Текст книги "Именем Анны. Возврата не будет (СИ)"

Автор книги: Татьяна Губоний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Ресторан был пуст. Они устроились за столиком на четверых и, перекусив, обсудили вчерашнее.

Рассказ Айгуль про анализы и промывания, прописанные «отравленным», Лент выслушал с нескрываемым удовольствием. Да и в целом, настроение у ведьмака было прекрасным, даже фойе провинциальной гостиницы «Московский Тракт» казалось ему сегодня уютным. Может, потому что где-то вдалеке, за барной стойкой или на кухне крутили французский шансон? Или потому что вокруг пахло кофе и сдобой. А может, как подсказывало Ленту сердце, из-за того, что лже-Полина вовсе не умерла, в общем, поздний завтрак получился приятным, и уходить из ресторана Ленту не хотелось.

Он как раз подумывал, не заказать ли ещё один эспрессо, когда заметил, как встревоженно забегали по залу официанты. Это ему не понравилось. Подобравшись, он проследил глазами за направлением их быстрых взглядов. Выходило, что смотрели они (или поглядывали на ходу) куда-то за спину Ленту. Туда же смотрела и Айа. Само собой, он тоже обернулся. Эх, лучше бы он этого не делал! Абсурдная мысль, конечно, от его взглядов здесь мало что зависело, изменить происходящего он всё равно не мог, а происходило следующее: по холлу гостиницы, от входной двери в сторону стойки регистрации, шёл не кто иной, как его отец, неподражаемый глава синего клана, советник британской Короны Питер Скорз. И откуда только взялся!

Зачем он здесь? Почему не предупредил? Догадки и подозрения мгновенно атаковали опустошённую милой беседой голову Лента, возвращая его к непростой действительности.

Скорз-старший шёл медленно и уверенно, слегка склонив голову набок, и скользил острым взглядом по сторонам. Лент, в свою очередь, разглядывал неожиданного гостя сквозь прищур глаз и оценивал впечатление, производимое родителем на окружающих. Обычно по мере приближения отца к людям, как случайные прохожие, так и могущественные тёмные одинаково вытягивались в струнку и замирали. Будто чувствовали, насколько он другой, насколько отличается от них, не совпадает, не соответствует... Так было всегда и везде, но здесь, в Ростове Великом, прямо скажем, в городе, не привыкшем к высоким визитам, чувство несоответствия просто зашкаливало. Казалось, сама гостиница, качая стенами, уверяла случайно заглянувшего посетителя: «нет-нет, вам не сюда!»

Не успел родитель осиять своим присутствием первое полушарие холла, вслед за ним в дверь проскользнула Любочка. В строгом костюме, с маленькой сумочкой на плече и с чуть большей рядом на колёсиках, она представляла собой саму собранность. В роли своей Любочка, вероятно, пока не определилась, или склонялась к секретарской, поэтому и место заняла скромное, на пару шагов сзади.

Что ж, теперь хотя бы ясно, как отец сюда добрался – самостоятельно он бы и границ вип-зала аэропорта не пересёк.

Тут монарший советник увидел знакомое лицо и изменил курс ледокола, направив стопы к столику сына. Замершие за стойкой регистрации барышни – к слову, те же, что регистрировали Лента, – выдохнули и отпустили пресс.

– Лаврентий! – воскликнул советник, подходя и останавливаясь рядом с ним. – Как я рад, что вижу тебя в добром здравии!

Лент поздоровался кивком, не вставая, оставив отцу свободу суждения по поводу своих впечатлений от неожиданной встречи. Только сухо спросил:

– Ты здесь зачем?

– Как зачем? Тебя проведать, например. Или осмотреть достопримечательности Золотого Кольца. Тоже неплохой план, ты не находишь?

Понять отца было сложно всегда, а на фоне сюрприза с его появлением и подавно, но в том, что сказанное было отговоркой, Лент не сомневался.

Существовала вероятность, что его смущало присутствие незнакомой ему тёмной, на этот случай Лент незамедлительно представил Айю:

– Это Айгуль, при ней ты можешь говорить открыто.

Но отец только поклонился ведьме, отмечая услышанное, объясняться он не спешил. Да Лент уже и сам понял, что дело было не в Айе. Смутить отца чьим-либо присутствием было непросто, ни практически, ни теоретически. О! И Патрик здесь!

Худощавый англичанин как раз протискивался в дверь с огромным чемоданом. Неужели отец захватил на каждый день по костюму?

Додумать Лент не успел, к нему подскочила Любочка: Лаврентию Петровичу ни о чём не стоило беспокоиться, они заехали только поздороваться, а остановятся они в загородном доме мэра, по персональному приглашению последнего.

Такое заявление было не менее неожиданным, чем само «высочайшее» появление, и Лент уставился на отца с подозрением. Тот редко отступал от протокола, да и не так грубо. Отец только хохотнул: – Не волнуйся, он не знает, кого принимает, – и, наклонившись к уху сына, добавил шёпотом: – Но боится до одури.

Вот как сие понимать?

Переспросить не довелось. Патрик докатил наконец чемодан до ресторанного столика, вокруг которого теперь вершилось столпотворение, и неудачно впихнул его между стульями. Те разъехались, загремев. Естественно, все глаза обратились к англичанину, но сам он этого не заметил и продолжал вертеть головой по сторонам, пугая окружающих очумелым взглядом иностранца. Углядев Айгуль, явно выделявшуюся среди остальных восточным типажом, он широко улыбнулся и поздоровался с ней по-английски «Хеллоу», и тут же перешёл на русский с Лентом, протягивая ему руку для рукопожатия.

Выражение лица старой Айи от Лента не ускользнуло: «хэллоу» её рассмешило, но одновременно и понравилось. Хоть кому-то хорошо, подумал он и снова хмуро уставился на отца с немым вопросом. Они не договорили.

– Мы ненадолго, – тут же сказал тот. – Нас ждёт машина.

Вот как! Машина? Лент красноречиво опустил глаза на чемодан. Зачем тогда они притащили сюда эту громаду?

– А... Это Пати, он перестраховщик, ты же знаешь.

– Здесь артефакты, сэр, – ничуть не смутившись, прокомментировал последнюю ремарку Патрик. – Не выпускать их из поля зрения – моя работа.

Что ж, по крайней мере, теперь ясно, что отец полностью в курсе возможной угрозы и подготовился ко встрече с чёрным серьёзнее, чем в прошлый раз.

– Ну, ты у меня мальчик понятливый, – сказал тот, улыбаясь, – а мы поехали. Я перезвоню тебе, когда устроимся. Кстати, Роза остановится у нас.

Почему это? Как это «у нас?»

В слух спрашивать не пришлось. Отец всё понял и так. Нет, ну нельзя же быть настолько «читабельным», успел упрекнуть себя Лент прежде, чем получил следующую порцию разъяснений.

– Знаю, вы приготовили для неё люкс, но он не пропадёт – в нём остановится Савила. Ты же знаешь, насколько мы с Розой дружны. Не лишай меня её компании, сын.

Отец не просил. Он сообщал Ленту о своём решении, разве что в вежливой форме. И делал он это, уже уходя, из полуоборота. Мог, кстати, и не оборачиваться, Лент не раз разговаривал с его спиной, привык.

Через несколько секунд фигура королевского советника исчезла в проёме двери. Туже же юркнула вслед за ним Любочка, и там же ненадолго застрял с чемоданом Патрик.

Лент переглянулся с Айгуль.

– Как тебе?! – спросил он, не в состоянии выдавить больше ни слова.

– Симпатичный, – ответила Айгуль.

Такого эпитета по отношению к отцу Лент ещё не слышал. Ведь Айа говорила о старике, ведь так? А ещё, у неё было такое выражение лица – хитро прищуренные глаза и блуждающая полуулыбка, – что Лент совершенно растерялся. Захотелось выйти из этой комнаты кривых зеркал и захлопнуть за собой дверь.

– Тебе что-то известно про приезд Савилы, Айа?

– Нет, но мне известно про люксы. Мои люди починили оба. Поломки были простыми и, как они выразились, умышленными.

Лент посмотрел на ведьму с вопросом – нужная ли это информация? Та пожала плечами, предоставляя ему возможность решать самому. Ладно, эта загадка – не из самых срочных, да и непонятно, достойны ли тайны отеле-вредительства места в череде его загадок.

– Твои люди молодцы. А отец? Он-то откуда узнал, что мы приготовили для Розы номер? Почему он всегда всё знает? Ладно, пойдём, Айгуль. Этот ресторан – несчастливое место. Договорим в номере.

Глава 21

Номер встретил их атмосферой защищённости. Айа, похоже, это оценила – осмотрелась и даже принюхалась, обошла все углы и удовлетворенно присела к рабочему столу.

– А это что такое? – тут же спросила она, глядя на каракули из имён и стрелок в раскрытом блокноте. Наверняка заметила там своё имя.

– Попытка анализа. Поможешь? Что ты знаешь о чернокнижниках? Не в теории, а на практике, и желательно, с приложением к конкретной местности. Меня интересует Чёрный пруд.

– На Зинаиду, что ли, думаете, мастер?

Лент искренне удивился. Травница вообще не вписывалась в его представление о колдунах. Такая простая и в то же время царственная.

– Кстати о Зинаиде. Откуда она, не знаешь? Почему здесь? Слишком манерная для села.

Айа помолчала и взглянула на Лента с прищуром:

– Есть у меня предположения, но доказательств нет.

– У... Прям сразу «доказательств»? Ты, что же, обвинение формируешь?

Глаза Айгуль недобро блеснули. Лент хорошо помнил её предупреждение о том, что Зинаида не в ладах с законом, но если честно, блюсти мораль молодежи своим долгом не считал – ни новомодная манера беспорядочных связей, ни вызывающие привыкание вещества, в число которых вполне могли попасть некоторые травки, его не интересовали. Добровольно же. Его больше заботило соблюдение других законов, из разряда «не убий» и «не укради». Последний – с поправкой на особенности морали клана.

Айа, будучи зелёной ведьмой, должна была думать в похожем ключе. Так что же её беспокоит?

– Есть у меня нехорошие подозрения, мастер. Люди к ней ходят разные, и приезжают издалека, но… в основном девчонки молодые. Тяжёлыми приезжают.

Вот тут Лент и поперхнулся: – А уезжают?

В зелёном клане сводить счёты с жизнью, своей или чужой, было строжайше запрещено. И понятно, почему. С таким потенциалом, как у ведьмы, можно запросто «иссушить» каким-нибудь наговором любого человека. Были на памяти Лента умелицы, сознательно нарушившие запрет – он наказал. Сурово. Попадались и дурынды, просто переусердствовавшие. Эти каялись и отрабатывали вину перед семьей умершего. Отношение к жизни, безотносительно её качества – потому как нагадить могли ещё как, – в клане поддерживалось уважительное. К самому́ её таинству, с момента зачатия. Что говорить, ведьмы хорошо знали цену этому чуду – сами несли редко, – и никогда бы не взялись прерывать беременность, тем более что для этого у людей и своих докторов хватало… да и травниц, если он правильно понял Айу.

– В том-то и дело, мастер, нет у меня доказательств. Но если бы и были, я не из тех, кто берёт закон в свои руки. То есть наказывать никого не стану, но уважать или нет – это мой выбор. А насчёт того, городская ли она, думаю, городская. И образованная. Больше того, полагаю, она медик – как минимум, фитотерапевт. И прячется в глубинке не просто так – вероятно, наступила своими практиками кому-нибудь важному на больную мозоль. Из чёрных ли книг она черпает свои знания, тоже не знаю, я этих книг не читала. Но если вы подскажете парочку примеров для сравнения...

Да, парочка примеров пришлась бы кстати, тут Лент не мог не согласиться, кивнул и сразу отослал голосовое Любочке: «Когда ждёте Розу?»

Ответ пришёл почти мгновенно: «Через час». Он откинулся в кресле и закрыл глаза, тут же открыв в ответ на удивленный голос Айи:

– Балконная дверь открыта...

– Это Егор выходил, видно, плохо закрыл.

Лент понимал, что прозвучало это странно, и уже хотел поправиться, но ведьма кивнула. Кто знает, может, Егор к ней тоже через балкон ходит. Хотя какой у неё балкон в частном доме? Только веранда.

– Тебе на работу не нужно, Айа?

– Разберусь.

Тема их разговора исчерпалась. Лент знал, что молчание мешало им обоим. Как и бездействие. Но не бегать же просто так по делам, не заслуживающим первостепенного внимания – сначала нужно установить приоритеты. Бывали, конечно, в жизни Лента и такие дни, когда он мотался по Москве осенним листом на ветру, в надежде напасть на след. Не нападал. След обычно обнаруживался там, куда выводила Лента дедукция. А куда она выводит его сейчас? В тупик, вот куда она его выводит, точнее, заводит, и не в один.

К Черному пруду он не сунется, пока не оценит угрозу; угрозу он не оценит, пока не оценит противника; а противника он не оценит, пока его не определит. Всё закономерно. Не с ветряными же мельницами сражаться! Кто такие эти чернокнижники? Как их отличить?

Хорошо, хоть чёрного определять не нужно, встречались. Противник сложный, опасный, можно сказать, смертельный, даже непонятно почему воюет чужими руками. Или нет никакого чёрного? И правда, зачем ему торчать у дыры? Чем ему там намазано? Кикимора может открыть ему переход в любом месте, хотя бы и в этой комнате! Кстати, о кикиморе.

– У тебя фотографии Егоровой дочки нет случайно?

Айа приподняла одновременно брови и плечи, в значение «может быть», и достала из сумочки телефон, а Лент погрузился в раздумья. Кикимора – светлая, значит, вряд ли она – враг, скорее – орудие. Рычагов на дураков у нечисти множество. Маму-папу любит? Вот тебе и рычаг. Сказали ей, к примеру, что если чёрному не поможет, то родителей потеряет, и всё. Не в том смысле «всё», что потеряет, а в том, что запуганный инструмент к вашим услугам. Егору-то нечисть – не угроза, но кикимора может этого и не знать. А может и знать, но есть ещё Татьяна, а здесь хуже: обычные светлые для нечисти – лакомый кусочек.

– Ты Татьяне звонила?

Айа утвердительно кивнула, продолжая перелистывать снимки.

– Возвращаться собирается?

Ещё один кивок.

– А когда?

Айа оторвала глаза от телефона и посмотрела на Лента изучающе: – А вам Татьяна зачем, мастер? Вы же сами велели на неё не давить. Нервный срыв – дело такое. Подлечится и приедет. И не смотрите на меня так, мы с ней давние друзья, именно поэтому работать со мной ей неудобно. У неё в Москве на этот случай есть свой контакт, я не раз от неё слыхала о некой Тамаре Александровне.

– Надо понимать, из наших? Или светлая?

Московских ведьм Лент знал хорошо, но не по отчеству. Тамар там было с дюжину, это имя в их среде было популярно. Вот Анжелик, скажем, не было ни одной. Ладно, если приспичит, он найдёт эту Александровну, тёмную или светлую, через Савилу. Кстати, где Савила? Отец говорил о её приезде, как о данности. Но родителя поди разбери – может, всего лишь предполагал? Хотя… поскольку в Ростов прибыл глава синего клана, Савила просто обязана отметиться как принимающая сторона. Не так часто они встречаются очно, а здесь такой случай. В общем, если Савила не примчится, Лент будет очень удивлён.

В этот момент в дверь постучали, и он не смог скрыть откровенного удивления. Неужели Савила? Дедукция – хорошо, но это уже на грани пророчества. Не новый ли дар ему открылся?

Но подлетевшие брови быстро опустились – на пороге стоял Егор: – Прокатимся?

Где-то за спиной хмыкнула Айа: – И далеко вы собрались?

– Не «вы», а мы, Айа. Тебе тоже не помешает на это взглянуть. Всем тёмным не помешает.

Егор был очень серьёзен и даже немного расстроен. Спросить о причине Лент не успел, леший сам обозначил: – Голодный, как зверь.

Что ж, причина для плохого настроения достойная.

– Тогда спускайся в ресторан, перекуси, а потом поедем смотреть на твою находку. Кстати тёмных в Ростове прибыло. Может, и их захватим?

Леший не очень удивился: – Ты про Розу?

– И про неё, и про других глав кланов. С утра тятенька изволили пожаловать.

Егор усмехнулся насмешливому тону Лента и подхватил очень похоже: – Со свитой?

– Ага. С ним его секретарь Патрик и моя помощница, по совместительству дама его сердца Любовь Артемьевна, симбионт.

– Ух ты!

Восхищение лешего Лент понял, он и сам никогда не видел симбионтов до тех пор, пока его собственная помощница ни оказалась одной из них.

– Их тоже не отличишь, Егор. Я двадцать лет с утра до вечера с ней общался и ничего не заподозрил.

– Про «не отличишь» мы как раз и поговорим. Вызванивай отца и поехали.

– Что, и Розу не дождёмся? Да и Савила, вроде как, в дороге. Сам же говорил, что всем нужно знать. А всем, так всем!

Глава 22

Выдвинулись тремя машинами. Из всего тому предшествовавшего, нормальным было только желание Егора перекусить. Но как раз когда леший уплетал свой заказ, сидя за ресторанным столиком в фойе напротив Лента и Айи, потягивающих чаёк, в гостиницу влетела копна рыжих кудрей с курносым носом в веснушках, и покою пришёл конец. Савила производила на людей эффект, противоположный отцовскому: вокруг неё не замирали, а вертелись.

С Айей они расцеловались в первую очередь, потом Лент получил свой «материнский» чмок в лоб, что с высоты роста Савилы выглядело, вероятно, действительно именно так, тем более что летний прикид ведьмы, широкие брюки и маечка, был дополнен обувью на каблуке. Егор, бедняга, при виде Савилы чуть супом не подавился. Но обошлось. Познакомились, раскланялись и отправили Савилу занимать один из свободных люксов, предусмотрительно зарезервированных Айей под высоких гостей.

Лент только подмигнул Егору – «нормальная баба, а к росту ты быстро привыкнешь», – и тут же отвлекся на входящий звонок.

– Дорогой, – пропела трубка голосом Розы. – Ты не обидишься, если я остановлюсь с Питером у его друга?

Вот так становятся «друзьями» те, кого ты даже не знаешь в лицо.

– Ты приехала уже, что ли? Прекрасно! Помнишь Егора?

Роза помнила, и как только услышала, что нужно куда-то подъехать с лешим, согласилась сразу же. Дальше завертелась логистика: кто за кем и куда заедет... В общем, через полчаса или самую малость позже от «Московского Тракта» отъехал пёстрый кортеж. Возглавляла его Нива-пикап болотной расцветки, за рулём которой сидел Егор, рядом с ним – Лент, а на заднем сидении – Айгуль. За Нивой следовал ярко красный фольксваген-жук – машина Савилы. Как она туда умещалась со своими ногами, Ленту было непонятно, зато он сразу понял, почему автомобиль взял только одного пассажира – Розу. А замыкал процессию джип Илюши, который Айа уступила английской делегации. Патрик устроился впереди с чемоданом между ног, а сзади сели «молодые».

Три машины.

Надо полагать, нормальными дорогами леший поехал из уважения к фольксвагену. И на том спасибо, подумал Лент, оборачиваясь назад.

– Айа, ну что там с фотографией?

Та встрепенулась: «Ах, да, Анюта! Совсем забыла», после чего ощутимо напрягся Егор. Этого Лент не хотел.

– Ты пойми, Егор... Не знаю, как она открыла переход, но, если я верно оцениваю ситуацию, то открыть такой же она сможет везде, где захочет.

Леший едва заметно кивнул. Вся его фигура напоминала сейчас цельный монолит – хорошо, что дорога перед ними, насколько хватало глаз, лежала ровная – справляться с рулевым управлением, тем более без гидроусилителя, такими «деревянными» руками было бы сложно.

– Она лешей тропой ходила, я видел.

Лент крякнул. Значит, лешей тропой…Та самая Ольха, мара ведомая упокоенным лешим, появлялась из-за Черты в любом месте и без всяких сопутствующих разрыву мембраны эффектов, во всяком случае, ни холода, ни смрада Лент при этом не ощущал. Только мара приходила с той стороны.

– И как это работает, если отсюда?

– Ты сам видел. Тебе мавка открывала дорогу из этого мира в их прослойку. А то, что ты зовёшь Чертой, ограничивает мир нежити с другой стороны, и ту границу перешагнуть сложнее. Для этого с физическим телом обычно приходится расставаться. По крайней мере, раньше было так. Оттого и открывали этот переход только бестелесные. Я дочери об этом рассказывал, помню, объяснял, но разве ж я мог предположить?..

Да, светлых нельзя недооценивать. Но говорить об этом сейчас не стоило, леший сам давно понял. Ещё вчера винился перед Лентом в предательстве клана.

– Затем и фотография, Егор. Если она задумает помочь горе́ прийти к Магомету, понимаешь?

Егор снова кивнул, и Лент почувствовал его боль.

– Я тебе обещаю, лесничий, что первым делом я постараюсь с ней договориться. У неё есть задача – привести чёрного к подходящим жертвам. Но, судя по тому, что я о ней узнал, Анна добрая девушка с высоким уровнем эмпатии, то есть собственным отцом добровольно точно не пожертвует, а вот мной – другое дело. Я ей никто, безымянная жертва. Поэтому и хочу знать её в лицо, чтобы она не застала меня врасплох. Если я заговорю с ней первым, если успею вызвать симпатию, ей будет труднее, понимаешь?

– Нашла, – выдохнула сзади Айа и протянула Ленту телефон между сидениями.

Он взял. И похолодел.

Девушка на экране была несомненно хороша собой. Свежая, румяная. Фото сделано крупным планом, видна каждая ресница.

Но не поэтому Лент смотрел так внимательно, будто пытался запомнить каждую чёрточку Емельяновой-младшей. А потому, что моментально и без труда узнал тёмный янтарь её глаз с крылатыми «мушками» вместо зрачков. И никакой ошибки здесь быть не могло – на фото была именно она: псевдо-горничная из «Московского тракта». А значит, она и есть его ходок за Черту.

Он хотел узнать её в лицо, чтобы она не застала его врасплох? Какая ирония! Ей удалось застать его врасплох одной только фотографией. Да, теперь Лент предупреждён, но это совсем не значило, что он вооружён. Парадокс заключался в том, что против этой женщины он был безоружен с момента их первой встречи. И что с этим делать он не знал.

Самым сложным, практически невозможным, казалось ему сейчас объяснение с Егором. Что он ему скажет: «Егор, кажется, я люблю твою дочь»? Или лучше начать с чего-нибудь нейтрального: «А она совсем не похожа на вас с Татьяной!» Бред. Похожа – не похожа… Она и жену ему напоминала, помнится, хотя с той вообще не прослеживалось никакого сходства. Его Анна была миниатюрной, почти как Алевтина. А кикимора – он больше не мог называть её Полиной, но ещё не созрел для Анны, – была совсем другой. Тоже стройной, если не сказать худой, но достаточно широкоплечей и жилистой, как настоящая пловчиха, да и роста она была, насколько он помнил, с ним одного, то есть не малышка.

Одеревенев не хуже водителя, Лент пялился на фотографию и думал, что из всех знакомых ему женщин, если она и напоминала ему кого-либо, то только Мину, да и ту весьма отдалённо. Может, своей худобой и спортивной фигурой? Какая ирония! Видимо у женщин такого типажа есть на него зуб – им нужно непременно сжить его со свету.

А в том, что кикимора хотела именно этого, он не сомневался. Только ей всё время что-то мешало. Когда она обратилась волком, её спугнула Анна. Когда она поджидала его в номере, он смутил её стриптизом. А потом кофе этот. «Не выпил кофе после еды – считай, не поел?!» – наверняка навела воспоминания, зараза. Может, под дверью и стояла, наводя. Только кофе заготовила не тот, не рассчитала. А эспрессо позже принесли, это Лент точно помнил.

Так почему она не сделала того, за чем пришла? Почему сказала «не могу»? Это, конечно, вопрос. Но ответ может быть простым и банальным, не требующим дедукции. Та самая эмпатия. Она же женщина, плюс светлая, наверняка сразу поняла, насколько ему понравилась. Не могла она не почувствовать! Ведь даже сейчас, расставив всё по полочкам, Лент всё равно испытывал желание наговорить ей комплиментов, расцеловать кончики пальцев, рассмешить, расспросить, понять что ей нужно для счастья и сделать это незамедлительно. А ещё оградить и спрятать, решить все её проблемы, начиная с коммунальных платежей.

М-да. Зря он про это подумал, мысли снова развернуло в сторону Егора, ведь на сегодняшний день именно он оплачивал эти счета.

– Это она приходила в мой номер, – сказал Лент, собравшись с силами. – На ней был халат Полины Солнцевой.

Самая нетрудная часть признания, но и она, судя по тому, как вильнула машина, лешего удивила. Айа тоже охнула, не веря.

– Всё закономерно. Я бы и сам допёр в скорости. Стоило только сесть и подумать, кому и зачем могло потребоваться переодеваться в форму прислуги. Но, как видите, я жив. Хотя мы и встречались с ней уже не однажды. Значит, мой план сработал до того, как стал планом – она нашла во мне что-то человеческое и не сможет больше с лёгкостью убить.

Егор кивнул, продолжая упрямо смотреть вперёд, только кратко уточнил:

– А Виктор?

Ятить колотить! Про жениха Лент даже не вспомнил…

– А что Виктор?

– Он не мог её не узнать.

– А… Ты в этом смысле. Не было его тогда рядом. Он к настоящей Полине Солнцевой домой ездил. Пусть и дальше думает… С ним я буду объясняться в последнюю очередь.

На этот раз Егор оторвал глаза от дороги и уставился на Лента.

Ну, догадайся сам, прошу тебя!

– Ты о чём думаешь, не пойму, – покачал головой леший. – Опять, как тогда с Татьяной, будто родственника дорогого встретил. Ты для меня загадка, Лент, но так мне приятнее. Так мне кажется, что дочку мою ты не обидишь.

– Не обижу, Егор. В этом можешь не сомневаться.