Текст книги "Знак бесконечности (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

8. Мрачные мысли

Мысли о том, что я должна умереть, приходили уже не первый раз. Первый – пожалуй, в самолете, когда я возвращалась из Англии. Но тогда это было мимолетное. Сейчас – чем дальше, тем сложнее было отгонять их от себя. Время шло, я чувствовала себя все так же плохо. А врачи разводили руками и уверяли, что это такая нетипичная форма токсикоза.

Я пыталась убедить себя, что кольцо на руке Маргарет никак не могло повлиять на меня. Что это вне всякой логики. С ней все уже случилось давным-давно. Она надела его, ничего не зная о последствиях, и эти последствия произошли. Ее отравили, но, вероятно, она умерла бы в любом случае. Может быть, по плану ей полагалось скончаться от той самой родильной горячки, которая чуть не свела ее в могилу, но она выкарабкалась. И тогда высшие силы подвели баланс иначе. Но я-то? Страдает мое тело, а оно к кольцу Анахиты никакого отношения не имеет. Так что это просто совпадение. Слышишь, Света? Просто совпадение. Поэтому никто не умрет. Все будет хорошо.

Иногда мне удавалось себя уговорить. В конце концов, я просто не имею никакого права умирать. С кем Витя тогда останется? Но иногда заливало такой чернотой, что я просто цепенела от отчаяния. Почему-то ассоциация была всегда одна и та же: я сижу на выжженной солнцем голой земле, а вокруг струйки черного дыма, который становится все гуще и гуще, угрожая скрыть меня с головой.

Когда Люська по телефону рассказала, что Тони не женился, у меня на мгновение шевельнулась какая-то надежда. Он не женился, я не вышла замуж, да еще в один день. Может, это знак судьбы? И то, что Тони сказал Питеру – что любит меня… Может, это важнее всего остального?

И тут же я почувствовала, как подбирается очередной приступ. Это всегда начиналось одинаково: головокружение, дурнота, ощущение взбесившейся лягушки в груди, которая норовит выпрыгнуть из тела через любое природное отверстие, а если нет – так проковырять новое. Сначала я еще крепилась, стараясь не показывать виду, но когда Люська распсиховалась и процитировала то, что сказала Тони, почувствовала, что больше не могу. Кое-как свернув разговор, нажала кнопку вызова медсестры и отключилась.

– Ну и что мне с вами делать, разлюбезная моя Светлана Николавна? – сердито поинтересовался Винни-Пух, когда я вынырнула из черноты. – Только домой собрался, переоделся, а тут вы умирать надумали. Так у нас с вами никакой любви на Гоа не выйдет.

– Ну уж извините, – пробормотала я.

После этого приступа позитива больше не осталось. Пришло осознанное, предельно четкое: я умру. Видимо, так нужно. Как знать, может, именно это прячется в темной яме, скрывающей то, что мы с Тони забыли. Психиатр, которого ко мне приглашали, явно искал не там. Спрашивал, не было ли у меня какой-нибудь детской психотравмы, связанной с детьми или деторождением. Смешно…

Дни бежали один за другим, похожие, как близнецы. Иногда мне было чуть лучше, иногда чуть хуже. Приходил Винни-Пух, приходил Федька. Процедуры, анализы, обследования. Таблетки, уколы. В общем, рутина.

Я думала только о двух вещах: удастся ли мне благополучно родить и с кем останется Витя, если… когда я умру.

– Люсь, – спросила я как-то осторожно, – ты только не вопи. Но если вдруг… со мной что-то случится, вы с Питером возьмете к себе Витю?

– Свет, ну перестань, а? – с досадой попросила Люська. – Всем беременным кажется, что они умрут. Мне тоже. Я уже достала Питера этим, он даже пообещал отдать ребенка на воспитание маме, если я вздумаю умереть. Моей или своей – не знаю, что хуже. Так что придется как-то не умирать. Не могу же я своему ребенку такую свинью подложить.

– Но с тобой-то все в порядке, а со мной точно нет. Так что я не могу об этом не думать. У тебя есть Питер, мама, сестра, свекровь. Твой ребенок круглым сиротой не останется.

– Твой тоже, – возразила Люська.

– У меня никого нет.

– Свет, даже если вдруг с тобой что-то случится – а с тобой ничего не случится! Так вот, даже если, я крупно сомневаюсь, что нам с Питером удастся усыновить твоего Витю. Это только Тони сможет сделать. Приехать, сделать тест на отцовство.

– Если, конечно, захочет.

– Света, не обижайся, но ты дура. И он дурак, но ты дурее в миллион раз. Если бы про вас сняли сериал, я бы бросила смотреть уже на первой серии. Потому что бесит, когда герои идиоты.

– Спасибо! – обиделась я.

– Да не за что. И вообще, твой идеальный Федечка заберет твоего Витю и будет ему идеальным отцом. Получше некоторых. Все, пока!

К концу декабря я, вроде бы, раздумала умирать и даже надеялась, что меня отпустят домой хотя бы на праздники. Но Винни-Пуху эта идея не понравилась. Возможно, у него появилась новая фаворитка, и в качестве новогоднего подарка он подготовил мне перевод в кардиороддом.

«Переведена в специализированное лечебное учреждение без положительной динамики», – значилось в моей обменке.

Вот где я снова вспомнила Маргарет – как она сидела целыми днями взаперти под присмотром злобной старухи, разговаривала со своим животом и ждала того, кто никогда не придет. Нет, условия у меня были явно получше. Федька обеспечил мне платную палату, хоть и не отдельную, но очень приличную, с холодильником и телевизором. В соседки досталась восемнадцатилетняя Наташа, которая целыми днями таращилась в свой смартфон и не мешала мне грызть себя.

За пару дней до Нового года Люська сообщила, что ждет двойню. Она вопила в трубку так, что мне пришлось держать ее на отдалении от уха:

– Светка, представляешь? У нас будут близнецы! Два мальчишки. Или две девчонки. Пока еще не ясно. А врач – вот ведь паразит! Еще в первый раз увидел, но ничего не сказал. Только сейчас. Мол, бывает, что на раннем сроке один близнец погибает и рассасывается, поэтому и не говорил, мало ли что. Чтобы не расстраивать.

– Ну почему паразит тогда? – с трудом вклинилась я. – Правильно не говорил. Поздравляю! Это здорово. Как чувствуешь-то себя?

– Да ничего, терпимо, вроде. Питер чуть с ума не сошел от радости. Аманда, помнишь ее? Так она на Рождество спросила, не двойня ли у меня. Я тогда посмеялась, а сегодня пошла на узи – и пожалуйста. Хотя… если подумать, это, конечно, проблема. Если девчонки, нам все равно будет нужен еще мальчишка. А если мальчишки, наследник-то всего один, старший. Как бы не было у них из-за этого каких-нибудь терок в будущем.

– Ну, это, Люсь, как воспитаете. Да и вообще – родить сначала надо.

– Угу… Слушай, Свет… Тони спрашивал о тебе. Как у тебя дела.

Я сцепила зубы, прислушиваясь к сердцу – будет беситься или нет.

– Люсь, перестань, – попросила я. – Эта тема закрыта. Если честно, когда ты сказала, что он не женился, я даже вдруг сдуру на что-то понадеялась. Но… у него же есть мой телефон. Если бы он позвонил тогда… Не знаю. Но он не позвонил. Так что все, не надо.

– Свет, вы как журавль с цаплей, – вздохнула Люська. – Сначала ты его отфутболила, потом он назло врагам жениться надумал на первой встречной. Он шаг вперед – ты снова шаг назад. Не понимаю, как люди могут любить друг друга и так мучить.

– Раньше ты совсем по-другому говорила, – от обиды у меня защипало в носу. – И что у нас с ним ничего не выйдет, и вообще…

– Это было раньше…

– А что изменилось? И что ты подразумеваешь под шагом вперед? То, что он спрашивал обо мне? Ну просто офигеть!

Люська ничего не ответила, и разговор мы быстренько свернули. Я пребывала в полнейшем раздрае, злилась на весь свет – и на себя в первую очередь. Все снова вернулось на исходные позиции. Мы могли быть вместе, хотели этого, но было нечто такое, что нам мешало. И сколько бы я ни говорила, что все точки над Ё расставлены, это было не так. Одной точки не хватало. Самой большой, жирной и окончательной. Я могла поставить ее в любой момент. Сказать себе: это все, забудь. Или же взять телефон, набрать номер и сказать одно слово: «Приезжай!» Но не могла сделать ни того, ни другого.

Чего ты, Света, собственно, ждала? Что он вдруг сорвется и приедет? Не обольщайся, он такой же, как и ты. И точно так же ждет твоего первого шага. Тем более что фактически это ты с ним порвала. Ну как же, как же, еж птица гордая, пока не пнешь – не полетит.

И не забывай еще о том, что не женился он вовсе не потому, что передумал. Потому, что невеста послала лесом. Еще одна. Очередная. Тенденция, однако. Уже четвертая по счету. Ну ладно, ладно, третья, ты-то невестой не была. Тереза говорила, что не хочет замуж, а сама быстренько выскочила, как только рассталась с ним. Хелен пила – видимо, не слишком было с ним комфортно. Ты… так, тебя пропустим. Эшли – ну, тут тоже все ясно.

Вот так я уговаривала себя весь день, убеждая, что все сделала правильно. Что даже не будь всяких магических штучек и забытых ужасов, все равно у нас ничего не вышло бы. И совершенно не стоит переживать. И даже, вроде бы, вполне убедила. Но только почему-то, когда вечером заехал Федька, сорвалась на нем самым бессовестным образом. Рыдала, вопила, что сил моих больше нет, что все достало, и лучше вообще сдохнуть. Он невозмутимо выслушал, пожелал спокойной ночи и ушел, забрав в стирку мое грязное белье.

Я спрятала голову под подушку и тихо скулила, как побитый щенок. От Федькиного лучезарного дзена мне стало еще хуже. Так было и раньше. Все наши ссоры уходили в никуда. Я могла безобразно орать, топать ногами и бить посуду, а он смотрел на меня, как старый мудрый дедушка на капризного ребенка, разве что не улыбаясь. Ссориться с ним было все равно что кидать камнями в болото: чвак – и нет камня. И снова мертвая болотная тишина, нарушаемая лишь кваканьем лягушки-истерички.

Впрочем, это был, пожалуй, мой последний всплеск эмоций. Как будто он отнял у меня остаток сил. Побежали дни, похожие друг на друга, как вишни-двойняшки. Даже если мысли о Тони и пытались пробраться сквозь выставленные мною заслоны, я давила их безжалостно, как ядовитых гадов. Люська о нем больше не говорила.

Где-то в середине февраля она сказала, что Питер снова собирается в параллельный мир, чтобы найти во Франции последнее кольцо.

– Но как он туда попадет? – удивилась я. – До Хеллоуина еще почти девять месяцев.

– Теперь проход открывается несколько раз в неделю. После того как там оказалось второе кольцо.

– Вот как? А как вы это узнали?

– Свет, долго рассказывать, – в голосе Люськи явственно звучала досада. – Если в двух словах, эта дурацкая Лора написала Питеру письмо и отправила из деревни. С нашей стороны. Я тебе хотела сразу обо всем рассказать, но ты как раз попала в больницу. И я подумала, что это не горит, успею еще. Питер боится, что до него как-то доберется Хлоя. Или муж Присциллы. Которая умерла. Ну, у которой раньше было кольцо.

– Да, я помню. А зачем оно ему? Стой… Ты же не хочешь сказать, что эта Присцилла теперь тоже призрак? И что ее муж хочет как-то уничтожить кольцо? Блин, как же я раньше-то не сообразила? Маргарет была уверена, что призраками становятся только те, кого похоронят с кольцом. Она мне так и сказала. Но мне это еще тогда показалось странным. А Присцилла тоже выбрала мужчину. Елки…

– Питер все узнал еще в октябре, когда они с Тони туда ездили. Но мне ничего не сказал. Раскололся, только когда получил письмо.

– Подожди, но как муж может кольцо уничтожить? Нужен же кровный родственник, насколько я понимаю. И вообще… ничего не понимаю.

Люська, как смогла, пересказала мне все, что узнала от Питера.

Маразм крепчал, подумала я. Никогда не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже.

– Ну вот, – подытожила Люська. – Питер боится, что он попытается уничтожить это кольцо. Ну, не он сам, а через сына.

– Думаешь, это возможно? Мы-то со своим так и не смогли ничего сделать.

– Да, но… Ты же сама столько раз говорила, что тогда произошло что-то плохое. И Питер боится, как бы не стало еще хуже. Хочет найти его и привезти в Рэтби. Чтобы дракон стерег все три.

– Не нравится мне это, Люсь, – вздохнула я. – Оставить бы все это уже. Кольца в другом мире, зачем туда снова соваться?

– Думаешь, мне нравится? Но Питер говорит, что если что-то случится, плохо будет обоим мирам, ведь они связаны между собой.

После этого разговора мне стало совсем кисло. Мало было всяких мрачных предчувствий, теперь к ним добавилось еще одно. Ничего хорошего от этой поездки Питера я не ждала. Но сильно переживать из-за этого просто не было сил.

9. Благие намерения

Говорят, когда-то в Англии были суровые зимы. Королева Матильда сбежала из осажденного Оксфордского замка, спустившись в белой одежде по крепостной стене и пробравшись по льду Темзы. А сейчас в январе сплошные дожди.

Тони стоял у окна и смотрел в темноту, из которой свет уличного фонаря выхватывал блестящие косые струи. Дождь начался еще перед Рождеством и шел с небольшими перерывами уже вторую неделю подряд. Все двенадцать рождественских дней – до самого Крещения. Когда он в последний раз видел белое Рождество? Давно. А кажется, что недавно. И что Света была рядом…

Света могла быть рядом. И, может быть, специально для нее, на Рождество выпал бы снег. Но…

Он хотел позвонить ей. Несколько дней после разрыва с Эшли набирался храбрости. И уже почти совсем набрался. Наверно, даже и позвонил бы, если б не Джонсон.

– Хотел написать Эс в Фейсбуке, – сказал дворецкий словно между прочим, когда они обсуждали поставки с ферм. – Но, оказывается, она удалила страницу.

– Зачем? – это вырвалось само собой, хотя спрашивать определенно не стоило.

– Зачем удалила? Не представляю.

– Зачем написать хотел?

– Поздравить с замужеством.

– Что?! – Тони показалось, что он ослышался.

– А ты не знал? Она должна была выйти замуж. Тоже пятого декабря. Наверно, и вышла.

– За кого?

Язык не слушался, губы онемели. Перед глазами плавали черные круги. Внутри словно оборвалось все.

– Откуда мне знать. Может быть, за своего бывшего бойфренда. Леди Люси не говорила.

Где-то краешком сознания пробежала мысль, что Джонсон сказал «леди Люси», а не «леди Скайворт», хотя раньше никогда себе подобного не позволял. И то, что она поведала дворецкому о таких вещах… Похоже, ей удалось наконец приручить Джонсона. Впрочем, ему-то что за дело?

Выйдя в сад, Тони набрал номер Люси. Она долго не брала трубку, наконец взяла и, даже не поздоровавшись, довольно нелюбезно поинтересовалась, что ему надо.

– Скажи, Света вышла замуж? – спросил он.

Люси молчала. С таким замиранием сердца он не ждал даже результатов анализа на ВИЧ в студенческие годы, когда знал, что есть чего бояться.

– Нет, не вышла, – наконец ответила она. – А что тебе так пригорает? Не все ли равно?

Видимо, он очень шумно выдохнул, потому что Люси ехидно добавила:

– Не вышла, потому что попала в больницу, только и всего. Так что можешь не радоваться, это вопрос времени. Выйдет из больницы – и выйдет. Замуж.

– Что с ней? – испугался Тони, не обратив внимания на последние слова.

– Последствия общения с твоим дружком. Который в штанах. Осложнения беременности.

– Это опасно?

– Может, да, может, нет. Неизвестно. Но тебя это не касается. О ней есть кому позаботиться.

– Люси!

– Ну поори еще, поори! – возмутилась Люси и отключилась.

Походив по саду взад-вперед, Тони набрал номер Питера.

– Извини, Тони, я очень занят, – сказал тот. – Давай позже. Если, конечно, в замке не пожар.

Он надеялся, что Питер перезвонит, но так и не дождался. И сам перезванивать не стал.

Какой смысл?

Наверняка Света выйдет замуж за этого своего Федора, за кого же еще. В первый раз не получилось, может, во второй получится. Даже если и назло ему. Наверняка назло – не зря же выбрала пятое декабря. Знала ведь, что до него дойдет, кто-то скажет. Если не Люси, так Питер. А получилось, что Джонсон.

Две недели до Рождества слились в один мутный бесконечный день, когда он доказывал себе, что так лучше. В конце концов, ведь не он же ее бросил. Света даже не захотела с ним поговорить. Просто хлопнула дверью. Причем больше недели притворялась, что ничего не произошло. Во всех смыслах. Не сказала о том, что беременна. Не сказала о том, что видела его с Эшли и слышала разговор горничных. Да, получилось ужасно, и перешагнуть через это было бы трудно. Но она ведь даже и не пыталась. Если бы она его любила… если бы действительно любила, разве так поступила бы? Он бы понял, если бы Света в тот же день пришла к нему, надавала по морде, как Эшли, сказала, что не желает его больше видеть. Но молчать столько времени? Притворяться, что все хорошо? Каждый вечер ложиться с ним в постель и заниматься любовью? Это что, в порядке вещей?

Так что все к лучшему. Пусть выходит замуж за своего замечательного Федора. Все равно бы у них ничего не получилось. Она с самого начала только и делала, что цеплялась ко всему, все время его в чем-то подозревала, на что-то обижалась. С чего он вообще взял, что они друг другу подходят? Ну да, красивая женщина, с прекрасной фигурой, умная, в постели просто огонь, ни с кем ничего похожего не было. Но ведь для семейной жизни этого мало, правда? Она сама сказала, когда они говорили о своих недостатках, что очень мнительная и подозрительная. Так и есть. Тяжело это выносить.

Вот только ребенок… Ведь это же его ребенок, черт подери! Это не ее собственность. Да, в ее праве запретить видеть его, но ведь он может хотя бы помогать. Обязан помогать. Света должна родить в апреле… Он найдет способ переводить деньги. Для ребенка. Вытрясет, если понадобится, из Питера ее адрес. А если Света откажется от его помощи, будет эти деньги откладывать. Для него. Ребенок вырастет, и тогда…

А если его ребенок будет считать отцом другого человека? Если он когда-нибудь влезет и разрушит его мир?

Черт! Черт! Черт!!!

На Рождество и Новый год Тони уехал к родителям. И там, неожиданно для себя, рассказал им о Свете. О том, что любит ее, что она ждет ребенка. Но что он все испортил, и она не хочет быть с ним. Мать принялась было причитать, отец нахмурился, как будто пытался что-то вспомнить, и вдруг на Тони снова навалилось ощущение дежавю. Как будто это все уже было. Он приехал в Бостон и рассказал родителям, что любит женщину из России. Что у них будет ребенок и они поженятся, как только она получит визу и приедет.

Этого не могло быть, но чувство было таким отчетливым, как никогда раньше.

– Может, все-таки как-то попытаться? – спросил отец. – Что, если тебе все-таки поехать к ней? Если ты ее любишь, нельзя так сдаваться. Тем более, если ты виноват. Пока она замуж не вышла, всегда может передумать.

И Тони снова начал сомневаться. Что, если отец прав? Может, действительно хватит оправдывать свою нерешительность тем, что Света не захочет его видеть? Просто приехать – а там как пойдет. В конце концов, тогда уже честно можно будет сказать себе: я сделал все, что мог. И не рвать потом волосы: мог, но побоялся.

Из Бостона он поехал прямо в Лондон и без предупреждения заявился к Питеру и Люси.

– Есть разговор, – сказал он нахально, поставив ногу в проем, чтобы дверь не захлопнули перед носом.

Выглянувшая из-за плеча Питера Люси фыркнула, задрала подбородок и демонстративно удалилась. Питер, подумав, пожал плечами:

– Проходи.

– Я собираюсь поехать к Свете, – сказал Тони, когда они с Питером устроились в гостиной. – Мне нужен ее адрес. Я знаю, что у тебя он есть.

– Я уже дал тебе ее телефон, – возразил Питер. – Но ты свой шанс про… не использовал.

– Я звонил. Она не брала трубку, – Тони не стал уточнять, что позвонил всего один раз и напоролся на автоответчик.

– Вот как? – выпятил губу Питер. – Извини, я не знал.

– Я позвонил еще в Рэтби. В гостинице.

– Мог бы и сказать, – Питер, похоже, смутился.

– Зачем? Ведь ты все для себя решил. О ней, обо мне. Разве нет? И как ты потом со мной себя вел – это только подтверждало.

Питер молчал, разглядывая свое обручальное кольцо.

– Давай по-честному. Та сцена в холле, о которой ты мне рассказал… Ты ведь прекрасно видел тогда, что я не лапал Эшли. Она действительно пыталась со мной флиртовать, верещала всякие глупости. Может, даже и споткнулась специально. Я просто ее поддержал, совершенно на автопилоте, машинально. Именно в тот момент и принесло этих двух куриц.

– Ну, допустим, – нехотя согласился Питер. – Но дальше… Ты этого уже не слышал. А я – да. И Света. И это было…

– Я понимаю, – перебил Тони. – Но я об этом ничего не знал. Ни о чем. Ни о том, что они говорили. Ни о том, что эта жаба делала аборт. Ни о том, что там была Света. Я мог бы попытаться все объяснить, встать на колени и просить прощения за все грехи, начиная с пяти лет, но я просто не знал, что это надо сделать.

– Почему с пяти лет? – не понял Питер.

– Потому что раньше я себя не помню. Ты бы мог сказать мне в тот же день. У нас и так все было… непросто. Но я знал, что люблю ее и хочу на ней жениться. И у меня еще было время…

– Погоди, так теперь, выходит, я виноват? – возмутился Питер. – Прекрасно!

– Послушай, я понимаю, до какой степени я осел. Я сделал неверные выводы на основе неполной информации. И почему-то мне кажется, что уже не в первый раз. Она не сказала мне, что беременна, и вообще вела себя так, что я решил: я ей не нужен. Понимаешь, мы с ней оба мучились, потому что не могли вспомнить, что произошло в мастерской ювелира. Это превратилось в какую-то черную дыру, и она засасывала в себя все наши чувства друг к другу. Но чисто по-житейски, если отбросить всю эту идиотскую магию – ты бы на моем месте подумал по-другому?

– Не знаю, Тони, – покачал головой Питер. – Не знаю. Может быть, да, а может, и нет.

– Люси была права, я повел себя как капризная избалованная женщина. Позволил своей обиде и разочарованию взять верх. Но если б я знал, что она собралась замуж…

– Что бы ты сделал? – усмехнулся Питер. – Поехал бы к ней сразу же? Не думаю. Очень интересно получается. Ты решил жениться назло Свете, а когда узнал, что и она выходит замуж, вот тут тебя подкинуло?

– Я это делал назло не ей, а себе. А вот она…

– А почему ты думаешь, что она – назло тебе? Может, тоже назло себе.

– И поэтому выбрала ту же дату?

– Она не знала об этом. Люси ей не сказала. Так уж совпало.

– Может быть, еще не поздно, – после долгого молчания сказал Тони. – Ты дашь мне адрес?

– Скажи мне одну вещь, только честно, – Питер посмотрел ему прямо в глаза. – Ты действительно надеешься что-то исправить? Или делаешь это для очистки совести – «я пытался, я приехал, но она меня выгнала, я умываю руки»?

– Честно? – Тони нервно барабанил пальцами по колену. – Наверно, и то, и другое. Хотя все-таки надеюсь на первое.

– Хорошо. Адрес я тебе дам. Но не сейчас. Что-то мне подсказывает, что доктор Каттнер расколол тебя и основательно накрутил хвост. Ты ведь прямо оттуда приехал, так? Давай договоримся, если через две недели не передумаешь, подавай документы на визу.

– А если я приеду – и будет поздно?

– Не будет. Света пробудет в больнице до самых родов. Так что если ты имеешь в виду, что она выйдет замуж, – не волнуйся, не выйдет, пока не родит.

– Все так плохо? – испугался Тони. – Я спрашивал Люси, но она толком ничего не сказала.

– Она очень на тебя зла. Люси. И я ее понимаю. Не знаю, насколько плохо, но, кажется, не настолько, чтобы срываться и лететь немедленно. Некоторые лежат на сохранении всю беременность… Останешься ночевать?

– Пожалуй, нет, – подумав, ответил он. – Не стоит действовать Люси на нервы. Поеду в Скайхилл прямо сейчас.

– Как знаешь, – сказал Питер и добавил, выйдя за ним на лестничную площадку: – Я не буду говорить ей, что ты собираешься к Свете… пока не буду. Надеюсь, ты понимаешь, почему…

Питер знал, о чем говорил. Две недели прошли в сплошных мучениях. Нет, Тони не сомневался, что поедет в Петербург. Но все это при детальном рассмотрении обросло целым ворохом проблем практического свойства.

Адрес адресом, но Света-то в больнице. Где ее искать? У кого спрашивать? У ее бойфренда? «Добрый день, вы жених Светы? А я отец ее ребенка, приятно познакомиться». Просто феерия. Да и не факт совсем, что он живет в ее квартире. Может быть, как раз она у него. Звонить ей до посинения, пока не ответит? Так его номер наверняка у нее в черном списке – хоть обзвонись. Можно обойти все больницы города. А на тот случай, если в регистратуре не говорят по-английски, запастись распечатанным текстом. Просить Люси перевести, конечно, не стоит, но ведь она же не единственная русская в Англии. Можно, например, к Полу обратиться. Но что, если больничные регистратуры в России просто не дают таких справок посторонним, особенно всяким подозрительным иностранцам?

Все это он вывалил на голову Питера, когда тот приехал в Скайхилл на выходные – один, без Люси.

– А что можно купить в Петербурге местную симку, тебе в голову не пришло? – снисходительно усмехнулся Питер. – Вот с нее и позвонишь. Можешь сказать, что не уедешь, пока ее не увидишь. А дальше все в твоих руках.

– Спасибо, – кивнул Тони. – В понедельник я собираюсь в Лондон. Сначала надо получить приглашение от турфирмы. Я читал, что его делают за один день. Только потом уже в консульство за визой.

– Послушай, Тони, я вот что подумал… – Питер положил перед ним листок с адресом. – Туристическую визу дают на месяц. Может, тебе все-таки поехать попозже?

– Почему?

– Если вдруг каким-то чудом тебе удастся убедить Свету, что именно ты главный мужчина в ее жизни, лучше будет остаться с ней до рождения ребенка. Если же она не захочет с тобой разговаривать, твой единственный шанс – заявиться к ней домой, когда она выйдет из больницы.

– Чтобы она вызвала полицию? Тогда, думаю, это будет моя первая и последняя российская виза.

– Если она вызовет полицию, думаю, вторая российская виза тебе просто не понадобится. В конце концов, решай сам.

– Хорошо, я буду заказывать визовую поддержку на середину марта, – подумав, решил Тони. – Даже если она родит раньше срока, все равно вряд ли успеет выйти замуж.

Побежали дни – вычеркнутые на календаре крестиком. Нет, не побежали, поползли. Невыносимо медленно. Он пытался убедить себя, что все получится. Что он сумеет вернуть Свету. Иногда верил – и словно солнце выходило из-за туч. Иногда нет – и тогда просто не хотелось жить. И все же решение было принято, цель поставлена – в этом виделась хоть какая-то определенность.

Все это время Тони каждый день звонил Питеру и спрашивал, нет ли новостей о Свете. Обращаться с этим к Люси он больше не рисковал. Питер сначала отвечал сухо и кратко, но постепенно начал оттаивать. Конечно, до восстановления прежних отношений было еще далеко, но Тони надеялся, что со временем все наладится. Во всяком случае, он этого искренне хотел.

В середине февраля он получил подтверждение о бронировании гостиницы и авиабилетов и собирался через несколько дней подавать документы на визу в консульство, как вдруг в Скайхилл неожиданно, в середине недели, приехал Питер.

– Мне позвонила Лора, – с порога сказал он, зайдя в кабинет Тони. – Черт, я реально не знаю, что делать.

– Лора?! – не понял тот. – Но как? Откуда?

– Да, ты же не знаешь ничего, – с досадой махнул рукой Питер и сел в кресло.

Не вдаваясь в подробности, он рассказал, как получил в конце ноября письмо от Лоры. О том, что проход между мирами теперь открывается несколько раз в неделю на короткое время. О том, что Хлоя побывала в другом мире сразу после них, и об интересе Кевина к кольцу.

– Мы с Лорой еще тогда, осенью, подумали, что Присцилла ему все рассказала. О кольце. И опасались, что рано или поздно он начнет его искать. И помнишь еще ту статью, которую Лора показала? О третьем кольце, которое нашли во Франции? Короче, вчера Кевин позвонил Лоре, а сегодня она дождалась, когда откроется проход, и позвонила из деревни мне. Подумала, что письмо – это слишком долго. В общем, Хлоя как-то пронюхала, что проход теперь открывается не раз в год, а чаще. Нашла во Франции Кевина, уж не знаю, сама туда отправилась или позвонила ему, Лора не сказала. Рассказала ему про второе кольцо – ну, которое было у Маргарет. И про третье. Которое в Оверни.

– А про третье-то как она узнала? – удивился Тони.

– Ну так, наверно, там тоже есть общественный интернет. Кафе, клубы или что-то вроде. Видимо, решила добраться хоть до одного кольца. С помощью Кевина.

– А Кевину какой интерес с другого кольца? Если он хочет помочь призраку Присциллы, ему нужно именно ее кольцо, а не другое.

– А что, если Хлоя заморочила ему голову? – Питер встал и принялся ходит по кабинету взад-вперед, засунув руки в карманы. – Мол, без разницы какое, они все одинаковы? Ну вот так, в порядке бреда? Ты не знаешь Хлою? Она может быть очень убедительной, так?

– Питер, я не очень понимаю, зачем опять влезать в эту историю? – устало вздохнул Тони. – Эти чертовы кольца испоганили нам со Светой жизнь. Уверен, если бы не Маргарет с ее кольцом, у нас все было бы прекрасно. Я пытаюсь сейчас хоть что-то исправить, хотя нет никакой уверенности, что получится. Знаешь, Аманда мне сказала: «Пока никто не умер, всегда можно что-то сделать». Или как-то так, не помню точно. Вот я и пытаюсь. Может, уже слишком поздно, не знаю.

Питер подошел к окну и посмотрел вниз. Казалось, его чрезвычайно интересует, как Бобан проверяет давление в шинах дефендера.

– Ты прав, – наконец сказал он, повернувшись. – Кольцу Маргарет изначально здесь было не место. Мы его отсюда убрали, и можно было бы обо всем забыть. Проклятие нашего рода рассеялось, ну а призраки… В конце концов, почему мы должны решать дела призраков? Так?

Тони пожал плечами.

– Видишь ли, меня беспокоят две вещи, Тони. Во-первых, Хлоя. Эта дрянь не успокоится, пока кто-нибудь ее не успокоит.

– Питер, ты в самом деле считаешь, что она будет пытаться как-то навредить тебе с помощью кольца? – поморщился Тони.

– А зачем, по-твоему, она за ними охотится? Чтобы положить в банк? Но это не главное. Ты сам только что сказал: кольцо Маргарет испортило вам со Светой жизнь. Просто попытка избавиться от него. И, боюсь, не только вам, а всему миру. Мы еще не увидели все последствия этого. А что будет, если эту попытку повторить? Ты говорил, что не доверяешь Лоре. Боюсь, ты был прав. Она думает о сестре и в конце концов может помочь Кевину. Расскажет, что два кольца стережет дракон. И Джереми позволит ей их забрать. Может, было бы лучше спрятать все три где-то в другом месте?

– Питер! – Тони ударил кулаком по колену и поморщился от боли. – Только не говори, что ты собираешься туда. За третьим кольцом. Грабить музей. Это уже чересчур.

– Именно это я и собираюсь. Грабить музей. Не представляю, как, но тем не менее. Вопрос: ты со мной или нет? По правде, я бы взял Джонсона, но не хочется рисковать его здоровьем. Все-таки он еще не до конца восстановился после операции.