Текст книги "Телохранитель(ница) Его Светлейшества (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Телохранитель(ница) Его Светлейшества

Пролог

– Как это случилось?

Когда Его Светлейшество говорил вот так тихо и ласково, самым разумным было убежать со скоростью визга и зарыться в землю на глубину могилы. Но поскольку никто из придворных такой роскоши позволить себе не мог, оставалось лишь молиться. Видимо, этим все собравшиеся и занялись, потому что ответа игремон Джилиан не получил.

– Я должен спрашивать дважды?

– Прошу прощения, Ваше Светлейшество, вперед вышел начальник дворцовой стражи. – Осмелюсь предположить, что игер Тарион был неосторожен при чистке оружия, и…

– Меня не интересуют ваши предположения, Лансьер, – оборвал его игремон. – Я хочу знать , что произошло. Неосторожность, самоубийство – или, может, убийство? У него хватало врагов.

Лансьер многозначительно переглянулся с игером Бетту – членом Ближнего круга.

Покойный Тарион был не просто телохранителем молодого правителя, занявшего трон всего три месяца назад после кончины отца. Они с Джилианом дружили с раннего детства. Только ему наследник престола доверял как самому себе. И это было довольно опрометчиво с его стороны, поскольку расточительный Тарион, сын знатного, но обедневшего вельможи, отчаянно нуждался в деньгах. Стоило Бетту оплатить его долги, и он получил ручного песика, которого легко мог дергать за веревочку. Джилиан устраивал далеко не всех, а Бетту возглавлял эту партию. Лучшего осведомителя, чем Тарион, им было не найти.

– Даю вам три дня, Лансьер, чтобы выяснить это.

– Но, Ваше Светлейшество…

– Если я еще раз услышу от вас «но», этот день станет последним днем вашей службы при дворе.

Когда Джилиан злился, его светло-карие глаза становились янтарно-желтыми, и тогда он еще сильнее напоминал волка. В отличие от отца, погибшего на охоте по вине взбрыкнувшей лошади, молодой правитель никогда не кричал, не топал ногами и не брызгал слюной. Его ярость была тихой, но такой убедительной, что перечить ему не осмеливались. На момент коронации игремону исполнилось всего двадцать пять лет, однако он четко знал, чего хочет, и умел донести это до окружающих.

Такой курс многим не нравился. Прежний правитель, несмотря на вспыльчивость, был человеком слабовольным, весь его гнев уходил в площадную брань и наказание подвернувшихся под горячую руку. Ближний круг во главе с игером Мерреем крутил им как хотел, протаскивая выгодные для себя законы. Джилиан с первых дней дал понять: такого больше не будет. Близился день летнего солнцестояния, когда, по обычаю, игремон мог частично или даже полностью поменять Ближний круг, и было очевидно, что он своим правом воспользуется.

– Все свободны. – Джилиан окинул собравшихся тяжелым взглядом. – Некроманта ко мне.

Узнав, что его требует к себе правитель, некромант Маргуль почувствовал слабость в желудке. Разумеется, он был в курсе печальных новостей, равно как и того, что начальник стражи получил приказ выяснить обстоятельства дела. В этом таилась ловушка для них обоих: и для Лансьера, и для Маргуля. Некромант не сомневался, что он получит такой же приказ, и если их выводы будут отличаться, ничего хорошего это не сулит.

– К Вашим услугам, Ваше Светлейшество.

Войдя в кабинет игремона, Маргуль низко поклонился. Ему исполнилось двадцать два года, при дворе он служил всего пятый месяц, оказавшись среди магов младшим. Нахальства ему было не занимать, однако под этим пряталась самая пошлая трусость.

– Насколько мне известно, Маргуль, у вас за время службы еще не было возможности проявить себя, – сказал игремон, даже не предложив ему присесть. – Пора показать, на что вы способны.

– Вы хотите, чтобы я вызвал дух игера Тариона и узнал, что с ним случилось? – спросил Маргуль с невольной дрожью.

– Нет, я хочу, чтобы вы вернули его к жизни. Простая задача для некроманта, если, конечно, он не шарлатан.

Маргуль нервно сглотнул слюну. Он и правда был шарлатаном. Ну почти. Кое-какие способности у него имелись, но настолько слабые, что в магическую школу его приняли лишь благодаря нежной связи матушки с Архимагом. Благодаря этой же связи его взяли и во дворец, хотя учебу он окончил последним в списке.

– Не сочтите за дерзость, Ваше Светлейшество, но это невозможно. – Маргуль поклонился еще ниже, про себя обкладывая игремона всеми известными ему ругательствами. – И дело даже не в том, что воскрешения непоправимо нарушают равновесие энергий. К сожалению, выстрел снес ему полголовы. Душа не может вернуться в настолько поврежденное тело.

– Значит, ступайте в морг и найдите подходящее. Не обязательно молодое. Думаю, игер Тарион не будет в обиде. И учтите, это должно оставаться тайной. Для всех у меня просто появится новый телохранитель.

– Слушаюсь, Ваше Светлейшество.

– Одно лишнее слово – и вы болтаетесь на виселице, Маргуль, держа в руке свой отрезанный язык.

– А если не получится? – рискнул уточнить некромант. – Вернуть?

– Значит, вы мошенник и отправитесь в тюрьму, только и всего. И не думайте, что сможете сбежать.

Маргуль шел к моргу, напряженно размышляя о своей судьбе. Разумеется, любой, даже самый захудалый некромант знал, как оживлять мертвых. Дело это было вовсе не простое, как утверждал игремон, к тому же опасное – и категорически запрещенное. Зачем учили запрещенному? Чтобы не сделали этого случайно, по незнанию. Разумеется, все равно иногда воскрешали. Тайком. Если об этом узнавали, наказание было самым строгим, вплоть до запрета заниматься магией и изгнания из страны навсегда. По сути, некромантам разрешалось лишь общаться с духами умерших, не более того.

Маргуль понимал, что выхода у него нет. Уж лучше изгнание, чем тюрьма. Проблема заключалась в другом: он сомневался, что сможет вернуть душу Тариона, тем более в постороннее тело. Мало того что способности у него были самые скромные, так еще и учился хуже не придумаешь.

В городской морг свозили тела тех, кто умер вне дома, а также тех, кто не имел родственников или друзей, готовых взять на себя погребение. Маргуль терпеть не мог это место еще со времен магической школы, но что поделать, если при поступлении в нем разглядели лишь крохотные задатки некроманта. Он и магом-то не хотел быть, но матушку – потомственную магиню – было не переубедить. Впрочем, каких-то других способностей у него все равно не имелось.

Знак некроманта на тыльной стороне ладони служил пропуском. Смотритель открыл ему дверь в холодильник и удалился. Ежась и кутаясь в плащ, Маргуль ходил по проходам между столами и разглядывал покойников. В руке он держал платок Тариона, которым надеялся заманить душу в тело. С помощью заклинаний, разумеется.

Тело годилось далеко не любое. Само собой, самое свежее, в котором еще не закрылись до конца энергетические каналы, и без серьезных физических повреждений. Наконец внутри словно звякнул колокольчик, и он остановился рядом с трупом мужчины средних лет, среднего телосложения и самой средней неказистой наружности. При жизни тот был, скорее всего, ремесленником и вряд ли обладал большим интеллектом, но альтернативы Маргуль не видел.

Откинув простыню и осмотрев тело, он вздохнул тяжело, положил платок на грудь покойника и начал читать заклинания. Воздух словно сгустился, затылок покалывало, и это означало, что его собственные каналы раскрылись, пытаясь вернуть душу из преддверия царства мертвых.

Ему еще ни разу не доводилось по-настоящему воскрешать умершего, поэтому энергетический удар стал неожиданностью. Как будто со всей силы огрели лопатой по затылку. Пытаясь удержаться на ногах, Маргуль смахнул рукой платок, и тот опустился на лицо девушки, лежащей на соседнем столе.

– Срань небесная! – простонал он и схватил платок, но было уже поздно.

Девушка открыла глаза.

Глава 1

Этот день Полины Егоровны начался точно так же, как и сотни других дней – с тех самых пор, как пять лет назад она вышла на пенсию, проработав лишний десяток.

Блогеры, которых Егоровна, считая бездельниками, презрительно именовала блохерами или даже бляхерами, советовали начинать день с рутинного ритуала – для ощущения стабильности бытия. Ее утренний ритуал, отточенный до мелочей, шел на таком глубоком автопилоте, что, отключив его, она не могла вспомнить, спустила ли воду в туалете, почистила ли зубы и сделала ли упражнение «вертолет». Проверив то, что можно было проверить, и назначив себе в качестве штрафа штук пять дополнительных «вертолетов», Егоровна продолжала следовать привычным курсом.

Курс этот, от краткой благодарственной молитвы за еще один дарованный день и до завтрака, совмещенного с чтением ленты новостей за ноутбуком, занимал примерно час. Все это время она думала о самых обыденных вещах: быть или не быть мировой войне, кто станет следующим президентом, произойдет ли замена натурального интеллекта интеллектом искусственным. Ну или о чем-то поважнее: выйдет ли наконец замуж внучка Тася, удастся ли починить стиральную машину, как плавает утка лысуха, у которой на лапах нет перепонок.

Впрочем, в последнее время Егоровна начала ловить себя на том, что иногда проваливается мыслями в никуда. Словно затягивает в какое-то другое измерение. Выныривает – и не может вспомнить, о чем думала. Это тревожило и казалось звоночком возраста.

В свои семьдесят Егоровна была неприлично, прямо таки непристойно здорова, чем неизменно приводила в изумление врачей во время ежегодной диспансеризации. Нет, конечно, у нее периодически где-то побаливало, потягивало, покалывало. Не зря же говорят: если в сорок лет ты проснулся и у тебя ничего не болит, значит, умер. А ей было давным-давно не сорок. Тем не менее ни одна пенсионерская системная хворь к ней так и не прицепилась. Когда старушки-приятельницы хором жаловались на давление, суставы или глухоту, ей приходилось стыдливо молчать. Придумать для компании какую-то болячку не позволяло суеверие: как оговоришь себя, то и получишь.

Сама Егоровна объясняла свое богатырское здоровье правильным образом жизни, железной дисциплиной, а главное – позитивным настроем. Ее стакан всегда был наполовину полон, а не пуст. Она никогда не ныла, не ворчала по-стариковски, не осуждала молодежь и живо интересовалась всем новым. Возможно, поэтому ее лучшей подружкой была вовсе не замумуканная жизнью соседка-ровесница Люся, а двадцатилетняя внучка Тася.

Что касается здорового образа жизни, Егоровна с детства занималась спортом, много гуляла, достаточно спала и правильно питалась. Нет, она вовсе не была унылым киборгом и очень любила вредную еду, но позволяла ее себе крайне редко. Иначе ведь какое в ней удовольствие, правда? А еще она обожала красивую одежду и была страшной тряпичницей. Наследство от отца, известного художника и коллекционера, позволяло не экономить на мелочах, а тонкий вкус Таси, учившейся на дизайнера, корректировал погрешности в стиле.

Когда-то Егоровна была очень хорошенькой. Нет, она и сейчас выглядела достойно – не бабкой, а ухоженной пожилой женщиной. Однако в молодости хрупкая миниатюрная красавица разбила не одно сердце. Впрочем, разбивала она не только сердца. В шестнадцать лет Полечка увлеклась борьбой самбо и подавала большие надежды, но, к ее великому разочарованию, на полтора десятка лет этот вид спорта для женщин запретили.

И все же, поступив в «Стрелку», знаменитую питерскую школу милиции, Полина продолжила занятия самбо вместе с однокурсниками, хотя и неофициально. Именно там и познакомилась со своим будущим мужем Михаилом, с которым прожила в любви и согласии почти сорок лет. Выйдя в отставку в звании полковника, он занялся разведением на даче роз, а шесть лет назад умер от инфаркта, и Егоровна до сих пор по нему скучала.

Сама она больше четырех десятков лет проработала воспитателем в приемнике-распределителе для малолетних правонарушителей. Трудно поверить, но эту нежную дюймовочку побаивались даже самые отбитые гопники. При ангельской внешности и небесной улыбке Полина Егоровна обладала железным характером, или, как говорили коллеги-мужчины, стальными яйцами.

На пенсии она не скучала. Наоборот, огорчалась, что дня на все не хватает, растянуть бы его как-нибудь. Гуляла по городу, ходила в музеи и театры, ездила на экскурсии, много читала. А еще бассейн и встречи с подружками. А еще алмазная мозаика – пока позволяют глаза и пальцы. Готовые картины вставляла в рамки и дарила приятельницам. А еще поболтать по телефону с Тасей и по скайпу с работающей за границей дочерью Олей.

Приготовив завтрак, состоящий из обязательной овсянки с орехами и семечками, крутого яйца и горсти сухофруктов, Егоровна открыла новости. Обычно она проглядывала заголовки, полностью читая лишь то, что заинтересовало. Но сейчас сосредоточиться не удавалось. Мысли убегали куда-то за горизонт, над которым неподвижно висело темное облачко смутного, невнятного предчувствия.

Как будто что-то должно случиться.

Собираясь в бассейн, Егоровна вдруг поняла, что идти туда совсем не хочет. И это тоже было странно, потому что плавать она любила.

Может, не ходить?

Прикрикнула на себя, пошла. Проплыла потихоньку свой обычный километр – а ведь когда-то наматывала за тренировку не меньше пяти. Уже выбиралась по лесенке, и тут рядом, подняв тучу брызг, прыгнули с бортика двое мальчишек. От неожиданности Егоровна отпустила поручень, нога соскользнула со ступеньки. Ударившись виском, она ушла с головой под воду – и наступила темнота…

Глава 2

В этой темноте, абсолютно черной, без малейшего проблеска, ее несло куда-то стремительным потоком то ли воды, то ли воздуха. Егоровна попыталась уцепиться за что-нибудь, но поняла, что не чувствует своего тела. То есть ей показалось, будто раскинула руки, но вот ощущения этих самых раскинутых рук не возникло.

Как глупо, подумала она с горьким сожалением. Погибнуть вот так, поскользнувшись в бассейне… И почему только не послушалась предчувствия? Это ведь ангел-хранитель подсказывал: не ходи, Поля, не надо.

Ну что ж… значит, вот такая ей выпала карта. Наверно, не самый худший вариант. Уж точно получше, чем годами гнить заживо в своей постели, не в силах пошевелиться, сказать что-то. Быстро, безболезненно, в здравом уме и трезвой памяти. Завещание написано, все дела в порядке, квартира убрана, даже коммуналка уплачена. Жаль, конечно, что не успела надеть новую шифоновую юбку и сходить с Тасей в тот грузинский ресторанчик, но что поделаешь.

А движение тем временем замедлилось, и нестерпимо захотелось открыть глаза, которые тут же послушно открылись.

Уф, просто кошмар. Приснилось, что утонула в бассейне. Может, не ходить сегодня? Это ведь наверняка ангел-хранитель предупредил.

Подумав так, Егоровна тут же поняла, что лежит вовсе не в своей постели, а на чем-то твердом и неудобном. Как будто на столе, причем укрытая простыней. И почему-то очень холодно.

С превеликим трудом ей удалось приподнять голову. Разглядев, что находится вокруг нее, она вскрикнула и хотела уже закрыть лицо рукой, словно защищаясь от увиденного, но испугалась еще сильнее.

Потому что рука была не ее. Совсем чужая рука – с гладкой молодой кожей, без выступающих вен и узловатых суставов. Только очень бледная.

А вокруг был всего-навсего морг. Много одинаковых столов, на которых лежали тела, укрытые по грудь простынями. И сама она тоже лежала на столе, голая и прикрытая простыней. Рядом стоял молодой парень в странной черной одежде, с длинными сальными волосами и вулканическими прыщами на лице. И на лице этом прыщавом был написан такой неподдельный ужас, что Егоровна поняла: ему еще страшнее, чем ей.

– Т-тарион? – заикаясь, спросил он. – Игер Тарион?

– Какой еще Тарион? – рявкнула Егоровна.

Совсем не по-русски рявкнула. Не задумываясь. Язык был чужим, странно звучащим, но понятным. И словно бы даже привычным. Он явно принадлежал этому постороннему телу, в которое ее занесло неизвестно каким ветром.

Наверно, тем самым, который волочил в темноте ее душу.

Поверить в это, конечно, было сложно, но ничего другого не оставалось. Хочешь верь, хочешь нет, но вот она, Полина Егоровна Ильина, семидесяти лет отроду, в теле какой-то молодой девки, которую зовут…

Агара, услужливо подсказало тело.

Ну и имечко. Прямо гагара какая-то. Ну уж нет, девушка, гагару оставь себе, нам такого не надо.

Пока парень хлопал глазами и пытался прийти в себя, Егоровна подумала о том, что получается очень даже любопытно. Память, чувства и все прочее у нее остались свои, но и от прежней владелицы тела что-то сохранилось. Только как будто где-то прикопано и надо искать. То есть выходило, что личность содержалась как в душе, так и в теле. Точнее дублировалась.

Ну почему бы и нет? Контакты вон тоже могут и на симке храниться, в сам телефон копироваться. Зато удобно. И язык местный, и знание реалий, и худо-бедно память о жизни прежней хозяйки, которая, как и Егоровна, захлебнулась, упав в воду с моста. Вытащили беднягу быстро, но было уже поздно. Возможно, именно поэтому такой вот пердюмонокль и организовался. Вот будет номер, если бедная Гагара тоже очнулась и обнаружила, что стала старухой в чужом мире.

Тем временем прыщавый отмерз и снова поинтересовался, не является ли она игером Тарионом. Такая настойчивость Егоровне не понравилась. Смахивало на то, что парняга проводил какой-то эзотерический эксперимент и слегка накосячил.

Или даже вовсе не слегка.

– Вполне возможно, что и Тарион, – на всякий случай решила согласиться Егоровна. – Только вот ни фига не помню. Кто я, где я, какой на дворе год. И что вообще произошло.

– Год пять тыщ двести двенадцатый от начала летописаний, – доложил парень. – День десятый второго месяца. Вы – игер Тарион Ферро, телохранитель игремона Джилиана. Где вы? К моему великому сожалению, в морге. Вы… эм… предположительно чистили скорострел и случайно выстрелили себе в голову.

По поводу скорострела у Егоровны были совсем другие ассоциации, например, куда им можно выстрелить. Поэтому она хмыкнула язвительно и переспросила, скептически и не без сарказма:

– Телохранитель, говоришь? А ничего, что я женщина и что голова у меня на месте?

– Игремон приказал вернуть вашу душу в любое подходящее тело. Это, конечно, незаконно, но приказ Его Светлейшества…

– Вернуть? – хмыкнула Егоровна. – То есть ты?..

– Дворцовый некромант. Игер Маргуль Вайян.

Эвона че, Михалыч! Некромант, говоришь? А что это у тебя, некромант, ручонки так дрожат? Того и гляди платочек порвешь.

– И что, некромант Маргуль, единственным подходящим телом оказалась вот эта вот девка? Ты засунул меня в бабское тело?! Меня?!

– Прошу прощения, игер Тарион. Вы должны были вернуться вот в это, – он показал на мужчину, лежащего на соседнем столе. – Но энергии сложились таким образом, что…

Ага, энергии. Это ты, опарыш, кому-нибудь другому будешь вливать про энергии. Нашел кому врать. Я таких, как ты, за версту чую. Ты, судя по всему, жалкий маг-недоучка. И души перепутал, и тела. И теперь трясешься, как овечий хвост, потому что прилетит тебе за этот факап по полной программе.

Егоровна улыбнулась своей коронной улыбочкой, от которой самые отмороженные малолетние гопники едва ли не писались в штаны.

– Про энергии, которые сложились не туда, можешь рассказывать игремону, Маргуль. – Егоровна села, прикрыв грудь простыней. – Это твой косяк, мальчик, так что…– Да, мой. – Некромант ощерился, как загнанная в угол крыса. – Но исправлять его нам придется вместе, игер Тарион. Предлагаю вам сделку.

Глава 3

– Сделку? – удивилась Егоровна. – Какую еще сделку, малыш? Ты облажался дважды. Во-первых, нарушил закон, пусть даже и по приказу игремона. А во-вторых, ошибся с телом и загнал мою душу не туда. Я тоже могу предложить тебе сделку. Ты сейчас достанешь мне одежду и поможешь выйти отсюда, а я, так и быть, никому не скажу, что ты накосячил.

– Ну уж нет! – Маргуль набычился, как капризный малыш в песочнице. – Так не пойдет. Мне было велено вернуть вашу душу, игер Тарион. Вернуть и доставить во дворец. Если я этого не сделаю, значит, я мошенник. И отправлюсь в тюрьму. Получается, мне гнить за решеткой, а вы будете разгуливать в бабском теле? Не пойдет. Конечно, заставить вас я не могу. Но если не согласитесь добровольно, тогда просто отправлю вашу душу обратно. Уж лучше в тюрьму на пару лет, чем вечное изгнание и запрет заниматься магией.

Егоровна задумалась.

Блефует парень или нет? Сомнительно, что он может отправить ее душу туда, где положено обитать всем порядочным умершим, но мало ли. Это не тот случай, когда не проверишь – не узнаешь. Ставить на карту полученную дуром вторую жизнь не хотелось. Такой джек-пот удается сорвать… да ну, никому не удается, и отказаться от него может только законченный идиот.

– Еще раз по буквам, пожалуйста, – сказала она. – Ты хочешь привести меня во дворец в этом теле и убедить игремона, что я – Тарион? Что вот эта вот тощая девка – его телохранитель?

– Да, именно так, – кивнул некромант. – Скажу, что это тело оказалось единственным, в которое могла вернуться душа. А дальше пусть игремон сам решает, что с вами делать. Может, оставит при себе. Может, отпустить жить дальше девкину жизнь. Или вообще прикажет вернуть все как было. В морг.

Угу, доктор сказал: «в морг», значит, в морг.

Егоровна прислушалась к своей интуиции, которая редко подводила – если, конечно, она следовала ее указаниям. Все-таки блеф или нет? Интуиция угрюмо молчала.

– Хорошо, – сдалась она. – Валяй. Только вот какая засада, парень. Девкина память зацепилась за тело и мешает мне вспомнить свою жизнь. Из ее жизни что-то помню, из своей – почти ничего. Поэтому тебе придется рассказать обо всем, что мне необходимо знать – о себе самом.

– Но… я не был настолько хорошо знаком с вами, игер Тарион, – растерялся Маргуль.

– Хотя бы то, о чем известно всем. Если игремон поймет, что я не помню совсем ничего, он сразу заподозрит нас с тобой в преступном сговоре и обмане. Ты этого хочешь? Погоди, ты ведь некромант? Значит, должен разговаривать с духами умерших. Я умер, обратись к моему духу и спроси о чем-то таком, что могу знать только я и никто другой. Но не обо мне, а об игремоне. Это и будет доказательством для него, что я – это я.

Дура ты старая, сказал Егоровне здравый смысл, ты чего творишь? Совсем из ума выжила? Настоящий дух Тариона сейчас тебя заложит – и все.

Не ссать, огрызнулась Егоровна, которая где-то читала, что вызванные духи сами по себе разговаривать не могут, только на вопросы отвечать. Нам нужен убойный факт. Телохранитель должен все знать об охраняемом теле. Может, у этого самого игремона одного яйца не хватает или на жопе тату неприличное.

Это, скорее, камердинер должен знать, а не личник, не сдавался здравый смысл.

Ой, все, отмахнулась Егоровна, отстань уже.

Длинный язык тебя погубит, не удержался напоследок здравый смысл.

Маргуль тем временем напружинился, как кот в лотке, и что-то зашептал себе под нос. Егоровна на всякий случай закатила глаза и обмякла, изображая тело, испустившее дух.

Через энное количество прошедшего времени некромант гнусно хихикнул.

– Ваш дух, игер Тарион, сказал, что в возрасте восьми лет вы с игремоном из-за кустов задирали длинными ветками юбки придворных дам, чтобы посмотреть какого цвета у них панталоны.

– А ты не врешь? – засомневалась Егоровна. – Правда дух так сказал?

– Ну подумайте сами, игер Тарион, – возмутился Маргуль. – Какой смысл мне врать? В моих интересах, чтобы игремон поверил.

– Ну ладно. Хорошо, что получилось. Значит, можно будет и о другом спросить. Вот что, узнай, каким образом я умер.

– Увы. – Маргуль развел руками. – За один раз можно задать всего один вопрос. Следующий – только через одну луну. Через четыре недели.

– Вот же зараза, – вздохнула Егоровна. – Ладно, пока и этого хватит. Иди зови сторожа – или кто тут? Скажешь, что разговаривал с духом, а девка взяла и ожила. Потому что на самом деле и не умерла вовсе. Просто без сознания была, а подумали, что мертвая.

Маргуль согласно кивнул. Видимо, именно так и собирался объяснить воскрешение покойника, которого надо было как-то легализовать, а для начала вывести из морга.

Нет-нет, господа, это он сам, а я ни-ни! Я просто рядом стоял.

Некромант вышел, а Егоровна крепко задумалась, пытаясь осознать масштабы авантюры, в которую вынуждена была ввязаться. Да и ситуацию в целом тоже. И так и так получался клин. Как выдавать себя за этого самого Тариона, да еще в женском теле, она представляла плохо. Но и жить дальше девкину жизнь, как выразился малолетний недомаг, тоже не сахар.

Идти девушке Гагаре было особо некуда. Мерзкий внучек старухи, у которой она жила, украл ее жалкие сбережения, а потом накляузничал бабке, что постоялица к нему якобы грязно пристает и совращает. А в деревне, откуда сбежала в город, на самом деле грязно приставал отчим, туда тоже не вернешься. В общем, психанула бедолага и совсем немножечко случайно оступилась на мосту. Да так, что перелетела через ограждение – каких только чудес не бывает! – и утонула.

Лучше бы работу поискала.

Правда, сама Егоровна тоже не представляла, где эту самую работу искать. И поэтому решила переживать неприятности по мере поступления. Сначала надо встретиться с игремоном и посмотреть, что он скажет. То есть послушать.