Текст книги "Позор семьи"

Автор книги: Татьяна Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Татьяна Королева
Позор семьи

Среда. 11:30

Мне никогда не стать настоящим позором семьи.

Грустно, конечно, что после стольких лет, проведенных в респектабельном Британском университете, я все еще говорю по-английски с удручающим русским акцентом, питаюсь фаст-фудом, вешу как две фотомодели, страдающие крайней формой анорексии, ношу одежду «винтаж» из-за врожденной неспособности отличить сумку «Биркин» от любой другой, в моей «бальной книжечке» нет ни одного известного плейбоя, и моя фотография вряд ли украсит колонку светской хроники, даже если в нее попадет.

Хотя для «настоящего позора семьи» все это слишком жидковато.

НО! Даже если бы я отощала до 40 кг, накачала губешки силиконом, в одиночку вынюхала весь кокаин, ввезенный албанской мафией в провинциальный английский Лидс, сошлась с арабским шейхом и в итоге попала в полицейский участок, обернутая поясом шахида, – мне все равно не стать настоящим «позором семьи».

Потому что достойным «позором семьи» может быть только СЫН!

А я дочь. Увы.

Максимальный ущерб, который способно нанести семейству такое никчемное создание, как дочь, – это выйти замуж за « полного негодяя».

Я убрала пальцы с клавиатуры, потерла запястье и глубоко задумалась. Конечно, когда отец упоминает «полного негодяя», речь не идет о человеке с избыточным весом. Может, этот «полный негодяй» на самом деле – худой, образованный, интеллектуальный и даже носит круглые очки? Тогда плохи мои дела, потому что Vik – мой самый-самый близкий человек – как раз соответствует описанию по формальным признакам…

С того дождливого дня, когда папа увез меня домой – в такой же скучный и провинциальный город, как Лидс, только на родине, a Vik остался за Ла-Маншем, между нами естественным образом протянулась прозрачная паутинка глобальной сети. Я стараюсь писать милому каждую свободную минуту – хорошим литературным слогом, разумно и информативно. Как-никак Vik с преподавательской кафедры внушает безнадежным, вроде меня, основы финансового анализа! И главная проблема, с которой я столкнулась в эпистолярном жанре, – даже не скудный словарный запас, а полное отсутствие в моей жизни ярких, значительных событий.

Да и откуда им взяться – изо дня в день я тупею в агентстве наружной рекламы «Магнификант» по той прозаической причине, что его хозяин – господин Чигарский – много лет приятельствует с моим одиозным папашей. Маюсь от тоски душевной – вот как сейчас – на митинге, которые здесь по старинке именуют «пятиминутками» независимо от продолжительности. Я вздохнула – тяжело или романтически, – но, во всяком случае, достаточно громко, чтобы привлечь внимание шефа.

– Давай, Ника, не скромничай – выскажись! – поощрил меня взмах руководящей длани.

Суть совещания я успешно пропустила мимо ушей, слагая очередную эпистолу для Vik’a, и теперь неопределенно промямлила:

– А мне нравится…. – Любой шеф любит, когда персонал одобряет его идеи!

– Мне тоже! – лояльно подхватила сухопарая мадам, ответственная за корпоративных клиентов, и продекламировала выборный слоган местного депутата: «Не будь лохом – голосуй за Блока!»

– Взялись инкриминировать нам этого «лоха»! Литературное слово! – наперебой возмущались коллеги, – Огляделись бы вокруг – мат на мате! На центральной площади висит спокойно плакат «СУКА-ЛЮБОВЬ», по три метра каждая буква, и всех устраивает!

– Альмодовара фильм рекламируют… – брезгливо скривился начальник производственного отдела. Единственный мужик, не считая охраны, в здешней богадельне, у него даже есть какое-то инженерное образование, и ведет себя он нагло.

Тоже мне большой эстет! Не знает, кто «Суку-любовь» снял! Я поправила:

– Режиссер фильма – Иньяриту Алехандро Гонсалес…

– Значит, всяким Альмодоварам – Гонсалесам можно матом гнуть! Им все здесь можно – только взятки плати! А русскому человеку, честному предпринимателю, в родной стране – нельзя! А я, между прочим, им, – шеф поднял указательный палец в направлении натяжного потолка, – я им не взятки – я им налоги плачу! И коммунальные, и федеральные! Я на них в суд подам и засужу!

Тучная тетенька с прытью, редкой в таком сильно постбальзаковском возрасте, взлетела с места, обогнула весь длиннющий стол и принялась беззвучно шевелить губами у самого бизнесменского уха. Здешний само-главный бухгалтер блюдет коммерческую тайну. Хотя то, что налоги шеф платит редко и мало, – не секрет даже для меня на третий рабочий день!

Господин Чигарский сразу сменил вектор атаки и презрительно скривился:

– Пусть Блок сам платит штраф за ненормативную лексику в рекламном сообщении! Он же будущий депутат – должен заботиться о бюджете! Его политтехнологи этот дефективный слоган придумали – ему и штраф платить! Помню, они уже готовый оригинал-макет привезли. Где заказ с приложением макета?

Аленка – юная барышня в загадочной должности «менеджер месяца» – хлопнула пышными ресничками, наращенными по новейшей технологии:

– А заказа нету… Вы же сами сказали – надо их макет забраковать и за верстку нового взять денег дополнительно…

– Значит, меня штрафуют, и я сам в этом виноват? – Шеф вскипел быстрее электрического чайника. – Я виноват, что мои сотрудники по-го-ло-вно пучеглазые гоблины? Вы истощили мое терпение! Особенно ты, Алена, – марш-марш в общий зал! Освободи кабинет менеджера месяца!

– Распоясались! Надо на них психолога нанять, хватит с ними миндальничать, – сурово констатировал начальник охраны и поправил совершенно неуместные в офисе антибликовые очки, – Дадим насчет психолога объявление в Интернете.

– Все – рассосались по рабочим местам!!

Я подхватила ноутбук и понуро поплелась вместе с прочими сотрудниками, но шеф поймал меня за локоть:

– Вероника, постой! Ты в самодеятельности – или что там есть, в университетах в Англии, – участвовала?

– Нет…

– Напрасно! – Господин Чигарский нахмурился сурово, как президент США при упоминании международного терроризма, и уведомил меня: – Значит, так: сейчас плакать будешь! Громко! – набрал номер и сунул трубку мне: – Начинай!

Я добросовестно, но ненатурально захлюпала носом.

– Слышал? Шеремета единственная дочка плачет… Да, Георгия Алексеевича. Дочка – у меня работает… Не важно, как я его уговорил, важно, до чего ее твои политтехнологи довели! – рокотал шеф в трубку как девятый вал, угрожая накрыть с головой того самого Блока, за которого не голосуют только полные лохи. – Просто псы-рыцари, а не люди! Ну, раз бабы – значит, суки… Только Шеремет разбираться не станет – московские они или урюпинские, может себе позволить. Что натворили-то? Оригинал-макет не предоставили в срок, еще и нахамили девочке! – Шеф понизил голос. – Едва отговорил отцу жаловаться… Ну что ты, ты же мне как родной! Пусть быстренько везут утвержденный оригинал-макет и договор подписанный… Жду!

Чигарский состроил умолкшей трубке удовлетворенную гримасу и сразу же поставил мне новую задачу:

– Так, Ника, как привезут эти политтехнологи «пучеглазку», давай сразу готовь ответ в органы, мол, разместили мы рекламу на законных основаниях, а штраф следует взыскать с заказчика рекламы – избирательного штаба господина Блока А. В.!

…Такие нехитрые стратагемы в стиле «батьки Махно» – конек шефа. Понятное дело, рекламное агентство – не единственный и даже не главный бизнес преуспевающего господина Чигарского. Зато нам, как всякой любимой игрушке, достается львиная доля хозяйского времени и внимания. Поэтому всем приходится здорово суетиться – как инфузориям, на которых придирчиво уставились в микроскоп!

Мои многочисленные коллеги – разновозрастные особи женского пола – блондинки и крашеные, худые и плотно подсевшие на диету, хронически беременные и временно свободные, уже разведенные и еще одинокие – с девяти до восемнадцати часов теснятся в душном общем зале, разделенном низкими стеклянными перегородками, как старомодная телефонная станция, и самоотверженно сражаются за почтенное звание менеджера месяца.

Вполне логично, что почетный титул «менеджер месяца» достается той, у кого больше всего заказчиков! И в погоне за этим самым клиентом девчонки день за днем, от восхода до отключения ламп дневного света, утюжат справочники предприятий, местную прессу и Интернет, рассылают тонны бумажных и мегабайты электронных писем, перегружают телефонные линии и руководящие уши заученными «говорилками». Как партизаны, опасливо озираясь, расклеивают рекламные листовки и запихивают буклеты РА «Магнификант» в почтовые ящики новостроек, подбрасывают в ячейки супермаркетов и «забывают» в салонах красоты. Они крадут друг у друга визитки корпоративных менеджеров и рабочие блокноты, чтобы первыми оповестить потенциальных заказчиков о наличии свободных рекламных мест и непременно потребовать предоплату. Потому что все они помнят слова нашего мудрого шефа: лучшая реклама для рекламы – это бесплатная реклама! Лучшая оплата – это наличные!

И только ко мне заказчики идут сами. Я не участвую в жалком спектакле под названием «Смертельная битва за клиента».

МОГУ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ.

Вышло так ловко, что я сама залюбовалась последней фразой.

Готовый рекламный слоган!

Конечно, это правда только отчасти – но Vik… Нет… Это неправильно!

В моем сознании беззвучно клацнул внутренний переключатель шрифтов. Вик такой же русский, как я, просто живет в Британии слишком долго – с заброшенного в лабиринты памяти подросткового возраста.

Так вот, Вик не знает, что шеф отправляет ко мне исключительно проблемных или просто скандальных заказчиков, которых рассчитывает, в крайнем случае, припугнуть несгибаемым имиджем моего родного папки. Заказчиков с характером в агентстве хватает, даже с избытком. Только успевай окучивать.

В качестве подтверждения последнего факта на мой стол – прямо поверх документов и милых канцелярских мелочей – опустилась увесистая спортивная сумка, а следом в «гостевой стульчик» без всяких церемоний плюхнулся ее владелец – мужик лет тридцати, похожий на актера Брэда Питта. С поправкой на то, что нарочитая небрежность голливудских гениев создается при помощи специальной гримерной пасты, а у моего визави щетина самая настоящая, кожа покрыта неровным дачным загаром, а волосы на голове взъерошены так, что опытному стилисту не воспроизвести это даже в условиях конкурса. Грязюка у него на кроссовках тоже естественного происхождения и стекает прямо на пол.

– Ты Ника? – спросил мужик и улыбнулся мне очень неформально; вокруг светлых глаз обозначились озорные морщинки.

Если гипотетически представить, что я сижу в парке на лавочке – а он присел рядышком и с такой улыбочкой предлагает мне мороженое или горстку дачной малинки, – я бы, наверное, согласилась, а потом подумала, встала и убежала. Но я не гуляла в парке со времен средней школы, к тому же здесь – офис, бежать некуда, и подобное панибратство выглядит как минимум неуместно!

Я брезгливо указала пальцем на мокрый след сорок пятого размера:

– Ноги вытирать нужно. Здесь ОФИС! Грязная обувь в офисе – не приветствуется!

– А я еду со стройки…

Как раз вчера, после дождя, шеф велел украсить входные двери офиса табличкой «Просим вытирать ноги!», так что мне нужно не объяснение, а извинение.

Я саркастически уточнила:

– Значит, вы – строитель? Строителям можно не соблюдать правила?

– Почему строитель? Нет, я… – Визитер по-мальчишески смутился и заерзал на стуле, зацепился взглядом за приколотый к моему свитеру бейдж с крупной надписью «Менеджер ВЕРОНИКА» и объяснил: – Я… я тоже менеджер… Послушай, Ника…

Страшно раздражает, когда мне «тычут» малознакомые люди, а Никой меня называют исключительно в домашнем кругу, из-за того что крошкой я не умела выговаривать своего полного имени. Поэтому с первого рабочего дня я надежно заслонилась офисной культурой от травмирующих детских воспоминаний пресловутым бейджем. Хотя, строго говоря, – никакой я не менеджер. Для обозначения моих обязанностей в английском языке нету подходящего слова, а в русском – специальности в квалификационном справочнике. Но этот прискорбный факт не помешает мне нажаловаться на обнаглевшего посетителя в охрану.

– Мое имя Вероника, – я для доходчивости постучала ногтем по пластмассовому прямоугольнику, – и я иду за охраной!

И действительно пошла.

Охранник, вместо того чтобы стеречь вход, где-то болтался, пришлось толкнуться прямиком в дверь с табличкой «Департамент внутренней безопасности» и окликнуть мирно дремавшего главу отдела:

– Федор Владимирович! Мне нужна ваша профессиональная поддержка!

Я не-на-ви-жу охрану и тех, кто в ней работает, – мне никогда не понять ущербную логику людей, навечно застрявших между войной и миром. Например, сейчас, вместо того чтобы схватить моего обидчика за плечи и вышвырнуть из офиса вместе с замурзанной сумкой, Федор Владимирович тряхнул мужика за руку и просто-таки расцвел в улыбке:

– Андрей, как ты быстро доехал! Ну, пошли к шефу!

– Ждет? – потянулось на стуле лицо, обозначенное как «Андрей».

– Не ждет, но будет рад! Идем, Вероника, поможешь…

Через минуту я наблюдала, как в лучших традициях гангстерских боевиков из спортивной сумки прямо на хозяйский стол вываливают груду денежных знаков.

– Тут на тридцать постеров, за два месяца… Уже напечатали, я сказал, чтобы сразу везли к тебе в агентство… Успеешь разместить сегодня? – Небритый говорил с Чигарским об этой горе наличности буднично, как о бутылке пива.

– Угу… – Шеф сосредоточенно пересчитывал деньги. – Постер – не баннер. Быстро сделают… Будь спокоен – успеем…

Что постер – не баннер, знаю даже я!

Где-то в неведомой мне дали рекламодатели печатают постеры на бумаге, потом привозят а агентство. Здесь циничные люди из производственного отдела безжалостно режут чудеса полиграфии на несколько сегментов и приклеивают сегменты на стальные плоскости рекламных конструкций. Поэтому процесс именуется «поклейка».

А с баннерами все не так просто – здоровенные изображения, нанесенные на специальную прочную ткань, привязывают к щитам веревкой, которую продевают в специальные дырочки, расположенные по периметру. Этот сложный процесс называется «навеской». Что происходит быстрее – поклейка или навеска – вопрос для меня сугубо философский.

Но в любом случае в производственном отделе работают вовсе не мускулистые передовики производства с плаката сталинской поры, а гнусавые пьющие лузеры, мало приспособленные к физическому труду за весьма скромное вознаграждение. Так что шеф преувеличивает: дня три с поклейкой провозимся – как минимум.

Так небритому хаму и надо!

Я довольно улыбнулась. Шеф – тоже и похлопал меня по плечу:

– Вот, Вероника наша – в Англии училась. Специалист. Будет теперь тебе, Андрюша, рекламную кампанию делать! Креативную…

В Англии меня учили совсем другому – производить оценку страховых рисков или в крайнем случае кредитных – если кому сильно нужно. Моя специальность называется «актуарий» [1]1
  Актуарий – специалист по расчетам страховых тарифов, страховых рисков, ссудных рисков и рисков по страховым выплатам.


[Закрыть]. Это мудреное слово чуждо русским ушам, потому я робко прошептала:

– Я же… Я – финансист…

Шеф сразу пододвинул ко мне горку купюр:

– Тогда помогай считать! Андрей теперь твой заказчик! Если что, с тебя спросит…

Когда все деньги были рассортированы, а мой новый клиент отбыл, Чигарский сурово – как памятник Дзержинскому – сдвинул брови и напомнил:

– Вероника, ты слышала про конфиденциальность? Незачем тебе отца лишний раз обременять разговорами, что у нас тут происходит… Он и так человек занятой…

Я серьезно кивнула.

Людям свойственно преувеличивать степень моей близости с отцом.

В реальности мы никогда не говорим о делах.

Мы даже видимся редко, а разговариваем еще реже.

Конечно, папа меня любит. Если меня похитят и станут требовать выкуп, он сразу же заплатит. Только сперва сделает все обязательные налоговые платежи, внесет проценты по кредитам, рассчитается с зарубежными поставщиками и местным персоналом, оплатит аренду, амортизацию и автостоянку…

Только меня никогда не похитят – я под надежной защитой.

Да, вынуждена признаться, я прихожу раньше коллег и торчу в офисе допоздна вовсе не из фанатичного желания сайгачить на чужого дядю. Просто родительский водитель успевает привезти меня в офис исключительно до начала рабочего дня – потом он будет нужен отцу. А вечером я терпеливо жду, пока освободится подходящее транспортное средство и некто из охраны, чтобы отвезти меня домой.

Словом, времени для работы у меня достаточно, еще бы пару таких крупных заказчиков, как этот загадочный «Андрей», и у меня будут все шансы стать менеджером месяца! Это тебе не бессмысленное звание «ударника труда» и тряпичный вымпел из забытых советских времен.

Менеджеру месяца полагается отдельный кабинет с мощнейшим кондиционером и персональным туалетом. И самое главное – право предоставлять своим клиентам скидку до десяти процентов на размещение рекламы! Серьезные деньги.

На самом деле серьезные – особенно если клиенты платят наличными. Бумажные денежные знаки – древнее изобретение китайских императоров, почти забытое с тех пор, как мир объявил себя цивилизованным, – все еще пользуются преимуществом в землях диких нефтяных олигархов.

Об этом редко пишут в газетах, но российский рекламный бизнес по оборотам наличных средств давно оставил позади наркодилеров, торговцев оружием и донорскими органами, книгоиздателей, наемных убийц и проституток…

Тут я сбросила скорость щелканья по клавишам и призадумалась.

Насчет рекламного бизнеса не сомневаюсь – это чистая правда.

Сомневаюсь в другом – что мои скудные наблюдения над жизнью заинтригуют Вика. Вообще – как сложно поддерживать интерес у человека, от которого тебя отделяют два дисплея и много километров суши и моря. Может быть, Вик сейчас попросту закроет мое письмо и предпочтет штудировать сайт с биржевыми котировками.

Сложные многоходовые спекуляции активами или предполагаемое падение акций признанных монстров – вот о чем стоило бы написать Вику. Тогда он примчался бы ближайшим авиарейсом!

Но агентство Чигарского – частное, а не акционерное предприятие, и самая сложная финансовая операция, на которую способна его обрюзгшая бухгалтерша, – перевод прибыли в офшорную зону по фиктивному контракту!

Ничего достойного внимания Вика.

Может, порадовать милого остроумной бытовой зарисовкой?

Я высунулась из-за перегородки и оглядела территорию: рабочий день в разгаре – коллеги тупо таращатся на дисплеи либо бубнят в телефонные трубки, опасливо прикрыв мембрану рукой. Тоска…

В поисках сюжетной канвы я направилась в душную, крохотулечную комнатушку, функционирующую как кухня. Все самое интересное в жизни офиса происходит именно здесь – потому что тут нет видеокамеры, присматривающей за сотрудниками. Но стоило мне войти, как барышни настороженно притихли – понятно, производственных вопросов вроде «лазерной порезки – мускульной навески» здесь не обсуждают, здесь день-деньской жалуются друг другу на жадность шефа и измельчание мужского пола в целом.

Традиции демонстрировать новичку дружелюбие и командный дух в России напрочь отсутствуют. Да мне, в сущности, и так нормально. Я гордо пристроилась на неудобной высокой табуретке и стала хлебать чай вприкуску с глазированным сырком.

– Везет тебе… – принялась завистливо хныкать Аленка, – Вероника, я тебе сразу скажу: Анрик – тот еще кадр, сразу шефу жалуется… Знаешь, сколько раз меня из-за него штрафовали? А сколько я ему помогала? Нас хорошие клиенты всегда благодарят – правда, девочки? Так он меня хотя бы угостил чем-нибудь. Десертом, мороженым или сырком… А сам работает с молокозаводом, там глазированные сырки тоннами отгружают! Полный урод!

Меня в прямом смысле тоже не угощал.

Он просто забыл пакет с глазированными сырками около моего компьютера – не пропадать же добру? Да и сырков всего-то три штуки!

– Алена, не знаешь – этот молочник женатый? – донеслось из дальнего угла.

– Не знаю… Я его не спрашивала, он такой скандальный! Чуть что орет…

– Это из-за твоей одежды…

Аленка закаленная барышня и круглый год носит местную униформу «девушки на выданье» – мини-юбочку до половины ягодиц, топик до середины соска и сверкающую бирюльку в голом пупке.

– Эффект божьей коровки – мужиков твой прикид только отпугивает!

– Да было бы кого отпугивать!

– В этой стране давно нет свободных мужчин! Они уже родятся женатыми!

– Надо их разводить, а не комплексовать!

– Валить отсюда надо! За кордон…

– А кто пользовался сайтом «Натали-Шарман?» Серьезные знакомства в Германии… – Самая сладостная и тайна мечта русской женщины любого возраста и социального статуса – выйти замуж. По любви, но только за богатого… Или хотя бы просто по любви. Или хоть без любви и за бедного, но непременно – замуж!

Но лучше всего – замуж за рубеж.

Я снисходительно воззрилась на болтушек с высоты табурета и пяти лет, прожитых среди развитого капитализма. Наивные – для «зарубежа» вы навсегда останетесь слишком упитанными и суетливыми, ваши ногти всегда будут слишком длинными, макияж – слишком ярким, а одежда – неуместной. Вам никогда не понять назначения десятка социальных карт и предметов, которыми торгует секс-шоп, а время, сэкономленное на депиляции интимных частей, вы станете посвящать приготовлению блюд, более экзотичных для европейских желудков, чем кус-кус и скорпионы в карамели!

Вам никогда, никогда не стать настоящими леди!

Поверьте мне – уж я-то знаю наверняка!

Поэтому буду выходить замуж только за русского, как Вик! Я с теплотой погладила эмблему университета на чашке – милый подарил мне на прошлое Рождество, – размешала сахар и прямо с чашкой возвратилась за рабочий стол – закончить письмо.

…Пить чай на рабочем месте в офисе строго запрещено.

Но лично мне – МОЖНО. Так меня поощрили за…

Рука моя снова напряженно замерла над клавиатурой.

По правде говоря, меня поощрили за мастерски подделанный фотоотчет. Я вставила изображение с оригинал-макета заказчика в фотографию рекламного щита, поэтому истеричный хозяин канцелярского магазина до сих пор уверен, что его рекламу разместили вовремя, а не неделей позже. Как такое объяснить русскому человеку, который живет в Британии так долго, что успел забыть мелкие дефекты на лице матери-родины?

Мои сомнения прервал телефонный звонок.

– Рекламное агентство «Магнификант», Вероника!

– Вероника, я у вас на столе случайно оставил образцы упаковки сырков…

– Сырков глазированных «Сладкая долька»?

– Да, – обрадовался сложный клиент Андрей.

– Упаковка, по счастью, сохранилась… – Я осторожно – как в детстве, ногтем – разгладила обертку от последнего десерта. За остальными придется нырять в недра мусорной корзины!

– Вынесите их мне, пожалуйста, я внизу в машине…

Зря я набрасывала куртку – солнышко пригревало совсем по-летнему, и ветерок играючи смешивал первые опавшие листочки с серой пылью.

Несколько листков острыми золотыми искорками застряли в багажнике над крышей черного джипа. Серьезная зверюга – авто впечатляет! Только очень грязненькое.

Если завтра война – можно юзать как бронетранспортер или как танк.

Вместо пулеметных очередей из открытого окна боевым рокотом лился серьезный рок-концерт. Я все еще могу узнать некоторые старые темы с трех нот и сразу опознала звуки культовой группы «Нирвана»:

– Барахолка!

Андрей виновато оглядел салон, схватил пустой смятый пакет и стал искать, куда бы его убрать с моих строгих глаз. Ух, воспитательный эффект нашего общения налицо!

Я довольно улыбнулась и объяснила:

– Это композиция… «Swap Meet» часто переводят как «Барахолка»…

Анрик бросил попытки прибрать и просиял:

– Нравится?

Не так чтобы очень. Я вообще рок не люблю, просто деться мне от него в родительском доме некуда. Но объяснять постороннему человеку, что солидный и уважаемый бизнесмен Шеремет с дней моего раннего детства и по сию тоскливую пору слушает панк-рок, а то и роковую классику потяжелее, как-то неудобно. Я решила соскользнуть со щекотливой темы и ехидно полюбопытствовала:

– Андрей, а вы машину принципиально не моете?

Анрик опять смутился, покраснел под трехдневной щетиной – в сопровождении жесткой инструментовки это выглядело по-особенному старомодно, даже по-детски, словно я застукала его поедающим десертной ложкой бабушкино варенье прямо из банки, – и пробормотал:

– А это не моя машина… Я безлошадный, типа…

Правильно папа говорит: все работники – ворье и лодыри!

Был бы у него свой собственный джип за полтораста тысяч баксов – языком бы вылизывал! Я брезгливо протянула наемному труженику молочного фронта обертки.

– Уж простите, содержимое съела…

– А это вам – за труды… – Андрей вложил мне в ладонь сотенную купюру американского образца.

На редкость унизительное ощущение!

– Это что – на чай? Я столько не выпью…

– Вы присмотрите, пожалуйста, чтобы мои постеры действительно разместили!

– Мы же фотоотчет предоставим! – возмутилась я.

– Я Чиру, Чигарского, знаю уже много лет! Он же половину фотоотчетов подделывает! Про алчность вашего шефа здесь легенды рассказывают…

– Например?

Как человек лояльный, я не собираю сплетен про шефа. Легенда – совсем другое дело.

– Например, он на пари – за некоторую сумму – публично справил малую нужду в центральный фонтан…

Хорошо, что я училась в демократичной Англии, такой простецкой жизненной историей меня не шокировать.

– Очень смешно! Кто же с ним заключил такое пари?

– Нашлись любители. Чира из бандитов в бизнесмены выбился – как Гош или Дема… Он вам зарплату никогда не поднимет и премии не насчитает! Так что берите деньги, не сомневайтесь – это стандартная практика!

Я рассеянно запихнула хрусты в карман и уточнила:

– А Гош и Дема – это кто?

– Часть легенды, – терпеливо объяснил собеседник, – Есть у нас такие Шеремет и Духов, сейчас стали большие финансисты, считают себя олигархами, учат, как жить правильно, какую кому музыку слушать, а в перестройку бегали с пистолетами, как обычный криминалитет, – делили сферы влияния…

Мой отец – респектабельный бизнесмен с безупречной кредитной историей! В 1985 году он эмигрировал в США по политическим мотивам и провел там целых пять лет! Если бы я была настоящим сыном, то за слово «криминалитет» хрястнула бы в наглую небритую морду кулаком.

Но пришлось по-девчачьему ограничиться саркастической фразой:

– Вот узнает Шеремет про вашу легенду и подаст в суд за клевету, причинившую ущерб деловой репутации!

Магическая фамилия предка не произвела на собеседника обычного парализующего эффекта. Он только хмуро ухмыльнулся и отрезал:

– Руки коротки, – а потом галантно открыл мне дверцу чужого дорогого авто.

Смело!