Текст книги "Приют одинокого слона (СИ)"
Автор книги: Татьяна Рябинина
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
– Да иди ты сама, раз такая умная! – окрысился Макс.
– Что тут вообще творится? – спросил Миша, избегая смотреть в сторону Лиды.
– У Лорки ломка, – все так же тихо объясняла Оксана. – Генка давал ей промедол, по ампуле на раз. В последний раз она укололась еще вчера. Надо найти Генкины запасы. Лора говорит, весь дом обшарила, кроме его ко м наты.
– Так за чем дело стало? – удивился Миша. – Пусть идет и ищет.
– Она боится.
– Значит, мало еще ломает, – повторила Лида слова Макса.
– Да чтоб тебе, сука... – захлебнулась слюной Лора.
– Хватит! – оборвала их Оксана. – Найдите мне перчатки. Я сама схожу. Не хватало только, чтобы мои пальцы потом нашли там, где их быть не должно по определению.
– Ты пойдешь? – удивилась Лида. – Делать что ли нечего?
– А что делать? Слушать ее вопли? Если уж мужиков здесь нет...
– Я схожу, – поморщился Вадим. – Не надо.
– Ладно уж! Раньше надо было, а теперь нечего геройствовать.
Оксана натянула серые шерстяные перчатки и пошла наверх. Никому и в голову не пришло отправиться за ней. Минут через пятнадцать она спустилась и протянула Лоре две запечатанные картонные упаковки.
– Здесь двадцать ампул. Больше, кажется, нет. Надеюсь, этого тебе хватит.
Схватив коробки и не сказав ни слова благодарности, Лора выбежала из холла.
– Как там? – вполголоса спросил Вадим, подойдя к жене и обняв ее за плечи.
– Что как? – нетерпеливо отстранилась Оксана. – Никак. В комнате полно снега, холод собачий. Генка лежит... Хоть бы глаза ему закрыть и лицо накрыть.
– Нельзя, – вздохнул Вадим.
– Между прочим, господа, не мешало бы и перекусить, – подал голос Макс, который возился с камином, пытаясь разжечь его. – Черт знает что! Холод собачий, воды горячей нет. Холодильник, между прочим, потек.
– Там в морозилке было полпоросенка, – вскинулась Лида. – Пропадет ведь.
– Можно в снег зарыть. А лучше зажарить. А то ведь плита электр и ческая, придется доедать вчерашние остатки и вскрывать консервы.
– Как, интересно, мы его зажарим? – Миша был настроен скептич е ски. – На палочке? Или костер на кухне разведем?
– Ну ты, Миня, и тормоз! – возмутился Макс. – А камин на что? Се й час протопим, а потом шашлык забацаем. Надо только быстренько зам а риновать, хоть на часок. А пока салатики с бутербродиками похаваем. В о дичку можно в кастрюльке вскипятить, прямо в камине. Лидка, иди, до с тавай свинью. Я сейчас с камином управлюсь и приду.
Лида послушно встала и пошла на кухню.
* * *
27 декабря 1999 года
– Ну так что, когда едем в горы – завтра или послезавтра?
Макс посмотрел на Генку тяжелым взглядом и ничего не сказал. На удивление, его совсем не мучило похмелье. Наверно, потому, что после вчерашнего разговора в туалете "У калиха" он обнаружил, что абсолютно, даже можно сказать, ненормально трезв. Напротив, никогда еще голова не работала так ясно. Именно тогда он окончательно решил, что должен это сделать.
Как только решение было принято, стало абсолютно все равно: как, когда, где.
– Ты хозяин, тебе и решать, – равнодушно пробормотала Лора, наматывая на вилку спагетти с соусом карри. – Лично мне без разницы.
– Вадик, а вы как?
– Честно говоря, я бы еще по городу погулял. Давай послезавтра.
– Миша?
– Швейцарский нейтралитет.
– Ну, тогда послезавтра, – заключил Генка. – Я сейчас за тачкой поеду. У кого какие планы? Кроме вас, – он кивнул Вадиму с Оксаной. – Хотя погода фиговая. – Действительно, с неба падало что-то похожее на жидкую грязь. – А между прочим, на Новый год в моих горах обещают сильные снегопады и опасность схода лавин. Не страшно?
– Страшнее тебя уже ничего быть не может, – буркнула себе под нос Лора. – Я тоже хочу погулять. Одна, – добавила она уже громче.
– Может, тебе этот вчерашний пивной бочонок свидание назначил? – ревниво поинтересовался Макс.
– Как, интересно, ты мог что-то заметить? Ты же был пьяный в дымину! – съязвила Лора. – Я просто хочу погулять и подумать. О жизни. Нельзя?
– Да Бога ради, – сдался Макс. – Тогда я тоже... погуляю.
– Можно мне с тобой? – спросил его Миша.
– Плиз. Буду рад.
– Гена, если ты не против, я останусь? – жалобно попросила Лида, округлив жирно подмазанные глазки. – Что-то голова болит. Боюсь простудиться по такой сырости. Что тогда в горах буду делать? Не хочется портить всем отдых.
– Не бойся, Лидочка, ты ничего не испортишь, даже если подцепишь бубонную чуму, – успокоила ее Лора.
– Оставайся, – великодушно разрешил Генка. – Только мне придется тебя запереть. Я недолго. За машиной и обратно. Полчаса, максимум. Ну, минут сорок.
Первыми ушли Вадим с Оксаной. Потом Миша с Максом. «Ах, какая сладкая парочка! Ну просто гейлубки», – съязвила Лора и наткнулась на жгучий, как крапива, взгляд Макса. Вскоре и сама она удалилась, засунув руки в карманы ярко-красной куртки и громко цокая каблуками. Последним уехал на вызванном такси Генка. Лязгнули, становясь на место, ворота, стих за поворотом шум мотора.
Наконец-то она осталась одна.
Сбросив маску страдания, которое старательно разыгрывала с самого утра, Лида вскочила с кровати и направилась вниз. Она ступала осторожно, на цыпочки, пока не сообразила, что это глупо.
– Вот дура! – упрекнула она себя. – Да я могу топать, как слон, все равно никто не услышит.
Голос прозвучал неестественно бодро, взял фальшивую ноту и повис в воздухе неуверенным вопросительным знаком. Ей показалось, что за ней кто-то наблюдает. Она подумала, что иметь собственный дом – это, наверно, не так уж и здорово. Вот так останешься в нем одна, и будет всякая дрянь мерещиться.
Спустившись на первый этаж, Лида зачем-то зашла в гостиную, походила из угла в угол, подняла желтый листок, опавший с большого красивого цветка, названия которого она не знала. Потом вздохнула тяжело и вернулась в прихожую. Постояла немного, переминаясь с ноги на ногу, решилась и открыла дверь, которая вела в спальню хозяев и через нее в кабинет.
В кабинете обосновался Генка. Там стоял небольшой диванчик, на котором он спал. Комнат для гостей ему не хватило, а располагаться в хозяйском помещении он счел неудобным. Конечно, можно было поселиться и в гостиной, но Генка объяснил свой выбор тем, что в кабинете компьютер и факс, – ему же надо решать попутно деловые проблемы, бизнес есть бизнес.
Войдя, Лида остановилась. Спальня оказалась неожиданно строгой – ни тебе завитушек-финтифлюшек, ни пушистого ковра, ни картин на стенах. Однотонные зеленовато-бежевые обои, безворсовый палас на полу чуть темнее тоном, такие же шторы. Мебель темного матового дерева в абсолютно прямых линиях. Казалось, здесь живет старый холостяк. И тем не менее, самым непостижимым образом чувствовалось, что сюда, в эту комнату, приходят с удовольствием. Что люди, которые спят на этой широкой кровати под оливковым покрывалом, счастливы здесь. Лида вдруг поняла, что испытывает острую зависть, которая в свою очередь питает и раздувает ее и без того огромную злобу. Едва не рыча по-тигриному, она прошла в кабинет.
– Ну где же, где? – чуть не плача, твердила она, копаясь в Генкином чемодане, который стоял у окна.
Ни сколько не трудясь сложить все как было, Лида засунула вещи обратно комом и ринулась к двухтумбовому письменному столу. Перебрала все бумажки – большей частью они были на чешском языке и принадлежали хозяину дома. Покопалась на полках справа, заглянула под клавиатуру компьютера, начала один за другим выдергивать ящики слева. Папки, дискеты, визитки. Конверты, открытки, какие-то счета. И бумаги, бумаги... Ничего похожего.
Она начала рыться на книжных полках, заглядывая за книги, вынимая их и пролистывая страницы. За книгами оказалась тетрадь в зеленой обложке, исписанная наполовину, кажется, по-русски. Но Лиде было не до нее: торопливо пролистав тетрадь, она засунула ее обратно.
Где же еще посмотреть? Под подушкой? В бачке унитаза?
Господи! Она совсем забыла о времени! Сколько уже прошло с тех пор, как уехал Генка?
Лида спешно попыталась ликвидировать следы обыска. Она суетилась, опрокидывала вещи. Что это? Ворота лязгнули? Нет, все тихо. Уф, показалось. Вздохнув с облегчением, Лида огляделась по сторонам. Кажется, все в порядке. По крайней мере, на первый взгляд.
Она шагнула к двери и остолбенела.
– Ку-ку! – улыбнулся ей своей змеиной улыбкой Савченко.
Лора медленно шла по парку – куда глаза глядят. Стоило ей сойти с асфальтированной дорожки, и каблуки сразу же утонули в раскисшей земле. Она вытаскивала их, как цапля вытаскивает из болота ноги, и тащилась дальше.
Зонтик она взять поленилась. Впрочем, с неба сыпалась такая мелкая противная морось, что открывать зонт все равно было бы как-то неловко. Это была даже не морось, а какой-то крупнозернистый туман. Лора достала из сумки пудреницу, посмотрела на себя в зеркальце. Красота! Волосы повисли влажными сосульками, под левым глазом расплылась тушь.
Она оглянулась – никого вокруг. Вообще ни души. Только откуда-то глухо доносился собачий лай.
Густые заросли какого-то хвойного кустарника нависли над маленькой зеленой лавочкой в стороне от дорожки. Наверно, насиженное место влюбленных парочек. Лора вспомнила, что именно здесь Генка гулял со своей... как ее, Юлей. Утопая в грязи, она подошла к лавочке.
Издали скамейка казалась сухой, но на самом деле оказалась мокрой и грязной. Совсем недавно кто-то сидел на ее спинке, поставив ноги на сидение. Лора достала из сумки невесть как оказавшийся там полиэтиленовый пакет с эмблемой универмага "Котва", подстелила его и села. Достала сигареты, закурила.
Этого следовало ожидать. С самого начала. Она еще надеялась, как дура, что до этого не дойдет. Что Генке просто зачем-то понадобилось собрать их всех вместе. Может, просто посмеяться над ними – это вполне в его забавном стиле. Даже когда он позвонил, она еще надеялась, что правда все-таки не выплывет наружу. И что под "грязным секретиком" он подразумевает делишки Макса.
Нет, все не так просто. Ему что-то нужно от них. Не от кого-то одного – от них всех. Савченко начал с нее, но вчера она поняла, что это только цветочки. Поняла, когда увидела Макса. Таким она его еще никогда не видела – а уж она видела его всяким. Значит, Генка сказал ему что-то из ряда вон выходящее. А что он мог сказать? Да только одно: Макс, веди себя прилично, иначе...
Но зачем, зачем? Чего же он хочет от них? Денег? Нет, он ведь прекрасно знает, нет у них денег. Конечно, никто из них не бедствует. Но разве его аппетиты удовлетворят те крохи, которые они смогли бы ему отдать? Да и стоят ли их секреты того, чтобы отдать последнее?
Лора задумалась. Стоит ли ее секрет того, чтобы снять с себя последние штаны? Ну, смотря в каком смысле снять штаны. Может, она и согласилась бы с ним переспать раз-другой, закрыв глаза и сцепив зубы, если бы это гарантировало его молчание. Но если бы ему это было надо, вряд ли бы он стал стесняться.
Если обо всем узнает Макс... Он не бросил ее, узнав о наркотиках, но это...
Лора всегда считала шантаж едва ли не самым мерзким преступлением. Во всяком случае, гораздо хуже, чем воровство или мошенничество. Человек узнает о тебе что-то отвратительное и начинает пить кровь. В самом буквальном смысле слова. Потому что деньги, которые требует шантажист и которые ты ему со стыдом и гадливостью платишь, – ничто по сравнению с жизненными силами, которые ты при этом теряешь. Теряешь от того же самого стыда, от бессильной злобы, от неизвестности и неуверенности в завтрашнем дне. От страха потерять все.
Тем не менее, обычный шантаж она могла еще понять. Ты платишь – и человек молчит. В лучшем случае один раз платишь. В худшем – платишь, пока хватает терпения или денег, а потом... Потом или все твои тайны всплывают, или... Или ты заставляешь шантажиста замолчать.
Но Генкин шантаж – это уж вообще ни в какие лямки не лезет. Потому что не знаешь условий договора. "Веди себя хорошо" – это, надо понимать, только преамбула. Присказка. А вот сказка, которая будет впереди... Как там? "Говорит Ивану жаба: "Поцелуешь – стану бабой". Или так: "Сел как-то Иван-дурак на коня-дебила..."
Сначала он обрадует их всех. А уже потом скажет, что они должны сделать. Все вместе. Ограбить банк? Застрелить президента?
Шантажист – профессия рискованная. Шантажисты долго не живут. Как и наркоманы. А долго ли живут шантажисты-наркоманы? Не могут ли они случайно ошибиться с дозировкой?
Лора встала, снова утонув каблуками в грязи. Детали можно будет обдумать потом. Только сейчас она заметила, как промокла и замерзла. Водяная пыль, от которой было бы нелепо прятаться под зонтом, насквозь пропитала куртку и брюки. Ноги тоже промокли. Надо было идти домой. То есть не домой, конечно, а туда, куда их заманила эта ехидна.
Она посмотрела на часы и удивилась: оказывается, прошло чуть больше часа с тех пор, как она вышла из дома. А ей-то показалось, что дело к вечеру, что она весь день просидела на этой грязной скамейке под мокрым кустом, противно воняющим гнилой хвоей.
Зимняя Прага вообще пахла странно. Угольным дымом, сырыми деревьями, близким снегом. Выпечкой, мокрой землей и камнем. Совсем не так, как пахнет зимний Петербург. Лора, с ее тонким нюхом, буквально мучилась от невозможности нарисовать эти запахи и освободиться от их власти.
Странно, но калитка оказалась открытой. "Форд" стоял на улице.
Пожав плечами, Лора подошла к крыльцу, поднялась по ступенькам и хотела уже открыть дверь, но вдруг услышала совсем рядом голоса. Генкин и... Лидин.
Кто это говорил, что, подслушивая, можно узнать много интересного?
Вокруг дома шла неширокая терраска с низкими перилами. Лора, прижимаясь к стене, подошла к окну. Здесь? Нет, похоже, дальше. Она попыталась сообразить, что же там находится. Спальня или кабинет? Да какая разница. Вот так, поближе, главное, чтобы не увидели. Но какова тихоня, а? Осталась дома одна, больна якобы...
– Так, так... Не останавливайся!
– Я не могу больше! – простонала Лида.
– Можешь! Еще как можешь!
Лорино воображение нарисовало совершенно неэстетичную картинку. Скорее даже шарж или карикатуру. Она осторожно заглянула в окно и чуть не фыркнула – настолько действительность оказалась не похожа на фантазию. Действительность была гораздо грубее.
Лора едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Лидка – порнозвезда! Мисс непорочность! Мисс целлюлит! Может, оттого и непорочность, что целлюлит?
Похоже, с Лидкой шантаж еще только в первой стадии. Завязка есть, попалась на крючок рыбешка. Вот визгу-то будет, когда он начнет ее раскручивать!
Лора шевельнулась неловко и задела локтем карниз. Лида вздрогнула, обернулась, и, прежде чем Лора успела отпрянуть, их глаза на секунду встретились.
Скажет Генке или нет? А впрочем, не все ли равно!
* * *
"...Теперь я побывал везде. Только к своему дому их не повел. Слишком больно. Наверно, от волнения мне стало совсем нехорошо. Сначала был соседний двор – туда мы заходили с Цезарем, когда была плохая погода и ему надо было сделать по-быстрому свои дела. Он предпочитал самое крайнее дерево. Усаживался под него и жалобно озирался по сторонам. Мой любимый Швейк говорил, что в этот самый момент собаки боятся, как бы их не украли, когда они совершенно бе с помощны. Старушка, которая вечно звала на весь двор свою подругу пани Ружичкову, – она и тогда уже была старая, как мир. И точно так же голосила, с совершенно невероятными пляшущими интонациями.
Они смотрели на меня, и у них в глазах был страх. Как будто сама смерть прошла рядом.
Мой двор... Все такой же тесный и грязный. Пекарня, откуда в дом стаями бежали мыши, тараканы и муравьи. Я стоял у закрытой двери подъезда, смотрел на свои окна, крайние на последнем этаже. Я шел по своим следам, чтобы попрощаться с самим собой.
Я снова стал пятнадцатилетним подростком, который после шк о лы выходит погулять с собакой, роскошной гладкошерстной таксой по имени Цезарь. Это в миру, а по документам он был Цир фон Авора, аристократ с манерами мальчиша-плохиша. У подъезда обычно став и ли серебристое «Вольво», и Цезарь первым делом задирал лапу на его правое заднее колесо. Мы шли по Юнгманновой к Карлову намнести, и Цезарь блестел на солнце, как надраенный ваксой сапог. Он бежал, п е ребирая короткими кривыми лапами, высунув язык, и оборачивался изредка: ну как, ты еще не отстал?
Он умер, когда мне было двадцать, еще не очень старым. Умер от рака. У него отнялись задние лапы, он ходил под себя и без конца кр и чал. Он не мог даже выйти мне навстречу – мог только волочить непо д вижную заднюю часть, перебирая передними лапами, скользя по лин о леуму, падая, оставляя за собой длинный мокрый след. Мы никак не могли решиться усыпить его, хотя и знали, что Цезарь мучается. Н а деялись вылечить..."
* * *
1 января 2000 года
– Мишка, как там угли, прогорели? – крикнул из кухни Макс. Похоже, в процессе маринования мяса вином он успел основательно, до стеклянного глаза, намариноваться сам. – Ужас как жрать хочется.
– Не совсем. Слишком много дров.
– Так ведь еще и протопить надо было. Слушайте, братцы, боюсь, нам сегодня придется спать в шубах. Холод страшенный. А снег все валит. Может, позвонить еще разок в полицию, спросить, когда по прогнозам нас спасут.
– Не получится, – возразила Оксана, которая понуро сидела у самого камина, накинув, тем не менее, на плечи куртку Вадима. Вадиму показалось, что ее бьет дрожь. – Я уже думала об этом. Батарейка у телефона села, а зарядить, сам понимаешь, нечем. А холод действительно собачий. Слуша й те, может, нам стоит спать сегодня здесь? Разложим диван, кресла сдв и нем, на пол – шкуру, матрасы накидаем. Дежурить будем по очереди, чт о бы камин не погас. У нас так вообще колотун в комнате, напротив-то окно открыто.
– Нет уж, – возразил Макс. – Вы как хотите, а я вповалку спать не люблю. К тому же два индейца под одним одеялом никогда не замерзнут. Правда, Лорик? Кстати, а где Лорка? – огляделся он по сторонам.
В холле и раньше было довольно мрачно, а часа в четыре стало совсем темно. Фонари и свечки, запас которых сильно поредел, решили пока не з а жигать, сумерничали около камина, который давал немного света.
– Наверно, пошла наверх, – откликнулась Лида. – Я думала, она на ку х не, но когда пришла туда мясо достать, ее там не было.
– Наширялась и дрыхнет, – буркнул невидимый в темноте Миша. – Не трогайте ее. Будет шашлык готов, тогда и позовем. А то придет и опять начнет идиотничать.
– Ты, Мишаня, язык попридержи, – обиделся за подругу Макс. Он сч и тал, что говорить в ее адрес все, что вздумается, – исключительно его пр е рогатива.
Сидели молча и смотрели, как Макс нанизывает на шампуры сочные куски мяса, как переворачивает их, как поливает из бутылки прорвавшиеся вдруг языки пламени. Разговаривать никому не хотелось. Наверно, потому, что каждый думал: наверху лежит убитый, а один из них – убийца. Только один, но ведь убийцей этим мог стать каждый. Потому что Генка заст а вил их всех слишком близко подойти к черте, за которой человеческая жизнь теряет ценность. За которой собственное благополучие и благоп о лучие близкого человека становятся неизмеримо более ценными.
– Если хорошенько подумать, то мы все в какой-то степени убийцы, – лишенным интонаций голосом сказал Вадим.
– Совсем охренел? – взвизгнула Лида.
– Он прав, – вздохнул Макс. – Просто кто-то успел, а остальные оп о здали. И я не знаю, жалею ли я о том, что опоздал, или нет. Хотя, скорее, больше радуюсь, что это сделал кто-то другой, а не я. Впрочем, надо д у мать, это тоже не слишком достойное чувство. Ну вот, первая порция г о това, – он начал вилкой стаскивать мясо с шампуров в большую миску. – Жаль только зелени нет и соуса острого. Самый классный соус для шашл ы ка – это в Сочи. Называется томатный соус по-грузински. Зовите Лорку, а я остальное мясо посажу.
Карабкаться в темноте на второй этаж никому не хотелось.
– Лора! – крикнул Миша. – Иди есть шашлык.
– Лорка! – поддержал его Макс. – Мы хотим жрать! Иди быстрей!
Вадим вдруг поежился, словно по комнате пробежал порыв ветра. Ему показалось, что все это уже было, совсем недавно.
Лора не отзывалась. Только ветер по-прежнему выл и гудел, то ст и хая, то снова принимаясь за свое.
– Может, ей плохо? – неуверенно предположила Оксана. – Давайте я поднимусь?
– Ладно, я сам, – Макс пристроил над углями последние шампуры и вытер розовым полотенцем руки. – Следите за мясом.
Он взял со стола фонарь, зажег его и пошел наверх. Какое-то время стояла тишина, потом они услышали быстрый топот: Макс вприпрыжку бежал вниз по лестнице.
– Скорее! Лорка! – выкрикнул он и снова побежал наверх.
На какую-то долю секунды все застыли на местах, но потом дружно сорвались с мест и бросились наверх.
Лора лежала на постели и казалась спящей. Только спала она как-то слишком уж тихо.
– Она... она не дышит! – хриплым шепотом крикнул Макс. – И пульса нет.
– Черт! – Оксана бросилась к Лоре, поднесла к ее лицу фонарь и пр и подняла веко. – Макс, помоги мне! Давай, рот в рот, на счет шесть. Только нос ей зажимай, когда вдыхаешь.
Она села на Лору верхом и начала двумя руками с силой надавливать ей на грудь, считая до шести. Макс вдувал Лоре в рот воздух. Через пару минут Оксана скинула куртку, еще через пять у нее на лбу выступил пот. Вадим стоял рядом и держал фонарь. Миша с Лидой топтались у двери. Лида попыталась было зарыдать, но Миша так тряхнул ее за плечи, что она, жалобно пискнув, замолчала и только иногда тихонько похныкивала.
– Ксан, хватит, – тихо сказал Вадим. – Уже пятнадцать минут пр о шло.
– Еще немного! – взмолился Макс.
Еще через пять минут Оксана покачала головой, вытерла с лица пот и слезла с Лоры. Макс уткнулся лицом в Лорино плечо и замер.
– Ребята, уведите его, – вполголоса сказала Оксана.
– Не надо. Я хочу... с ней.
Оксана покачала головой и подошла к тумбочке.
– Дай-ка, – сказала она Вадиму и, взяв у него фонарь, начала разгляд ы вать то, что лежало на вышитой салфеточке.
– Макс, ты знаешь, сколько она колола? Одну, две? Какой концентр а ции?
– По одной ампуле. Два раза в день. Иногда три. А какой концентр а ции, не знаю.
– Здесь две пустые ампулы. Странно, – нахмурилась она. – Вадик, смотри. У этой кое-как носик сломан, наверно, торопилась, даже порез а лась – вон кровь, – Оксана приподняла правую руку Лоры и показала ему п о рез на ее указательном пальце. – И на ампуле отпечаток пальца кровью. А у этой, – она показала на вторую, не дотрагиваясь до нее, – аккуратно отп и лен. И крови нет.
– Может, она сделала один укол в спешке, а потом уже спокойно р е шила добавить? – предположил Миша. – Допустим, не взяло, может, де й ствительно другая концентрация. Коробка-то новая, мы же не знаем, что ей Генка раньше давал.
– Может быть, может быть... – задумчиво протянула Оксана и, о с торожно подняв рукава Лориного свитера, стала разглядывать следы ук о лов. – Ничего не понимаю. Свежий укол всего один. Предыдущий уже подсох. Значит, она вколола сразу две ампулы. Но зачем? Подождите. У кого еще фонарик? Дайте мне.
Она взяла у Миши маленький ручной фонарик и быстро спустилась вниз. Было слышно, как она возится на кухне. Что-то упало и загрохотало.
– Смотрите, – Оксана вернулась и поднесла к свету пустую ампулу. – Это я нашла в помойном ведре. – Она вертела ее, разглядывая со всех ст о рон, сравнивая с двумя другими. – Маркировка та же. Макс, ты уверен, что Генка давал ей по одной?
– Абсолютно, – кивнул Макс. Он по-прежнему сидел рядом с Лорой, держа ее за руку.
– Тогда что же это выходит? Она сознательно вколола себе сразу две дозы? Слушайте, я в этой дряни не разбираюсь. Кто знает, если сразу две дозы вколоть, это смертельно?
– Ну, массаж-то ты делала вполне профессионально. Я уж подумала, что ты подпольный доктор, – поджала губки Лида.
– Лида, тебе не кажется, что твоя ирония неуместна? – сухо оборвал ее Вадим.
– Когда я работала в институте, у нас были вполне серьезные занятия по гражданской обороне. Даже зачеты сдавали. Да и мама у меня медсес т ра, кое-чему научила. А в наркотиках я, слава Богу, не разбираюсь.
– Не знаю, – прошептал Макс. – Может быть, и смертельно.
– Но она-то ведь не могла этого не знать! – никак не могла успокоит ь ся Оксана. – Я поняла бы, если б было два укола.
– Может, ты ошибаешься? – все тем же сдавленным шепотом, сло в но у него вдруг пропал голос, спросил Макс.
– Посмотри сам.
Макс осторожно поднял сначала один Лорин рукав, потом другой, поднося фонарь к самой коже, внимательно осмотрел следы уколов.
– Она не кололась в... другие места? – осторожно поинтересовался Миша.
Макс покачал головой:
– Нет, никогда. Уж я бы знал. Похоже, Ксан, ты права. Все другие уколы уже с корочкой, да и синяки начали расходиться. Свежий один.
– Думайте что хотите, – безапелляционно заявила Лида, выходя к св е ту, – но она покончила жизнь самоубийством.
– Ты думай что говоришь, ворона! – вскочил Макс.
Лида надменно дернула плечиком. Она как будто даже выше ростом стала, настолько исполнилась чувства собственной значимости: как же, она первая высказала то, о чем другие только думали!
– А что тебя не устраивает? – огрызнулась она. – Или у тебя есть др у гие соображения?
– У меня – есть! – с угрозой ответил Макс, надвигаясь на нее. – Еще как есть. Сколько времени ты была на кухне одна? Достать кусок мяса из х о лодильника – для этого много времени не надо.
– Дурдом на выезде! – оторопело пробурчал Миша. – Ты что, хочешь сказать....
– Да, я хочу сказать! – Макс продолжал наступать на Лиду, пока не загнал ее в угол. – Я хочу сказать, что Лора слишком много болтала языком. Сначала делала уши тазиком, а потом болтала о том, что слышала. И кое-кому это, похоже, не понравилось. И я догадываюсь, кому.
– Да пошел ты на хрен! – взвизгнула Лида, с неожиданной силой отп и хивая Макса. – Ты сам ее замочил, педик поганый! Она знала, вот ты ее и убил. Ты тоже на кухне один был. Мясо якобы...
Договорить она не успела, потому что Макс отвесил ей такую опл е уху, что Лида упала. От неожиданности она не издала ни звука, только прижала руку к лицу: из не поджившей еще разбитой губы снова потекла кровь. Макс, с исказившимся от злобы лицом, схватил ее за волосы. Вадим рванулся оттащить его, но не успел: Миша одним прыжком преодолел по л комнаты и с маху ударил Макса поддых. Тот согнулся вдвое, Миша сгреб его за свитер и буквально выкинул из комнаты. Из коридора раздался гр о хот и треск дерева: похоже, Макс проломил резное ограждение площадки.
– Я его сейчас с лестницы спущу, – прорычал Миша, но тут Вадиму все-таки удалось схватить его за рукав.
– Пусти меня! – вырывался Миша. – Я ему сейчас башку его хренову оторву. Гнида подзаборная!
Лида сидела в углу и тихонько подвывала, размазывая кровь под лицу, но вид у нее, тем не менее, был довольный: как же, из-за нее мужики деру т ся!
– Угомонись ты! – крикнул Вадим Лиде. – И ты, Мишка, тоже! Хв а тит. Вы с ума спрыгнули все. Как так можно при... мертвой!
– А я что, должен смотреть, как он бьет мою жену, и улыбаться? – Миша все-таки вырвался, но из комнаты не вышел, сел в кресло, потирая левой рукой правую. – Ты бы на моем месте ему не врезал?
– Ну врезал бы. И достаточно. Еще не хватает, чтобы ты его убил для комплекта. Тогда всего уже будет по самую задницу. Кстати, ты, Лидка, тоже хороша, думай, что говоришь.
– Обычно я говорю то, что думаю, – насупилась Лида.
– Уж лучше б ты помолчала, – вздохнула Оксана. – Мало нам Генки б ы ло, мало теперь Лорки, не хватает еще всем остальным передраться.
Она взяла фонарик и вышла из комнаты. Макс сидел на ступеньке л е стницы. На скуле его красовалась огромная неприятного вида ссадина.
– Как ты? – Оксана села рядом, дотронулась до щеки, но Макс дернул головой.
– Нормально, – буркнул он.
Оксана встала, принесла из ванной смоченное холодной водой пол о тенце, протянула Максу. Он приложил его к скуле, поморщился.
– Хочешь, я расскажу тебе все? – спросил он тихо и вдруг уткнулся н о сом в ее плечо.
Оксана, которая Макса всегда недолюбливала, вдруг почувствовала к нему какую-то материнскую жалость. Она осторожно обняла его.
– Не надо, Максим. Не надо ничего говорить. Так будет лучше. Просто потом тебе самому будет неловко. А я этого не хочу.
– Лидка действительно могла... Лору... Лора знала...
– Господи, ну что она могла знать? – покачала головой Оксана. – То, что Генка приставал к Лидке? Какая ерунда!
– И ты поверила в эту хрень?! Ты поверила?! – он возмущенно сбросил с плеча ее руку. – Да она все наврала! Ты что, не видела, как она бесится? Не-ет, как хочешь, но тут что-то поинтереснее будет, похитрее! А Лорка знала.
– Послушай, Макс, но ведь Лора знала и мою тайну. Наверно, и твою.
– И ты туда же...
– Да нет. Я просто к тому, что это не обязательно могла быть Лида. Хотя, конечно, и могла. Опять же получается, все могли. Как и с Генкой. По времени, я имею в виду. Все по очереди выходили, кто на кухню, кто в туалет. Вот только как это можно было сделать технически? Заставить вколоть сразу две ампулы? Или самому? Но Лора – девушка не слабенькая, как можно это сделать, чтобы она не сопротивлялась? Тем более одну а м пулу она точно открывала сама. Нет, ничего не понимаю. Послушай, м о жет, все-таки правда, она с собой покончила?
– Лорка? Покончила с собой? Да ты что, Ксана!
– Да откуда я знаю! – поднимаясь, с досадой сказала Оксана. – Мало ли что у нее на душе было. Может, эта тайна ее так загрызла... Не поверишь, когда я о... своей думаю, тоже иногда хочется. Вернее, жить не хочется. Ну, хочешь не хочешь, а вариантов всего два. Потому что в случайную п е редозировку я не верю.
* * *
27 декабря 1999 года
Несмотря на мерзкую погоду, им удалось на какое-то время забыть обо всех неприятностях. И Пражский Град – в хмарь, но без Генки – оказался в тысячу раз лучше, чем в погоду хорошую, но с ним. Они обошли его весь, заглянули, куда только можно было зайти, купили какие-то безделушки в магазинчиках на Златой уличке. Потом спустились по длинной пологой лестнице на Малу Страну, заглядывая мимоходом в крошечные дворики. Зашли в кафе, съели какое-то совершенно невероятное мясо, тушенное в пиве, долго сидели и болтали – о чем-то совершенно постороннем, уж никак не о том, что окружало их все эти дни.
– Как возвращаться не хочется, – вздохнула Оксана, ковыряя ложкой мороженое. – Так бы и сидела здесь.
– Давай плюнем на все! Снимем какой-нибудь самый дешевый номер в гостинице. Можно даже за городом. Побудем еще несколько дней, билет обменяем. Ну их к черту, пусть катятся в горы. Без нас.
– Нет, Вадик, не получится, – Оксана вздохнула снова. – Черт с ним с Генкой, но по отношению к остальным это будет... не знаю, как и сказать.
