Текст книги "Знак бесконечности (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

4. Письмо из другого мира

– Ваша почта, милорд.

– Спасибо, Эйлин.

Помощница положила на стол стопку вскрытых писем: расправленные листы, подколотые конверты. И одно нераспечатанное.

– Это личное, – пояснила Эйлин. – Странное какое-то.

Когда девушка вышла, Питер взял конверт, повертел в руках. Письмо действительно было странным. «Лондон, Парламент, лорду Питеру Скайворту лично», – было выведено на конверте аккуратным почерком школьницы-отличницы. Обратного адреса нет, простая марка, смазанный штемпель.

Взяв нож для бумаг, Питер осторожно вскрыл конверт и достал несколько сложенных листков.

«Дорогой Питер, добрый день!

Не удивляйся, пишет тебе Лора Локхид…»

Он положил письмо на стол и с подозрением огляделся по сторонам, словно ожидая, что в углу прячется какой-то не слишком остроумный шутник, подбросивший ему это письмо. Ему пишет Лора?! Но как это вообще возможно?

Питер снова взял листки, тщательно разгладил сгибы, не решаясь продолжить, но все-таки наконец принялся за чтение.

«После того как мы закопали второе кольцо, переход между нашими мирами начал открываться несколько раз в неделю. Иногда два или три дня подряд, иногда реже, от часа до двух или даже больше. Как ты понимаешь, мы с Ирвином не можем выяснить это точно без риска задержаться в вашем мире.

Мы точно определили, где проходит граница, но не смогли отметить ее, потому что все отметки сразу же исчезают. Тогда мы сделали по-другому. Когда переход был закрыт, прокопали небольшую канаву чуть дальше от нас и заложили ее камнями, которые покрасили белой краской. Если переход открыт, то полоса исчезает, как только перешагнешь через границу. Жаль только, что мы не можем это сделать и с вашей стороны, потому что для этого надо остаться там, когда переход закроется.

Сейчас я пишу это письмо дома, а завтра на машине доеду до деревни (до вашей деревни) и постараюсь его отправить. У меня есть несколько ваших фунтов на почтовую марку. Да, забыла сказать, переход открывается всегда ровно в полдень, но сколько времени останется открытым, мы никогда не знаем. Надеюсь, я успею доехать до почты и обратно. Иначе придется остаться в деревне, может, на сутки, может, больше. Не хотелось бы.

А теперь о главном. Ты был прав. Твоя бывшая жена действительно добралась до нас – в тот же самый день, примерно через час после того, как вы с Энтони уехали. Она была чрезвычайно мила и любезна. И если бы ты не предупредил, я действительно все бы ей рассказала – про Джереми, про кольцо. Она говорила, что ее дедушка когда-то был у нас, разговаривал с Присциллой. И что на одном портрете у нее дома нарисовано точно такое же кольцо. Но я-то уже знала, что она врет, что это был твой дедушка. И обо всем остальном тоже.

Она спрашивала про то кольцо, которое было у Присциллы, где оно теперь. Я сказала, что ничего о нем не знаю. А вдруг это была ошибка? Если она забралась в склеп один раз, что помешает ей узнать, где могила Присси? Да, я сама видела, как она уехала. Но вдруг она вернется через год? Как жаль, что я не догадалась сказать ей, что кольца уже нет – потеряли или продали.

И еще одно не очень хорошее. Кевин с Крисом уехали обратно во Францию. Но перед отъездом Кевин спрашивал меня о кольце – где оно. Ему я тоже сказала, что ничего не знаю. Признаюсь тебе, Питер, у меня иногда появляются сомнения. Ты рассказывал, как Энтони и его подруга пытались уничтожить кольцо, чтобы помочь призраку его бывшей владелицы. Выходит, что с Присси произошло то же самое. Она тоже выбрала короткую счастливую жизнь – и стала призраком. Пойми, мне очень тяжело осознавать, что моя любимая сестра находится рядом со мной, а я даже не могу ее увидеть, поговорить с ней. И ничем не могу ей помочь. Но что, если Крис – потом, когда вырастет? Ты говорил, что кольцо невозможно уничтожить. Но что, если вдруг у него получится?..»

Питер с силой ударил кулаком по столу и зашипел от боли. Похоже, Тони был прав: Лора действительно… несколько наивна. Хотя… если бы он был на ее месте, возможно, тоже засомневался бы. Но Крис – это бомба замедленного действия. Рано или поздно он вернется в родной дом и все узнает. И даже если у него ничего не выйдет, кто знает, что еще может произойти только от одной попытки избавиться от кольца. И Джереми ничем не поможет. Он, возможно, и сожрал бы Хлою, но Лоре, без сомнения, позволит выкопать банку.

«Ирвин закончил ремонт в подвале и кое-что там нашел, – продолжал читать Питер. – Я рассказывала тебе, что когда-то на этом месте была земля нашего предка – пастбище и небольшой домик. Его сестра была монахиней в Баклэнде. А когда монастырь закрыли, она вместе с аббатисой приехала сюда. Брат уступил им дом и перебрался в деревню. Когда обе монахини умерли, в доме поселился его сын. С тех пор наша семья живет здесь. На месте старого дома построили другой, а потом, в прошлом веке, уже тот, который ты видел. Но каменный подвал остался еще со времен самого первого дома.

И вот Ирвин нашел там деревянную шкатулку. Она стояла в нише, заложенной кирпичом. В ней были какие-то глиняные бутылочки, мешочки. А еще – записи на тростниковой бумаге. Чернила выцвели, бумага истлела и сразу рассыпалась. Это было похоже на рецепты или что-то в этом роде. Но на одном листке упоминалась книга из обители Фьё во Франции, я только это и успела прочитать. Помнишь, я показывала тебе статью в интерсети о кольце с черным камнем, которое обнаружили при раскопках именно в этом монастыре? Я нашла еще одну, на английском, посылаю тебе распечатку. А в ней как раз говорится о книге, которая была вместе с кольцом. Книга очень пострадала от воды и от времени, и ее уже невозможно отреставрировать и прочитать. Но кто знает, наука идет вперед. Что, если книгу все-таки восстановят, а с ней связана какая-то опасность?

Не сердись, Питер, но я все-таки рассказала Ирвину о кольце. Вообще обо всем. Он понял, и я рада, что у меня нет от него секретов. Все-таки это тяжело, когда что-то скрываешь от любимого человека, правда?

Я заканчиваю. Ты можешь мне ответить – до востребования на почтовое отделение Рэтби. Почтовый работник сказал, что письма отдают по любому удостоверению с фотографией, хоть по читательскому билету библиотеки. Я буду время от времени туда наведываться. Если честно, мне очень неспокойно, Питер. Возможно, дело в моем положении, но… Мне кажется, это как-то связано с кольцами.

Джереми так и ходит в шапке Присси. Иногда разрешает мне снять ее, но уносит в свою пещеру, а потом снова требует, чтобы я ее одела.

Всего доброго тебе и твоей жене. Лора».

Питер развернул последний листок, который оказался пустым. Он вспомнил о фотографиях, которые получились, но потом таинственно исчезли. Что-то непонятное происходило с техникой на границе двух миров. Нет, не с техникой. Во всяком случае, машина и все, что в ней, работало нормально. И телефон – часы, фотокамера. Исчезли сами фотографии. И распечатанный текст. Информация! Причем записанная техническим способом, потому что с написанным от руки письмом ничего не случилось. Но как же тогда документы? Или все дело в том, что не сохраняется только свежая информация – недавно сделанные фотографии или распечатанный текст?

На вечернем заседании палаты Питер никак не мог сосредоточиться. Да что там, вообще пропустил все мимо ушей. Ему и раньше было тревожно, а уж после Лориного письма и подавно. Проблемы наслаивались одна на другую, как торт «наполеон», который так любила Люси.

Хлоя из всех этих проблем казалась наименее опасной. Питер нисколько не удивился, что она наведалась к Лоре. Вернется через год, раскопает могилу Присциллы? Возможно. Отвратительно – но, как это ни цинично звучит, не трагично. О том, что кольца под драконом, Лора не проговорилась – уже хорошо. Впрочем, Питер отдавал себе отчет, что Хлою со счетов сбрасывать не стоит, поскольку такие люди, как она, не успокаиваются. Как маньяки из триллера.

Кевин и Крис – это было уже хуже. Но тоже не критично. Во всяком случае, в ближайшее время. Гораздо больше Питера беспокоила сама Лора. Что, если она все-таки не выдержит, передумает? А вдруг только кольцо Маргарет нельзя уничтожить?

Вернувшись к себе в кабинет, Питер никак не мог отделаться от этих мыслей.

Света и Тони взяли кольцо и без проблем отвезли его к ювелиру. Света – опять же легко и просто – отдала его, попросила расплавить оправу и разбить камень. И ювелир, судя по всему, так же без проблем сделал бы это, но вдруг что-то произошло. Видимо, кольцо как-то защитило себя, заставив Свету помешать ювелиру. И после этого стало неуязвимым. И в этот момент с миром произошло что-то недоброе. Со всеми людьми. Возможно, им еще только предстоит осознать, что же именно случилось.

А если представить, что Лора все-таки решила рискнуть? Ну вот, у вас не получилось, мало ли почему, а мы попробуем. Какие только глупости не совершают люди, когда дело касается их близких. Достать кольцо – ничего сложного, Джереми не будет возражать. Позвонить Кевину, попросить его приехать с Крисом. Обо всем им рассказать. Крис возьмет кольцо и просто отдаст его отцу или Лоре, попросив для начала вытащить камень и смять оправу. И что произойдет тогда?

Может быть, Крис, как и Света, в последний момент выхватит кольцо у Кевина. А может, и нет. Защитит ли оно себя? И что еще может случиться в этот момент?

Питер включил компьютер, но вовремя сообразил, что напечатанное письмо тоже исчезнет, если Лора, получив его, вскроет конверт дома. А она вряд ли захочет задержаться, рискуя опоздать. Поэтому он взял лист бумаги и начал писать:

«Дорогая Лора!

Я действительно был очень удивлен, получив твое письмо, и оно меня по-настоящему встревожило…»

Питер задумался, но тут его мобильный зажужжал и медленно пополз к краю стола.

«Лорен Макинтайр», – высветилось на экране.

Хотя жена Пола и сменила фамилию на трудно произносимую русскую, в его записной книжке по-прежнему значилась под девичьей. Что, интересно, ей могло понадобиться? В последние годы они не так уж часто общались. Пол защитил диссертацию, стал профессором, преподавал в университете химию. Лорен после смерти отца возглавила крупную торговую компанию. К тому же у них было двое детей-школьников, и сейчас Лорен ждала третьего.

Просто засилье беременных вокруг, усмехнулся Питер, потянувшись за телефоном. Лорен, Лора, Света… Люси…

– Привет, Питер, – сказала Лорен. – Не отвлекаю?

– Нет. Здравствуй. Ничего не случилось?

– А что должно было случиться? – удивилась Лорен. – У нас все нормально. Если не считать, что я похожа на кита, а младший вчера подрался, и ему выбили два зуба. У меня к тебе просьба. Ты не отдашь мне Каттнера?

– В смысле? – не понял Питер.

– В марте мы открываем лондонский филиал. Человека, на которого я рассчитывала, сманили в Австралию. Мне нужен директор.

– И ты хочешь взять Тони? А он что?

– Я его еще не спрашивала. Все-таки он работает на вас, и мне не хотелось бы решать эти дела у тебя за спиной.

Питер задумчиво побарабанил пальцами по столу. Вот и готовое решение.

– Ты мне окажешь услугу, Лорен, – ответил он осторожно.

– У вас что, какие-то проблемы? – насторожилась она. – Мне нужно это знать?

– Не с ним, – дипломатично вывернулся Питер. – Он женится на женщине, которая у нас замещала Джонсона, пока тот был в больнице. Она нам не нравится. Но и уволить ее как-то… Ну, ты понимаешь, да? Если Тони уедет, мы автоматом избавимся от нее.

– Питер, ты что-то недоговариваешь.

– Лорен, это чисто личное. К работе не имеет никакого отношения. Ты же знаешь, в этом смысле на него всегда можно положиться. По правде, мне трудно будет найти ему достойную замену. Но… в общем, звони, приглашай. Думаю, он согласится.

От разговора осталось тягостное впечатление. Да, это было оптимальным решением, Питер сказал Лорен правду. Но кто бы знал, как ему было тяжело это говорить. В этой ситуации он чувствовал себя абсолютно беспомощным. От него ничего не зависело. Все уже произошло, и вряд ли можно было что-то изменить.

Вздохнув тяжело, Питер вернулся к письму. Дальше первой строчки дело не шло. Он грыз ручку, пока не перемазался потекшей пастой, с трудом отмылся, разозлился и написал полстраницы полной ерунды, настоятельно рекомендуя быть осторожнее и беречь себя. Потом разорвал письмо, выбросил в корзину и взялся за телефон.

Первый звонок Питер сделал помощнице, попросив ее срочно связаться с важным джентльменом из министерства иностранных дел и перенести назначенную встречу на понедельник. Потом позвонил Люси и сказал, что утром они поедут в Скайхилл.

– Мы же не собирались в эти выходные? – удивилась она. – У тебя же работа, разве нет?

– Уже нет. Собери вещи, пожалуйста. Я еще немного задержусь.

После этого Питер взял чистый лист бумаги и быстро начал писать. Он просил Лору ни в коем случае не пытаться помочь сестре с помощью кольца, никому о нем не рассказывать («особенно Кевину и Крису!») и быть осторожнее при поездках в деревню.

«Всегда бери с собой наши деньги. Если вдруг проход закроется раньше, чем ты вернешься, этих тебе хватит, чтобы поесть и переночевать в гостинице. Но если что-то случится, и ты по какой-то причине не сможешь вернуться, свяжись со мной. Я пишу тебе все телефоны – мой, Люси и Джонсона, дворецкого из Скайхилла. Пожалуйста, будь осторожна».

Питер достал из пиджака бумажник, вложил в конверт письмо и несколько купюр, написал адрес почтового отделения Рэтби, но заклеивать не стал.

Тайра, приходящая прислуга, уже ушла, и Люси разогрела Питеру ужин.

– Может, все-таки объяснишь, что случилось? – спросила она, устроившись напротив с чашкой чая.

Ни слова не говоря, Питер протянул ей оба письма.

– Понятно, – сказала Люси, закончив. – И что?

– Завтра сделаем крюк. Заедем в Рэтби, брошу письмо в ящик.

– Понятно, – повторила Люси. – Не нравится мне все это. Не Лора… хотя Лора тоже не очень нравится, извини. Но вообще все. Кольца, призраки… Господи, куда я вляпалась? Мы вляпались…

– А еще мне звонила Лорен.

– Лора? – не расслышала Люси. – Но… А, Лорен – жена Пола? Как она, не родила еще?

– Нет, в январе должна. Но, похоже, она предложила решение одной проблемы.

Питер пересказал разговор с Лорен, и Люси задумалась, перекатывая между пальцами чайную ложку.

– С одной стороны, это, конечно, неплохо, – сказала она. – Но с другой… как-то все это противно, не находишь?

– Что именно? – не понял Питер. – Что Лорен хочет предложить Тони работу?

– Да нет. Вообще вся эта ситуация. Пытаюсь как-то всех понять, но… не получается. И Светка дура, и Тони дурак.

Питер счел за лучшее промолчать. Потому что в его системе координат Тони был не просто дураком, а полным идиотом, если не хуже. Но рассказывать Люси все подробности он не собирался.

Рано утром они выехали из Лондона и в начале одиннадцатого уже подъезжали к Рэтби.

– И даже не заглянешь к своей подружке? – съехидничала Люси, когда Питер опустил письмо в почтовый ящик и вернулся в машину. – Кстати, почему ты не отправил его из Лондона?

– Не хотел отправлять деньги просто так в конверте. К тому же так быстрее. И нет, не загляну. Разве что ты хочешь посмотреть на Джереми?

– Как-нибудь в другой раз, – уклончиво ответила Люси. – До полудня слишком долго ждать. Эдак мы только к вечеру до Скайхилла доберемся… если вообще доберемся, а не останемся с той стороны.

В замок они приехали как раз к ланчу. Джонсон встречал у крыльца с большим зонтом. Фокси и Пикси заливались восторженным лаем, но к машине не спешили – дождь припустил не на шутку.

– Жаль, что вы не предупредили вчера, миледи, – с поклоном сказал дворецкий, держа зонт над Люси. – Мы бы лучше подготовились. В эти выходные вас не ожидали.

– Я сама не ожидала, мистер Джонсон. Как тут у вас дела?

– Все в порядке, миледи. Все здоровы, все на своих местах. Только мистер Каттнер утром уехал в Лондон. Сказал, что у него важная встреча.

– Лорен мне звонила из Эдинбурга, – тихо сказал Питер Люси. – Значит, не с ней. Может, он сам ищет другое место?

Люси пожала плечами и чуть не упала, споткнувшись о Пикси.

– Осторожно! – побледнел Питер, подхватив ее. – Может, отправить этих чертовых собак обратно к тете Агнес?

– Я тебе отправлю! – возмутилась Люси. – Кстати, надо будет сказать Хорнеру, чтобы подыскал Пикси кавалера, ее давно пора вязать, пока какой-нибудь кобель с псарни не покрыл. Будут щенки, подарим одного твоей тетке. А эти мои.

– Тогда смотри под ноги, пожалуйста, – он осторожно коснулся ее живота, и это не укрылось от взгляда Джонсона, который слегка приподнял брови.

Питер вопросительно посмотрел на Люси, но та едва заметно качнула головой. Кроме Светы, еще никто не знал, что они ждут ребенка. Люси не хотела никому говорить, пока не сходит к врачу и не убедится, что все в порядке.

Стуча каблуками, в холл вылетела Эшли.

– Милорд, миледи, добрый день!

– Добрый, – буркнула Люси, которая даже не пыталась скрывать своего отношения.

– Миссис О’Киф, вы не знаете, зачем мистер Каттнер уехал в Лондон? – поинтересовался Питер, глядя, как Люси поднимается наверх, держась за перила.

– Не знаю, милорд, – растерянно ответила Эшли. – Он ничего не сказал.

– Не уверен, говорил ли он вам, но, к сожалению, я не смогу быть на вашей свадьбе.

Эшли закусила губу, ее лицо медленно заливала краска.

– Ланч будет подан через двадцать минут, милорд, – сказала она, церемонно наклонив голову.

5. Бешеное сердце

В субботу утром я отправила заказчику последние поправки по проекту. С одной стороны, это было хорошо, потому что на днях на карточку должны были прийти деньги. С другой стороны, работа здорово отвлекала от ненужных мыслей. Ни книги, ни кино, ни интернет с этим не справлялись.

После обеда мне надо было сходить в консультацию – показаться и отдать результаты узи. Федька уехал в офис, поэтому топать предстояло пешком. И это не очень радовало, потому что чувствовала я себя довольно скверно.

В начале четвертого месяца токсикоз потихоньку улегся. Меня перестало выворачивать наизнанку по несколько раз за день, головокружения и обмороки тоже прекратились. А вот дурнота осталась. Но я научилась с ней бороться. С вечера клала на тумбочку у кровати яблоко или печенье и съедала, как только открывала глаза, стараясь резко не шевелиться. Если этот трюк удавался, сносное самочувствие на весь день было обеспечено. Но стоило чуть помедлить или неосторожно повернуться – все. Как будто съела протухшую крысу.

Вот и в это утро я спросонья повернулась на бок, после чего за яблоком уже можно было не тянуться. Сглотнув противную кислую слюну, я положила руку на живот:

– Привет, Виктор Батькович!

Приветственное шевеление в ответ. Можно вставать.

Я занималась какими-то делами, но чем дальше, тем муторнее мне становилось. Конечно, можно было никуда и не ходить. В конце приема позвонила бы медсестра, чтобы убедиться, жива ли я, и записала бы на другое время. Но за окном был такой чудесный день, а я соскучилась по солнцу, которое не вылезало из-за туч уже больше двух недель. Подумалось, что, возможно, станет лучше, если потихонечку пройдусь по свежему воздуху. Всего-то одна трамвайная остановка.

Мне и правда стало получше, но очередь в душном коридоре явно не пошла на пользу.

– Что-то вы бледная, Светлана Николаевна, – нахмурилась моя Алла Петровна, едва я зашла в кабинет.

– Душно, – пожаловалась я. – И мутит опять.

– Анализы все в порядке, – она начала просматривать мои бумажки. – Узи тоже. Ну-ка, давайте давление… Как у космонавта. Только пульс…

Сердце истерично частило, мелко и противно.

– Такое было раньше?

– Вроде, нет. Во всяком случае, без причины – точно не было.

– Не нравится мне это. Сдайте в понедельник еще парочку анализов. И проверяйте пульс. В движении и в покое. Это не шутки.

Я вышла в коридор и села на диванчик. Сердце перебралось в горло. Я попыталась его проглотить, но оно сбилось в нитку.

– Ну, привет, миссис Каттнер, – сказала Маргарет, глядя на меня откуда-то снизу.

Остро пахло травой и цветами, как это всегда бывает перед грозой, а потом этот запах перебила противная вонь нашатыря.

Я закашлялась, открыла глаза и обнаружила себя лежащей на диванчике. Сумка и разлетевшиеся бумажки валялись рядом на полу.

– Тихо, тихо, Светлана Николаевна, – Алла Петровна не дала мне сесть и нащупала пульс на запястье. – Так, приехали… Крепко за соточку. Сейчас тихонечко поднимаемся и идем вот сюда, – она помогла мне подняться и отвела в пустой кабинет. – Ложитесь на кушетку и лежите спокойно. Если через полчаса не пройдет, будем думать, что с вами делать.

Через полчаса сердце отбивало фулл-он[3]3
  full on, или melodic psytrance, – стиль транс-музыки, форма психоделического транса, зародившаяся в Израиле в конце 1990-х гг.


[Закрыть] на сто сорок ударов в минуту. Все вокруг плыло.

– Боюсь, придется вызвать скорую, – вздохнула Алла Петровна. – Это уже серьезно.

Кое-как дотянувшись до сумки, я достала телефон и позвонила Федьке. Он сказал, что поедет домой за моими вещами, чтобы сразу же отправиться в больницу, как только станет известно, в какую именно.

Время шло, скорая все не ехала. Я разглядывала стену грязно-розового цвета, плакат, изображавший страшные гинекологические болезни, и трещину в потолке, похожую на осьминога.

«И молодые осьминоги в последний путь проводят нас», – крутилось в голове на мотив «На поле танки грохотали».

Наконец в кабинет зашел фельдшер в синей форме. Посчитал пульс, измерил давление, вытащил кардиограф.

– Давно это с вами? – поинтересовался, облепив меня датчиками.

– Да не меньше часа, – сказала Алла Петровна. – Сначала было восемьдесят.

– А сейчас сто шесть два. Жуть с ружьем. Сейчас подколю, и поедем.

Укол в вену я практически не почувствовала. Звуки доносились словно сквозь толстый войлок. Воздуха не хватало.

Кажется, я умру, вяло и бледно пробежала мысль. Мышка бежала, хвостиком махнула…

Глупо-то как. И Витю жалко.

– Вы как? До машины дойдете? – фельдшер легонько похлопал меня по щеке.

Я открыла глаза и попробовала сесть. Все вокруг закрутилось каруселью.

Мы с Тони на карусели. На лошадках. У меня в руке шарик. И большой кислый леденец на палочке. Моя лошадка рыжая – совсем как Полли. А его черная – как Карбон. Играет музыка – «Kiss from a Rose». Или это мой телефон?

Окно открылось. Разбойничий свист.

– Давай носилки!

Я – существо без тела. Все вижу, все слышу, все чувствую. Как обычный человек. Но только без тела. А вот и тело – несут по коридору на носилках. Юбка задралась, хоть бы поправили, что ли. Слушайте, а я ведь и правда красивая. Несмотря на то, что бледная, как бумага. И растрепанная. И животик такой уже заметный. Черт, да поправьте вы мне юбку, эй! Я бы и сама поправила, но не могу.

Такую-то мать, а я ведь прекрасно знаю, как это – быть без тела. Сначала очень хорошо. Свобода. Эйфория. Зато потом становится очень даже паршиво. И холодно. Так холодно, как будто попала в скандинавский ад. Мука страшная. Со мной это уже было. И даже не один раз. Нет, первый раз холодно не было. Потому что вернулась в тело обратно. Не успела замерзнуть. А вот во второй…

Да осторожнее вы! У меня там ребенок все-таки. Не бревно несете. Витюша, потерпи, малыш, ладно? Может, мы еще и не умрем. Может, они нас довезут живыми.

Да что ж вы ползете так медленно? Я еще в автошколе быстрее ездила. Сирену включите. И мигалку. Включили? Молодцы. Если б еще долбоклюев этих убрать, которые ни за что скорую не пропустят. Чтоб их самих в больницу на беременных черепахах везли! Нет, на беременных не надо, беременным и так тяжело, я знаю.

Приехали? Ну слава богу, наконец-то. Перегрузили на каталку. Повезли. Эй, это вообще больница или лабиринт Минотавра? Сколько можно по коридорам возить? Осторожно! Осто…

Кажется, я куда-то лечу. Или откуда-то? Все вокруг переливается безумными психоделическими красками: лимонное, кислотно-зеленое, ядовито-фиолетовое. С хохотом пронеслась мимо странная птица – белая, с голубой шапочкой и длинным клювом. Что ж ты ржешь-то так мерзко, образина? Не птица, а какой-то дьявол, честное слово.

Вот дал бы мне лучше кто-нибудь воздуху глоточек. Совсем немного, на один раз. Когда тела нет, все равно хочется дышать. И пить…

– Сейчас, Света, – услышала я сквозь цветные всполохи, чей-то тихий, едва различимый голос. И прошептала:

– Тони…

– Попей немного! Осторожно!

Кто-то приподнял мою голову, губ коснулся край стакана. Вода! Я сделала большой глоток, закашлялась. И открыла глаза.

Лучше б не открывала!

Стакан держал Федька.

– Фух! – шумно выдохнул он. – Ну наконец-то. Хочешь еще воды?

Я осторожно покачала головой, которая сразу же закружилась.

– Еле нашел тебя, – сказал Федька. – Жду звонка – не звонишь. Сам звоню – не отвечаешь. Позвонил в консультацию. Сказали, что скорая тебя забрала. Куда – не знают. Позвонил в скорую. У нас, говорят, не справочная, обзванивайте дежурные больницы. А откуда я знаю, какие дежурные. Начал обзванивать все подряд. Я же думал, тебя в какой-нибудь роддом или гинекологию повезут. А ты в кардиологии оказалась.

– Сколько времени? – с трудом ворочая языком, спросила я.

– Половина первого. Я здесь уже семь часов. Тебя сначала в интенсивную положили, а пару часов назад в палату перевезли. Еле уговорил, чтобы разрешили с тобой остаться.

Я положила руку на живот, и внутри шевельнулась рыбка. Скоро уже начнет пинаться и ворочаться, а пока только тихонечко возится.

– Что тебе сказали? С ребенком как?

– С ребенком нормально все. А вот с тобой не очень. Меня спрашивают, были ли у тебя какие-нибудь проблемы с сердцем или с сосудами, а я как баран, не знаю, что сказать. Вроде, раньше ничего не было?

– Не было.

Голова потихоньку перестала кружиться. Во всяком случае, глазами я ворочала без проблем и могла осмотреться.

Меня положили в двухместную палату, но вторая кровать была свободна. Рядом стояла тренога капельницы, от которой к руке тянулась прозрачная трубка. Под больничной хламидой присосались датчики кардиомонитора, который пищал мелко и часто. Пульс хоть и успокоился немного, но все равно был, как сказала Алла Петровна, за соточку.

Федька сидел у кровати на стуле. Его лицо было совсем рядом – такое знакомое… Темно-серые глаза – как питерское небо, длинные ресницы, густые брови. У него всегда был немного хмурый вид, даже когда улыбался. У глаз тонкие, едва заметные морщинки. Родинка над верхней губой. Когда-то мне так нравилось незаметно, исподтишка рассматривать его. А сейчас… Как дорого бы я отдала, чтобы увидеть рядом совсем другое лицо.

Как это глупо и грустно. Почему девочки любят не идеальных мальчиков, а мальчишей-плохишей? Может быть, потому, что неидеальной девочке трудно быть рядом с идеальным мальчиком?

Хотя… Идеальный мальчик Федя любит вовсе не девочку Свету. Потому что девочку Свету вообще никто не любит. Вот так.

Я вспомнила наш разговор с Люськой, когда она сказала: ты никого еще не любила. И что? Теперь люблю. Не «за», а «вопреки». Совсем не самого волшебного принца всей вселенной. И мне от этого стало лучше? Я не стала говорить Тони о ребенке, потому что не хотела, чтобы рядом со мной был человек, который меня не любит. В результате рядом со мной будет Федька. Милый, внимательный, заботливый Федька. Который любит не меня, а свою Веронику.

Молодец Светочка. Чудесный обмен. Просто шило на мыло. Точнее, наоборот. Скользкое мыло на колючее шило. Потому что Тони ты любишь, а вот Федьку – нет.

Впрочем, впрочем… Федька хотя бы человек честный и порядочный. Патологически порядочный. И если его дорогая Вероника решит, что сделала роковую ошибку, поманит пальчиком… Да, наверняка он честно мне обо всем расскажет и вернется к ней.

Я вспомнила, как Тони обнимал Эшли, слова Энни, слова Салли. И о том, как быстро он утешился. Или, может, эта рыжая коза тоже в положении? Ну а что – если Энни не зря языком трепала? Мастер контрацепции, чего уж там…

Три месяца прошло, а легче так и не стало. Каждый раз, когда я вспоминала о Тони, это причиняло такую боль, как будто мы расстались только вчера. Или все дело в ребенке?

Словно услышав мои мысли, он снова пошевелился.

Ну что, Витус, может, хоть ты меня будешь любить? Должен же быть в моей жизни хотя бы один мужчина, который меня любит. Не муж – так хоть сын, а?

– Поезжай домой, Федь, – сказала я. – Не сидеть же тебе всю ночь здесь. Завтра приедешь.

Хоть и с трудом, но все-таки мне удалось его уговорить.

– Смотри, в шкафу сумка, в ней все вещи. Если что-то еще надо будет, привезу. А твою маленькую сумку я забрал. Только телефон оставил, в тумбочке. Только очень прошу, не вздумай вставать. Если что – вон там кнопка, пост рядом.

– Хорошо, хорошо, иди!

Он поцеловал меня и вышел. Я вздохнула с облегчением. Во-первых, потому что сейчас мне тяжело было находиться рядом с ним – думая о другом мужчине. А вот вторая причина было гораздо более прозаической. Мы прожили вместе четыре года и теперь собирались пожениться, но просить его о некоторых вещах было… стыдно? Неловко?

Я нажала кнопку в изголовье и объяснила проблему уютной усатой медсестре, уложившись в одно слово. Проблема моментально решилась, и жить сразу стало легче.

Интересно, а если бы на месте Федьки был Тони, я бы тоже терпела до последнего?

Прислушавшись к себе, я с удивлением поняла, что нет. И на этом бесполезном открытии незаметно для себя уснула.

Утро началось в семь часов – медсестрой с градусником. Обычная больничная рутина. По привычке я протянула руку к тумбочке, но на ней, разумеется, ничего не было. Здравствуй, друг токсикоз, давно не виделись.

Пришла другая медсестра и выкачала пять пробирок крови на анализы. После завтрака, состоявшего из сладкой овсянки, булки с маслом и толстого куска докторской колбасы, меня осторожно перегрузили на каталку и повезли на узи. Три врача по очереди разглядывали мои фрагменты с точки зрения своей специализации: один изучал сердце, второй почки, третий щитовидку. Потом прибежал сердитый гинеколог и полюбовался на Витю. Все четверо сошлись в едином вердикте: без патологии.

Сердце продолжало плясать в ритме как минимум диско.

Монитор ко мне снова подключать не стали, но поставили еще одну капельницу. После этого пришел лечащий врач, похожий на Вини-пуха. И даже голос у него был, как у Евгения Леонова.

– Ну что, душенька Светлана Николавна, – вздохнул Вини-пух, присаживаясь рядом со мной на стул, – расскажите, как вы докатились до жизни такой.

– Не представляю… – я скосила глаза на его бейджик, но там значилось «Медведев М.М.», и мне едва удалось сдержать смешок.

– Михал Михалыч, будем знакомы, – он правильно понял мой взгляд, а я сжала губы в куриную гузку, только чтобы не расхохотаться.

– Так вот, моя драгоценная, – Михал Михалыч между делом проверил мой пульс. – Сто двадцать, однако. Должен вам сказать, что братья Колобки пока ниччего не понимают. Вообще тахикардия у беременных – дело обычное. Нахлебник растет, потребляет ресурсы. Сердечку приходится компенсировать. Но обычно все не так критично. И ближе к часу Ч. А вы еще до экватора не добрались. Все стандартные анализы в норме, давление в норме, сердце, почки и щитовидная железа в норме, ребенок развивается идеально. Посмотрим, что даст расширенное обследование. Так, пока не разрешу, не вставать.