знаком, захлестнула разум, перед глазами заплясали черные точки. Силился отогнать их, но получалось плохо. Отчаянно пытался зацепиться хоть за что-то, что позволило бы найти точку равновесия, но собственные эмоции оказались сильнее. Болело где-то внутри. Он даже не мог сказать, что конкретно болит, просто появлялось ощущение, будто в груди разливалась кислота.
Это действительно вызвало неестественное волнение глубоко внутри, заставляя сердце биться чаще обычного, зрачки расширяться, а губы сохнуть. Ко всем этим ощущениям в добавок прилагалось желание защитить ее, быть всегда рядом и ревновать. Это было практически невозможно. Разум говорил "Нет", что-то еще внутри говорило "Нет", а сердце кричало от боли в вопиющем "да". Он сошел с ума.
Почему? По какой причине именно на этой девчонке летят к черту все его принципы?
Привык же каждому своему действию давать оценку. Но сегодня его будто отключили. Выдрали из розетки и выкинули в окно за ненадобностью. Вот так просто. За короткий срок. Всё плохо. Охренеть как плохо… Он неторопясь завел машину, стараясь не потеряться, стараясь скомбинировать свои чувства и привести их в порядок, выстроить в одну линию с началом и концом. Логически сложить всё в столбик. Прописать в сознании, что все было простой ошибкой. Простым порывом, какие бывают в дурацких фильмах. Там, где главные герои думают не головой, а сердцем. Но какое, к чёрту, сердце? Охренеть.
# 42
Тимур поглядывал на часы висящие на стене. Осталась пара минут до конца пары, а он так и не открыл тетрадь – тупо втыкал перед собой жонглируя ручкой.
Звонок забил по ушам, последнее слово профессора о домашнем задании и вся группа "А" из семи человек засобиралась на выход. Настал сладкий конец учебного дня – заглянуть в курилку у черного входа и в коттедж. А там он наконец подытожит все мысли. Единственное, нужно сначала разгрести то, что столпилось под дверью.
Тимур накинул рюкзак на плечо и вышел, заранее натянув фальшивую улыбку. Скопившаяся у кабинета орава однокурсниц, встретила его положительным: «Ти-имур, привет! Как дела?». Махают своими тонкими пальчиками, стреляют белоснежными улыбками, судорожно ожидая момента, когда можно взять его в кольцо.
– Всем привет, – подойдя, по привычке оглядел всех свысока. Сегодня не хочется строить из себя добренького и хорошенького, но настоящим быть нельзя. Или можно? Порой казалось, что если он прямым текстом будет слать всех, они все равно будут ходить за ним, как заколдованные непонятно чем.
– Приве-е-ет, как ты? – с разных сторон посыпались голоса. – Куда сейчас, обедать? А?
Каждая так и норовила вылезти вперед, уловить изумрудный взгляд и задержать его на себе. Но даже так, Тимуру было безразлично. Ни одна из них ничего не значила, ни одна из никогда не сносила ему башню настолько, чтобы за ней носиться. Честно говоря, он даже не запоминал их имен, не запоминал лиц тех, кого когда -то трахал на вечеринках. И масштабы этой катастрофы на самом деле поражали.
И пока он раздает сахарные улыбки Слуцкий обходит толпу, поворачивается и смотрит. Смотрит и думает: как они это вообще терпят? Это вот – с пластмассовой улыбкой, которой только распугивать людей. Так нормальные ни разу не улыбаются, когда в глазах вековые льды, которыми холодит нереально, а на губах улыбка сладкая, почти непринуждённая. Словно так оно у Ветрова всегда было – улыбки без единого всполоха радости, неправильные, неестественные, пугающие до усрачки любого, кто в парне видит не просто красивую оболочку, а глубже заглянуть пытается. И кажется, те, кто пытаются вот так же, как он сейчас – глубже, в самую душу осатанело холодную, застывшую, неживую – теряются там, не находя выхода. А если и замечают что-то пугающее, то тут же об этом забывают – это же Ветров, он кого угодно во что угодно поверить заставит. Что улыбка у него настоящая, к примеру, или что ему все до пи@ды.
– Тат-так, девчули, расступитесь, – Семен вернулся, протиснулся сквозь кольцо и вцепился в локоть друга, – мы на тренировочку опаздываем...
И когда они отошли достаточно далеко продолжил:
– Присоединишься? Парни во дворе собираются.
Ветров хмурит брови. Он на самом деле надеялся на Слуцкого. Значит планы придется менять.
– Так ты играешь сегодня?
– Ну да.. в клетке. Пятница же.
– А потом бухать?
– Потом бухать, проигравшие проставляются..
– Значит без меня обойдетесь, – он знает, что не обидит отказом. Так было всегда между ними. Семен, при всём его угрожающе высоком росте, еще адекватен.
Каланча закатывает глаза от такой очевидности. Матерится едва слышно и рукой машет: «Ладно, мол, проехали. Можно сказать и не надеялись». Но все таки интересуется:
– Может случилось чего? С Кириллом там..
А в ответ краткое: Нет.
В конце коридора их пути расходятся. Слуцкий нырнул в раздевалку, а Тимур направился к лестнице. Сделал глубокий вздох прежде чем спуститься на первую ступень и тут же заметил две знакомые макушки пролетом ниже. Нет, ошибки быть не может – Миронова и Лебедева плечом к плечу. И странность этого дуэта заставляет замереть, а потом отступить к стене. Туда где его не заметят.
Парочка не спешила. Поднималась медленно ведя напряженную беседу, по обрывкам которой Ветров мог вполне так себе разобрать, что речь идет о нем.
– ... Так он же борется за ее внимание, ошалел просто...
– И что? – глубокий голос спокоен.
– Нет, подожди.. Тебе все равно, что-ли? Вот так вот и уступишь его всего этой Софии?
– Да, вот так вот уступлю, – чувствуются нотки раздражения. – И тебе советую сделать тоже самое. Я вообще не понимаю твоих заморочек.
– Но я думала..
– Пока за тебя думал Ветер, ты была мне более приятна..
Лестница кончается, Миронова идет дальше, оставив свою спутницу. А Даниэль еще долго смотрит ей вслед и только потом тихо ядовито произносит:
– Ага.., ну посмотрим.
Тимур цепляет на лицо небрежную улыбку удовлетворенный тем, что слышал. Миронова оказывается просто душка. Все таки не зря он на какое то время доверился ей, осчастливил, как говориться, своим вниманием. Он не мог не отдать должного строгой красоте ее лица, главным недостатком или, быть может, главным достоинством которого была аристократическая бледность. Но совсем не понятно от чего колбасит Даньку. Ее серьезно беспокоит его симпатия к Софии? С чего бы?
***
Легкую штору сдувает свежим прохладным ветром. На улице идёт мелкий противный дождь, а под него засыпать – одно удовольствие. Музыка в наушниках играет в такт сердцу, мощные барабаны Джои Джординсона разрывают перепонки, а крик Кори Тейлора особенно точно выражает нынешнее состояние Алекса. В такие моменты он чувствует себя как герой американского фильма, который уверенно идет взрывать чертов университет.
Одно мешает– до понедельника он на больничном. Как раз геройское лицо подзаживет – и рана на губе, которую он постоянно «проверял» языком, затянется.
Неожиданно телефон на подушке завибрировал дав в уши типичным звуковым сигналом, прервав музыку. Не ожидая ничего интересного Нестеров потянулся к телефону и открыл диалоговое окно.
«Спускайся, поговорим.»
Бля-я-ять. И просто. Крышу снесло. Алекс, не глядя на клавиатуру быстро печатает что-то в духе «пшлнх» и выкидывает телефон к чертовой матери, хуже ему уже не будет. Почему именно сейчас? Что ему надо?
И пока жует собственные губы, маясь нервным возбуждением, которое одолевало сразу же, подумай он о мажоре, телефон завибрировал вновь.
Нет. Он не будет искать и смотреть в него. Не станет.
Но спустя минуту поднимается с кровати, обходит ее и поднимает с пола телефон. Матерится. Потому что трещина через весь экран. Хорошо, что на защитном стекле, которое он соизволил приклеить сразу после покупки гаджета. И через эту трещину смотрит на фотофайл с изображением Софии. Нереально красивой, необыкновенно яркой, и чужой. Потому что даже он со своей скудной фантазией понимает "Vishi group" с легкостью может отнять у него то, что он все еще считает своим.
«Что это?»
«Я расскажу. Только не прись, как баран к Софии с вопросами. Нам надо это обсудить вдвоем. Срочно.»
Мозг лихорадочно ищет решение к уравнению с кучей неизвестных.
«Где?»
А самого по инерции ведет к окну. Во дворе машина и Ветров приклеенный к капоту. Очень оперативно.
«Ну я же сказал, спускайся.»
Носки он находит у кресла, меняет майку, натягивает спортивки и выйдя в коридор смотрит в строну ее двери. Может ну его нафиг. Может просто пойти и разобраться. Задать вопросы, в обход встречи с этим мудаком. «Какого хрена ты ввязалась в это? Спуталась с этими балалайками. Они же тебя растопчут. Пережуют своими винирами и выплюнут. Вся эта мажорная сволота, все эти дорогие выглаженные костюмчики и начищенная обувь, к которой так и тянет всяких дур.»
Но плевать в истерике слюной это еще не решение. Когда она в последний раз прислушивалась к его мнению? Лет пять назад? Тогда ещё не было этого говнюка Мити, не было двух чемоданов и билета на самолёт, не было писем с неизменным «как я соскучилась». Теперь она девочка взрослая. Теперь она все разгребает сама.
Может отмороженный все прояснит? У него шансов как ни крути больше, тем более что это его хренова семейка.
Ладно. С ней поговорить он всегда успеет. Она сейчас дома, а этот.. долго ждать точно не будет.
Главное ключи не забыть, и..
В кросах Алекс возвращается в комнату и цепляет пальцами телефон. Ведет пальцем по шершавой трещине и покидает квартиру, чувствуя как успела взмокнуть под курткой спина.
В свете фонарей и мелкого дождя Ветров представляется эфемерной единицей, неживой и манящей. Тянет подойти и ткнуть рукой. Есть или нет. Но прищур глаз изучающий, неестественный возвращает к реальности.
Алекс жмурится до темных кругов перед глазами и больше всего на свете хочет, чтобы трещины на асфальте разрослись до невероятных размеров, засосали в какую-нибудь другую преисподнюю и схлопнулись, словно его тут и не было. Втягивает воздух, открывает глаза. Трещины не меняются, только слегка прячутся под носами кроссовок, которые теперь совсем рядом.
– Ты знаешь, как достал меня? – голос приходится понизить на пол тона. Ночью каждый звук казался чертовски громким.
– Мы едва знакомы, а я уже успел надоесть тебе? – Отвечает мажор, устремив взгляд в никуда. – Садись в машину, прокатимся.
– Я предпочитаю разговаривать здесь. Давай!
– А я здесь не предпочитаю.
Ветров обходит машину, которой у Нестерова даже продай он собственную почку, никогда не появится и устраивается за рулем. И наблюдающий за этим не может понять, что чувствует по этому поводу: волнение, стыд, сожаление или интерес… просто не знает..
Терпение Алекса напоминает электрический чайник. Стоит только достигнуть высшей точки кипения, как тут же срабатывает волшебная кнопка и всё резко успокаивается. Приходится лезть в салон , шумно хлопнуть дверцей, естественно из мести, и откинуться, на мать его, удобных креслах. Смотреть на то, как Ветров небрежно поворачивает ключ и заводит мотор.
– Может давай уже начнем? Чего резину тянешь? Объясняй давай, каким хреном она с этим связана?
– А ты забавный, да.
За-бав-ный.
– И ты мне таким нравишься.
Нра-вишь-ся. По оси крутится волчок. Как назойливая муха. Повторяя сказанное.
Насколько может выбесить одна лишь фраза. Насколько она в голове засесть может плотно, безвылазно, уже на целую вечность, кажется.. Одна, сука, фраза. А уже бесит. Так бесит, что Алекс проникает пальцами под напульсник и врезается в буквы ногтями.
Да он сейчас точно блеванет от такого минутного передоза.
