Текст книги "Позор семьи"

Автор книги: Татьяна Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Пятница. 22:25
Непроглядный мрак

Вик успел облачиться в пижаму, но еще не спал, а продолжал разрываться между расчетами в ноутбуке и укладкой дорожной сумки.

Я тихонько подкралась сзади, закрыла ему очки ладошками.

– Ника, ну что за ребячество…

– Хочешь перебраться в гостиницу? – Я кивнула на сумку.

– Нет, я завтра утром планирую вылететь в Лондон…

– Вик, зачем тебе уезжать? – Я эффектно растянулась поперек кровати, среди раскиданных вещей, – Папа уже сказал, что берет тебя на работу!

– Да! Георгий Алексеевич хочет доверить мне довольно обширный и запущенный участок работы, который образовался в Британском представительстве его консорциума, – Вик потянул из-под меня примятую рубашку, – Фокси, осторожнее! Это очень серьезная, ответственная должность, признаться, я даже не рассчитывал на такую… Я ценю эту возможность и хочу приступить к работе в самые ближайшие дни…

Это, скорее, хорошая новость.

– А я? – Я села и обняла Вика. – Пригласишь меня в гости?

– Приезжай, конечно… – Вик нервно поправил очки.

– Надо хотя бы вещи из Лидса забрать сюда… В квартире все осталось – книги, диски, одежда, побрякушки всякие… Хочешь, я тебе дам ключи от той квартиры?

– Ника, что я буду делать с женской одеждой? – неловко отшутился Вик.

– Ну хорошо. Я тебя не буду отвлекать от работы! – Я поджала ноги и слегка отдвинулась, чтобы видеть лицо Вика, – Давай я приеду к Рождеству – мы можем пожениться на каникулах! И останусь. Правда, будет здорово?

– Ника… – лицо Вика посерьезнело до почти официального, – боюсь, Георгий Алексеевич этого не одобрит…

– А он разрешил мне самой выбрать мужа: какого захочу, только не милиционера, – Я озорно улыбнулась. – Ты же не милиционер?

– Вероника! При чем тут милиционер? Я ответственный человек, но даже я не готов к такому серьезному шагу! Тем более ты – ты вообще ребенок! Как отец мог делегировать тебе такое серьезное решение!

– Папа меня любит! Это ты меня считаешь бездельницей и лентяйкой…

– Ника, это слова-синонимы! – Вик положил ладони мне на плечи и поцеловал в затылок, – Солнце, я тебя тоже очень люблю! Не надо плакать, хорошо?

Плакать? За последние дни я израсходовала запас слез на много месяцев вперед. Теперь в моих глазницах горячо и сухо, как в аравийской пустыне.

– Брак – это больше чем романтические отношения. Если ты считаешь себя взрослым человеком, ты должна понимать, что семья требует эмоциональной зрелости, социального статуса! Я хотел бы сперва заслужить уважение Георгия Алексеевича, приобрести определенное положение в компании…

– Карьера для тебя важнее, чем я? Так?

– Ника, это не выбор, это вообще несравнимые вещи – как микроб и трактор! – нудел Вик, как на лекции по социологии. – Я очень серьезно отношусь к тебе и считаю социальный успех основой для брака, как любой нормальный мужчина…

– Не любой! Для меня, например, семья важнее!

– Ника, ты не мужчина. Ты просто избалованная девочка, которая не хочет работать и ищет подходящий предлог. Фокси, согласись, я ведь очень хорошо тебя знаю!

– Вик, ты знаешь меня лучше всех!

Я зашнуровала ботинки потуже, встала, забрала ноутбук, задернула молнию на куртке до подбородка, зашагала к выходу и остановилась только у входной двери:

– Вик, ты ничего не забыл?

Очень трогательно. Правда.

Милый подошел и нежно поцеловал меня в щечку. Я улыбнулась, положила руку ему на плечо и отодвинула от себя:

– Вик, я про деньги. Ты мне должен!

– Хочешь, чтобы я прямо сейчас вернул тебе деньги за машину?

– Почему только за машину? Ты занимал на аренду квартиры, на два костюма, пальто, часы, пуловер, билеты на самолет, еще по мелочи…

– А ты хорошо считаешь!

– Потому что деньги не мои, а папины!

– Можно узнать, сколько всего я задолжал за завтраки и носки Георгию Алексеевичу? – Вик снял со спинки стула пиджак и демонстративно вытащил бумажник.

– Тридцать четыре тысячи фунтов…

– Откуда эта дикая сумма? У меня машина скромная, дешевле твоих побрякушек!

– Они не мои – это мне парень подарил. – Если Трифон называет меня «девушкой», вполне справедливо, если я назову его «парень» – ну хотя бы разок!

– Ника, у тебя нет никакого парня! Если ты прекратишь вести себя как ребенок, которому запретили съесть шоколадку, мы сможем найти конструктивное решение. Машина обошлась в пять тысяч, а костюмы с распродажи. Но я готов вернуть тебе эти деньги с ближайшего жалованья…

– А остальное?

– Что остальное?

– Проценты за использование кредитных средств, плюс моральный ущерб.

– Какой моральный ущерб?

– Знаешь, Вик, – я поманила милого пальцем, облизнула губы, приподнялась на цыпочки и придвинулась к самому его уху, – ты ни-че-го из себя не представляешь как мужчина!

И вышла, аккуратно прикрыв двери.

Суббота. 00:10

Дома было темно и тихо – как в нежилом сооружении. Отец еще не вернулся.

Я села на кровать и включила ноут. Писать мне некому.

Ни далеких женихов, ни близких друзей у меня нет.

Читать я тоже не собираюсь. Что толку читать, когда все истории с пышной свадьбой в финале – сплошной обман! Неправдоподобная сладкая компенсация несовершенства настоящей жизни, такая же бесполезная, как дурманящие духи от знаменитого модного дома. Я собираюсь считать.

Длинные, симметричные столбики цифр не создают иллюзий. Самая большая ошибка, которая может от них произойти, – ошибка арифметическая.

По дороге домой я думала. Думала, стиснув виски пальцами. Вик прав.

Вик всегда прав.

На самом деле мне не нужен муж. Мне даже секс не так уж нужен!

Я просто не хочу работать. Надо признаться в этом хотя бы себе и решить, как жить дальше. Неизвестный, но великий, еще более мудрый, чем гражданин Полторак, человек сформулировал впечатляющую максиму: кто понял жизнь, работу бросил.

Что меня ждет, если я брошу работу?

Не просто брошу работу, а при этом еще не выйду замуж за Трюфанова…

Скандал с отцом и отсутствие денег.

Денег я трачу довольно немного – наверное, с фантазией плохо!

Если отказаться от винтажного тряпья, которое мне все равно некуда носить, от дорогущей косметики, которая все равно без вкуса, цвета и запаха, от книжек и фильмов – их у меня уже припасено на много лет вперед, – от всей буржуазной шелупони, то денег мне надо очень скромно. Если жить в Лидсе, не придется платить за жилье, только жизнь в Британии не из дешевых!

А вот если сдать ту квартиру состоятельным русским студиозусам, а самой остаться жить здесь…

Я нащелкала в столбик расходы за трафик и телефон, съестные припасы и прочее имущество, без которого не обойтись совсем никак. Раз с отцом я поругаюсь кардинально, значит, придется приплюсовать еще и деньги на съем квартиры.

Надо вспомнить, сколько платила за квартиру Аленка. Так…

Какие-то деньги у меня уже есть. Вытащила заначку и пересчитала. Получилось до обидного мало – почти все мои доходы пришлось выгрести на взятки и подачки!

Я попыталась вспомнить, кто и сколько денег мне заплатил за прошлый «отчетный период», и грубо прикинула, как долго мне придется проработать, чтобы потом просто жить и радоваться…

Ё… Не месяцев, а много лет! Мне придется сперва мантулить годы и годы, а потом едва сводить концы с концами…

Тем более жалко тратить деньги на одежду – но весь мой зимний гардероб остался в Англии! Я ничего не брала с собой, я ведь собиралась туда возвратиться. Придется попросить Вика, чтобы отправил вещи сюда курьерской почтой. Или не стоит…

Вик и так за последние дни пережил слишком много стрессов.

Человеку, который спит в пижаме с логотипом фан-клуба Гарри Поттера, вообще будет сложно строить карьеру в реальных условиях российского рынка.

Надо помочь ему адаптироваться.

Суббота. 11:10
Рабочий день

Плотный облысевший мужчина в сереньком гражданском костюме снял круглые очки, положил на стол рядом с газетой и стал увещевать Вика:

– Посмотрите в окно, молодой человек, что вы там видите? – За пыльным стеклом по потускневшим улицам мчались потоки грязной дождевой воды, уносили в небытие последние осенние листья, а на небе тоскливыми клиньями уплывали в будущее вчерашние серые тучи, – Это Россия! И какого консула я могу вызвать здесь российскому гражданину?

Мужчина сочувственно посмотрел на Вика:

– Виктор Владленович, история про пятьдесят фунтов клерку в билетной кассе, разумеется, характеризует вас как порядочного человека – но я в нее не верю. Уж простите – должность обязывает! Для вас же будет лучше вспомнить, кому из сотрудников посольств или консульских учреждений, здесь или в Британии, и при каких обстоятельствах вы передавали взятки. Вспоминайте, а я пока ознакомлю вас с тревожной статистикой, – Он снова водрузил на крупный нос очки и стал просматривать газету, – Число лиц, пропавших без вести, в нашей области растет…

Вздохнул, оторвался от печатного текста:

– А ведь я, Виктор Владленович, беседую с вами только из уважения к Веронике Георгиевне. Я здесь – добрый следователь! Был бы недобрый – порылись бы ребята у вас в вещичках, нашли кокаин или того хуже – тротил. Приедет сюда некий Чупаха, станет объяснять мне, следователю с тридцатилетним стажем, как надо проводить дознание, и отпинает вас ногами так, что арабский вспомните! Человек в федеральном подчинении, считает, что ему все можно. А я не сторонник таких методов. Я представитель старой школы – советской, и мне за это не стыдно. Я – гуманист, за каждой единичкой в статистике привык видеть живого человека. Ну, не будь я гуманистом – я давно позвонил бы Шеремету…

Иглин холодно посмотрел на Вика и тщательно вытер носовым платком ладони.

– Вы еще очень мало знаете своего работодателя, он человек с обостренным чувством справедливости! Учитывая все обстоятельства, вы не просто лишитесь работы, – он развернул газету перед Виком и отчеркнул ногтем нужную строку, – вы приумножите вот эту вот печальную статистику! Исчезнете. Вас просто не будут искать…

Изображение прервалось помехой и снова появилось. Заметно побледневший и очень испуганный Вик опасливо устраивался на стуле.

– Виктор Владленович, надо быть осторожнее! Мебель у нас старенькая, можете снова упасть и получить бытовую травму. Мой вам хороший, добрый, почти отеческий совет – не выносить сор из избы, а все подписать! Ведите себя разумно, и вы успеете на самолет, уже сегодня будете в Лондоне!

Я отвернулась.

Мне очень жалко Вика, но помочь ему я уже не могу – он сейчас летит в самолете в Лондон и скоро приступит к новым должностным обязанностям, а я смотрю видеозапись содержательной беседы, в которой Вику пришлось участвовать перед отлетом, и читаю аккуратно заверенные нотариусом долговые расписки.

– Огромное спасибо!

Александр Исаевич Иглин, известный в широких кругах как Берия, предпочитал скромный серый костюмчик полковничьему мундиру, кабинет имел опрятный и не по должности скромный, а деньги считал быстро, как банковский служащий. Пересчитал и выложил передо мной четыре американские сотни и двести фунтов в купюрах разного достоинства:

– Часы брать у него не стали – они новые максимум пятьсот долларов стоили, а остальные вещички очень скудные, – Александр Исаевич отечески похлопал меня сухой холодной ладонью по запястью: – Вероника, если вы хотите, чтобы эта история пришла к благополучному финалу, вам надо сказать папе…

– Сказать отцу, что Вик мне должен столько? – ужаснулась я и уверенно предположила: – Папа его сразу выгонит! И где же он тогда возьмет деньги, чтобы мне отдать? Он не богатый!

– Ника, для такой юной девушки вы производите впечатление разумного человека! Это у вас наследственное, – проникновенно улыбнулся Александр Исаевич, – Поэтому послушайте меня: я достаточно хорошо разбираюсь в людях и вашего папу знаю много лет, и знаю гораздо лучше, чем вы… Он человек эмоционально неустойчивый – это понятно, характерное свойство людей с синдромом ложной абстиненции, но тоже достаточно разумный. Зачем Шеремету держать вас здесь долго? Он же сам не может объяснить, в каком порыве привез вас сюда из Англии, не представляет, чем вас теперь занять, охотно выдаст замуж, отправит обратно и будет спокойно жить дальше…

Вот оно что?

Я замерла в изумлении, осознав, почему профессия психоаналитика так мало распространена в России – их давно заменила милиция. Когда у меня в следующий раз возникнут проблемы в отношениях с отцом или на меня накатит неконтролируемая фобия, я буду знать, что мне делать: звонить прямо милицию!

– Поскольку собственных средств у вашего молодого человека нет, – завершил психологический этюд Александр Исаевич, – выход у него только один – жениться на вас!

А еще лучше звонить непосредственно господину Берии на мобильный и услышать, как вкрадчивый голос произносит сакраментальную фразу: «Хотите поговорить об этом?»

НЕ ХОЧУ!

Увы, далеко идущие выводы ветерана следственной работы несколько запоздали. Со вчерашнего дня я не хочу говорить о замужестве, я вообще не хочу замуж! Ну, во всяком случае, за Вика. Я скромно и сдержанно улыбнулась.

– Вы напрасно беспокоитесь, Александр Исаевич. Пусть Виктор Владленович спокойно трудится и постепенно отдает – я никуда не тороплюсь. Так будет правильно!

И смущенно добавила, передвигая по столу деньги Вика:

– Как мне вас отблагодарить за… за участие?

– Ну что вы! – Иглин отодвинул деньги, стал протирать стареньким платочком очки и растроганно вспоминать: – По большому счету, это я Шеремету должен…

«Неужели еще с тех пор?» – удивилась я, но деликатно промолчала.

– Кем бы я был? Сидел бы в капитанах до самой пенсии… Тогда ведь было по-другому – это сейчас оторви человеку голову да и играй ею в футбол – мало кто заметит! А тогда резонансные дела сразу в обком докладывали, на повышение рекомендовали. – Мой собеседник ностальгически потянул носом воздух. – Вы, Вероника, на папу очень похожи, тоже умеете ладить с людьми! Шеремет всегда сам, без адвокатов с этим справлялся… Вероника, если вы останетесь здесь, отец смело может доверить вам бизнес. Тогда обращайтесь, не забывайте старинного друга вашей семьи!

– Всенепременнейше!

Я сгребла купюры в кошелек, свернула расписки пополам и опустила в сумку – в нарядную кожаную сумку с золотистым логотипом – и поскорее вырвалась из душного кабинета, от пыли и правды – под небо и солнце!

Суббота. Время отменяется
Выходной день

Я отправляюсь на прогулку.

Анрик пригласил меня посидеть где-нибудь, и я решила прихватить сумку – его подарок. Наверное, ему будет приятно. Единственно, купить Сане игрушку, или книжку, или фломастеры не догадалась! Я вообще не предполагала, что Анрик притащит ребенка с собой на свидание, но не огорчилась.

Андрей – образцовый папа, много возится с сынишкой, а Саня – рассудительный и славный мальчуган, он не меньше взрослых заслужил порцию чахлого осеннего солнышка. В порядке компенсации я купила малышу воздушный шарик на пластмассовой палочке, и мы пошли гулять в парк. Крошили булку утке, обжившейся в фиолетовой луже с керосиновыми пятнами, катались на каруселях под громкий визг менее воспитанных ребятишек, пока цивилизация не вторглась в патриархальную идиллию телефонным звонком.

Андрей запихнул вредное изобретение в карман:

– Потребзащита в магазин нагрянула… Даже в выходной им спокойно не сидится! Надо туда съездить; и мама на даче, придется Саню с собой тащить…

Жалко мне Саню – чего ребенку сидеть в подсобке?

– Саня, давай я за тобой присмотрю…

– Ага! – с оптимизмом откликнулся Саня.

А его трудолюбивый папаша виновато улыбнулся и стал расшаркиваться:

– Ника, спасибо тебе громадное! Он не будет баловаться, правда, Саня?

Анрик опустился рядом с малым на корточки, поправил ребенку шарфик, потом поднялся и стал инструктировать меня так деловито, что даже в его приятном, мягком голосе слабым эхом проступили нотки и интонации любимой мамочки:

– Только не корми его фаст-фудом и шоколадки ему не покупай – у него аллергия! Я постараюсь быстро вернуться и сразу его заберу…

Мои познания в педагогике очень ограниченные – чем можно долго развлекать мальца, даже такого вымуштрованного, как Саня, я не знаю.

Поэтому помогла ему пару раз скатиться с горки, понаблюдала, как он грустно следит за стаканчиками с мороженым, и спросила:

– Саня, хочешь мороженое?

– Ника, что ты! Нельзя есть мороженое на улице – мы выпачкаемся и простудимся! – Саня взял меня за руку и притулился щечкой, – Знаешь, я уже нагулялся…

– Тогда пойдем ко мне в гости – хорошо? У меня мультфильмы есть…

– А шахматы у тебя дома есть?

– Нету…

Саня разочарованно вздохнул и спросил:

– А компьютер?

– Ноутбук тебя устроит?

Я привезла Саню к себе, старательно вымыла ему руки, выложила мороженое на тарелочку, обернула требовательного гостя кухонным полотенцем, чтобы он «не обляпался», и стала наблюдать, как ребенок чинно кушает.

– Привет! – Лида чувствует себя в отчих стенах очень запросто, уж точно комфортнее, чем я. Спрашивать прямо мне неловко, а догадаться по косвенным признакам очень сложно: она у нас еще в гостях или папа уже пригласил ее переехать сюда насовсем? Так сказать, с вещами? И если Лида приедет к нам – мы наймем новую домработницу или придется и дальше справляться с хозяйством собственными силами?

Пока я раздумывала, Лида зашла на кухню, потянулась за чашкой и зацепилась взглядом за моего временного воспитанника:

– Саня? Ты откуда здесь взялся?

– Ника меня привела. – Саня слез с табуретки, взял меня за руку, подтащил к Лиде и похвастался: – Ника моя бонна, будет за мной присматривать!

– А за твоим папой кто будет присматривать?

– Никто – бабушка на даче, папа уехал в магазин…

Я улыбнулась и потрепала Саню по белокурой умненькой головушке:

– За ним присматривать – легко! Он такой славный, совсем не шалит…

Лида презрительно дернула спортивным плечом, словно избавляясь от необременительного, но надоевшего груза:

– Шалит? Ника, он не представляет, что такое шалить, бегать-прыгать или в мяч играть. Он свежим воздухом раз в неделю дышит! У него любимая игрушка – шахматы.

И со вздохом добавила:

– Ребенок не виноват – это Андрей его так воспитывает, сам мамашей заорганизованный и малому шагу ступить не дает!

– Лида, вы Андрея хорошо знаете? – Я обрадовалась неожиданному совпадению и возможности расспросить про Анрика.

Но Лида нахмурилась и занервничала:

– Ох, Андрей такой сложный, его никто хорошо не знает! Он сам себя не знает…

– А давно Андрей у Дольникова работает?

Лида приподняла бровь, удивленно посмотрела на меня, потом вместо ответа наклонилась к Сане, улыбнулась и спросила:

– Солнце, я забыла, как твоя фамилия?

Санины белесые бровки удивленно сложились домиком от очевидности вопроса.

– Дольников…

– Как?

– Саша Дольников!

– А папина фамилия?

– Тоже Дольников…

Вот так. Есть вещи, которые знают даже малые дети!

Андрей сто раз расписывался при мне на официальных документах «за Дольникова». Но ведь я сама тоже постоянно расписываюсь за Чигарского!

Рот пора закрыть. Но я все равно выгляжу настолько глупо и жалко, что даже железная Лида обняла меня и стала утешать:

– Ника, он неплохой! Мы с ним почти год были… близкими людьми… Как человек, он даже хороший, он и и шахматы играет, и в делах просто умница, и мальчику с ним лучше, чем с этой алкоголичкой… Он даже мамочку свою любит… Просто у него отношение к жизни такое… Своеобразное! Эта музыка невозможная, этот идиотский пунктик – панически боится, что женщины его любят исключительно из-за денег… Только с деньгами или бедный, как мужчина он – ноль без палочки!

Кристальная дура, вроде меня, лучшего не заслуживает!

Суббота 16:16

Закатывать эффектные сцены – развлечение не для меня. Я не способна строго отчитать даже офисный персонал или хамоватую обслугу в ресторане. Ни визжать, ни кричать у меня просто нет физических сил!

Когда Андрей освободился достаточно, чтобы заехать за Саней, я без утайки назвала ему адрес укрепрайона для состоятельных людей, где находится отцовский дом, а потом и номер нескромного жилища. Села и стала терпеливо ждать.

Лида меня морально поддерживала – стояла рядом, скрестив на груди руки, как Наполеон с многочисленных портретов, и хмурилась.

Приехавший за мальчиком Андрей был препровожден охранником в гостиную, мы пошли друг к другу с разных концов огромной комнаты и замерли на некотором расстоянии – как дуэлянты в зачитанном романе. Я подняла глаза и сказала очень тихо:

– Дольников, как ты мог? Как ты мог так со мной поступить…

Андрей удрученно развел руками и попытался оправдаться:

– Ника, но я тоже не знал…

– Не знал, что ты Дольников?

– Нет, я не знал, кто твой папа. Ты тоже мне никогда не говорила!

– Ты никогда не спрашивал; если бы ты спросил – я бы ответила правду! А ты все время мне врал…

– Ника, пойми, очень тяжело заниматься бизнесом, если не любишь пить водку в саунах, ходить на футбол и водить общественных девок по клубам! Я стараюсь просто ни с кем не пересекаться. Вот и все. У меня методика…

– Методика, как обманывать девушек?

– Нет, методика организации бизнеса и жизни… Я все делаю сам!

– Никому не доверяешь?

– Не доверяю – ни им, ни их чиновникам, ни работникам! Я не бываю, где они, не делаю пафосных жестов, не прикуриваю от сотенных купюр, не заказываю фальшивых каминов, не слушаю шансон, у меня даже охраны нет… Она мне не нужна – я не бью морды официантам и взятки даю, только когда меня вынуждают!

– Ты действуешь правовыми методами!

Но Андрей проигнорировал мою горькую иронию:

– Да, я сужусь за каждую пядь земли и за каждую печать! И за это они все меня не-нави-дят! У меня в гипермаркете фугас недавно обезвредили, твой родной отец меня хочет убить, он мне ключицу едва не вывихнул! Лида, скажи, что это правда!

Лида продолжала стоять неподалеку от нас, как секундант.

– Андрей, меня на аукционе не было, я не знаю, что вы там вытворяли! Но если Шеремет тебя застанет здесь – точно убьет, и Нику тоже!

Андрей поискал глазами чадо – малой сидел на ковре и увлеченно извлекал из ноутбука истеричные звуки стрельбы и криков.

– Саня, кто тебе такую игру включил?

– Ника!

Андрей не стал журить меня за антипедагогический поступок и заторопился:

– Прекращай сейчас же, давай руку, мы едем домой!

– А Ника с нами едет?

– Ника придет к тебе в гости…

Саня поднял на меня большущие голубые глаза – такие же наивные, как у Андрея:

– Ника, когда ты к нам придешь?

– Не знаю, Саня…

Дольников сделал ко мне несколько шагов:

– Ника… Давай не будем ссориться из-за Шеремета? Ладно?

Я опустила голову и отвернулась:

– Андрей, иди, пожалуйста, сейчас папа вернется!

– Хорошо, я поговорю с твоим папой…

– Не сейчас!

– Завтра?

Я закрыла за Андреем тяжеленную входную дверь.

И снова пошла через гостиную – камин у отца не фальшивый, просто его еще не разжигали! А коридоры действительно длинные… Я юркнула в комнату и задернула шторы. Надо будет купить пестренькие вместо синих….

И снова задумалась о жизни. Такая жизнь мне не нравится!

Эпоха романтизма давно почила в бозе, девушке стало необязательно выходить замуж, чтобы быть счастливой. Необязательно выходить замуж, чтобы быть состоятельной. Девушка может заработать сама.

Ведь смог Андрей построить внушительный бизнес без мафиозных связей и пьянок, даже без охраны столько лет обходится! Но Андрей шахматист, у него есть стратегическое мышление. А я даже названий фигур не знаю и затрудняюсь предположить, куда меня забросит завтра.

С интеллектом у меня не очень – одни поверхностные знания. Хотя Люся без стратегий и образования отлично управляется в салоне. Работает в свое удовольствие, без скандалов и интриг, без изнурительных корпоративных марафонов за должностью с длинным названием. Но Люся мастер…

А я ничего не умею делать!

Я даже не представляю, какие практические шаги надо предпринять, чтобы обзавестись салоном красоты или бутиком. Единственное, что я сносно знаю, – это как работает рекламное агентство Чигарского. Конечно, в агентстве все критично – надо поменять систему внутреннего учета, набрать нормальный персонал, расширить спектр услуг до цивилизованного уровня и нормально построить отношения с клиентами.

Зато это готовый рентабельный бизнес!

Если бы Чигарский согласился мне его продать…

То есть прямо сейчас – в эту самую минуту – денег у меня нет.

Но папа обещал выплатить мне месячную зарплату Вика, сам Вик отдаст часть долга, что-то у меня осталось от заработков. Если Чигарский согласится продать мне агентство в рассрочку, этих денег хватит на первую выплату и переоформление права собственности, а потом хорошо бы выпросить у крестного льготный кредит под залог имущества агентства!

Только зачем это Чире и крестному?

За ответом я полезла на бельевую полку и выудила из пакета картонную папку.

В конце концов, и Чира, и Дим-Дим – разумные люди! Они хотят спокойно спать, ездить по миру и зарыть в братскую могилу недавнего прошлого память о снятых судимостях и прочих «репутационных рисках».

Я принялась сортировать содержимое на три стопочки, представляя, как за несколько лет успешной деловой активности накоплю капиталец, куплю себе необитаемый остров – скромный, где-нибудь в прибрежных водах Македонии, – буду жить там наедине с Интернетом и бездельничать круглый год. Загорю, похудею, научусь собирать икебану, прочитаю всего Толкиена и Кинга, пересмотрю полную версию сериала «Твин-Пикс»…

Но самое главное – мне больше не придется работать!