Текст книги "Телохранитель(ница) Его Светлейшества (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

Из макара Полина когда-то выбивала в среднем девяносто из ста. Из спортивной пневмашки – похуже, но все равно порядка восьмидесяти. Последний раз стреляла уже больше шести лет назад: без Мишеньки не хотелось, потому что ритуал был нарушен. Вот сейчас и предстояло вспомнить. Чужими руками и из незнакомого оружия. Зато в плюс шла четкая единичка Гагариного зрения.

Первая пуля ушла в молоко. Джилиан насмешливо выпятил губу, чем взбесил ее до крайности.

Так, Поля, спокойнее, адреналин – враг целкости.

Когда она во время учебы участвовала в соревнованиях по стрельбе, бывалые советовали представить, как выпускаешь обойму в башку врага, но ей этот прием претил.

Второй выстрел получился удачнее: пуля попала в мишень. С краешку.

– Ты делаешь успехи, Поль! – на самых серьезных щах сказал Джилиан.

Ну вот не сука же, а? Или это он так мстит за советы?

Загнав пену обратно в уши, Полина быстро проанализировала траекторию. Выходило, что забирает влево. Подкорректировала – и попала уже в середину между краем и центром. Джилиан все еще улыбался насмешливо, но уже как-то бледновато. Четвертая пуля легла ровно в яблочко, тогда как его собственная стрельба особой меткостью не страдала.

– Ну так не зря ты был моим телохранителем. – Джилиан пожал плечами.

– Зависть – непродуктивное чувство, – хмыкнула Полина. – И я не думаю, что твоим телохранителем я был только из-за хорошей стрельбы.

– Зависть? – Он посмотрел на нее удивленно. – Вот уж точно нет. Меня никогда не смущало, что ты во всем на шаг впереди. И телохранителем своим я тебя сделал в первую очередь потому, что доверял. Жаль, что ты этого не помнишь.

Изнутри полыхнуло стыдом – как лавой из вулкана. Причем не за себя, а за эту тварь Тариона, которого вынуждена была замещать. Обманутое доверие – это очень подло. Тому, правда, тоже было стыдно, но факта предательства это не отменяло.

Прежде она относилась к Джилиану как к избалованному мальчишке. Ох, сколько таких мажорчиков она повидала в спецприемнике. Обычно вся спесь с них слетала сразу же, как только начинало припекать задницу. Но в игремоне сейчас промелькнуло что-то другое. Педагогическая запущенность иного рода. Очевидно, что ни любви особой, ни внимания ему в детстве не досталось. Отец держал на отдалении, а мать?

Гагара подсказала, что мать Джилиана умерла давным-давно. И вроде как отец женился снова, но и мачеха на этом свете тоже не задержалась.

Ну все ясно…

Жалость свою она постаралась спрятать в самый дальний карман – потому что Джилиану это нужно было в последнюю очередь. Сейчас ему требовалась поддержка. И те, кому можно доверять. Вероятно, таких было гораздо больше, чем казалось. Но игремон с детства привык к тому, что друзей у него нет – кроме Тариона.

Итак, что мы имеем на данный час, думала Полина, всаживая одну пулю за другой в центр мишени. Ей всегда хорошо думалось, когда она стреляла. Помогало сосредоточиться.

На магов можно положиться, это плюс. А вот Ближний круг явно готовит переворот, не исключая и физическое устранение игремона. Хуже всего, что с ними начальник дворцовой гвардии. И времени катастрофически мало. Надо что-то делать, а они тут в игрушки играются.

– Джилиан, а что насчет армии? – спросила Полина, отложив скорострел.

– В смысле? – не понял тот.

– Армия на чьей стороне?

– На моей, потому что я в ней служил, когда был наследником. Но в столице только гарнизон.

– И его не хватит, если понадобится выступить против дворцовых. А что, если подтянуть войска? Покушение – серьезный повод.

– Я думал об этом. И уже отдал приказ.

Дурашливая ухмылка исчезла с его лица, и Полина подумала, что, похоже, недооценивала игремона.

– Не думаешь, что это подстегнет Лансьера? – спросила она.

– Вот поэтому я отдал приказ тайно еще три дня назад. Как раз в то утро, когда тебя убили. Не через канцелярию. Саймер повез его генералу Грумайту. Думаю, завтра они должны быть здесь. Сразу же после этого я прикажу арестовать Лансьера и всех остальных.

– А мне ты об этом собирался сказать? – Полина почувствовала себя так, словно пришла к концу анекдота.

– Видишь ли, Поль… – Его глаза снова стали волчьими. – У меня появились определенные сомнения. Когда я узнал, что твои долги уплачены. А мне ты говорил, что денег нет и ты не знаешь, откуда их взять.

Упс, только и смогла сказать про себя Полина.

– Видимо, тогда я и сам не знал, что уплачены, – пробормотала она, пытаясь как-то выкарабкаться и кроя Тариона во все корки.

– Что-то тут не стыкуется… Тар.

Джилиан убрал в шкаф скорострелы и достал плоский ящичек, по размеру как для пары дуэльных пистолетов. Там и правда оказалось нечто похожее. По спине побежали мурашки.

– Мы с тобой говорили об этом вечером. – Джилиан взял один из пистолетов и взвел курок. – Я уже знал, что долги уплачены. А утром тебя убили. И теперь ты сказал, что все вспомнил. Бетту оплатил твои долги и предлагал перейти на их сторону, а ты отказался.

Да, это был шикарный попадос. Полина лихорадочно пыталась сообразить, что сказать, но ничего не приходило в голову.

– Могу предположить только одно. – Она оторвала взгляд от резьбы на пистолете и посмотрела на Джилиана. – Что тогда я почему-то соврал. Почему – не знаю. Не помню. – И тут же задала встречный вопрос: – Если ты сомневаешься во мне и сразу не сказал о том, что вызвал в столицу войска, то почему сделал это сейчас?

Глава 25

– Я и не сказал бы, – пожал плечами Джилиан и, не целясь, положил пулю четко в яблочко. – Если бы ты сам не упомянул Бетту.

Как неосторожно держать оружие заряженным, машинально подумала Полина. Или это умышленно? Зарядил заранее?

– И потом… – Джилиан взял второй пистолет. – Это уже не имеет значения. Либо ты сейчас расскажешь всю правду, либо вообще никому ничего не расскажешь.

Полина и глазом моргнуть не успела, как обнаружила себя свернутой в букву зю: рука заломлена за спину, нос уткнулся в колени, а у виска оказалось холодное дуло.

Ну что ж, Тарион, при всей своей подлости, был хорошим учителем, с этим не поспоришь.

– Ну так что? – Джилиан завел руку еще выше, и Полина зашипела от боли. – Будешь говорить?

– Я ничего не помню, – процедила она сквозь зубы. – Что вспомнил, то сказал.

– Врешь, – усмехнулся Джилиан. – Ты ведь не простил мне Эолу, так?

Господи, значит, и тут не обошлось без бабы. И была бы еще приличная, так нет, какая-то шлюшка. Может, и правда все из-за нее? Подвернулся случай – и отомстил Тарион, да еще и долги закрыл.

– Можешь не верить. Я и ее не помню. У меня с ней что-то было?

– Было. Только она предпочла меня. И ты сказал, что не в обиде.

Ну еще бы она тебя не предпочла, идиот! И что только мужики в таких находят?

– Можешь меня пристрелить, Джил, но мне больше нечего сказать.

Как глупо-то! Застрелит и скажет, что муфлона подослали враги. Никто не удивится.

Можно, конечно, рассказать все, с самого начала. Пусть сам разбирается и с Маргулем, и с Мессимом-Тарионом, и с заговорщиками. А девушка Гагара с бабушкой Полиной Егоровной внутри пойдет себе восвояси. Устроится где-нибудь судомойкой или прачкой.

Какой-то шорох за окном оцарапал краешек сознания. Джилиан на мгновение отвлекся, и это дало Полине шанс. Подбив под колени и высвободив руку, она швырнула его на пол в ту самую секунду, когда раздался выстрел. Выхватила пистолет, пальнула в открытое окно, и оттуда донесся короткий крик.

Поднявшись с самым очумелым видом, Джилиан ковырнул ногтем пулю, засевшую в стене. Полина тем временем подошла к окну. Мужчина в серой одежде лежал на земле неподвижной грудой, вокруг головы расплывалась багровая лужа.

С трудом проглотив густую кислую слюну, Полина повернулась к Джилиану.

– Еще есть вопросы?

Тот молча покачал головой.

– Зато у меня есть. Кто-то знал, что мы пойдем сюда. Тир – выстрелы внимания не привлекут, можно будет спокойно смыться. Кто?

– Филеас, – не раздумывая, ответил Джилиан. – Когда мы выходили, я сказал, что идем в зал. А оттуда мы с тобой всегда шли стрелять, он это знал. Вообще-то, это многим было известно, но только Филеас знал, что мы идем туда сейчас.

– Прекрасно! – Полина оглядела комнату и скомандовала, показав на дальний угол: – Вон туда иди. Там не достанут.

Она закрыла окна и дверь, которую дополнительно заклинила стулом, продев ножку в ручку.

– Пошли… – Тут Полина запнулась, поскольку хотела сказать, что враги Джилиана пошли ва-банк, но не нашла в местном языке подходящего аналога. – Напролом пошли. Первое покушение было дурацкое, на удачу, а тут уже били наверняка. Может быть, узнали о твоем приказе – насчет армии. Это отдать приказ можно тайно, а движение войск не скроешь. Хотя… ты уверен вообще, что его выполнили?

– Узнаем завтра, – буркнул Джилиан.

– Если доживем. А это под вопросом. Они могли и армию на свою сторону переманить, не совсем дураки же.

– Да, Тар, что-то и вторая твоя жизнь не задалась. Не успел ожить – и снова придется умирать.

– Ну, кто-то только что собирался меня пристрелить, как собаку. – Полина села на пол рядом с ним. – А что, и правда пристрелил бы?

– Трудно сказать. – Джилиан поморщился. – Но зол я на тебя был страшно.

– Для этого и приказал оживить? Чтобы все выяснить и убить обратно? У тебя потрясающее чувство юмора, Джил.

– Во всяком случае, теперь я твой должник.

– Считай, что я просто выполнял свою работу. И поверь уже наконец, что я действительно никакого крюга не помню. Почти никакого. Только отдельные вспышки. Зато прекрасно помню, как к этой несчастной Кикиморе приставал отчим. Хотя именно этого предпочел бы и не знать.

– Ну а что? – Джилиан оглядел ее с усмешкой. – Ты миленькая. То есть она миленькая. Сисек, правда, нет, но, может, еще вырастут?

– Надеюсь, что нет, – огрызнулась Полина. – Платочек и накладка – ладно, пусть. Но еще и сиськи бинтовать – это уж слишком.

– Зачем бинтовать?

– Ты издеваешься? – Захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым, но она вспомнила, что Джилиана только что чуть не убили, и желание это пропало. – Чтобы их не видно было. Впрочем, все эти разговоры в пользу бедных. Очень скоро они прочухают, что вторая попытка тоже сорвалась. Эта собачья конура не крепость. Надо делать ноги.

– Что делать?

– Силы небесные! Уходить надо отсюда. Точно так же, как ты приходил в дом Маргуля. Тайком.

– Для этого нужно вернуться в мой кабинет. Оттуда потайной ход за крепостные стены.

– Сделаем вот как, – сказала Полина, подумав. – Сейчас возвращаемся во дворец. Как будто ничего не случилось. Но быстро. Я устрою какой-нибудь безобразный скандал, отвлеку внимание, а ты уйдешь этим ходом. Постараюсь задержать их подольше. Встретимся… где?

– Вряд ли кто-то будет искать в доме Маргуля. Там и встретимся. Нам нужно отсидеться до завтра. Либо подойдет войско и мы вычистим эту помойку, либо придется убегать из страны вообще.

– Либо окажется, что войско тоже против тебя. Тогда одна надежда на магов – чтобы хотя бы удрать помогли. Пока главная задача – остаться в живых.

Ну, с богом, добавила она про себя и выбила стул из двери.

Глава 26

– Будем надеяться, что киллера никто не контролировал, – сказала Полина, высунув нос за дверь.

– Кого? – не понял Джилиан, но она лишь отмахнулась и скомандовала:

– Вон туда, за кусты. Быстро!

Пригибаясь и прячась за кустами, они припустили через сад к открытой двери в кабинет. Полина подумала, что ведет себя как заправский бодигард из голливудских фильмов. На самом деле навыков у нее подобных, разумеется, не было. Но Мишенька в своей уголовке чего только не навидался и всем щедро делился, расписывая в красках, а уж с воображением у нее все обстояло прекрасно.

Киллер, походу, действительно был без прикрытия: до дворца удалось добраться благополучно. В кабинете засады тоже не оказалось. Уже неплохо.

– Иди, – шепотом сказала Полина. – А я тут наведу шухер.

Джилиан на этот раз даже спрашивать не стал, что это за шухер такой. Вытащил из шкафа плащ, откинул драпировку и нажал на завиток резьбы. Панель отъехала в сторону, открыв за собой черную дыру прохода. Полина на всякий случай запомнила: вдруг придется удирать тем же путем.

Интересно, кому-нибудь еще об этом тоннеле известно? Или это сакральное игремонское знание, доступное только правителю и его наследнику? Хотелось бы на это надеяться.

Едва Джилиан исчез в темноте, панель вернулась на место. Полина проверила, правильно ли запомнила, как действует механизм. По нажатию на завиток проход открылся, а секунд через пять закрылся обратно. Поправив драпировку, она села в кресло.

Торопиться не стоило – чтобы дать Джилиану время уйти подальше. Но и особо тянуть тоже было опасно: труп могли обнаружить в любой момент. Выждав десять минут, Полина вышла в приемную и плотно прикрыла за собой дверь.

Черт, это было стремно. Даже очень. Но что делать, нарисовался пацаном – держи пакет с семками.

Филеас сидел за столом и перебирал какие-то бумаги. На звук открываемой двери поднял голову и выжидательно уставился на Полину.

– Ну что, гаденыш? – Она подошла к нему и рывком сдернула со стула, пережав воротом рубашки кадык. – Кому ты сказал, что мы с игремоном пошли в зал, а оттуда в тир?

Секретарь выпучил глаза и захрипел. Полина добавила ему острых ощущений, больно прижав подчелюстные лимфоузлы, а потом слегка приотпустила, но так, чтобы он не смог дергаться и орать.

– Внимательно слушаю.

– Лансьеру, – просипел Филеас.

Полина толкнула его на стул, тот опрокинулся. Секретарь звонко впечатался затылком в пол и замер.

– Вот черт!

Она нагнулась, пощупала пульс на сонной артерии. Вроде жив.

Конечно, Филеас мог быть и ни при чем. Пришел начальник дворцовой стражи, спросил, где игремон. Что тут такого? Однако интуиция вопила в голосину, что у секретаря не просто рыльце в пушку, а прямо вся харя в перьях. Так что пусть лежит. Очухается – хорошо, нет – ну и ладно.

Лансьер, говорите? Да кто бы сомневался!

Полина вышла в коридор, где курсировали слуги и топтался еще какой-то народ. Вполне массовка для того, чтобы устроить кипиш.

Она вспомнила, как Тиль Уленшпигель бегал по городу и кричал «’t brandt»*, то бишь «пожар». Ну да, и сейчас на курсах по самообороне для чайников советуют кричать «пожар», а не «помогите» – так больше надежды, что кто-то выглянет. Но сейчас это было не очень в тему.

– В игремона стреляли! – заорала Полина во всю глотку. – Покушение на игремона!

Сработало не хуже пожара. Как будто палку в муравейник бросила. Вокруг забегали, загомонили, коридор мгновенно наполнился народом.

– Измена! – вопила она, размахивая руками. – Лансьер – убийца!

Дура, что ты делаешь, пискнуло из дальнего уголка сознания. Тебя сейчас грохнут, а потом еще в морге разденут, вот позорище будет. Особенно ватный крюг.

– Пасть захлопни!

О, и ты тут, зайчик! Как же без тебя?

Зайчик, правда, больше напоминал оскалившегося шакала. Глаза начальника стражи превратились в две узкие щелки, зубы поблескивали из-под приоткрытых губ, а уши пылали закатным борщом. За спиной Лансьера сгрудились гвардейцы. Хватило одного его кивка, чтобы Полину скрутили и потащили по коридору к лестнице – только не к парадной мраморной, а к черной, со стоптанными каменными ступенями, ведущими вниз. Видимо, в преисподнюю.

Лестница показалась Полине бесконечной, но внизу оказались не черти со сковородками, а узкий темный коридор. Двое дюжих гвардейцев проволокли ее по нему, потом один открыл замок на решетке, закрывавшей каменный мешок без окна. Полину втолкнули в него, решетка, лязгнув, опустилась. Стражники удалились, оставив ее одну.

– Как у негра в жопе! – нетолерантно буркнула она, ощупывая языком разбитую губу.

А я предупреждал, ехидно квакнул здравый смысл. Довыступалась? Вот и сиди теперь. Жди, когда придут и свернут башку, как куренку.

Тьма была не совсем кромешная, видимо, где-то в коридоре горел светильник или факел. Но этого тусклого отблеска не хватало, чтобы оценить обстановку. Даже когда глаза привыкли к темноте, Полина смогла скорее угадать, чем увидеть, что на полу навалена куча соломы. Опустившись на нее, она задумалась, как быть дальше.

Раньше надо было думать, овца, никак не мог угомониться здравый смысл. А теперь поздно пить боржоми, когда почки отвалились.

Игнорируя эту бурю, Полина пыталась рассуждать сама.

Если начальник стражи бросил в тюрьму личного охранника игремона, это означало только одно: дворцовый переворот. И уверенность в том, что правитель убит. Причем она сама это косвенно подтвердила своим «Лансьер – убийца».

Чтобы опровергнуть это, много времени не потребуется. Возможно, уже сейчас стало известно, что киллер убит, а игремон исчез.

Ну держись, Поля, с живой с тебя не слезут – потому что только ты знаешь, где он может быть.

–

*Отсылка к книге Шарля де Костера «Легенда об Уленшпигеле»

Глава 27

Да, девушка, перемудрила. Хотела как лучше, а получилось? Правильно, как всегда – через жопу. Задача была нагнать побольше хайпу, дать тем самым Джилиану время, чтобы уйти подальше, а потом под шумок смыться. С первой частью плана она справилась на пять баллов. Но кто ж знал, что сам Лансьер окажется тут как тут и услышит ее последнюю реплику. Ничего удивительного, что он так сагрился.

Время шло, но никто не спешил вытрясти из нее ценную информацию. Причины тому могли быть разные, но самой вероятной – и самой неприятной! – было то, что информация эта нафиг никому не упала.

Например, тот же Лансьер мог знать о тоннеле и организовать на выходе засаду: на случай, если киллер промахнется и игремон удерет. Или Джилиана схватили уже в городе.

В общем, все складывалось крайне скверно. И главное, Полина так и не смогла до конца объяснить себе, с какой стати она вообще подписалась заносить задницу малолетнему игремону. Только потому, что такой же малолетний прыщавый некромант пригрозил развоскресить ее обратно? Что-то подсказывало: дети развели бабушку по полной программе. Маргуль – чтобы прикрыть свою ошибку, а Джилиан…

Вот с Джилианом как раз все обстояло не до конца ясно. По его словам выходило, что он заподозрил неладное еще до убийства Тариона. Накануне, а может, даже и раньше. И приказал некроманту воскресить его, чтобы все выяснить. Но оказалось, что Тарион нихренашеньки не помнит. Или делает вид, что не помнит.

Ну а что? Очень удобно. Я не я и лошадь не моя. Полина как раз сама эту тактику использовала.

Вот только она никак не могла понять, зачем Джилиану это понадобилось. В надежде, что Тарион сдаст своих кураторов? А тут еще и Эола эта!

Ну, Джил, ты дал свечу, конечно! Девушка друга – это табу. Даже если она сама на тебя вешается. Тем более – если вешается. Пусть лучше на березе повесится, потаскуха.

Полина не знала, как выглядел оригинальный Тарион, и никак не могла избавиться от привязки к пожилому и потрепанному Мессиму. Он упорно рисовался ей в этом облике, и пара казалась более чем странной.

А еще очень интересна была роль самой Эолы. Полина нисколько не удивилась бы, узнав, что та тоже засланный казачок. И что повиснуть на игремоне ее уговорили или вынудили. Похоже, дядя Алифран и его команда опутали Джилиана со всех сторон.

И все-таки почему убили Тариона? И кто – люди Алифрана или Сетто?

Полина тасовала факты, как колоду, но их было слишком мало, чтобы составить более-менее ясную картину.

Впрочем, на данный момент это никакой практической роли не играло. Даже вопрос о том, что стало с Джилианом, несколько потускнел по сравнению с другим: что случится в ближайшей перспективе с самой Полиной.

Ну что делать, вздохнула она. Возможно, это была всего лишь триальная версия новой жизни. Попробовала – и будя. Но зато есть надежда встретиться с Мишенькой.

Хотя – положа руку на сердце – Полина предпочла бы встретиться с ним… немного попозже. Хотелось еще пожить. Пусть даже изображая мужчину. Конечно, у физического тела имелось немало сложностей в функционировании, но и преимуществ по сравнению с духом тоже хватало.

Встроенное чувство времени подсказывало, что прошло уже несколько часов. То есть наступил вечер. Или даже ночь. Если за ней не пришли, возможно, до утра и не придут. Может, стоит устроиться как-нибудь на соломе и попробовать вздремнуть?

Хотелось есть. И пить. И еще кой-чего. Из всего набора реальным было только последнее, хотя тары в темноте не обнаружилось. Пришлось обойтись без нее. Едва Полина на ощупь привела в порядок обмундирование, дальний угол как-то… посветлел, что ли?

Она поморгала, потерла глаза. Мерцание стало ярче и даже позволило оценить размеры камеры. И разглядеть собственные руки. Постепенно оно наливалось объемом и обретало контуры. Контуры человеческой фигуры!

Полина вспомнила разговор с Маргулем о магах. В числе прочего тот упоминал, что некоторые обладают даром перемещения в пространстве. Нуль-транспортировки, если по-научно-фантастическому.

Процесс завершился яркой вспышкой. Камера снова погрузилась в темноту, но Полина успела разглядеть, кого к ней занесло. Архимага Тиккера собственной персоной! Вот, значит, у него какой дар.

– Тише! – шепнул Тиккер, крепко обхватив ее за плечи. – Закройте глаза, глубоко вдохните. Не дышите и не шевелитесь.

Полине показалось, что ее тело рассыпалось на миллион стеклянных шариков. Почему шариков и почему стеклянных? Трудно сказать, но ощущение было именно таким. Шарики разлетелись, раскатились по всей вселенной, но тут же начали собираться обратно.

– Все, дышите, – услышала она голос мага. – Мы на месте.

Осторожно открыв глаза, Полина огляделась и узнала это самое место – дом Маргуля. Некроманта поблизости не наблюдалось, зато она увидела Джилиана.

Это было замечательно, но вызывало недоумение: почему все-таки из нее не попытались выжать местонахождение игремона? Ведь это же было очевидно необходимым.

– А вот и ты, Поль. – Джилиан хлопнул ее по плечу. – Когда я пришел сюда, Маргуль был дома. Я отправил его во дворец на разведку. Узнать, что с тобой. Ну а тот, надо думать, позвал на помощь игера Тиккера.

– Вы рано радуетесь, Ваше Светлейшество, – покачал головой Архимаг. – Все очень плохо. Алифран заявил, что вы убиты людьми Сетто, и предъявил обезображенный труп в вашей одежде. Уже завтра Ближний круг должен собраться и объявить его новым игремоном. А до тех пор вся власть в руках Лансьера.

– Тогда почему не допрашивали и не пытали меня? – спросила Полина. – Ведь они же знают, что игремон жив. И что я знаю, где он.

– Игер Перроун наложил на вас заклятие забвения, игер Поль. Все, кто находились в тот момент во дворце, на двое суток забыли о вашем существовании. Кроме магов, разумеется. Это условно разрешенная магия, но я имею право решать единолично, когда ее можно и нужно применить. Вас разыскивают, Ваше Светлейшество. Секретарь рассказал Лансьеру о потайном ходе. И этот дом ни в коем случае не убежище.