Текст книги "Лёд (СИ)"

Автор книги: Татьяна Росомахина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Я почти не сомневалась, что мы дойдем до берега. Не пропадем же мы, в самом деле, в двух шагах от тверди – после всего, что нам довелось пережить! И, конечно, мы воссоединимся с народом. Как сильно я соскучилась по Артанис и Айвенэн, по Сулиэль и Соронвэ, по Лорду Артафиндэ… Да по всему нашему Дому!

Но… что нас ждет на берегу, кроме радости встречи?

Занятые невзгодами похода и каждодневной борьбой за жизнь, мы совсем не вспоминали о главной нашей цели – победить Моргота, вернуть Сильмариллы. Признаться, сейчас эта цель казалась мне далекой, недостижимой, не настоящей. Всерьез думать о ней не хотелось: мы натерпелись достаточно, чтобы не рваться в битву. Хорошо бы Феанаро что-нибудь придумал, и Сильмариллы были бы уже у него в руках!

Но ведь мы собирались требовать с него ответа за предательство и за сожженные корабли. И что, после всех бед и жертв, перед лицом могущественного врага мы будем сводить счеты с Первым Домом? Устроим новое братоубийство? Неужели мы перешли льды ради свары и войны?

Охваченная беспокойством, я вздыхала, ерзала и вертелась и, конечно, разбудила Ниэллина. Он теснее прижал меня к себе, пробормотал сонно:

– Милая, что случилось? Замерзла?

– Ты помнишь, зачем мы пошли в поход?

– За Сильмариллами… – тут он совсем проснулся и прошептал: – Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Не верится как-то. Где мы и где Сильмариллы…

Ниэллин помолчал, потом заговорил тихо, чтобы не потревожить спящих:

– Да, наверное, дело не только в Камнях. Каждый пошел за своим. Кто-то, правда, за Сильмариллами. Кто-то за свободой и новой жизнью… Кто-то просто оттого, что другие пошли.

– А ты?

Он снова ответил не сразу:

– Я пошел за свободой. А потом… Мы не могли ни остаться на месте, ни вернуться. Мы могли только идти вперед.

– Не жалеешь, что пошел?

– Нет. Я жалею об Альквалондэ. И об отце. Но я никогда не пожалею о нас с тобой. А ты, Тинвэ, – голос его пресекся, – ты жалеешь?

Пришел мой черед задуматься. Да, знай я заранее, сколько горя принесет этот поход, наверное, не решилась бы идти… Или решилась бы – если бы пошли остальные? Останься мы в Тирионе, не случилось бы Альквалондэ, живы были бы Лальмион, Элеммир и многие, многие другие. И проклятие не давило бы на нас тяжестью, уже привычной…

Но тогда мы не узнали бы суровой красоты льдов и ослепительного торжества небесных огней. Не изведали бы пределов собственных сил и стойкости, преданности и сострадания. Тиндал не стал бы проводником, Ниэллин не догадался бы о своем даре целителя… Наша с ним любовь не сбылась бы!

Стоит ли все это великого множества жертв? Я не знала. Но невозможно представить, чтобы я одна осталась дома, не разделила судьбу с Ниэллином, с друзьями и братом!

И я ответила:

– Нет. Не жалею. Особенно о нас с тобой. Только… Мне страшно. Вдруг дойдем до берега, встретим Первый Дом, и начнется… как в Альквалондэ?

– Не бойся, любимая, – Ниэллин пошевелился, устраиваясь удобнее. – Тогда мы не знали, на что способны. Теперь знаем. Мы не допустим братоубийства.

– А Моргот?

– Не бойся, – вздохнув, повторил он. – Незачем сейчас о нем беспокоиться. Дойти бы, а там видно будет. Что-нибудь придумаем. На худой конец… Дальше Чертогов не угодим, а Владыка Мандос будет милосерден. Мы ведь просили его не разлучать нас.

В голосе его слышалась улыбка, он нежно поцеловал меня. Но улыбки и поцелуя было мало, чтобы унять мое беспокойство – после таких-то слов!

– Ниэллин, а как ты думаешь, где…

– Что вы там бормочете? – сонным, недовольным голосом спросила Арквенэн. – Тинвэ, чего тебе неймется?

– Моргот вспомнился.

Арквенэн фыркнула:

– Нашла кого вспоминать, в этакой темнотище! Не буди лихо, пока тихо. Моргот-то про нас не знает. Знал бы, давно уже утопил бы и льдиной сверху прихлопнул!

– Не знает, так скоро узнает, – произнес Айканаро ясно. Он, наверное, давно не спал. – Но не думай, что он всесилен. Будь так, он не напал бы на Твердыню Феанаро под покровом тьмы и не сбежал бы трусливо в Серединные Земли. Мы найдем на него управу. Тем паче, что мы уже не те… дети, что были в Амане.

– Да уж, – Алассарэ хмыкнул. – Точно, не те. Родная матушка не узнает! Тощие, костлявые, от мороза и копоти почернели. Даже Моргота напугаем. Если, конечно, дойдем. Тиндал, далеко ещё?

Тот пробормотал что-то невнятное, потом сказал четче:

– Не знаю. Должно быть недалеко. Но лед все тот же. Надоело! Я уж и с Морготом готов встретиться, лишь бы на берег выбраться поскорее!

– Не буди лихо, пока тихо, – вслед за Арквенэн повторил Ниэллин. – С Морготом встретиться всегда успеем. Вот уж к кому я не стал бы торопиться…

Мы и не могли торопиться, даже если б захотели: метель закончилась лишь на следующий день после полудня. Когда мы выползли из шатра и принялись разминать ослабевшие от бездействия ноги, Айканаро услышал зов Артафиндэ. Тот сообщал, что у них прояснело, а на востоке они рассмотрели тонкую полоску суши!

Что это была за новость! Мигом забылся голод, слабость, даже Моргот.

Мы откопали волокуши, как никогда быстро свернули шатер и, не оглядываясь, ринулись на восток.

Через три круга напряженной, скорой ходьбы мы заметили, что ровная линия окоема на востоке приподнялась. Еще через день стал различим абрис далеких холмов, а мы наткнулись на широкую тропу, оставленную нашим народом. Радости не было предела – пока мы, пройдя немного, не заметили рядом с тропой насыпанный руками холмик, над которым, привязанный к обломку копья, печально поник чей-то платок.

Могила.

Наш народ, как и мы, снова терпит лишения и голод. И кого-то смерть настигла в виду берега, когда до цели осталось несколько шагов!

А ведь и нас может постигнуть та же участь. Как мы ни растягивали припасы, из еды у нас остался маленький кусочек мяса. Мы так изголодались, что съедали обгорелые остатки сала из лампы и всерьез готовы были глодать облезлые шкуры подстилок. Раньше мы уже слегли бы без сил, однако теперь вид вожделенного берега подстегивал нас. Но каждая следующая лига давалась тяжелее предыдущей, и снова, как недавно, я не столько помогала Ниэллину тащить сани, сколько волочилась за ними.

На следующий день, когда я не шутя опасалась протянуть ноги, Тиндал почувствовал полынью в полулиге на север от тропы. Откуда только силы взялись! Мы ускорили шаг и – о радость! – вскоре увидели пар над водой!

С одного края небольшой полыньи снег был выглажен и примят, как будто по нему таскали тяжелые сани. Но следов двуногих не было. Значит, это лежка морских зверей! А наш народ прошел мимо, не заметив полынью – и не спугнув ее обитателей.

Гарпун у нас был всего один, но мужчины привязали веревки к своим копьям и затаились за невысоким бугром с краю полыньи. Мы с Арквенэн ждали поодаль, возле волокуш. Не прошло и получаса, как по воде пошли круги и на поверхности показалась голова морского зверя. Потом еще одна… и еще…

Звери кружились в полынье, ныряли и вновь показывались над водой, но не торопились выбираться на лед. Меня уже пробирала дрожь от холода и нетерпения. Охотники, как видно, тоже замерзли, а может, испугались, что звери уплывут. По знаку Айканаро они разом метнули гарпуны вниз, под воду.

Вода закипела, звери разом нырнули, но один из них, дергаясь, всплыл на поверхность в бурунах кровавой пены. Вскоре он затих и начал тонуть. Охотники за веревки подтянули его к ледяной кромке и, накинув петли на шею и на задние ласты, уперлись, пытаясь затащить его на лед.

Мы с Арквенэн побежали помочь им.

Вдруг снег захрустел под тяжелыми прыжками. Из-за соседнего бугра выскочил медведь и по краю полыньи галопом поскакал к охотникам!

Наверное, он тоже затаился для охоты. И разозлился, когда мы посягнули на его добычу. А может, счел добычей нас!

Все разом, мужчины резким усилием выдернули тушу на лед и схватились за копья. Но их еще надо было высвободить из толстой, жесткой шкуры. Ниэллин успел первым и кинулся навстречу медведю!

Зверь его убьёт!..

Нет! Не здесь! Не у самого берега!

Арквенэн вскрикнула, но голос ее охрип и пугающего визга не получилось. А у меня крик и вовсе застрял в горле.

И тогда я крикнула без звука, всей душой – от дна, от самой изнанки: «Нет!!! Не так! Не сейчас!» Взмолилась сразу Ульмо, Манвэ и Мандосу, Варде, самому Эру… Будь моя молитва стрелой – она пробила бы небо, рассекла бы запредельную Тьму и вечно летела бы в бесконечной пустоте!

Ниэллин метнул копье, но лишь выдрал у медведя с плеча клок шерсти. Тот взревел, вскинулся на дыбы… Ниэллин отпрыгнул в сторону. Тиндал бросил гарпун – мимо! Но закраина льдины обломилась под медведем, и он, шатнувшись, с плеском рухнул в воду. Всплыл, фыркая. Алассарэ и Айканаро, подскочив к краю, нацелили на него копья…

Однако ледяная вода остудила пыл зверя: он развернулся и поплыл к противоположному краю полыньи.

Мужчины мигом оказались возле нас с Арквенэн. Лица их были белыми, сжимавшие копья руки дрожали; у Тиндала громко стучали зубы.

– Видишь, д-душа моя, – обратился Алассарэ к Арквенэн. – Не я один рвусь к медведю в пасть! Ниэллину никак не надоест свое везение испытывать!

– Я и так знаю, что везучий, – спокойно сказал Ниэллин. – Вот оно, мое везение!

Он обнял меня. Я вцепилась в него обеими руками. Сердце выпрыгивало из груди, дыхание теснило, слезы готовы были хлынуть ручьем.

Он чуть не погиб у меня на глазах! Спасся чудом, хвала Владыкам и самому Эру! Или это была случайность?.. Неважно! Главное – он жив! он со мною!

Ниэллин, склонившись, поцеловал меня:

– Все хорошо, милая. Все хорошо. Разве может мне не везти, когда ты рядом?

– А если меня рядом не будет? – прошептала я, уткнувшись в его пропахшую гарью куртку.

– Не бойся. Ты всегда будешь со мной, Тинвэ. Даже если будешь далеко.

– Что загадывать? Сейчас повезло, и ладно, – бодро заключил Айканаро, глядя, как медведь, выбравшись на лед, неторопливо трусит прочь. – Надо мясо скорей забрать. Пока он вернуться не надумал.

Медведю осталось, чем поживиться – мы смогли увезти с собой только полтуши. До берега нам хватит с избытком, но кто знает, вдруг нашим все еще не удалось разжиться пищей? Тогда этот припас будет очень кстати!

На стоянке мы наелись досыта и худо-бедно укрепили силы. Вовремя! На следующий день нам пришлось, пробиваясь против свирепого ветра, тащить волокуши через широкую полосу смятого льда. Мы снова шли по оставленной народом тропе, уже полузанесенной поземкой. Кое-где на ней попадались брошенные вещи: сломанная волокуша, истертые, обледенелые шкуры, мешки с каким-то добром, а однажды – тяжелый щит и доспех. Должно быть, владелец его совсем обессилел, если решился так облегчить свой груз… По счастью, нам не встретилось больше могил, и все равно мы беспокоились и торопились: вдруг наши сородичи находятся на грани голодной смерти, как недавно были мы? Но полоска холмов у восточного края окоема подрастала томительно медленно.

Как назло, в тот день ветер вызвал слом льда. Едва выбравшись из буераков, мы наткнулись на разводье, раскрывшееся уже после того, как прошли наши. Тиндалу пришлось побегать, прежде чем он нашел перемычку из прибитых друг к другу льдин, а нам всем – упереться изо всех сил, протаскивая по зыбкому мостику тяжелые волокуши.

Когда мы выбрались на восточный край разводья, от усталости у меня подкашивались ноги и плыли круги перед глазами. Тиндал, пройдя несколько шагов, вдруг рухнул в снег. Мы кинулись к нему, думая, что он лишился чувств. Но он поднял к нам залитое слезами счастливое лицо:

– Это прибрежный лед! Считайте, дошли.

Берег холмами вздымался перед нами. До него оставалось еще несколько лиг; виднелись светлые заснеженные склоны с темными пятнами не то леса, не то скал. Я с жадностью вглядывалась в неведомую землю – наш будущий дом! – но не могла рассмотреть точнее: в глазах у меня все еще рябило. Я зажмурилась, потерла глаза, проморгалась – помогло!

Вокруг будто посветлело, заснеженные льды и склоны холмов засеребрились ярче, темные пятна обернулись россыпью черточек. Это лес! Повернулась к Ниэллину – и разглядела его лицо отчетливо, как при небесном сиянии! Но небесные огни то вспыхивают ярче, то гаснут, их свет мерцающий и неровный. А этот серебристый отсвет разгорается постепенно, как…

Арквенэн ахнула. Мы обернулись.

Позади, на Западе, набирал силу серебряный свет. Нежный поначалу, он становилось все ярче – и вот, затмевая звезды, из-за края окоема показалась ослепительно-белая кромка невиданного светила. Яркая полоска становилась шире, превратилась в полукружие, потом в блистающий круг. Круг оторвался от кромки ледового поля и медленно поплыл в небо. Мы узнали его чистый, прохладный свет!

– Тельперион… – выдохнул Айканаро. – Владыки возродили его!

Да, это было сияние Серебряного Древа! Новый светоч источал его, как спелый плод источает аромат, щедро изливал на скованные морозом, укрытые снегами и льдом земли. Он не был сном, видением или случайностью. Он был настоящим чудом! И чудо это предназначалось всем, а не только мне или Ниэллину. Никто не мог сотворить его и возвести в небеса, кроме Владык. И, если светоч воссиял над нами по их воле – значит, они помнят о нас!

В ярком серебряном свете я будто впервые увидела друзей и с трудом узнавала их. Тощие, как щепки, одетые в обтрепанные меховые балахоны, обожженные морозом, почерневшие от копоти – они были невыразимо прекрасны! Радостные улыбки озаряли лица, глаза сияли ярче звёзд… Или так блестят слезы счастья?

Долго никто не мог вымолвить ни слова. Потом Ниэллин проговорил тихо:

– Нам осветили путь. Теперь мы не потеряем его. Не заблудимся и не собьемся.

– Если сами того не захотим, – хмыкнул Алассарэ.

– О чем ты? – удивилась Арквенэн. – Как можно хотеть заблудиться? Теперь и захочешь – не заблудишься, все как на ладони: где гладко, где бугор, где трещина…

– Дурное дело нехитрое, – пробормотал Айканаро. – Мало ли, вдруг погода испортится.

Арквенэн пожала плечами:

– Подумаешь! Нам не привыкать!

Тиндал уже смотрел на восток – прикидывал дорогу.

– Лиги на три все ровно и прочно, – уверенно сказал он. – Правда, у самого берега могут быть буераки… но не точно. Ближе подойдем, тогда узнаем.

– Узнаем, – согласилась я. – И нечего бояться! Ты в темноте дорогу находил, при свете точно не ошибешься!

– Постараюсь, – пообещал Тиндал.

Я снова посмотрела на сине-серебряные холмы впереди – и увидела, как от их подножия взлетело множество золотисто-рыжих блесток. А потом еще раз… и еще!

Порыв ветра донес еле слышное пение труб.

Там наши! Они вступили на твердый берег. Потому поют трубы и летят в небо горящие стрелы – знак безопасного привала! Они дошли.

И мы дойдем. Если поторопимся, встретимся уже в этот круг!

Айканаро сосредоточенно прислушался, потом повернулся к нам:

– Лорды подняли на берегу стяги наших Домов. Артафиндэ призывает нас. Не будем медлить! Вперед!

Так вперед!

В наши плечи снова врезались постромки волокуш. Под ноги легли резкие, густые тени – как пережитые страхи, сомнения и тревоги. Но сейчас они были лишь тенями, простертыми на заснеженном льду, бессильными и пустыми. Без колебаний ступая по ним, мы быстрым шагом двинулись к прекрасной, залитой ясным серебряным светом земле.

Эпилог

Что за бурный это был праздник!

Пламя костров рвалось в небо, навстречу пламенеющему закату. Отражения огней плясали в тихой воде озера. Небо пылало ярко; вечная хмарь на северо-востоке поредела, а потом и вовсе утянулась за зубчатый край окоема. Должно быть, ее напугал наш громкий смех и песни, эхом отзывавшиеся в окрестных холмах. Лишь только эхо голосов стихало, как взлетали новые здравицы, с новым воодушевлением разносились приветственные речи. А потом вихрь музыки подхватывал всех, увлекая в быстрый танец.

Торжество это было тем радостнее, тем прекраснее, что еще недавно и помыслить о нем было невозможно.

Едва мы выбрались на берег, едва отпраздновали окончание Ледового Похода (а заодно и многие свадьбы), едва схлынул первый восторг от великого свершения, как многие вспомнили, что хотели спросить с Феанаро за наши беды и жертвы во льдах. Нолофинвэ строго одернул их, напомнив, что мы явились в Серединные земли бороться с Врагом, а не радовать его междоусобицей. Да, нам следовало найти Первый Дом! Но не для того, чтобы мстить, а чтобы вновь объединиться с ним ради победы над Морготом.

Вскоре мы узнали, что Первый Дом уже сражался с Морготом – и потерпел поражение. Вести эти принесли наши здешние сородичи, с давних времен населявшие лесистые северные холмы. Они пришли разведать, чем грозит их племенам явление многочисленного воинства с Запада. Когда наши Лорды объяснили, кто мы и зачем явились сюда (умолчав, правда, об Альквалондэ, Проклятии и предательстве Феанаро), лесные жители с радостью приветствовали нас как освободителей. Вражьи твари – орки – чем дальше, тем сильнее терзали и теснили их, притихнув лишь с восходом Серебряного Светоча. Гости рассказали также о могучих чужеземцах, задолго да нас приплывших из-за Моря на кораблях и схватившихся с воинством Врага. В этой битве их вождь был смертельно ранен; тело его распалось пеплом, едва огненный дух вырвался на свободу. Погибли еще многие, а позже старший сын вождя живым был захвачен в плен. Уцелевшие отступили за горы и закрепились на берегу озера Митрим, где и живут до сих пор.

Вот как поплатился Первый Дом за предательство Феанаро, за его самонадеянность и гордыню!

Эта весть и рассказы о бесчинствах Моргота в здешних землях взбудоражили нас. Финдекано рвался в бой, чтобы освободить брата и друга. Остальным тоже не терпелось бросить вызов Врагу: чтобы поквитаться с ним, чтобы отомстить за сородичей… и чтобы доказать, что мы не слабее и не трусливее Первого Дома. Да мог ли хоть кто-то напугать нас, преодолевших Вздыбленные Льды?

Пылая праведным гневом, мы двинулись на восток. Вражьи твари в страхе бежали перед нами. И вовсе забились под землю, когда однажды у края окоема вспыхнули ярко-огненные лучи и в небо поднялся Золотой Светоч!

К тому времени мы добрались до вражеских владений. С горного перевала виднелись коренастые башни и кривые стены, пятнавшие заснеженную равнину. Вдалеке за ними громоздилась трехрогая черная гора, испускавшая густой дым. Как уродливы и грязны были дела рук Моргота в ярких лучах Золотого Светоча, под синим небом!

Время сокрушить Врага! Сами Владыки благословляют нас, возведя в небо новое светило!

Под стягами двух Домов, серебряно-голубым и белым с золотом, воинство в блистающих доспехах ринулось на равнину, обгоняя потоки талых вод. Но ни сам Моргот, ни его подручные не посмели высунуться на яркий свет, под чистое небо. Стены же и врата Черной Твердыни не разбить было ни мечами, ни стрелами, ни гордыми звуками труб.

Так Моргот узнал о нас. А мы убедились: Врага не одолеешь с наскока. К войне с надо подготовиться не менее тщательно, чем мы готовились к переходу через льды.

Отступив за горный хребет, мы пошли на юг, к озеру, где обосновался Первый Дом. Некоторые из наших, не растратившие боевого задора, снова призывали поквитаться если не с Феанаро, то с его сыновьями. Казалось, при встрече не миновать стычек, а то и настоящей усобицы!

Однако Первый Дом не желал вражды. И не стремился к дружбе.

У ворот опустевшего лагеря на северном берегу озера нас встретил Макалаурэ, нынешний глава Дома. Странно было видеть его, лучшего певца Тириона, в боевом доспехе, с отрядом вооруженных до зубов всадников! Он приветствовал наших Лордов с холодной учтивостью и, не задав никаких вопросов, пригласил пользоваться обжитым поселением. «Мы же сочли за благо сменить стоянку, дабы не возникло между нашими Домами ни малейших поводов к раздорам. Если пожелаете, найдете нас на южном берегу», – завершил он краткую речь и, вскочив на коня, умчался вместе со своими воинами.

Кое-кто из наших стал громко возмущаться непочтительным приемом, но Нолофинвэ сказал твердо: «Худой мир лучше доброй ссоры. Если у вас зудят мечи, ступайте под стены Черной Твердыни. Там зуд быстро уймется».

Недовольные притихли, хоть и продолжали бурчать про себя. Впрочем, недовольство не помешало воспользоваться предложением Макалаурэ и поселиться в приготовленном лагере.

На следующий день к нам явились несколько мужчин Первого дома – те, чьи жены и дети вместе с нами перешли льды. Явились безоружными. Конечно, им не чинили препятствий к встрече!

Жены кинулись в объятия к мужьям, дети висли на отцах… Никто не стыдился ни смеха, ни слез, ни поцелуев.

Ингор упал перед Айвенэн на колени, простер к ней руки. Хотел просить прощения? Но Сулиэль и Соронвэ вдвоем с визгом бросились ему на шею! И, прежде чем он добрался до жены, ему пришлось раз по десять по очереди подбросить дочку и сына в воздух, а потом еще и покружить. Зато, когда они с Айвенэн наконец обнялись и приникли друг к другу, их поцелуя не сумели прервать даже дети!

Распрощавшись с нами, счастливые семьи уехали в лагерь Первого Дома. Я надеялась в душе, что воссоединение близких поможет и Домам соединиться…

Тщетно.

Сыновья Феанаро не показывались у нас и не приглашали наших Лордов к себе. Им мешала гордость? А может, раскаяние? Нолофинвэ и Артафиндэ тоже не навязывались родичам. Мы, да и другие, у кого в Первом Доме были друзья, встречались с ними за пределами поселений, в лесу или на берегу озера. Но из-за северного хребта все чаще доносился протяжный, сотрясающий землю грохот, а потом наползала тяжелая хмарь. Золотой Светоч тускнел, а воздух делался душным, горьким и царапал горло, словно мороз. Дружеские встречи становились все короче и реже.

В давящей мгле тело слабело, душу тяготил страх. Мужчины все же выбирались на охоту и на разведку, а бывало – чтобы дать отпор осмелевшим морготовым тварям. А женщинам Лорды запретили без охраны покидать огражденное поселение. Свидания с друзьями вовсе прекратились, и ничто больше не нарушало неприязни между Домами. То-то, должно быть, злорадствовал Моргот, глядя на наше отчуждение и разброд!

Все переменилось после великого подвига Финдекано.

Один, никого не спросясь, он под покровом мглы отправился на север… А потом его с искалеченным, умирающим Майтимо на руках принес Повелитель Орлов!

С замиранием сердца выслушали мы краткий рассказ Финдекано о безнадежных поисках. О том, как Майтимо, прикованный за руку высоко на скале, откликнулся на песню. О том, как в ответ на отчаянную молитву к Манвэ явился Повелитель Орлов, поднял Финдекано к пленнику… И о том, как пришлось отрубить Майтимо руку – иначе его нельзя было освободить из зачарованных оков.

Повелитель Орлов важно кивнул огромной головой, подтверждая истинность рассказа, и улетел. Ветер от его могучих крыльев начисто сдул горькую хмарь с берегов озера – и бурей отозвался в наших просветлевших душах. В той буре смешались ужас перед жестокостью Моргота и гнев на него, восторг перед отвагой Финдекано, радость от спасения Майтимо, которого почитали погибшим…

В лагерь Первого Дома послали гонца. Не прошло и полдня, как на взмыленных конях примчались все сыновья Феанора. Несколько суток целители не отходили от Майтимо, не давая душе выскользнуть из измученного тела. Братья, сменяясь, сидели у его постели, а между лагерями сновали посыльные и гонцы. Вид воинов Первого Дома среди нас быстро стал привычным; и ни они, ни мы не заговаривали о прошлом, опасаясь ненароком всколыхнуть недобрые чувства.

Я, правда, не обрадовалась, когда вдруг увидела Раумо – только его нам не хватало! И не успела предупредить Ниэллина, как они нос к носу столкнулись на пороге дома, где лежал раненый. В страхе я застыла. Но былые недруги, помедлив, обменялись рукопожатием.

Через пару недель Майтимо оправился достаточно, чтобы его можно было перевезти к своим. Я ждала, что наши Дома вновь отдалятся друг от друга. Каково же было мое изумление, когда неделю спустя чуть ли не весь Первый Дом двинулся к нам с развернутыми стягами, под торжественные звуки труб!

На просторном лугу перед нашим лагерем, при всем народе Майтимо сложил с себя и передал Лорду Нолофинвэ унаследованный от Феанаро титул Короля, а с ним – и верховную власть над нолдор. Передал как старшему и мудрейшему из Лордов. Так Майтимо воздал нам за предательство отца и за свое спасение. Никто не требовал от него иной виры, но и виру выплатил он – великолепными конями, которых Первый Дом сумел перевезти по морю на кораблях.

И вот теперь мы праздновали сразу и исцеление Майтимо, и примирение Домов, и коронацию Лорда Нолофинвэ. Вместе с нами веселились и лесные жители из племени Лагора. Они первыми встретили нас на берегу и после не раз помогали в разведке и в стычках с морготовыми тварями.

Теперь Враг не страшен! Все вместе, в свой срок, когда будем готовы, мы одолеем его!

Пока что король Нолофинвэ и Лорды решили запереть Моргота в его владениях, перекрыв крепостями проходы и перевалы в окружающих горных хребтах. Каждый из Лордов избрал себе будущие владения; остальные вольны были выбирать, кому из вождей присягнуть и где начать новую жизнь.

В небе угасали последние отсветы заката, но праздник все не стихал. От музыки, песен и вина у меня шумело в голове, ноги гудели. Ниэллин среди других музыкантов самозабвенно играл на чьей-то чужой лютне, но сразу откликнулся на мой зов и с улыбкой передал лютню хозяину.

Рука в руке мы выбрались из круга танцующих, отошли подальше от костров. Обнявшись, уселись на берегу.

Как у многих других, у нас с Ниэллином все еще не было собственного дома, а в скученности и суете тесного поселения нам редко удавалось побыть наедине. Тем приятнее было сидеть вдвоем в стороне от буйного веселья, вместе любоваться звездным небом и его отражением в зеркале озера. Ветерок пускал рябь прямо по звездам, тихонько шевелил листву, ласково гладил разгоряченные щеки. Мне было легко и покойно, как… Да! Так легко и покойно мне бывало когда-то дома, в Тирионе!

По небу, ненадолго затмив звезды, скользнуло облачко. Ниэллин обнял меня крепче и вдруг спросил:

– Не жалеешь, что мы здесь?

– Нет, конечно! – ответила я с удивлением. – О чем жалеть? Мы ведь помирились с Первым Домом. Теперь все будет хорошо!

– Надеюсь.

Лучше бы он сказал «уверен»!

Однако в чем можно быть уверенным, имея в соседях Моргота? Но не вспоминать же его в праздник, под ясными звездами! И я спросила, хоть уже догадывалась об ответе:

– С кем из Лордов мы пойдем?

– С Артафиндэ, – не задумываясь, ответил Ниэллин. – Нельзя его сейчас бросить. Он трактат о врачевании составляет, просил помочь. И еще двое с даром хотят учиться. А кому их учить? Ему некогда, он ведь Лорд. Артанис сама в обучение собралась в Огражденное Королевство. Да и вообще… столько дел.

Я вздохнула. У целителей дела здесь не переводились: еще до Майтимо им приходилось врачевать раненных в стычках с орками и тех, кто был особенно чувствителен к вражьей мгле. А если будет новый поход, а потом большое строительство, или, хуже того, война? Тогда мне самой надо напроситься в ученицы к Ниэллину. Иначе я буду видеть его только ночами, и то не каждой!

Он будто угадал мои мысли, даром, что я не открывала осанвэ:

– Тинвэ, я не буду увлекаться, обещаю! Да и незачем, при спокойной-то жизни.

– Когда она настанет, спокойная жизнь? Лучше возьми меня в помощницы. Научишь меня боль снимать, и…

– Нет! – резко сказал он. – Нечего тебе в лекарне делать.

Я аж отпрянула:

– Ну, знаешь, Ниэллин! Опять мне указываешь?! А вдруг у меня дар зря пропадает?

– Пусть пропадает!

– Вот вы где, голубки!

Голос Алассарэ прервал начавшийся спор. Они с Арквенэн упали на траву рядом с нами, запыхавшиеся и раскрасневшиеся.

– Ух, устал, – пожаловался Алассарэ, отдуваясь. – В походе так не уставал, честное слово!

– Ладно притворяться! Чтобы ты, да устал от веселья? – смеясь, спросила Арквенэн.

– Отвык, – без смущения объяснил Алассарэ. – У нас все так серьезно было, так мрачно. Только приспособился – и на тебе! Праздник! Пыль столбом, дым коромыслом. Поневоле ошалеешь!

– Глупости, – отрезала Арквенэн. – Когда еще будет такое веселье! Сейчас разбегутся все кто куда… А кстати, Тинвэ, Ниэллин – вы выбрали, куда податься?

– Мы с Лордом Артафиндэ, – ответила я. – Он будет строить крепость на большой реке. На юго-восток отсюда.

– Все-таки на реку, – недовольно проворчал Алассарэ. – Охота вам в ущелье, как в нору, забиться. Лучше бы с нами пошли. Айканаро с Ангарато повыше местечко выбрали и попросторнее! Говорят, там озер полно и горы неподалеку, как Арквенэн с Тинвэ мечтали. Места под дом – выбирай не хочу! И видно далеко… весь Север виден. Враг и чихнуть незаметно не сумеет!

Я поежилась: слышала, что Айканаро с Ангарато выбрали себе нагорье, отделенное от владений Врага лишь широкой степью. Не хотела бы я жить в доме с видом на Черную Твердыню!

– Наше место не хуже, хоть и другое, – сказал Ниэллин примирительно. – Если теснину перегородить крепостью, с севера и мышь не проскочет. А потом… Видел бы ты, какие там леса! Племя Лагора оттуда. Элухин, их врачеватель, обещал показать мне тамошние целебные травы.

Алассарэ с безнадежным видом махнул рукой.

– Оба вы хороши, – подал голос Тиндал. Оказывается, он тоже ушел с праздника и растянулся в траве поблизости. – Мы недавно сюда пришли, нигде толком не побывали, а вы уже готовы в крепостях запереться! Как можно раз и навсегда выбрать место, на другие даже не посмотрев?

– Мы же не ради прогулок сюда пришли, – заявила Арквенэн. – Моргота победим, тогда и будем путешествовать!

– Как хотите, – буркнул Тиндал. – По мне, самое время сейчас для путешествий. Как иначе здесь все разузнать? Я решил пошире пробежаться. Завтра… вернее, уже сегодня с лесными уйду. Лагор не против. И Лорд Артафиндэ меня отпустил.

Несколько мгновений мы молчали, а потом Арквенэн проговорила огорченно:

– Так что же, выходит, мы расстаемся? Алассарэ и я в одну сторону, Тинвэ с Ниэллином в другую, Тиндал в третью… Будем теперь сами по себе?

– Нет! – возразил Ниэллин. – Мы из одного Дома. Мы вместе прошли Льды! Мы не будем сами по себе, даже если окажемся по разные стороны Моря.

– Да и не так далеко мы расходимся, – торопливо добавила я. – Будем встречаться, в гости друг к другу ездить. Так даже интереснее – узнавать, что в разных местах творится!

– Точно! – оживился Тиндал.

Вскочив, он подошел к нам и предложил с воодушевлением:

– Давайте встретимся здесь, у озера, через год, в следующую середину лета. Если у вас, домоседов, жизнь окажется скучная, я уж точно найду, о чем рассказать!

– Я не хуже твоих баек наберу на рассказ. Спорим? – ухмыльнулся Алассарэ. Он тоже встал, крепко схватил Тиндала за руку. – Ниэллин, разбей!

Но Ниэллин просто положил ладонь поверх сцепленных рук Алассарэ и Тиндала: