Текст книги "Правильный выбор (СИ)"
Автор книги: Татьяна Ренсинк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
38
Мы помним, помним, не забыли, Как мы гуляли по твоим, По узким, тёплым и красивым, По древним улочкам твоим.
Ты – город нашего рожденья. Там наши детские года. И полны наши впечатления, Которые забыть нельзя.
Не помнится уж всё, чем жили, Прошли уж разное и мы, Забывчивы о детском мире, Но помним, где мы рождены.
Тот город там лежит уж долго, И много воин выжил он. В глазах его видна история И все, кто сквозь него прошёл.
Датским умам велело знание Построить замок у реки. Напротив же и в том же правии Второй воздвигнутый стоит.
Судьба была им быть врагами, Но повеление войны Кричало криками и залпами, Связав в кольцо одной страны.
Боролись шведы и Россия, Датчане думали пройти, Но бег реки промчал всё мимо, Свободе предрекая быть.
Успеем ли застать мы мирный, Твой славный век, как в наших снах, Ты – Нарва – крепкая и милая, Держись и стой, как божий храм.
Пройдут ещё века и войны, Но знаем мы, пока есть жизнь, Ты устоишь и снова примешь Нас, верных душ, полных любви.
Глаза Ивана горели радостью за счастье сестры, которое он себе уже представлял и в которое поверил. Сам себе признаваясь, что так и будет, что больше не сомневается в её избраннике, он вдохнул полной грудью летающий в вечере морской воздух.
Беспокоясь за случившееся и дождавшись, когда на дворе никого больше не будет, кроме неё и Ивана, Ольга тут же к нему подошла:
– Ты их благословил… – Что за страх? – нахмурился Иван. – Не тебе ли знакомо такое же чувство, что связало и их?! – Да…. что вам, графьям и князьям до нас-то, – встала спиной она и недовольно сложила руки перед собой. – Что случилось, пока меня здесь не было? – коснувшись её плеч, прошептал Иван. – Тебя не было… А теперь получается, и Милана от нас скрыла роман. Уйдёт она от нас теперь, и ты уйдёшь. – Не выдумывай, – нежно улыбнулся Иван и повернул к себе лицом. – Мы всего лишь вернёмся в Петербург, а там, ты и я, сразу, сразу отправимся к твоему батюшке просить благословения, слышишь? Мы отныне не расстанемся. – Скажешь, что пара я тебе?! – Нет, ничего больше не скажу, кроме, что мы с тобой одно целое, – страстно поцеловал он в губы, оставаясь с любимой ещё некоторое время стоять в объятиях прямо на дворе…
– Не может быть, – отошла от окна Ирина, видя там счастливых Ольгу и Ивана.
Заливаясь слезами, она села в кресло рядом, и Милана, закрыв окно, села на корточки перед ней в их закрытой ото всех комнатке.
– Ирина, кумушка, поведаю я тебе, что Алексей сказал. – Не надо, – мотала головой та. – Не поверю ни ему, ни одному из них! – Любит тебя его друг, Дмитрий Васильевич, – нежно твердила Милана, но Ирина упрямо мотала головой. – Не скрывай, что и он тебе нравится. Ведь видим мы с Ольгой, что смотришь, думаешь уже давно. – А что с того?! – воскликнула та в горе, и тут же к ним открылась дверь, на порог которой вышел сам Дмитрий.
Застывшие подруги утихли, понимая, что он всё слышал, и Милана осторожно оставила их одних.
– Уходите, – испуганно вскочила Ирина и отвернулась к стене, активно вытирая слёзы передником. – Подслушиваете, выслеживаете… – Так получилось, – встал он ближе. – Не со зла, а из чувств… Прости. – Нет! – воскликнула отчаянно Ирина. – Оставьте, уходите! – Скажи, что не люб, и клянусь, уйду навсегда, докучать не буду.
Ирина молчала и всё вытирала неустанно льющиеся слёзы. Подойдя ещё ближе, наполняясь жалостью и нежностью, Дмитрий легонько коснулся её дрожащих плеч.
– Нет! – оттолкнулась она упрямо. – Скажи, что не люб, и уйду. Промолчишь, останусь, – повторил он. – Не люб! – развернувшись к нему лицом, выкрикнула Ирина, и Дмитрий тут же направился к выходу, ничего уже не говоря и верно выполняя своё обещание.
Понимая, что совсем не то хотелось сказать, Ирина тихо пропищала:
– Нет…
Всё-таки расслышав это последнее слово, Дмитрий оглянулся. Они молчали ещё долгое время, но ни один из них не сказал более ни слова, как бы душа ни молила. Оставив Ирину одну, Дмитрий закрыл за собой дверь. Он сразу услышал раздавшееся рыдание, но лишь прикоснулся к дверям…. не смел вернуться…
Внутри него происходила борьба с убеждениями и желаниями, а тело не подчинялось…. будто заставляло оставаться на месте. Вобрав оставшиеся силы, Дмитрий оттолкнулся от двери и поспешил прочь из дома.
Он бродил на дворе допоздна, размышляя и успокаивая душу. Пробежавший по телу холод заставил его всё же вернуться в уснувший дом, и…. проходя по стихшему коридору, Дмитрий заглянул мельком в щель полуоткрытой двери одной из комнат.
Он увидел, как Алексей сидел у постели и читал Милане стихотворение из какого-то журнала, пока та, уже готовая ко сну, ласкала его взглядом.
– Противоречие природы, – читал Алексей. – Под грозным знаменем тревог, в залоге вечной непогоды ты бытия приял залог. Ворвавшись в сей предел спокойный, один свирепствуешь в глуши, как вдоль пустыни вихорь знойный, как страсть в святилище души.
Как ты, внезапно разразится, как ты, растёт она в борьбе, терзает лоно, где родится, и поглощается в себе.
– Как странно, – задумчиво молвила Милана, приподнявшись на подушке. – Вот он, нарвский водопад Петра Андреевича Вяземского. И почему странно?! – удивился Алексей. – Он не единственный, кто будет восхищаться этим местом. Кстати, водопад этот стоит посмотреть! И потом, я найду Петра Андреевича, поделюсь своими впечатлениями, а может, и тоже стих напишу!
Тут Милана захихикала и была тут же взята в плен щекочущего её жениха. Отступив от их двери в темноту коридора, Дмитрий вернулся в гостиную, откуда ещё струился мягкий свет.
– Нагулялся? – улыбнулся сидевший там за столом Сашка, оставив чтение какой-то книги. – Да, – сел он рядом и налил себе стакан воды, что серебрилась от свечи в прозрачном графине. – Ты говорил с…, – вспоминая имя Ирины, умолк Сашка. – С этой… крепостной Лёшки. – Ирина Яковлевна, – уставился с недовольством Дмитрий и сделал глоток воды.
– Яковлевна… Вы собрались все жениться до суда? – улыбнулся Сашка и, отведя взгляд, тихо произнёс. – Может, и я шаг сделаю… – Не скажешь, кто тебя так исправил? – усмехнулся Дмитрий, понимая уже давно, чем заняты мысли друга. – Я ещё в Петербурге заметил, что никуда не отлучаешься, кроме как в театры, что думаешь о чём-то, на дам больше не глядишь, не говоря о флиртах прежних. – Нет, Дима, не стоит, – махнул рукой Сашка и, не желая открывать тайны, которая вот-вот может выплыть наружу, поспешил уйти…
39
Седьмой четверг после Пасхи. Снова вспоминался Алексею тот Семик, когда он впервые любовался Миланой. Ему помнился запах сиреневых цветов, шум мирной речки, пение скворцов и соловьёв… Никуда он так не тянулся, как в тот день, на протяжении всех лет, которые бегал по следам любимой, стараясь её найти и быть рядом.
И теперь, вот, они вместе. Снова праздник Семик, когда они рядом. Только теперь – на берегу иной реки, отдалённой от той, где встретились, но ничем не хуже… Здесь так же поют птицы, так же водит хороводы деревенская русская молодёжь и веет запахом свежих пирогов.
Алексей сидел с друзьями в стороне и молчаливо наблюдал за празднеством и… любимой… Милана в кругу своих подруг тоже молчаливо сидела под одной из берёз и плела венок. Она время от времени поглядывала на милого, обмениваясь с ним улыбками, и с сожалением о печальной рядом Ирине переглядывалась с Ольгой…
– Говорят, вы обещались друг другу? – спросил Дмитрий сидевшего рядом Ивана, на что тот, покрутив соломинку, выбросил её в высокую траву. – Да, намереваюсь сразу отбыть к Якову Ивановичу, просить, – подтвердил тот, улыбнувшись в ответ своей избраннице.
Друзья были рады за них. Углубляясь вновь в свои чувства и мысли, уносясь душами к дорогому, они продолжали наблюдать за подругами. Дневное разгоревшееся солнце весело отражалось лучами в тихих водах реки, которая уже принимала венки остальных деревенских девушек на свои медленные волны.
Удалившись к реке со своим венком, Ольга оставила подруг и побежала к реке с позвавшими её девицами. Закончив плести свой венок, Милана подсела поближе к Ирине и кивнула в сторону милого и его друзей.
– А он смотрит, глаз не сводит, – шепнула она. – Не трави душу… Кто он, кто я? – строго ответила Ирина. – Как ты упряма. Какая разница?! В любви бы жить, и ладно! Что вам до других, до их мыслей и речей? – пыталась уверить в обратном Милана. – Посмотри же. Тоскует ведь. Верю я Алексею, хороший его друг, крепко полюбил.
Но Ирина молчала. Сплетя венок, она немного посмотрела в сторону Дмитрия и, помотав головой, поднялась. Милане ничего больше не оставалось, как пожать плечами и отправиться с венком за ней следом.
Не упуская любимую из вида, Алексей поднялся вместе с Иваном. Переглянувшись, они поняли друг друга и улыбнулись. Они пустились бежать к берегу, по краю которого плыли венки, и чётко знали, какой венок следует поймать, и дождались того.
Удивившиеся их поведению подруги лишь тихонько захихикали и смущённо остались стоять и обнимать друг дружку от счастья, пока женихи приближались с венками в руках… – Красиво, – молвил Сашка, любуясь ими.
– Да, любовь красива, – кивал Дмитрий в тоске к Ирине, но она стояла спиной к нему и венок на воду не спустила, оставив лежать на берегу.
Вернувшиеся друзья в обнимку с милыми сияли радостью, как и ласкающее яркое солнце. И что бы ни ждало теперь в будущем, чувство свободы кружило души в лёгком танце…
Дождавшись вечера, когда празднество подходило к концу, когда пирогов уже все наелись и песни стали утихать, Дмитрий достал из-за пазухи припрятанный там ранее платок. Он отдалился ото всех к реке и, взяв одиноко лежащий венок Ирины, укутал его и прижал к груди. Никому больше он ничего не говорил, как и не пытался досаждать любимой своими попытками хоть словом перемолвиться.
А там, на следующий день… Дорога вновь звала. Вновь мчались кареты мимо гигантов-сосен, а потом и по узким улицам провожающей Нарвы, где, остановившись отдохнуть, пассажиры прогулялись к берегу нарвского водопада…
Водопад бурлил и шумел, словно пытался рассказать свою историю всем, кто его видел, что даже само название города, в котором он живёт, означает водопад. И сколько историй он мог поведать, если бы мог говорить, как в волшебных сказках.
Только увлекающиеся историей всего, что окружает, знали, сколько войн уже увидела крепость этого города и маленькая река Нарова, сколько культур впитал в себя этот город, и что именно здесь великий Пётр I прорубил окно в Европу…
Брызги мощного нарвского водопада и тогда, и сейчас омывали близлежащую зелень и крутившееся у мельницы колесо. Любуясь видом падающей с невысокого уступа воды, Алексей и Милана стояли на противоположном берегу. Они обнимали друг друга и шептали ласковые слова. Скрывая за своим шумом эти трепетные речи, водопад, казалось, радовался вместе с ними, прощаясь и надеясь на новую встречу…
40
Какие бы волнения ни кружились в обществе, всем хотелось наполниться сказочным оптимистичным духом, которым делился и театр своими постановками. Снова собирался высший свет в зал, рассаживаясь на свои места и трепетно ожидая вновь увидеть желанную оперу. Из речей вокруг было слышно, что уже не в первый раз радовал театр данной оперой, что разные актёры всегда успешно исполняли её и доносили до зрителей волшебные чувства…
Алексей прошёл в зал, следуя за толпой, а за ним шли его друзья и подруги Миланы. Нарядившись для светского времяпрепровождения, они, наконец-то, расселись по местам. Устремив взгляд на ещё тихую сцену и на готовящийся к выступлению оркестр, Алексей стал сильнее волноваться…
– Кого она играет? – спросил Дмитрий, чтобы как-то ослабить его переживания. – Лесту, ты же знаешь, – удивился Алексей, нервно потирая ладони. – Это правда, что дирижером будет сам Катерино Кавос? – поинтересовалась сидевшая возле Дмитрия его сестра. – Да, Анастасия Васильевна, – сразу ответил Сашка, неудачно скрывая и своё волнение. – Он лично обучал Милану к этой опере. Гордится, что настолько сблизился с Россией, что самую удачную постановку создал.
– Как это мило, – нежно вымолвила она, встретившись с ним взглядом и на мгновение застыв в их общем трепете сердец. – Я очень рада, что вы снова здесь… – И я, – шепнул в ответ Сашка, радуясь, что вновь сидят рядом с нею. – Что вы здесь… – Кроме того, Милана отлично исполняет арии именно этой оперы, – добавил Дмитрий, не замечая переживаний между сестрой и Сашкой. – Да, – согласился и Иван. – Хотя я никогда не был на опере Русалка, но слышал о ней много лестных отзывов. Я буду счастлив, если у Миланы всё получится.
– Обязательно, – уверенно высказал Алексей под начавшиеся аплодисменты публики.
Сколько раз сердце его жутко простучало, по телу пробежало волнение за выступление любимой, Алексей уже не помнил. Всё его внимание было лишь на ней. Остальные части постановки он не замечал, не обращал внимания даже на романтическую историю самой сказки, которая ничем не была трагична, а даже где-то и комична. Прекрасные балетные вставки, арии, декорации и всплески чувств – всё вырисовывало чудесную тропу, по которой каждый зритель был унесён прочь от реальности.
И вот, наконец-то, Милана допела свою последнюю арию, и Алексей вздохнул свободно от прокатившихся ураганом аплодисментов в её честь. Все встали. Все были воодушевлены, и никто не представлял, не знал, кто эта новая актриса, так поразившая своей открытой душой, чистым и серебристым голосом, своей стройностью и плавностью движений.
Опера закончилась… Зал стал выпускать довольную публику, и, дождавшись, когда большинство уйдёт, Алексей со своими спутниками поднялся…
– Князь, Дмитрий Васильевич, – вдруг раздался спокойный голос за их спинами, заставив оглянуться.
Дмитрий узнал молодого человека, который тоже сидел в зале, как оказалось, совсем недалеко от них:
– Граф, Павел Петрович, – кивнул в приветствие ставший холодным Дмитрий, оставшись с ним наедине и оглядываясь на покидающих зал друзей. – Очаровательно выступала, не правда ли? – растянулся в улыбке граф. – А как хороша! Может затмить императорскую сцену! – Простите, Павел Петрович, но я должен сопровождать сестру домой, – хотел уйти Дмитрий, но упрямый собеседник ответил: – Вы зря вернулись в Петербург. Стоило укрыться хотя бы в Англии, до лучших времён.
– Простите, от чего мне укрываться? – вздёрнул удивлённо бровью Дмитрий. – Или я вам кость в горле, граф? – Побойтесь, Дмитрий Васильевич, – усмехнулся тот. – Вы уже давно мне не соперник. Мы работаем над третьим отделением теперь. Бенкендорф будет во главе, а вас не примет. Канцелярия не доверяет вам, как прежде, и сомневается в ваших друзьях. Позаботьтесь не оставить сестру в полном одиночестве. Она и так часто одна, а тут ещё и ваша свобода под угрозой. – Очень лестна ваша забота о моей сестре. – Не могу оставаться безразличным, князь, – улыбался уголком губ тот. – Однако не в вашей сестре дело. – Это я уже понял, – кивнул Дмитрий, видя явного соперника по службе перед собой. – Вам ли принадлежат ложные доносы о нас? – напрямик спросил он. – Не ищите виновников, князь, вам не удастся избежать гнева государя и расплаты за участие в мятеже, как вы тешились надеждой, – выговорив своё, откланялся тут же этот молодой граф и вышел из опустевшего зала.
Пнув задребезжавший от этого удара стул, Дмитрий последовал сделать то же самое. Он вышел на улицу к ожидавшим его и, надевая перчатки в гневном движении рук, молчал.
– Что случилось? – шепнул забеспокоившийся Сашка. – Где Лёшка? – торопливо спросил он. – Надо немедленно обговорить дело с ним, с тобой и с тобой, Иван, – кивнул он тому, вдруг удивившемуся столь резвому повороту событий. – У Миланы в гримёрной. Сказал, приедут сами, потом, – объяснил Иван. – Хорошо, – деловито выпрямился Дмитрий и обратился к взволнованно наблюдавшей за ним сестре. – Анастасия, я отвезу тебя домой и отлучусь. Право, дело не ждёт. Мне следует немедленно увидеть и Михаила Михайловича, а потом переговорить с друзьями. – Я могу отвезти Анастасию Васильевну домой, – вызвался Сашка. – А ты бы сразу отправился к Сперанскому. – Верно, благодарю! – согласился тут же Дмитрий.
Он не ожидал более ни минуты и сорвался с места в первый свободный экипаж, на миг оглянувшись на милую сердцу Ирину, которая тихонько стояла в стороне с Ольгой. Взгляды оставшихся переглянулись в подступившей тревоге, но никто не вымолвил больше и слова… Устроившись по экипажам, и они уехали от театра…
41
Ночь не ждала, принося с собою бессонницу и тревогу. Переживая за происходящее, Ирина бродила из угла в угол в отведённой для неё и сестры спальне…
– Успокойся же, – недовольно буркнула Ольга, устроившаяся в свою постель, и укуталась в одеяло. – Знобит аж. – Мы уже так долго в Петербурге, сидим, ждём чего-то, а тут ещё это, – зашептала Ирина. – Не могу, узнаю, – сорвалась она с места и крадучись вышла в тёмный коридор.
Ольга пошла следом… Они медленно приблизились к гостиной, где беспокойно расхаживали Дмитрий и Иван. Заслышав ещё шаги, сёстры спрятались за угол и подсмотрели, что спустившийся со второго этажа Алексей прошёл к друзьям:
– Сашки ещё нет?! – удивился он, на что в ответ получил лишь молчание. – Ты Милану успокоил? – спросил его Иван. – Да, она ляжет спать, – в надежде ответил Алексей и сел в кресло. – Димка, не томи, рассказывай. – И, кстати, я не желаю быть замешанным в ваши дела, – предупредил Иван и устроился сесть в соседнее кресло. – Мне жаль, – усмехнулся горько Дмитрий. – Но это касается теперь всех. Тот, кто в театре ко мне подошёл, это граф Павел Петрович Краусе. – Э, – вспоминая знакомое имя, прищурился Алексей. – Тот, кто доложил о нас баронессе фон Розен? – Да, он, – подтвердил Дмитрий. – Он служит, как и я, в канцелярии, но метил на более доверительную должность. Явно хотел занять моё место, тем более после того, когда получил отказ от руки моей сестры, Анастасии, несколько лет назад. – О, его обидели, – усмехнулся Алексей.
– Он угрожает гневом государя, – тихо произнёс Дмитрий. – Намекает на то, что Анастасия останется одна, то есть меня рядом не будет. – Каков подлец, – удивлённо выдал Иван. – И что ему не успокоиться?! Женщин мало?! – Дело не столько в женщине, сколько в службе. Он друг и один из тех, кому доверяет сам Бенкендорф. И теперь, когда создадут третье отделение канцелярии, занимающейся вопросами восстания, во главе будет именно Бенкендорф и его окружение, в которое я не вхожу, – объяснял Дмитрий. – Боюсь, доносами меня отстранят далеко, если не обвинят государственным предателем, а вместе со мною и вас… По крайней мере…. тебя, Лёшка, и Сашку.
– Что?! – поразился Иван. – Это своего рода месть, или что?! Доказательства невиновности есть? – Нас может оправдать только Михаил Михайлович, но и ему могут не поверить, – пожал плечами Дмитрий. – Или прижать. Его положение сейчас тоже не из лучших. Ведь именно его планировалось назначить в управление, если бы переворот удался, – вздохнул Алексей. – Краусе, может, и ни при чём, но знает о доносах, предупредил, сказал, что лучше бы было бежать, – но тут речь Дмитрия оборвалась.
К ним распахнулась дверь. Глаза всех настороженно наблюдали за медленным вхождением явившегося друга, и, увидев, что тот истекает на голове кровью, кинулись поддерживать и усаживать на диван.
– Никита! За доктором! – выкрикнул скорее подбежавшему дворецкому Алексей, и тот быстро умчался выполнять. – Что случилось, чёрт возьми?! – вопрошал Иван, помогая усадить Сашку. – Анастасия? – в тревоге вылетело из Дмитрия, но Сашка тут же замотал головой: – Нет, она дома… Я отвёз домой, – молвил он, держась за голову и сдерживая себя в боли. – Всё хорошо. – Кто это был и почему? – продолжал Дмитрий расспросы, и душа, как его, так и остальных, начала дрожать в опасении за будущее. – Не знаю, – выдавил нервно Сашка. – Как только отвёз Анастасию, извозчика не оказалось. Не дождался, видать… Меня кто-то сзади по голове… Не знаю ничего… Ужасная боль! – начал изнывать он.
– Украли что? – поинтересовался Иван. – Нет, у меня ничего не взяли, – пожал плечами Сашка, и от его ответа друзья переглянулись каждый в своих подозрениях. – Я еду домой. Анастасия там одна, – спохватился Дмитрий. – Сашка будет у тебя? – спросил он у порога Алексея. – Конечно! – кивнул тот, и вставший перед Дмитрием Иван тут же вызвался: – Я еду с тобой!
Они выскочили из гостиной и направились к выходу. Завидев Ивана, спешащего уйти, Ольга бросилась следом и позвала остановиться.
– Оленька, я вернусь, я должен убедиться, что помощь не нужна, и вернусь, – быстро пояснил Иван и убежал следом за Дмитрием.
Гневно выдохнув, Ольга сорвалась с места и, заливаясь слезами, бросилась назад в спальню. Ирина тут же принялась обнимать сестру. Чувствуя, что приближается что-то нехорошее и в их судьбы, они испугались.
– Что-то не так, – рыдала Ольга. – Сначала этот запрет, что всем нельзя покидать Петербург. Из-за этого нам не поехать к батюшке, – вспомнила она письма, которые получили Иван и Алексей с друзьями по их возвращении сюда. – Теперь эти странные разговоры, раненый… Для чего мы сидим здесь столько времени уже и всё ждём чего-то, ждём?! Зачем жандармы следят за домом и за каждым нашим шагом?! Нас разлучить хотят! – Что ты такое говоришь, голубушка, нет, нет! – заплакав вместе с сестрой, пыталась успокаивать Ирина, но успокоение не приходило, дав волю страху.
Они боялись… Так же боялся и примчавшийся к себе домой Дмитрий. Как только помчался наверх, перед ним тут же выскочила горничная из комнаты рыдающей там Анастасии. Пав к его ногам, горничная заставила его и следовавшего рядом Ивана остановиться.
– Барин, барин, Настеньку нашу… Эти злодеи! – заливаясь слезами, быстро говорила она. – Обесчестили, сломали!
Услышав такое, Дмитрий почувствовал, как сердце болью кольнуло и залилось тяжёлой кровью. Он ворвался в комнату… Он заключил в объятия сестру, растрёпанную, вытирающую с губ текущую кровь и бессильную остановить страдания.
Видя всю боль, ощущая её вместе с ними, Иван тихонько закрыл к ним дверь и остался стоять у стены. Как пошевелиться и что предпринять – он не представлял, пока поднявшаяся в рыданиях горничная не разбудила к реальности…
– Доктора приведи, – тихо сказал ей Иван. – Да, да, сию минуту, – умчалась она в темноту ночного коридора…
